CC BY
94
Т. В. Лукьяненко,
аспирант кафедры японской филологии
ПРИНЦИП ЕСТЕСТВЕННОГО КАК ОСНОВА ТВОРЧЕСКОГО МЕТОДА СИГА НАОЯ
Сига Наоя (1883—1971) с полным правом можно назвать писателем ярким, самобытным, получившим широкую известность в мировой литературе. Он блестящий стилист, мастер короткого рассказа. Произведения его отличаются глубоким психологизмом. Как писатель Сига Наоя формировался в первом десятилетии XX в..когда в японской литературе широко распространился натурализм. Один из японских критиков Идзава Мотоеси в статье «Реализм Сига Наоя» («Сига Наоя но риаридзуму»), осуждая это литературное направление, пишет: «Натурализм дает фотографическое изображение тяжести жизни, существования и гибели людей. Это, разумеется, имеет значение при всех тех проблемах, которые ставит нам жизнь, но в большинстве случаев результат такого копирования действительности ничтожен...»1 Против натурализма выступала и группа неогуманистов (неоидеалистов), воспринявшая гуманистические идеи русского писателя Л. Н. Толстого. Объединившись в 1910 г. в группу «Сирака-ба» («Белая береза») они провозглашали идеи гуманизма,выражая протест против социальной несправедливости. Одним из ее создателей и активных участников был Сига Наоя. В литературе он придерживался реалистических позиций.
Говоря о реализме Сига Наоя, надо помнить, что художественный метод реализма в Японии начала XX в. отличался от реализма западных писателей. Справедливо утверждение Н.И.Конрада, высказанное в статье «Проблемы реализма и литературы Востока»: «Там (в Европе) писатель стремился раскрыть действительность, здесь он просто показывал ее не задаваясь какими—либо целями ее раскрытия. Там автор стремился раскрыть действительность в типическом, здесь он ни о чем типическом и не думал»2.
Сига Наоя стремился изображать жизнь такой, какова она есть. Вот что он говорил о своих произведениях «Грипп» («Рюко камбо»), «На водах в Киносаки» («Киносаки - нитэ»): «Я изложил
действительные факты... Эта история повествует о том, что случилось на самом
3
деле... »
В данном случае мы имеем подтверждение того, что у В. Шкловского выражено в высказывании: «Изображение отталкивалось от увиденного, а не от умозрительного...»4
Практически в каждом случае Сига стремился поведать
читателям, в какой мере произведение содержит вымысел.
Значительное число рассказов Сига Наоя основывалось на его
собственном опыте. Выдающийся японский писатель Акутагава
Рюноскэ (1892—1927) в статье «Сига Наоя» писал: «... Автор доверил рассказам почти всю свою жизнь...»5
Во многих его произведениях главным действующим лицом является писатель, которого нередко можно отождествить с самим Сига. Это относится и к его единственному большому роману «Путь в ночи» («Анъя коро»), повестям «Оцу Дзюнкити», «Примирение» («Вакай») и др. Кроме того, некоторые произведения такого рода все же позволяют получить представление о взглядах Сига Наоя на литературу. Читатели располагают также примечаниями самого автора, которыми он сопровождал всякое свое сочинение, объяснял замысел того или иного произведения. О повести «Примирение» он говорил, что писал ее «... не для провозглашения определенной этической идеи, но для того, чтобы дать выход своему непосредственному переживанию, а именно радости, вызванной примирением с отцом после долгого периода отчуждения...»6
Прав был З.Фрейд, сказавший: «... Никогда не фантазирует счастливый, а только неудовлетворенный. Неудовлетворенные желания — движущие силы мечтаний, а каждая фантазия по отдельности — это осуществление желания, исправление неудовлетворяющей действительности...»7
Обращаясь к воспоминаниям своего детства, с горечью пишет Сига Наоя о безрадостной жизни в семье отца. Но он не ограничивается только показом автобиографических фактов. Как писатель-реалист, изображая в своих произведениях события, происходящие с ним, в его семье, он затрагивает такие явления, которые свойственны всей японской действительности. В повести «Оцу Дзюнкити» (1912) автор решает проблему отцов и детей. Конфликт возникает из-за того, что родители нашли сыну «благородную» невесту, а он хочет жениться на горничной, он полюбил ее. Молодой человек стоит на своем, ссорится с отцом и даже покидает дом родителей.
