CC BY
490
Т.С. Яценко
ПРАВОВАЯ КАТЕГОРИЯ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРАВОМ В ТЕОРИИ
ЦИВИЛИСТИКИ
На современном этапе развития рыночной экономики стабильность и целостность регулируемых гражданским правом отношений в большой мере зависит от выработки соответствующих механизмов, гарантирующих равенство участников этих отношений, неприкосновенность собственности, свободу договора, принцип недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, беспрепятственность осуществления гражданских прав. В качестве одного из таких механизмов выступают установленные законодателем границы собственного усмотрения субъектов гражданского права, переход за которые запрещен и рассматривается как злоупотребление правом. Статья 10 Гражданского кодекса РФ [1] запрещает действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. В последние годы судебные органы активно применяют положения указанной статьи, отказывая в защите субъективных прав тем участникам гражданского оборота, которые нарушили установленные в законодательстве границы их осуществления. Вместе с тем суды либо необоснованно широко толкуют ст. 10 ГК РФ и применяют ее при отсутствии в этом необходимости или, наоборот, не применяют тогда, когда лицо явно злоупотребляет своим правом. Это связано, прежде всего, с отсутствием определенности в решении вопроса о понятии и признаках исследуемого явления. Их единообразное понимание позволит некоторым образом ограничить судебное усмотрение при квалификации действий лица в качестве злоупотребления правом.
Следует подчеркнуть, что до сегодняшнего дня в отечественной цивилистике отсутствует единое мнение по поводу понятия и отличительных особенностей исследуемой категории, и все точки зрения на данный предмет в целом можно объединить в две группы.
Согласно первой точке зрения, злоупотребления нет, если лицо осуществляет принадлежащее ему право. Так, по мнению Н.С. Малеина, если управомоченное лицо действует в пределах своего права, то оно не злоупотребляет им. Если же оно при осуществлении своего права выходит за установленные законом границы, то есть нарушает закон, то, значит, не злоупотребляет правом, а совершает правонарушение, за которое оно должно привлекаться к ответственности. «В обоих случаях для идеи и общей нормы о злоупотреблении правом нет места» [2, с. 160].
М.Н. Малеина наиболее убедительной считает точку зрения о том, что «осуществление права не может быть противоправным» [3, с. 36]. По ее мнению, «действия, которые называют злоупотреблением правом, на самом деле совершены за пределами права, они лишь внешне напоминают осуществление права, фактически являясь противоправными по характеру» [3, с. 36].
В свое время аналогичную позицию отстаивал и М.М. Агарков. Он усматривал опасность в признании теории злоупотребления правом, которая предполагает большую роль судейского усмотрения при квалификации действий лица в качестве злоупотребления правом [4, с. 424-436].
Другая группа ученых полностью признает теорию злоупотребления правом, считая ее вполне обоснованной и отвечающей потребностям реальной жизни.
Однако среди представителей данного направления нет единства мнений относительно того, что можно понимать под злоупотреблением правом.
М.И. Бару, например, указывает на то, что злоупотребление правом «всегда внешне опирается на субъективное право и формально не противоречит объективному праву» [5, с. 118]. В.А. Рясенцев считает злоупотреблением правом его осуществление в противоречии с назначением, но выступает против использования этого термина [6, с. 8-9].
Существенный вклад в разработку правовой категории злоупотребления правом внес В. П. Грибанов. Указывая на буквальное толкование термина «злоупотребление правом» как употребление права во зло, он подчеркивает, что «проблема злоупотребления правом связана не с субъективным правом вообще, не с его содержанием, а с процессом его реализации, с его осуществлением» [7, с. 31]. Когда лицо выходит за рамки содержания предоставленного ему права, оно уже выступает не как управомоченный субъект, поэтому речи о злоупотреблении правом в этом случае быть не может*.
Для того, чтобы отграничить содержание субъективного права и его границы от осуществления права и его пределов, нарушение которых и есть злоупотребление правом, В.П. Грибанов предлагает ряд критериев.
