CC BY-NC-ND
642
ДВЕ КОНЦЕПЦИИ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО КРИЗИСА: ЗИГМУНТ БАУМАН И УЛЬРИХ БЕК
А.В. Логинов
В статье рассмотрены два различных подхода к современной социокультурной ситуации. Сопоставлены позиции английского социолога и философа Зигмунта Баумана и немецкого социолога Ульриха Бека. Проанализированы понятия «первый» и «второй» модерн, «общество риска», проблема трансформации национального государства и политики в условиях глобализации, показано, что антропологическим последствием современных социально-экономических процессов является индивидуализация. В статье обозначены и проанализированы альтернативные проекты цивилизационного развития, предлагаемые данными авторами.
Ключевые слова: социокультурный кризис, модерн, постмодерн, общество риска, глобализация, индивидуализация, потребительская свобода.
шего столетия, вся его история - это эволюция кризиса, затрагивавшего различные сферы жизни общества. «Творческое разрушение» стало движущей силой современного общества. Неумолимое время сметает старые культурные и социальные формы, очень быстро они заменяются новыми. Все новое, однако, оказывается крайне недолговечным. Как выяснилось, XXI в. также начинается под знаком кризиса, причем экономическая тематика здесь временно выходит на первый план. Сегодня в моде «антикризисное управление», специалисты по кризисам востребованы в самых различных и неожиданных областях. Наша эпоха рассматривается очень многими как переходная, не случайна популярность в последние десятилетия прошлого века приставки «пост»: постиндустриальное общество, постмодерн, «постсекулярное общество»... Очень
© Логинов А.В., 2009
Социокультурный кризис - неизменная черта прошед-
многие авторы пишут о беспрецедентности переживаемого нами времени. Иммануэль Валлерстайн утверждает, что социум первой половины XXI в. по своей сложности, неустойчивости и вместе с тем открытости превзойдет все виденное нами в веке XX. Он использует для описания происходящих изменений понятие миро-системы. По его мнению, «современная миросистема как система историческая вступила в стадию завершающего кризиса и вряд ли будет существовать через пятьдесят лет»1. Он полагает, что на смену данной миросистеме должна прийти новая, черты которой описать пока невозможно. Ульрих Бек указывает, что «в настоящее время происходит <...> творческое саморазрушение мирового порядка, в котором пока еще доминируют "легитимные" национальные государства»2. Место объективного знания занимает ощущение постоянной угрозы, неуверенности. Зигмунт Бауман отмечает: «На современной стадии ... мы вступили на территорию, которая прежде не была населена людьми, на территорию, которую раньше культура не считала пригодной для жизни»3. По мнению Пьера Бурдье, для современной эпохи характерна незащищенность и ощущение невозможности контролировать социальные процессы. Согласно Бурдье, «претензии в отношении будущего не могут предъявляться теми, кто не контролирует свое настоящее»4. В то же время возможности контроля безнадежно лишено большинство обитателей глобализирующегося мира. Он отмечает, что у глобализации есть своя стратегия, что современному обществу пытаются навязать определенный образ глобализации. Энтони Гидденс относится к глобализации скорее положительно, в то же время он рассматривает и аргументы антиглобалистов. Современное общество интерпретируется им в категориях риска. Ричард Сеннет констатирует «падение публичного человека», преобладание частной сферы над публичной в современном обществе, пишет о «тирании интимности». В данной статье предпринята попытка сопоставить позиции Зигмунта Баумана и Ульриха Бека - одних из самых известных современных социальных теоретиков.
