Перспективы применения ингаляционной седации в интенсивной терапии

О.А. Гребенчиков; В.В. Кулабухов; А.К. Шабанов; О.В. Игнатенко; В.В. Антонова; Р.А. Черпаков; И.В. Редкин; Е.А. Боева; А.Н. Кузовлев

Анестезиология и реаниматология 2022, №3, с. 84-98

https://doi.org/10.17116/anaesthesiology202203184

Russian Journal of Anaesthesiology and Reanimatology

2022, No. 3, pp. 84-98 https://doi.org/10.17116/anaesthesiology202203184

Перспективы применения ингаляционной седации в интенсивной терапии

'ФГБНУ «Федеральный научно-клинический центр реаниматологии и реабилитологии» Минобрнауки России, Москва, Россия; 2ГБУЗ Москвы «Научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского Департамента здравоохранения Москвы», Москва, Россия;

3ГБУЗ Москвы «Городская клиническая больница им. С.С. Юдина Департамента здравоохранения Москвы», Москва, Россия; 4ГБУЗ МО «Московский областной научно-исследовательский клинический институт им. М.Ф. Владимирского», Москва, Россия

Целью обзора является анализ данных литературы о перспективах и безопасности продленной седации ингаляционными анестетиками с применением устройства для ингаляционной седации испарителя АпаСогЮа в отделениях интенсивной терапии и реанимации. Анализ результатов исследований показал, что применение продленной ингаляционной седации в отделении реанимации пациентам, находящимся в критическом состоянии, способствует ранней активизации и реабилитации благодаря хорошей управляемости, сокращает время пребывания на искусственной вентиляции легких, оказывает нейропротекторное, кардиопротекторное, противовоспалительное, антиконвульсантное, бронходилатирующее действие, обеспечивая ряд положительных эффектов при относительно простой и безопасной технике выполнения. Можно заключить, что исследователям еще только предстоит установить преимущества или недостатки седации ингаляционными анестетиками по сравнению с седацией внутривенными препаратами в повседневной клинической практике.

Ключевые слова: седация, ингаляционные анестетики, севофлуран, AnaConDa/ органопротекция, анестезиология-реани-

ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ:

Гребенчиков О.А. — https://orcid.org/0000-0001-9045-6017

Кулабухов В.В. — https://orcid.org/0000-0003-1769-7038

Шабанов А.К. — https://orcid.org/0000-0002-3417-2682

Игнатенко О.В. — https://orcid.org/0000-0003-3149-3015

Антонова В.В. — https://orcid.org/0000-0002-0819-7886

Черпаков Р.А. — https://orcid.org/0000-0002-0514-2177

Редкин И.В. — https://orcid.org/0000-0001-7008-2038

Боева Е.А. — https://orcid.org/0000-0003-0452-7478

Кузовлев А.Н. — https://orcid.org/0000-0002-5930-0118

Автор, ответственный за переписку: Черпаков Р.А. — e-mail: [email protected]

КАК ЦИТИРОВАТЬ:

Гребенчиков О.А., Кулабухов В.В., Шабанов А.К., Игнатенко О.В., Антонова В.В., Черпаков Р.А., Редкин И.В., Боева Е.А., Кузовлев А.Н. Перспективы применения ингаляционной седации в интенсивной терапии. Анестезиология и реаниматология. 2022;3:84-98. https://doi.org/10.17116/anaesthesiology202203184

Prospects of inhalation sedation in intensive care

'Federal Scientific and Clinical Center for Resuscitation and Rehabilitation, Moscow, Russia;

2Sklifosovsky Research Institute for Emergency Care, Moscow, Russia;

3Yudin Moscow City Clinical Hospital, Moscow, Russia;

4Vladimirsky Moscow Regional Research Clinical Institute, Moscow, Russia

This review is devoted to analysis of available literature data on the prospects and safety of prolonged inhalation sedation in intensive care unit using the AnaConDa inhalation sedation device. Prolonged inhalation sedation in ICU patients contributes to early activation and rehabilitation due to favorable controllability, reduces duration of mechanical ventilation. This simple and safe technique has neuroprotective, cardioprotective, anti-inflammatory, anticonvulsant, broncholythic and many other positive effects. It can be concluded that researchers have yet to establish the advantages or disadvantages of inhalation anesthetic sedation versus intravenous superficial sedation in routine clinical practice.

Keywords: sedation, inhalation anesthetics, sevoflurane, AnaConDa, organ protection, anesthesiology and intensive care.

РЕЗЮМЕ

матология.

ABSTRACT

INFORMATION ABOUT THE AUTHORS:

Grebenchikov O.A. — https://orcid.org/0000-0001-9045-6017 Kulabukhov V.V. — https://orcid.org/0000-0003-1769-7038 Shabanov A.K. — https://orcid.org/0000-0002-3417-2682 Ignatenko O.V. — https://orcid.org/0000-0003-3149-3015 Antonova V.V. — https://orcid.org/0000-0002-0819-7886 Cherpakov R.A. — https://orcid.org/0000-0002-0514-2177 Redkin I.V. — https://orcid.org/0000-0001-7008-2038 Boeva E.A. — https://orcid.org/0000-0003-0452-7478 Kuzovlev A.N. — https://orcid.org/0000-0002-5930-0118 Corresponding author: Cherpakov R.A. — e-mail: [email protected]

TO CITE THIS ARTICLE:

Grebenchikov OA, Kulabukhov VV, Shabanov AK, Ignatenko OV, Antonova VV, Cherpakov RA, Redkin IV, Boeva EA, Kuzovlev AN. Prospects of inhalation sedation in intensive care. Russian Journal of Anaesthesiology andReanimatology = Anesteziologiya IReanimatologiya. 2022;3:84-98. (In Russ.). https://doi.org/10.17116/anaesthesiology202203184

Введение

Адекватная седация необходима большинству пациентов, находящихся на лечении в отделении реанимации и интенсивной терапии (ОРИТ). Адекватная седация обеспечивает комфортное пребывание пациента в реанимации, препятствуя развитию ажитации, уменьшая вероятность стрессовой реакции в результате использования таких агрессивных методов, как искусственная вентиляция легких (ИВЛ), а также выполнения мероприятий ухода и инвазивных процедур [1].

Для достижения этих целей в ОРИТ применяются различные седативные препараты, в большей мере внутривенные анестетики, в меньшей — ингаляционные [2, 3]. Все препараты имеют положительные и отрицательные стороны.

Психомоторное возбуждение встречается у пациентов ОРИТ с частотой от 16 до 71% случаев, при этом выраженная ажитация развивается в 16—46% случаев [4]. Исходя из ранее проведенных исследований можно сделать вывод, что как избыточная, так и недостаточная седация может приводить к посттравматическим стрессовым расстройствам, существенно ухудшающим качество дальнейшей жизни пациентов. Частота таких расстройств составляет от 15 до 27% [5]. T.S. Walsh и соавт. приводят описание исследования, выполненного C. Ethier и соавт. с включением пациентов, у которых восстановление сознания отмечалось в течение 72 часов после пребывания в отделении реанимации. При этом более 50% опрошенных вспоминали, что испытывали выраженную боль, беспокойство и страх, а 57% сообщили о нарушении сна во время пребывания в отделении интенсивной терапии [6].

В рандомизированном исследовании M. Treggiari и соавт., упоминаемом в работе H. Zhang и соавт., показано, что пациенты, которым проводилась легкая седация, находились на ИВЛ на 1 сутки меньше и пребывали в отделении реанимации на 1,5 суток меньше [7].

Цель обзора — анализ имеющихся данных литературы о перспективах и безопасности продленной ингаляционной седации в ОРИТ с применением устройства для ингаляционной седации — испарителя анестетика AnaConDa (The Anaesthetic Conserving Device, «Sedana Medical AB», Швеция), а также о возможных положительных и отрицательных сторонах этого метода.

Материал и методы

Поиск отечественных публикаций проводили в базе данных eLibrary.ru, зарубежных — в базе данных PubMed.

Блок-схема включения публикаций в обзор литературы представлена на рис. 1. Выполнен поиск публикаций за период 2016—2021 гг. Рассматривали обзоры литературы, обсервационные исследования, двойные слепые рандомизированные исследования, а также ранее опубликованные работы о фундаментальных исследованиях, не имеющие современных аналогов. Использованы следующие поисковые запросы: «методы седации», «ингаляционная седация», «ингаляционные анестетики и органопротекция», «синдром длительной инфузии пропофола», «ингаляционные анестетики и воспаление», «изофлуран и нейропротекция», «севофлуран и кардиопротекция», «methods of sedation», «inhaled sedation», «inhaled anesthetics and organoprotection»,

Полнотекстовые публикации, принятые на проверку

(л=257)

> '

Рис. 1. Блок-схема включения публикаций в обзор. Fig. 1. Study flowchart.

Полнотекстовые публикации, исключенные в результате проверки (л=45)

«propofol long-term infusion syndrome», «inhaled anesthetics and inflammation», «isoflurane and neuroprotection», «sevoflurane and cardioprotection». В анализ включено 30 публикаций 2016—2021 гг. и 62 более ранних публикации.

Использованы работы таких изданий и серверов, как «European Journal of Anesthesiology», «Britich Journal of Anesthesiology», «BMC Anesthesiology», «Journal ofTranslation-al Medicine», «Journal of Clinical Medicine», «Anesthesiology», «Critical Care Medicine», http://www.kidney-internationaorg.

Выборочно изучены некоторые источники из представленных авторами списков литературы.

Критерии включения в обзор литературы:

1) соответствие тематики статьи цели данного обзора;

2) в случае клинических исследований — дизайн исследования, соответствующий поставленным задачам;

3) в случае экспериментальных исследований — сопоставимость используемых моделей и методов с темой статьи;

4) наличие полнотекстового варианта статьи или подробного резюме, позволяющего сделать вывод о соответствии работы цели данного обзора;

5) отсутствие дубликатов анализируемых статей в других журналах и публикациях.

Критерии невключения:

1) акцентирование авторами внимания на вопросах, не относящихся к выбору метода седации в рамках публикации;

2) малый объем выборки, низкий уровень значимости полученных результатов.

Критерии исключения:

1) невозможность получения полнотекстового варианта статьи или отсутствие аннотации, позволяющей сделать вывод о соответствии материалов и методов поставленным задачам;

2) неполные или недостаточно подробные выводы, приведенные в публикациях.

Результаты

Внутривенная седация

Оптимальный седативный препарат для применения в ОРИТ должен обладать рядом фармакологических свойств. К таким свойствам относятся: быстрое развитие седативного эффекта и простота управления глубиной седации, минимальное влияние на сердечно-сосудистую и респираторную системы, отсутствие накопления при пролонгированном использовании, при этом коммерческая стоимость препарата не должна быть выше существующих аналогов. К сожалению, большинство препаратов, рутинно применяемых в повседневной практике, не позволяет достичь этих целей. Применение продленной седации мидазоламом и дексмедетомидином ограничено по времени, потому что данные препараты обладают способностью вызывать тахифилаксию [8, 9]. Кроме этого, дексмедетомидин может оказывать отрицательное влияние на гемодинамические показатели, включая бра-дикардию и гипотензию [10]. Применение опиатов с целью седации способно негативно сказываться на моторике кишечника, препятствуя раннему началу энтерального питания. Другие разрешенные на сегодняшний день анестетики, такие как часто используемый диазепам, и более редкие тиопентал натрия и кетамин, не обладают очевидными плюсами по сравнению с названными препаратами [11, 12].

Самым часто используемым средством для седации в условиях ОРИТ является пропофол — препарат, оказывающий преимущественно седативное и гипнотическое действие, наиболее широко применяемый в анестезиологии для индукции в анестезию. Он разрешен для использования в медицинских целях с 1989 г. и имеет много важных преимуществ, таких как быстрое действие и короткая его продолжительность (около 15 мин). Пропофол вызывает седативный, анксиолитический и противосудорож-ный эффект. Побочными эффектами от введения пропо-фола являются снижение частоты сердечных сокращений и гипотония [13]. Однако ввиду своей химической формулы и особенностей метаболизма в организме применение пропофола сопряжено с определенного рода риском [13]. В 1992 г. появилось первое сообщение о гибели пятерых детей в ОРИТ от нарастающего метаболического ацидоза, брадиаритмии и прогрессирующей сердечной недостаточности на фоне седации пропофолом в высоких дозах [15]. Введение такого понятия, как «синдром инфузии пропофо-ла» (СИП) или «propofol infusion syndrome» (PRIS) заставило по-новому взглянуть на применение данного препарата. Термин впервые введен R.J. Bray (1998), который и описал 18 случаев данного осложнения в педиатрической практике. Ключевыми проявлениями СИП являются: брадикар-дия, гипотония, а также такие грубые метаболические нарушения, как ацидоз и гиперлипидемия. Кроме того, для данного осложнения характерны явления рабдомиолиза и гепатомегалия [14].

В 1996 г. зарегистрирован первый случай лактат-ацидо-за у взрослых, связанный с применением пропофола [16]. Примечательно, что после прекращения введения пропофола отмечалось регрессирование всех симптомов. Первый случай летального исхода взрослого пациента зарегистрирован в 1998 г. [17]. Что касается частоты выявления СИП, то на сегодняшний день выполнено только одно проспективное многоцентровое исследование R.J. Roberts и со-авт., в котором его частота оценена в 1% [18]. Анализ системы MEDWATCH Управления по контролю за продуктами и лекарствами (FDA), выполненный в это же время, выявил 1 139 предполагаемых случаев СИП, которые ассоциированы с летальностью 30% [19]. Авторы исследований отметили, что факторами риска развития СИП были использование высокой дозы пропофола (>83 мкг на 1 кг массы тела в минуту или >4,93 мг на 1 кг массы тела в час), продолжительность седации более 48 ч и сопутствующая вазопрессорная терапия [20, 21].

