CC BY
24
/I
зиции разные, но диалог возможен
Л.А. МАРКОВА
Об отзыве на мою статью В.П. Визгина: «Стала ли наука другой?»
Владимир Павлович приводит ряд высказываний физиков, которые, по его мнению, опровергают точку зрения о наличии радикальных перемен в научном мышлении XX в., точку зрения, которую я пытаюсь обосновать в своей статье. Я не сомневаюсь, что количество таких высказываний можно было бы увеличить, как и дополнить их высказываниями прямо противоположного характера. Что касается приводимых цитат, то их авторам, как мне представляется, непонятна и неприемлема идея плюрализма в физике. Им трудно согласиться с тем, что одновременно на равных правах могут существовать разные физические теории. Их классическое мышление привыкло к тому, что новое знание рождается на развалинах старого, что каждый новый этап в развитии науки устраняет предыдущий как ошибочный, ложный. Если же этот предыдущий этап продолжает существовать, значит, никакого нового этапа просто нет и быть не может. С их точки и зрения единственно истинной на данный момент остается классическая наука с ее пониманием объективности и субъект-предметного отношения. Для большинства физиков философская идея отношения между теориями как отношение между субъектами, их создавшими, неприемлема. Между тем история, процесс производства нового зна- (В ния не отделяется в неклассической науке границей от структуры самого знания, этот процесс вместе с его автором становится элементом знания, становится проблемным. Авторы-субъекты разные, и между теориями, ими созданными, устанавливаются отношения принципиально другого рода, чем в классической науке. В физике - это прин-
и
« ■
(В
Н
цип соответствия, принцип дополнительности. В философии - диалог, интерсубъективность, коммуникация. Такого типа отношения возможны только при наличии другого, другой теории, другого субъекта, ее создавшего. Только в общении, в диалоге с прошлыми теориями, не разрушенными, но сохранившими свою логическую значимость, новая теория может утвердиться как научная. Прошлое знание не подлежит разрушению, без его сохранения как целостного новая теория не может построить свою логику и не может заставить ее функционировать. Поэтому классика продолжает работать и в XX в., но она уже не единственный в прошлом веке тип мышления. И то, что она сохраняет свою логическую значимость, не означает невозможности возникновения нового типа науки, неклассики, которой необходима классическая наука в ее специфике и особенностях.
О замечаниях Б.Г. Юдина на тему: «Так что же происходит в науке?»
Мне очень интересны замечания Бориса Григорьевича прежде всего потому, что они позволили мне более широко взглянуть на проблематику, затронутую мною в обсуждаемой статье, и увидеть возможность принципиально новых путей преодоления возникающих трудностей.
В современном обществе знания, считает Б.Г., субъект, получающий знания и оперирующий ими, оказывается «распределенным», его присутствие обнаруживается далеко за пределами науки. Другими словами, субъект познания не отделен от получаемого им результата жесткой границей. Наоборот, потребление знаний человеком в обществе во все большей мере начинает воздействовать на способы и формы их получения, задавая определенные требования к характеристикам тех новых результатов, которые еще только предстоит получить. Здесь человек в его отношении к исследовательскому процессу _ представлен не ученым, а обществом. В современных условиях эксу периментальная установка с самого начала создается с определенной целью, она обеспечивает воспроизводимый и четко фиксируемый ха-V рактер оказываемых на объект воздействий. Это значит, что науки са-^ ми создают те реальности, которые они изучают. ц Б.Г. справедливо отмечает возросшую роль дисциплинарного со-
Я общества ученых в ходе социологического поворота в изучении науки. Но я бы хотела обрисовать сложившуюся ситуацию несколько ^ иначе, чем он это делает. В классической науке субъект один, что де-X лало бессмысленной саму постановку вопроса общения, для общения Д нужен другой. В неклассической науке субъектов много, все они разные, индивидуальные, и именно это обстоятельство является решаю-
щим, делающим общение возможным. Однако пусть и не в качестве главного, но наличие некоторого надындивидуального свойства тоже необходимо, чтобы можно было понять друг друга. В научном сообществе как контексте производственной деятельности ученых таким общим свойством являются профессиональные интересы. При этом сама процедура профессионального общения не делает ученых похожими друг на друга, скорее наоборот, высвечивает их индивидуальность. В классической науке было место, разумеется, и дискуссиям, и обсуждениям, но они происходили за пределами логики. В логике субъект один. В неклассическом естествознании субъектов много, и создание на этой базе новой логики встречает массу трудностей. Главной целью, однако, является не создание надындивидуального, а сохранение и приумножение сугубо индивидуальных особенностей ученого.