«В Японии, стране, где сыновья почтительность считалась пер-зой заповедью конфуцианского воспитания, подобное столкновение воспринималось как чрезвычайно серьезное...»8 Мы видим, что конфликт выходит за узкие рамки биографии. Бунт героя, борьба против семейного деспотизма здесь оканчивается победой новых нравственных отношений над устаревшими. В этом случае поведение героя является естественным, с точки зрения обычного человека. Жить в соответствии со своими чувствами, а не вопреки им — это и является естественным состоянием.
Японский литературный критик Уэда Макото в статье «Сига Наоя» высказывает мнение о том, какой конкретный смысл Сига вкладывал в понятие «естественный».
«Он имел в виду, — пишет Уэда Макото —, что литература раскрывает внутреннее содержание того, что скрыто под привычной оболочкой... Быть «естественным», значит быть близким к природе. Человек, который ведет себя естественно — это не просто чудак, который игнорирует традиционные нормы, это человек, осознавший свою сокровенную природу и пытающийся вернуться к ней...»9
Сига Наоя вступает на путь поисков подлинной человеческой природы. И он пришел к следующему заключению, о чем гласит запись в его дневнике от 27 мая 1911 г.: «Назначение искусства заключается в том, чтобы приблизиться к более глубокому пониманию красот природы...»10
Но это не есть любование природой, какую видит обычный человек. Он имеет в виду глубокое понимание природы, близкое к понятию «мудрость». Человек обладает мудростью, которой его наделяет природа ради его здоровья и выживания. Сига высказал пожелание, чтобы все люди были внимательны к этой мудрости, понимали ее и следовали ей, это и есть путь к природе.
«Произведение искусства и должно описывать «мудрого человека»,—считал Сига,—а писатель, прежде чем писать.должен пережить какую-то драму, оправиться с помощью своей внутренней мудрости и тогда уж писать произведение, так как он будет опираться на собственный опыт...»11
Следовательно, чтобы стать писателем, нужны два условия: нужно оказаться в ситуации несчастья, связанной либо с внешними обстоятельствами, либо с характером; второе, нужно иметь достаточно физических и душевных сил, чтобы справиться с этим несчастьем. Чтобы получилось значительное произведение, необходимы три важных качества: естественная красота, энергия и духовный подъем. Сига поясняет эти качества. Естественная красота возникает при взгляде на человека, который ведет себя честно, в соответствии со своими сокровенными чувствами. Он будет следовать велению своего внутреннего «я». В случае с героем повести «Примирение» человек, борющийся за выживание, прекрасен, так как его намерения честны. Борьба во имя материальной цели или страсти безобразна, но борьба за само существование, физическое и духовное — достойна похвалы.
Вероятно, Сига обладал особым чувством природной красоты. Если вчитаться в его рассказы, можно сделать вывод, что описание природы, растений нечасто встретишь в его произведениях. Правда, есть у него небольшая зарисовка, озаглавленная «Вьюнок» («Асагао»). Но уже во второй фразе автор поясняет, что ценит это растение за целебные листья, а не за цветы. Японские цветы не привлекали его, так как, на его взгляд, они пассивны в отстаивании своего права на
жизнь. В большинстве случаев в художественной литературе Сига отсутствуют описания красивых ландшафтов, исключение составляет кульминационный эпизод из романа «Путь в ночи», когда герой проводит ночь на горе Дайсэн. На рассвете он окидывает взором лежащий внизу мир. Красота и покой пейзажа помогают ему преодолеть страх смерти. Красота настолько поглощает его, что он чувствует себя готовым умереть в любую минуту. Такого рода моменты не типичны для произведений Сига, который редко изображал превосходство природных сил над жизненными силами человека.
