CC BY
87
of ideas of the extreme situation in post-nonclassical psychology]. Personality in Extreme Conditions and Crisis Situations, 2013, no. 3, pp. 120-124. (In Russian).
13. Fink-Samnick E. Social Work. Professional Case Management, 2019, vol. 24 (6), pp. 320-322. DOI: https://doi.org/10.1097/ ncm.0000000000000397. (In English).
14. Hlavatska 0. Social workers' professional burnout prevention and overcoming. Scientific Bulletin of Uzhhorod University. Series: «Pedagogy. Social Work», 2019, vol. 2 (45), pp. 41-45.
DOI: https://doi.org/10.24144/2524-0609.2019.45.41-45. (In Ukrainian).
15. Mythen G. Ulrich Beck: A Critical Introduction to the Risk Society. London, 2004, 240 p. DOI: https://doi.org/10.2307/jxtt18fs3c4.
16. Social protection Spotlight. Social protection responses to the COVID-19 pandemic in developing countries: Strengthening resilience by building universal social protection. Available at: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/---ed_protect/---soc_ sec/documents/publication/wcms_744612. (In English).
УДК/UDC 316.4 И. Ю. Рассохина, С. А. Пфетцер, А. А. Пфетцер
I. Rassokhina, S. Pfettser, A. Pfettser
ПОДДЕРЖКА СВЕРХНОРМАТИВНОЙ АКТИВНОСТИ МОЛОДЕЖИ В СИТУАЦИИ ПАНДЕМИИ COVID-19 КАК АКТУАЛЬНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ
SUPPORT OF EXCESS ACTIVITY OF YOUNG PEOPLE IN THE SITUATION OF THE COVID-19 PANDEMIC AS AN ACTUAL DIRECTION OF YOUTH POLICY
Введение. В работе представлено исследование по изучению стратегий повышения социальной активности молодежи в условиях резкого изменения социальной ситуации в связи с пандемией COVID-19 на местном уровне реализации молодежной политики. Цель статьи - выявление способов взаимодействия с целевой аудиторией комитетов по работе с молодежью на территории Кемеровской области в период самоизоляции, поддержки проактивных форм социальной активности молодежи и адаптации к изменениям условий социальной среды.
Методология. Исследование проводилось на основе анализа документов, анкетного опроса молодежи (старшего школьного возраста и студенческой молодежи), анкетного опроса специалистов по работе с молодежью.
Результаты исследования заключаются в выявлении особенностей реализации молодежной политики на местах в период самоизоляции в ходе пандемии COVID-19 в ответ на актуализированные потребности и проблемы молодежи в условиях изменения социальной среды. По результатам исследования разработаны рекомендации по работе с молодежью и введению гибридных форм взаимодействия с молодежью на постоянной основе.
Заключение. К переходу на дистанционные формы взаимодействия с молодежью в условиях
резкого изменения социальной ситуации в контексте пандемии COVID-19 не были готовы ни учреждения молодежной политики местного уровня, ни сама молодежь. При этом в достаточно сжатые сроки отдельные территории показали высокий уровень профессиональной гибкости и адаптации и смогли перестроить работу в соответствии с запросами среды и целевой аудитории. Вовлечение молодежи в активные формы социальной поддержки населения, волонтерские акции, организация взаимопомощи способствовали более легкому способу адаптации самой молодежи к изменившимся условиям во время пандемии.
Introduction. The work presents a study on strategies for increasing social activity of young people in the context of a sharp change in the social situation in connection with the COVID-19 pandemic at the local level of youth policy implementation. The purpose of the article is to identify ways to interact with the target audience of youth committees in the Kemerovo Region during the period of self-isolation, support proactive forms of social activity of young people and adapt to changes in the social environment.
Methodology. The study was conducted on the basis of an analysis of documents, a questionnaire survey of young people (senior school age and students), and a questionnaire survey of specialists working with young people.
Results. The results of the study are to identify the features of implementing youth policy in the field during the period of self-isolation during the COVID-19 pandemic in response to the updated needs and problems of young people in a changing social environment. Based on the results of the study, recommendations for specialists working with young people on the introduction of hybrid forms of interaction with young people on a permanent basis were developed.
Conclusions. Neither local youth policy institutions nor the youth themselves were ready to switch to remote formats of interaction with young people in the context of dramatic changes in the social situation in the context of the COVID-19 pandemic. At the same time, in a short time, individual territories showed a high level of professional flexibility and adaptation and were able to restructure their work in accordance with the needs of the environment and the target audience. Involving young people in active forms of social support for the population, volunteer actions, and organizing mutual assistance made it easier for young people to adapt to the changed conditions during the pandemic.
Ключевые слова: социальная активность, волонтерская деятельность, молодежь, молодежная политика, кризис, пандемия.
Keywords: social activity, volunteer work, youth, youth policy, crisis, pandemic.
Введение
В 2020 году общество столкнулось с новыми вызовами: пандемией, самоизоляцией и удаленной работой через интернет-сервисы и диджитал-технологии. Многие сферы деятельности переживали кризисные состояния и необходимость быстрой цифровой трансформации производственной деятельности и управления. Сфера реализации молодежной политики на местном уровне также столкнулась с трудностями. С одной стороны, большинство молодых людей были вынуждены изменить обычный образ жизни в контексте самоизоляции. Молодые люди могли испытывать чувство тревоги, страха за будущее или депрессию. С другой стороны, специалисты молодежной политики были поставлены в жесткие рамки тотальной самоизоляции и отсутствия возможности работать с молодежью в очном формате. Все это способствовало поиску новых форм взаимодействия между основными субъектами молодежной политики местного уровня и выведение в онлайн-режим различных форм стимулирования социальной активности молодежи.
В ситуации, когда молодежь переживает процесс адаптации к резко изменившимся условиям среды и зачастую сама испытывает потребность в участии
со стороны поддерживающих организаций, одним из лучших средств ускорения адаптационных процессов является вовлечение молодежи в активные формы волонтерской помощи различным группам населения, в том числе и молодежным. При этом участие может носить самые разные формы: благотворительную, организационную, информационную, психологическую и др. Востребованной помощью в период самоизоляции является поддержка в общении, снижение чувства изоляции и одиночества, помощь в доставке продуктов пожилым категориям населения, помощь в учебе младшим школьникам или одноклассникам, испытывающим трудности при дистанционном обучении и пр. Организация и поддержка различных способов социальной активности и саморазвития молодежи в период становится наиболее актуальной формой работы с молодежью в условиях резкого изменения социальной среды 2020 года. Л. Б. Осипова и Е. А. Панфилова обращают внимание, что для создания условий самореализации молодежи необходимо включать ее в реальную практику решения социальных общественных проблем. Агенты молодежной политики на разных уровнях призваны создать условия для поддержки проектных решений молодежи для включения ее в равноправные субъекты организации социальной жизни населения [13].
