CC BY
105
УДК 1:3
СЕЛЮТИН А.В. Проблема "деполитизации" в
условиях современного общества
Автор обосновывает, что современная политическая активность не укладывается в привычную модель отношений между классами и партиями. Это связано с изменением категоризационной системы общества в условиях глобального кризиса. Деполитиза-ция представляет собой перестройку политического сознания современного человека в ответ на кардинальную перестройку структуры общества, в основе которой лежат факторы глобальной природы.
Ключевые слова: общество, политика, экономика, культура, кризис, капитализм.
Современное состояние общества характеризуется процессами, которые в зависимости от аспекта рассмотрения описываются учеными в терминах информационного общества, постиндустриального общества или общества постмодерна. В этих формулировках скрыто противопоставление современного общества индустриальному обществу, или обществу модерна, которое складывалось на протяжении ряда веков на базе капиталистической экономики стран Западной Европы и Америки и достигло своего расцвета примерно к середине ХХ в.
Именно для общества модерна характерно выделение таких сфер социальной жизни, как экономика, политика, культура. К.Х. Момджян, справедливо называя ХХ век "самым политизированным веком человеческой истории"1, констатирует кульминацию и вместе с тем логическое завершение процесса постепенной и последовательной политизации общественной жизни, происходившей на протяжении всего долгого периода становления и развития общества модерна, начиная с момента зарождения описанного М. Вебером "духа капитализма" в Западной Европе.
Именно для общества модерна характерны "разнообразие политических ролей, разумный (законный) способ обоснования власти2 - признаки, свидетельствующие о наличии гражданского общества. Лишь на базе гражданского общества могут возникнуть условия для полноценного коллективного социального и политического
действия, ведь только для этого общества характерно "органическое сосуществование разнородных социальных сил, институтов, организаций, заинтересованных групп и т.д., объединенных общим стремлением к совместной жизни. Признание самоценности личности, ее прав и свобод предполагает и ответственность самой личности перед обществом, перед остальными его членами"3.
После победы демократии в России перед нашей страной встала задача развития гражданского общества. При этом, как отмечают ученые, "в отличие от Запада, траектория развития гражданского общества в России имеет свои особенности: здесь оно обретает социальные и культурные основания в процессе "догоняющей" модернизации, которая стала ответом властвующей элиты на качественные экономические и политические трансформации в Европе, потенциально таившие в себе угрозы геостратегического характера"4. Тем самым отмечается значение "демонстрационного эффекта" Запада в качестве эталона общественного устройства для России. Как пишет Л. Гринфельд, со времени Петровских реформ "русские более не могли отделить свою историческую судьбу от Запада. <...> Запад стал интегральной, не стираемой частью русского национального самосознания. В отсутствие Запада существование русских как нации попросту не имело бы смысла"5.
Между тем процессы, происходящие сейчас в развитых странах Запада, обще-
ственное устройство которых традиционно является эталонным для нашего самосознания, ставят вопрос о судьбе гражданского общества в новых условиях современности. Целый ряд западных ученых пишут о глубоком кризисе, переживаемом гражданским обществом в тех наиболее развитых странах Запада, которые, собственно, и послужили его колыбелью. З. Бауман видит проявление этого кризиса в кризисе "гражданственности", понимаемой как политическое сознание людей и общества в целом. В условиях постмодерна происходит опустение "агоры". Под "агорой" З. Бауман понимает "место встреч, споров и диалога между индивидуальным и общим, частным и общественным". "Сегодня одинокие граждане приходят на agora только для того, чтобы побыть в компании таких же одиночек, как они сами, и возвращаются домой, еще более утвердившись в своем одиночестве"6.
Происходящие явления деполитизации сознания З. Бауман называет "индивидуализацией" общества. Этому явлению, наблюдаемому повсеместно в развитых странах Запада, сопутствует глубокая эрозия социальных институтов, связанных с коллективным социальным и политическим действием. Индивидуализированному обществу, как считает З. Бауман, присущи три основные характерные черты: утрата контроля над социальными процессами; незащищенность человека перед неконтролируемыми переменами в социальной жизни; неспособность его к постановке долговременных целей и построению жизненных стратегий. Все стороны жизни "индивидуализированного общества" характеризуются краткосрочностью, изменчивостью, что проявляется не только на уровне отдельных индивидов, но и на уровне экономики, государственной политики и общества.
