CC BY
202
УДК 343.31
ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА СОТРУДНИКОВ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
PROBLEMS OF CRIMINAL LEGAL PROTECTION OF HONOR AND DIGNITY OF EMPLOYEES OF THE INTERIOR
С. С. КИСЕЛЕВ (S. S. KISELEV)
Применение единственной уголовно-правовой нормы, охраняющей честь и достоинство сотрудников ОВД (ст. 319 УК РФ), связано с проблемами толкования оценочных признаков оскорбления представителя власти. Обосновывается необходимость разъяснения в уголовном законе признака публичности и исключения признака неприличной формы.
Ключевые слова: честь, достоинство, оскорбление, неприличная форма, публичность, представитель власти, органы внутренних дел.
Use only the criminal law that protects the honor and dignity of employees of ATS (Article 319 of the Criminal Code) is associated with problems of interpretation of the signs of abuse assessment representative government. The article explains the need to clarify the law in the criminal character of publicity and exclude indecent sign the form.
Key words: honor, dignity, the insult, the indecent form, publicity, the representative of authority, bodies of internal affairs.
В современной России пристальное внимание уделяется морально-психологическим качествам сотрудников органов внутренних дел. Об этом свидетельствует содержание проводящейся реформы Министерства внутренних дел России. Принятый в её рамках Кодекс профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел России достаточно чётко определяет профессиональный долг, честь и достоинство, которыми должен обладать каждый сотрудник полиции [1].
Реализация нормативно закреплённых требований к сотрудникам органов внутренних дел невозможна без обеспечения соответствующей защиты их чести и достоинства при выполнении ими служебных обязанностей.
Уникальность МВД среди прочих органов государственной власти состоит в том, что органы охраны правопорядка чаще других напрямую контактируют с гражданами и именно сотрудники органов внутренних дел с учётом их широкого круга властных полномочий сталкиваются с постоянным противодействием. Деяния, направленные на уни-
жение чести и достоинства полицейских, особенно в ходе проверки документов и задержания, стали привычными, а средства массовой информации изобилуют безосновательными обвинениями сотрудников во взяточничестве и самоуправстве. Это подрывает авторитет Министерства внутренних дел и власти в целом, негативно сказываясь на отношении населения к сотрудникам органов внутренних дел. В таких условиях в России преобладает искаженное общественное восприятие сотрудников органов внутренних дел как лиц, изначально нацеленных на использование служебных полномочий вопреки закону.
Примечательно, что по количественному показателю среди зарегистрированных преступлений против законной деятельности представителей власти (ст. 317, 318 и 319 УК РФ) оскорбление всегда занимало 1-е место: в различные периоды превышало количество «Применения насилия в отношении представителя власти» (ст. 318 УК РФ) в 1,5-3 раза, и в 15-40 раз количество зарегистрирован-
© Киселев С. С., 2012 238
ных «Посягательств на жизнь сотрудника правоохранительного органа» (ст. 317 УК РФ). В соответствии с данными ГИАЦ МВД по Российской Федерации зарегистрировано преступлений, предусмотренных ст. 317
«Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа»: в 2005 г. - 509, в 2006 г. - 398, в 2007 г. - 445, в 2008 г. - 550, в 2009 г. - 614, в 2010 г. - 629; предусмотренных ст. 318 УК РФ, в 2005 г. - 9 211, в 2006 г. - 10 915, в 2007 г. - 9 335, в 2008 г. -8 666, в 2009 г. - 8 629, в 2010 г. - 8 304; преступлений, предусмотренных ст. 319 УК РФ, в 2005 г. - 16 774, в 2006 г. - 19 162, в 2007 г.
- 13 928, в 2008 г. - 14 013, в 2009 г. - 14 122, в 2010 г. - 12 878 [2].
