CC BY
51
УДК 94 (47+57)"1917/1991"
ПРОБЛЕМЫ ЛИКВИДАЦИИ НЕГРАМОТНОСТИ ВЗРОСЛОГО НАСЕЛЕНИЯ СЕВЕРОКАВКАЗСКИХ РЕСПУБЛИК В 20-30-е годы ХХ века (НА ПРИМЕРЕ ЧЕЧНИ, ИНГУШЕТИИ, СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ)
© 2009 г. С.С. Магамадов1, Т.У. Эльбуздукаева2
1Институт гуманитарных исследований Академии наук Чеченской Республики, пр. Революции, 13, г. Грозный, 364024, academy_chr@mail. ги
2Национальный музей Чеченской Республики, пр. Победы, 19/65, г. Грозный, 364051
The Institute of Humanitarian Researches of the Academy of Science of Chechen Republic, Revolutcia Ave, 13, Grozny, 364024, [email protected]
2National Museum of Chechen Republic, Pobeda Ave, 19/65, Grozny, 364051
Рассматривается политика ликвидации неграмотности на Северном Кавказе в 20—30-е гг. ХХ в. Для этой цели создавалась сеть учебных заведений (ликпункты, ликбезы, 10-месячные школы грамотности, школы повышенного типа, работавшие по программе единой трудовой семилетней школы). Власти края планировали ликвидировать неграмотность к 1933/34 г. Однако специфика контингента, слабое финансирование, низкая мотивация к образованию не позволили решить поставленные задачи. Неграмотной оставалась половина населения Северного Кавказа. При этом речь шла о так называемой азбучной грамотности.
Ключевые слова: образование, ликвидация неграмотности, ликпункты, клубы, библиотеки, Чечня, Ингушетия, Северная Осетия.
The policy of liquidation of illiteracy is examined on North Caucasus in 20-30th ofХХ century. For this purpose the network of educational establishments was created (liquidation points, 10-monthly schools of literacy, schools of enhanceable type workings on the program of single labour septennial school). Authorities of Edge planned to liquidate illiteracy to 1933/34. However specific of contingent, weak financing, low Motivation to education did not allow to decide the put tasks. Illiterate was a half ofpopulation of North Caucasus. Thus speech went about the so-called alphabetic literacy.
Keywords: education, liquidation illiterate, liquidation points, clubs, libraries, Chechnya, Ingushetia, Northern Ossetia.
Одновременно с развитием школьного образования в стране началась ликвидация неграмотности взрослого населения.
В декрете Совета Народных Комиссаров РСФСР от 26 декабря 1919 г. «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» [1], подписанного В.И. Лениным, все население республики в возрасте от 8 до 50 лет обязано было обучаться грамоте на родном или русском языке по желанию. Предусматривалось наряду с существующими обычными школами создание особых школ для обучения взрослых. Это были 3-месячные первоначальные пункты ликвидации неграмотности (ликпункты), где учили навыкам чтения, письма, счета. Одновременно создавались 10-месячные школы грамотности, которые давали знания за два класса начальной школы, а также школы малограмотных, дающие знания за начальную школу. Высшим звеном в системе обучения взрослых были школы повышенного типа, работавшие по программе единой трудовой семилетней школы.
В июле 1920 г. была создана Всероссийская Чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности, на которую и возлагалось непосредственное руководство по осуществлению этой задачи.
По данным переписи 1926 г., по уровню грамотности чеченцы занимали последнее место среди других национальностей Северного Кавказа (табл. 1) [2].
При таком низком уровне грамотности мероприятия по ликвидации неграмотности стали центральной задачей культурной революции.
Таблица 1
Национальность Количество грамотных, % Из них женщины, %
Осетины 21,2 11
Черкесы 16,9 6,7
Ингуши 9,1 1,8
Кабардинцы 6,8 2,2
Чеченцы 2,9 0,3
Примечание. Сюда не входят данные о грамотности в городах.
По той же переписи населения, процент соотношения грамотных и неграмотных показан в табл. 2 [3].