Во-первых, он понимает содержание субъективного права как включающее в себя возможное поведение лица: «тогда как осуществление права есть совершение реальных, конкретных действий, связанных с превращением этой возможности в действительность» [7, с. 32].
Во-вторых, содержание права всегда определяется законом, тогда как процесс реализации права зависит от воли управомоченного лица. Таким образом, рассматриваемые категории соотносятся как объективное и субъективное.
Наконец, содержание субъективного права включает в себя общий тип поведения, разрешенный управомоченному субъекту, тогда как осуществление права есть «конкретная форма его проявления в условиях конкретного случая» [7, с. 32-33].
Подводя итог сказанному, автор делает вывод, что злоупотребление правом имеет место только тогда, «когда управомоченный субъект, действуя в границах принадлежащего ему субъективного права, в рамках тех возможностей, которые составляют содержание данного права, использует такие формы его реализации, которые выходят за установленные законом пределы осуществления права» [7, с. 34].
Подобное понимание злоупотребления правом как нарушения пределов именно осуществления права было воспринято и новым Гражданским кодексом России, ст. 10 которого называется «Пределы осуществления гражданских прав».
Последние, по мнению В. П. Грибанова, определяются в гражданском законодательстве: субъектными границами (определяемыми рамками дееспособности); временными границами (определяемыми сроками осуществления права); требованием осуществлять субъективные права в соответствии с их назначением; регламентацией способов осуществления права; предоставленными лицу средствами принудительного осуществления или защиты принадлежащего ему субъективного права (необходимая оборона и т.п.) [7, с. 35-52]. Нарушение указанных пределов осуществления субъективного права и есть, по мнению В.П. Грибанова, злоупотребление правом.
Однако, как указывает автор, не всякое несоблюдение пределов осуществления субъективного права может быть признано злоупотреблением им. Необходимо, прежде всего, чтобы право использовалось «во зло». Применительно к гражданскому праву последнее, по замечанию В. П. Грибанова, выражается в особом характере поведения управомоченного лица, осуществляющего свое право. Объективный момент такого поведения заключается в установлении соответствия поведения лица «тому, которое предписано законом и находит выражение в понятиях правомерного или противоправного поведения» [7, с. 40]. Субъективный момент поведения состоит в осознании управомоченным лицом своего поведения, находящем выражение в принципе вины.
Исследуя природу злоупотребления правом, В.П. Грибанов делает вывод о том, что с объективной стороны злоупотребление правом всегда есть деяние противоправное. При этом под последним им понимается действие (бездействие) лица, нарушающее нормы права либо общие принципы права. Такое нарушение выражается в несоблюдении субъектом своих юридических обязанностей*. По утверждению автора, злоупотребление правом всегда связано с нарушением лицом обязанности не переступать пределов осуществления права.
С субъективной стороны злоупотребление правом выступает как деяние виновное. При этом форма вины может быть как умышленной, так и неосторожной [7, с. 39-51].
Резюмируя сказанное, В. П. Грибанов делает вывод о том, что злоупотребление правом есть «особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения» [7, с. 53].
Данное определение понятия злоупотребления правом нашло свое выражение в большинстве современных учебников по гражданскому праву, а также в научной литературе, посвященной рассмотрению исследуемой проблематики [8, с. 537; 9, с. 226]. Вместе с тем не все российские цивилисты принимают его как бесспорное.
Так, в литературе встречается мнение о том, что пределы субъективного права определяются не только управомочивающими, но и запрещающими и предписывающими нормами права. Данные авторы делают вывод о нецелесообразности введения в гражданское законодательство понятия пределов осуществления гражданских прав, так как «оно не обозначает чего-либо, отличного от пределов субъективного права» [10, с. 55].
