Место современных обществ в общей системе обществ модерна Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

МЕСТО СОВРЕМЕННЫХ ОБЩЕСТВ В ОБЩЕЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВ МОДЕРНА

Н.Л. Полякова

Последние три десятилетия ХХ в. - период радикальных социальных трансформаций, которые по-разному осмысливались и трактовались социологами. Данная статья преследует цель, во-первых, выявить место современных обществ в общей теории общества модерна, а во-вторых, - указать главные черты, а также социальные процессы, которые характеризуют общества конца ХХ - начала ХХ1 вв.

Данная статья преследует цель, во-первых, выявить место современных обществ в общей истории общества модерна и, во-вторых, указать главные отличительные черты, а также социальные процессы, которые характеризуют общества конца ХХ - начала XXI вв.1

Конец ХХ в., точнее его последние три десятилетия являются периодом радикальных социальных трансформаций, стартовавших в конце 60-х гг. и продолжающихся в настоящее время. Речь идет о широко развернувшейся в 60-е гг. и продолжающей давать о себе знать и сегодня контркультурной критике цивилизации, трансформации; фундаментальных социальных институтов, таких как институт семьи, институт детства, сфера сексуального и брачного поведения; сферы труда и отношения к труду, появлении «постматериальной» системы ценностей; изменении типов и сферы социальных конфликтов, а также оформлении новых организационных форм и стратегий управления, означавших фактически закат идеологии и практики фордизма и системы организованного капитализма.

Часть этих процессов, таких как трансформация сферы труда, оформление новых организационных форм и стратегий управления были обусловлены широко развернувшейся научно-технической революцией, появлением телекоммуникационных и информационных технологий, которые создали новые организационные и управленческие возможности, новые профессии и типы занятости, одновременно с этим породив знаменитую волну безработицы 70-х гг., обусловленную крахом и исчезновением старых рабочих мест. Неудивительно поэтому, что исследование информационных технологий и их социального содержания и смысла стало одним из доминирующих направлений социальной мысли в конце ХХ в. В равной мере в осмыслении нуждались все указанные процессы и явления, а не только технологически обусловленные. Однако именно это и оказалось проблематичным.

На фоне сказанного следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что для социологии как науки все эти процессы и их старт в конце 60-х-начале 70-х гг. оказались совершенно неожиданными и непредвиденными.

1 Развернутый анализ рассматриваемой в данной статье проблематики содержится в работе: Полякова Н.Л. ХХ век в социологических теориях общества. - М., 2004.

Социология не просто оказалась не способной выполнить свою прогностическую функцию и предсказать возможные социальные трансформации. Выявилось, что теоретические построения социологии и, прежде всего социологическая теория общества, не готовы объяснить и описать наблюдаемые трансформации, что у социологии отсутствуют теоретические средства, понятия, методологические подходы, адекватные для понимания этих процессов. Это получило отражение в теории «кризиса социологии», в пересмотре основных концептуальных построений социологической теории, ее фундаментальных парадигматических оснований, в оформлении критической и даже радикальной социологии конца 60-х-начала 70-х гг. К этим образованиям следует также присовокупить оформление теорий «конца трудового общества», «конца труда», в рамках которых осуществлялась ревизия базисной методологической парадигмы социологических теорий общества Х1Х-ХХ вв., а также самое широкое и общераспространенное использование для характеристики общественного состояния современности метафор «конец» или «пост» - «конец истории» (Ф. Фукуяма), «конец идеологии» (Р. Арон), «постиндустриализм» (Д. Белл).

Очевидно, что сама по себе метафорика «конца» является малопродуктивной для понимания содержания и смысла современных социальных процессов, вместе с тем очевидным образом она предлагает некоторую хронологию и определяет место современных обществ в общем процессе исторического развития обществ модерна. Подобная социальная хронология, позволяющая указать место современных обществ в общей системе социальной трансформации обществ модерна, может дать ключ к описанию и пониманию современных обществ не только в плане их генетической связи с прошлым, но и в плане их разрыва с этим прошлым, указывая не только на утраченность определенных качеств и характеристик прошлых обществ, но и на обретение новых.

Решение этой задачи возможно через анализ последовательной исторической смены различных теорий общества, их классификации и парадигматической ти-пологизации, через построение соответствующей историко-социологической периодизации развития социологических теорий общества и выявление закономерностей этого развития.

Очевидно, что единственно адекватным средством для подобного рода анализа является та группа социологических теорий, которые наиболее пригодны для описания и понимания исторически определенных целостных социальных состояний и форм. Речь идет о материальных теориях общества - особой группе теорий в рамках общей социологической теории общества, которую следует отличать от формальных теорий общества.

Формальные теории общества - это теоретические построения, в рамках которых устанавливаются фундаментальные компоненты и функциональные связи между ними, присущие всякому обществу, вне зависимости от его конкретного исторического вида и состояния. Формальные теории общества описывают социальную «механику» через систему таких категорий, как «структура», «институт», «социальное действие», «порядок», не соотносясь при этом с конкретными историческими содержаниями. В результате формируются такие теории как, например, теория общества М. Вебера, возникающая на основе его концепции об-

щественно-ориентированного действия; теория общества как «совокупности частных процессов синтеза» Г. Зиммеля; теория общества К. Маркса, основу которой составляет концепция общественно-экономической формации или структурно-функциональная теория Т. Парсонса.

От этих теорий общества следует отличать материальные теории общества, такие, например, как «теория промышленного общества», «теория массового общества», «теория менеджериального общества» и т.п. Целью их является не формальная, а содержательная, или материальная спецификация конкретных исторических образований посредством выявления каких-то качественных доминант, определяющих и объясняющих содержание целого и, соответственно, всех его частей и процессов, причем не просто как системного или формального целого, а как содержательного материального целого. Материальные теории общества стремятся найти и разработать такие общие качественные, смысловые, ценностные характеристики, которые передавали бы основное социальное содержание социального действия и интеракции, ухватывали бы базисные ценностные ориентации, выявляли бы специфические содержательные основания различных общественных подсистем или сфер социального действия, таких как экономическая, политическая, сфера культуры и т.д. Такие характеристики призваны тем самым определить конкретные механизмы и принципы включения человека в общество, социальную структуру, систему социальной стратификации, характер социальных институтов, а также выявить базисный социальный конфликт. Когда классическая социология называла общество конца XVIII-

XIX вв. «промышленным обществом», «капиталистическим» и т. д., она по существу и выделяла такие основополагающие содержательные, материальные характеристики. Точно так же базисные содержательные характеристики современного общества пытаются установить современные теории, ориентированные на постижение общества как целого, когда определяют его как «постмодерно-вое», «информационное» и т. п.

Следует при этом оговориться, что любая материальная концепция общества в имплицитном или эксплицитном виде содержит формальную концепцию общества, а ее авторы придерживаются соответствующей методологической позиции. Этим и объясняется многообразие конкретных материальных теорий, различающихся в зависимости от методологических оснований, на которых они разрабатываются. Примером могут служить теории капиталистического общества, созданные, с одной стороны, К. Марксом, с другой - М. Вебером, или теории развитого индустриального общества, созданные Р. Ароном, с одной стороны, а с другой - Т. Адорно и М. Хоркхаймером. Таких примеров в истории социологии, включая современный ее этап, множество. Вместе с тем, анализ материальных теорий общества показывает, что несмотря на различия в методологических подходах, которые не всегда получают эксплицитное выражение, в каждой из материальных теорий общества, относящихся к конкретным этапам развития общества, необходимо наличествуют общие для них всех содержательные характеристики соответствующего общества.

Наличие таких общих характеристик позволяет говорить о возможности сравнить эти теории и объединить их на каком-то более общем и широком осно-

вании парадигмы социологического мышления, задействованной при описании общества как целостности и разработке соответствующих теоретических построений. Под социологической парадигмой мы понимаем определенную фундаментальную концептуализацию социальной реальности, базисные представления об обществе и индивиде, характере и природе социального взаимодействия и функционирования, которые лежат в основе всех этих теорий и являются общими для них. Выявление и формулирование этой методологической парадигмы является задачей не менее важной и значимой, чем экспликация соответствующих теорий общества.

В силу того, что именно материальные концепции общества являются наиболее пригодным инструментом для концептуализации исторически конкретных социальных состояний, а также для понимания исторической трансформации этих состояний, социальная история может быть показана через историю последовательной смены различных теорий общества. Более того, существует известный, легко прослеживаемый параллелизм между реальным историческим процессом трансформации социальных форм и историей социологических теорий общества. Благодаря этому в истории развития социологии в части материальных социологических теорий общества можно выделить несколько периодов, совпадающих с соответствующими историческими периодами развития обществ модерна, их социальной, культурной и экономической сферами.

I период: конец XVIII - начало ХХ в.;

II период: начало ХХ в. - 70-е годы ХХ в.;

III период: 70-80-е годы ХХ в. - начало XXI в.

Каждый из этих периодов имеет свою специфику и каждый концептуализировался рядом теорий, которые не просто сопоставимы и сравнимы, в них с очевидностью предстает общее историческое и социальное содержание.

Первый период: материальные теории общества конца XVIII - начала ХХ вв. Конец XVIII в. - это период становления обществ модерна, характеризующихся как индустриальные, капиталистические, классовые, оформленные как национальные государства. В тот период происходит и становление социологии в качестве способа теоретического самопостижения и самопонимания этих обществ, в качестве средства их саморефлексии. Речь идет о социологическом знании, известном в истории социологии как классическая социология.