С выводами З. Баумана перекликаются позиции целого ряда современныхученых, в частности тезис Ж. Бодрийара о "конце социального"7, концепция "общества риска" У. Бека8. Согласно Ж. Бодрий-ару, на современном этапе развития западного общества"социальное" расплавляется в "массе". По сути дела речь идет о размывании устойчивых социальных групп - таких, как класс или этнос. На
смену им приходит огромная недифференцированная масса, которую можно мыслить лишь как статистическую категорию, но не как социальную общность. При этом Ж. Бодрийар резко противопоставляет ситуацию постмодерна обществу модерна, которое он фактически принимает за эталон.
У. Бек, напротив, подчеркивает аспект поступательности и закономерности в развитии капиталистического общества. По мнению У. Бека, современный мир пока не вышел за рамки модерна, а суть происшедших перемен состоит в том, что стадия индустриального общества сменилась стадией "общества риска", для которой характерны нелинейность развития и высокие риски. Эти черты объединяются в понятии "неодетерминизм". Общество риска подразумевает, что прошлое теряет свою детерминирующую силу для современности. На его место - как причина нынешней жизни и деятельности - приходит будущее, т.е. нечто несуществующее, конструируемое, вымышленное. Когда мы говорим о рисках, мы спорим о чем-то, чего нет, но что могло бы произойти, если сейчас немедленно не переложить руль в противоположном направлении"9. Что же касается тенденций индивидуализации и фрагментации современного общества, то эти тенденции У. Бек характеризует посредством четырех следующих положений.
Во-первых, вследствие резкого улучшения материальных условий жизни подавляющего большинства населения происходит детрадиционализация сословно окрашенных "классовых положений" (рабочие получают доступ и возможность реализации ведения жизни, характерного для буржуазии). Во-вторых, в сознании субъекта материальное благосостояние выступает как его личное достижение, даже если в действительности оно является продуктом общественных изменений, улучшивших благосостояние всего общества. Социальное сознание индивидуализируется, а это приводит к размыванию классовой идентификации. В-третьих, резкий скачок социальной мобильности в конце 60-70 гг. привел к диверсификации и индивидуализации жизненных положений и жизненных путей. "Социальная мобильность, даже
географическая мобильность, даже повседневная мобильность, состоящая в перемещениях между семьей и рабочим местом, перемешивает и перепутывает жизненные ситуации и жизненные пути членов общества10.
Таким образом, как считает У. Бек, дет-радиционализация классовых состояний, распад классовых идентификаций и нарастающей мобильности приводят к распаду социальных классов и слоев, соответствующих прежним социоструктурным моделям. На место сословно-классового жизненного мира приходят отличающиеся друг от друга индивидуализированные жизненные миры, и "в ходе этого процесса люди становятся свободными от социальных форм индустриального общества - от класса, слоя, семьи, от обусловленного полом положения мужчины и женщины". Эти тенденции, как полагает У. Бек, в перспективе приведут к "постклассовому обществу". Социальная мобильность утратит побудительную силу, индивид будет строить и реализовывать свои жизненные стратегии самостоятельно, не обращаясь к системно обусловленным реальностям и целостностям и принимая на себя ответственность за любые изменения.
Такую перспективу дальнейшего развития современного общества рисуют наиболее авторитетные западные обществоведы различных теоретических ориентаций. Добавим, что отмечаемая З. Бауманом "фрагментация" проявляется не только на уровне общества в масштабах отдельных государств, но и на уровне межгосударственных образований, ярким примером чему служат кризисные явления в Евросоюзе, которые стремительно накапливаются в этой структуре с конца XX века. Противоречивый характер европейской интеграции впервые остро проявился в ходе Амстердамского саммита 1997 г., который по ряду принципиальных вопросов так и не смог принять согласованных решений.
В свете этих явлений возникает два вопроса.
Во-первых, почему современное общество в лице наиболее развитых стран, являясь логичным продолжением и развитием тенденций общества модерна, достиг-
ло состояния, по всей видимости, отрицающего самую суть этих тенденций?
Во-вторых, если такова судьба общества модерна, то не рискует ли наша страна, следуя "западным курсом", то есть взяв за эталон основные ценности западного общества модерна - свободу, равенство гражданских прав, частную собственность, - прийти к тому же состоянию "фрагмен-тизации" сознания и социальных институтов, которое постигло страны Запада?
Чтобы ответить на эти два вопроса, необходимо проанализировать связь того, что принято считать политическим сознанием, с базовыми элементами общества модерна. Такими элементами являются материальное производство, организованное на принципах конкурентного капитализма, и государство как полномочный гарант частной собственности и личных прав и свобод каждого гражданина.