Ингаляционная седация

Помимо более комфортной управляемости глубиной седации и быстрым пробуждением после прекращения подачи севофлурана и изофлурана по сравнению с внутривенными препаратами, ингаляционные анестетики (ИА) вызывают бронходилатирующий и антиэпилептический эффекты, что открывает дополнительные перспективы в терапии астматического и эпилептического статуса [22, 23]. Отдельно следует упомянуть кардио- и церебропротекторный эффект ИА, что является крайне важным аспектом при лечении пациентов соответствующего профиля [24]. Важно, что в основе органопротекторного эффекта ИА лежит анестетическое прекондиционирование (АПК) [25].

Данный феномен впервые описан в 1997 г., когда три группы исследователей, независимо друг от друга, сообщили о том, что ИА в дозе 1 МАК, назначенные до продленной окклюзии коронарной артерии и последующей репер-

фузии, при длительности экспозиции 60 мин уменьшали размер инфаркта миокарда in vivo [26—28]. Защитный эффект ИА сопоставим с ишемическим прекондиционирова-нием (ИПК) — феноменом, открытым примерно за 10 лет до этого C.E. Murry [29]. Имеющиеся на сегодняшний день данные результатов экспериментальных исследований показывают, что отличие АПК и ИПК заключается только в характере инициирующего сигнала, основные же сигнальные пути реализации процессов являются общими [30].

Молекулярные механизмы органопротекторных

свойств ингаляционных анестетиков

Ранее показано, что ключевую роль в реализации защитных эффектов ИА севофлурана на модели остановки кровообращения обеспечивает инактивация (фосфорили-рование) конституционно активного фермента гликоген синтазы киназы-3Р (ГСК-3Р) [31, 32]. Конкретный механизм реализации эффекта АПК неизвестен, однако есть основания предполагать, что ИА повышают концентрацию активных форм кислорода в клетке [33, 34], создавая «пороговую» концентрацию, которая через каскад после-

довательных реакций запускает процесс, финальной стадией которого является закрытие неспецифической мито-хондриальной поры через угнетение активности ключевого регуляторного фермента ГСК-3Р (рис. 2). Это способствует сохранению целостности мембраны митохондрий в период ишемии и повышает выживаемость клеток [35]. Более поздние исследования показали, что этот удивительно многофункциональный фермент не только отвечает за реализацию эффектов ИПК и АПК, но играет ключевую роль в механизмах реализации воспаления [36]. Показано, что фосфорилирование ГСК-3Р по остатку аминокислоты се-рина-9 инактивирует главный мастер-регулятор воспалительной реакции (ядерный транскрипционный фактор NF-каппа В), что приводит к уменьшению синтеза про-воспалительных цитокинов (ФНО, ИЛ-1 в, ИЛ-6, ИЛ-12) и увеличению синтеза противовоспалительного цитокина (ИЛ-10) [37]. Следовательно, инактивация ГСК-3Р, вероятно, будет способствовать уменьшению повреждающего воздействия «цитокинового шторма» на эндотелий, что при определенных обстоятельствах может привести к профилактике органной дисфункции.

Рис. 2. Молекулярные механизмы реализации защитных свойств севофлурана от апоптоза и системного воспаления.

Севофлуран фосфорилирует (инактивирует) киназу гликогенсинтазы-3[3 — ключевого фермента в реализации механизмов клеточного повреждения и системной воспалительной реакции. Фосфорилирование ГСК-3Р препятствует открытию митохондриальной поры и выходу в цитозоль факторов апоптоза (AIF, Cyt C, Endo G, SMAC). Противовоспалительные механизмы реализуются через транскрипционный фактор NF-kB, активация которого приводит к экспрессии генов, ответственных за синтез провоспалительных цитокинов, активирующих лейкоциты и нарушающих целостность эндотелиально-го барьера. Инфильтрация тканей лейкоцитами вызывает развитие системной воспалительной реакции. Инактивация ядерного транскрипционного фактора NF-kB происходит под контролем фосфорилированной формы ГСК-3[3.

Fig. 2. Molecular mechanisms of protective properties of sevoflurane against apoptosis and systemic inflammation.

Sevoflurane phosphorylates (inactivates) glycogen synthase-3[3 kinase (a key enzyme of cellular damage and systemic inflammatory response). Phosphorylation of glycogen synthase-3[3 kinase prevents the opening of mitochondrial pore and release of apoptosis factors (AIF, Cyt C, Endo G, SMAC) into the cytosol. Anti-inflammatory mechanisms are realized through NF-kB factor. Activation of this factor leads to expression of genes responsible for synthesis of pro-inflammatory cytokines that activate leukocytes and disrupt the integrity of endothelial barrier. Infiltration of tissues by leukocytes causes a systemic inflammatory response. Inactivation of nuclear transcription factor NF-kB occurs under control of the phosphorylated form of glycogen synthase-3[3 kinase.

Имеющиеся на сегодняшний день данные о механизмах противовоспалительных свойств ИА открывают хорошие возможности для их использования при системном воспалении и сепсисе. В дополнение к описанным выше эффектам ИА недавние исследования наглядно показали, что инактивация ГСК-3Р может способствовать сохранению целостности эндотелиального барьера. В работе S.H. Ramirez и соавт. (2013) показано, что фосфорилирова-ние ГСК-3Р приводит к увеличению стабильности белков плотных межклеточных контактов эндотелия, обеспечивающих его целостность [38]. А в другом экспериментальном исследовании этого же коллектива авторов показано, что фосфорилирование (инактивация) ГСК-3Р приводит к снижению способности лейкоцитов экспрессировать на своей поверхности белки интегрины на 40—60% (p<0,05), что уменьшает их способность к адгезии с эндотелием на 60% (p<0,05) и возможность трансмиграции через эндотелиаль-ный барьер на 85% (p<0,05) [39] (рис. 3).

Противовоспалительные эффекты ИА убедительно показаны в экспериментах in vivo. Исследования показали, что ИА снижают способность адгезии лейкоцитов к эндотелию в моделях экспериментального сепсиса и ишемии-реперфузии [40—42]. В эксперименте, изучавшем прижиз-

ненную микроскопию мезентериального кровообращения в модели липополисахарид-индуцированного сепсиса, показано, что воздействие изофлурана в дозе 1 МАС увеличивало скорость лейкоцитарного роллинга, это приводило к нарушению их адгезии и трансмиграции [43]. В другом исследовании показано, что у нейтрофилов, обработанных севофлураном или изофлураном в дозе 1 МАС, снижается способность к адгезии к эндотелиальным клеткам пупочной вены человека, что явилось основанием для более пристального изучения белков Р2 интегринов на поверхности лейкоцитов [44].

Особый интерес представляют имеющиеся данные о протекторных эффектах севофлурана на эндотелиаль-ный гликокаликс, представляющий собой слой протео-гликанов и гликопротеинов, прикрепленных к мембране клеток эндотелия. Компонентами эндотелиального гли-кокаликса являются трансмембранные синдеканы и сцепленные с мембраной глипиканы, имеющие гепарановые и хондроитиновые боковые цепи. Наряду с прикрепленными цепочками гиалуроновой кислоты и сывороточных белков эти элементы образуют поверхностный слой эндотелия толщиной около 2 мкм [45, 46]. Недавние экспериментальные исследования на модели ишемии—реперфузии

Рис. 3. Молекулярные механизмы реализации противовоспалительных свойств севофлурана.

Фосфорилирование или инактивация ГСК-3 приводит к снижению способности лейкоцитов экспрессировать интегрины, уменьшает их способность к адгезии с эндотелием и трансмиграции через эндотелиальный барьер.

Fig. 3. Molecular mechanisms of anti-inflammatory properties of sevoflurane.

Phosphorylation or inactivation of glycogen synthase-3[3 kinase reduces the ability of leukocytes to express integrins, as well as their ability to adhere to endothelium and transmigrate through endothelial barrier.

миокарда впервые показали, что применение севофлурана в дозе 2 об.% уменьшает потерю гликокаликсом гепаран-сульфата и хондроитинсульфата, тем самым снижая способность лейкоцитов и тромбоцитов к адгезии на эндотелии [46, 47]. Не меньший интерес представляет работа, опубликованная в 2016 г., цель которой — оценить степень потери гликокаликсом гиалуроновой кислоты в период ишемии/ реперфузии, а также изучить влияние севофлурана на проницаемость гликокаликса [48]. Исследование выполнено на высоко стандартизированной и хорошо изученной модели — изолированном (перфузируемом по Лангендорфу), спонтанно бьющемся сердце морской свинки [49]. Данное исследование показало, что применение севофлурана в концентрации 1 МАК до ишемии и на протяжении ранней реперфузии оказывает защитное действие на эндотелий и практически вдвое уменьшает потерю гиалуроновой кислоты и накопление в интерстиции воды.

Одно из первых клинических исследований, выявивших противовоспалительные эффекты севофлурана, выполнено T. Kawamura и соавт. в 2006 г. у пациентов после операций аортокоронарного шунтирования с применением искусственного кровообращения. Показано, что севофлу-ран подавляет продукцию провоспалительных цитокинов ИЛ-6 и ИЛ-8, но не ИЛ-10. Авторы предположили, что изменение баланса между про- и противовоспалительными цитокинами может быть одним из наиболее важных механизмов защиты миокарда, вызванной ИА [50].

Ингаляционная анестезия севофлураном (1 МАК) в торакальной хирургии снижала уровень провоспалительных цитокинов — ФНО-а, ИЛ-6, ИЛ-1Р, ИЛ-8 по сравнению с тотальной внутривенной анестезией (ТВА) [51]. Более поздняя работа, посвященная сравнению анестезии севофлураном и ТВА на основе пропофола в торакальной хирургии с однолегочной вентиляцией, дала аналогичный результат [52]. Клиническое исследование, выполненное в абдоминальной хирургии, также подтвердило противовоспалительные эффекты севофлурана [53].

Ингаляционная седация в ОРИТ

Во многих европейских странах с начала 2000-х годов, а в России с 2012 г. с целью выполнения продленной седации пациентов, находящихся в палате интенсивной терапии, применяется устройство «AnaConDa» (the anaesthetic conserving device — устройство, сберегающее анестетик) [54, 55]. При его использовании можно применять севофлуран либо изофлуран (по решению врача). Система представляет собой циркулярный контур, использующий специальный рефлектор для сохранения анестетика. Этот рефлектор размещен между Y-образной частью дыхательного контура и интубационной трубкой, во время выдоха он поглощает около 90% выдыхаемого анестетического агента. Во время последующего вдоха анестетик высвобождается и поступает к пациенту. Шприц-насос подает жидкий анестетик (изофлуран или севофлуран) внутрь устройства. С помощью данной техники использования ИА нет необходимости в применении систем поглощения углекислого газа, поэтому она может с легкостью быть использована в ОРИТ и установлена на любом современном аппарате ИВЛ. В американских рекомендациях по седации больных в критическом состоянии не содержится указаний об использовании методов ингаляционной седации в ОРИТ [56], в то время как в немецких рекомендациях предложено в качестве альтернативы внутривенной седации у пациентов, вентилируемых через интубационную или трахеосто-

мическую трубку, использовать ИА. Для обеспечения адекватного седативного эффекта рекомендована концентрация ИА несколько выше МАК пробуждения: для изофлурана 0,3—0,5 об.%, для севофлурана — 0,5—1,0 об.%. При этом средняя скорость инфузии изофлурана 2—5 мл/ч, севофлурана 2—6 мл/ч [57]. По данным большинства авторов, стоимость ингаляционной седации сопоставима с внутривенной [58, 59].

ИА — препараты, которые применяются в газообразном состоянии, что в значительной степени определяет их особенности. Важной характеристикой является скорость наступления и прекращения анестезии. В анестезиологической практике широко используется понятие minimal alveolar concentration (минимальная альвеолярная концентрация, МАК) — концентрации ингаляционного анестетика в конце выдоха, при достижении которой у 50% пациентов отсутствует двигательная реакция на стандартный болевой раздражитель (кожный разрез) [60—62]. МАК — весьма важная константа, характеризующая анестетическую силу препарата, так как в равновесном состоянии фракция анестетика в выдыхаемой газовой смеси сопоставима с концентрацией препарата в центральной нервной системе — органе-мишени для любого анестетика, что позволяет достаточно точно дозировать препарат в процессе проведения наркоза, обеспечивая оптимальный уровень анестезии. В зависимости от возраста данные показатели могут быть вариабельны — средняя концентрация севофлурана, обеспечивающая МАК у 80-летнего человека, составляет 50% от таковой у 20-летнего пациента [62].

Различные цели и методы применения ИА привели к необходимости развития концепции МАК. На сегодняшний день хорошо известны и изучены следующие константы для севофлурана и изофлурана:

1. МАС awake (МАК пробуждения) — минимальная альвеолярная концентрация, при которой прекращается продуктивный контакт с 50% пациентов. Она характеризует седативный эффект анестетика [63]. Данная величина для севофлурана равна 0,7 об.%, для изофлурана — 0,5 об.%.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

2. MAC ex (extubation, МАК экстубации) — минимальная альвеолярная концентрация, которая предотвращает реакцию у 50% пациентов при экстубации трахеи [64]. Данная величина для севофлурана равна 1,0%, для изофлурана — 0,8 об.%.