Классическая социология XIX в. не была однородным и когерентным теоретическим образованием, в рамках различных социологических построений усилиями различных теоретиков была выработана социологическая теория промышленного капиталистического общества: теории капиталистического общества К. Маркса, М. Вебера, Г. Зиммеля, теории промышленного общества Э. Дюркгейма, Г. Спенсера и др. Вместе с тем все эти различные теории промышленного капиталистического общества, разработанные крупнейшими социологами в рамках классической социологии, могут быть объединены и реконструированы в качестве единого целостного теоретического образования. Обусловлено это, как представляется, двумя моментами. Во-первых, достаточно когерентной природой социальной реальности обществ XIX в. Во-вторых, общими

методологическими позициями, которые лежат в основе материальных теорий обществ, создаваемых в рамках социологической классики.

Методологическую основу теорий промышленного капиталистического общества составила «трудовая парадигма», которая лежала в основе всех, самых различных классических социологических теорий. Речь идет о вполне определенной парадигме концептуализации социальной реальности, основу которой составило понимание труда как базисного социообразующего фактора. Труд стал объектом и предметом социологического исследования с самого начала возникновения социологии как науки на рубеже XVIII-XIX вв. Более того, в силу основополагающего значения труда для формирования и функционирования обществ модерна он стал одной из базисных категорий большинства социологических теорий. Социология исходила главным образом из факта быстрого количественного роста труда в сфере промышленного производства, из его очевидной способности преобразовывать общество, определять классовую и социальную структуру обществ, образцы и типы социального действия. Осмысление трудовой деятельности, освободившейся от феодальных пут, регулируемой только рынком, ориентированной на конкретное приложение и понукаемой «кнутом голода», стало основой теоретических построений социологии. Сфера хозяйства, экономика стала сферой, объясняющей все остальные социальные процессы и формы. В классической социологии в части материальных теорий общества сформировался экономический объяснительный принцип, объясняющий общество через хозяйственную деятельность, а базисной теоретической парадигмой стала парадигма трудового общества [20].

Среди главных черт промышленного капиталистического общества следует, прежде всего, назвать индустриализм. Это означает, что экономическая сфера общества представляет собой производство товаров при помощи машинной технологии и неживых источников энергии, а ее основу составляет развитая система разделения труда, как в рамках самого производства, так и общества в целом. Именно эти черты промышленного общества легли в основу его концептуализации в рамках различных органицистско-функционалистских теорий, например,

О. Конта, Э. Дюркгейма, Г. Спенсера и др.

Промышленное общество является капиталистическим обществом. Эта черта промышленного капиталистического общества получила наиболее фундаментальное осмысление в социологических теориях К. Маркса и М. Вебера. Как капиталистическое, промышленное общество основано на частной собственности на материальные средства производства, на свободе рынка, на свободе труда, на рациональной технике, коммерческой постановке хозяйственной деятельности, биржевых операциях. Фундаментальным для капитализма является его внутренне противоречивый, конкурентный, конфликтный характер. Производственный процесс осуществляется как экономическая эксплуатация наемного труда. Особо подчеркивается экспансионистский характер капитализма, стремительная колонизация им территорий, общества и культуры, указывается на стремление к максимизации прибыли в качестве одной из черт, определяющей движение экономики в целом и мотивацию каждого конкретного социального агента.

Промышленное капиталистическое общество - это гражданское сообщество, оно не является корпоративным, единым социальным образованием, интегрированным посредством политико-государственного механизма в единую иерархическую систему статусов, каковым является докапиталистический тип общества. Г. Спенсер, много внимания уделивший именно этому аспекту в исследовании промышленного общества, подчеркивал, что промышленное общество - это общество, в котором государство и вообще все политические институты отделены от экономики и от различных социальных институтов, осуществляющих внутреннюю интеграцию. Промышленное общество представляет собой первое в истории общество, в котором присутствует развитая гражданская сфера - сфера гражданского общества - с ее институтами общественного мнения, различными свободными объединениями граждан, разнообразными гражданскими организациями. Не меньше, чем Г. Спенсер об этом писали О. Конт, Э. Дюркгейм и другие представители социологической классики.

Система внутренней интеграции промышленного капиталистического общества строится на основе обменно-функционалистской, то есть. профессиональнотрудовой, а не статусной организации системы взаимодействий. Она предполагает формальное правовое равенство участников взаимодействий, которое должно быть добровольным и свободным, а обмен взаимными трудовыми услугами - справедливым. На таком понимании условий социальности настаивают Э. Дюркгейм, Г. Спенсер и др.

Промышленное капиталистическое общество - это классовое общество. Данное утверждение является общим для всей классической социологии. В общем и целом в рамках классической социологии классы предстают как социальные группы, которые формируются в рамках экономики или системы общественного разделения труда и отличаются своим отношением к собственности на средства производства (то есть владением или невладением ею), своим местом и ролью в системе производства (или общественного разделения труда), способом получения и размерами своего дохода. Именно классовая структура общества формирует политическую ситуацию, систему властных отношений в обществе, определяет основной социальный конфликт. Рассмотрение и анализ общества с точки зрения распределения классовых сил, классовый анализ как таковой становится одним из ведущих методологических подходов в социологии.

В политическом отношении промышленное капиталистическое общество предстает как национальное государство. Нация - это тот совершенно новый тип социального и политического сообщества, который возникает в обществах модерна. Государство репрезентирует нацию и гражданское общество. Государство самым активным образом взаимодействует с гражданским обществом. Оно способствовало становлению капитализма политикой протекционизма, системой пошлин, налогов, охраной экономической территории. Как подчеркивал, к примеру, Вебер, буржуазия в современном смысле слова возникла из союза государства и капитала, и именно национальное государство создает условия для дальнейшего существования капитализма.

Представленная система концептуализаций, разработанных в рамках классической социологии, и ассоциировалась в первую очередь с понятием «промыш-

ленное капиталистическое общество» или «индустриальное общество». Она вобрала в себя весь социальный опыт XIX в. и стала той системой теоретических представлений, от которых первоначально отталкивалась социологическая мысль ХХ в. в осмыслении совершенно нового социального опыта, который он принес с собой.

Второй период: материальные теории общества начала ХХ в. - 70-х гг. ХХ в. Начало ХХ в. оказалось связанным с радикальной трансформацией фундаментальных оснований социального порядка, появлением новых типов обществ, существенным образом отличающихся от обществ XIX в. Вместе с XIX в. уходят в прошлое общества, базирующиеся на принципах свободного рынка, ничем не ограниченной конкуренции, свободно действующем индивиде. Уходит в прошлое либералистская система взглядов на отношения индивида и общества, государства и общества, государства и экономики. ХХ век становится веком, принесшим совершенно новый социальный порядок, получивший название организованного капитализма, государственно-монополистического капитализма, империализма. Осмысление этого нового социального порядка начало осуществляться в совершенно новых концептуальных схемах, методологических подходах и породило новые теории общества, специфической чертой которых является то, что их практически невозможно (в отличие от теорий общества классической социологии) объединить в какую-то одну идеально-типическую модель. Социальный опыт ХХ в. оказался настолько вариативен и сложен, что сформировать какую-то общую социологическую модель оказалось практически невозможным делом, несмотря на очевидное наличие точек соприкосновения. В этом специфика теорий общества начала ХХ в. - 70-х гг. ХХ в.

В этот период общество осмысливается как государственно-

монополистический, как организованный капитализм, как менеджериальное общество; как корпоративное общество, как массовое общество, наконец, как зрелый, или поздний капитализм и как развитое индустриальное общество. В большинстве теорий общества, сформировавшихся в ХХ в., экономическая сфера продолжает представать как доминирующая. Она определяет сферу государства и политики, существенным образом влияет на подсистему культуры и социальную подсистему. Эти теории вновь воспроизводили “трудовую парадигму”, предложенную классическими социологическими теориями, поэтому можно говорить о том, что «трудовая парадигма» и экономический принцип объяснения продолжает определять теории общества ХХ в. Однако сама сфера труда приобрела теперь радикально новые характеристики, поэтому и возникающие теории общества получили фундаментально иные черты. В них речь шла уже о совсем иных обществах.

Важнейшие фундаментальные характеристики обществ ХХ в. - организованность, массовость, индустриальность, технологичность, а главное - рефлексивно-проективный характер социальной практики. Именно они становятся главными темами социологического анализа, главными теоретическими перспективами на общество. При этом следует подчеркнуть, что общества ХХ в. не перестают вместе с указанными характеристиками быть капиталистическими про-

мышленными обществами. Речь идет о том, что в рамках данного общества они обретают новые характеристики и трансформируют старые.

Говоря о новых характеристиках и качествах обществ ХХ в., прежде всего следует указать на то, что в сравнении с обществами XIX в. трансформировалась базовая экономическая основа этих обществ. Были созданы совершенно новые основания деятельности в сфере хозяйства, сложились новые социальноэкономические практики. В связи с этим следует указать на научный менеджмент, или науку управления Ф. Тейлора и проект создания общества массового производства и массового потребления Г. Форда, которые стали историческим прорывом к совершенно новой социальной практике, имеющей рефлексивнопроективный характер. И тейлоризм, и фордизм с очевидностью демонстрируют тот факт, что в обществах ХХ в. теоретическая мысль, наука в качестве социально-инженерного и социально-экономического или политического проекта оформляют социальный процесс и социальную практику - теория предшествует практике. В обществах ХХ в. социальность утрачивает свою спонтанную природу, социальная реальность становится «сделанной», созданной человеком, опосредованной наукой и социальной инженерией. Наука предшествует и рефлексивно формирует социальную жизнь. В этом и состоит специфическая, рефлексивно-проективная природа социальной жизни в обществах ХХ в.