Последние два принципа, незыблемость которых гарантировалась государством, составляют необходимую основу политического сознания эпохи модерна. Неприкосновенность частной собственности и неотъемлемость личных прав и свобод - вот два условия, при которых человек может выступать в качестве субъекта политического действия и осознавать себя в этом качестве. Закономерным выражением такого положения стали социально-философские теории, в которых абсолютизировалось и гипостазировалось разделение общественной деятельности и системы общественных отношений на экономическую и политическую сферы. Экономические отношения были провозглашены "базисом" общества, а политические - его "надстройкой", причем взаимоотношения между "базисом" и "надстройкой" были признаны "законом развития человеческой истории"11. Развитие данного подхода вело к лишению политики самостоятельного бытия и к политическому волюнтаризму, основанному на глубоком убеждении в том, что "политика не может не иметь первенства над экономикой"12.
По мнению же целого ряда современных ученых, подход, основанный на разделении экономики, политики и культуры, является скорее догмой либеральной идеологии, чем
отражением реальных механизмов функционирования современного мира. Так, И. Вал-лерстайн еще в конце 70-х гг ХХ века провозгласил принцип единства социальной реальности, состоящий в отказе от подразделения этой реальности на экономическую, политическую, социальную сферы.
По словам И. Валлерстайна, "три предполагаемые сферы коллективных человеческих действий - экономическая, политическая и социальная (или социокультурная) не являются автономными сферами человеческого действия. У них нет своей отдельной "логики" и, более того, переплетение ограничений, возможностей, решений, норм и "рациональностей" таково, что ни одна применяемая исследовательская модель не может разделить "факторы" соответственно указанным категориям экономического, политического и социального и обходиться только одним видом переменных, имплицитно рассматривая другие в качестве констант"13. И. Валлерстайн утверждает, что существует единый "набор правил" или единый "набор ограничений", внутри которых действуют эти разнообразные структуры", и этот единый "набор правил" определяет функционирование социальных институтов, "которые в конечном счете управляют социальным действием, ограничивают его таким образом, что базисные принципы системы реализуются в большей или меньшей степени, а индивиды или группы социализируются в поведении, отвечающем системе"14.
На близких позициях стоят и современные представители отечественной социальной философии. Так, К.Х. Момджян, рассматривая общество как "организационную форму деятельностного воспроизводства социального"15, выделяет "четыре типа совместной активности людей, необходимые для самодостаточного существования общественного коллектива", или четыре сферы общественной жизни: духовную, организационную, социальную и материально-производственную. При этом подчеркивается, что все четыре сферы находятся в субстанциальном единстве и не дают оснований для противопоставления их друг другу.
Само противопоставление сфер социальной жизни, как и отражающее это про-
тивопоставление дисциплинарное разделение социальных наук, является закономерным выражением определенного состояния общества, определенного типа социальных отношений и соответствующего ему типа осознания социальной реальности. По мнению И. Валлерстайна, такое противопоставление обусловлено либеральной доктриной "проекта Модерна", в рамках которой постулировалось противопоставление, во-первых, рынка и государства, во-вторых, современности и исторического прошлого, в-третьих, цивилизованного Запада и остального (нецивилизованного) мира. Первое противопоставление обусловило отдельное существование экономической науки ("экономикс") и политологии, каждая из которых конструирует и изучает свой предмет в "идеальном" виде, очищенном от всего "случайного", в том числе таких феноменов социальной жизни, как семья, религиозные институты, жизнь локальных сообществ и др. Все эти стороны жизни общества, не укладывающиеся в дихотомию "Экономика - политика", были подведены под одну рубрику, и им "в качестве компенсации" было дано "великое имя социологии. Именно социология должна была объяснить внешние "иррациональные" явления, которые экономика и политическая наука были не в состоянии разрешить"16.
Господствующая в современных общественных науках трактовка понятий "общество" и "государство", по мнению И. Валлерстайна, восходит ко временам Великой Французской революции. В ее основе лежит все то же модернистское разделение общественной жизни на государство, рынок и гражданское общество как автономные сферы, каждая из которых живет по своим внутренним законам и взаимодействие которых имеет лишь приграничный, периферийный характер17.
Однако принятие посылки о том, что три указанные сферы подчиняются каждая собственным законам, с неизбежностью влечет за собой признание возможности функционального разлада между этими тремя сферами: государство, случается, перестает быть выразителем "общества", законы не отвечают реальному положению гражданских дел.