3. МАК угнетения дыхания — концентрация ингаляционного анестетика, вызывающая необходимость в проведении ИВЛ у 50% пациентов. Данная константа для севофлурана равна 3,7 об.% [65], для изофлурана до сих пор не определена.

В 1989 г. коллектив авторов под руководством K.L. Kong выполнил первое рандомизированное контролируемое исследование, сравнивающее внутривенную и ингаляционную седацию в отделении интенсивной терапии, и показал, что у пациентов, получавших изофлуран, отмечены более быстрое пробуждение и ранняя экстубация, чем при седации на основе мидазолама [66]. В начале клинического применения необходимо было выяснить, насколько безопасной является пролонгированная седация ИА [66]. Сегодня известно, что 4—5-дневная седация не сопровождается возникновением почечной или печеночной недостаточности, что доказано в исследованиях P.V. Sackey и соавт. (2004) [67] и M. Mesnil и соавт. (2011) [68]. В исследовании J. Hellström и соавт. (2014) [69] продемонстрирована возможность продленной седации изофлураном длительностью более 48 ч во время терапевтической гипотермии в течение первых 24 ч

после остановки кровообращения. В данном исследовании анализ 12 случаев остановки кровообращения показал, что использование ИА при проведении лечебной гипотермии безопасно и может стать одним из возможных протоколов ведения таких пациентов. Еще в одном исследовании, в котором Р.У. Ваекеу и соавт. (2004) сравнивали ингаляционную седацию изофлураном с внутривенной седацией ми-дазоламом продолжительностью до 96 ч у 40 хирургических пациентов, показано, что среднее время до экстубации в группе изофлурана составило 10 мин, в группе мидазола-ма — 250 мин (р<0,001), а время до выполнения устных команд — 10 и 130 мин соответственно (р<0,001) [55].

В другом рандомизированном исследовании проведено сравнение ингаляционной седации на основе севофлурана с внутривенной седацией мидазоламом и пропофолом у 60 взрослых пациентов, находящихся на лечении в палате интенсивной терапии длительностью до 96 ч [68]. В группе севофлурана время до экстубации трахеи составило 33 мин, а в группах пропофола и мидазолама — 326 и 599 мин соответственно (р<0,01). Ингаляционная седация на основе севофлурана продемонстрировала более выраженный аналгетический эффект по сравнению с пропофолом и мидазоламом. При ингаляционной седации уменьшалась потребность в морфине на 35—74% (р<0,05). В анестезиологической практике хорошо известно благоприятное влияние ИА на гемодинамический профиль, который позволяет использовать данный вариант анестезии у пациентов с высоким риском развития периоперационных осложнений [70], вследствие чего представляется целесообразным применение преимущественно ингаляционной седации у пациентов с нестабильной гемодинамикой [68]. А легкость управления, отсутствие кумуляции и толерантности при проведении пролонгированной ингаляционной седации также являются преимуществами ИА перед внутривенными анестетиками, что подтверждают многие исследователи [58, 71].

Ингаляционная седация в кардиореанимации

Ввиду того, что кардиохирургия отличается от некар-диальной хирургии высокой травматичностью операций и ассоциирована с использованием экстракорпоральных контуров, что предполагает возникновение системной воспалительной реакции и эндотелиальной дисфункции, представляется логичным предположить, что здесь могут быть полезны предполагаемые протекторные свойства ингаляционной анестезии и седации [45, 72]. На настоящий момент количество исследований, посвященных ингаляционной седации пациентов после кардиохирургических вмешательств, не слишком многочисленно. Опубликовано лишь несколько рандомизированных клинических исследований, в которых оценивалась скорость пробуждения после ингаляционной седации с использованием устройства AnaConDa по сравнению с внутривенной седацией пациентов после операций на сердце [58].

Метаанализ этих исследований показал, что применение ИА в отделении реанимации уменьшает время пробуждения и способствует более ранней экстубации по сравнению с внутривенными седативными средствами: пропофолом и мидазоламом. Время до экстубации после перевода в ОРИТ и прекращения седации оказалось меньше при использовании ИА (76 (95% ДИ 150—2) и 74 (95% ДИ 126— 23) мин соответственно). Разницы в продолжительности пребывания в ОРИТ не было [73]. В рандомизированном клиническом исследовании (РКИ), включающем 464 больных, изучен уровень тропонинов Т и I как маркеров карди-

ального повреждения в послеоперационном периоде [74]. Уровень тропонина I в сыворотке крови приведен к уровню тропонина T согласно предопределенной формуле (тропо-нин T = тропонин 1x0,65/2). Все пациенты в рассматриваемых исследованиях перенесли операцию на сердце и получали седацию низкими дозами севофлурана (0,5—1 об.%) или пропофола (1—4 мг на 1 кг массы тела в час) после перевода в ОРИТ. Поскольку в каждом исследовании измеряли уровень тропонина в сыворотке крови в различные моменты времени после поступления в ОРИТ, анализируемые данные стандартизированы путем их разделения на временные интервалы: от 0 до 6, от 6 до 12, от 12 до 24 и от 24 до 48 ч после поступления в ОРИТ [75]. Уровень тропонина в плазме крови был статистически значимо ниже у пациентов группы ингаляционной седации, чем у пациентов группы внутривенной седации во всех временных интервалах, за исключением интервала «0—6 ч». Максимальный эффект наблюдался в интервале «12—24 ч» (p=0,003). Уровень NT-proBNP в плазме крови в первый день после операции определяли в трех работах, и он оказался статистически значимо ниже у пациентов группы ингаляционной седации, чем у пациентов группы внутривенной седации (711,6 пг/мл; 95% ДИ, 904,9—518,3; p<0,001) [72].

Верхние референсные пределы (0,014 мг/л у тропонина Т и 300 пг/мл у NT-proBNP) имеют значение для диагностики инфаркта миокарда и сердечной недостаточности [76], поэтому полученные результаты позволяют предположить, что даже отсроченное (послеоперационное) применение и субанестетические дозы ИА (треть дозы, используемой для общей анестезии) могут оказывать кардиопро-текторное действие [77]. В метаанализе H.Y. Kim и соавт. (78) дополнительно оценены нефропротекторные эффекты ингаляционной седации по уровню креатинина сыворотки крови в первый день после операции. Проанализированы 5 исследований, включивших 489 пациентов, из которых 246 пациентам проведена ингаляционная се-дация на основе севофлурана и 243 — внутривенная седа-ция на основе пропофола в послеоперационном периоде после кардиохирургических операций. Результаты анализа показали, что креатинин сыворотки крови у пациентов группы севофлурана был статистически значимо ниже, чем у больных группы пропофола (p=0,043) [75]. Ни в одном из исследований, в которых сравнивали ингаляционную седацию с внутривенной после кардиохирургических операций, уровень летальности не изучали.

Ингаляционная седация при сепсисе

Первое исследование, в котором оценена способность севофлурана улучшать газообменную функцию легких при остром респираторном дистресс-синдроме, развившемся на фоне сепсиса, выполнено M. Jabaudon и соавт. [79]. В группу севофлурана включены 25 пациентов и 25 — в группу мидазолама. Отношение PaO2/FIO2 у пациентов группы севофлурана на второй день седации оказалось статистически значимо выше, чем у исследуемых группы мидазолама (205+56 и 166+59 соответственно; p=0,04). Важно, что у пациентов группы севофлурана не было никаких серьезных неблагоприятных реакций, кроме того, отмечено статистически значимое снижение уровня цитокинов и растворимых форм рецепторов конечных продуктов гликиро-вания по сравнению с исследуемыми группы мидазолама. Первое наблюдательное ретроспективное исследование, в котором показано снижение летальности при ингаляционной седации у пациентов с сепсисом, опубликовано

M. Bellgardt и соавт. [80]. В своем исследовании авторы отмечают, что рутинно применяют изофлуран для длительной седации в ОРИТ, основываясь на исследованиях, показавших безопасность и преимущества применения ИА для краткосрочной седации [69, 81. В указанном исследовании, в которое включено 396 пациентов, нуждавшихся в ИВЛ и длительной седации более 96 часов, исследователи сравнивали влияние внутривенной (мидазолам и про-пофол) и ингаляционной (изофлуран) седации на исходы у пациентов. Результаты исследования показали снижение госпитальной летальности пациентов группы ингаляционной седации по сравнению с показателями у пациентов группы внутривенной седации — 40% и 65% соответственно (р=0,005), а также годовой летальности — 50 и 70% соответственно (р=0,013). Помимо снижения летальности, у пациентов группы изофлурана отмечено уменьшение длительности ИВЛ и сроков госпитализации.

В проспективном одноцентровом РКИ Н.А. Резепов и соавт. сравнили эффективность и безопасность ингаляционной седации на основе севофлурана и внутривенной седации на основе пропофола при развитии сепсис-ассо-циированного делирия, в результате показано, что использование ингаляционной седации сокращало длительность делирия с 7 до 5 сут [82].

Ингаляционная седация в нейрореанимации

ИА потенциально привлекательны для использования в нейрореанимации, благодаря их нейропротекторным эффектам, показанным в доклинических исследованиях. В недавних работах in vitro и in vivo показано, что АПК изофлу-раном улучшает отдаленные неврологические исходы после ишемического повреждения у новорожденных крыс [80] и взрослых мышей, а также после фокальной ишемии головного мозга у взрослых крыс [83]. Посткондиционирование ИА обеспечивало нейропротекцию, что доказано исследованием срезов стриатума (полосатого ядра) головного мозга крыс [84], в то время как АПК обеспечивало защиту от глутаматной эксайтотоксичности (доказано исследованием срезов мозжечка крыс) [86]. Кроме того, в недавнем ретроспективном исследовании в области некардиальной хирургии с включением когорты 314 932 взрослых пациентов D. Raub и соавт. показали, что ИА оказывали дозо-зависимое церебропротективное действие, которое выражалось в снижении частоты и тяжести ишемического инсульта, развившегося в течение 30 дней после оперативного лечения [87]. Хорошо известно, что ИА дозозависимо увеличивают мозговой кровоток, вызывая при этом снижение потребления мозгом кислорода, нарушая тем самым сопряжение метаболизма с величиной кровотока [88, 89]. Это сосудорасширяющее действие ИА является основной причиной их редкого использования в качестве седативного средства после нейрохирургических операций, поскольку клиницисты обоснованно опасаются потенциального повышения уровня внутричерепного давления (ВЧД), вызванного усилением мозгового кровотока. По этой причине так редки в научной литературе исследования, посвященные ингаляционной седации у пациентов в нейрореанимации.

В этой связи представляет интерес выполненное F. Villa и соавт. исследование с включением пациентов с тяжелым субарахноидальным кровоизлиянием (САК) (медиана по шкале Фишера 4), причем критерием исключения был исходный уровень ВЧД >18 мм рт.ст. [90]. Показано, что изофлуран безопасен и может быть использован в качестве седативного средства у пациентов с САК без повы-

шения уровня ВЧД. Авторы отметили, что ингаляционная седация усиливает региональный мозговой кровоток, снижает потребление мозгом кислорода, что может иметь благоприятный эффект у пациентов с САК и высоким риском развития вторичных ишемических поражений. S. Chen и соавт. в своей статье упоминают исследование J. Bösel и соавт., включавшее 19 пациентов, из них 12 были с внутримоз-говым кровоизлиянием, 4 — с САК и 3 — с ишемическим инсультом. Всем пациентам внутривенная седация пропо-фолом или мидазоламом заменена на ингаляционную седа-цию изофлураном длительностью 4 суток. Авторы пришли к выводу, что седация пациентов с цереброваскулярной патологией может быть достаточно успешно проведена изофлураном, вводимым через устройство AnaConDa, если исходные значения ВЧД низкие или умеренно повышены [91].

Однако исследователи обращают внимание на снижение уровня среднего артериального давления и церебрального перфузионного давления при длительной седа-ции и настаивают на выполнении комплексного нейромо-ниторинга у этих пациентов, но не рекомендуют рутинно применять ингаляционную седацию до проведения больших РКИ, которые подтвердят или подвергнут сомнению ее безопасность. И, наконец, S. Jung и соавт. в своей статье отметили, что в British Journal of Anaesthesia опубликована работа J.C. Purrucker и соавт., в которой описано исследование влияния седации севофлураном на ряд показателей центральной и церебральной гемодинамики у пациентов с САК. У 8 из 25 пациентов, включенных в исследование, спустя несколько часов после начала седации развилась выраженная внутричерепная гипертензия, что вызвало необходимость перехода к внутривенной седации. У 3 пациентов возникла потребность в эскалации вазопрессорной поддержки, еще у 2 не удалось достигнуть адекватного уровня седации даже при 2 МАК анестетика [92].