Естественная красота — «это красота сильных существ, живущих интенсивной жизнью, она создает впечатление энергии и силы. Сильное прекрасно. Когда сильные существа становятся главными героями рассказа, они излучают мощный импульс прекрасного...»12 Вот почему в произведениях Сига герои в основном мужчины. Все они здоровы, жизнедеятельны, не стесняются плакать в горе, гнев их не знает границ. Они считают, что «рыдания или гнев — здоровые функции организма и поэтому здесь стыдиться нечего... Когда они женятся, то становятся неуступчивыми мужьями. Обычно они молоды, а если нет, то сохраняют юношеские и даже детские качества...»13 Энергия, или «духовный ритм», передается читателям, волнуя и возбуждая их. Хорошему роману всегда удается задеть читателей своим мощным ритмом. Многие произведения самого Сига, в том числе повести «Оцу Дзюнкити» и «Примирение», обладают энергичным ритмом. Он сам высоко ценил произведения, отражающие духовную энергию автора. Так он говорил об Ихара Сайкаку (1642—1693): «Среди японских писателей я больше всего люблю Сайкаку. Присутствующий в его произведениях дух обладает определенным энергичным ритмом, и, когда он передается мне, я испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие. Сюжетами служат события из жизни простых людей. Эти истории не являются особенно трогательными, но то впечатление, которое они производят на меня, является удивительно мощным и интенсивным, они приводят меня в состояние восторга...»14
Сига низко ценил те произведения искусства, в которых присутствовал слабый «жизненный ритм», то есть слабый жизненный материал. «Пытаться написать роман на слабом материале
равносильно тому, что пытаться приготовить хорошее блюдо из испорченной рыбы»15,—говорил он. Сига Наоя считал также, что произведения становятся слабыми, если писатель ведет недостойную жизнь. Резкой критике он, например, подвергал Дадзай Осаму (1909— 1948), но скорее это относилось к образу жизни писателя, а не к его произведениям.
Размышлял он и о сложностях писательской личной жизни. Выше мы рассматривали высказывание 3. Фрейда о «движущих силах мечтаний». Сига стоял именно на такой позиции: несчастная личная жизнь стимулирует писательское творчество, а счастливая — нет. Он считал: «У несчастного человека сильнее мотивы для самовы-
ражения, поскольку он не может удерживать в себе переполняющие его страдания»16.
Порой даже чувства гнева, разочарования дают толчок творчеству писателя вылиться в художественное произведение. Известен пример из собственной жизни Сига. Однажды он посмотрел постановку «Гамлет» в театре, и бессердечное, эгоистическое поведение героя вызвало у него такую неприязнь, что послужило причиной написания рассказа «Дневник Клавдия»(«Куродэасу но никки»). Эти примеры подтверждают представления Сига о том, что писательское творчество выполняет роль эмоционального очищения. Творчество поможет ослабить напряжение, но саму причину разочарований не устранит. И поэтому Сига Наоя приходит к выводу: литература — это «суррогат жизни, но не сама жизнь...»17
С этим его утверждением можно спорить. Литература если «не сама жизнь»,то и не «суррогат». Художественное произведение — «сложный акт отражения действительности», где «жизнь предстает не в непосредственной форме, но просвеченная мыслью художника, пропитанная его чувствами и переживаниями...»18 Поэтому воспринимая действительно талантливое произведение, читатель одновременно и познает жизнь, и обретает богатый и сложный мир чувств, писатель словно развертывает перед читателем жизнь, делая его не только созерцателем, но и как бы ее участником. Литература скорее «учебник» жизни.