Первыми теориями, в рамках которых была сделана попытка осмыслить и объяснить социальные и экономические изменения, происшедшие на рубеже XIX-XX вв., стали теория организованного капитализма и теория государственно-монополистического капитализма. Эти теории возникают практически одновременно и обладают общностью происхождения, поскольку обе они укоренены в марксистской социологии и политэкономии.

Теория организованного капитализма как теория общества и тех социальноэкономических и культурных трансформаций, которые набирают ход в конце

XIX - начале ХХ в., была разработана австрийскими марксистами и является составной частью теории, получившей известность как австромарксизм. Ее главными представителями проявили себя не только крупнейшие марксистские теоретики, но и реальные политики2.

Понятие «организованный капитализм» было введено в научный оборот Рудольфом Гильфердингом. Организованный капитализм - это новый тип общества и новый этап исторического развития. Он приходит на смену капитализму свободной конкуренции, капитализму неорганизованного рынка, он означает замену принципа свободной конкуренции принципом планомерности и организованности. Организованность предстает как планируемая, калькулируемая и создаваемая тотальность.

2 Рудольф Гильфердинг (1877-1941) - дважды министр финансов в 1923 и 1928-29 гг. в правительствах Веймарской республики; Карл Реннер (1870-1950) в 1918-20 гг. федеральный канцлер Австрии; Отто Бауэр (1882-1938) - фактический лидер Социал-демократической рабочей партии Австрии с конца Первой мировой войны, в 1918-19 гг. госсекретарь по иностранным делам.

Монополия выступает как главный принцип организации в экономике, как форма процесса производства и социального принуждения. Организуются социальные и политические отношения. Особую роль в обществе начинает играть государство. Оно становится и субъектом, и объектом организационных отношений. При этом следует подчеркнуть, что эти организационные отношения не являются нейтрально-административными, они сохраняют свой социальноэкономический, силовой характер.

Концептуализация «организованного капитализма» как государственного и общественного устройства составила основу теории государственномонополистического капитализма (ГМК) и империализма. Эта теория была разработана В.И. Лениным с учетом воззрений Дж.А. Гобсона, изложенных в его книге «Империализм» (1902), а также идей Р. Гильфердинга и К. Каутского. По-литэкономическую основу концепции ГМК составил анализ возникновения финансового капитала, процесса монополизации и сращивания монополий с государством, фактического подчинения государства «олигархическому капиталу», «финансовой олигархии». Специфической чертой или качеством концепции ГМК в перспективе современного социологического анализа является ее глоба-листский характер. Понятие «империализм» дополняет у Ленина понятие ГМК, оно фиксирует глобалистскую природу происходящих изменений.

Фундаментальное значение для понимания природы социальной реальности имело следующее положение теорий организованного капитализма, государственно-монополистического капитализма и империализма: появление монополии означает появление исторически нового типа социальной организации и нового типа социального конфликта, насилия и принуждения. Организованность становится фундаментальной характеристикой всех социальных процессов.

Теории организованного капитализма и империализма зафиксировали фундаментальные социально-экономические трансформации начала ХХ в. и оказались во многом пригодными для объяснения и понимания тех социальноисторических событий, которые происходили вплоть до середины 70-х гг. ХХ в. Начало и середина 70-х гг. оказались переломной эпохой, концом эпохи организованного капитализма. Именно по этой причине теория организованного капитализма для многих из тех, кто при помощи ее положений формулировал для себя социальную картину мира, стала предметом широкой теоретической дискуссии, прежде всего с точки зрения ее адекватности и объяснительной силы. Эта дискуссия позволила заново сформулировать основные положения теории организованного капитализма, создать социологическую картину исторических трансформаций обществ ХХ в., а также способствовала пониманию кризисных трансформаций 70-х гг.

В 1974 г. под редакцией Ганса Ульриха Винклера вышло коллективное исследование «Организованный капитализм» [67], в котором были собраны статьи ведущих социологов, занимающихся проблемами современного общества в соответствующей теоретической перспективе. Под редакцией Т. Боттомора и П. Гуда в 1978 г. вышел в свет сборник текстов «Австромарксизм» [27]. В наиболее систематическом виде теория организованного капитализма, учитывающая опыт развития монополий, финансового капитала и государственного регу-

лирования в ХХ в., была сформулирована Юргеном Кокой [39]. Это, на наш взгляд, наиболее «социологизированная» версия указанной теории. Дальнейший анализ проблем организованного капитализма, особенно в части его глобализирующих тенденций, был осуществлен Скотом Лэшем и Джоном Урри. В 1987 г. вышла работа Лэша и Урри «Конец организованного капитализма» [65], которая объясняла кризис 70-х и шире - социальные трансформации конца ХХ в. - через разрыв с эпохой организованного капитализма. Эта работа как бы замыкает дискуссию по поводу организованного капитализма, предлагая свою версию основных теоретических положений, призванных охарактеризовать, с одной стороны, уходящую эпоху (преобладание крупномасштабной промышленности, больших бюрократических организаций, появление и преобладание в социальной сфере организационных отношений), и прогнозируя основные направления развития эпохи грядущей - с другой. Общества последних двух десятилетий ХХ в. следует, по утверждению Лэша и Урри, характеризовать как «дезорганизованный капитализм». Их книга подводит черту под описаниями общества в терминах теорий организованного капитализма.

Организационное качество социальных процессов, характеризующих общества второго периода развития обществ модерна, является объектом главного внимания также в теориях менеджерального общества и в теориях корпоративного общества.

Теории менеджериального общества делают основным объектом своего анализа процесс появления и функционирования крупномасштабных организаций и корпораций, выступающих как главные и отличительные характеристики исследуемого общества. Речь идет о теориях Т. Веблена, А. Берля, Г. Минза, Дж. Бернхэма. Основные положения теорий менеджериального общества в общем и целом можно свести к следующим.

Во-первых, в соответствии с этой теорией «собственность», «капиталист», «капиталистические общественные отношения» перестали быть определяющими в экономической и социальной жизни. Капиталист потеснен фигурой менеджера. Эти положения основываются на той посылке, что в современных обществах налицо расчленение владения собственностью и контроля над ней. Появление акционерных компаний означает разрыв в единстве собственности, наблюдаемом в классическом капитализме. Владение становится рассеянным, распределенным между множеством держателей акций, которые не имеют реального контроля за деятельностью предприятия. Такой контроль становится прерогативой менеджеров, у которых, однако, отсутствует право владения компанией. Налицо исчезновение присвоения на основе владения и замещение его субстанциальными системами власти. Собственность предстает как частный случай власти. Классический капитализм уступает место менеджериальному обществу.

Во-вторых, утверждается, что изменение характера собственности ведет к совершенно определенным последствиям для классовой структуры общества, жесткая система классов уступает место более подвижной системе социальной стратификации, укорененной в организационной структуре власти.

В-третьих, появление управленческой страты ломает традиционную связь между собственностью и властью, в которой было укоренено капиталистическое

государство. Некоторые версии теорий менеджериального общества утверждают, что власть переходит к тем, кто обладает специальным или техническим знанием; другие - что власть находится в руках бюрократии - управленческой элиты; третьи - что власть распределена в плюралистической политической системе, в которой экономическая власть уже более не является доминирующей, но используется для социально важных целей.

В-четвертых, утверждается, что менеджериально доминируемая экономика такова, что в ней отсутствует традиционная ориентация на максимизацию дохода. Менеджеры имеют множество социальных обязательств и оснований для выбора своих действий, они не руководствуются только голым экономическим интересом.

Концепция менеджериального общества имела громадное влияние как в социологии, так и в политической теории. Не будет преувеличением сказать, что послевоенная социология во многом строилась на основаниях, инспирированных менеджеризмом. Более того, можно с уверенностью сказать, что основные положения теорий менеджериального общества продолжают использоваться для характеристики и современных обществ, в особенности, когда речь идет о природе власти и доминирования. Тем не менее, при всей своей распространенности концепция менеджериального общества имела своих критиков. Среди наиболее известных - Чарлз Райт Миллз, один из известнейших американских социологов ХХ в. Миллз подверг критике и отверг все главные тезисы теории менеджери-ального общества. Осуществленный им критический анализ, вкупе с собственным исследованием социальной действительности, привел его к разработке теории корпоративного общества.

Основные идеи и теоретические составляющие теории общества Ч.Р. Миллза можно сформулировать следующим образом:

1. Начало ХХ в. - это эпоха появления акционерного капитала, крупномасштабных корпораций и организаций. Результатом этих процессов становится бюрократизация частной собственности, оформление ее как классовой, как корпоративной собственности класса, что фактически приводит к усилению частной собственности и ее власти над обществом.