Приведенная точка зрения представляется нам малоубедительной. Выход лица за пределы своего субъективного права всегда означает, что оно действует без права, то есть, не имея на то права. Кроме того, автор рассмотренной позиции сам и опровергает ее указанием на то, что «дозволенное поведение по осуществлению правомочий собственника ограничивается совокупностью правовых предписаний и запретов, которые относятся к реализации субъективного права в каждом конкретном случае» [11, с. 1415].
Однако и определение понятия исследуемой категории, предложенное В.П. Грибановым, внешне безупречное, не дает надежного критерия, который позволил бы судебной практике использовать его для выявления в поведении лица злоупотребления правом*. Особенно это касается такой его формы, как шикана.
На первый взгляд кажется, что цель совершения шиканы - причинение вреда другому лицу - является тем признаком, который может быть положен в основу определения понятия данной формы злоупотребления правом. Вместе с тем этот признак, по нашему мнению, не является единственным, тем более, что исключительность направленности действий лица на причинение вреда другому лицу установить бывает чрезвычайно трудно.
Следует отметить, что большинство авторов рассматривают шикану как гражданское правонарушение [7, с. 53; 8, с. 537; 12, с. 248; 13, с. 527]. Правда, доводы в пользу такой точки зрения приводятся разные.
Так, некоторые авторы указывают на то, что правонарушитель всегда преступает закон, «то есть нарушает определенную юридическую обязанность или злоупотребляет правом» [13, с. 527].
Следовательно, злоупотребление правом, будучи деянием, нарушающим закон, всегда есть правонарушение.
В.С. Ем считает, что признание злоупотребления правом правонарушением основывается на посылке, что в качестве критерия правомерности (неправомерности) поведения при отсутствии конкретных норм могут выступать нормы, закрепляющие общие принципы. Данная точка зрения обосновывается ссылкой на п. 2 ст. 6 ГК РФ: «При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права)...». Анализируя данную норму, автор высказывает предположение о том, что «законодатель предписывает в качестве критерия признания поведения субъектов юридически значимым - правомерным или неправомерным - общие начала и смысл гражданского законодательства, которые являются ничем иным, как принципами гражданского права» [14, с. 391].
В этой связи уместно отметить, что еще профессор В.П. Грибанов, анализируя ст. 5 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, подчеркивал, что общий принцип недопустимости осуществления гражданских прав в противоречии с их назначением может применяться и для разрешения конкретных случаев злоупотребления правом [7, с. 96].
Пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса РФ, в котором провозглашается принцип недопустимости злоупотребления правом, также может использоваться как конкретная норма права для разрешения отдельных споров о шикане. Подтверждение данному выводу мы обнаруживаем, прежде всего, в Конституции России. Содержание ст. 10 ГК РФ базируется на п. 3 ст. 17 Конституции, согласно которому осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Статья 15 Основного закона России провозглашает принцип прямого действия норм Конституции на территории Российской Федерации. Таким образом, и ст. 10 ГК РФ выступает, с одной стороны, как принцип осуществления гражданских прав в РФ, с другой - как норма права, которая должна непосредственно применяться судом при рассмотрении каждого конкретного случая злоупотребления правом.
Следует отметить, что шикана всегда выступает результатом действия лица. Еще один признак правонарушения, которым является данная форма злоупотребления правом, - это противоправный характер деяния. Под противоправностью шиканы следует понимать нарушение управомоченным лицом обязанности не совершать действий по реализации своего права, направленных на причинение вреда другому лицу. Эта обязанность прямо вытекает из п. 1 ст. 10 ГК РФ, закрепляющего принцип недопустимости шиканы. Следовательно, шикана - противоправное поведение.
Шикана всегда совершается виновно. В законе прямо указано, что не допускаются действия, «осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу».
Как известно, объектом любого правонарушения являются общественные отношения, регулируемые и охраняемые правом. Будучи сложными явлениями социальной действительности, они включают в себя множество различных элементов: субъектов, выступающих сторонами отношения, объектов,
по поводу которых эти отношения возникают, деяния сторон. Все перечисленные элементы и есть объекты конкретного посягательства [13, с. 530].