Плановая работа в этой сфере в национальных областях Северного Кавказа началась только с 1924/25 г., несмотря на то что декрет Совнаркома был подписан в 1918 г. Этому процессу препятствовали большая многоязычность, культурная отсталость, отсутствие своей письменности, национальной литературы. Помимо объективных причин, имелись причины субъективного свойства, выражавшиеся в низкой оплате труда учителей, недостатке методической литературы, букварей, слабой подготовке преподавателей, неприспособленности помещений, а также в кратких сроках обучения для ликвидации неграмотности среди горцев и горянок. Тем не менее к 1933/34 г. власти края планировали ликвидировать неграмотность.
Для этого предлагалось укреплять открытые лик-пункты, усилить их кредитование, расширить индивидуально-групповое обучение, увеличить срок обучения до 6 месяцев, увеличить сеть женских ликпунк-тов и курсов по повышению квалификации преподавателей, улучить снабжение литературой [4]. Во многом эти предложения остались на бумаге, поскольку серьезной материальной базы создано не было. Сметы постоянно урезались. Так, в Грозном в 1926 г. предполагалось обучить 3 842 чел., в соответствии с чем были разработаны план и смета в размере 26 000 р. Но, как явствует из отчета «О работе политпросвета ОМО Грозненского округа за 1926/27 учебный год», она подвергалась значительному сокращению как на месте, так и в крае [5].
В Ингушетии в 1927/28 г. из намеченных 48 лик-пунктов и 22 школ малограмотных в течение года распалось 6 и 4 соответственно. Работа ликпунктов велась на двух языках: русском и ингушском (табл. 3) [6].
Несмотря на некоторый рост объектов культурного обслуживания населения, их количество далеко отставало от потребностей. Качество обслуживания также отставляло желать лучшего. Отсутствовали приспособленные помещения (лишь 7 изб-читален находились в специальных помещениях). Серьезной проблемой являлась нехватка квалифицированных педагогических кадров из числа ингушей. Всего насчитывалось 48 учителей-ингушей, которых можно было привлечь в ликпункты и школы для малограмотных, но потребность в них была значительно больше [7, с. 97].
Политика в деле ликвидации неграмотности имела классовую направленность, отдавался приоритет рабочим, беднякам, батракам и женщинам.
Специфика контингента, его качественный состав в итоге приводили к низким показателям в работе по ликвидации неграмотности. Отсев составлял 30-35 %, во многих ликпунктах слушатели обучались в третий раз и больше. Складывался рецидив безграмотности.
Нажим партийных комитетов на скорейшее преодоление безграмотности, спускаемые сверху контрольные цифры и сроки приводили к стремлению исполнить план любой ценой. В отчетах порой давали цифры, не соответствующие действительности. Затем следовали политические оценки со стороны властей, сводившиеся в массе своей как вредительство на ответственнейшем фронте классовой борьбы - на фронте культурной революции.
Процент неграмотных исчислялся от всего состава населения. Особенно высокой неграмотность оставалась среди женщин-чеченок.
В Северной Осетии за 1925/26 г. было обучено 904 чел., за 1926/27 г. - 1407 чел. и за 1927/28 г. -709 чел. [8]. Для женщин в СОАО открывались дома горянок. Если в 1926 г. был один дом горянки, то в 1930 г. их насчитывалось четыре [9].
Культурно-просветительская работа среди женщин-горянок не ограничивалась только обучением азам грамоты. Их вовлекали в работу клубных кружков, изб-читален, способствовали повышению квалификации, а также организовывались курсы по домоводству, воспитанию детей, санитарии, сельскому хозяйству и т.д.
Решающий этап работы за всеобщую грамотность начался после выхода постановления ЦК ВКП(б) от 17 мая 1929 г. «О работе по ликвидации неграмотности» и решений XVI съезда ВКП(б) (1930 г.), указывающих на необходимость решительного перелома и коренного переустройства дела народного образования на основе объединения всех сил и средств. В этой связи III Пленум Чечобкома ВКП(б) (1930 г.) постановил: использовать все ресурсы и силы для развития всеобуча и ликвидации неграмотности [10].
Увеличились ассигнования на ликвидацию неграмотности, стало шириться движение, чтобы каждый грамотный обучил одного неграмотного или дал средства на его обучение, предполагалось подготовить 2 500 ликвидаторов для обучения 6000 неграмотных [11].