Несмотря на распространённость оскорблений представителей власти (в том числе унижение чести и достоинства сотрудников органов внутренних дел), современное уголовное законодательство не придаёт охране чести и достоинства того основополагающего значения, которое следует из их конституционного статуса. Об этом свидетельствуют последние изменения уголовного закона: в декабре 2011 г. основные нормы, предусматривающие уголовную ответственность за преступления против чести и достоинства (ст. 129, 130 и 298 УК РФ), утратили свою силу [3]. Оскорбление и клевета, а также клевета в отношении лиц, осуществляющих правосудие (в том числе в отношении следователя и дознавателя - сотрудников ОВД), приобрели статус административных правонарушений и, таким образом, по нашему мнению, безосновательно утратили признак общественной опасности. Уголовная ответственность за посягательства на честь и достоинство сотрудников органов внутренних дел сохранилась лишь в рамках ст. 319 УК РФ «Оскорбление представителя власти». Однако данный состав сложен в правоприменении из-за оценочных признаков объективной стороны состава преступления.
Анализ доктринальных источников показывает, что при толковании признака «оскорбление» было принято учитывать положения ранее действовавшей (ст. 130 утратила силу - Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ) уголовно-правовой нормы, устанавливавшей ответственность за общеуголовное оскорбление [4]. Данный те-
зис признавался аксиомой, поскольку в ч. 1 ст. 130 УК РФ до декабря 2011 г. предлагалось определение понятия оскорбления: «оскорбление, т. е. унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». В этой связи обычно считали, что оскорбление объективно характеризуется двумя основными признаками: 1) унижение чести и достоинства; 2) неприличная форма.
Но если первый признак не вызывает у теоретиков и правоприменителей вопросов при квалификации, то признак «неприличной формы» является весьма спорным. И. С. Ной указывал на то, что факт унижения чести и достоинства потерпевшего имеет уголовноправовое значение лишь в случае его выражения посредством неприличной формы [5]. Такого же мнения придерживается и А. В. Шрамченко, отмечающий, что «само по себе унижение чести и достоинства личности, как бы глубоко оно не затрагивало самолюбие потерпевшего, при отсутствии неприличной формы не влечёт ответственности по ст. 319 УК РФ» [6]. Тем не менее сказанное отнюдь не означает, что два обозначенных признака связаны между собой неразрывно. По нашему мнению, при применении уголовно-правовой нормы об ответственности за оскорбление представителя власти (ст. 319 УК РФ) факт унижения чести и достоинства потерпевшего и неприличная форма как признаки оскорбления первоначально должны определяться в отрыве друг от друга.
Честь и достоинство человека могут быть унижены самыми различными способами, зачастую характеризующимися вполне приличной формой. Например, лицо называет представителя власти гомосексуалистом. Безусловно, подобное высказывание может быть воспринято в качестве яркой негативной оценки личности потерпевшего, унижающей его честь и достоинство.
В то же время неприличная форма высказывания, к примеру, в виде нецензурного слова (мата) в предложении лица может не затронуть честь и достоинство потерпевшего, не вызвать у него негативную эмоциональную реакцию, поскольку такое слово использовано в качестве своего рода «междометия».
Вероятно, включение ранее в закон такой формулировки «связано с поиском законода-
телем оптимальных границ рассматриваемого состава с тем, чтобы не допустить избыточной криминализации видов оскорбительных действий, чрезвычайно широко распространённых, но малозначительных по содержанию и последствиям. Под уголовно-правовой запрет ставились особо унизительные оценки потерпевшего, наиболее упрекающие действия оскорбителя, грубо нарушающие элементарные правила приличия» [7]. Однако указанной цели достичь не удалось. Во-первых, указание на «неприличную форму» совершения оскорбления без разъяснения данного понятия привело к появлению многочисленных вариантов его определения (оценочный признак затрудняет процесс толкования). А во-вторых, как уже и указывалось выше, по нашему мнению, можно оскорбить и в «приличной форме» (например, через сравнение: Кузнецова «использует предприятие в личных целях, как сутенер проститутку» [8]).