Исследуемая форма злоупотребления правом, являясь правонарушением, также имеет свой объект посягательства. В качестве такового выступают имущественные (вещно-правовые и обязательственные) и личные неимущественные права и интересы граждан, юридических лиц и публично-правовых образований. Что касается государства, его субъектов, а также муниципальных образований, то ст. 10 ГК РФ применяется к ним именно как к участникам гражданско-правовых отношений.
В состав любого гражданского правонарушения наряду с противоправностью и виной включаются также вред и причинная связь между противоправным поведением лица и наступившими послед-ствиями.
Некоторые авторы при этом указывают на такую, по их мнению, проблему объективной стороны шиканы, как то, что из содержания ст. 10 ГК РФ абсолютно не ясно, является ли причинение вреда другим лицам обязательным признаком данной формы злоупотребления правом или нет [12, с. 248].
В самом деле, в законе говорится лишь о недопустимости действий, осуществляемых с исключительным намерением причинить вред другому лицу. О наступлении общественно вредных последствий этих действий речь здесь не ведется. Однако, как нам представляется, вопрос о привлечении лица к ответственности за совершение шиканы поднимает всегда потерпевший. При этом если правонарушитель действовал с тем, чтобы причинить вред другому лицу, но не добился по каким-либо причинам желаемого результата, то шиканы в его действиях нет. Его намерения остались известны лишь ему, а для окружающих - он просто осуществлял свое право. Таким образом, внешне и по сути его действия выступали как реализация принадлежащего ему права. Вопрос о привлечении к ответственности такого лица, осуществлявшего свое право, просто не может возникнуть.
Иначе складывается ситуация, когда результатом подобного правопользования стало причинение вреда другому лицу. Последнее может заявлять о шикане и требовать привлечения управомоченного лица к ответственности.
Здесь следует отметить, что именно на потерпевшем лежит бремя доказывания того факта, что основной целью действий правонарушителя было причинение ему вреда. На практике исполнение такой обязанности может вызывать большие затруднения. Вместе с тем нельзя не отметить, что ее возложение на потерпевшего обусловлено закрепленной в п. 3 ст. 10 Гражданского кодекса РФ презумпцией разумности и добросовестности действий участников гражданских правоотношений, то есть управомоченное лицо считается поступающим разумно и добросовестно, пока не будет доказано иное.
Учитывая вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что наличие общественно вредных последствий шиканы в виде вреда, причиненного правам или интересам другого лица, является обязательным признаком шиканы.
В этой связи возникает вопрос о том, каким образом соотносится шикана с обязательствами из причинения вреда. Как известно, последние являются одним из видов внедоговорных обязательств, то есть они возникают между лицами, не состоявшими в договорных отношениях. Шикана может совершаться субъектом как в отношении лица, с которым у него нет договорных отношений (например, в отношении соседей), так и контрагента по договору. Возможность проявления шиканы в договорных отношениях позволяет говорить о несовпадении ее признаков с признаками обязательств вследствие причинения вреда.
Кроме того, шикана всегда допускается лицом в действиях по осуществлению принадлежащего ему права, не все обязательства вследствие причинения вреда характеризуются тем же.
Вместе с тем при отсутствии в Гражданском кодексе РФ общих норм об ответственности представляется уместным распространять нормы об обязательствах из причинения вреда на случаи причинения ущерба шиканой лицу, с которым у правонарушителя нет договорных отношений.
Такая позиция является весьма оправданной тог-да, когда признаки шиканы и обязательств из причинения вреда в целом совпадают.
Таким образом, шикана, проявляющаяся во внедоговорной сфере, в ряде случаев выступает обязательством из причинения вреда, и ответственность за ее совершение должна наступать в соответствии с нормами гл. 59 ч. 2 Гражданского кодекса РФ.