Таблица 3
Записались Окончили Из них
муж. жен. муж. жен. ингуши русские прочие национальности
1112 104 679 22 624 13 64
Таблица 2
Название административной единицы Количество грамотных, % Количество неграмотных, %
Чеченская область 4,5 95,5
Ингушская область 8,4 91,6
Сунженский округ 40,1 59,9
Грозный (до 1929 г. не входил в Чеченскую область) 59,2 40,8
В мае 1930 г. украинское общество «Долой неграмотность» взяло шефство над Чечней. Было ассигновано 20 тыс. р., из которых 5 тыс. уже получено. Планировалось, что крупные округа Украины будут прикреплены к округам Чечни. В конце августа для оказания практической помощи намечалось командировать специальную бригаду, а также передать учебные пособия, тетради, карандаши, чернила для школ ликвидации неграмотности [11].
В 1930 г. планировалось организовать курсы по подготовке ликвидаторов ликбеза на 500 чел., 30 % из которых должны быть женщины. Курсантам утверждалась стипендия: для проживавших в ауле, где находились курсы - 5 р., из других аулов - 17 р. 50 коп., женщинам соответственно 10 и 25 р. Срок работы курсов 6-8 месяцев [12].
Несмотря на принимаемые меры, ситуация с ликвидацией неграмотности оставалась удручающей. Проблемы касались недостатка средств, букварей на родном языке, непригодных помещений для ликпунктов, отсутствия инвентаря и пособий [13]. Особенно тяжелая ситуация складывалась в горных районах Чечни.
Методы обучения в большинстве случаев были очень примитивными. Поскольку во многих местах отсутствовали буквари и азбука, учащиеся запоминали слова на слух, зачастую не понимая смысла. Преобладало механическое чтение газетных материалов. Учет успеваемости в ликпунктах и школах малограмотных велся нерегулярно. Вопросы для проверки изучаемого материала ставились неумело. Таким образом, даже те, кто прошел через ликпункты и школы для малограмотных, являли печальную картину. Едва научившись читать и писать, люди не становились грамотными в широком смысле этого слова.
Поголовная грамотность, достичь которую стремилось руководство, превращалась в фикцию, поскольку ликпункты выпускали таких же неграмотных в массе своей людей, каких принимали. Придя на производство, они с трудом осваивали технику и технологию, неграмотные и малограмотные горцы и горянки не вписывались в индустриальное производство, были там наиболее уязвимой категорией.
Между тем наступление на неграмотность продолжалось, приобретая новые формы. Стали практиковаться месячники, культпоходы.
Решением крайисполкома «О культпоходе в нацоб-ластях» (1931 г.) отмечались определенные достижения в области культурного строительства таких областей, как Адыгея, Кабарда, Северная Осетия. Вместе с тем указывалось, что темпы культстроительства в Чечне, Ингушетии и Карачае значительно отстают от общих темпов в крае.
На организацию культпохода были мобилизованы значительные по тому времени средства и силы. Только из Грозного было послано 450 культпартийцев. Все командированные, преимущественно учащиеся старших классов школ работали почти 4 месяца, в основном на общественных началах. В 74 горных селениях, где насчитывалось от 2 до 18 хозяйств, действовали передвижные ликпункты [14]. Нельзя в этой связи не
отметить энтузиазма людей, тех, кто нес свет знаний в горные аулы.
В Чечне в 1931 г. насчитывалось 990 ликпунктов, в которых учился 49 721 чел., что составляло 42 % общего количества неграмотных [15]. В Ингушетии в том же году из 30 тыс. неграмотных охвачено учебой было 6 373 чел. [16].
Руководители областей и районов пытались использовать все имеющиеся рычаги, чтобы преодолеть «позорное» отставание в ликбезработе и принимали меры в основном организационного характера. Чтобы избежать обвинений в саботаже, а еще хуже во вредительстве и «оппортунизме», руководители всех звеньев шли на приписки и фальсификации итогов. Многие ликпункты существовали лишь в отчётах, работа велась формально или на бумаге, а население оставалось неграмотным, темным и забитым.