Феномен социальной активности сегодня рассматривается с разных позиций, не существует единого подхода к определению содержания и структуре понятия. Исследование социальной активности с позиции воспитания и социализации личности рассматривают такие авторы, как Е. С. Малиновский, С. Г. Молчанов [10], Е. С. Маренцева [11], С. В. Тетер-ский [17] и др. Социально-психологические исследования характеризуют активность человека в жизнедеятельности социальных групп и общества в целом с позиции самореализации и самоактуализации личности. Здесь интересны исследования таких авторов, как И. В. Арендачук [1], Е. С. Балабанова [2], Р. М. Шамионов [20], М. С. Яницкий [21] и др. С точки зрения социальных условий, форм реализации и институциональной поддержки социальной активности молодежи представляют интерес работы таких авторов, как: А. И. Балог [3]; Е. Ю. Бикметов, Г. Ф. Кунгурцева, Р. Р. Хозинов [4]; А. В. Бородина [5]; А. Б. Докторович [6]; Ю. А. Зубок, Ю. В. Березутский [8]; Т. Д. Козулина [9]; Т. Н. Мартынова и др. [12].
Общими представлениями в подходах к изучению социальной активности является рассмотрение содержания понятия как динамической характеристики деятельности в условиях особой социальной
ситуации, цель которой определяется потребностями как самой личности, так и общества.
В. А. Ситаров и В. Г. Маралов подчеркивают, что социальная активность выступает в качестве одного из системообразующих факторов личности и характеризует человека с позиций ценности его для общества, других людей. Социальная активность не возникает самопроизвольно, она зарождается и сосуществует с социальной реактивностью, ориентированной в большей степени на ситуацию, на личную мотивацию. В качестве единиц анализа социальной активности выступают инициативность и исполнительность [15].
Регулятором социальной активности молодежи, ее интенсивности и направленности, как считают Ю. А. Зубок и Ю. В. Березутский, являются ценностно-смысловые представления о реальности. Наиболее отчетливо они проявляются в социальных установках, руководствуясь которыми, молодые люди проявляют те или иные формы активности [8].
М. С. Яницкий обосновывает структурно-динамическую модель системы ценностных ориентаций личности, в рамках которой выделяет ценностные типы: адаптирующийся, социализирующийся и индивидуализирующийся. Данные типы характеризуются направленностью на различные по своему происхождению и уровню развития системы ценностей, отличаются и существенными особенностями в уровне осмысленности жизни, интернальности, самоактуализации, жизненной стратегии личности, а также регуляции социального поведения. Отнесенные к адаптирующемуся типу отличаются высокой тревожностью и фрустрационной напряженностью; для представителей социализирующегося типа свойственны конформность, зависимость и экстернальность; индивидуализирующийся тип характеризуется такими особенностями, как высокая осмысленность жизни, интерналь-ность и позитивная Я-концепция [21].
Значимой целью поддержки социальной активности молодежи на личностном уровне является формирование индивидуализирующегося ценностного типа. Представляется, что на уровне непосредственной работы с молодежью наиболее перспективными способами деятельности в этом направлении будут практическое решение проблемных ситуаций в разных сферах социальной жизни и введение рефлексивных форм осмысления персональной и групповой деятельности.
Методология
Сфера молодежной политики, реализуемой на местном уровне, предполагает личное взаимодействие с молодежью и имеет в основном прикладной
характер деятельности. В условиях пандемии молодежь столкнулась с проблемой ограничения личных контактов в молодежных локациях, вследствие чего меняются ожидания и потребности. Формируется разрыв между актуализированной потребностью молодежи во взаимодействии с агентами местной молодежной политики и требованиями самоизоляции. Многие инициативы не могут быть реализованы без разработки новых форм и методов взаимодействия с молодежью. Меняются не только формы работы с инициативой, но и ее содержание, направленность и сферы приложения.
В качестве объекта исследования рассматривается молодежная политика на местах в период самоизоляции в условиях пандемии COVID-19. Предмет исследования - вызовы для местной молодежной политики Кузбасса и поддержка социальной активности молодежи в новых условиях.
Исследование проводилось на основе анализа документов, интервью, анкетного опроса молодежи Кемеровской области (старшего школьного возраста и студенческой молодежи), анкетного опроса специалистов по работе с молодежью комитетов по делам молодежи Кемеровской области.
Исследование проведено в сентябре 2020 года при участии комитетов по делам молодежи на территории Кемеровской области (Анжеро-Судженск, Белово, Березовский, Калтан, Кемерово, Кемеровский муниципальный округ, Киселевск, Киселевский городской округ, Крапивинский, Ленинск-Кузнецкий, Мариинск, Между-реченск, Мыски, Новокузнецк, Осинники, Полысаево, Прокопьевск, Промышленная, Промышленновский округ, Топки, Топкинский муниципальный округ, Юрга, Яшкино, Яя). Всего опрошено 312 человек. Анкетный опрос специалистов по работе с молодежью (условно назовем группу «специалисты»): опрошено 105 человек (руководителей и специалистов по работе с молодежью комитетов по делам молодежи Кемеровской области), из них: 81 женщина и 24 мужчины; 82 человека -молодые специалисты (от 18 до 35 лет); 23 человека -опытные специалисты (от 36 лет и старше). Анкетный опрос молодежи: опрошено 207 человек, из них: 100 человек - школьная молодежь от 14 до 17 лет (из них: 34 - юноши и 66 - девушек); 107 человек - студенческая молодежь от 18 до 25 лет (из них: 22 - юноши и 85 - девушки). Интервью использовалось для прояснения отдельных позиций анкетного опроса. В ходе интервью опрошено 10 специалистов, 20 школьников (10 - ученики выпускных классов) и 20 студентов.
Цель исследования - выявление особенностей реализации молодежной политики на местах для под-
держки социальной активности молодежи в сфере реализации молодежной политики в условиях пандемии (^Ю-19) в 2020 году.
Задачи исследования: охарактеризовать реакцию молодежи на режим самоизоляции и выявить актуализированные потребности и запросы; рассмотреть изменения работы специалистов по работе с молодежью и молодежных центров в Кузбассе в период режима самоизоляции (весна - лето 2020 г.); описать изменения во взаимодействии специалистов молодежной политики с молодежью в условиях самоизоляции, вызванные пандемией коронавируса; предложить новые гибридные формы и методы работы с молодежью для более гибкого взаимодействия в условиях современных вызовов.