Учитывая сказанное, нельзя согласиться с мнением, что злоупотребление правом, осуществляемое с намерением причинить вред другому лицу, полностью охватывается понятием обязательств из причинения вреда [12, с. 249]. Последствия совершения шиканы в иных сферах предусматриваются нормами других глав Гражданского кодекса РФ, в том числе ст. 10, а также иных нормативно-правовых актов.
Следует отметить, что шикана может причинить другому лицу как имущественный, так и неимущественный вред.
Имущественный вред может проявляться в уменьшении или утрате дохода потерпевшим, в необходимости произвести дополнительные расходы и т. п.
Моральный вред выражается в нравственных и физических страданиях, причиненных шиканой, посягающей на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (достоинство, деловая репутация и т.п.) или нарушающей его личные неимущественные либо имущественные права*.
Как уже отмечалось, состав любого гражданского правонарушения включает в себя наряду с противоправным деянием и общественно вредными последствиями причинную связь между деянием и наступившим вредом, а также вину причинителя вреда.
Причиненный вред, естественно, должен быть необходимым результатом действий лица, обозначаемых нами понятием «шикана».
Что касается вины, то она как условие ответственности выражает отношение правонарушителя к содеянному, то есть собственному поведению и его последствиям. Особенностью гражданско-правовой ответственности является то, что форма вины для ее наступления, за исключением нескольких случаев, прямо указанных в законе, не имеет никакого значения.
Однако в случае шиканы установление формы вины может иметь определенное значение. На это указал и законодатель, предусмотревший в п. 1 ст. 10 ГК РФ, что такие действия осуществляются исключительно с намерением причинить вред другому лицу. Без сомнения, здесь речь идет об умысле, причем прямом, когда лицо осознает общественно опасный характер своего действия, предвидит общественно опасные последствия и желает их наступления. Поэтому косвенный умысел в поведении лица, а тем более неосторожность, может исключить, по нашему мнению, ответственность за шикану, поскольку действия управомоченного субъекта в этом случае квалифицировать в качестве таковых нельзя.
Указанный вывод ни в коей мере не распространяется на другие формы злоупотребления правом. Иной точки зрения придерживаются некоторые судебные органы.
Следует отметить, что для квалификации действий лица в качестве шиканы некоторое значение имеет мотив поведения управомоченного лица. Так, на мотив может ссылаться истец (потерпевший), чтобы подтвердить свое утверждение о совершении в отношении него шиканы и отсутствии иного интереса у правонарушителя, нежели причинение ему вреда. Мотив совершения шиканы может быть самым различным: неприязнь к соседу, зависть, желание устранить неугодного конкурента и т.п.
Принципиальным для квалификации действий лица в качестве шиканы является решение вопроса о цели таких действий. Например, законодательства зарубежных стран запрещают пользование правом, если его единственная цель - причинение вреда другим лицам. Таким образом, здесь прямо указывается, во-первых, на цель этих действий (ущемление чужих интересов), а, во-вторых, на ее исключительность, что отвергает предположения о возможности наличия иных целей осуществления лицом своего права. Судебной практикой зарубежных стран также поддерживается утверждение о том, что шиканой признаются действия лица, имеющие единственной целью своего осуществления причинение вреда другим лицам [15].
Несколько иное положение в данном плане складывается в практике российских судов. В некоторых случаях они признают шиканой в том числе и действия, имеющие своей основной целью причинение вреда другим лицам, но наряду с этим преследующие и иные цели, причем не всегда незаконные.. В качестве последних могут выступать, например, намерения привлечь к себе большее число клиентов и получить дополнительный доход за счет устранения конкурента с рынка. Указанная ситуация во многом обусловлена позицией высших судебных органов: Пленума Верховного суда РФ и Пленума Высшего арбитражного суда РФ, которые в совмест-ном Постановлении от 01.07.96 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» указали, что «...отказ в защите права со стороны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом... в частности, действий, имеющих своей целью причинить вред другим лицам» (п. 5 Постановления) [16].