Само разделение социальной реальности на отдельные сферы, как считает И. Валлерстайн, задавалось просветительской философией, одной из основных идей которой является идея социального прогресса, обосновывающая развитие социальных институтов от более простых к более сложным. Эти представления, характерные для модерна, перешли и в доктрину постмодернизма, которая, в частности, обострила противопоставление государства и гражданского общества: когда постмодернисты "обличают репрессивность общественных структур и проповедуют подлинную культуру, соответствующую субъективности агента, они, по сути, опираются на первичность сферы гражданского общества по отношению к государству и рынку"18, - пишет И. Валлерстайн.
Заметим, что не случайно переход от модерна к постмодерну ознаменовался появлением теорий политической культуры. Показательно само по себе стремление осознать происходящие трансформации в сфере политического действия в категориях культуры. Как заметил Л. Диттер, "исследование политической культуры с самого начала находилось в авангарде бихевиористской революции в политической науке"19. Всплеск исследовательского интереса к политической культуре в США характерен для 70-х-80-х годов ХХ в., когда появилось большое число работ на эту тему20. Впоследствии, под влиянием этих подходов, изменилась трактовка категории политической культуры и у российских авторов. В литературе всего советского периода политическая культура сводилась, по сути, к компетентности в вопросах общественной жизни21. Такую направленность задал В.И. Ленин, когда писал, что "цель политической культуры" состоит в том, чтобы "воспитать истых коммунистов, способных победить ложь, предрассудки и помочь трудящимся массам победить старый порядок и вести дело строительства государства без капиталистов, без эксплуататоров, без помещиков", а это "возможно, только овладев всей суммой знаний"22.
В постоветский период возникли принципиально новые подходы к трактовке политической культуры, близкие к подходам за-
падных ученых. В данных подходах практически ничего не осталось от понимания политики как сферы общественных отношений и действий, связанных с завоеванием, удержанием и использованием государственной власти, участием в формировании такой власти, а также с борьбой классов.
Необходимо еще раз подчеркнуть, что большинство ученых, рассуждающих о трансформациях политической культуры, характерных для современного общества, делают предметом своего рассмотрения социальную жизнь небольшого числа развитых стран Западной Европы и Америки. Если же говорить о мире в целом, то легко убедиться в реальном присутствии наряду с элементами модерна и постмодерна элементов и гораздо более архаичных укладов жизни. Постмодерн и связанные с ним явления предстают как характеристика дискретная, узко локализованная в пространственных и временных рамках, и даже в определенном смысле вступают в противоречие с преобладающей тенденцией развития общества модерна, претендовавшего на универсальность. Не стоит забывать о том, что важнейшей тенденцией модерна, выражающей его дух и его цивилизационное значение, является глобализация всех сфер общественной жизни - от материально-производственной до сферы духовного производства.
Подходом, в оптимальной степени отражающим глобальный характер современной ситуации, представляется подход И. Валлерстайна. Современное состояние общества в целом И. Валлерстайн характеризует как глубокий системный кризис капитализма, имеющий глобальные масштабы. Этот кризис имеет определенную длительность во времени, и соответствующий ему период характеризуется понятием "переход". Как отмечает И. Валлерстайн, "ни одна конкретная историческая ситуация не является более сложной, чем длительные периоды перехода, когда более простые ограничения разрушаются"23.
Именно переходным характером современной эпохи, который проявляется не только в масштабах отдельно взятых стран (как, например, в России в связи с последствиями распада СССР), но, в мас-
штабах всего мира, объясняется сложность социально-философского анализа общественных явлений. Классические категории социальной философии, в том числе такие, как "класс", "государство", "политика" и др., не утратили своей сущностной определенности, однако существенно изменили свое предметное наполнение, свою интерпретацию.
Причины современного переходного состояния мировой капиталистической системы связаны с сущностными противоречиями капитализма, которые вытекают из глобально-международного характера капитализма как типа экономических взаимосвязей. Когда весь мир оказался полностью вовлеченным в мировую капиталистическую систему, сущностные противоречия капитализма, до определенного момента остававшиеся латентными, актуализировались и стали очевидными. Сама капиталистическая система посредством целого ряда рыночных институтов поощряет тех, кто использует прибавочную стоимость для накопления еще большего капитала с целью производства новой прибавочной стоимости. "Таким образом осуществляется принуждение к постоянному расширению деятельности, при том что индивидуалистические предпосылки, заложенные в самой системе, делают ее постоянное расширение невозможным"24.