Заключение

В настоящее время продолжается изучение эффективности и безопасности применения продленной ингаляционной седации в отделении реанимации и интенсивной терапии в ряде больших многоцентровых рандомизированных клинических исследований в Северной Америке (VALTS) и Германии (IsoConDa) [93, 94]. Устройство AnaConDa имеет Европейский сертификат безопасности и соответствия, однако его использование существенно ограничено тем, что ни изофлуран, ни севофлуран не лицензированы для длительного применения (более 24 ч) у пациентов в критическом состоянии ни в одной из стран Евросоюза. Следует отметить, что еще одним важным сдерживающим фактором является использование инвазивной искусственной вентиляции легких, обеспечивающей герметичность дыхательного контура при помощи интубационной или трахеостомической трубки, особенно оротрахеальной интубационной трубки, что вызывает необходимость достижения у больного глубокой седации [95, 96]. Резюмируя приведенные данные, можно выделить положительные и отрицательные стороны описанных выше методов седации (см. таблицу). Следует отметить, что продленная ингаляционная седация в отделении реанимации и интенсивной терапии — достаточно перспективный метод, однако еще только предстоит установить преимущества или недостатки седации ингаляционными анестетиками по сравнению с поверхностной седацией внутривенными препаратами в повседневной клинической практике.

Особенности седации, проводимой с применением основных препаратов Features of sedation carried out with the use of basic drugs

Особенности

Эксайтотоксичность Тахифилаксия

Метаболические нарушения Долгий период выведения, накопление в органах и тканях

Внутривенная седация

Ингаляционная седация

пропофол мидазолам дексмедетомидин тиопентал кетамин севофлуран изофлуран

Да [94] Данные противоречивы [101] Да [15] Нет [110]

Нет [95] Да [102]

Нет [104] Да [111]

Нет [96] Да [103]

Нет [105] Нет [112]

Нет [94, 97] Нет данных

Да [106] Да [113]

Нет [98] Нет данных

Да [107] Да [114]

Нет [99] Нет [56]

Нет [108] Нет [115]

Нет [100] Нет [56]

Нет [109] Нет [116]

Нарушения уровня сознания Нет [117] Нет [118] Нет [119] Да [120] Да [121] Нет [122] Нет [123]

после седации

Большая потребность Да [124] Да [125] Да [126] Да [127] Нет [124] Нет [128] Нет [129]

в опиатах

Необходимость в ИВЛ Да [130] Нет [130] Нет [130] Да [131] Да [132] Да [133] Да [134]

Влияние на развитие делирия Нет [135] Нет [136] Да [135] Нет [137] Нет [138] Да [139] Да [140]

Органопротекция Да [141] Нет [142] Да [143] Нет [144] Данные противоречивы [145] Да [77] Да [77]

Участие авторов:

Концепция и дизайн исследования — Гребенчиков О.А., Кулабухов В.В., Шабанов А.К., Антонова В.В. Сбор и обработка материала — Антонова В.В., Черпаков Р.А., Шабанов А.К., Гребенчиков О.А., Редкин И.В. Написание текста — Гребенчиков О.А., Антонова В.В., Черпаков Р.А.

Редактирование — Гребенчиков О.А., Боева Е.А., Шабанов А.К.

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. The authors declare no conflicts of interest.

ЛИТЕРАТУРА/REFERENCES

1. Потиевская В.И., Заболотских И.Б., Гридчик И.Е., Грицан А.И., Еременко А.А., Козлов И.А., Лебединский К.М., Левит А.Л., Мазурок В.А., Молчанов И.В., Николаенко Э.М. Седация пациентов в отделениях реанимации и интенсивной терапии. Анестезиология и реаниматология. 2020;(5):7-22.

Potievskaya VI, Zabolotskikh IB, Gridchik IE, Gritsan AI, Eremenko AA, Kozlov IA, Lebedinskii KM, Levit AL, Mazurok VA, Molchanov IV, Niko-laenko EHM. Sedation of patients in intensive care units. Anesteziologiya i reanimatologiya. 2020;(5):7-22. (In Russ.). https://doi.org/10.17116/anaesthesiology20200517

2. Лихванцев В.В., Ядгаров М.Я., Di Piazza M., Каданцева К.К. Ингаляционная vs тотальная внутривенная анестезия: где маятник сейчас? (мета-анализ и обзор). Общая реаниматология. 2020;16(6):91-104. Likhvantsev VV, Yadgarov MYA, Di Piazza M, Kadantseva KK. Inhalation vs total intravenous anesthesia: where is the pendulum now? (meta-analysis and review). General reanimatology. 2020;16(6):91-104. (In Russ.). https://doi.org/10.15360/1813-9779-2020-6-91-104

3. Алиев В.А., Яворовский А.Г., Шапошников А.А., Лория И.Ж., Вет-шева М.С. Сравнительная оценка современных ингаляционных анестетиков при каротидной эндартерэктомии. Общая реаниматология. 2019;15(1):27-38.

Aliev VA, Yavorovskii AG, Shaposhnikov AA, Loriya IZH, Vetsheva MS. Comparative evaluation of modern inhaled anesthetics at carotid endarter-ectomy. General reanimatology. 2019;15(1):27-38. (In Russ.). https://doi.org/10.15360/1813-9779-2019-1-27-38

4. Shafiekhani M, Mirjalili M, Vazin A. Psychotropic drug therapy in patients in the intensive care unit — usage, adverse effects, and drug interactions: a review. Ther Clin Risk Manag. 2018;14:1799-1812. https://doi.org/10.2147/TCRM.S176079

5. Козлов И.А. Современные подходы к седации в отделениях реанимации и интенсивной терапии. Медицинский алфавит. 2013;1(8):22-32. Kozlov IA. Modern approaches to sedation in intensive care units. Meditsin-skii alfavit. 2013;1(8):22-32. (In Russ.).

6. Walsh TS, Kydonaki K, Antonelli J, et al. Rationale, design and methodology of a trial evaluating three strategies designed to improve sedation quality in intensive care units (DESIST study). BMJ Open. 2016;6(3):e010148. https://doi.org/10.1136/bmjopen-2015-010148

7. Zhang H, Yuan J, Chen Q, et al. Development and validation of a predictive score for ICU delirium in critically ill patients. BMC Anesthesiol. 2021;21(1):37.

https://doi.org/10.1186/s12871-021-01259-z

8. Yang J, Zhou Y, Kang Y, et al. Risk Factors of Delirium in Sequential Sedation Patients in Intensive Care Units. Biomed Res Int. 2017;2017:3539872. https://doi.org/10.1155/2017/35398722

9. Aggarwal J, Lustrino J, Stephens J, Morgenstern D, Tang WY. Cost-Minimization Analysis of Dexmedetomidine Compared to Other Sedatives for Short-Term Sedation During Mechanical Ventilation in the United States [published correction appears in Clinicoecon Outcomes Res. 2020;12:619-623]. Clinicoecon Outcomes Res. 2020;12:389-397. https://doi.org/10.2147/CEOR.S242994

10. Hu AM, Zhong XX, Li Z, Zhang ZJ, Li HP. Comparative Effectiveness of Midazolam, Propofol, and Dexmedetomidine in Patients With or at Risk for Acute Respiratory Distress Syndrome: A Propensity Score-Matched Cohort Study. Front Pharmacol. 2021;12:614465. https://doi.org/10.3389/fphar.2021.614465

11. Диасамидзе К.Э., Мишин Г.М., Читорелидзе М.А, Абаджян М.Ф. Кетамин. Современная история длиною в 50 лет. Анестезиология и реаниматология. 2021;(5):86-92.

Diasamidze KE, Mishin GM, Chitorelidze MA, Abadzhyan MF. Ketamine. A 50-year modern history. Russian Journal of Anaesthesiology and Reanima-tology. 2021;(5):86-92. (In Russ.). https://doi.org/10.17116/anaesthesiology202105186

12. Лихванцев В.В. Практическое руководство по анестезиологии. М.: ООО Медицинское информационное агентство; 2011.

14.

15

Likhvantsev VV. Prakticheskoe rukovodstvopo anesteziologii. M.: OOO Medit-sinskoe informatsionnoe agentstvo; 2011. (In Russ.). Hou D, Liu B, Zhang J, Wang Q, Zheng W. Evaluation of the Efficacy and Safety of Short-Course Deep Sedation Therapy for the Treatment of Intracerebral Hemorrhage After Surgery: A Non-Randomized Control Study. Med Sci Monit. 2016;22:2670-2678. https://doi.org/10.12659/msm.899787

Parke TJ, Stevens JE, Rice AS, et al. Metabolic acidosis and fatal myocardial failure after propofol infusion in children: five case reports. BMJ. 1992;305(6854):613-616. https://doi.org/10.1136/bmj.305.6854.613

Bray RJ. Propofol infusion syndrome in children. Paediatric Anaesthesia. 1998;8(6):491-499.

https://doi.org/10.1046/j.l460-9592.1998.00282.x

16. Hemphill S, McMenamin L, Bellamy MC, Hopkins PM. Propofol infusion syndrome: a structured literature review and analysis of published case reports. Br JAnaesth. 2019;122(4):448-459. https://doi.org/10.1016/j.bja.2018.12.025

17. Hanna JP, Ramundo ML. Rhabdomyolysis and hypoxia associated with prolonged propofol infusion in children. Neurology. 1998;50(1):301-303. https://doi.org/10.1212/wnl.50.1.301

18. Roberts RJ, Jeffrey F Barletta JF, Fong JF, Schumaker G, Kuper PJ, et al. Incidence of propofol-related infusion syndrome in critically ill adults: a prospective, multicenter study. Critical Care. 2009;13:169. https://doi.org/10.1186/cc8145

19. Fong JJ, Sylvia L, Ruthazer R, Schumaker G, Kcomt M, Devlin JW Predictors of mortality in patients with suspected propofol infusion syndrome. Crit Care. 2008;36:2281-2287. https://doi.org/10.1097/CCM.0b013e318180c1eb

20. Vasile B, Rasulo F, Candiani A, Latronico N: The pathophysiology of

propofol infusion syndrome: a simple name for a complex syndrome. Intensive Care Med. 2003;29:1417-1425. https://doi.org/10.1007/s00134-003-1905-x

21. Ahlen K, Buckley CJ, Goodale DB, Pulsford AH: The 'propofol infusion syndrome': the facts, their interpretation and implications for patient care. Eur JAnaesthesiol. 2006;23:990-998. https://doi.org/10.1017/S0265021506001281

22. Shankar V, Churchwell KB, Deshpande JK. Isoflurane therapy for severe refractory status asthmaticus in children. Intensive Care Med. 2006;32:927-933. https://doi.org/10.1007/s00134-006-0163-0

23. Mirsattari SM, Sharpe MD, Young GB. Treatment of refractory status epi-lepticus with inhalational anesthetic agents isoflurane and desflurane. Arch Neurol. 2004;61:1254-1259. https://doi.org/10.1001/archneur.61.8.1254

24. Гребенчиков О.А., Скрипкин Ю.В., Герасименко О.Н., Каданце-ва К.К., Бачинский А.Л., Берикашвили Л.Б., Лихванцев В.В. Неанестетические эффекты современных галогенсодержащих анестетиков. Патология кровообращения и кардиохирургия. 2020;24(2):26-45. Grebenchikov OA, Skripkin YV, Gerasimenko ON, Kadantseva KK, Bachinskiy AL, Berikashvili LB, Likhvantsev VV Non-anaesthetic effects of modern halogen-containing anaesthetics. Circulation Pathology and Cardiac Surgery. 2020;24(2):26-45. (In Russ.). https://doi.org/10.21688/1681-3472-2020-2-26-45

25. Minguet G, Joris J, Lamy M. Preconditioning and protection against isch-aemia-reperfusion in non-cardiac organs: a place for volatile anaesthetics? Eur J Anaesthesiol. 2007;24(9):733-745. https://doi.org/10.1017/S0265021507000531

26. Cason BA, Gamperl AK, Slocum RE, Hickey RF. Anesthetic-induced preconditioning: previous administration of isoflurane decreases myocardial infarct size in rabbits. Anesthesiology. 1997;87(5):1182-1190. https://doi.org/10.1097/00000542-199711000-00023

27. Cope DK, Impastato WK, Cohen MV, Downey JM. Volatile anesthetics protect the ischemic rabbit myocardium from infarction. Anesthesiology. 1997;86(3):699-709.

https://doi.org/10.1097/00000542-199703000-00023

28. Kersten JR, Schmeling TJ, Pagel PS. et al. Isoflurane mimics ischemic preconditioning via activation of K(ATP) channels: reduction of myocardial in-farct size with an acute memory phase. Anesthesiology. 1997;87(2):361-370. https://doi.org/10.1097/00000542-199708000-00024

29. Murry CE, Jennings RB, Reimer KA. Preconditioning with ischemia: a delay of lethal cell injury in ischemic myocardium. Circulation. 1986;74(5):1124-1136. https://doi.org/10.1161/01.cir.74.5.1124

30. Juhaszova M, Zorov DB, Yaniv Y. et al. Role of glycogen synthase ki-nase-3beta in cardioprotection. Circ Res. 2009;104(11):1240-1252. https://doi.org/10.1161/CIRCRESAHA.109.197996

31. Лихванцев В.В., Гребенчиков О.А. Борисов К.Ю., Шайбакова В.Л., Шапашников А.А., Черпаков Р.А., Шмелева Е.К. Механизмы фармакологического прекондиционирования мозга и сравнительная эффективность препаратов — ингибиторов гликоген-синтетазы 3-бета прямого и непрямого действия (экспериментальное исследование). Общая реаниматология. 2012;6(8):43-47.