В Постановлении нет указания на исключительность цели действий лица, направленность их только на причинение вреда другому лицу. Толкование приведенного выше п. 5 Постановления дает нам основание утверждать, что высшие судебные органы рассматривают в качестве шиканы пользование правами с целью причинения вреда, которая, в свою очередь, может быть не единственной и исключительной, но ее наличие будет достаточным для квалификации действий лица в качестве злоупотребления правом в данной форме. Следовательно, лицо имеет целью своих действий не только причинение вреда, но и иные цели.
Предложенное нами толкование позиции пленумов по вопросу о цели шиканы является лишь предположением, основанным, правда, на буквальном толковании п. 5 рассматриваемого Постановления. На наш взгляд, требуется более четкое указание названных органов на свою позицию в данном вопросе, тем более что это имеет принципиальное значение для применения ст. 10 ГК РФ, содержащей запрет шиканы.
По нашему мнению, расширенное толкование понятия шиканы судебными органами является обоснованным не только с точки зрения потребностей практики, но и положений гражданского законодательства.
Нельзя не отметить, что шикана в «классическом» варианте встречается очень редко: в основном в отношениях между гражданами - соседями, родственниками и т. п., которые, как правило, не обращаются в суд за защитой от злостного правопользования.
Учитывая все вышеизложенное, под шиканой можно понимать действия управомоченного субъекта по реализации принадлежащего ему права, осуществляемые как исключительно с намерением причинить вред другому лицу, так и с намерением причинения вреда, а также достижения иной цели. При этом цель причинения вреда может рассматриваться правонарушителем как основная либо как вспомогательная, позволяющая достичь иные цели (например, вредить соседу с тем, чтобы в дальнейшем вынудить его продать свой участок, и т.п.).
Совершенно ясно, что ограниченность понятия шиканы, которая имеет место в действующем Гражданском кодексе РФ, не будет способствовать эффективному применению нормы о ее запрете в судебной практике, которая уже сегодня, по сути, выходит за границы нормы ст. 10 ГК, признавая шиканой в том числе и действия, осуществляемые не только для того, чтобы причинить вред другому лицу, но и преследующие иные цели*.
Резюмируя сказанное, отметим, что проблема понимания содержания шиканы требует скорейшего своего разрешения. Это возможно сделать путем внесения изменений в п. 1 ст. 10 Гражданского кодекса РФ, который может звучать так: «Не допускаются действия граждан и юридических лиц как осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, так преследующие и иные цели наряду с причинением вреда, а также злоупотребление правом в иных формах».
До тех пор, пока соответствующие изменения не будут внесены в Гражданский кодекс РФ, необходимо, чтобы свою позицию относительно понимания шиканы разъяснили высшие судебные органы: пленумы Верховного суда и Высшего арбитражного суда РФ.
Литература
1. Российская газета. 1994. 8 декабря.
2. Малеин Н.С. Юридическая ответственность и справедливость. М., 1992.
3. Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. 2-е изд., испр. и доп. М., 2001.
4. Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Известия АН СССР. Отделение экономики и права. 1946. № 6.
5. Бару М.И. О статье 1 Гражданского кодекса // Советское государство и право. 1958. № 12.
6. Рясенцев В.А. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав // Советская юстиция. 1962. № 9.
7. Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М., 1991.
8. Гражданское право: В 4 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2007. Т. 1: Общая часть.
9. Гражданское право: Учебник / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. М., 1996. Ч. 1.
10. Емельянов В. Запрет злоупотребления гражданскими правами // Законность. 1999. № 10.
11. Емельянов В. Пределы осуществления гражданских прав // Российская юстиция. 1999. № 6.
12. Гражданское право России: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. М., 1998. Ч. 1.
13. Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 1997.
14. Ем В.С. Осуществление и защита гражданских прав // Гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 1998.
15. Яценко Т.С. Категория шиканы в гражданском праве: история и современность. М.: Статут, 2003.
16. Российская газета. 1996. 13 августа.