К писателям Сига Наоя предъявлял особые требования. Он считал, что у прозаиков должно быть достаточно жизненных сил, чтобы пережить любое жизненное испытание, которое ему может выпасть. Большинство героев рассказов Сига Наоя, находя в себе силы, преодолевают несчастья. Так, герой «Примирения»— молодой писатель после резкого столкновения с отцом был лишен наследства. Но он не чувствует себя побежденным. Он решительно продолжает борьбу. То же самое можно сказать о Кэнсаку, герое романа «Путь в ночи». Его сводный брат отзывается о нем: «Ты сильный. Твоя натура позволяет тебе сделать все, что ты хочешь. Центр твоего существования всегда в тебе самом, и все стрелки указывают на него...»19 Именно это сильное «я», этот центр существования помогает Кэнсаку пережить главную катастрофу. Сига считал, что прозаик должен обладать сильным, жизнестойким характером. Интерес вызывает дневниковая запись Сига от 9 января 1926 г. Это что-то вроде плана на новый год: «В этом году я хочу вести энергичный образ жизни... Я хочу жить в позитивном расположении духа. Никаких слезных жалоб. Никакого сверхдобросовестного исполнения скучных обязанностей. Я буду любить свою жену и детей. Я буду любить их, но не слепо и безрассудно. Насколько это возможно, я должен избегать делать то, что в последствии может принести мне несчастье. В этом году я хочу жить как подобает писателю. Я хочу быть свободным, естественным, честным, энергичным и беззаботным...»20
Из этой записи следует, что есть полное соответствие между идеальным человеком и идеальным писателем. Сига считал, что главная цель жизни — стать духовно сильным человеком. Нельзя забывать, что начальная цель общества «Сиракаба» — заниматься самовоспитанием, совершенствовать свой характер, жить как подобает настоящему писателю. И он добивался этого всю жизнь.
Сига полагал,что жизненные проблемы должны решаться в самой жизни, писатель не должен быть мечтателем, у него должно быть достаточно сил и энергии, чтобы мечты воплощать в жизнь. Герои его последних произведений, написанных после 1928 г., в которых легко узнать самого Сига, являются чаще всего свободными, естественными и беззаботными людьми. Фактически настолько сильны они и беззаботны, что не позволяют случиться никаким несчастьям. Когда же несчастья все же случаются, то они редко бывают серьезными. Например, в рассказе «Медведь» («Кума») несчастье, которое происходит с героем, заключается в том, что принадлежащая его семье собака на несколько дней заблудилась. В рассказе «Утро. День. Вечер» («Аса. Хиру. Бан») старшая дочь героя после простуды в холодную погоду отправляется навестить бабушку, не спросив его разрешения.
В новелле «Утренний просмотр» («Аса но сисякай») самая большая неприятность, пережитая рассказчиком, состоит в том, что фильм «Пармская обитель» ему не понравился, а кинотеатр плохо отапливался. В других рассказах — «Воскресенье» («Нитиеби»), «Тайфун»(«-Тайфуу»), «Заяц» «Усаги», «Источник Кусацу» («Кусацу онсэн») — практически не происходит ничего такого, что могло бы вывести из равновесия героев.
После 1928 г. количество создаваемых произведений не превышало пяти в год. Похоже, это его не беспокоило. «Я чувствовал, заметил он однажды, — что для меня важно прожить свою неповторимую жизнь наилучшим образом. То обстоятельство, что я писал художественные произведения, имело второстепенное значение...»21
С точки зрения Сига, хороший прозаик — это бездействующий прозаик, который не испытывает потребности писать, так как «деятельный образ жизни вынуждает его вести двойственное существование, удерживать хрупкое равновесие между переживающей несчастья личностью и способностью побеждать неудачи...»22 В молодости Сига удовалось сохранить это равновесие, и в результате появилось несколько значительных произведений. Но с возрастом оно было утрачено, и Сига перестал активно работать. Большинству других писателей такая эволюция представлялась бы мучительной деградацией. С точки зрения Сига, это был прогресс. На протяжении своей продолжительной жизни Сига Наоя использовал активно жанр новеллы, исследовал его, имел представление об идеальной новелле. По
его мнению, новелла представляет собой повествование о жизни человека, сталкивающегося с несчастьями и побеждающего их. Такая жизнь должна быть представлена так, чтобы произвести значительное впечатление на читателя.