Наиболее распространённым является самое общее определение «неприличной формы» оскорбления. Так, А. А. Пионтковский считал, что ««неприличная форма» заключается в обращении с оскорбляемым в форме, противоречащей правилам общежития и морали» [9]. Верная по существу, данная трактовка ничего конкретно не определяет.
А. Г. Брагина, глубоко исследовавшая лингвистический аспект оскорбления, и в частности неприличной формы, пришла к закономерному выводу, что чётких границ в понимании неприличной формы не существует и не может быть разработано [10]. Установление каких-либо стандартов оскорбительных форм и выражений практически невозможно. Одни и те же слова могут в различных контекстах приобретать различную смысловую нагрузку. Так, слова «сука», «урод», «козёл» могут быть в определённых ситуациях вполне безобидными, допустимыми в литературном языке, а в других случаях, к примеру, когда они адресованы представителю власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей названные слова уже воспринимаются как обидные, вызывающие негативную эмоциональную реакцию потерпевшего, т. е. оскорбительными.
Примечательно, что в уголовно-правовой литературе имеет место точка зрения Ю. В. Ганжи, согласно которой такой при-
знак оскорбления, как «неприличная форма», следует исключить из текста ранее действовавшей ст. 130 УК РФ (Оскорбление). Как справедливо отмечает Ю. В. Ганжа, «указание на “неприличную форму” ведёт лишь к появлению многочисленных вариантов её определения, неопределённости как в теории, так и на практике... можно оскорбить и в “приличной форме”, ведь основа оскорбления - умаление достоинства личности, а таковое может быть совершено и в изысканно вежливой форме» [11].
Проецируя обоснование, выработанное указанным автором, на состав исследуемого нами преступления, мы считаем, что это вполне оправданно. Целесообразным видится толкование понятия «оскорбление» в ст. 319 УК РФ только как унижение чести и достоинства представителя власти безотносительно формы выражения такого деяния.
Н. Ф. Кузнецова отмечала, что в ранее действовавшей ст. 130 УК РФ и ст. 319 УК РФ употреблён один термин «оскорбление», однако внутреннее его содержание отличается. Распространённое сейчас ругательство «козёл» применительно к частному лицу неприличной формой не является и потому не квалифицировалось по ст. 130 УК (сейчас по ст. 5.61 КоАП РФ). Другое дело, когда так называют участников судопроизводства или представителей власти. В последних двух случаях для квалификации оскорбления нецензурных выражений не требуется [12].
По нашему мнению, данный факт не вызывает сомнений, так как в ст. 319 УК РФ речь идёт не только об уголовно-правовой охране личности, но и об одновременной охране общественных отношений, возникающих по поводу реализации установленного законодательством РФ порядка управления. Кроме того, прямая отсылка в ст. 319 УК РФ, которая обязывала бы правоприменителя при квалификации содеянного руководствоваться положениями ранее действовавшей уголовно-правовой нормы, регламентированной ст. 130 УК РФ, отсутствовала [13]. Таким образом, под оскорблением представителя власти (ст. 319 УК РФ) следует понимать унижение его чести и достоинства вне зависимости от формы выражения данного деяния.
Об этом свидетельствует и судебная практика некоторых регионов. Так, Белго-
родский областной суд приговорил подсудимую за оскорбление сотрудников органов внутренних дел, осуществлявших её привод в прокуратуру области. К. не подчинилась требованиям С. и З., стала кричать «Помогите, бандиты убивают». Оскорбляя милиционеров, она использовала такие слова, как: «мрази», «негодяи», «козлы». Приговор был обжалован подсудимой, так как, по её мнению, в высказываниях не содержалось выражений в неприличной форме. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ установила, что суд обоснованно признал К. виновной в совершённом преступлении и правильно квалифицировал её действия по ст. 319 УК РФ [14].