Likhvantsev VV, Grebenchikov OA, Borisov KYU, Shaibakova VL, Shapash-nikov AA, Cherpakov RA, Shmeleva EK. Mechanisms of pharmacological preconditioning of the brain and comparative effectiveness of drugs-glyco-gen synthetase 3-beta inhibitors of direct and indirect action (experimental study). Generalreanimatology. 2012;6(8):43-47. (In Russ.).] https://doi.org/10.15360/1813-9779-2012-6-37

32. Гребенчиков О.А., Аврущенко М.Ш., Борисов К.Ю., Ильин Ю.В., Лихванцев В.В. Нейропротекторные эффекты севофлурана на модели тотальной ишемии-реперфузии. Клиническая патофизиология. 2014;(2):57-65.

Grebenchikov OA, Avrushchenko MSH, Borisov KYU, Il'in YUV, Likhvantsev VV. Neuroprotective effects of sevoflurane on the total ischemia-reperfusion model. Klinicheskayapatofiziologiya. 2014;(2):57-65 (In Russ.).

33. Лихванцев В.В., Скрипкин Ю.В., Гребенчиков О.А., Шапошников Б.А.. Мироненко А.В. Механизмы действия и основные эффекты галогенсодержащих анестетиков. Вестник интенсивной терапии. 2013;3:44-51. Likhvantsev VV, Skripkin YUV, Grebenchikov OA, Shaposhnikov BA, Mironenko AV. Mechanisms of action and main effects of halogen-containing anesthetics. Vestnik intensivnoi terapii. 2013;3:44-51. (In Russ.).

34. Мороз В.В., Борисов К.Ю., Гребенчиков О.А., Левиков Д.И., Шайбакова В.Л., Черпаков Р.А., Лихванцев В.В. Анестетическое преконди-ционирование миокарда и некоторые биохимические маркеры сердечной и коронарной недостаточности после операций аортокоронарно-го шунтирования. Общая реаниматология. 2013;9(5):29-35.

Moroz VV, Borisov KYU., Grebenchikov OA., Levikov DI, Shaibakova VL. Cherpakov RA, Likhvantsev VV. Anaesthetic preconditioning of the myocardium and some biochemical markers of cardiac and coronary insufficiency after coronary artery bypass grafting. General reanimatology. 2013;9(5):29-35. (In Russ.).

https://doi.org/10.15360/1813-9779-2013-5-29

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

35. Juhaszova M, Zorov DB, Kim SH, et al. Glycogen synthase kinase-3beta mediates convergence of protection signaling to inhibit the mitochondrial permeability transition pore. J Clin Invest. 2004;113(11):1535-1549. https://doi.org/10.1172/JCI19906

36. Wang H, Kumar A, Lamont RJ, Scott DA. GSK3p and the control of infectious bacterial diseases. Trends Microbiol. 2014;22(4):208-217. https://doi.org/10.1016/j.tim.2014.01.009

37. Beurel E, Michalek SM, Jope RS. Innate and adaptive immune responses regulated by glycogen synthase kinase-3 (GSK3). Trends Immunol. 2010;31(1):24-31.

https://doi.org/10.1016/j.it.2009.09.007

38. Ramirez SH, Fan SH, Dykstra H, Rom S, Mercer A, Reichenbach NL, Gofman L, Persidsky Y. Inhibition of Glycogen Synthase Kinase 3b Promotes Tight Junction Stability in Brain Endothelial Cells by Half- Life Extension of Occludin and Claudin. PLOS ONE. 2013;8(2):559722. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0055972

39. Rom S, Fan S, Reichenbach N, Dykstra H, Ramirez SH, Persidsky Y. Glycogen synthase kinase 3в inhibition prevents monocyte migration across brain endothelial cells via Rac1-GTPase suppression and down-regulation of active integrin conformation. Am J Pathol. 2012;181(4):1414-1425. https://doi.org/10.1016/j.ajpath.2012.06.018

40. Reutershan J, Chang D, Hayes JK, Ley K. Protective effects of isoflurane pretreatment in endotoxin-induced lung injury. Anesthesiology. 2006;104(3):511-517.

https://doi.org/10.1097/00000542-200603000-00019

41.

42

Lee HT, Kim M, Kim M, et al. Isoflurane protects against renal ischemia and reperfusion injury and modulates leukocyte infiltration in mice. Am J Physiol Renal Physiol. 2007;293(3):713-722. https://doi.org/10.1152/ajprenal.00161.2007

Lee HT, Emala CW, Joo JD, Kim M. Isoflurane improves survival and protects against renal and hepatic injury in murine septic peritonitis. Shock. 2007;27(4):373-379.

https://doi.org/10.1097/01.shk.0000248595.17130.24

43. Hayes JK, Havaleshko DM, Plachinta RV, Rich GF. Isoflurane pretreatment supports hemodynamics and leukocyte rolling velocities in rat mesentery during lipopolysaccharide-induced inflammation. Anesth Analg.

2004;98(4):999-1006.

https://doi.org/10.1213/01.ane.0000104584.91385.1d

44. Mobert J, Zahler S, Becker BF, Conzen PF. Inhibition of neutrophil activation by volatile anesthetics decreases adhesion to cultured human endothelial cells. Anesthesiology. 1999;90(5):1372-1381. https://doi.org/10.1097/00000542-199905000-00022

45. Лихванцев В.В., Гребенчиков О.А., Скрипкин Ю.В., Улиткина О.Н., Бершадский Ф.Ф., Строителева Е.М. Ингаляционная седация у кар-диохирургических больных в отделении интенсивной терапии. Вестник анестезиологии и реаниматологии. 2018;15(5):46-53. Likhvantsev VV, Grebenchikov OA, Skripkin YUV, Ulitkina ON, Bershads-kiy FF, Stroiteleva EM. Inhalation sedation in the patients after cardiac surgery in intensive care units. Messenger of Anesthesiology and Resuscitation. 2018;15(5):46-53. (In Russ.). https://doi.org/10.21292/2078-5658-2018-15-5-46-53.

46. Annecke T, Chappell D, Chen C, et al. Sevoflurane preserves the endothelial glycocalyx against ischaemia-reperfusion injury. Br J Anaesth. 2010;104(4):414-421.

https://doi.org/10.1093/bja/aeq019

47. Chappell D, Heindl B, Jacob M, et al. Sevoflurane reduces leukocyte and platelet adhesion after ischemia-reperfusion by protecting the endothelial glycocalyx. Anesthesiology. 2011;115(3):483-491. https://doi.org/10.1097/ALN.0b013e3182289988

48. Chen C, Chappell D, Annecke T, et al. Sevoflurane mitigates shedding of hyaluronan from the coronary endothelium, also during ischemia/reperfu-sion: an ex vivo animal study. Hypoxia (Auckl). 2016;4:81-90. https://doi.org/10.2147/HP.S98660

49. Valentin JP, Hoffmann P, De Clerck F, Hammond TG, Hondeghem L. Review of the predictive value of the Langendorff heart model (Screenit system) in assessing the proarrhythmic potential of drugs. Journal of Pharmacological and Toxicological Methods. 2004;49:171-181. https://doi.org/10.1016/j.vascn.2004.03.008

50. Kawamura T, Kadosaki M, Nara N, et al. Effects of sevoflurane on cytokine balance in patients undergoing coronary artery bypass graft surgery. J Car-diothorac Vasc Anesth. 2006;20(4):503-508. https://doi.org/10.1053/j.jvca.2006.01.011

51. Schilling T, Kozian A, Senturk M, et al. Effects of volatile and intravenous anesthesia on the alveolar and systemic inflammatory response in thoracic surgical patients. Anesthesiology. 2011;115(1):65-74. https://doi.org/10.1097/ALN.0b013e318214b9de

52. De Conno E, Steurer MP, Wittlinger M, et al. Anesthetic-induced improvement of the inflammatory response to one-lung ventilation. Anesthesiology. 2009;110(6):1316-1326.

https://doi.org/10.1097/ALN.0b013e3181a10731

53. Stoppe C, Fahlenkamp AV, Rex S, et al. Feasibility and safety of xenon compared with sevoflurane anaesthesia in coronary surgical patients: a randomized controlled pilot study. Br J Anaesth. 2013;111(3):406-416. https://doi.org/10.1093/bja/aet072

54. Enlund M, Wiklund L, Lambert H. A new device to reduce the consumption of a halogenated anaesthetic agent. Anaesthesia. 2001;56(5):429-432. https://doi.org/10.1046/j.1365-2044.2001.01900.x

55. Sackey PV, Martling CR, Granath F, Radell PJ. Prolonged isoflurane sedation of intensive care unit patients with the Anesthetic Conserving Device. Crit Care Med. 2004;32(11):2241-2246. https://doi.org/10.1097/01.ccm.0000145951.76082.77

56. Barr J, Fraser GL, Puntillo K, Ely EW, Gélinas C, Dasta JF, Davidson JE, Devlin JW, Kress JP, Joffe AM, Coursin DB, Herr DL, Tung A, Robinson BR, Fontaine DK, Ramsay MA, Riker RR, Sessler CN, Pun B, Skrobik Y Jaeschke R. American College of Critical Care Medicine. Clinical practice guidelines for the management of pain, agitation, and delirium in adult patients in the intensive care unit. Crit Care Med. 2013;41(1):263-306. https://doi.org/10.1097/CCM.0b013e3182783b72

57.

58.

59.

60.

62. Nakajima R, Nakajima Y, Ikeda K. Minimum alveolar concentration of sevoflurane in elderly patients. Br J Anaesth. 1993;70(3):273-275. https://doi.org/10.1093/bja/70.3.273

63. Dwyer R, Bennett HL, Eger EI, Heilbron D. Effects of isoflurane and nitrous oxide in subanesthetic concentrations on memory and responsiveness in volunteers. Anesthesiology. 1992;77(5):888-898. https://doi.org/10.1097/00000542-199211000-00009

64. Лихванцев В.В., Борисов К.Ю., Габитов М.В., Гребенчиков О.А., Кичин В.В., Козлова Е.М., Левиков Д.И., Мурачев А.С., Тимошин С.С., Селиванов Д.Д., Скрипкин Ю.В., Сунгуров В.А., Федоров С.А., Шай-бакова В.Л. Ингаляционная индукция и поддержание анестезии. Под редакцией проф. Лихванцева В.В. М.: МИА;, 2013.

65. Лихванцев В.В., Федоров С.А., Козлова Е.М., Мироненко А.В., Селиванов Д.Д. Минимальная альвеолярная концентрация угнетения дыхания для севофлурана. Общая реаниматология. 2011;3:56-58. Likhvantsev VV, Kozlova EM, Fedorov SA, Mironenko AV, Selivanov DD. The Minimum Alveolar Concentration of Sevoflurane for Respiratory Depression. GeneralReanimatology. 2011;7(3):56. (In Russ.). https://doi.org/10.15360/1813-9779-2011-3-56

66. Kong KL, Willatts SM, Prys-Roberts C. Isoflurane compared with midazol-am for sedation in the intensive care unit. BMJ. 1989;298(6683):1277-1280. https://doi.org/10.1136/bmj.298.6683.1277

67. Andropoulos DB. Effect of Anesthesia on the Developing Brain: Infant and Fetus. Fetal Diagn Ther. 2018;43(1):1-11. Epub 2017 Jun 7. PMID: 28586779. https://doi.org/10.1159/000475928

68. Mesnil M, Capdevila X, Bringuier S, et al. Long-term sedation in intensive care unit: a randomized comparison between inhaled sevoflurane and intravenous propofol or midazolam. Intensive Care Med. 2011;37(6):933-941. https://doi.org/10.1007/s00134-011-2187-3

69. Hellström J, Öwall A, Martling CR, Sackey PV. Inhaled isoflurane sedation during therapeutic hypothermia after cardiac arrest: a case series. Crit Care Med. 2014;42(2):161-166. https://doi.org/10.1097/CCM.0b013e3182a643d7

70.

71.

72.

73

Misra S, Koshy T. A review of the practice of sedation with inhalational anaesthetics in the intensive care unit with the AnaConDa device. Indian J Anaesth. 2012;56(6):518-523. https://doi.org/10.4103/0019-5049.104565

Rohm KD, Wolf MW, Schollhorn T, Schellhaass A, Boldt J, Piper SN. Short-term sevoflurane sedation using the Anaesthetic Conserving Device after cardiothoracic surgery. Intensive Care Med. 2008;34(9):1683-1689. https://doi.org/10.1007/s00134-008-1157-x

Tempia A, Olivei MC, Calza E, et al. The anesthetic conserving device compared with conventional circle system used under different flow conditions for inhaled anesthesia. Anesth Analg. 2003;96(4):1056-1061. https://doi.org/10.1213/01.ane.0000050558.89090.95

Saidman LJ, Eger EI, Munson ES, Babad AA, Muallem M. Minimum alveolar concentrations of methoxyflurane, halothane, ether and cyclopropane in man: correlation with theories of anesthesia. Anesthesiology.

1967;28(6):994-1002.

https://doi.org/10.1097/00000542-196711000-00009 61. Eger EI, Saidman LJ, Brandstater B. Minimum alveolar anesthetic concentration: a standard of anesthetic potency. Anesthesiology. 1965;26(6):756-763. https://doi.org/10.1097/00000542-196511000-00010

De Hert S. Cardiac troponins and volatile anaesthetics in on-pump coronary surgery: How much longer do we need to state the obvious? Eur J An-

aesthesiol. 2016;33(6):393-395. https://doi.org/10.1097/EJA.0000000000000412

Пшениснов К.В., Александрович Ю.С., Козубов М.Ю. Ингаляционная седация у детей в отделении интенсивной терапии. Анестезиология и реаниматология. 2021;(3):69-76.