2. Крупномасштабные корпорации и организации с их иерархизированной бюрократической структурой предстают как главная форма социальной организации в обществах ХХ в. Именно они ответственны за оформление новой социально-классовой и профессиональной структуры, представляющей собою иерархически упорядоченную, бюрократизированную пирамиду социальных отношений. Наверху этой пирамиды располагается объединенная элита, образуемая высшими группами главных институтов общества середины ХХ в. - экономики, политики и армии. Представители этой объединенной элиты владеют собственностью и ключевыми управленческими местами. Ниже стратифицированным образом располагаются группы наемных служащих - белых воротничков - лишенных собственности и выполняющих различные профессиональные и управленческие функции. По уровню дохода эти группы близки промышленным рабочим, но отличаются от них несколько более высоким престижем.

3. Такая социально-структурная организация общества, укорененная в организационных структурах власти и доминирования, ведет к формированию специфического контекста бюрократизированных отношений, всеобщему отчуждению и манипулированию посредством СМИ.

Выделенные здесь моменты образуют основу и суть теории корпоративного капитализма. Среди исследователей корпоративизма и создателей теорий корпоративного общества следует назвать также П. Друкера, У. Уорнера и У. Уайта. Основные положения их теорий во многом повторяют теорию корпоративного общества, разработанную Миллзом. Главное, что обнаруживается в данных теориях - это разработка теории новой социальной формы и последствий, которые она порождает в обществе, радикальным образом трансформируя его. Этой новой формой является корпорация и присущая ей система организационных отношений, создающая новые формы власти и доминирования.

Именно корпорация как главная форма социальной организации во всех сферах жизни и основных социальных институтах стала основным предметом социологического интереса. Анализируя общество, мы ищем, пишет, например, Питер Друкер в книге «Понятие корпорации» [40], тот институт, который устанавливает стандарты образа жизни, ориентирующие, формирующие и направляющие жизнь граждан, жизненный образец, наш взгляд на общество, определяющий видение социальных проблем и их решения. Таковым институтом является крупная корпорация.

Организационная природа социальных отношений, выявленная теориями организованного капитализма, менеджериального общества, теориями корпоративного общества, оказалась не единственной интерпретацией обществ ХХ в.

Большую группу теорий составили теории массового общества - теории Х. Ортеги-и-Гассета, Т .Адорно, М. Хоркхаймера, Г. Маркузе, Д. Рисмена, Э. Шилза, Г. Блумера и др.

Социологические теории массового общества формируются в 30-х гг. ХХ в. и их основой является та реальная социально-историческая практика, которой не существовало в предшествующие столетия. Массовое общество как реальная социальная, экономическая и культурная практика оформляется на основе массового производства, массового потребления, массовой культуры. Все эти явления возникают только в ХХ в., и поэтому вести поиск теорий массового общества среди более ранних теоретических образований, относящихся к XIX в., и тем более к XVIII в., не имеет смысла. Ни Э. Бёрк, ни Ж. де Местр, ни даже Г. Лебон, Г. Тард или А. де Токвиль не могут рассматриваться в русле теорий массового общества. Массовое общество возникает в первой трети ХХ в. прежде всего как результат практического воплощения фордистского социального и экономического проекта. Общество массового производства и массового потребления необходимо должно обладать совершенно определенными характеристиками.

Массовое общество - это стандартизированное общество, или общество, в котором господствует технологический стандарт. Конвейерная технология массового производства необходимо предполагает стандартизированность процесса производства, отдельных операций, продуктов. Стандартизированность произ-

водства требует стандартизированной рабочей силы - по квалификации, культурному уровню, физической подготовленности и даже по психическому габитусу. Стандартизированность становится чертой управления и контроля, типов организаций и менеджериальных стратегий. Стандарт проникает в сферу образа жизни - стандартизируется время досуга, отдыха, потребления. Свидетельством этого процесса становится возникновение массовой моды, массового спорта, массовых типов развлечения и отдыха и т. п.

Стандарт технологичен. Его основа - технологическая норма. Его существование обусловлено функциональностью и теми технологическими средствами и методами, которыми он реализуется (именно это и было целью тейлоризма и фордизма). Стандарт демократичен и гомогенен. Он един для всех и не допускает сколько-нибудь серьезной социальной дифференциации. Мода, отдых, развлечения, потребление в широком смысле слова и образ жизни - все это, несмотря на различия в экономических возможностях, составляет общую социальнокультурную среду.

Демократизм стандарта проявляется также и в том, что распространение культурных, потребительских, стилевых стандартов, моды осуществляется не сверху вниз, от социальных верхов к социальным низам, а наоборот, снизу -вверх. Социальные верхи начинают разделять стандарты масс - в этом специфика массового общества. Оно существует как общество, в котором иерархическое социальное деление не усиливается символической иерархией в потреблении, досуге, стиле жизни, а наоборот - усредняется.

Результатом этого процесса всеобщей стандартизации жизни, укорененной в системе массового производства и потребления, является оформление массового среднего класса, а также нового типа культуры - массовой культуры. Массовая культура отлична как от высокой культуры элит, так и от народной культуры. Она не является формой деградации высокой культуры. Массовая культура - это культура, существующая в массовом обществе. Она обладает своими специфическими качествами. Во-первых, она жестко увязана с техническими средствами своего продуцирования и распространения - средствами массовой информации и коммуникации. Общедоступность газет, радио, театров, библиотек, а затем и телевидения делает общедоступной и распространяемую по ним информацию, содержание и образцы культуры, создает массовую аудиторию в виде всего общества. Общедоступность и массовость аудитории и позволяет говорить об этой культуре как о массовой. Во-вторых, массовая культура - это культура стандартизированная, что является следствием ее технологической составляющей. Стандартизированность массовой культуры и стандартизированность культурных продуктов, которые транслируются в массовую аудиторию - это самая существенная характеристика этой культуры, порождающая очень значимые процессы в обществе. Она создает тотальный социальный универсум в национально-государственном масштабе. В рамках массовой культуры формируются основные ценностные ориентации, коллективные чувства, стандарты поведения, стили, мода. Они транслируются посредством СМИ на все общество в целом, без учета социальных различий, географического места жительства, семейной и религиозной принадлежности и даже безотносительно к возрасту. Возникает

совершенно новое состояние тотальной культурной недифференцированности, которая со временем только усиливается.

Массовая культура сегрегирует любое классовое и групповое сознание, любую специфицированную культуру и занимает доминирующее положение в обществе. Массовая культура оформляет массовое общество как общество, в котором, безусловно, наличествует социальная дифференциация, но эта дифференциация не подкрепляется дифференциацией символической. Общество гомогенизируется в сфере потребления и стиля жизни в широком смысле слова. Культура становится капиталом, ею можно владеть, обменивать, ею можно манипулировать как деньгами, она становится разменной монетой в социальном взаимодействии. Она становится средством - таким же средством взаимодействия, как и деньги. Коммерческая составляющая делает массовую культуру бизнесом, но бизнесом зависимым от других сфер экономики и предпринимательства. Она превращается в зависимую сферу, осуществляющую манипуляцию общественным сознанием, внедряющую «заказанные» ей ценности, стандарты, стили. В результате этих процессов массовая культура приобретает четкую социальную функциональность. Именно она, а не какая-то другая «высокая культура» становится институтом, который осуществляет контроль за ценностно-нормативной сферой общества, формирует процесс социализации подрастающих поколений и процесс адаптации к постоянно изменяющимся стандартам, стилям и т. д. всего остального населения. Ее функцией становится поддержание социальной стабильности и единства общества.

Итак, массовое общество - это общество массового производства, потребления и культуры. Именно эти три компонента порождают его специфическую характеристику - массовость.

Массовость находит выражение в том, что для общества характерно огромное население и большая его концентрация. В крупных городах массовость реализуется в размерах социальных институтов, в многообразии возможностей для жизни и деятельности. Мы наблюдаем массовую торговлю, массовые коммуникации, массовый транспорт, массовые развлечения, массовое воспитание, массовое правосудие, массовую преступность и т. п. В соответствии с этим складывается представление о величине институтов и организаций - громадном правительственном аппарате, крупных экономических организациях, мощных промышленных объединениях, разветвленной системе социального страхования. Именно эти крупные организации и массовая деятельность являются специфической основой массового общества и отличают его от предшествующих домас-совых обществ. Общество, основой которого служит такая большая концентрация людей, качественным образом отличается от других.

Массовое общество - это общество великого многообразия и гетерогенности. Первым свидетельством гетерогенности массового общества является громадное количество существующих в нем профессий, региональных объединений, возникающих в институциональных сферах формальных образований, и еще большее число неформальных объединений. Многообразие - свойство массового общества, но это многообразие только частично является следствием разделения труда, понимаемого обычно как процесс растущей связи отдельных дифферен-

цирующихся элементов в увеличивающейся по своим размерам и усложняющейся по своей структуре целостности. Дело в том, что в массовом обществе, как считает, например, Г. Блумер, части не интегрированы в органическое целое, они отличаются по своему жизненному укладу и нормам, они автономны, обладают относительно обособленной сферой деятельности, что ведет к независимости развития частей. Процесс взаимодействия частей - это процесс взаимной адаптации.

Массы не являются компактным целом, между ее членами нет ни взаимодействия, ни взаимного стимулирования, ни коллективного возбуждения. Массы состоят из всех тех, кто является участником массовой деятельности в определенной области. Мир, в котором действует масса, характеризуется множеством конкурирующих друг с другом моделей, постоянно изменяющихся продуктов, схем, предложений. Такой беспрерывно меняющийся облик массового общества обусловлен тем, что сегменты или секторы этого общества практически независимы друг от друга в своем развитии. Кроме того, для массового общества характерна постоянная и напряженная конкуренция между его основными институтами, столкновение различных групп интересов, конфликт ценностей и целей.

