CC BY
24
Можно утверждать, что неравное распределение информационного ресурса, с одной стороны, обусловлено неравенством самих образовательных заведений, которое в свою очередь детерминировано общим социальным неравенством, а с другой стороны, такое неравное распределение информационного ресурса продуцирует и неравный результат процесса образования и в итоге весь комплекс неравенства в образовательной системе. И та, и другая сторона информационного неравенства в образовании являются его органичными характеристиками. Очевидно, что общество должно лишь регулировать наиболее явные деформации в распределении информационного ресурса, и, оптимально минимизировать в соответствие со своими ресурсными возможностями, информационное неравенство в образовании в целом.
И.В. Яковенко
ПРОБЛЕМА РАЦИОНАЛЬНОГО ОБЪЯСНЕНИЯ ВЫБОРА СУБЪЕКТА
В настоящее время в теории проблем, связанных с жизнедеятельностью социального субъекта, активно развивается направление, связанное с исследованием его выбора и попытками его рационального объяснения. Главным моментом его рассмотрения является выяснение причинной предопределенности выбора.
Большинство теорий изучают свободный выбор субъекта. Свободный выбор - это выбор, абсолютно не определенный предшествующими событиями. Такой вариант определения выбора предложили представители либертарианской теории. В продолжение ей Т. Нагэль называет непричинное объяснение выбора «намеренным объяснением». Он отмечает, что такое объяснение дается в несравнительной форме, т.е. без сравнения причин, влияющих на выбор той или иной альтернативы. Введенное понятие он обозначает и как «оправдания причины и цели, постижимые только через точку зрения самого субъекта».
В работах Р. Кэйна можно найти предложения объяснения выбора через описания его совершения. Это может быть представлено одним из двух способов: как познавательный случай (побуждающий полагать, что некоторые альтернативы являются лучшими) и как волевой случай (преднамеренно завершающий желание субъекта по тем же причинам). Любой выбор не может иметь никакого сравнительного рационального объяснения. Выбор вовлекает во внутреннюю борьбу в субъекте помимо внешних условий еще и его желания, которые должны быть осуществлены против возможных противопоказаний. Два важных вида их - это случаи моральной борьбы, которая проявляется в конфликте между причинами обязанности субъекта и причинами его личных интересов, и случаи благоразумной борьбы в виде конфликта между реализацией собственных желаний в далеком будущем и желаниями в настоящем. В любом виде конфликта взгляд субъекта на преобладающие причины часто вызывает сомнения, и субъект предпринимает усилие по исполнению желания, направленного в будущее. Кэйн также отмечает, что желания субъекта, так сильно влияющие на его выбор, имеют неопределенную силу: в некоторых ситуациях субъект упорно идет к достижению своих целей, в других подчиняется объективным обстоятельствам. Выбор может рационально объясняться в сравнении только тогда, когда он причинно обусловлен. Чем именно определяется причина - желаниями или внешними условиями - это дополнительные исследования.
П. Лайптон в своем анализе применил метод различий Миллса. Согласно этому методу, субъект и его окружающие могут определить причину совершенного выбора, если им известны два идентичных, но противоположных по свершению действия случая. «Объяснять, почему первая альтернатива, а не вторая, мы должны, процитировав причинное различие между ними, опираясь на причины первой и отсутствие соответствующего случая в истории второй». Каждую ситуацию можно рассматривать как «кое-что, что имело бы причины и ко второй альтернативе точно так, как имеет причины к первой». В таком представлении причинное различие является случаем, который подчиняет субъект к выбору именно первой альтернативы.
Иногда при сравнении ситуаций для определения причин, побудивших к осуществлению выбранных действий, обращаются к причинно необходимым условиям, сложившимся изначально.
Одинаковые ситуации, имеющие различные причины в прошедшем времени, вполне очевидно получают разное дальнейшее развитие.
Но здесь есть опасность. При изучении ситуаций можно провести проекции в различные возможные миры. Одно и то же событие может иметь совершенно разные линии развития в каждом другом мире, на что будут различные причины, обусловленные особенностями самих возможных миров. Вполне возможен и случай, когда ситуация завершается в различных мирах по-разному под воздействием одинаковых причин. Поэтому причинное сравнительное объяснение даже при, казалось, известных причинах совершенного выбора провести удается не всегда.