Pshenisnov KV, Aleksandrovich YuS, Kozubov MYu. Inhalation sedation in children in intensive care unit. Russian Journal of Anaesthesiology and Reanimatology. 2021;(3):69-76. (In Russ.). https://doi.org/10.17116/anaesthesiology202103169 Путанов М.А., Казаринов Д.Н., Чецкая К.М., Царионова Д.В., Соколова М.М., Сластилин В.Ю., Киров М.Ю. Влияние ингаляционной анестезии десфлураном и севофлураном на когнитивную функцию после аортокоронарного шунтирования на работающем сердце. Анестезиология и реаниматология. 2018;(6):44-52.

Putanov MA, Kazarinov DN, Chetskaia KM, Tsarionova DV, Sokolo-

va MM, Slastilin VYu, Kirov MYu. Effects of inhalation anesthesia with desflurane and sevoflurane on cognitive function after off-pump coronary arterybypass grafting. Russian Journal of Anaesthesiology and Reanimatology. 2018;(6):44-52. (In Russ.).

https://doi.org/10.17116/anaesthesiology201806144

Jerath A, Beattie SW, Chandy T, et al. Volatile-based short-term sedation in cardiac surgical patients: a prospective randomized controlled trial. Crit Care Med. 2015;43(5):1062-1069. https://doi.org/10.1097/CCM.0000000000000938

74. Spence J, Belley-Cóté E, Ma HK, et al. Efficacy and safety of inhaled anaesthetic for postoperative sedation during mechanical ventilation in adult cardiac surgery patients: a systematic review and meta-analysis. Br J Anaesth. 2017;118(5):658-669.

https://doi.org/10.1093/bja/aex087

75. Marcos-Vidal JM, González R, Garcia C, Soria C, Galiana M, De Prada B. Sedation with sevoflurane in postoperative cardiac surgery: influence on troponin T and creatinine values. Heart Lung Vessel. 2014;6(1):33-42.

76. Guerrero Orriach JL, Galán Ortega M, Ramirez Aliaga M, Iglesias P, Rubio Navarro M, Cruz Mañas J. Prolonged sevoflurane administration in the off-pump coronary artery bypass graft surgery: beneficial effects. J Crit Care. 2013;28(5):879.e13-879.e8.79E18. https://doi.org/10.1016/j.jcrc.2013.06.004

77. Januzzi JL, van Kimmenade R, Lainchbury J, et al. NT-proBNP testing for diagnosis and short-term prognosis in acute destabilized heart failure: an international pooled analysis of 1256 patients: the International Collaborative of NT-proBNP Study. Eur Heart J. 2006;27(3):330-337. https://doi.org/10.1093/eurheartj/ehi631

78. Kim HY, Lee JE, Kim HY, Kim J. Volatile sedation in the intensive care unit: A systematic review and meta-analysis. Medicine (Baltimore).

2017;96(49):e8976.

https://doi.org/10.1097/MD.0000000000008976

79. Jabaudon M, Boucher P, Imhoff E, et al. Sevoflurane for Sedation in Acute Respiratory Distress Syndrome. A Randomized Controlled Pilot Study. Am JRespir Crit Care Med. 2017;195(6):792-800. https://doi.org/10.1164/rccm.201604-06860C

80. Bellgardt M, Bomberg H, Herzog-Niescery J, et al. Survival after long-term isoflurane sedation as opposed to intravenous sedation in critically ill surgical patients: Retrospective analysis. Eur JAnaesthesiol. 2016;33(1):6-13. https://doi.org/10.1097/EJA.0000000000000252

81. Hellström J, Öwall A, Bergström J, Sackey PV. Cardiac outcome after sevoflurane versus propofol sedation following coronary bypass surgery: a pilot study. Acta Anaesthesiol Scand. 2011;55(4):460-467. https://doi.org/10.1111/j.1399-6576.2011.02405.x

82. Резепов Н.А., Улиткина О.Н., Скрипкин Ю.В. и др. Ингаляционная седация у пациентов с сепсис-ассоциированным делирием. Вестник анестезиологии и реаниматологии. 2017;2:48-54.

Rezepov NA, Ulitkina ON, Skripkin YUV, Zabelina TS, Likhvantsev VV. Inhalation sedation in those with sepsis-associated delirium. Messenger of anesthesiology and resuscitation. 2017;14(2):48-54. (In Russ.). https://doi.org/10.21292/2078-5658-2017-14-2-48-54

83. Wang X, Liu Z, Shen L. Isoflurane preconditioning inhibits caspase-11-re-lated noncanonical pyroptosis pathway to alleviate hepatic ischemia-reper-fusion injury in mice. Nan Fang Yi Ke Da Xue Xue Bao. 2020;40(5):670-675. https://doi.org/10.12122Xj.issn.1673-4254.2020.05.09

84. Chi OZ, Hunter C, Liu X, et al: The effects of isoflurane pretreatment on cerebral blood flow, capillary permeability, and oxygen consumption in focal cerebral ischemia in rats. Anesth Analg. 2010;110:1412-1418. https://doi.org/10.1213/ANE.0b013e3181d6c0ae

85. Yao Z, Liu N, Zhu X, et al. Subanesthetic isoflurane abates ROS-activated MAPK/NF-kB signaling to repress ischemia-induced microglia inflammation and brain injury. Aging (Albany NY). 2020;12(24):26121-26139. https://doi.org/10.18632/aging.202349

86. Zhang J, Yu P, Hua F, Hu Y, Xiao F, Liu Q, Huang D, Deng F, Wei G, Deng W, Ma J, Zhu W, Zhang J, Yu S. Sevoflurane postconditioning reduces myocardial ischemia reperfusion injury-induced necroptosis by up-regulation of OGT-mediated O-GlcNAcylated RIPK3. Aging (Albany NY). 2020;12(24):25452-25468. https://doi.org/10.18632/aging.104146.

87. Raub D, Platzbecker K, Grabitz SD, Xu X, Wongtangman K, Pham SB, Murugappan KR, Hanafy KA, Nozari A, Houle TT, Kendale SM, Eikermann M. Effects of Volatile Anesthetics on Postoperative Ischemic Stroke Incidence. J Am Heart Assoc. 2021;10(5):e018952. https://doi.org/10.1161/JAHA.120.018952

88. Matta BF, Heath KJ, Tipping K, et al: Direct cerebral vasodilatory effects of sevoflurane and isoflurane. Anesthesiology. 1999;91:677-680. https://doi.org/10.1097/00000542-199909000-00019

89. Kadoi Y, Kawauchi CH, Ide M, et al. Differential increases in blood flow velocity in the middle cerebral artery after tourniquet deflation during sevoflurane, isoflurane or propofol anaesthesia. Anaesth Intensive Care. 2009;37:598-603.

https://doi.org/10.1177/0310057X0903700412

90. Villa F, Iacca C, Molinari AF, et al. Inhalation versus endovenous sedation in subarachnoid hemorrhage patients: effects on regional cerebral blood flow. Crit Care Med. 2012;40(10):2797-2804. https://doi.org/10.1097/CCM.0b013e31825b8bc6

91. Chen S, Lotz C, Roewer N, Broscheit JA. Comparison of volatile anesthetic-induced preconditioning in cardiac and cerebral system: molecular mechanisms and clinical aspects. Eur J Med Res. 2018;23(1):10. https://doi.org/10.1186/s40001-018-0308-y

92. Jung S, Na S, Kim HB, Joo HJ, Kim J. Inhalation sedation for postoperative patients in the intensive care unit: initial sevoflurane concentration and comparison of opioid use with propofol sedation. Acute Crit Care. 2020;35(3):197-204. https://doi.org/10.4266/acc.2020.00213

93. A randomized controlled open-label study to confirm the efficacy and safety of sedation with isoflurane in invasively ventilated ICU patients using the AnaConDa adminidtration system. EudraCT Number: 2016-004551-67. www.clinicaltrialsregister.eu

94. Temesgen N, Chekol B, Tamirie T, Eshetie D, Simeneh N, Feleke A. Adult sedation and analgesia in a resource limited intensive care unit — A Systematic Review and evidence based guideline. Ann Med Surg (Lond). 2021;66:102356.

https://doi.org/10.1016Zj.amsu.2021.102356

95. Devlin JW, Skrobik Y, Gelinas C, et al. Clinical Practice Guidelines for the Prevention and Management of Pain, Agitation/Sedation, Delirium, Immobility, and Sleep Disruption in Adult Patients in the ICU. Crit Care Med. 2018;46(9):825-873.

https://doi.org/10.1097/CCM.0000000000003299

96. Aldecoa C, Bettelli G, Bilotta F, et al. European Society of Anaesthesiolo-gy evidence-based and consensus-based guideline on postoperative delirium [published correction appears in Eur J Anaesthesiol. 2018;35(9):718-719]. Eur J Anaesthesiol. 2017;34(4):192-214. https://doi.org/10.1097/EJA.0000000000000594

97. Zhu H, Cottrell JE, Kass IS. The effect of thiopental and propofol on NMDA- and AMPA-mediated glutamate excitotoxicity. Anesthesiology. 1997;87(4):944-951. PMID: 9357898. https://doi.org/10.1097/00000542-199710000-00030

98. Tang Z, Yang F, Dong Y, Ma C, Sun S, Shan Y, Zhang Y, Liu H. Midazolam contributes to neuroprotection against hypoxia/reoxygenation-in-duced brain injury in neonatal rats via regulation of EAAT2. Brain Res Bull. 2020;161:136-146. Epub 2020 May 17. PMID: 32433937 https://doi.org/10.1016/j.brainresbull.2020.04.016

99. Chiu KM, Lin TY, Lee MY, Lu CW, Wang MJ, Wang SJ. Dexmedetomi-dine protects neurons from kainic acid-induced excitotoxicity by activating BDNF signaling. Neurochem Int. 2019;129:104493. PMID: 31220 473; https://doi.org/10.1016Xj.neuint.2019.104493

100. Liaquat Z, Xu X, Zilundu PLM, Fu R, Zhou L. The Current Role of Dex-medetomidine as Neuroprotective Agent: An Updated Review. Brain Sci. 2021;11(7):846. PMID: 34202110; PMCID: PMC8301952. https://doi.org/10.3390/brainsci11070846

101. Bell JD. In Vogue: Ketamine for Neuroprotection in Acute Neurologic Injury. Anesth Analg. 2017;124(4):1237-1243. PMID: 28079589. https://doi.org/10.1213/ANE.0000000000001856

102. Lu G, Rao D, Zhou M, Liangpu Xu, Zhang L, Zhang S, Wang Y. Autophagic Network Analysis of the Dual Effect of Sevoflurane on Neurons Associated with GABARAPL1 and 2. Biomed Res Int. 2020;2020:1587214. PMID: 32685442; PMCID: PMC7335402. https://doi.org/10.1155/2020/1587214

103. Zhao YL, Xiang Q, Shi QY, Li SY, Tan L, Wang JT, Jin XG, Luo AL. GAB-Aergic excitotoxicity injury of the immature hippocampal pyramidal neurons' exposure to isoflurane. Anesth Analg. 2011;113(5):1152-1160. Epub 2011 Sep 14. PMID: 21918167. https://doi.org/10.1213/ANE.0b013e318230b3fd

104. Currier DS, Bevacqua BK. Acute tachyphylaxis to propofol sedation during ethanol withdrawal. J Clin Anesth. 1997;9(5):420-423. PMID: 9257211. https://doi.org/10.1016/s0952-8180(97)00019-6

105. Tanigami H, Yahagi N, Kumon K, Watanabe Y, Haruna M, Matsui J, Ha-yashi H. Long-term sedation with isoflurane in postoperative intensive care in cardiac surgery. Artif Organs. 1997;21(1):21-23. PMID: 9012901. https://doi.org/10.1111/j.1525-1594.1997.tb00693.x

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

106. Walker J, Maccallum M, Fischer C, Kopcha R, Saylors R, McCall J. Sedation using dexmedetomidine in pediatric burn patients. J Burn Care Res. 2006;27(2):206-210. PMID: 16566567. https://doi.org/10.1097/01.BCR.0000200910.76019.CF

107. Nakamura T, Karakida N, Dantsuka A, Ichii O, Elewa YHA, Kon Y, Nagasaki KI, Hattori H, Yoshiyasu T. Effects of a mixture of medetomi-dine, midazolam and butorphanol on anesthesia and blood biochemistry and the antagonizing action of atipamezole in hamsters. J Vet Med Sci. 2017;79(7):1230-1235. Epub 2017 Jun 11. PMID: 28603217; PMCID: PMC5559369.

https://doi.org/10.1292/jvms.17-0210

108. Filbey WA, Sanford DT, Baghdoyan HA, Koch LG, Britton SL, Lydic R. Eszopiclone and dexmedetomidine depress ventilation in obese rats with features of metabolic syndrome. Sleep. 2014;37(5):871-880. PMID: 247 9 0265; PMCID: PMC3985114. https://doi.org/10.5665/sleep.3650

109. Ng SY, Chin KJ, Kwek TK. Dyskalaemia associated with thiopentone barbiturate coma for refractory intracranial hypertension: a case series. Intensive Care Med. 2011;37(8):1285-1289. Epub 2011 May 13. PMID: 21567112. https://doi.org/10.1007/s00134-011-2240-2

