CC BY
40
В тех случаях, когда учёный-исследователь обращается к проблемам, связанным с анализом текстуального пространства с точки зрения возможных миров, он естественно сталкивается не только исключительно с историко-философской традицией или с теми философами, которые непосредственно проводили анализ направления, но, естественно, обращает внимание на тех философов, которые внесли серьёзный концептуальный фундаментальный вклад в данном направлении. Потому автор вправе указать на Г. Лейбница, который, в конечном счёте, не только поддержал и выдвинул саму идею возможных миров, которая так или иначе относилась к области онтологии, но которая, в большей степени, относилась к области установления истинности и ложности высказываний, на что ряд авторов не обращают внимания, так как это всё-таки не чисто онтологическая, а лингвистически-философская проблема. Но, в данном случае, следует сказать, что когда Г. Лейбниц сопоставил проблему текстуального пространства и возможных миров, он обратил внимание на то, что существует целый ряд бесконечного множества миров, и с точки зрения Г. Лейбница, особенно в его работе «Монадология», мысль подводится к тому, что учёный-исследователь, который работает в данном направлении - пытается избрать лучший из этих возможных миров. С Г. Лейбницом можно спорить, можно не спорить по данной проблеме, но фактически он предрекает другую проблему, что когда-то в будущем любой учёный-исследователь столкнётся с этой проблемой, ему придётся делать выбор. Этот выбор касается многих позиций, этот выбор касается прошлого времени, этот выбор касается настоящего времени, этот выбор касается будущего времени, это одна параллель исследования.
Параллельно можно говорить и о том, что в данном случае возникает другая позиция, касающаяся того, что проблема, связанная с возможными мирами, может интерпретироваться не только с анализом конкретного естественного языка, но и с действительно некоторым сопоставлением этого языка с теми возможными мирами или, как в современной философской литературе говорится сценариями, которые присутствуют в современных социально-философских исследованиях. Нельзя не отметить и то, что автор разделяет позицию такого направления логической науки как модальная логика и поэтому в этом смысле не совсем согласен с тем, как ряд авторов интерпретирует, например, категории «возможно» или «необходимо», так как в данном случае речь заходит о разных аспектах соотношения этих категорий. Когда речь идёт о такой проблеме, как их соотнесение с множеством возможных миров, то, конечно, «чистая» ориентация на Г. Лейбница и на современные возможности социальной философии приобретают свои собственные оттенки.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Фромм Э. Искусство любить. СПб., 2001.
В.В. Попов, И.В. Яковенко К ВОПРОСУ О ТРАНЗИТИВНОСТИ ПРЕДПОЧТЕНИЙ*
При рассмотрении проблемы выбора одним из важных моментов является вопрос объяснения выбора. Выбор социальным субъектом определяется его предпочтением в каждой конкретной ситуации. Пожалуй, главным свойством предпочтения, которое может играть существенное значение при объяснении выбора, является свойство транзитивности. Многие исследователи занимаются вопросом проверки этого свойства. Одни считают, что предпочтение транзитивно, другие -нетранзитивно. Есть сторонники теории полутранзитивности предпочтений. Разобраться в этом
Исследование, в рамках которого написана данная статья, выполнено при финансовой поддержке Аналитической ведомственной целевой программы «Развитие научного потенциала высшей школы» (2009-2010) Министерства образования и науки Российской Федерации. Проект РНП.2.1.3.4842 «Методологические и логико-семантические основы исследования социального противоречия и переходных периодов развития современного российского общества». Научный руководитель проекта - доктор философских наук, профессор В.В. Попов.
вопросе попытался С. Гендин. В своей работе он сравнил основные тезисы различных направлений и представил свою точку зрения на исследуемое свойство.
Традиционно в теории социального выбора считается, что предпочтение транзитивно. Причем некоторые исследователи, например, П. Энанд, указывают на тот факт, что этот тезис уже не требует доказательств и не является спорным. И знаменитая теорема всеобщей невероятности К. Эрроу основывается на этом утверждении. Но, по мнению С. Гендина, все сторонники этих позиций под транзитивностью предпочтений понимают нечто иное. В этом и возникает основное противоречие между представителями всех точек зрения. Чаще приходится спорить не о самой транзитивности предпочтений, а о том, как субъект понимает транзитивность, чем руководствуется при выборе того или иного предпочтения в конкретной ситуации.
Известно, что отношение Я называется транзитивным тогда и только тогда, когда выполняется: если хЯу, у Яг , то хЯг.
Одним из самых простых примеров такого отношения может служить, по словам С. Гендина, отношение «выше, чем». На этом отношении можно наглядно проследить выполнение или нарушение транзитивности. Например, некто Д.утверждает о своих предпочтениях: хЯу, у Яг . И при этом настаивает, что гЯг. Можно ли утверждать, что Д. поступает неправильно, нарушает закон и вообще не понимает, что делает?