Именно эти процессы и явления, характеризующие природу социальной реальности массового общества, приводят к тому, что в нем утрачивается классовая система социальной интеграции и дифференциации, каковая была характерна для промышленных капиталистических обществ XIX - начала ХХ вв. И именно этот факт становится главным и самым существенным фактором риска в массовых обществах. Массовые общества - это общества массового среднего класса. Однако для «нормального» функционирования общества этого недостаточно. Массовый средний класс должен найти «подпору» в развитом гражданском сообществе, системе гражданских неправительственных организаций и инициатив. В противном случае массовые общества могут претерпеть аномий-ную трансформацию в направлении к тоталитаризму.

Тоталитарные практики, тоталитарные проекты и, наконец, анализ и теории тоталитарных обществ, разработанные Х. Арендт, К. Мангеймом и другими, свидетельствуют о чрезвычайно важных свойствах и особенностях обществ ХХ в., которые сделали возможным появление тоталитарных обществ. Резюмируем. Во-первых, все тоталитарные общества являются массовыми обществами. Во-вторых, для всех тоталитарных обществ характерным свойством является рефлексивно-проективный (на основе определенной идеологии) характер социальной практики (Маннгейм называл это планируемостью).

Никакое общество, в том числе и массовое, не может существовать без систем социальной дифференциации - групповой и статусной. Массовые общества, в которых уже рухнула старая классовая система социальной дифференциации и еще не сложилась другая (как это было, например, после Первой мировой войны в Германии и России), попадают в ситуацию, когда эта групповая и статусная структура должна создаваться рефлексивно и планово. Общество становится объектом структурирующей, рефлексивной деятельности со стороны политической элиты. Вопрос, в том, что это за элита, какие цели она преследует и на какие ценности опирается. Ориентируясь на выбранные ценности, пришедшие к

власти вожди тоталитарных движений созидают «новый» социальный порядок как в основе своей порядок политический, силовой (даже милитаристский), идеологический. В результате социальный порядок становится системой политико-идеологических статусов, а культура трансформируется в репрессивную, антибуржуазную, антилиберальную, милитаристскую идеологию. Только развитое гражданское общество, способное отстаивать свои гражданские права и политические свободы, может противостоять реализации тоталитарного проекта. Таким образом, массовая природа общества и рефлексивно-проективный характер социальной практики в обществах ХХ в. делают вполне возможным формирование исторически конкретных форм тоталитарной организации.

В середине ХХ в. начала разрабатываться еще одна группа материальных теорий общества - теории развитого индустриального общества. Исторические трансформации ХХ в., новые социальные, культурные и экономические реалии сделали очевидным неадекватность многих положений и теорий классической социологии. Это касалось, прежде всего, теорий промышленного капиталистического общества. Социально-исторические реалии ХХ в. следовало соотнести с теорией индустриального общества, разработанной в рамках классической социологии, и, прежде всего, с самим понятием «индустриализма», который на тот момент во многом изменил свое содержание. Именно этой проблеме в первую очередь были посвящены теории развитого индустриального общества, разработанные представителями Франкфуртской школы - Максом Хоркхаймером, Теодором Адорно, Гербертом Маркузе, теории Роберта Блонера и Гарри Брейвер-мана, а также теория индустриального общества Раймона Арона. В своей совокупности эти теории создают целостный образ развитого индустриального общества середины ХХ в.

В ХХ в. индустриализм утвердился в полной мере, и его эффективность в качестве средства достижения целей экономического роста, решения проблемы бедности, обеспечения массовых потребностей и решения задач социального государства (образования, медицинского обслуживания населения, социального страхования и т. д.) ни у кого уже не вызывала сомнений. При этом индустриализм оформился в настолько мощную и значительную силу, что стал определять жизнь общества в гораздо большей степени, чем это было в XIX в. В обществах ХХ в. индустриализм перестал ограничиваться сферой экономики, сферой производства товаров машинным способом. Индустриализм превратился в цивилизацию, в среду обитания человека, техногенную, организационную по своей природе, он стал определять тотальность социальной жизни. Образовался некий сплав индустриально-экономических, социальных и культурных институтов, которые, однако, уже имели другое содержание, чем содержание социальных институтов обществ XIX в.

Главным содержанием этого нового индустриализма середины ХХ в., мощно и неотвратимо определявшего жизнь, стала технологизация всех социальных и культурных сфер. Индивидуальная человеческая жизнь и жизнь общества в целом оформляются в некий технологический универсум. Стандарты, нормы и логика функционирования технологического универсума стали завоевывать социальную и культурную сферы, а также индивидуальное сознание человека, опре-

делять его поведение, принимаемые им решения. Все эти явления продемонстрировали абсолютную неотделимость индустриализма ХХ в. от научнотехнического прогресса. Этот последний стал не только символом индустриальной мощи и индустриальных возможностей общества, но процессом, ускользающим из-под контроля человека и общества. Неконтролируемость научнотехнического прогресса породила вполне обоснованные опасения и даже страх, который присутствует в большинстве теорий развитого индустриального общества. Социальный алармизм, связанный с осознанием возможных рисков и непредсказуемостью научно-технического прогресса, в 60-е гг. мощно вышел на поверхность. Проблема отношения науки и техники, с одной стороны, и социальной и культурной подсистем общества - с другой, стала главной для этих теорий, а технологизм стал представать в качестве главной характеристики развитого, или позднего индустриального общества середины ХХ в. Особое значение здесь имеет то обстоятельство, что именно в рамках анализа нового индустриализма при разработке теорий развитого индустриального общества был сформулирован «постиндустриальный тезис», а обсуждение теорий «нового» индустриального общества переросло в разработку теорий постиндустриального общества.

Подводя итог рассмотрению материальных теорий общества второго этапа развития обществ модерна, следует указать на следующие черты этих обществ, выявленные в процессе их социологического исследования и теоретического осмысления. Общества конца XIX - 70-х гг. ХХ столетия отличает рефлексивная, организационная, массовая природа социальной реальности. При этом эти общества не перестают быть капиталистическими и индустриальнотехнологическими.

Кроме того, следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что все теории, описывающие эти общества, продолжают в методологическом плане оставаться в рамках «трудовой парадигмы», объясняющей социальные явления и процессы, исходя из их укорененности в сфере трудовых отношений и экономики.

Третий период: материальные теории общества последний трети ХХ в.-начала ХХ1 в. В 70-х гг. ХХ в. начинался новый этап в развитии социологических теорий общества. Этот этап обусловлен совершенно новыми явлениями и процессами, которые стартовали в западных обществах в конце 60-х - начале 70-х гг. Речь идет прежде всего о широко развернувшейся телекоммуникационной революции, появлении новых организационных форм и стратегий, фактически означавших закат идеологии и практики фордизма, конец организованного капитализма; а также о серьезных трансформациях происходивших в сфере культуры, получивших название постмодернистской трансформации культуры.

Первой группой теорий, в которых эти процессы получили отражение, были теории постиндустриального общества, теории «конца трудового общества» и «конца организованного капитализма», повторяющие основные идеи постиндустриализма. В 80-90-е гг. эти теории были дополнены теориями информационного общества, теориями постмодернистской социологии, а затем теориями постмодерна и глобализма.

Дэниел Белл и Ален Турен получили признание в социологической литературе в качестве авторов двух фундаментальных теорий постиндустриализма не только в силу их академической респектабельности, но также и потому, что они в известной мере дополняют друг друга, создавая вместе достаточно полную, пусть и не всегда когерентную картину постиндустриального общества.

Социологические теории постиндустриального общества явились теоретическими разработками и описаниями фундаментального социального и экономического сдвига, происшедшего в 70-х гг. ХХ столетия. Главными, фундаментальным идеями, разработанными в этих теориях, являются идеи о том, что постиндустриальное общество - это принципиально новое социальное состояние, понимание и адекватная оценка которого возможны лишь на путях отказа от экономического детерминизма, а также отказа от рассмотрения всех социальных институтов исходя из приоритета индустриальной сферы, индустриального труда и индустриальных конфликтов. Постиндустриальное общество укоренено в своей сервисной, а не индустриальной сфере. Его главным ресурсом является знание, превращенное в алгоритмы принятия решений во всех сферах жизни; его конфликты и системы социальной дифференциации, политические процессы укоренены в системах распределения благ, системах социальных, гражданских и политических прав и возможностей, а не в системе индустриального производства. Постиндустриальное общество - это сервисное общество, в котором сфера услуг не менее значима, чем индустриальная сфера.

Это новое состояние общества и новое качество социальных процессов требуют от социологии совершенно нового типа социального объяснения и установления совершенно новых факторов, определяющих общественные явления. Теоретики постиндустриализма осуществляют сдвиг в модели социологического объяснения от экономики сначала к сервисным ресурсам и знанию, а затем к культуре в качестве главного объяснительного фактора. Таким образом, социологическое объяснение резко трансформируется. Вычленение сервисной сферы и сервисных ресурсов, а также трансформация объяснительной социологической схемы, и стали главными достижениями теорий постиндустриализма.