Причинное сравнительное рациональное объяснение может объяснить некоторые выборы. Но, как замечает Нагель, намеренное объяснение - нет. Он предлагает при объяснении сравнивать не сами альтернативы, а причины, которые их мотивируют. Анализ причин позволит заранее определять альтернативу, а в дальнейшем проводить рациональное объяснение. Такой подход, на наш взгляд, лишает субъекта именно свободного выбора, так как наперед определяет конкретные провоцирующие события.
Считая причинные различия сложно определяемыми и, следовательно, недостаточными для анализа выбора, Лайптон предложил три общих принципа выбора. Во-первых, объект-наблюдатель может уже знать о некоторых причинных различиях, и это определяет необходимое объяснение предстоящего выбора наблюдаемого субъекта. Во-вторых, субъект предпочитает объяснение, которое опирается на соответствующий случай, ранее спровоцировавший появление такого выбора. И, наконец, часто предпочитается объяснение, которое опирается на случай, причинно необходимый для выбранного действия в сложившейся ситуации.
Ни один из этих принципов, по замечаниям самого Лайптона, не определяет необходимые условия для сравнительного объяснения, а является всего лишь попыткой оправдания уже совершенных выборов.
Соглашаясь с некоторой беспомощностью указанного метода, Кларк Рэндольф предложил обратить внимание на второстепенные признаки, которые, как уже говорилось, могут оказать решающее действие. Он сформулировал два принципа для рационального объяснения. Первый основывается на факте, что каждый (нормальный) субъект имеет сильное постоянное расположение, чтобы выбирать рационально. Второй принцип: каждый субъект имеет тенденцию выбирать на основе мотивации самых сильных причин, уместных выбору в данной ситуации. Каждый принцип выражает свободную связь между выбором и некоторым видом силы причин. Субъекты могут иметь сильное постоянное желание для рационального выбора, но в каких-то случаях они могут быть более решительно настроены вопреки им. Поэтому в некоторых случаях субъекты могут выбирать на основе мотивации более слабых причин. Эти принципы обеспечивают критическую часть объективного понимания выбора субъекта, и именно поэтому существует большой интерес к поиску способов рационального объяснения выбора. Можно указать, по крайней мере, два вида случаев, в которых причинное различие рационально объясняет свободный выбор. Во-первых, это случаи, в которых субъект выбирает рационально и способен четко для себя определить, какая альтернатива и почему является лучшей. Это ситуации с так называемыми долгосрочными планами. Кэйн называет их ситуациями благоразумной борьбы. Во-вторых, это ситуации, в которых субъект имеет мотивацию очень сильных причин, намного сильнее тех, которые отвечают за личные интересы.
Самые интересные случаи, когда субъект выбирает рационально, но вопреки мотивации самых сильных причин, т.е. под воздействием каких либо второстепенных факторов. Пока остается открытым вопрос: почему влияющие причины изначально рассматриваются в таких ситуациях как слабые? Альтернативы, соответствующие этим причинам, принимаются как менее вероятные или вообще невероятные! Ответив на этот вопрос, можно будет точнее квалифицировать степени вероятностей происхождения событий, которые, как правило, вводятся зачастую очень субъективно.
Очевидно, что при объяснении субъективного выбора необходимо учитывать желания и стремления субъекта. Эффективность совершаемого действия во многом определяется его возможностями, знаниями, умениями, в частности, анализировать, творческим потенциалом, его ми-
ровоззрением. Исследователи рассматривают субъект, который имеет конкретную цель и стремится достигнуть определенного результата, соответствующего его представлениям и ценностям. Для целеустремленной личности успех каждого дела стимулирует его дальнейшее развитие, а препятствия, с которыми сталкивается субъект на пути достижения цели, только усиливает его внутреннюю мотивацию к принятию эффективных решений.
Но нельзя не учитывать и общественный фактор. Субъективность выбора целесообразно рассматривать вместе с объективными условиями. Все установки субъекта получены им, как правило, в процессе воспитания и сосуществования с другими субъектами. На этапе принятия решения может проявляться противостояние интересов. Благоприятный исход ситуации зависит от умения находить компромиссы, корректировать свои действия. Это не означает, что выбор субъекта становится зависимым. Необходимо четко разделять интересы субъекта и окружающего его общества и выбирать правильную мотивацию, о чем было сказано выше. Ситуации не всегда носят чисто субъективный характер и преследуют индивидуальную цель, а давление окружающих объектов иногда провоцирует субъект на более результативные и позитивные действия.