В другом примере гражданка И. требовала у начальника ИВС Первомайского РОВД г. Тамбова предоставить ей свидание с арестованным подследственным сыном. Получив отказ, стала обзывать представителя власти «сволочью», «гадом», «моральным уродом». В итоге суд квалифицировал её деяние как публичное оскорбление сотрудника милиции при исполнении им служебных обязанностей, установив вину И. в преступлении, предусмотренном ст. 319 УК РФ [15].
Вышеизложенное свидетельствует о необходимости прояснения данного важного аспекта состава оскорбления в уголовном законе, особенно ввиду последних изменений (отмены ст. 129, 130 и 298 УК РФ).
Ещё одним конструктивным и не менее спорным признаком объективной стороны состава оскорбления представителя власти является его публичность. Примечательно, что этот признак без разъяснения в Уголовном кодексе упоминается ещё в 6 статьях (ст. 197, 205.2, 242.1, 280, 282, 354 УК). Признак публичности характеризует обстановку совершения преступления и в настоящее время обладает особой актуальностью. Ведь согласно ранее действовавшему законодательству при отсутствии признака публичности лицо привлекалось к ответственности не за оскорбление представителя власти (ст. 319 УК РФ), а за простое оскорбление (ст. 130 УК РФ). Однако в настоящее время это станет уже административным правонарушением (ст. 5.61 КоАП РФ) и будет влечь другие последствия, не связанные с уголовной ответственностью. Исходя из этого, точ-
ное установление данного признака крайне актуально.
Все современные научные взгляды на данное понятие можно разделить на три группы:
1. Одни учёные полагают, что публичное совершение оскорбления означает совершение оскорбительных деяний в общественных местах, СМИ, когда оскорбляющие сведения становятся достоянием многих лиц [16].
2. Другие авторы утверждают, что признак публичности означает, что оскорбление наносится в присутствии хотя бы ещё одного лица, кроме потерпевшего [17].
3. Третьи полагают, что оскорбление представителя власти будет публичным в присутствии хотя бы одного постороннего лица (не относящегося к органу, представителем которого является потерпевший) [18].
По нашему мнению, толкование публичности как наличия множества лиц имеет под собой филологическое обоснование, поскольку слово «публика» действительно означает множество лиц. Поэтому публичность предполагает наличие нескольких человек при совершении оскорбления представителя власти (ст. 319 УК РФ), т. е. двух и более.
Что же касается принадлежности к той или иной организации лиц, присутствующих при оскорблении представителя власти, то, на наш взгляд, признак публичности будет отсутствовать только в том случае, когда рассматриваемое общественно опасное деяние совершается в присутствии других представителей власти и отсутствии двух или более посторонних лиц. Это связано с тем, что представителей власти, исполняющих свои должностные обязанности, неверно считать публикой (общественностью), поскольку они в подобных ситуациях являются не просто «зрителями», «слушателями», «наблюдателями» за происходящим, а непосредственными участникам соответствующих управленческих отношений.
По данному вопросу на практике возникают разногласия между судьями различных уровней: так, Мировой судья г. Альметьевска Республики Татарстан признал Г. виновным в публичном оскорблении представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей. По обстоятельствам дела Г. в состоянии алкогольного опьянения в де-
журной части медицинского вытрезвителя оскорбил сотрудника милиции Х. нецензурной бранью в присутствии М. (санитарки медицинского вытрезвителя) и Т. (фельдшера того же вытрезвителя). Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ все принятые по данному делу судебные решения отменила, а дело прекратила, указав, что по смыслу уголовного закона публичными могут признаваться такие оскорбления, которые заведомо высказываются в присутствии многих лиц. Оскорбление Х. лишь в присутствии М. и Т. не образует состав преступления, предусмотренный ст. 319 УК РФ [19].