Зигмунт Бауман является представителем самых ярких современных социальных мыслителей. Он родился в 1925 г. в Польше. После оккупации страны нацистами сражался против них в составе Первой польской армии. Бауман изучал социологию в Варшавской академии социальных наук, затем учился на философском факультете Варшавского университета. С 1954 по 1968 г. работал в Варшавском университете. Первые работы ученого были написаны в русле западной марксистской традиции, а не догматического советского марксизма. Бауман в Польше так и не получил профессорского звания, а в 1968 г. был выдворен из страны. С 1971 по
1990 г. он - профессор университета в г. Лидс (Великобритания), по настоящее время - почетный профессор. Несмотря на преклонный возраст, социолог продолжает активно работать и публиковаться, участвовать в международных конференциях. В настоящий момент английский ученый опубликовал около 60 книг и более ста статей. Значительная часть из них посвящена глобализации, модерну и постмодерну, консьюмеризму и проблемам современной морали. С 1990-х гг. Бауман признан одним из ведущих теоретиков альтерглобализма.
Ульрих Бек вырос в Ганновере, изучал социологию, философию, психологию и политическую науку в университете Людвига Максимилиана в Мюнхене. С 1979 г. - профессор в Мюнстере, затем в Бам-берге. В настоящее время - профессор социологии в университете Людвига Максимилиана в Мюнхене и в Лондонской школе экономики и политических наук. Он один из тех исследователей, которым очень рано удалось разглядеть некоторые существенные черты новой эпохи. По мнению комментаторов, «профессиональная самоидентификация» Бека как социолога не совсем точна. «Он относится к социальным теоретикам междисциплинарного плана, в значительной мере является социальным философом»5. В этом смысле его можно сопоставить с К.-О. Апелем и Ю. Хабермасом. В то же время идеи Бека непосредственно связаны с современной британской социологией. В частности, совместно с Э. Гидденсом и С. Лэшем он развивает идею «саморефлексивной модернизации». Ряд работ он опубликовал совместно с Э. Гидденсом. В трудах Бека анализируются многие ключевые проблемы и конфликты современного общества. Задача социологии, с его точки зрения, - дать теоретически направляемый и историко-эмпирически обоснованный «диагноз времени». Следует отметить, что для немецкой философской и социологической мысли XX в. «диагноз времени» очень часто воспринимался в качестве одной из важнейших тем. Бек стремится найти язык, адекватный состоянию современного общества. По его мнению, социология в настоящий момент нуждается в реформировании, поскольку она «понятийно и организационно застыла», увековечив себя в одной определенной картине современного общества. Точнее, с радикализацией современности институциональные и «понятийные основы последней становятся спорными»6.
Зигмунт Бауман полагает, что эпоху постмодерна можно определить как поздний этап развития общества модерна, как «второй модерн», «поздний модерн», «дисперсный и сетеобразный модерн», «текучий модерн». Идеология глобалистов в среде интеллектуалов отражается в описании опыта нового типа, опыта «промежуточности», «разъединенности», «трансцендентности». «Гибридизация и
поражение «сущности», провозглашаемое в постмодернистских апологиях «глобализирующегося» мира, ни в коей мере не передает всю сложность и остроту противоречий, раздирающих мир. Постмодернистские описания не соответствуют состоянию постсовременного мира. «Периферийные зоны» лишь только слегка затронуты глобальными символами. Для современной эпохи характерен растущий разрыв между глобализованными элитами и народом, констатирует английский социолог. Самые заметные изменения этой эпохи связаны с государством и с политикой. По мнению Баумана, национальное государство, видимо, подвергается эрозии, а может быть, и отмирает. Силы эрозии транснациональны, эти силы, их формы и деятельность окутываются покровом таинственности; они служат скорее предметом гаданий, нежели достоверного анализа. Бауман ссылается на фон Вригта: «.формирующие мир силы транснационального характера по большей части анонимны и потому с трудом поддаются идентификации. Они не образуют единой системы или порядка. Они являются агломерацией систем, которыми манипулируют по большей части "невидимые" акторы <...> Данные силы не обладают ни единством, ни целенаправленной координацией <...> Рынок - это не столько договорное взаимодействие конкурирующих сил, сколько перетягивание каната между манипулируемым спросом, искусственно созданными потребностями и желанием быстрой наживы»7. Зигмунт Бауман, солидаризируясь с Вригтом, отмечает:
Все это окружает происходящее на наших глазах «отмирание» национальных государств атмосферой природной катастрофы. Причины ее не вполне понятны; точно предсказать ее нельзя, даже если бы причины были известны; и даже предсказав, ее безусловно нельзя предотвратить. Эта тревожность - естественная реакция на ситуацию без очевидных рычагов контроля. Коротко говоря: контроля, судя по всему, сейчас нет ни у кого. Хуже того - неясно, что в нынешних условиях могло бы значить само понятие «контролирования». Как и прежде, все упорядочивающие инициативы и действия локальны и проблемно ориентированы. Но уже нет ни такой локальности, которой бы хватило самонадеянности, чтобы выступать от имени человечества в целом и рассчитывать на внимание и послушание всего человечества; ни такой отдельной проблемы, которая бы могла, претендуя на глобальный консенсус, отразить и сконцентрировать тотальность глобальных процессов8.