Стоит обратить внимание еще на один немаловажный аспект, который первыми затронули представители так называемого модального реализма возможных миров. Они рассмотрели влияние моральных принципов субъекта на принятие решения и, как следствие, развитие реального или одного из возможных миров. Льюис указал, что моральное поведение субъекта очень связано с его желаниями, и, вообще говоря, по своей природе эгоцентрично. Субъект переживает по поводу событий, затрагивающих его самого и близкое его окружение. Тот факт, что его действия в последствии могут привести к неприятным событиям для незнакомых объектов, не останавливает его.
Адамс призывает не обращать внимания на обвинения в эгоцентризме. В своей теории действительности он предполагает, что копии субъектов одного мира (фактического) в других мирах реально существуют. Каждый хороший (плохой) поступок субъекты могут переносить в другие миры, только они не в состоянии оценить и с уверенностью утверждать, что там эти поступки также хорошие (плохие). Так называемая указательная теория также затрудняется делать такие прогнозы. В результате все рассуждения Адамса смещаются в сторону доказательств недостатков указательной теории, которая настаивает на различии используемых Льюисом терминов «фактический» и «реальный». «Фактическим» миром субъект называет только тот мир, в котором он существует, а всем остальным мирам он предписывает возможность существования. Невозможно проследить аналогию между фактическими и возможными действиями. Во-первых, анализ действительности по указательной теории требует, чтобы все миры были равными в онтологическом смысле. Во-вторых, субъект пытается выбрать наилучшие действия в фактическом мире и надеется тем самым минимизировать количество негативных результатов. Тогда, согласно первому замечанию, будет минимальным возможный вред такого поступка и в других мирах. Нет никаких оснований считать, что ситуация сильно поменяется при переходе из одного мира в другой. Это помогает субъекту не переживать по поводу решений, которые не соответствуют его моральным принципам.
Льюис согласился, что субъективные поступки не отвечают за ситуации в возможных мирах, это невозможно просчитать, так как в других мирах могут со стороны других объектов и субъектов накладываться новые условия. Но желания субъекта, его действия не отделимы от эгоцентризма, как бы этого порой не хотелось. Тщетно надеяться и на выполнение своих желаний сразу во всей системе возможных миров, так как вся система обладает вполне закрепленными свойствами, и не факт, что действие одного субъекта в какой-то части этой системы способно изменить всю картину. Можно лишь говорить о том, что если известны характеристики всех миров, то известны характеристики каждого в отдельности. Но для реализма возможных миров непонятным остается то, как определить субъекту, в каком именно мире он находится. Для этого необходимо выработать способы проверки.
В результате всех споров многие исследователи пришли к выводу, что реализму возможных миров присущ фатализм. Существование каждого отдельного мира в целой системе возможных миров есть абсолютная необходимость. Этические переживания субъекта по поводу своих фактических поступков приводит его к проекции самого себя в другие (параллельные) миры и тем са-
мым отвлекают от эгоцентрических желаний. Э. Бидл высказывает идею о том, что если субъект не заинтересован только в своих желаниях, то он может спокойно существовать, не задумываясь о других вариантах. Если же им владеют эгоцентрические желания, то он всеми силами попытается реализовать для себя именно ту возможность, которая отвечает его потребностям. Предполагается, что субъект зачастую знает все возможности, но не умеет точно определять, какая действительная. Можно выбирать только одну линию: линию компромисса между субъективными эгоцентрическими желаниями и благами для окружающих или оставаться безразличным и пребывать во всех состояниях в нужном для этого количестве миров.
Однако, что думает на самом деле и как объясняет свой выбор сам субъект - никто не знает. Причина - в используемых при объяснении выражениях, а также в построении утверждений или предположений. Любое объяснительное высказывание субъекта опирается либо на свершившиеся факты, либо на его догадки. Но утверждаемые явления могут быть настолько противоречивыми между собой, что форма связи их в объяснительном предложении приведет к ложной информации. Подобные проблемы рассматривают как парадоксы, и одним из них является парадокс Мура.
Мур объясняет противоречивость связанных выражений тем, что каждое из них в отдельности имеет место быть и признается верным. Но противоречивость или абсурдность утверждений проверяется с точки зрения уместности такого объяснения.