Результаты
В ходе проведения нашего исследования складывается в целом похожая картина при оценке респондентами разных групп (специалистов, школьников и студентов) глубины изменений социальной ситуации, вызванных карантинными мерами. На вопрос «Можете ли Вы сказать, что в Вашей жизни произошли заметные изменения, вызванные режимом самоизоляции в связи с пандемией 2020?» вариант ответа «Возможно, что-то изменилось, но не существенно» выбрали больше половины (54,3 %) специалистов, 47 % школьников и 46,7 % студентов; ответ «Да, многое в моей жизни изменилось в худшую сторону» дали 24,8 % специалистов, 19 % школьников и 24,3 % студентов; вариант ответа «Да, многое в моей жизни
изменилось в лучшую сторону» выбрали 14,3 % специалистов, 24 % школьников и 20,6 % студентов; изменения не затронули 7 % специалистов, 10 % школьников и 8,4 % студентов. Таким образом, позитивнее других изменения, вызванные карантинными мероприятиями, восприняли школьники. Возможно, это связано с недостаточной критичностью и рефлексией ситуации.
В ходе устных вопросов школьники признаются, что послабления в ходе процесса обучения их больше радуют, поскольку ситуация воспринимается как временная, а потери в ходе обучения - как легко восстановимые. Школьники выпускных классов, наоборот, восприняли ситуацию как стрессовую и критичную для себя, страх недостаточно хорошо подготовиться к ЕГЭ доходил до крайних пределов, многие выпускники отмечали состояние, близкое к панике, некоторым требовалась помощь психолога.
Анализ изменений, происходящих в разных сферах жизни респондентов, показывает, что наиболее остро и негативно изменения затронули самих специалистов. Они отметили ухудшения в таких сферах, как работа, доход семьи, спорт и физические нагрузки, общественная нагрузка, путешествия и туризм, а также живое общение с друзьями и близкими. В то же время улучшения коснулись только сферы саморазвития и самообучения. Школьники и студенты отмечают улучшения в сферах: свободное время, хобби, досуг и саморазвитие, самообразование. Заметные ухудшения касаются сферы общественной жизни, путешествий и туризма, живого общения с друзьями (табл. 1).
Таблица 1
Распределение ответов на вопрос «В каких сферах жизни изменения оказались для Вас лично наиболее чувствительны?» (специалисты - 105 чел., школьники - 100 чел., студенты - 107 чел.)
(выборка 312 чел., кол-во ответов)
Критерии оценки Лучше, чем обычно Без изменений Хуже, чем обычно
Специалисты Школьники Студенты Специалисты Школьники Студенты Специалисты Школьники Студенты
Образ жизни в целом 19 32 24 58 38 47 28 30 36
Работа/учеба 15 30 24 53 39 45 37 31 38
Доход семьи 7 11 7 47 67 62 51 22 38
Спорт, физические нагрузки 20 26 22 36 40 45 49 34 40
Свободное время 23 66 71 52 22 25 30 12 11
Хобби, досуг 18 44 54 42 36 39 45 20 14
Общественная активность 19 18 9 45 39 62 41 43 36
Саморазвитие 34 53 52 58 41 49 13 6 6
Путешествия, туризм 8 10 3 29 38 47 68 52 57
Живое общение 16 25 22 54 36 47 35 39 38
В отношении неожиданного и неподготовленного перехода школьников и студентов к дистанционному обучению мнения респондентов о степени адаптации всех участников к образовательному процессу в новом формате существенно расходятся. Специалисты отмечают, что школы, преподаватели и обучающиеся не были готовы и не смогли быстро адаптироваться к дистанционному обучению. С утверждениями, что наши школы / вузы, преподаватели и обучающиеся быстро смогли адаптироваться к дистанционному формату, полностью согласны только 11 % специалистов, 22 % школьников и 23 % студентов; вариант «скорее согласен, чем не согласен» выбрали 37 % специалистов, 40 % школьников и 43 % студентов; «скорее не согласны, чем согласны» отметили соответственно 41 %; 26 % и 30 %; вариант «полностью не согласны» - 21 % специалистов; 14 % школьников и 11 % студентов. Если рассматривать ответы респондентов по отдельным категориям, то специалисты считают, что хуже всего к дистанционному обучению подготовлены школьники, им не хватает самодисциплины и организованности. В то время как школьники ниже всего оценивают подготовленность преподавателей и выше - свою собственную. Студенты критичнее оценивают подготовленность к дистанционному обучению школ и вузов, их техническое оснащение, скорость и доступность Интернета.
Следующие два вопроса предлагалось респондентам ранжировать. Первый вопрос для специалистов
звучал так: «Какую пользу, по Вашему мнению, для молодежи принес период самоизоляции и дистанционного обучения?», а для молодежи: «Какую пользу для меня лично принес период самоизоляции и дистанционного обучения?». Далее ставился дихотомический вопрос: «С какими трудностями, по Вашему мнению, молодежи пришлось столкнуться в период самоизоляции и дистанционного обучения в большей степени?». Для молодежи: «С какими трудностями лично мне пришлось столкнуться в период самоизоляции и дистанционного обучения?». Ранжирование отражено в таблице 2.
Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в октябре 2020 года опубликовал данные мониторингового опроса о жизненных ценностях россиян и о том, как они изменились за период карантина. За период самоизоляции и ограничительных мер россияне стали больше ценить свое здоровье и здоровье своих родных (18 %), отношения с семьей и родственниками (12 %), наличие работы (10 %) и возможность контактировать с другими людьми (10 %) [7].
Из интервью со специалистами и молодежью следует, что эти ценности отмечают как важные и респонденты нашего исследования. Живое общение с друзьями и близкими стали ценить все участники. При этом как школьники, так и студенты признались, что часто нарушали режим самоизоляции, так как «невозможно сидеть дома в хорошую погоду и не видеться с друзьями в момент, когда прибавилось свободного времени» (комментарий студента).
Таблица 2
Ранжирование характеристик личной пользы и трудностей, с которыми пришлось столкнуться в период процесса самоизоляции
(ранжирование построено по степени убывания значимости, где 1-е место - наиболее значимая характеристика; (выборка 312 чел.))