В 1932 г. в Чечне начался второй культпоход, который ставил задачу преодолеть неграмотность среди взрослого населения, для успешного выполнения его задач потребовалась культармия в 6000 чел., из них 5 500 чел. в сельские и районные ликпункты [17]. Культпоход в Ингушетии преследовал те же цели, с 15 мая 1932 г. по 1 мая 1933 г. было охвачено ликбезом 2 800 чел. Культармейцев требовалось 700 чел. [18]. В Северной Осетии также было принято решение по завершению охвата ликбезработой всех неграмотных.
Намеченные планы не были реализованы. Так, в Чечне в 1934 г. было 70 тыс. неграмотных, из которых 50 тыс. женщин [19]. Такая же картина сложилась и в Северной Осетии. Согласно итогам проверки работы культурного сектора, следует, что «имеются неграмотные не только в деревне, но даже на наших промышленных предприятиях у нас имеются грамотные -с трудом подписывающие свою фамилию...» [20].
На протяжение всех предвоенных лет проблема ликвидации безграмотности стояла остро. К началу 1936 г. грамотность взрослого населения Чечено-Ингушетии составляла 70 % [21].
Партийные организации края систематически принимали решения, которые оставались раньше без значительных результатов. В этом парадоксе прослеживается стиль работы парторганов - принятие новых решений на базе невыполненных старых. Требовать от государственных и общественных организаций выполнения зачастую нереальных планов и ни за что не отвечать. К примеру, в Северной Осетии последним сроком ликвидации неграмотности было выбрано 1 мая 1937 г. Несмотря на приложенные усилия, неграмотными и малограмотными оставалась почти половина населения.
Процесс ликвидации неграмотности оказался сложнее, чем виделось вначале. В ликбез были легко втянуты те, кто сам стремился учиться. Однако имелись и не понимавшие такой необходимости.
Ежегодные выпуски школ ликбезов для взрослых не сокращали общий процент неграмотности, так как в трудоспособный возраст вступала молодежь, не прошедшая школу.
Вместе с тем в серьезную работу, имевшую огромное социальное значение, привносились элементы ком-панейщины, ажиотажа, парадности. Отчетность искажалась, статистика ликбеза не учитывала рецидива неграмотности и малограмотности, а также значительный отсев из школ ликбеза. Подобная картина наблюдалась во всех республиках, как, впрочем, и в стране.
Литература
1. Декреты ВКП (б) и постановления Советского правительства о народном образовании (1917-1947 гг.). М., 1948. Вып. 2. С. 118.
2. 10 лет Советской Чечне. Ростов н/Д, 1933. С. 35.
3. ЦГА ЧР. Ф. 264. Оп. 1. Д. 48. Л. 193; Ф. 158. Оп. 1. Д. 453. Л. 4.
4. Там же. Ф. р. 81. Оп. 1. Д. 99. Л. 42.
5. Там же. Д. 91. Л. 6.
6. Отчет Исполнительного комитета Автономной области
Ингушетии. Владикавказ, 1927. С. 96.
7. Материалы по отчету Ингушского областного комитета ВКП(б). Владикавказ, 1929. С. 97.
8. ЦГА РСО-А. Ф. 786. Оп. 3. Д. 1. Л. 75.
9. Там же. Ф. 124. Оп. 1. Д. 9. Л. 124.
10. ПАЧИО. Ф. 241. Оп. 1. Д. 177. Л. 14.
11. Грозненский рабочий. 1930. 28 июля.
12. ПАЧИО. Ф. 241. Оп. 1. Д. 96. Л. 108-109.
13. Грозненский рабочий. 1930. 19 янв.
14. Умаров М.У. По пути ко всеобщему среднему образованию. Грозный, 1982. С. 12.
15. Грозненский рабочий. 1931. 4 нояб.
16. ПАЧИО. Ф. р. 145. Оп. 1. Д. 16. Л. 59.
17. Грозненский рабочий. 1932. 2 марта.
18. ЦГА ЧР. Ф. р. 158. Оп. 1. Д. 1 257. Л. 7.
19. ПА ЧИО. Ф. 241. Оп. 1. Д. 161. Л. 25.
20. ПАСОО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 401. Л. 25.
21. ПА ЧИО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 297. Л. 19.
Поступила в редакцию 14 мая 2009 г.