В свою очередь, А. Коллинз противоречивыми утверждениями считает только те случаи, когда субъект при высказывании назначает два различных состояния одному и тому же суждению. Частичное решение рассматриваемого парадокса он видит в принятии склонности к вере в некоторые факты. Учет фактора веры субъекта он называет «эпистемическим риском». Коллинз провел сравнительный анализ чаще всего используемых высказываний, подозрительных на противоречивую информацию, и пришел к выводу, что в основном противоречивость между связываемыми субъектом состояниями возникает при формулировке в первом лице настоящего времени. Если же обратить внимание на те же высказывания, но от третьего лица, а еще и в прошедшем времени с использованием модальных выражений, таких как «возможно», то противоречивость исчезает. Сама формулировка от третьего лица уже, на наш взгляд, несет неполноценную уверенность в высказывании, так как не принадлежит самому участвующему субъекту, а как бы является взглядом со стороны; использование выражений «возможно» или формулировка в прошедшем времени выступает в виде некоторой страховки на тот случай, если высказывающийся наблюдатель ошибается.
Суждение о некотором состоянии (или событии) чаще всего формулируются в слишком громоздких формах, с избыточной информацией, а об истинности самого состояния информацию дают параллельно, например, «Если р, я прав о р, а если не р, я ошибаюсь о р». В этом случае истинность утверждения становится субъективной характеристикой. Переводя на третье лицо, подобные высказывания формулируются уже на базе веры наблюдаемого субъекта в то, о чем идет речь, т.е. можно говорить об истинности информации тогда и только тогда, когда и объект, и субъект в это верят.
Исходя из последнего замечания, проблему решения парадокса Мура можно переформулировать в проблему непротиворечивого соотношения истинности восприятий события субъектом и его окружением, что поможет при объяснении самого выбора.
Высказывания от первого лица рассматриваются как высказывания, опирающиеся только на веру субъекта. Проверить совпадение истинности субъективного и объективного восприятия можно только путем самостоятельной работы субъекта. Практически нет никакой возможности связать отношение субъекта к описываемому явлению до того момента, как он понял, что ошибался, и после этого, так как переформулированное высказывание содержит две различные оценки истинности события в разных временных рамках. Абсурдность подобных утверждений связи в этом случае не исчезает, но она остается, как нам кажется, только в лингвистическом виде. В объяснительных высказываниях от третьего лица происходит сравнение истинностей восприятий субъекта и наблюдателя, от чьего имени формулируется предложение. А. Коллинз отвергает противоречия, так как речь идет об описании или в разных временных промежутках, или с разных точек зрения.
Некоторые исследователи для более детального анализа истинности объяснения выбора переходят к изучению всей структуры человеческой памяти. Другие замечают, что такой углубленный подход, в принципе, необязателен. Если сравнить объяснения двух разных субъектов по поводу одного и того же события, но при условии, что один просто фиксирует наличие этого события и заявляет о его реальности по «вере своим чувствам», а другой описывает картину и знает ее причины, то оба высказывания будут нести одинаковую оценку правдивости произошедшего. Объяснения от лица самого субъекта показывают отношение его к происходящему событию и фиксируют состояние самого события. Объяснения от третьего лица указывают на отношение субъекта к событию, но никак не дают информацию о событии. А важным моментом по-прежнему остается истинное описание происходящего, причины такого развития и избежание противоречивых объяснений, которые, как подсказывают все предыдущие рассуждения, на самом деле строятся на внутренних противоречиях, или даже конфликтах субъекта. Эти конфликты возникают, скорее всего, при явной нестыковке субъективных представлений и объективной реальной картины. И, конечно, противоречий, о которых идет речь с самого начала, можно было бы избежать, если бы реальные конструкции всегда являлись бы составляющими веры субъекта по поводу этого события. Важно обращать внимание не на глубоко спрятанные противоречия то ли с объективной картиной, то ли с внутренними ожиданиями, а на причины, заставившие изменить прежнее отношение субъекта к описываемому явлению.
Следует обратить внимание не только на совершение выбора и его непосредственное объяснение, но и на его свойства. Одним из таких свойств, которое сейчас внимательно изучается, является свойство транзитивности.
В классических (традиционных) теориях выбора, а также при рассмотрении линейной картины мира предпочтение субъекта очевидно является понятием транзитивным. В частности, это описал П. Энанд.