Личная польза Специалисты Школьники Студенты
Ценность «живого» общения 1 1 1
Освоение дистанционных курсов 3 2 2
Навыки планирования дня (самоорганизации) 5 3 4
Освоение онлайн-инструментов 2 4 5
Физическая активность 4 5 6
Чтение 6 6 3
Трудности Специалисты Школьники Студенты
Появление усталости от режима ограничений 1 1 1
Трудности в организации дня без потери времени 3 2 4
Дефицит личного общения 4 3 2
Появление чувства одиночества, изоляции 6 4 6
Отсутствие устойчивого интернета для трансляции обучения 2 5 3
Появление пробелов в знаниях 4 6 7
Отсутствие уединенного пространства дома для занятий 5 7 5
В устных ответах школьники и студенты склонны оценивать период карантина и самоизоляции более положительно в целом для себя лично, но крайне отрицательно для общества. Многие ребята отмечают свою озабоченность здоровьем своих бабушек и дедушек и вообще рискованным положением пожилых людей, возможностью экономического кризиса из-за остановки предприятий и риском снижения доходов населения, длительностью ограничений перемещений по стране и в зарубежные поездки и др.
На связанные вопросы «В период пандемии многие люди оказались в трудной жизненной ситуации. Как Вы считаете, кто в первую очередь должен помочь этим людям?» и «В период пандемии многие люди оказались в трудной жизненной ситуации. Как Вы считаете, кто в большей степени помогал и продолжает помогать этим людям?» ответы распределились следующим образом: и специалисты, и молодежь едино-
душно называют главным нормативным, по их мнению, субъектом помощи людям в трудной ситуации -государство, затем общественные организации, родственников, друзей и каждого человека, который способен оказать посильную помощь. При этом респонденты отмечают, что на практике помогают больше родственники и отдельные волонтеры. Специалисты, несмотря на то, что в целом распределяют ответственность между субъектами, похоже, все же рассуждают не так категорично и показывают важность роли общественных организаций и гражданского участия при ведущей роли государства. Важным представляется формирование ментальности, при котором такая позиция в обществе будет общепризнанной и каждый осознает возможность личного участия в решении социальных проблем (рис. 1, 2).
На открытый вопрос «Какой смысл, по Вашему мнению, несет в себе Всероссийская волонтерская акция
100% 90% — 84% 80% 70% 60% 50% 40% 30% 20% 10% 0%
93% 95%
Государство Общественные организации, фонды
Крупный бизнес
Профсоюзы
Родственники, друзья
Каждый человек, кто способен
оказать посильную помощь
■ специалисты □ школьники И студенты
Рис. 1. Ответы на вопрос «Кто в первую очередь должен помогать людям в трудной жизненной ситуации?» (выборка 312 чел., в %, количество ответов превышает 100 %, так как разрешалось выбрать до трех вариантов ответа)
80% -
70% — 62% 60%
66% 66%
71%
Государство
Общественные организации, фонды
Крупный бизнес
8% 7% 10%
Профсоюзы
Родственники, друзья
Каждый человек, кто способен
оказать посильную помощь
■ специалисты □ школьники И студенты
Рис. 2. Ответы на вопрос «Кто в большей степени помогает людям в трудной жизненной ситуации?» (выборка 312 чел., в %, количество ответов превышает 100 %, так как разрешалось выбрать до трех вариантов ответа)
«Мы вместе», реализуемая во время пандемии?»1 самый популярный ответ у всех респондентов в целом звучал так: «Помогать людям, особенно пожилым, которые нуждаются в помощи во время самоизоляции». В группе специалистов, наряду с данным ответом, часто встречаются рассуждения о ценностном содержании данной акции, например: «Гражданская взаимопомощь и ее развитие»; «Консолидировать добровольческую инициативу населения»; «Восстанавливаются доверительные отношения между волонтером и клиентом, снижается тревожность и появляется уверенность»; «Объединение тех, кому нужна помощь, и тех, кто эту помощь мог оказать»; «Помощь в «торможении» распространения инфекции»; «Популяризация добровольчества, оказание взаимопомощи нуждающимся».
Далее предлагалось оценить, насколько успешной, по мнению респондентов, стала Всероссийская волонтерская акция «Мы вместе»?2. Предлагалось оценить успешность по 5-балльной шкале. Оценку 5 баллов поставили: 50 % специалистов, 48,7 % школьников и 31,3 % студентов; 4 балла выставили: 29,1 % специалистов, 23,1 % школьников, 18,8 % студентов; 3 балла дали: 14 % специалистов, 17,9 % школьников, 37,5 % студентов; 2 балла поставили: 4,7 % специалистов, 7,7 % школьников, 6,3 % студентов; 1 балл получил наименьшее количество выборов: 2,3 % специалистов, 2,6 % школьников, 6,3 % студентов. Студенты в целом несколько ниже оценивают успешность акции, но признают ее значимость и своевременность. В устных комментариях студенты, вовлеченные в данную акцию, высказывали в основном недовольство организацией работы волонтерских служб и затягиванием предоставления информации о том, кому нужна помощь в конкретный момент.
Респондентам также предлагалось ответить на вопрос о личном участии в волонтерской помощи и указать, в какой форме осуществлялась эта помощь3. Ответы распределились следующим образом:
• являлись волонтером общественной организации: 35,7 % специалистов, 32 % школьников, 7,8 % студентов;
• являлись волонтером от своей производственной организации: 28,6 % специалистов, 5 % школьников, 0 % студентов;
1 Опрос проводился среди тех респондентов, которые знакомы с содержанием акции: 100% специалистов, 60% школьников и 87% студентов.
2 Опрос проводился среди тех респондентов, которые знакомы с содержанием акции: 100 % специалистов, 60 % школьников и 87 % студентов.
3 На данный вопрос дали ответы: 98 специалистов, 100 школьников, 90 студентов.
• оказывали помощь покупкой продуктов/ лекарств в местах общедоступного сбора продуктов: 45,9 % специалистов, 7 % школьников, 8,9 % студентов;
• оказывали помощь вещами в местах общедоступного сбора: 10,2 % специалистов, 7 % школьников, 7,8 % студентов;
• оказывали профессиональную помощь в виде консультаций (медицинскую, юридическую, психологическую и др.): 13,3 % специалистов, 4 % школьников, 0 % студентов;
• оказывали помощь в доставке продуктов пожилым людям от продовольственных магазинов: 30,6 % специалистов, 11 % школьников, 3,3 % студентов;
• оказывали помощь пожилым соседям в покупке продуктов/лекарств: 42,9 % специалистов, 17 % школьников, 7,8 % студентов;
• оказывали помощь школьникам или студентам в освоении каких-либо учебных дисциплин: 20,4 % специалистов, 20 % школьников, 22,2 % студентов;
• не приходилось оказывать помощь в период пандемии: 16,3 % специалистов, 2 % школьников, 67,8 % студентов;
• другое. Специалисты отметили варианты: руководитель городского волонтерского штаба, формирование продуктовых наборов, прием звонков от населения в штабе и др. Школьники и студенты в числе других вариантов называют чаще всего помощь своим бабушкам и дедушкам, 1 % школьников здесь отметили участие в акции «Мы вместе».