Отсутствие признака публичности при оскорблении представителя власти свидетельствует об отсутствии состава преступления, регламентированного ст. 319 УК РФ, а теперь и полностью исключает уголовную ответственность, так как ст. 130 УК РФ с 8 декабря 2011 г. утратила силу. В настоящее время такие деяния могут повлечь только административную (ст. 5.61 КоАП РФ) либо гражданскую (ст. 152 ГК РФ) ответственность.
Вероятно, отсутствие единого понимания анализируемого признака среди законодателей, учёных и судей обусловлено тем, что правовая регламентация уголовно наказуемого оскорбления должностных лиц далека от идеала, требует серьёзного исследования и выводов по совершенствованию.
На наш взгляд, такой признак оскорбления представителя власти (ст. 319 УК РФ), как публичность, подразумевает наличие при совершении данного преступления двух или более лиц, не являющихся представителями власти.
В заключение следует отметить, что краткий анализ некоторых объективных признаков оскорбления представителя власти ещё раз показал сложность данной нормы как с теоретической, так и с практической точек зрения. Суды при рассмотрении подобных дел нередко сталкиваются с рядом проблем, связанных с пониманием признака публичности и неприличной формы оскорбления. Это приводит к частому пересмотру, изменению или отмене вынесенных приговоров. Вместе с тем в настоящее время данные вопросы не нашли своего однозначного решения и в теории уголовного права, а имею-
щаяся ранее в уголовном законе система уголовно-правовых норм по защите чести, достоинства и репутации утратила свою силу. Поэтому логично и правильно будет усовершенствовать ст. 319 УК РФ, разъяснив в ней признак публичности и исключив признак неприличной формы оскорбления представителя власти.
1. Об утверждении Кодекса профессиональной этики сотрудников ОВД РФ : приказ МВД РФ от 24 декабря 2008 г. № 1138. Документ опубликован не был. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2. Состояние преступности в Российской Федерации за 2005-2010 гг. : статистические сборники. - М. : ГИАЦ МВД России, 2005-2010. -(Раздел 17. Преступления против порядка управления).
3. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации: Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ // Рос. газ. - 2011. - 9 дек.
4. Уголовное право. Общая и Особенная части : учебник для вузов / под общ. ред. М. П. Журавлёва и С. И. Никулина. - 2-е изд., перераб. и доп. - М., 2007. - С. 738 ; Современное уголовное право. Общая и Особенная части : учебник / под ред. проф. А. В. Наумова. - М., 2007. - С. 961 ; Саруханян А. Р. Преступления против порядка управления. - Ставрополь, 2003. - С. 65 и др.
5. Ной И. С. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве. - Саратов, 1959. - С. 61.
6. Шрамченко А. В. Уголовно-правовая защита сотрудников милиции при исполнении ими служебных обязанностей : учебное пособие. -Ставрополь, 2007. - С. 126.
7. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. - М., 1998. - С. 287.
8. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2002. - № 7. - С. 17.
9. Курс советского уголовного права. - М., 1971. - С. 192.
10. Брагина А. Г. О толковании некоторых понятий в ст. 319 УК РФ // Уголовное право. -
2006. - № 2. - С. 18-20.
11. Ганжа Ю. В. Преступления против чести и достоинства личности: уголовно-правовая и криминологическая характеристика : авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. - Краснодар,
2007. - С. 19.
12. Кузнецова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений : лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». - М., 2007.
- С. 74.
13. Агузаров Т. К. Преступные посягательства на независимость и неприкосновенность судей : монография. - М., 2004. - С. 100-101.
14. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2002. - № 8. - С. 19.
15. Уголовное дело № 58298/2003 // Архив Первомайского районного суда Тамбовской области.
16. Научно-практическое пособие по применению УК РФ / под ред. В. М. Лебедева. -М., 2005. - С. 135.
17. Уголовное право: (Особенная часть) : учебник для вузов / под ред. Л. Л. Кругликова. -М., 2004. - С. 237.
18. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А. А. Чекалина, В. Т. Томина. - М., 2007. -С. 198.
19. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2006. - № 11. - С. 7.