110. Selvanayagam J, Johnston KD, Wong RK, Schaeffer D, Everling S. Ketamine disrupts gaze patterns during face viewing in the common marmoset. JNeurophysiol. 2021;126(1):330-339. Epub 2021 Jun 16. PMID: 34133232. https://doi.org/10.1152/jn.00078.2021

111. Mongodi S, Ottonello G, Viggiano R, Borrelli P, Orcesi S, Pichiecchio A, Balottin U, Mojoli F, Iotti GA. Ten-year experience with standardized non-operating room anesthesia with Sevoflurane for MRI in children affected by neuropsychiatric disorders. BMCAnesthesiol. 2019;19(1):235. PMID: 31852450; PMCID: PMC6921558. https://doi.org/10.1186/s12871-019-0897-1

112. Oshima T, Karasawa F, Okazaki Y, Wada H, Satoh T. Effects of sevoflurane on cerebral blood flow and cerebral metabolic rate of oxygen in human beings: a comparison with isoflurane. Eur J Anaesthesiol. 2003;20(7):543-547. PMID: 12884987.

https://doi.org/10.1017/s0265021503000863

113. George AA, Hargrove VM, Molina DK. Postmortem Propofol Levels: A Case of Residual Detection Long After Administration. Am J Forensic Med Pathol. 2016;37(1):4-6. PMID: 26513757. https://doi.org/10.1097/PAF.0000000000000209

114. Bolon M, Boulieu R, Flamens C, Paulus S, Bastien O. Sédation par le midazolam en réanimation: aspects pharmacologiques et pharmacocinétiques [Sedation induced by midazolam in intensive care: pharmacologic and pharmacokinetic aspects]. Ann Fr Anesth Reanim. 2002;21(6):478-92. French. PMID: 12134593.

https://doi.org/10.1016/s0750-7658(02)00662-7

115. Ashraf MW, Uusalo P, Scheinin M, Saari TI. Population Modelling of Dexmedetomidine Pharmacokinetics and Haemodynamic Effects After Intravenous and Subcutaneous Administration. Clin Pharmacokinet. 2020;59(11):1467-1482. PMID: 32462542; PMCID: PMC7658092. https://doi.org/10.1007/s40262-020-00900-3

116. Roth LJ, Barlow CF. Drugs in the brain. Science. 1961;134(3471):22-31. PMID: 13743847.

https://doi.org/10.1126/science.134.3471.22

117. Hill GE, Anderson JL, Whitten CW. Ketamine inhibits agonist-induced cAMP accumulation increase in human airway smooth muscle cells. Can J Anaesth. 1999;46(12):1172-1177. PMID: 10608213. https://doi.org/10.1007/BF03015528

118. Az-ma T, Fujii K, Yuge O. Inhibitory effect of sevoflurane on nitric oxide release from cultured endothelial cells. Eur J Pharmacol. 1995;289(1):33-39. PMID: 7781710.

https://doi.org/10.1016/0922-4106(95)90165-5

119. Du GZ, Gao H, Liu J, Wu GS, He X, Zeng XG, Hu XY, Li XH. Isoflurane pre-treatment before cardiopulmonary bypass alleviates neutrophil accumulation in dog lungs. Cardiovasc JAfr. 2011;22(3):128-133. Epub 2010 Nov 9. PMID: 21107494; PMCID: PMC3721866. https://doi.org/10.5830/cvja-2010-055

120. Uhrig L, Janssen D, Dehaene S, Jarraya B. Cerebral responses to local and global auditory novelty under general anesthesia. Neuroimage. 2016;141:326-340. Epub 2016 Aug 5. PMID: 27502046; PMCID: PMC5635967.

https://doi.org/10.1016/j.neuroimage.2016.08.004

121. Ichimiya Y, Kaku N, Sakai Y, Yamashita F, Matsuoka W, Muraoka M, Akamine S, Mizuguchi S, Torio M, Motomura Y, Hirata Y, Ishizaki Y, Sanefuji M, Torisu H, Takada H, Maehara Y, Ohga S. Transient dysautonomia in an acute phase of encephalopathy with biphasic seizures and late reduced diffusion. Brain Dev. 2017;39(7):621-624. Epub 2017 Apr 13. PMID: 28413125. https://doi.org/10.1016/j.braindev.2017.03.023

122. Rozet I. Anesthesia for functional neurosurgery: the role of dexmedetomi-dine. Curr Opin Anaesthesiol. 2008;21(5):537-543. PMID: 18784476. https://doi.org/10.1097/ACO.0b013e32830edafd

123. Flaishon R, Windsor A, Sigl J, Sebel PS. Recovery of consciousness after thiopental or propofol. Bispectral index and isolated forearm technique. Anesthesiology. 1997;86(3):613-619.

https://doi.org/10.1097/00000542-199703000-00013. PMID: 9066327.

124. Xing Y, Li K, Jiao Y, Li Z. Propofol Causes Consciousness Loss by Affecting GABA-A Receptor in the Nucleus Basalis of Rats. Behav Neurol. 2020;2020:9370891. PMID: 32148565; PMCID: PMC7053451. https://doi.org/10.1155/2020/9370891

125. Palanca BJA, Avidan MS, Mashour GA. Human neural correlates of sevo-flurane-induced unconsciousness. Br J Anaesth. 2017;119(4):573-582. PMID: 29121298; PMCID: PMC6172973. https://doi.org/10.1093/bja/aex244

126. Baer AG, Bourdon AK, Price JM, Campagna SR, Jacobson DA, Baghdoy-an HA, Lydic R. Isoflurane anesthesia disrupts the cortical metabolome. J Neurophysiol. 2020;124(6):2012-2021. Epub 2020 Oct 28. PMID: 33112692; PMCID: PMC7814899. https://doi.org/10.1152/jn.00375.2020

127. Buck RK, Meyer LRC, Stegmann GF, Kästner SBR, Kummrow M, Gerlach C, Fosgate GT, Zeiler GE. Propofol-medetomidine-ketamine total intravenous anaesthesia in thiafentanil-medetomidine-immobilized impala (Aepy-ceros melampus). Vet Anaesth Analg. 2017;44(1):138-143. Epub 2017 Feb 23. PMID: 27302030.

https://doi.org/10.1111/vaa.12402

128. Zeira M, Tverskoy M. Midazolam — opiates drug interaction in induction of anesthesia: additive or synergistic? Harefuah. 1992;123(10):414-416. Hebrew. PMID: 1464393.

129. Cherksey BD, Altszuler N. On the mechanism of potentiation by morphine ofthiopental sleeping time. Pharmacology. 1974;12(6):362-371. PMID: 4456429.

https://doi.org/10.1159/000136560

130. Bell RF, Eccleston C, Kalso EA. Ketamine as an adjuvant to opioids for cancer pain. Cochrane Database Syst Rev. 2017;6(6):CD003351. PMID: 28657160; PMCID: PMC6481583. https://doi.org/10.1002/14651858.CD003351.pub3

131. Pokkinen SM, Yli-Hankala A, Kalliomäki ML. The effects of propofol vs. sevoflurane on post-operative pain and need of opioid. Acta Anaesthesiol Scand. 2014;58(8):980-985. Epub 2014 Jul 10. PMID: 25039403. https://doi.org/10.1111/aas.12366

132. Horn CC, Meyers K, Pak D, Nagy A, Apfel CC, Williams BA. Postanesthesia vomiting: impact of isoflurane and morphine on ferrets and musk shrews. Physiol Behav. 2012;106(4):562-568. Epub 2012 Apr 4. PMID: 22504494; PMCID: PMC3348962. https://doi.org/10.1016Zj.physbeh.2012.03.031

133. Jakob SM, Ruokonen E, Grounds RM, Sarapohja T, Garratt C, Pocock SJ, Bratty JR, Takala J; Dexmedetomidine for Long-Term Sedation Investigators. Dexmedetomidine vs midazolam or propofol for sedation during prolonged mechanical ventilation: two randomized controlled trials. JAMA. 2012;307(11):1151-1160. PMID: 22436955. https://doi.org/10.1001/jama.2012.304

134. Abdennour L, Puybasset L. La sédation-analgésie du patient cérébrolésé [Sedation and analgesia for the brain-injured patient]. Ann Fr Anesth Reanim. 2008;27(7-8):596-603. French. Epub 2008 Jul 10. PMID: 18619762. https://doi.org/10.1016/j.annfar.2008.04.012

135. Manasco AT, Stephens RJ, Yaeger LH, Roberts BW, Fuller BM. Ketamine sedation in mechanically ventilated patients: A systematic review and meta-analysis. J Crit Care. 2020;56:80-88. Epub 2019 Dec 9. PMID: 31865256. https://doi.org/10.1016/jocrc.2019.12.004

136. Jerath A, Panckhurst J, Parotto M, Lightfoot N, Wasowicz M, Ferguson ND, Steel A, Beattie WS. Safety and Efficacy of Volatile Anesthetic Agents Compared With Standard Intravenous Midazolam/Propofol Sedation in Ventilated Critical Care Patients: A Meta-analysis and Systematic Review of Prospective Trials. Anesth Analg. 2017;124(4):1190-1199. PMID: 27828800. https://doi.org/10.1213/ANE.0000000000001634

137. Scherer C, Kupka D, Stocker TJ, Joskowiak D, Scheuplein H, Schöneg-ger CM, Born F, Stremmel C, Lüsebrink E, Stark K, Orban M, Petzold T, Peterss S, Hausleiter J, Hagl C, Massberg S, Orban M. Isoflurane Sedation in Patients Undergoing Venoarterial Extracorporeal Membrane Oxygenation Treatment for Cardiogenic Shock-An Observational Propensity-Matched Study. Crit Care Explor. 2020;2(3):e0086. PMID: 32259109; PMCID: PMC7098543.

https://doi.org/10.1097/CCE.0000000000000086

138. Subramaniam B, Shankar P, Shaefi S, Mueller A, O'Gara B, Banner-Good-speed V, Gallagher J, Gasangwa D, Patxot M, Packiasabapathy S, Mathur P, Eikermann M, Talmor D, Marcantonio ER. Effect of Intravenous Acetaminophen vs Placebo Combined With Propofol or Dexmedetomidine on Postoperative Delirium Among Older Patients Following Cardiac Surgery: The DEXACET Randomized Clinical Trial. JAMA. 2019;321(7):686-696. Erratum in: JAMA. 2019 Jul 16;322(3):276. PMID: 30778597; PMCID: PMC6439609.

https://doi.org/10.1001/jama.2019.0234

139. Prommer E. Midazolam: an essential palliative care drug. Palliat Care Soc Pract. 2020; 14:2632352419895527. PMID: 32215374; PMCID: PMC7065504.

https://doi.org/10.1177/2632352419895527

140. Sneyd JR. Thiopental to desflurane — an anaesthetic journey. Where are we going next? Br J Anaesth. 2017;119(suppl 1):44-52. PMID: 29161390. https://doi.org/10.1093/bja/aex328

141. Avidan MS, Maybrier HR, Abdallah AB, Jacobsohn E, Vlisides PE, Pry-or KO, Veselis RA, Grocott HP, Emmert DA, Rogers EM, Downey RJ, Yulico H, Noh GJ, Lee YH, Waszynski CM, Arya VK, Pagel PS, Hudetz JA, Muench MR, Fritz BA, Waberski W, Inouye SK, Mashour GA; PODCAST Research Group. Intraoperative ketamine for prevention of postoperative delirium or pain after major surgery in older adults: an international, multicentre, double-blind, randomised clinical trial. Lancet. 2017;390(10091):267-275. Epub 2017 May 30. Erratum in: Lancet. 2017;390(10091):230. PMID: 28576285; PMCID: PMC5644286. https://doi.org/10.1016/S0140-6736(17)31467-8

142. Nair A. Farmacogenômica do sevoflurano: papel no delirium do despertar [Pharmacogenomics of sevoflurane: role in emergence delirium]. Braz J Anesthesiol. 2019;69(4):423. Portuguese. Epub 2019 Jul 11. PMID: 31303310. https://doi.org/10.1016/j.bjan.2019.03.003

143. Xie Z, Dong Y, Maeda U, Moir R, Inouye SK, Culley DJ, Crosby G, Tanzi RE. Isoflurane-induced apoptosis: a potential pathogenic link between de-

lirium and dementia. J Gerontol A Biol Sci Med Sci. 2006;61(12):1300-1306. PMID: 17234824.

https://doi.org/10.1093/gerona/61.12.1300

144. Li Volti G, Avola R, Tibullo D. Editorial — Propofol as an intraoperative strategy for organ protection. Eur Rev Med Pharmacol Sci. 2017;21(17):3980-3981. PMID: 28975962.