Такая высокая активность школьников, по сравнению со студентами, объясняется спецификой выборки. Большая часть школьников привлечена к опросу по принципу доступной выборки и связана с комитетами по делам молодежи, соответственно, является более активной частью школьников, в то время как студенты опрашивались случайным образом. Принципиально важно, что специалисты по работе с молодежью показали высокую активность добровольческого участия в период пандемии и могут являться положительным примером в работе с молодежью. Специалистам задавался также вопрос о том, в каких добровольческих акциях участвовала их организация в период пандемии. Чаще всего назывались следующие акции: «МыВместе», «Вам, родные», «Сад памяти», «Звезда героя», «Голубь мира», «Окна Победы», «Красная гвоздика», «Волонтеры конституции», «Дальневосточная победа», «Яркое лето», «Цифровые волонтеры» и др.
Вопрос «Как Вы думаете, что мотивирует молодых людей к участию в волонтерстве в первую очередь?» в какой-то степени является проективным и опос-
редованно может показывать личную мотивацию респондентов. Ответы на вопрос распределились следующим образом4: желание помочь людям: 76,2 % специалистов, 79 % школьников, 80,4 % студентов; личная причастность к большому делу: 51,4 % специалистов, 34 % школьников, 32 % студентов; друзья (за компанию): 21,9 % специалистов, 25 % школьников, 37 % студентов; возможность саморазвития и обучения: 22,9 % специалистов, 34 % школьников, 31 % студентов; тренировка коммуникативных навыков: 12,4 % специалистов, 22 % школьников, 20,6 % студентов; опыт совместной работы в команде; 23,8 % специалистов, 33 % школьников, 19,6 % студентов; полезные связи и знакомства: 10,5 % специалистов, 27 % школьников, 23,4 % студентов; эмоции, полученные от мероприятий и общения: 39 % специалистов, 53 % школьников, 36,4 % студентов; получаемый опыт и знания: 23,8 % специалистов, 43 % школьников, 30,8 % студентов; хорошее портфолио: 11 % специалистов, 22 % школьников, 17,8 % студентов; какое-либо вознаграждение (призы, подарки, мерч, благодарственные письма и др.): 26,7 % специалистов, 21 % школьников, 38 % студентов; другое: 1 % школьников назвали деньги. Распределение ответов на данный вопрос, в целом, указывает на хорошую тенденцию: все респонденты в приоритет ставят ценностные общезначимые компоненты как основу добровольчества.
Далее мы задавали открытый вопрос «Какая помощь, по Вашему мнению, нужна была молодежи во время самоизоляции и кто бы мог ее оказать?». Наиболее разнообразные и содержательные ответы дали школьники, например: «помощь психолога», «нормализация дистанционных работ (очень плохая система дистанционных работ), учреждения не соблюдали правила и нормы проведения дистанционных работ», «финансовая помощь от государства», «помощь в выборе жизненного пути и дальнейшего образования, ее могли бы оказать психологи, работники профориентационных центров или успешные люди», «у некоторых детей не было возможности заниматься дистанционно из-за отсутствия доступа в Интернет и гаджетов. Решить эту проблему могло бы государство», «нужны советы многих специалистов из разных сфер», «помощь в разнообразии времени, чтобы досуг был интереснее», «пособие не только детям до 16 лет, но и детям до 17-18 лет», «помощь в самоорганизации», «контроль общения и социализации», «активисты Кузбасса на «Ютьюбе» и в других
4 Количество ответов превышает 100%, так как разрешалось выбрать до 3 вариантов ответа.
соцсетях», «организация досуга в онлайн-формате» и др. Из ответов студентов можно добавить: «помощь в освоении информационных и цифровых технологий. Организация учебы на тему виртуальных площадок и работа с ними», «нормальная подготовка учителей к такому виду образования и обеспечение необходимыми ресурсами школ. Эту помощь могло оказать местное правительство», «обучение родителей в наставничестве своих детей» и др.
В профессиональной деятельности изменения коснулись форм работы с молодежью. В период самоизоляции почти все респонденты отмечают комбинированную работу с использованием разных ресурсов Интернета и цифровых девайсов. Больше половины респондентов (56 %) использовали индивидуальную очную работу и онлайн-площадки, 34 % работали и в социальных сетях, и на дистанционных платформах типа Zoom. На вопрос «Какие форматы онлайн-мероприятий ваша организация реализовала впервые в условиях самоизоляции?» (по степени популярности, где 1-е место - самый популярный формат), ответы получили следующее распределение:
1. Консультации по телефону.
2. Активизация публикаций в социальных сетях.
3. Проведение конкурсов и челленджей в социальных сетях.
4. Проведение прямых трансляций в социальных сетях.
5. Проведение конференций на виртуальных площадках типа Zoom и др.
Молодежь отмечает, что со многими онлайн-мероприятиями во внеучебной деятельности они столкнулись впервые (табл. 3).
Самая большая нагрузка в работе с молодежью для специалистов была сосредоточена в социальных сетях, заметно выросла публикационная активность в социальных сообществах организации в период самоизоляции.
Наиболее успешными мероприятиями, по мнению специалистов, были празднования Дня молодежи, акция «Самоизолента», Республика Беспокойных Сердец - 56, онлайн-конкурс «Моя малая Родина», все волонтерские акции, онлайн-лагерь «ОпЛайнер» и др. В числе неудачных мероприятий называют такие: «Студенческая весна», Школа аниматоров, «Экономический диктант», «Молодая семья», конкурс «Лидер - XXI», День молодежи и др. 36 % специалистов констатируют, что число подписчиков социальных сетей молодежных организаций увеличилось, возросла активность реакции на публикации (выросло количество лайков, репостов, голосований).
Таблица 3
Внеучебные форматы, в которых молодежь принимала участие впервые
(выборка 312 чел., в %)
Формат Специалисты Школьники Студенты
мероприятия (105 чел, в%) (100 чел., в%) (107 чел., в%)
Онлайн-форум 64 % 35 % 10,3 %
Онлайн-конференция 37 % 45 % 41,1 %
Онлайн-школа 38 % 56 % 23,4 %
Онлайн-конкурс 11 % 32 % 10,3 %
Творческий мастер-класс онлайн 29 % 20 % 9,3 %
Образовательный мастер-класс онлайн 30 % 25 % 14 %
Онлайн-голосование 14 % 30 % 19,6 %
Онлайн-розыгрыш 27 % 26 % 7,5 %
Вебинары 29 % - 47,7 %
Другое 8 % 12 %
Характеризуя переход работы в онлайн-режим, специалисты отмечают, что справились с задачами достаточно быстро и на достойном уровне, но стрессовость перехода была высокой. Оценивают эффективность работы своей организации в период самоизоляции: высокоэффективно - 18,1 % специалистов, достаточно эффективно - 47,6 %, недостаточно эффективно - 24,8 %, малоэффективно - 9,5 %.