Международный капитал и финансы не скованы никакими принципами этики, никакими пространственными ограничениями, фактически не могут быть привлечены к ответу. «Побег и ускольза-
ние» приходят на смену присутствия как главного приема господства. Поскольку важнейшие процессы выходят из-под контроля, утрачивается политическая воля, то есть вера в то, что коллективные действия способствуют достижению чего-либо существенного. Правительства опасаются «отпугнуть инвесторов», замедлить рост ВВП. Мир находится во власти абстрактных факторов: конкуренция, свободная торговля, мировые рынки, глобальные инвесторы. Бауман довольно пессимистично оценивает перспективы политики в традиционном смысле. Политика потеряла основу, политики постепенно утрачивают свои традиционные рычаги власти. Частное вторглось на территорию общественного, общественное «колонизируется» частным, «публичный интерес» деградирует до любопытства к частной жизни общественных деятелей.
По мнению Ульриха Бека, современная эпоха является продолжением модерна. Преждевременно определять ее как нечто принципиально иное. Мы живем в период «второго модерна». Бек противопоставляет понятия «первый» и «второй» модерн. К характерным чертам «первого» модерна относятся:
1) отождествление общества с национальным государством;
2) идеал общества полной занятости;
3) укорененные в классовых структурах массовые партии;
4) небольшие семьи с традиционным разделением труда между мужчинами и женщинами.
В настоящее время базисные институты «первого» модерна поставлены под вопрос. «Второй» модерн обозначается им как плюралистический и характеризуется следующими особенностями:
1) переход от национального к космополитическому подходу;
2) замена сообщества национальных государств, обладающих правовым суверенитетом, транснациональными акторами, «правительством без правления», наднациональными финансовыми организациями, неправительственными организациями, транснациональными компаниями;
3) дилемма национальное/международное право трансформируется в систему международной защиты прав человека;
4) демократический тип легитимации сменяется самолегитимацией, основанной на глобальных рисках;
5) обоснование «второго» модерна происходит «сверху вниз», в то время как для «первого» характерно обоснование «снизу вверх». Правозащитные организации способны создать самостоятельную инстанцию международного права. Ульрих Бек приходит даже к утверждению, что космополитизм есть секуляризованный божественный порядок на земле.
Одной из самых известных книг Бека является «Общество риска» (1986). В предисловии к ней немецкий социолог отмечал особую роль, которую играет в современных социальных исследованиях приставка «пост». Она указывает на нечто «сверх привычного, чего оно не может назвать»9. Цель книги - вопреки еще господствующему прошлому показать уже наметившееся будущее.