Черты современного кризиса капиталистической системы проявляются на разных уровнях социальной структуры. Наблюдается ряд процессов, которые, являясь симптомами кризиса, одновременно с этим продолжают подрывать базисные структуры капиталистической мировой экономики, тем самым углубляя кризисную ситуацию. К таким процессам относится, в частности, демократизация мировой системы. Начиная с самых ранних этапов своей эволюции капитализм всегда нуждался в политической стабильности как главном условии своего развития. Но в настоящее время требования демократизации стали чересчур дорогими. Реализация программ, отвечающих социальным ожиданиям трудящихся, требует увеличения расходов на социальные нужды, которые сегодня составляют уже
более половины совокупной мировой прибавочной стоимости.
Другим симптомом кризиса капитализма и в то же время фактором, способствующим его углублению, является снижение авторитета традиционных антисистемных политических партий и движений. С упадком антикапиталистических движений во многом связан кризис идеи государственности. И. Валлерстайн справедливо пишет о повсеместной утрате веры в государство как проводника реформ и оплот личной безопасности. Между тем "чем меньше легитимности признается за государствами, тем труднее <...> навязывать порядок или гарантировать минимальный уровень социального благополучия", и обратно: "чем труднее становилось государству выполнять эти функции, которые для большинства людей являются raison d'etre существования государства, тем меньше легитимности за ним признавалось"25.
Заметим, что на уровне организационной сферы общества последствием утраты веры в государство является повышение значимости альтернативных, негосударственных общностей - религиозно-концессиональных, национально-этнических, воплощающих ценности традиционного общества. В этих условиях традиционные общности начинают играть роль неких "защитных структур", принимающих на себя функции, которые государство не в состоянии выполнять в полном объеме.
Еще одним важным социальным последствием глобального кризиса капитализма представляется обострение межнациональных, расовых и межэтнических проблем, во многом связанное с активизацией миграционных процессов в масштабах всего мира. Если в 1975 г. в мире насчитывалось около 2,5 млн. официально зарегистрированных беженцев, то к середине 1990-х гг. их численность составила около 21 млн. человек, то есть возросла более чем в 8 раз26. В 1997 году общее число вынужденных мигрантов превысило 22,7 млн.27.
Только в середине 1990-х гг. численность экономически активных иностранцев в зарубежных странах составила от 36 до 42 млн. человек (а с учетом членов их семей - 80-97 млн. человек)28. В октябре
2008 г. эта цифра увеличилась до 51-56 млн. человек. В условиях глобализации и интеграции мировой экономики все большее количество стран включается в процесс трудовой и экономической миграции. Всего за период с 1951 по 2001 г. количество мигрантов в мире возросло с 1 млн. до 21 млн. 126 тыс. человек. Таким образом, миграционные процессы стали одним из важнейших проявлений глобализации и вместе с тем одним из решающих факторов глобальных изменений в мировой экономике и геополитике.
Страны Западной Европы демонстрируют различные подходы к проблеме интеграции иммигрантов в местный социум. Некоторые страны, например Франция и Германия, проводят более жесткую ассимиляционную политику, северные страны - Швеция, Нидерланды, а также Великобритания строят свою интеграционную политику на платформе мультикультурализма. Однако в целом мультикультурализм вызывает неоднозначное отношение со стороны общественности и ученых. Высказывается мнение, что мультикультурализм "противопоставляет одни существующие этнические сообщества другим"29. Но главная проблема состоит в том, что "белые граждане не видят смысла для себя в мультикультура-лизме <...>. Англичане раздражены тем, что их этничности не уделяется внимания, она практически игнорируется, тогда как другие идентичности - уэльсцы, шотландцы, хинди и другие - приветствуются и развиваются". И это раздражение уже начинает выливаться в протестные действия, в том числе насильственного характера (как, например, в Олдхэме в мае 2001 г.).
Это заставляет задуматься о том, что говорить о деполитизации сознания в условиях современного общества, пожалуй преждевременно, если под деполитизаци-ей понимать снижение способности и готовности людей к активным политическим действиям. Другое дело, что политическая активность в современных условиях приобретает формы, не укладывающиеся в привычную либеральную модель отношений между классами и партиями. Это связано с изменением категоризацион-ной системы общества в условиях гло-
бального кризиса капитализма, появлением новых типов социальных субъектов на политической арене - так называемых "новых бедных" - иммигрантов и других социально не защищенных слоев населения экономически развитых стран30.