В этом примере нет нарушения транзитивности, а вывод объясняется непоследовательностью субъекта, его противоречивыми желаниями. И в обыденных ситуациях с такими примерами можно сталкиваться постоянно. Каждый субъект иногда совершает не вполне ожидаемые действия. И именно таким ситуациям некоторые исследователи и приписывают нарушение транзитивности.
Другой пример. Некто П. придерживается следующих предпочтений:
еЯ/, , /Як
Его предпочтение / вместо к кажется неправильным, противоречащим закону. И в этом случае говорят, что П. поступает иррационально. Но почему люди должны всегда действовать согласно общепринятому закону? Почему не допускается вариант другого вывода? По мнению С. Гендина, нет никаких причин, чтобы запретить или не учитывать, что люди могут поступать непоследовательно, даже противоречиво самим себе. А если так, то нет оснований утверждать, что предпочтение транзитивно. Гендин имеет в виду, что некоторые предпочтения вполне подчиняются закону транзитивности, но те, которые противоречат ожиданиям, могут быть объяснимы, исходя из чисто субъективных факторов, характерных для той или иной конкретной ситуации.
Общество, по мнению С. Гендина, привыкло считать рациональным выбором тот выбор, который осуществляется по следующей схеме:
хЯ у, у Яг => хЯг (в первом примере), gЯ/ , ИК<£ => ИН / (во втором примере).
Принимая это во внимание, можно подойти к вопросу о транзитивности с меньшей категоричностью.
С. Гендин выдвигает тезис: «Предпочтение - полутранзитивно». Такая позиция удобна тем, что на самом деле большинство людей различия между предпочтениями и утверждениями определяют нестрого, иногда непоследовательно. А так как предпочтения не являются пропозициональными, никто не может предположить, что они в действительности транзитивны или полутран-зитивны. Предположение о полутранзитивности можно обнаружить между строк в теории социального выбора и даже в упомянутой уже теореме Эрроу.
Кроме этого, С. Гендин отмечает, что в аналитической работе с предпочтениями зачастую проще понять и даже объяснить удивительные результаты, как в приведенных примерах, чем объяснить, почему всегда предпочтение должно подчиняться закону:
хЯу, у Яг => хЯг.
Случаи, в которых субъект проявляет предпочтения нестандартной схемы, некоторые исследователи ошибочно относят к примерам нарушения транзитивности. Но такие выводы С. Гендин называет необоснованными, тривиальными и иррелевантными. Он постоянно настаивает на том, что ни в одной теории, ни одним законом не требуется ожидать рациональных поступков со стороны субъекта. Очень часто субъект и сам не может обозначить причину или фактор, побудивший его к неожиданному выбору.
В продолжение этой мысли и в доказательство ортодоксальности своего тезиса о полутранзитивности С. Гендин приводит следующий пример. Предположим, некто С. в определенный момент времени ^ предпочитает /вместо g по причине с; в момент времени предпочитает к вместо g по причине ё. Может ли в данном случае проверяться транзитивность? С. Гендин настаивает на том, что нет. В данном примере рассматриваются предпочтения в разных промежутках времени, по различным побудившим причинам. Очевидна нетранзитивность, называемая исследователем «элементарной». И подобные примеры не могут представлять интерес для исследования поставленного вопроса.
Определенный интерес в данном контексте для теоретиков представляет понятие иррациональности. Иррациональность они понимают чуть шире, чем непоследовательность. Предположим, что предпочтение - полутранзитивно. Тогда по решению теоретиков: если А. предпочитает х вместо у, у вместо г, г вместо х, то А. - глупец, а его глупость - парадигма иррациональности. Но далеко не все исследователи разделяют это мнение. Решения теоретиков были бы интересны, если бы они доказывали и другие виды иррациональности. Предположим, некий субъект знает, что в определенной группе людей очень распространен грипп, но, тем не менее, идет в эту группу, не предприняв никаких мер безопасности. Неужели человек, который предпочтет общаться с В вместо А , с С вместо В, а с А вместо С, больше, чем всякий нормальный человек желает заболеть? Конечно, нет. С. Гендин настаивает на том, что нельзя допускать, чтобы теоретики представленного направления могли выбирать, какие примеры они изучают, а какие - нет. Иррациональность, по его мнению, может запутать при рассмотрении конкретных ситуаций, описанных до появления аксиом решений теоретиков, а не в тех случаях, когда она представлена неудачными попытками соответствовать тем самым аксиомам.
Анализируя круговые и цикличные ситуации (в частности, на примере игры «Камень, ножницы, бумага»), С. Гендин приходит к выводу, что для циклических ситуаций предпочтение не может быть однозначно определенным. О предпочтениях и их выгоде можно говорить в прошедшем времени, т.е. уже после действия. Т.е. цикличные ситуации не имеют априорных предпочтений. Субъект может оценить результат по окончанию цикла и высказать свое удовлетворение или сожаление о своем выборе, но заранее предугадать (определить), какая стратегия окажется для него лучшей, - он не имеет никакой возможности. Проиллюстрировать это утверждение можно на примере уже упомянутой игры.