Интересная интерпретация понятия риска предложена в работе британского социолога Э. Гидденса, близкого по духу Беку. Он полагает, что в традиционных обществах концепции риска не было, потому что эти общества в ней не нуждались. Риск следует сближать не с опасностью и угрозой как таковыми, а с активным анализом опасности с точки зрения будущих последствий. Поэтому эта концепция широко используется в обществе, ориентированном на будущее, так как для него будущее - территория колонизации. Риск стал проявляться на заре существования индустриального общества, уже в тот момент проявилось два аспекта риска: позитивный и негативный. Современный капитализм внедряется в будущее благодаря тому, что оценка будущих прибылей и убытков, а значит, и риска превращается в непрерывный процесс. Для Гидден-са же понятие риска связано не столько с тем, что повседневная жизнь стала более рискованной, чем раньше, но с тем, что современный человек вообще стал мыслить в категориях риска, это характерная черта «рефлексивного модерна»10.
Ульрих Бек в своем труде привел ряд важных черт «общества риска»:
1) границы между риском и неисчисляемой неопределенностью очень неясны;
2) новые формы опасности становятся «демократичными», так как затрагивают богатых и бедных, потрясения захватывают все области;
3) мы становимся членами одной «команды мировой опасности», так как отдельно взятые страны не могут бороться с опасностями в одиночку, а внешняя политика постепенно превращается во внутреннюю;
4) прогресс науки обостряет сознание риска;
5) страх определяет «чувство жизни», так что можно говорить о «разумном тоталитаризме защиты от опасности»;
6) безопасность, подобно воде или электричеству, становится одним из важнейших социальных благ. Более того, гражданин должен быть благодарен, что «его сканируют, копируют, обыскивают и допрашивают для "его же безопасности"».
Если раньше шла речь о «гомогенно действующем национальном государстве», то в настоящее время «государственность диф-
ференцируется». Космополитические государства приходят к абсолютно другим представлениям и оценкам границ, суверенитета, прав человека и связанных с ними международных норм и интерпретаций. В рамках «второго» модерна возникают альтернативные формы государственности. Происходит смена понятий и форм «политического», оно преодолевает «дуализм национального и интернационального» и размещается в «глобальном» пространстве. Тезис о конце политики справедлив в отношении национальных государств и ложен по отношению к современной ситуации. В новой парадоксальной ситуации «государства должны, исходя из национальных интересов, денационализироваться и транснациона-лизироваться, чтобы в глобальном мире решать национальные проблемы»11. В этих условиях размываются традиционные границы между «левыми» и «правыми». Немецкий социолог не ограничивается только постановкой «диагноза», он предлагает и определенные рецепты, направленные на изменение ситуации.
Концепция общества риска получает продолжение в работе, посвященной глобализации. Книга Бека принадлежит к «третьему поколению» трудов, анализирующих этот процесс. Если на первом этапе господствовала эйфория от новых возможностей и перспектив, на втором этапе анализировались отдельные аспекты данного явления, то на третьем этапе делается акцент на проблемах, связанных с глобализацией. В более поздней статье он отмечал, что «сопротивление неолиберальной программе глобализации форсирует космополитическую программу глобализации. Все кризисы и обвалы, вызываемые глобализацией, имеют один и тот же эффект. Они усиливают стремление к космополитическому режиму, открывают (желая того или не желая) пространство для глобального властного и правого порядка»12. Бек указывает на то, что движение антиглобалистов само приобрело глобальный характер. Наднациональные протесты, в свою очередь, требуют наднациональной полиции, соответствующей наднациональной информационной системы, наднационального правого порядка. И противники, и сторонники глобализации ставят глобальные цели и, таким образом, подстегивают кнутом сопротивления и протеста процесс глобализации, который развивается все быстрее.
Вторым наиболее значительным трудом после «Общества риска», по словам самого Бека, является его книга «Власть и ее оппоненты в эпоху глобализации». Здесь он размышляет о перспективах политики в меняющемся мире. Политическая теория суверенитета базируется на формуле homo homini lupus est. Теория общества риска исходит из тезиса «человечество человечеству волк». Хищник здесь атрибутируется не с человеком, а с человече-
ством. Легитимность создается верой в возможность предотвратить угрожающую человечеству опасность. По мнению Бека, «глобальные риски ставят под вопрос выживание человечества, следовательно, открывают глобальные возможности действия <...> столетие, в котором сама планета подвергает себя риску, будет как никогда прежде столетием "единого мира"»13. Ответом на террористическую угрозу является космополитизм. По сути, Бек, критикуя неолиберальный вариант глобализации, выступает за некий альтернативный вариант глобального развития общества. Он отстаивает концепцию транснационального государства, указывает на взаимосвязь транснациональной политики, транснационального капитала, транснациональной организации граждан, космополитического демократического права. Социолог стремится описать сети власти, пространства власти, в рамках которых находится транснациональный гражданин.