На открытый вопрос «Если бы у вас была возможность вернуться в прошлое, что бы вы сделали иначе в организации дистанционной работы с молодежью во время самоизоляции?» самое большое количество ответов касается того, что уделили бы внимание онлайн-обучению специалистов и повышению активности работы в гибридных формах с использованием интернет-технологий.
Многие специалисты отметили для себя важность открытия онлайн-форматов и готовы сохранить цифровые форматы на постоянной основе и использовать далее. Приведем некоторые ответы на вопрос «Какое решение, проект, мероприятие, реализованное организацией в работе с молодежью в период самоизоляции, вы сохраните и после завершения пандемии на постоянной основе?»: семинары с коллегами по профтемам, онлайн-планерки, «НасСтолько», онлайн-встречи с активистами ОМП и нынешними ребятами, «Чистые берега», формат дистанционных курсов, онлайн-квесты, онлайн-лагерь «ОпЛайнер», проект «МыВместе» - адресная помощь по доставке продуктов, «Рука помощи», мастер-классы онлайн, онлайн-викторины и розыгрыши, онлайн-фотоконкурсы и конкурсы рисунков, проект «Милосердие», онлайн-трансляции и др.
Заключение
Более половины специалистов по работе с молодежью и примерно такое же число опрошенной молодежи считают, что их жизнь изменилась, но не существенно, а если изменения были, то в худшую сторону (около четвертой части респондетов).
Влияние условий пандемии на молодежь. В условиях пандемии молодежь в равной степени выделяет как плюсы, так и минусы. У молодежи получается уделять больше внимания хобби, увлечениям, отдыху. Учащиеся занимаются самообразованием и саморазвитием, но в ущерб живому общению, путешествию и общественной активности. Большинство из них состоит в общественных организациях, деятельность которых временно либо прекратилась, либо уровень стал ниже, и работа происходила только в социальных сетях. Именно такой молодежи необходимы активное взаимодействие с обществом и обмен знаниями/ информацией.
Эффективность дистанционных форм. Успех в дистанционных формах обучения напрямую зависит от современности гаджетов и стабильного Интернета. К сожалению, на данный момент не каждый представитель студенчества и обучающихся школ может без трудностей работать в онлайн-формате, но очень большая часть молодежи узнала о существовании различных онлайн-форматов: форумы, вебинары, онлайн-школы и т. д. Некоторые смогли адаптировать форматы под себя и использовать их в работе. Появилась возможность участия в мероприятиях, в которые не всегда можно попасть офлайн.
В плане профессиональной деятельности изменения коснулись форм работы с молодежью. Больше половины (56 %) респондентов использовали индиви-
дуальную очную работу и онлайн-площадки, 34 % работали и в социальных сетях, и на дистанционных платформах типа Zoom; 36 % специалистов констатируют, что количество подписчиков социальных сетей молодежных организаций увеличилось, возросла активность реакции на публикации (выросло количество лайков, репостов, голосований).
По мнению специалистов, участвовавших в опросе, молодежь в период самоизоляции столкнулась с нехваткой живого общения, эмоций, проблемами перехода на дистанционное обучение, самодисциплины и неумением организовать личное время.
Свободное время: наибольшие изменения среди школьной (66 %) и студенческой молодежи (76 %) произошли в трансформации количества свободного времени. Свободного времени во время пандемии стало больше.
Путешествия и туризм: пандемия сильно повлияла на сферу туризма. 52 % школьников и 61 % студентов утверждают, что ситуация ухудшилась. Путешествия стали труднодоступными.
Саморазвитие и самообразование: молодежь получила возможность повышать свой уровень образованности в различных областях и сферах деятельности.
Хобби и досуг стали более доступными, потому что появилось свободное время.
Общественная деятельность: в дистанционном формате молодежь не смогла в полной мере реализовать себя в общественной деятельности, при этом около 20 % студентов отмечают увеличение общественной нагрузки, так как принимали участие в волонтерских акциях.
«Живое» общение с друзьями: личное общение в условиях самоизоляции серьезно затруднено. Школьники и студенты отмечают, что это остается одной из приоритетных составляющих их комфортной жизни.
В период кризиса наиболее востребованной стала волонтерская деятельность как со стороны молодежи, так и со стороны специалистов. Хотя на вопрос «Кто в первую очередь должен помогать людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, в период пандемии?» более 80 % специалистов и около 90 % молодежи ответили «государство».
Молодых людей мотивирует к участию в волонтер-стве:
1-е место - желание помочь людям;
2-е место - личная причастность к большому делу;
3-е место - эмоции, полученные от мероприятий и общения;
4-е место - какое-либо вознаграждение (призы, подарки, мерч (брендовая сувенирная продукция), благодарственные письма и др.).
Ярким примером совместной добровольческой деятельности стала Всероссийская волонтерская акция «Мы вместе», ее считают успешной 69,8 % молодых специалистов и 86,9 % опытных специалистов.
Специалисты по работе с молодежью в целом оценивают эффективность работы в период самоизоляции как достаточно эффективную.
Предложения
В целях оптимизации взаимодействия комитетов по делам молодежи с целевой аудиторией представляется целесообразным использовать гибридные форматы коммуникации. Возможно, следует ввести новые правила в стандарты корпоративной культуры и этики, закрепить некоторые моменты в качестве традиций, например: проводить одну встречу в неделю в дистанционном формате, стимулировать и организовывать небольшие онлайн-ивенты силами самой молодежи, ввести культуру взаимного горизонтального обучения, когда ребята обучают чему-то других ребят и др.
В организации проектной деятельности вполне допустимо проводить короткие планерки с молодежными командами с помощью онлайн-конференций для экономии времени и фиксировать все планы, задачи и действия, например в Trello (онлайн-доска для планирования и ведения проектов).
Все мероприятия можно транслировать в социальных сетях для большего охвата целевой аудитории. Необходимо развивать гибридные формы участия молодежи во всех мероприятиях для вовлечения территориально удаленных, малоактивных, застенчивых участников или участников с ограниченными возможностями здоровья.