Таким образом, явления, наблюдаемые сегодня в экономически развитых странах и характеризуемые как проявления деполитизации сознания, на деле представляют собой скорее переориентацию, перестройку политического сознания современного человека в ответ на кардинальную перестройку структуры общества, в основе которой лежат факторы глобальной природы.
1 Момджян К.Х. Введение в социальную философию: Учеб. пособие. М.: Высш. шк., КД "Университет", 1997. С. 20.
2 Соколов С.В. Социальная философия: Учеб. пособие для вузов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. С. 144.
3 Гаджиев К.С. Политическая наука. М.: Сорос-международные отношения, 1994. С. 56.
4 Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика / Полис, 2000, № 3. С. 104-116.
5 Greenfeld, L. Nationalism: Five Roads to Modernity. Cambridge (Mass.), 1993. Р. 254.
6 Бауман З. Индивидуализированное общество / Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Изд-во "Логос", 2002. С. 137, 257.
7 Бодрийар Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального /Пер. с фр. Н.В. Суслова. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2000.
8 Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000.
9 Бек У. Что такое глобализация? М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 175-176, 213.
10 Там же. С. 125.
11 Энгельс Ф. Речь на могиле Маркса, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф. Избр. произв. Т. 2. М., 1948.
12 Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5-е изд. Т. 42. С. 278.
13 Wallerstein I., "World-System Analysis" in A. Giddens & J.H. Turner, eds., Social Theory Today (Cambridge: Polity Press, 1987). Р. 213.
14 Валлерстайн И. Социальное изменение вечно? Ничто никогда не изменяется? // Социологические исследования. 1997. № 1. С. 36.
15 Момджян К.Х. Введение в социальную философию: Учеб. пособие. М.: Высш. шк., КД "Университет", 1997. С. 360.
16 Wallerstein I., "World-System Analysis" in A. Giddens & J.H. Turner, eds., Social Theory Today (Cambridge: Polity Press, 1987) - Р. 212.
17 Валлерстайн И. Социальное изменение вечно? Ничто никогда не изменяется? // Со-цис. 1997. № 1.
18 Там же.
19 Ditter L. Political Culture // World Politics. 1978. Р. 553.
20 Devine D. The Political Culture of the United States. Boston, 1972; The Ecology of American Political Culture: Readings / Ed. By D.Elazar & J.Zikmund II. N.Y., 1975; Gastil R. Cultural Regions in the United States. Seattle, 1975; Kelley R. The Cultural Pattern in American Politics: The First Century. N.Y., 1979; Abramowitz A. The United States: Political Culture under Stress // The Civil Culture, Public Policy and the American States / Ed. By J. Kincaid. Philadelphia, 1982.
21 Бурмистрова Т.Ю., Дмитриев О.А. Сущность и факторы формирования политической культуры трудящихся в зрелом социалистическом обществе (историографический обзор) //Политическая культура развитого социалистического общества. Сущность и механизм формирования. Л., 1985. С. 92-93.
22 Ленин В.И. Полн. собр. Соч. 5-е изд. Т. 41. С. 404.
23 Валлерстайн И. Миро-системный анализ. Социология и история // Время мира: Альманах современных исследований по теоретической истории, геополитике, макросоциологии,
анализу мировых систем и цивилизаций. Вып. 2: Историческая макросоциология в ХХ веке. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000.
24 Балибар Э. Валлерстайн И. Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. М.: Изд-во "Логос", 2004.
25 Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер. с англ. П.М. Кудюкина. Под общей редакцией Б.Ю. Кагарлицкого. СПб.: Университетская книга, 2001. С. 216.
26 Заключение Исполнительного Комитета Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев № 78 (XLVI) 1995: Предупреждение и сокращение безгражданства и защита апатридов // http://www.hri.ru/docs/ ?content=doc&id=158
27 Положение беженцев в мире, 1997-1998: Перемещенные лица - гуманитарная проблема, УВКБ ООН. - М.: Интердиалект+, 1997. С. 19.
28 Бадышова И. Иванова Т. Зайончковская Ж. Трудовая миграция в России: масштабы, направления, социальные эффекты// Центральная и Восточная Европа в системе глобальных миграций: Материалы международного семинара 16-17 ноября 2001 г.
29 Daily Telegraph, 23 May, 2000/ Цит. по: Антонова В.К. Великобритания обречена на муль-тикультурализм или мультикультурализм в Великобритании обречен? // Журнал исследований социальной политики. 2003. Т. 1. № 2.
30 Розанваллон П. Новый социальный вопрос. М.: AdMarginem, 1997. С. 11.