Несмотря на то что Бек претендует на новизну в решении старого идеологического спора, его мысль все же движется в рамках либеральной парадигмы. Бек претендует на преодоление старого спора между либерализмом и марксизмом, но его концепция космополитизма мало чем отличается от либеральных идей Гидденса. В его модели глобального сообщества ключевая роль отводится правам человека, демократическим институтам. Так, он стремится отвергнуть аргументы марксистских и постмодернистских критиков прав человека. Идея прав человека привлекательна тем, что носителями прав человека являются индивиды, а не коллективные субъекты (нация или государство). Права человека в новых условиях предшествуют международному праву. С его точки зрения, международное право через головы нации и государств обращается непосредственно к индивидам, полагая тем самым юридически обязательное мировое сообщество индивидов. Опираясь на права человека, можно прийти к глобальному гражданскому обществу. «Требования о соблюдении прав человека выдвигают не только неправительственные организации, но и группы государств, активно защищающих права человека, и стремящихся поверх границ оказывать влияние на соотношение между авторитетом и легитимацией власти внутри других государств. <...> Режим соблюдения прав человека превращает раздробленный на национальные государства мир в лишенное границ властное пространство "всемирной внутренней политики"»14. Бек проводит различие между «истинным» и «ложным» космополитизмом. Очевидно, что «ложным» космополитизмом оказывается политика США, здесь присутствует попытка возродить «имперский дискурс». С другой стороны, к «истинному космополитизму» ближе позиция ЕС. Здесь проводится поли-
тика «реализации прав человека в смысле обязательной постановки международных отношений на правовую основу, которая постепенно изменит параметры национальной властной политики»15. В итоге так и остается не ясным, оправдывает или осуждает Бек «чрезвычайно двусмысленный» «военный гуманизм», политику гуманитарных интервенций, проводимую Западом.
Э. Гидденс в своей книге о демократии также упоминает ЕС. Он отмечает, что ЕС во многих отношениях не является прозрачной и демократичной структурой, но здесь воплощен сам «принцип демократии» с точки зрения «мирового порядка». Этот принцип, по его словам, заключается в том, что «транснациональная структура может активно способствовать развитию демократии как внутри государств, так и в отношениях между ними»16. Следовательно, закрытая, непрозрачная транснациональная структура может выступать от лица демократии и устанавливать критерии демократичности отдельных национальных государств. В одной из статей Бек отмечал, что потребители, превращаясь в единое гражданское общество, способны воздействовать своей организованной активностью на глобальный рынок и способствовать изменению направления глобализации. Вызывает большие сомнения идея самоорганизации потребительского общества, так как оно состоит из атомарных потребителей. Они интегрированы в единое целое именно своей потребительской активностью. Если они когда-либо приостановят процесс потребления, то это будет угрожать распадом всей системе. Могут ли они превратиться в организованную силу, наделенную политической волей? Бек в своих работах последних лет последовательно отстаивает позиции сторонников глобализации. Наряду с этим он отмечает и негативные последствия этого процесса, учитывая некоторые аргументы критиков. Он выступает за альтернативный американскому европейский проект глобализации. Одну из новых книг Бек, по его словам, планирует назвать «Космополитическая Европа». Речь в ней, скорее всего, пойдет о том, что «национальное оживление политики возможно только через ее денационализацию»17. Именно такова, по мнению Ульриха Бека, перспектива социального и политического развития Европы.