Специалисты по работе с молодежью должны осваивать онлайн-инструменты (гугл-документ, гугл-формы, Zoom, «Джамборд», Trello, интеллект-карты, конструкторы онлайн-игр и тестов, «Тик-ток» и др.) наряду с молодежью, чтобы работать в зоне актуализированных интересов и потребностей и поддерживать активность ребят в новых форматах участия.
Исследование показало, что молодежь вовлечена во все сферы деятельности молодежных организаций, а также инициирует самопомощь, самоорганизацию и помощь друг другу. В период самоизоляции молодежь в целом справилась с личными трудностями адаптации и актуализировала личные возможности помощи другим людям.
Литература
1. Арендачук И. В. Ценностно-смысловые характеристики социальной активности молодежи в зависимости от форм ее проявления // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Философия. Психология. Педагогика. 2018. Т. 18, Вып. 4. С. 425-432.
2. Балабанова Е. С. Социально-психологический подход к исследованию социальной активности молодежи // Знание. Понимание. Умение. 2018. № 3. С. 210-218.
3. Балог А. И. Социальная активность студенческой молодежи // Историческая и социально-образовательная мысль. 2015. T. 7, № 6, Ч. 2. С. 143-146.
4. Бикметов Е. Ю., Кунгурцева Г. Ф., Хозинов Р. Р. Сотрудничество местных органов власти с молодежью в кризисный период: проблемы и перспективы [Электронный ресурс] // Вопросы управления. 2015. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ sotrudnichestvo-mestnyh-organov-vlasti-s-molodezhyu-v-krizisnyy-period-problemy-i-perspektivy.
5. Бородина А. В. Межсекторная молодежная политика: понятие и современные технологии социального партнерства [Электронный ресурс] // Russian Journal of Education and Psychology. 2016. № 1 (57). URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/mezhsektornaya-molodezhnaya-politika-ponyatie-i-sovremennye-tehnologii-sotsialnogo-partnerstva.
6. Докторович А. Б. Социальная активность и динамические социальные поля // Вестник Московского Университета. Сер. 18. Социология и политология. 2009. № 4. С. 159-168.
7. Здоровье, безопасность, семья и работа: аналитический обзор [Электронный ресурс]. URL: https://wciom.ru/index. php?id=236&uid=10585.
8. Зубок Ю. А., Березутский Ю. В. Социальная активность молодежи: мировоззренческие основания саморегуляции // Власть и управление на Востоке России. 2020. № 2 (91). С. 89-105.
9. Козулина Т. Д. По ступеням социальной активности // Общество. Среда. Развитие (Terra Humana). 2014. № 2. С. 76-79.
10. Малиновский Е. С., Молчанов С. Г Феномен «социальная активность» // Инновационное развитие профессионального образования. 2019. № 2 (22). С. 106-115.
11. Маренцева Е. С. Сущностные характеристики социальной активности студентов // Вестник Костромского государственного университета. Серия: Педагогика. Психология. Социокинетика. 2011. № 4. С. 145-148.
12. Добровольческая деятельность как форма социальной и гражданской активности студенческой молодежи / Т. Н. Мартынова, М. С. Яницкий, А. А. Зеленин, С. А. Пфет-цер // Профессиональное образование в России и за рубежом. 2019. № 1 (33). С. 160-167.
13. Осипова Л. Б., Панфилова Е. А. Молодежная политика как фактор развития социальной активности молодежи // Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 24 (353). Философия. Социология. Культурология. Вып. 34. С. 61-64.
14. Гражданско-патриотическое воспитание молодежи в организациях дополнительного образования Кузбасса / И. Ю. Рассохина, М. А. Билан, Е. В. Аршинова, М. М. Горбатова // Профессиональное образование в России и за рубежом. 2016. № 4 (24). С. 41-49.
15. Ситаров В. А., Маралов В. Г Социальная активность личности (уровни, критерии, типы и пути ее развития) // Знание. Понимание. Умение. 2015. № 4. С. 164-176.
16. Страдзе А. Э. Социальная активность: позиционирование в социальном пространстве // Теория и практика общественного развития. 2013. № 5. С. 96-99.
17. Тетерский С. В. Социальное служение. М., 2005. 376 с.
18. Цифровой детокс: зачем, как и почему?: аналитический обзор [Электронный ресурс]. URL: https://wciom.ru/index. php?id=236&uid=10149.
19. Шаламова Л. Ф. Социальное самочувствие и социальная активность молодежи [Электронный ресурс] // Социально-гуманитарные знания. 2008. URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/sotsialnoe-samochuvstvie-i-sotsialnaya-aktivnost-molodezhi.
20. Шамионов Р. М. Социальная активность личности и риски [Электронный ресурс] // Известия Саратовского университета. 2012. Т. 1. Сер. Акмеология образования. Психология развития, Вып. 3. С. 2-7. URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/sotsialnaya-aktivnost-lichnosti-i-riski.
21. Яницкий М. С. Система ценностных ориентаций личности и социальных общностей: структурно-динамическая модель и ее применение в психологических исследованиях и психологической практике // Вестник Кемеровского государственного университета. 2020. Т. 22, № 1. С. 194-206. DOI: https:// doi.org/10.21603/2078-8975-2020-22-1-194-206.
References
1. Arendachuk I. V. Cennostno-smyslovye harakteristiki social'noj aktivnosti molodezhi v zavisimosti ot form ee proyavleniya [Value-based meaningful characteristics of social activity of youth, depending on the forms of its manifestation]. Izvestiya of Saratov University. New Series. Series: Philosophy. Psychology. Pedagogy, 2018, vol. 18, iss. 4, pp. 425-432. (In Russian).
2. Balabanova E. S. Social'no-psihologicheskijpodhod k issledo-vaniyu social'noj aktivnosti molodezhi [Social and psychological approach to the study of young people's social activity]. Knowledge. Understanding. Skill, 2018, no. 3, pp. 210-218. (In Russian).
3. Balog A. I. Social'naya aktivnost' studencheskoj molodezhi [Social activity of student youth]. Historical and Social-Educational Idea, 2015, vol. 7, no. 6, part 2, pp. 143-146. (In Russian).
4. Bikmetov E. Yu., Kungurceva G. F., Hozinov R. R. Sotrudnichestvo mestnyh organov vlasti s molodezh'yu v krizisnyj period: problemy i perspektivy [Cooperation of local authorities with youth in crisis: problems and prospects]. Management issues, 2015. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/sotrudnichestvo-mestnyh-organov-vlasti-s-molodezhyu-v-krizisnyy-period-problemy-i-perspektivy. (In Russian).