И в литературе, и в жизни это был человек завидной твердости характера, бескомпромиссный и требовательный судья самому себе. В этом выразилось его убеждение, что человеческая сущность писателя неразрывно связана с его творчеством . Мысли его не должны расходиться с тем, что он пишет в своих произведениях. Он должен быть естествен, как должна быть естественна жизнь автора. Это качество Сига отмечали его современники. И теперь отмечают литераторы и критики. Так, Акутагава Рюноскэ писал: «...Произведения Сига Наоя прежде всего являются произведениями писателя, который прекрасно проживает свою жизнь... живет на земле как бог.Это является похвальным качеством, ибо я имею в виду чистую в моральном отношении жизнь...»23
Его основной стилистический принцип также был «естественным». Автор размышляет о двух типах грамматики — искусственной и естественной. Искусственной он считает школьную грамматику, то есть набор правил, составленных учеными. Но больше его интересовала «естественная грамматика». Он считал, что язык— «это дар природы человеку... речь и письмо — это нечто естественное и спонтанное...»24
Он был убежден, что в идеале писателю нужно просто позволить словам «естественно выплывать» в предложении. Идеальный романист и его стиль представлялся Сига таким: «мощный стиль, отражающий энергию его жизненного ритма: предложения должы быть энергичными, краткими и четкими, в них не должно быть много союзов, чтобы они казались даже короче, чем есть на самом деле. Слова и фразы должны быть звучные и ясные по смыслу, неясность должна быть обязательно исключена, зрительным образам стоит отдавать предпочтение перед звуковыми...»25
Сига Наоя прожил долгую жизнь, и творческое наследие его велико. Он писал преимущественно короткие незамысловатые рассказы. Но за этой кажущейся простотой скрывается сложный духовный мир писателя, особый «восточный поэтический дух» его небольших новелл.
Акутагава Рюноскэ в статье «Сига Наоя» писал: «... Я испытываю сожаление о том, что мои современники не уделяют должного внимания своеобразной красоте произведений Сига Наоя...»26
И это неспроста. Его представления о естественном — естес-венный ритм, движение жизни, естественное плавное течение мысли — достаточно глубоки, и чтобы их понять, надо мыслить, как Сига, воспринимать окружающий мир, как он. Творчество Сига Наоя заслуживает дальнейшего углубленного изучения.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Идзава Мотоеси «Реализм Сига Наоя». Сига Наоя. Токио, 1970. .110
2 Конрад Н. И. «Проблемы реализма и литературы Востока». Запад и Восток.— М., 1972.
3 Ueda Makoto. Modern Japanese writers and the nature of literature. N. Y., 1989.
4 Шкловский В. Тетива. О несходстве сходного. М., 1974, Т. 3. С. 152.
5 Сига Наоя но арубаму (Творчество Сига Наоя. Альбом). Токио, 1991. С. 206.
6 Ueda Makoto. Modern Japanese writers and the nature of literature. N.Y., 1989.
7 3. Фрейд. Художник и фантазирование. М., 1995. С.53
8 Григорьева Т.П. Красотой Японии рожденный. М., 1993. С. 47.
9 Ueda Makoto. Modern Japanese writers and the nature of literature. N.Y., 1989.
С 101.
10 Там же. С.89.
11 Там же. С.89.
12 Там же. С. 101.
13 Там же. С. 101.
14 Там же. С. 102.
15 Там же. С. 102.
16 3. Фрейд. Художник и фантазирование. М., 1995. С.57.
17 Ueda Makoto. Modern Japanese writers and the nature of literature. N.Y., 1989.
18 Краткая литературная энциклопедия. М., 1967.
19 Ueda Makoto. Modern Japanese writers and the nature of literature. N.Y., 1989.
20 Там же. С. 97.
21 Там же. С. 94.
22 Там же. С. 159.
23 Сига Наоя но арубаму (Творчество Сига Наоя. Альбом). Токио, 1991. С.204.
24 Ueda Makoto. Modern Japanese writers and the nature of literature. N.Y., 1989.
25 Там же. С. 107.
26 Сига Наоя но арубаму (Творчество Сига Наоя. Альбом). Токио, 1991. С. 205.
T. V. Lukyanenko
Principle Natural as a Basis of a Creative Method of Shiga Naoya
Literary works of Shiga Naoya occupy a significant place in modern Japanese literature. That is why it is very interesting for us to study his literary works. Besides they have not been studied enough in our literary criticism. Beeing one of the best masters of style in Japanese literature of the beginning of the 20 th centure he realized his literary views his creative method and his way of writing in a greate amount of short stories and the only novel. He can be rightfully considered a striking original writer who became popular in the whole world owing to his bent for secrets of human souls. To my mind his view on the whole epoch is very original and it is worth studing more properly.