Экономические и политические изменения неизбежно связаны с социальными изменениями. Многие авторы считают индивидуализацию характерной чертой нашего времени. По мнению Баумана, для нашего общества характерна утрата человеком контроля за большинством значимых социальных процессов, что побуждает к отказу от достижения перспективных целей ради достижения немедленных результатов. Экономическая жизнь становится все сложнее, а человеческое существование все более фрагментирует-
ся. Социальное начало теряет свое значение, жизнь превращается в «биографическое разрешение системных противоречий», цитирует Бауман слова Ульриха Бека. Ненадежные социальные и экономические условия учат людей воспринимать мир как «контейнер, полный объектов одноразового использования; весь мир, включая других людей»18. Показательным примером являются современные реалити-шоу, популярные как на Западе, так и в последние годы в России. Для них характерно то, что, несмотря на командный характер, они предельно индивидуалистичны. Победителем оказывается тот, кто стал удачливее своих соперников по команде. Взаимопомощь и партнерство имеют временный характер, в пределе должен остаться всего один победитель: команда необходима для самопродвижения наиболее смекалистых игроков, и без этой функции она не имеет никакой ценности. Зрителям популярных телевизионных шоу демонстрируется «используемость человека. Нет незаменимых людей, никто не может претендовать на долю результата, достигнутого совместными усилиями. <...> Жизнь - это жестокая игра для жестких людей. Каждый ее раунд начинается с нуля, прошлые заслуги не учитываются, а истинную цену человека показывает лишь результат последней дуэли»19.
Люди все чаще отказываются от «долгосрочной» ментальности в пользу «краткосрочной». Индивидуализированный человек -это потребитель. «Потребительская свобода» - это основной вид свободы современного человека. Свобода, перестав быть результатом борьбы за власть, переместилась в текущий момент в сферу потребления. Она имеет много притягательных черт: человек может самостоятельно выбирать блага, отдавать предпочтение определенному стилю жизни. Такая свобода избавляет от открытого конфликта и противоборства и позволяет просто наслаждаться жизнью, коллекционировать впечатления. «Для потребителя реальность не враг удовольствия. <...> Реальность, как ее воспринимает потребитель, это и есть погоня за удовольствием. <...> Для потребительской системы радостно тратящий деньги потребитель - это необходимость. Для индивидуального потребителя - это обязанность и, может быть, наиважнейшая из обязанностей»20. Потребительский рынок - «это место, где свобода и уверенность предлагаются и приобретаются вместе; свобода дается отдельно от боли, а уверенностью можно наслаждаться, не теряя убежденности в своей субъективной автономии»21. Система общества потребления оказывается поразительно устойчивой. Человек должен быть счастливым и любимым, у него должно расти число связей и контактов, он должен быть здоровым и успешным. Потребительские практики меняются, потребности становятся текучими.
Формируется модель успеха как символического отличия: данная модель достижима путем конкуренции внутри статусных групп и конкуренции вкусов между ними. В одной из своих последних статей Бауман так характеризует культуру современного общества:
Это культура, которая сокращает общение с вечностью до мига экстатического переживания, а все, что сократить не удается, выводит из поля зрения и мысли. Которая превращает сартровский projet de la vie в гору щебня - обрывочные эпизоды, и обоснование для каждого из них требуется искать не в прошлом или будущем, а лишь в способности наслаждаться. Которая смеется над «далекими» целями, рекомендует остерегаться всего постоянного и запрещает заботиться о продлении настоящего. Которая отказывается от факела пламенеющей страсти ради тлеющей кучки мусора. Которая побуждает брать, не задумываясь, и бросать, не печалясь. Которая оценивает интеллект не способностью долго помнить, а умением быстро забывать; отдает предпочтение не накоплению, а потоку знаний; не приобретению навыков, привычек, привязанностей и убеждений, а скорейшему избавлению от них. В такой культуре нет места «вечным ценностям» или «ценности того, что вечно»22.