О рецензии А.Ю. Антоновского:
«К проблеме медиатехнизации наблюдений в естественных и гуманитарных науках»
Начну с того, что мне очень трудно обнаружить в тексте Александра Юрьевича какие-то положения, с которыми я могу согласиться или не согласиться. Причина этого прежде всего в том, что я не психолог и психологических проблем в своей статье не рассматриваю. Но и не будучи специалистом, я вижу, что А.Ю. высказывает интересные соображения по ряду вопросов. К сожалению, мне трудно реагировать на его утверждения, что мои взгляды совпадают или нет с высказываемыми им тезисами. В большинстве случаев я просто не имею никакого отношения к тому, о чем он говорит. Понятия наблюдатель и наблюдение в моей статье встречаются, но они не играют решающей роли. Ученый для меня прежде всего человек думающий, а не наблюдающий. Субъект научной деятельности - это логический субъект, хотя наблюдение в науке, разумеется, не предполагает у него отсутствия определенных черт характера или способности восприятий с по- й* мощью органов чувств. ц
Если постараться вычленить логическую составляющую в рассуж- ^ дениях А.Ю. о медийных средствах, то главное тут, как я поняла, сле- ^ дующее: средства эти существуют независимо как от того, кто наблю- (В дает, так и от того, что наблюдается. Прямо по Декарту: достаточно усвоить методологию, и тогда любой человек из правильных посылок получит верный результат. Я в своей статье провожу мысль о том, что в неклассической науке сама процедура получения знания вместе с автором этого процесса становится элементом получаемого результа-
и
у
« ■
(В
н
та. Не стану повторять то, о чем я пишу в статье, добавлю только, что психологические черты ученого здесь не при чем. Социологический поворот в изучении науки приводит к тому, что некоторые социологи включают в понимание личности ученого все его характеристики, в том числе и психологические. Я упоминаю об этом в статье, но это совсем не значит, что я с этим согласна. Наоборот, я показываю, к каким трудностям это приводит и как они преодолеваются.
А.Ю. считает, что я хочу избавиться от истины в науке. Но ведь я пишу в своей статье, что классическая наука сохраняет свою логическую значимость, она продолжает функционировать и давать результаты, а значит, и понятие истины для нее остается ключевым. В неклассике понятие истины отходит на периферию и уступает свое доминирующее положение другим понятиям. Но я хотела бы защитить понятие научной истины от А.Ю., о которой у него с моей точки зрения несколько странное представление. Он полагает, что отсутствие истины «лишило бы науку ее своеобразия, ее редуцированности к психическим переживаниям внешнего для научной коммуникации мира - способностям восприятия удостоверять суждения». Мне трудно реагировать на такое понимание истины, оно существует где-то в мире, параллельном моему. Поэтому ограничусь тем, что уже сказала.
По поводу текста Д.А. Алексеевой: «Классика, неклассика, постнеклассика: прокрустово ложе схемы»
Прежде всего у меня возник вопрос: критика Д.А. Алексеевой относится только к не понравившейся ей схеме, которая плохо справляется, по ее мнению, с обоснованием идеи о серьезных трансформациях в научном мышлении в XX в., или к самой этой идее? Я поняла Д.А. так, что ей не нравится сама идея. Ведь о существовании или возУ можности создания какой-то другой «схемы» речи не идет. Мой оппонент стоит на позициях классической науки, хотя прямо об этом по-ц чему-то не говорит. Все имевшие место отклонения от классики носят ^ случайный характер или же неверно истолковываются. Д.А. не видит £ перемен и в роли субъекта.
(В Между тем главная перемена лежит на поверхности. В классиче-
ской науке логический субъект один, в неклассической - их много,
В что соответствует переходу от монологики к логическому плюрализ-в)
X му. Поэтому и классическая физика продолжает существовать на рав-
® ных с новыми формами физического знания, она не разрушена, и
™ квантовая механика не построена на ее руинах. Новое знание включа-
ет в себя историю своего построения, а значит, и строителя (принцип дополнительности, принцип соответствия). Одновременное сосуществование разных теорий делает для логики более важными пространственные отношения, а не временные. Возникает некоторое логическое пространство одновременности. Поэтому не столь уж существенно, кто раньше родился, Бор или Пуанкаре. Разумеется, какие-то временные рамки необходимы, они не отменяются (здесь тоже плюрализм), но искать в прошлом элементы настоящего всегда было делом не слишком продуктивным.
Большинство философских систем XX в. тоже исходит из много-субъектности. Отсюда такое распространение идей диалога, интерсубъективности, коммуникации.
За подробностями отсылаю к обсуждаемой статье.
и ?
и
<в ■
л
г ■
(В
Н