Практически одновременно с теориями постиндустриального общества появились теории информационного общества. Эти два типа теорий имеют очень много схожих содержательных моментов, настолько много, что Д. Белл счел возможным заявить, что информационное общество - это постиндустриальное общество, в котором разворачивается информационная революция [32; с.163]. Тем не менее, по нашему мнению, теории информационного общества - это отдельный блок теорий, обладающих оригинальным содержанием и предлагающих оригинальную интерпретацию обществ конца ХХ в. Сторонники теорий информационного общества считают, что появляется совершенно новое общество, характеризуемое процессами, противонаправленными тем, что имели место на предшествующих фазах развития обществ ХХ в. Вместо централизации налицо регионализация, вместо иерархизации и бюрократизации - демократизация, вместо концентрации - разукрупнение, вместо стандартизации - индивидуализация. И все эти процессы обусловлены информационными технологиями.

Одной из самых оригинальных и фундаментальных теорий информационного общества является теория Олвина Тоффлера. При разработке своей теории су-периндустриального, или информационного общества О. Тоффлер использует достаточно оригинальную методологию, опирающуюся на социологическое воображение, он строит теорию настоящего через призму будущего. Поэтому и сама теория супериндустриального общества предстает у него как некая практо-пия - практическая утопия, в которой мир предстает как «не лучший и не худший из возможных, но мир реализуемый и явно более привлекательный, чем тот, в котором мы жили до сих пор» [75; с.360].

Супериндустриальное общество - это совершенно новый этап исторического развития, наступающий вслед за индустриальным обществом, согласно Олвину Тоффлеру. Он делит всю историю человечества на три этапа: «первую волну» (доиндустриальные культуры), «вторую волну» (индустриальные культуры) и «третью волну» (супериндустриальные культуры, основывающиеся на информационных технологиях). При этом он специально останавливается на проблеме периодизации и заостряет на ней внимание, подчеркивая отличие своей позиции от других подходов: супериндустриальное общество не является всего лишь высокоразвитой версией традиционного индустриального массового общества. Современные быстрые и массовые изменения, которые он называет «третьей волной», создают совершенно новую цивилизацию, основывающуюся на высоком уровне развития компьютерных технологий, информатизации и на новых способах организации. По Тоффлеру, супериндустриальное, или информационное общество характеризуют два главные процесса: а) высокая инновативность, быстрая скорость происходящих в обществе изменений и б) демассификация и дестандартизация всех сторон экономической и социальной жизни. Оба эти процесса возможны только в условиях широко развернувшейся микроэлектронной революции и информатизации.

О. Тоффлер особо подчеркивает тот факт, что методологическим основанием его теории является совершенно новый принцип социологического объяснения. Он отказывается от какого-либо варианта экономического редукционизма, но не может избежать технологического. Он считает, что все компоненты структуры современного супериндустриального общества равноправны и разнозначны, но дело все в том, что все социальные процессы приобретают информационную природу и трансформируют специальные институты и сферы социальной жизни.

Информационная природа социальной реальности современных обществ наиболее полно, как представляется, была вскрыта в теории современности А. Ферраротти. Однако в отличие от Тоффлера, у которого информационная природа социальных процессов предстает как повышение скорости их протекания, ускорение как высокая инновативность, как их дестандартизация и демас-сификация, Ферраротти увязывает информационную природу социальности с господством в современных обществах корпорации как базисной социальной формы.

Технократическая корпорация агрессивно устанавливает свою власть, навязывает все более жесткое взаимодействие и интеграцию своим членам, манипулирует каналами производства и потребления, создает новые формы неравенства

и привилегий. Основу такого функционирования составляет информация. Накопление знания и информации необходимо для осуществления власти и принятия решения. Владеть информацией значит обладать властью. Причем речь идет не просто об информации, как подчеркивает Ферраротти, а о социальной информации.

Понятие «социальная информация» вообще является ключевым в теории информационного общества Ф. Ферраротти. «Социальная информация - это такая информация, которая охватывает все политические и социально значимые темы, относящиеся к взаимодействию граждан и институтов. В этом смысле вполне правомерно утверждать, что социальная информация относится и входит в само понятие власти» [45; с.157]. Тот, кто контролирует систему социальных коммуникаций, тот осуществляет власть и влияние. Поиск информации является выражением активной социальной политики. Отсутствие информации означает неучастие в системах принятия решения и организации, то есть оборачивается отчуждением. Отчуждение - основная форма конфликта и доминирования в современных обществах, оно предстает как конфликт человека и общества в целом.

Ферраротти подчеркивает, что современное общество есть внутренне противоречивая реальность. Внутренняя напряженность и несбалансированность его подсистем выступает как объективное основание того, что общество не может постигаться в рамках единой логики. Один сектор или одна подсистема не дает ключ к пониманию другой. Их внутренние ритмы находятся в дисгармонии, наряду с быстроизменяющимися, революционными подсистемами существуют и такие, в которых большую роль играют старые социальные формы. Это чрезвычайно важная характеристика современных обществ, указывающая на их внутреннюю фрагментированность, и выявление которой имеет громадное значение для социологической теории.

Теории информационного общества Ф. Ферраротти и О. Тоффлера, при всем своем различии, схожи в указании на ту особую роль, которую играют информация и информационные технологии в обществах конца ХХ в.; в подчеркивании внутренне некогерентного характера этих обществ, обусловленного прежде всего высоким уровнем инновативности (Тоффлер) или культурной фрагменти-рованностью (Ферраротти); в отказе от принципов однофакторного или односистемного (экономического) принципа объяснения социальной реальности, а также в использовании специфической методологии при построении теорий общества - методологии построения настоящего через призму будущего.

Рассмотрение современности как некоего будущего или как движение к этому будущему стало основным мотивом постмодернистской социологии и социологии постмодерна. Проблематика «постмодерна» была связана с осознанием того обстоятельства, что все многообразные изменения, развернувшиеся в последней четверти ХХ в., имеют столь радикальный и новаторский характер, что для понимания их природы и последствий требуется создание совершенно новой социологической понятийности.

Исторический разрыв носил столь фундаментальный характер, что описывать его в терминах трансформации отдельных подсистем общества оказалось не-

достаточным. Предметом рассмотрения стала историческая жизнь в ее целостности, а точками соотнесения стали начало (конец XVIII в.) и конец (конец

ХХ в.) как вехи уходящей исторической эпохи, получившей в социологической науке название «модерн». Новое, становящееся социальное состояние, иное по своему содержанию, получило название «постмодерн».

В соотнесении с указанными выше характеристиками модерна, через сравнение с ними и в качестве антитезы им разрабатывалась и оформлялась теория постмодерна как теория общества и культуры конца ХХ столетия. Сравнение или противопоставление современности начальным характеристикам модерна выразилось в формулировании нескольких типичных тезисов. Их можно свести к нескольким основным, реконструкция и анализ которых может пролить свет на основные характеристики современных обществ, вскрывающих природу и описывающих основные процессы этих обществ.

Тезис первый. Изменение природы и функций научного знания: нестабильность и утрата легитимности как характеристика знания, социальной реальности, общества - это общий тезис постмодернистской социологии, первоначально заявленный Жаном-Франсуа Лиотаром. Этот тезис получает развитие в тезисе

З. Баумана. Речь идет о постмодерне как эпохе конца интеллектуалов. Это второй тезис постмодернистской социологии. По мнению Зигмунда Баумана, понятие «постмодерн» имеет ценность постольку, поскольку охватывает и артикулирует новый опыт только одной, но очень значимой социальной группы современного общества: интеллектуалов. Историческое падение интеллектуалов с их критериями единого прогрессивного знания, истины и морали и означает приход постмодерна с его плюрализмом культур, местных традиций, идеологий, форм жизни или языковых игр, а также осознанием этого плюрализма.

Тезис третий. Конец индивида и приход «молчаливого большинства». Масса, а не индивид, по мнению Жана Бодрийяра, предстает как основная характеристика современности. «Масса - явление в высшей степени имманентное, обращенное внутрь себя, не осваиваемое никакой практикой и никакой теорией». Существо современности не заключено ни в борьбе классов, ни в неупорядоченном броуновском движении. Оно состоит в глухом, но неизбежном противостоянии «молчаливого большинства» как «массы» навязываемой ему социальности.

Тезис четвертый. Постмодерн как «конец прогресса», «прекращение событий», «конец истории». Этот тезис наиболее полно представлен также

Ж. Бодрийяром, согласно которому историю следует рассматривать как хаотическое образование. Социальные следствия действий приобретают определенную автономию, делающую возможным их обратное воздействие на причины. Нужно говорить также об обратном воздействии информации на реальность. Подобная обратимость означает нарушение порядка, или «хаотический порядок».

Тезис пятый. Фрагментация модерна, мультикультурализация. Плюральность культуры, культурных стандартов, кризис «легитимации» - все это признаки постмодерна, которыми характеризуется не только культура, но и социальный порядок в целом. В этом плане интерес представляет концептуализация постмодерна, предложенная американским социологом Джонатаном Фридманом. По-

стмодерн как эпоха предстает у Фридмана как «эра усиливающегося беспорядка», который имеет глобальную природу, но вместе с тем обладает систематическим, предсказуемым характером. Этот беспорядок связан с разложением универсалистских, основывающихся на разуме структур модерна, в результате чего усиливается интеграция объединений более низкого порядка, возникают новые структуры и политические союзы, и, соответственно, - новые конфликты. Закат универсалистских структур модерна принимает форму усиливающегося мультинационализма, а этническая консолидация влечет за собой формирование новых элит. Возникает новый социальный порядок глобального уровня, являющейся результатом «фрагментации модерна». Этот «новый порядок» именуется постмодерном.