Новая глобальная «культура» предстает здесь, на мой взгляд, не только «постхристианской», но уже и «постчеловеческой». Здесь уже не идет речи о каком-то постоянстве человеческой природы, об устойчивой собственной идентичности, все становится текучим, изменчивым, жизнь распадается на бессмысленные фрагменты.
Зигмунт Бауман и Ульрих Бек проводят яркий и убедительный анализ современного общества. Следующие моменты в социальной теории сближают их:
1) рассмотрение современного общества как продолжения эпохи модерна, как «второго», «рефлексивного», «текучего» модерна;
2) констатация кризиса национальных государств и упадка политики в традиционном понимании;
3) в трудах и того и другого социолога представлен анализ негативных последствий процесса глобализации, дано описание современного общества как индивидуализированного, фрагментированного;
4) констатация того факта, что мы живем в «обществе риска», того, что все последующее развитие будет связано с этой ситуацией риска;
5) оба теоретика выступают за осознание европейского единства, особую роль Европы в глобализирующимся мире.
Необходимо признать, что в противовес формирующейся общественной системе предлагаются достаточно невнятные альтернативы. Весьма популярен лозунг «укрепления гражданского общества», или «новой гражданственности». Его сторонники пропагандируют активное участие граждан в процессе принятия политических решений. Эту идею в определенной степени поддерживают и Бауман, и Бек. Согласно данным представлениям, граждане должны быть хорошо информированными и сознательными, чтобы иметь возможность правильно использовать имеющиеся механизмы прямой и представительной демократии и благодаря этому контролировать глобализацию. И З. Бауман, и У. Бек пишут о возможности преодоления негативных тенденций глобализации только в рамках демократических институтов и благодаря реализации возможностей гражданского общества. Фактически они выступают за иной, более гуманный проект глобализации, считая сам этот процесс необратимым.
Примечания
1 Валлерстайн И. Конец знакомого мира. Социология XXI в. М: Логос, 2004. С. 5.
2 Бек У. Космополитическая глобализация [Электронный ресурс] // Сайт «Журнал о мировой политике и международных отношениях». URL: www. globalaffairs.ru (дата обращения: 15.02.2009).
3 Бауман З. Индивидуализированное общество. М: Логос, 2005. С. 55.
4 Бурдье П. За ангажированное знание // Неприкосновенный запас. 2002. № 5.
5 Федотова В.Г., Федотова Н.Н. Вторая великая трансформация: политические и экономические основания нашего времени // Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма. М: Прогресс-Традиция, 2007. С. 437.
6 Бек У. Социология. Профессия и призвание. Интервью с социологом Ульри-хом Беком // Журнал социологии и социальной антропологии. СПб., 2003. Т. VI. № 1 С. 44.
7 Бауман З. Глобализация: последствия для человека и общества. М: Весь мир, 2004. С. 84, 85.
8 Бауман З. Указ. соч. С. 89.
9 Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М: Прогресс-Традиция. 2000. С. 9.
10 Гидденс Э. Ускользающий мир. Как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004. С. 39, 41.
11 Бек У. Социология. С. 41.
12 Бек У. Там же. С. 45.
13 Бек У. Власть и ее оппоненты в эпоху глобализации. М.: Прогресс-Традиция, 2007. С. 494.
14 Бек У. Социология. С. 43-46.
15 Beck U. The cosmopolitan perspective: sociology of the second age of modernity // British Journal of Sociology. Vol. 51. Issue 1. (2000). P. 84, 86.
16 Гидденс Э. Ускользающий мир. С. 94.
17 Бек У. Власть и ее оппоненты в эпоху глобализации. С. 241.
18 Бауман З. Текучая современность. М.; СПб.: Питер, 2008. С. 145.
19 Бауман З. Индивидуализированное общество С. XLIII.
20 Бауман З. Свобода. М.: Новое издательство, 2005. C. 100.
21 Там же. С. 57.
22 Бауман З. Пять прогнозов и множество оговорок // Иностранная литература. 2006. № 8. С. 68.