Если игрок А выкидывает пять пальцев, а игрок В - кулак, то А выигрывает (бумага покрывает камень). Если бы игрок В выкинул два пальца, то А проиграл бы (ножницы режут бумагу). Но если бы А выкинул кулак при втором варианте для игрока В, то для А была бы опять выигрышная ситуация (камень ломает ножницы). Из примера очевидно, что выбор наилучшей стратегии рассматривается не в настоящем времени с направленностью на будущее, а в прошедшем без возможности реального точного повторения. Т.е. нельзя точно определить, какую стратегию выбрать первому игроку, так как он не знает, какую стратегию выберет его соперник. А потому предпочтения остаются неопределенными, и выбор происходит фактически произвольно, с надеждой на везение.
Таким образом, в парных циклических ситуациях требуется рассматривать или подбирать не определенную конкретную последовательность предпочтений, а работать с парой последовательностей.
Возвращаясь к вопросу о транзитивности предпочтений, С. Гендин предполагает, что на самом деле теоретики в большинстве своем допускают возможность транзитивных предпочтений, так как транзитивность определяется не только рациональностью выбора. Они не отрицают такую возможность, потому что считают, что предпочтение может сводиться к какой либо другой концепции, которую они бесспорно воспринимают транзитивно. Объяснение такого допущения приводит сторонник этой позиции - Ч. Плотт.
Ч. Плотт под отношением предпочтения понимает отношение «лучше, чем». Т.е. субъект, заявляя о своем предпочтении х вместо у, объявляет, что для него х лучше, чем у. Отношение «лучше, чем», по мнению Ч. Плотта, является транзитивным. Но его утверждение не подкрепляется ни одним серьезным аргументом. Тезис Ч. Плотта является ложным, так как предпочтение не может сводится только к отношению «лучше», да и отношение «лучше» не является транзитивным.
Однако анализ отношения предпочтения через отношение «лучше» все же может привести к некоторым интересным результатам. Первое замечание можно ослабить. Тогда подразумевается, что «х лучше, чем у» не является причиной для предпочтения х вместо у. Хотя на практике часто воспринимают именно в этом направлении. Следовательно, возникает второе замечание: предпочитать х вместо у и думать, что х лучше, чем у - это различные отношения. Отождествление этих отношений характерно для сторонников субъективистского направления: если субъективист говорит, что «х - это хорошо», это значит, что он утверждает, что ему нравится х. И наоборот: если X говорит, что запах роз лучше запаха тюльпанов, это значит, что она запах роз предпочитает запаху тюльпанов. Таким образом, для субъективистов основным тезисом выступает следующее утверждение: отношение «лучше, чем» сводится к отношению «предпочтительнее», а отношение «лучше, чем» - транзитивно тогда и только тогда, когда отношение предпочтения транзитивно.
Таким образом, налицо противоречие между представителями представленных точек зрения. Решение противоречия связано не со спором о самой транзитивности предпочтений, а о том, как субъект понимает транзитивность, чем руководствуется при выборе того или иного предпочтения в конкретной ситуации.
П.В. Хало, И.В. Лапшина, А.В. Алексеева БЫТИЕ, СВЕРХСОЗНАНИЕ И СОЦИАЛЬНОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ
- Неужели возможно так вот взять и исчезнуть?
- Не знаю. Мой брат не учился в школе, он не имеет ни малейшего представления о том,
что возможно, а что нет.
К. Чапек. Элегия
Религия и философия представляют собой особый тип поиска целостного восприятия мира, стремление найти фундаментальные принципы бытия и определить в них место человека. Текущая парадигма, всегда задает вектор развития человека, его целепологаний, мотивов, ценностных ориентаций и пр. Осознание бессмысленности бытия является одним из самых страшных человеческих переживаний. Метафизические концепции мироустройства, обещающие счастливую посмертную жизнь для героев, позволили многим народам не просто выжить, но и занять доминирующую позицию на мировой арене, обратив в прах более «прагматически» настроенных соперников. Государственные деятели не раз пытались эксплуатировать религиозные и философские концепции для собственной выгоды, искажая и извращая их до неузнаваемости (никейский собор и пр.). Однако в XVIII в. ведущие философы: материалисты (Д. Дидро, П. Гольбах, Ж. Ламетри), идеалисты (Д. Беркли), и даже агностики (Д. Юм), подвергли классическую метафизику, с ее представлениями о субстанциях и божественной воле, беспощадной критики. Суть претензий просветителей сводилась к тому, что метафизический метод мышления строится только на умозри-