145. Li J, Tan H, Zhou X, Zhang C, Jin H, Tian Y, Zhao X, Li X, Sun X, Duan M, Zhang D. The Protection of Midazolam Against Immune Mediated Liver Injury Induced by Lipopolysaccharide and PMID: 30670973; PMCID: PMC6331471.Galactosamine in Mice. Front Pharmacol. 2019;9:1528. https://doi.org/10.3389/fphar.2018.01528

146. Bao N, Tang B. Organ-Protective Effects and the Underlying Mechanism of Dexmedetomidine. Mediators Inflamm. 2020;2020:6136105. PMID: 32454792; PMCID: PMC7232715. https://doi.org/10.1155/2020/6136105

147. Dogan Z, Yuzbasioglu MF, Kurutas EB, Yildiz H, Coskuner I, Senoglu N, Oksuz H, Bülbüloglu E. Thiopental improves renal ischemia-reperfusion injury. Ren Fail. 2010;32(3):391-395. PMID: 20370 458. https://doi.org/10.3109/08860221003611752

148. Yin J, Fu B, Zhang Y, Yu T. Effect of ketamine on voltage-gated potassium channels in rat primary sensory cortex pyramidal neurons. Neuroreport. 2020;31(8):583-589. PMID: 32301815. https://doi.org/10.1097/WNR.0000000000001439

Поступила 12.07.2021 Received 12.07.2021 Принята к печати 15.12.2021 Accepted 15.12.2021

Комментарий

Уважаемые коллеги, в этом номере журнала опубликован обзор О.А. Гребенчикова с соавторами «Перспективы применения ингаляционной седации в интенсивной терапии». Тема выбора оптимального метода седации в ОРИТ — одна из никогда не стареющих тем. По мере появления новых препаратов и устройств для их применения мы будем обращаться к ней вновь и вновь. Обзор читается с интересом, однако необходимо отметить, что некоторые положения данной работы представляются нам сомнительными.

Синдром инфузии пропофола. Кратко упомянув возможность применения пропофола для седации в ОРИТ, авторы тут же «уничтожили» его красочным описанием синдрома инфузии пропофола. И действительно, указанная ими частота данного осложнения 1% является очень высокой. Если взять условное небольшое ОРИТ, через которое в год проходит 300—400 пациентов, мы должны видеть ежегодно 3—4 случая данного синдрома. Но где они, эти случаи, почему мы их не видим? Может быть, все дело заключается в соблюдении инструкции к препарату? Как известно, фактором риска синдрома является скорость инфузии пропофола >5 мг/кг/ч. Большинство производителей препарата рекомендуют ограничивать ее 4 мг/кг/ч и не применять пропофол для седации у детей до 16 лет (группа риска). S. Hemphill и другие авторы структурированного обзора, посвященного синдрому инфузии пропофола, опубликованного в «British Journal of Anaesthesia» в 2019 г. [1], подвергают сомнению частоту данного осложнения (тот самый 1%), полученную в ходе мультицентрового исследования R. Roberts и соавт. [2]. Они полагают, что речь идет о гипердиагностике осложнения. Поиск по ключевым словам, выполненный S. Hemphill и соавт. в электронных базах данных, выявил всего 168 описанных случаев синдрома инфузии пропофола с 1990 по 2018 г.

Ингаляционная седация, пропофол и боль. О.А. Гребенчиков с соавторами пишут о более выраженном аналь-гетическом эффекте ингаляционной седации севофлура-ном, в сравнении с пропофолом и мидазоламом, ссылаясь на данные маленького (60 пациентов) исследования M. Mesnil и соавт. [3]. Данное заключение вызывает большие сомнения. Известны данные, как минимум, двух ме-таанализов [4, 5], один из которых включает 14 контролируемых рандомизированных исследования, а второй — 29 (4520 пациентов). Результаты обоих метаанализов свидетельствуют о преимуществе тотальной внутривен-

ной анестезии (ТВА) на основе пропофола перед ингаляционной анестезией в отношении снижения интенсивности послеоперационной боли. Пациенты, у которых анестезия проводилась на основе инфузии пропофола, отмечали снижение интенсивности послеоперационной боли на этапах 30 мин, 1 ч и 12 ч после операции. У них же было отмечено снижение потребности в опиоидных анальгетиках на протяжении 24 ч после операции (—2,68 условные мор-финовые единицы, p=0,05). Кроме того, у пациентов, которым проводилась ТВА на основе пропофола, наблюдалось удлинение времени первого требования анальгетика после операции, в сравнении с пациентами, оперированными в условиях ингаляционной анестезии.

Дело в том, что ингаляционные анестетики, даже в концентрации 0,1 МАК, способствуют развитию гиперальге-зии, которая приводит к повышению интенсивности восприятия боли [6]. Повышенная чувствительность к ноци-цептивной стимуляции формируется за счет модуляции центральной и холинэргической передачи ноцицептив-ной информации, а также изменения функции серотони-новых 5НТ3-рецепторов [7]. В эксперименте на животных было показано, что пропофол подавляет ответы нейронов задних рогов спинного мозга на ноцицептивную стимуляцию, препятствуя фосфорилированию NRi-субъединин NMDA-рецепторов, а также оказывает воздействие на кан-набиоидные СВ1 и СВ2 — рецепторы [8].

Ингаляционная седация, пропофол и органопротекция. Большая часть обзора О.А. Гребенчикова и соавт. посвящена органопротективным свойствам севофлурана, имеющим, якобы, подавляющее преимущество, в сравнении с таковыми свойствами пропофола. Так ли это?

Действительно, в рекомендациях Американской ассоциации кардиологов (AHA) 2007 г. отдавалось предпочтение общей анестезии с использованием ингаляционных анестетиков, как при операциях на сердце, так и при прочих хирургических вмешательствах у пациентов с кар-диальной патологией [9]. Однако с 2007 г. был выполнен целый ряд исследований, не показавших влияния той или иной методики на послеоперационный уровень тропони-на T. Более того, появились данные о способности пропофола снижать интенсивность системного воспалительного ответа при аорто-коронарном шунтировании, в сравнении с ингаляционной анестезией [10]. Все это привело к тому, что рекомендации АНА 2014 г. более не отдают предпочте-

ния той или иной методике анестезии у пациентов с заболеваниями сердца [11].

Авторы обзора приводят данные метаанализа, включившего результаты лечения 489 пациентов и свидетельствующего о нефропротекторном эффекте ингаляционной седации севофлураном, в сравнении с седацией пропофо-лом. В противовес этим данным можно привести результаты ретроспективного анализа J.-Y. Bang и соавторами, включившего 4320 пациентов, оперированных на толстом кишечнике с использованием различных вариантов анестезии [12]. По данным этой работы, частота острого почечного повреждения была выше у пациентов, оперированных с применением севофлурана, в сравнении с пациентами, получавшими пропофол — 11,2 и 8,9% соответственно (p=0,02), по критериям AKIN (Acute Kidney Injury Network), 7,4 и 5,1% (p=0,004), по критериям RIFLE (Risk Injury Failure Loss End-stage renal disease).

Однако наибольшие, пожалуй, возражения вызывает тот раздел обзора О.А. Гребенчикова и соавторами, который озаглавлен «Ингаляционная седация при сепсисе». Большинство опубликованных на сегодняшний день исследова-

ний свидетельствует о том, что ингаляционные анестетики обладают иммуносупрессивным эффектом [13], в то время как пропофол — иммунопротективным [14]. Имеются убедительные данные о том, что применение ингаля-[ ционных анестетиков (кратковременное, интраопераци-онное) ассоциируется с повышенной частотой инфекции хирургической раны, в сравнении с пациентами, опери, рованными в условиях тотальной внутривенной анесте-[ зии на основе пропофола [15]. Сформировалась база данных, говорящих о том, что тотальная внутривенная анестезия на основе пропофола положительно влияет на исходы онкологических операций, в сравнении с ингаляционной анестезией, именно за счет иммунопротективного эффек-) та пропофола, сохранения активности натуральных кле-, ток-киллеров [16]. Есть веские основания предполагать, ; что длительная седация ингаляционными анестетиками будет оказывать еще более выраженный иммуносупрес-г сивный эффект и, соответственно, не только ухудшать от-[ даленные результаты онкологических операций, но и повышать частоту послеоперационных инфекционных осложнений в общей популяции пациентов.

Пров., д.м.н. А.М. Овечкин, к.м.н. М.Е. Политое ФГАОУВО «Первый московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» (Сеченовский университет)

ЛИТЕРАТУРА/REFERENCES

1. Hemphill S, McMenamin L, Bellamy M, Hopkins Ph. Propofol infusion syndrome: a structured literature review and analyses of published case reports. Brit JAnaesth. 2019;122(4):448-459. https://doi.org/10.1016/j.bja.2018.12.025

2. Roberts R, Jeffrey F, Barletta J, Fong J, Schumaker G, Kuper P, et al. Incidence of propofol-related infusion syndrome in critically ill adults: a prospective, multicenter study. Critical Care. 2009;13:169. https://doi.org/10.1186/cc8145

3. Mesnil M, Capdevila X, Bringuier S, et al. Long-term sedation in intensive care unit: a randomized comparison between inhaled sevoflurane and intravenous propofol or midazolam. Intensive Care Med. 2011;37(6):933-941. https://doi.org/10.1007/s00134-011-2187-3

4. Qiu Q, Choi S, Wong S, et al. Effects of intra-operative maintenance of general anaesthesia with propofol on postoperative pain outcomes: a systematic review and meta-analysis. Anaesthesia. 2016;71:1222-1233. https://doi.org/10.1111/anae.13578

5. Peng K, Liu H-Y, Wu S-R, Liu H, Zhang Z-C, Ji F-H. Does propofol anesthesia lead to less postoperative pain compared with inhalational anesthesia? A systematic review and meta-analysis. Anesth Analg. 2016;123:846-858. https://doi.org/10.1213/ane.0000000000001504

6. Zhang Y, Eger EI II, Dutton R, Sonner J. Inhaled anesthetics have hyper-algesic effects at 0.1 minimum alveolar anesthetic concentration. Anesth Analg. 2000;91:462-466.

https://doi.org/10.1213/00000539-200008000-00044

7. Rowley T, Daniel D, Flood P. The role of adrenergic and cholinergic transmission in volatile anesthetic-induced pain enhancement. Anesth Analg.

2005;100:991-995.

https://doi.org/10.1213/01.ane.0000147708.73945.b3

8. Antognini J, Wang X, Piercy M, et al. Propofol directly depresses lumbar dorsal horn neuronal responses to noxious stimulation in goats. Can J Anaesth. 2000;47:273-279. https://doi.org/10.1007/bf03018926

9. Fleisher LA, Beckman JA, Brown KA, Calkins H, Chaikof E, Fleischmann KE, Freeman WK, Froehlich JB, Kasper EK, Kersten JR, Riegel B, Robb JF, ACC/AHA TASK FORCE MEMBERS, Smith SC Jr, Jacobs AK, Adams CD, Anderson JL, Antman EM, Buller CE, Creager MA, Ettinger SM, Faxon DP, Fuster V, Halperin JL, Hiratzka LF, Hunt SA, Lytle

BW, Nishimura R, Ornato JP, Page RL, Riegel B, Tarkington LG, Yan-cy CW. ACC/AHA 2007 guidelines on perioperative cardiovascular evaluation and care for noncardiac surgery: Executive summary. Circulation. 2007;116(17):1971-1996.

https://doi.org/10.1161/CIRCULATIONAHA.107.185700

10. Sayed S, Idriss N, Sayyedf H, et al. Effects of propofol and isoflurane on haemodynamics and the inflammatory response in cardiopulmonary bypass surgery. Br JBiomed Sci. 2015;72:93-101. https://doi.org/10.1080/09674845.2015.11666803

11. Fleisher L, Fleischmann K, Auerbach A, et al. 2014 ACC/AHA guideline on perioperative cardiovascular evaluation and management of patients undergoing noncardiac surgery: a report of the American College of Cardiology/American Heart Association Task Force on Practice Guidelines. Circulation. 2014;130:278-333. https://doi.org/10.1161/CIR.0000000000000106

12. Bang J-Y, Lee J, Oh J, Song J-G, Hwang G-S. The influence of propofol and sevoflurane on acute kidney injury after colorectal surgery: a retrospective cohort study. Anesth Analg. 2016;123(2):363-370. https://doi.org/10.1213/ANE.0000000000001274

13. Stollings L, Jia L, Tang P, Dou H, Lu B, Xu Y. Immune modulation by volatile anesthetics. Anesthesiology. 2016;125(2):399-411. https://doi.org/10.1097/ALN.0000000000001195

14. Irwin M, Chung C, Ip K, Wiles M. Influence of propofol-based total intravenous anesthesia on peri-operative outcome measures: a narrative review. Anaesthesia. 2020;75(suppl 1):90-100. https://doi.org/10.1111/anae.14905

15. Koo B-W, Sim J-B, Shin H-J, Kim D-W, Kang S-B, Do S-H, Na H-S. Surgical site infection after colorectal surgery according to the main anesthetic agent: a retrospective comparison between volatile anesthetics and propo-fol. Korean JAnesthesiol. 2016;69(4):332-340.

https://doi.org/10.4097/kjae.2016.69.4.332

16. Yap A, Lopez-Olivo MA, Dubowitz J, Hiller J, Riedel B, Global Onco-An-esthesia Research Collaboration Group. Anesthetic technique and cancer outcomes: a meta-analysis of total intravenous versus volatile anesthesia. Can J Anaesth. 2019;66(5):546-561. https://doi.org/10.1007/s12630-019-01330-x

Перспективы применения ингаляционной седации в интенсивной терапии Текст научной статьи по специальности «Клиническая медицина»

Аннотация научной статьи по клинической медицине, автор научной работы — О А. Гребенчиков, В В. Кулабухов, А К. Шабанов, О В. Игнатенко, В В. Антонова

Похожие темы научных работ по клинической медицине , автор научной работы — О А. Гребенчиков, В В. Кулабухов, А К. Шабанов, О В. Игнатенко, В В. Антонова

Prospects of inhalation sedation in intensive care

Текст научной работы на тему «Перспективы применения ингаляционной седации в интенсивной терапии»