Рассмотрение этого свойства можно найти и в работе А. Маккея. Он заявляет, что примеры нетранзитивности предпочтений, тем более с использованием большого числа критериев оценки ситуации настолько всем понятны и знакомы, что стали избитыми и неинтересными. Существование единственного критерия выбора дальнейшего развития ситуации воспринимается как рациональный выбор, но Рациональность тоже ни у кого не вызывает сомнений. Другое дело - иррациональные ситуации, существование многочисленных вариантов как привычных, так и выходящих за рамки норм.
Савельзон, обращая внимание на фактор рациональности, сперва указывает на антирациональность - «присутствие у субъекта психологических установок, склонностей, ценностных ори-ентаций, противоречащих рациональности». Иррациональность он выводит как «отсутствие знаний и умений, способствующих рациональности». Одновременно с этим можно заметить, что иррациональность сопровождает любые творческие, неординарные способности и возможности самого субъекта, в то время как исследователь может не обладать таким же набором и, следовательно, рассматривать такие решения как нерациональные и даже иногда недопустимые.
Под иррациональностью обозначают любой непоследовательный или неожиданный выбор. Этим термином пользуются сторонники теории о полутранзитивности предпочтений (Эрроу, Дельфо и др.). Такая неопределенная характеристика предпочтения позволяет описывать не только стандартные ситуации, но и «аккуратно» объяснять (без общих выводов) отдельные неожиданные.
Предпочтение может быть так называемым неопределенным. Это характерно для ситуаций с циклическим развитием. Субъект знает все альтернативы своих действий, и каждый вариант по-своему хорош, но, правда, только в сравнении с одним из оставшихся. При этом обязательно остается нежелательный вариант. Осознание правильности сделанного выбора происходит на этапе оценки последствий.
Эрроу сопоставляет предпочтение и индифферентность и доказывает переходность первого понятия через переходность второго. Гендин не принимает такое доказательство, указывает на чисто технический смысл используемого вспомогательного понятия. По его мнению, индифферентность используется для характеристики не рассматриваемых отношений, возникающих между
объектами или субъектами в той или иной ситуации, а переносится на сами объекты. В силу этого замечания, индифферентность может быть использована для привлечения внимания субъекта к заметным различиям между объектами (или возможными вариантами действий). Но и так очевидно, что не возникает никакой проблемы выбора перед субъектом, если он не видит разницы между вариантами. Конечно, здесь возможны ошибочные выводы, когда, не замечая разницы между близкими объектами, субъект делает заключение об одинаковости всех, даже очень удаленных друг от друга объектов. Такие примеры приводят как примеры индифферентности, т.е. безразличия, и подводят под непереходность рассматриваемых понятий.
На основании всего вышеописанного можно скорее согласиться с переходностью предпочтений. Но не стоит отбрасывать фактор сосуществования личных пристрастий субъекта и принятых в обществе норм и правил поведения. В повседневной жизни нет повода для конфликта и сенсаций, однако в каждой ситуации решение принимается самим субъектом согласно выбранной мотивации. Главным вопросом остается - правильное объяснение его действий.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Gendin S. Why preference is not transitive // Philosophical Quarterly. 00318094. Okt. 96. Vol. 46.
2. DeRose K. Simple might's, indicative possibilities and the open future // Philosophical Quarterly.
00318094. Jan. 98. Vol. 48.
3. Beedle A. Modal fatalism // Philosophical Quarterly. 00318094. Okt. 96. Vol. 46.
4. Clarke R. Contrastive rational explanation of free choise // Philosophical Quarterly. 00318094. Apr. 96.
Vol. 46.
5. Collins A. Moore's paradox and epistimic risk // Philosophical Quarterly. 00318094. Jul. 96. Vol. 46.
6. Nagel T. The View from Nowhere. Oxford UP, 1986.
7. Kane R. Free Will and Values. New York Press, 1985.
8. Kane R. Free Will: the Elusive Ideal // Philosophical Studies. 75. 1994.
9. Lipton P. Making a Difference // Philosophica. 51. 1993.
10. Adams R. Theories of Actuality // The Possible and the Actual: Readings in the Metaphysics of Modality,
1979.
11. Lewis D. On the Plurality of Words. Oxford, 1986.
12. DeRose K. Epistemic Possibilities // Philosophical Review. 104. 1995.