5. Borodina A. V. Mezhsektornaya molodezhnaya politika: ponyatie i sovremennye tekhnologii social'nogo partnerstva [Cross-sectoral youth policy: concept and modern technologies of social partnership]. Russian Journal of Education and Psychology. 2016, no. 1 (57). Available at: https://cyberleninka. ru/article/n/mezhsektornaya-molodezhnaya-politika-ponyatie-i-sovremennye-tehnologii-sotsialnogo-partnerstva. (In Russian).
6. Doktorovich A. B. Social'naya aktivnost' i dinamicheskie social'nye polya [Social activity and dynamic social fields]. Moscow State University Bulletin. Series 18. Sociology and Political Science, 2009, no. 4, pp. 159-168. (In Russian).
7. Zdorov'e, bezopasnost', sem'ya i rabota: analiticheskij obzor [Health, Safety, Family and Work: Analytical Review]. Available at: https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=10585. (In Russian).
8. Zubok Yu. A., Berezutskij Yu. V. Social'naya aktivnost' molodezhi: mirovozzrencheskie osnovaniya samoregulyaci [Social activity of youth: ideological foundations of self-regulations]. Power and Administration in the East of Russia, 2020, no. 2 (91), pp. 89-105. (In Russian).
9. Kozulina T. D. Po stupenyam social'noj aktivnosti [By levels of social activity]. Society. Environment. Development (Terra Humana), 2014, no. 2, pp. 76-79. (In Russian).
10. Malinovskij E. S., Molchanov S. G. Fenomen «social'naya aktivnost'» [Phenomenon "social activity"]. Innovative
development of vocational education, 2019, no. 2 (22), pp. 106-115. (In Russian).
11. Marenceva E. S. Sushchnostnye harakteristiki social'noj aktivnosti studentov [Students' social activeness essential characteristics]. Vestnik of Kostroma State University. Series: Pedagogy. Psychology. Sociokinetics, 2011, no. 4, pp. 145-148. (In Russian).
12. Martynova T., Yanitskiy M., Zelenin A., Pfettser S. Dobro-vol'cheskaya deyatel'nost' kak forma social'noj i grazhdanskoj aktivnosti studencheskojmolodezhi [Voluntary activity as a form of social and civil activity of student youth]. Professional Education in Russia and Abroad, 2019, no. 1 (33), pp. 160-167. (In Russian).
13. Osipova L. B., Panfilova E. A. Molodezhnaya politika kak faktor razvitiya social'noj aktivnosti molodezhi [Youth policy as a factor of the development of social activity of youth]. Bulletin of Chelyabinsk State University, 2014, no. 24 (353). Philosophy. Sociology. Culturology, iss. 34, pp. 61-64. (In Russian).
14. Rassohina I. Yu., Bilan M. A., Arshinova E. V., Gorbatova M. M. Grazhdansko-patrioticheskoe vospitanie molodezhi v organiza-ciyah dopolnitel'nogo obrazovaniya Kuzbassa [Civil and patriotic education of youth in the organization of additional education in Kuzbass]. Professional Education in Russia and Abroad, 2016, no. 4 (24), pp. 41-49. (In Russian).
15. Sitarov V. A., Maralov V. G. Social'naya aktivnost' lichnosti (urovni, kriterii, tipy i puti ee razvitiya) [A person's social activity (levels, criteria, types and ways of development)]. Knowledge. Understanding. Skill, 2015, no. 4, pp. 164-176. (In Russian).
16. Stradze A. E. Social'naya aktivnost': pozicionirovanie v social'nom prostranstve [Social activity: positioning in the social space]. Theory and practice of social development, 2013, no. 5, pp. 96-99. (In Russian).
17. Teterskij S. V. Social'noe sluzhenie [Social service: a tutorial]. Moscow, 2005, 376 p. (In Russian).
18. Cifrovoj detoks: zachem, kak i pochemu?: analiticheskij obzor [Digital detox: why, how and why?: analytical review]. Available at: https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=10149. (In Russian).
19. Shalamova L. F. Social'noe samochuvstvie i social'naya aktivnost' molodezhi [Social well-being and social activity of young people]. Social and Humanitarian Knowledge, 2008. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/sotsialnoe-samochuvstvie-i-sotsialnaya-aktivnost-molodezhi. (In Russian).
20. Shamionov R. M. Social'naya aktivnost' lichnosti i riski [Social activity of the individual and the risks]. Izvestiya of Saratov University, 2012, vol. 1. Series: Acmeology of education. Development psychology, iss. 3, pp. 2-7. Available at: https:// cyberleninka.ru/article/n/sotsialnaya-aktivnost-lichnosti-i-riski. (In Russian).
21. Yanickij M. S. Sistema cennostnyh orientacij lichnosti i social'nyh obshchnostej: strukturno-dinamicheskaya model' i ee primenenie v psihologicheskih issledovaniyah i psihologicheskoj praktike [System of value orientations of personality and social communities: structural and dynamic model and its application in psychological research and psychological practice]. Bulletin of Kemerovo State University, 2020, vol. 22, no. 1, pp. 194-206. DOI: https://doi.org/ 10.21603/2078-8975-2020-22-1-194-206. (In Russian).
УДК/UDC 378.18 Е. Н. Рогова, Л. С. Яницкий
E. Rogova, L. Yanitskiy
ГОТОВНОСТЬ К ВОЛОНТЕРСТВУ В ДИСКУРСЕ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ
В УСЛОВИЯХ ПАНДЕМИИ COVID-19
READINESS FOR VOLUNTEERING IN STUDENT YOUTH DISCOURSE IN THE COVID-19 PANDEMIC
Введение. Настоящая статья посвящена анализу дискурса студенческой молодежи с целью выявления оценок и суждений, связанных с пандемией COVID-19, волонтерством и готовностью участвовать в волонтерской деятельности в ситуации пандемии. Данный анализ позволяет выявить степень осведомленности студентов в отношении названных феноменов, что, в свою очередь, показывает необходимость интенсификации педагогической деятельности, в частности воспитательной работы с обучающимися в вузах с целью повышения уровня их социальной активности.
Методология. С августа по сентябрь 2020 г. было проведено анкетирование среди студенческой молодежи. В анкетировании приняли участие 250 респон-
дентов мужского (69 %) и женского пола (31 %) от 19 до 22 лет вузов Кемерова, Новосибирска, Томска, Барнаула, Москвы.
Следующий этап исследования представляет собой дискурсивный анализ развернутых ответов на открытые вопросы студенческих анкет.
Центральным понятием является дискурс, под которым понимается упорядоченное и систематизированное использование социально и идеологически обусловленного языка.
Результаты. Анализ дискурса студенческой молодежи продемонстрировал наличие кардинально разнящихся суждений, мнений и оценок относительно COVID-19 и волонтерства в ситуации панде-