Анализ постмодернистской социологии позволяет указать на выявленные ею чрезвычайно важные качества обществ конца ХХ - начала XXI вв. Это, прежде всего, наблюдаемые процессы фрагментации социального опыта и социального порядка, утраты веры в действенность фундаментальных принципов модерна - в универсализм социальных форм, в истинное знание, в прогресс, во все то, что было основанием практики в обществах модерна и их структурировало.

Осмысление обществ конца ХХ - начала XXI в. в терминах постмодерна было подвергнуто серьезной критике в рамках академической социологии. Более того, в рамках академической социологии были созданы теории современного общества, включающие их внутреннюю соотнесенность как с модерном, так и с разработанными в рамках постмодернистской социологии тезисами постмодерна. Результатом соответствующих разработок стал совершенно определенный диагноз - с точки зрения социологии, современность следует характеризовать не как постмодерн, а как поздний, радикализированный модерн.

В современных теориях позднего модерна или радикализированного модерна, например, в теории Энтони Гидденса, чьи взгляды достаточно полно представляют соответствующий сегмент современной теоретической социологии, современность рассматривается как укорененная в природе и характере современных, или позднемодерновых социальных институтов, как результат изменений, претерпеваемых личностью.

Рассматривая их природу, Гидденс указывает на факт господства в современных системах взаимодействий и институтах экспертных символических систем знания, формирующих эти взаимодействия и институты, опосредующих и формирующих любое социальное действие. Это господство экспертных символических систем позволяет, по мнению Гидденса, характеризовать современную эпоху как радикализированный модерн, главной чертой которого является рефлексивность социальной практики.

Тем не менее, за нынешними чертами современного общества высокого, или радикализированного, модерна уже угадываются черты нового, постмодерново-го состояния, характер которого сложно предугадать. Гидденс указывает на четыре возможные черты постмодерна. Во-первых, речь идет о постдефицитной экономике, которая обусловлена такими факторами, как: а) скоординированный глобальный порядок, б) ликвидация угрозы войны, в) создание системы планетарной экологической службы и г) социализированной экономической органи-

зации. Во-вторых, о политическом участии множества непрофессионалов в управлении обществом через движение за мир, различного рода экологические, демократические, трудовые движения. В-третьих, о демилитаризации мира. В-четвертых, о гуманизации технологии.

Однако, по Гидденсу, будущее открыто и не детерминировано. В равной мере постмодерн может быть и обществом очень высокого риска, связанного с прямо противоположными тенденциями, - возможным коллапсом механизма экономического роста, ростом тоталитарной власти, возможными ядерными и другими конфликтами, ухудшением экологической ситуации или просто с бездействием со стороны всех социальных сил. И никакая «историческая телеология» не гарантирует того, что эта вторая версия постмодерна не вытеснит первую, - констатирует Гидденс. «Апокалипсис стал банальностью, как контрфактичность нашей повседневной жизни. Тем не менее, подобно всем параметрам риска, он может стать реальностью» [50; с.173].

В конце 90-х гг. постмодернистский контекст обсуждения процессов, характеризующих современные общества, был дополнен глобалистским контекстом. По мнению, например, Джона Урри, современность, характеризуемая как возникающий глобальный порядок, - это в действительности «порядок постоянного беспорядка и нарушения равновесия» [79; с.203]. Развитие различных «сетей и потоков», «перемещений» размывает «эндогенные социальные структуры» общества. Задачей социологии в связи с этим должно стать изучение различных «мобильностей» - народов, предметов, образов, информации и отходов, а также сложнейших взаимодействий между этими различными мобильностями и их социальными последствиями. Речь, фактически, идет не только о становлении новой социальной реальности, но и о новой «повестке дня» для социологии как науки и, главным образом, о характере и природе ее предмета. Социология должна стать, по мнению Урри, «дисциплиной, организованной вокруг сетей, мобильностей и горизонтальных потоков». «Социология мобильностей» должна заместить «социологию социального как общества». Таким образом, тезис «конца социального» постмодернистской социологии в конце 90-х годов трансформировался в «социологию мобильностей» у Дж. Урри. Новое видение «социального», как утверждает Урри, может быть реализовано только посредством нового метода, состоящего в использовании метафор, на которых базируется и в которых находит отражение новое понимание социальной жизни.

В рамках глобалистского контекста появилась целая серия позиций, ставящих под сомнение теоретическую адекватность понятия «общество», а также самой социологической теории в качестве аналитического образования, претендующего на целостное описание социальной реальности. Некоторые современные исследователи глобализма - Джон Урри, Имануил Валлерстайн, Мануэль Кастельс

- заговорили даже о «конце общества». Наблюдаемая, якобы, неадекватность базовых социологических категорий современным социальным реалиям позволяет поставить вопрос и об адекватности самой социологии как науки, а также предложить ей замену в виде дисциплины под именем «историческая социальная наука» [84; с.25-36].

С точки зрения нашего исследования подобная позиция означает выявление еще одной характеристики современных обществ - утрате ими целостности под воздействием общего процесса глобализации.

С этой позицией сложно согласиться. Как известно, общества модерна обрели свой целостный характер благодаря тому, что оформились в процессе своего становления как национально-государственные образования. Процесс глобализации не означает ликвидации национально-государственного порядка. Более того, национально-государственный порядок составляет одну из структурных основ процесса глобализации. Сохранение национально-государственного порядка означает, что говорить об уходе в прошлое общества как целостного устойчивого образования не правомерно ни практически, ни теоретически. Это означает, что современные общества сохраняют свой целостный характер, соответственно, теория общества продолжает оставаться фундаментальной областью социологической теории.

Общество как единство, как национально-территориальное образование существует и будет в обозримом будущем существовать в реальности, а значит общество как социологическая категория является необходимым средством теоретического анализа. Более того, совершенно очевидно, что современность требует серьезного социологического осмысления и создания социологической теории современных обществ, максимально освобожденной от броской несоциологической метафорики. Аналитическая ревизия социологической понятийности очевидно необходима, но ее следует начинать не с понятия «общество». Именно в силу того факта. что несмотря на выявленные социологами фрагментирующие тенденции, контрфактичность социальной реальности в обществах начала XXI в., общества продолжают сохранять свой целостный характер.

Подводя итог рассмотрению современных обществ, представляющих третий этап в общем процессе трансформации обществ модерна, осуществленному на основе анализа материальных теорий общества конца ХХ - начала XXI вв., укажем следующее.

Во всех рассмотренных теориях общества была осуществлена критика всех подходов и фундаментальных характеристик обществ, которые были разработаны в предшествующих социологических теориях. В рамках этой критики осуществляется не просто пересмотр всех основных характеристик предшествующих типов обществ, но и формулируется отказ от господствовавшей методологической парадигмы - парадигмы «трудового общества», в рамках которой фундаментальным фактором объяснения общества как целого считалась хозяйственная сфера или хозяйственное действие. Помимо указанной критики теории постиндустриализма, информационного общества, постмодернистской социологии, теории постмодерна и некоторые теории глобализма включают также разработку ряда специфических черт, которыми характеризуются общества конца

ХХ - начала XXI вв.

Прежде всего, речь идет о том, что хозяйственная сфера этих обществ утрачивает индустриальный характер (в том виде, в каком индустриализм представал в теориях XIX в. и первой половины ХХ в.) и принимает сервисный и информационно-технологический характер, описываемый соответствующими тео-

риями постиндустрализма и информационного общества. Социальная подсистема современных обществ не просто утрачивает классовый характер, но в силу процессов фрагментации социального и культурного опыта людей наиболее адекватно может быть описана теориями массового общества и теориями современной постмодернистской социологии, которые фиксируют новые принципы и основания группообразования, укорененные в сфере сервиса, потребления и культуры. Этими же фрагментирующими процессами и тенденциями характеризуется сфера смыслов и ценностей, то есть культура в самом широком смысле слова.

Кроме того, необходимо указать еще две характеристики современных обществ, которые были разработаны в рамках социологических теорий общества конца ХХ-начала XXI вв. Речь идет о рефлексивной природе социальной реальности, связанной с господством экспертных систем (Э. Гидденс), а также о процессе глобализации, характеризующем современность. Процесс глобализации означает не просто создание мировой капиталистической экономики, усиление взаимозависимости в системе национальных государств, мирового военного порядка и международной системы разделения труда, но и повсеместное распространение принципа надгосударственной интеграции, а также то, что все социальные практики в современных обществах оформляются под воздействием этого принципа.

Таковы в самом общем виде главные черты современных обществ начала

XXI в., которые можно вычленить на основе анализа социологических теорий общества, разработанных на рубеже ХХ-XXI вв. Анализ социологических теорий общества позволяет также указать основные механизмы социального изменения, приведшие к оформлению современных обществ. Главный механизм связан с изменением смысла и значения хозяйственной сферы и роли труда в жизни общества. Этот механизм был зафиксирован в смене методологической парадигмы «трудового общества» парадигмой «конца труда» и «конца трудового общества». Второй механизм - это механизм фрагментации, утраты внутренней когерентности современными обществами в сравнении с обществами первых двух третей ХХ в. Этот механизм фиксируется как отказ от рассмотрения обществ как внутренне когерентных, хотя и сохраняющих свою целостность образований.

Отказ от «хозяйственного редукционизма» и указание на фрагментирующие процессы, характеризующие социальную реальность современных обществ, заставляет сделать существенные выводы о возможностях построения единой и целостной социологической теории, описывающей современные общества. В силу фрагментарного, а часто и некогерентного характера, описание современных обществ требует использования не одной, а нескольких теорий. При этом применимость и аутентичность той или иной теории каждый раз должна решаться конкретно. Например, экономическая, хозяйственная подсистема современных обществ наиболее адекватно может быть описана теориями постиндустриального или информационного общества. Социальная подсистема - теориями массового общества или теориями информационного общества. Культурная подсистема - теориями массового общества или теориями постмодерна.

Очевидно одно - для понимания современных обществ необходимо использование всего арсенала средств как современной социологической теории, так и истории социологии, всего понятийного аппарата и опыта понимания, накопленного в процессе исследования обществ модерна на всем протяжении их исторического существования и развития.

ЛИТЕРАТУРА

1. Арендт X. Истоки тоталитаризма. - М., 1996.

2. Бауман З. Индивидуализированное общество. - М., 2002.

3. Белл. Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М., 1999.

4. Бек У. Что такое глобализация? - М, 2001.

5. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или конец социального. - Екатеринбург, 2000.

6. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. - Москва, 2000.

7. Бодрийяр Ж. Система вещей. - М., 1995.

8. Бодрийяр Ж. Соблазн. - М., 2000.

9. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. -СПб., 2001.

10. Кастельс М. Информационная эпоха: Экономика: общество и культура. - М., 2000.

11. Кимелев Ю.А., Полякова Н.Л. Социологические теории модерна, радикализированного модерна и постмодерна. - М., 1996.

12. ЛиотарЖ.-Ф. Состояние постмодерна - М., СПб, 1998.

13. Манхейм К. Диагноз нашего времени. - М., 1994.

14. Манхейм К. Избранное. Социология культуры. - М.-Сант-Петербург, 2000.

15. Маркузе Г. Одномерный человек. - М.,1994.

16. Миллз Ч.Р. Властвующая элита. - М., 1959.

17. Миллс. Ч.Р. Социологическое воображение. - М, 1998.

18. Парсонс Т. Система современных общества. -М., 1997.

19. Полякова Н.Л. ХХ век в социологических теориях общества. - М., 2004.

20. Полякова Н.Л. От трудового общества к информационному: Западная социология об изменении социальной роли труда. - М., 1990.

21. Полякова Н.Л. Социологические проблемы труда и современных технологий. -М., 1987.

22. Турен А. Возвращение человека действующего: Очерк социологии. - М., 1998.

23. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты.

- М.-СПб, 1997.

24. Appadurai A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. - Minneapolis, 1996.

25. Arbeit, Arbeit uber alles?: Arbeit und Freizeit im Umbruch / Hrsg.: Myrell G. - Koln: Vgs, 1985.

26. Aron R. Progress and disillusion. The dialectics of modern society. - N.Y., 1968.

27. Austro-marxism / Texts transl. a. ed. by Bottomore T. a Good P. - Oxford, 1978.

28. Badham R.J. Theories of industrial society - L.; Sidney: Croom Helm, 1986.

29. Balkhausen D. Elektronik-Angst.., und die Chancen der dritten industriellen Revolution. - Dusseldorf; Wien, 1983.

30. Bauman L. Globalization: The human cousequences - Cambridge, 1998.

31. Bell D. The coming of post-industrial society: A venture in social forecasting. - N.Y., 1973.

32. Bell D. The Social Framework of Information Society. // The Computer Age: A Twenty Year View. / Ed. M.L.Dertonzos, L., Moses. - L., 1981.

33. Berle A. Power without property. - L., 1960.

34. Berle A., Mecuss G. Corporation and private property. - N.Y., 1933.

35. Burnham G. The managerial revolution. - L., 1948.

36. Clark I. Globalization and fragmentation: International relations in the twentieth century. - N.Y. etc.: Oxford univ. press.

37. Corbett Th.A. People or masses: a comparative study in political theory. - Wash., 1950. - XIII..

38. Danrendorf R. Fragmente eines neuen Liberalismus. - Stuttgart, 1987.

39. Drucker P.F. The age of discontinuity. Guidelines to our changing society. - N.Y., 1968.

40. Drucker P.F. Concept of the corporation. - N.Y., 1946.

41. Drucker P.F. The new realities. - N.Y. - Oxford, 1996.

42. Drucker P.F. Post-capitalist society. - N.Y., 1995.

43. Eisenstadt S.N. Multiple modernities in the age of globalization / Department of sociology and anthropology at Truman Reseaech Inst. The Hebrew univ. - Ierusalem,

1998.

44. Ferrarotti F. Five scenarios for the year 2000. - N.Y., 1986.

45. Ferrarotti F. The myth of inevitable progress. - Westport. (Conn.); L., 1985.

46. Friedman L.M. The horizontal society. - New Haven; L., 1999.

47. FordH. Today and tomorrow. - N.Y., 1926.

48. Galbraith J.K. The affluent society. - Harmondsworth, 1962.

49. Gershuny . After industrial society? - L., 1978.

50. GiddensA. The consequences of modernity. - Stanford, 1990.

51. Giddens A. Modernity and self-identity. - Stanford (Cal.), 1991. - VII.

52. Giddens A. Social theory and modern sociology. - Cambridge, 1987.

53. Giddens A. The transformation of intimacy: Sexuality, love a. eroticism in modern societies. - Stanford (Cal.), 1992.

54. Habermas J. Theorie des Kommunikativen Handelns. - 3 durchges. Aufl. - Frankfurt a.M., 1985. - Bd.1: Handlungsrationalitat und gesellschaftliche Rationalisierung.

55. Habermas J. Theorie des Kommunikative Handelns. - 3 durchtges, Aufl. - Frankfurt a.M., 1985. - Bd. 2. Zur Kritik der funktionalischen Vernunft.

56. Halebsky S. Mass society and political conflict: Toward a reconstruction of theory. -Cambridge, 1976.

57. Hilferding R. Das Finanzkapital. - Wien, 1910.

58. Kaplinski R. Automation: The technology and society. - Harlow, 1984.

59. Kocka J. Organisierter Kapitalismus order Staatsmonopolistischer Kapitalismus? Be-griffliche Vorbemerkungen // Organiserter Kapitalismus Voraussetzungen und An-fange / Hg.H.Winkler. - Gottingen, 1974.

60. Konrhauser W. The politics of mass society. - L., 1960.

61. Lederer E. State of the masses: The threat of the classless society. - N.Y., 1940.

62. Marcuse G. One-dimensional man: Studies in the ideology of advanced industrial society. - L., 1964.

63. Mills C.W. White collar. - N.Y., 1951.

64. Naisbitt G. Megatrends: Ten new directions transforming our lives. - N.Y., 1982.

65. Lash S., Urry J. The end of organized capitalism - Cambridge, 1987.

66. Offe C. Disorganized capitalism: Contemporary transformations of work a. politics. -Cambridge; Oxford, 1985.

67. Organisierter Kapitalismus. Voraussetzungen und Anfange. / Hg.H.Winkler. - Gottingen, 1974.

68. Rifkin J. The age of access. - N.Y., 2001.

69. Riesman D. The lonely crowd. A study of changing American character. - New Ha-ven-London, 1967.

70. Ritzer G. The McDonaldization of society. - L., 1993.

71. Robertson R. Globalization: Social Theory and Global culture. - L.,1992.

72. Roszak T. Person-planet: The creative disintegration of industrial. society. - Garden City (N.Y.), - Doubleday, 1979.

73. Toffler A. Future shock. - L., 1971.

74. Toffler A. Powershift: knowledge, wealth and violence at the edge of the 21st century.

- N.Y., 1990.

75. Toffler A. Previews and premises: An interview with the auth. of “Future shock” and “The third wave”. - N.Y., 1983.

76. Toffler A. The adaptive corporation. - L., 1985.

77. Tourain A. The post-industrial society: Tomorrow’s social history: classes, conflicts and culture in the programmed society. - N.Y., 1971.

78. Tolminson G. Globalization and culture. - Chicago, 1999.

79. Urry G. Sociology beyond societies. Mobilities for the twenty-first century. - L., N.Y., 2000.

80. Veblen Th. The Absentee ownership and business enterprise in recent times. The case of America. - N.Y., 1923.

81. Veblen Th. The engineers and the prisce system. - N.Y., 1921.

82. Veblen Th. The theory of leisure class. An economy of institutions. - N.Y., 1922.

83. Wallerstein I. From Society to Historical Social Science: Prospects and Obstacles. // The British Journal of sociology. - 2000, v. 51, № 1.

84. Wallerstein J. The modern world system: Capitalist agricalture a. the origins of the European world economy in the sixteenth century. - N.Y., 1974.

85. Wallerstein J. The West, capitalism, and modern world system / Prepared as a chapter of Joseph Needham “Science and civilisation in China”. - (mimeo), 1989. - Vol.7.

86. Warner W.L. The corporation in the Emergent American society. - N.Y., 1962.

87. Waters M. Globalization. - L.; N.Y., 1996.

THE PLACE OF MODERN SOCIETIES WITHIN THE GENERAL SYSTEM OF MODERNITY SOCIETIES

N.L. Polyakova

The last three decades of twentieth century was a period of drastic social transformation that were differently conceived and interpreted by sociologists. The main goal of this article is to discern the place of modern societies within the general theory of modernity societies. Another goal is to point out main features and social processes that define the societies of late XX - early years of XXI centuries.