Педагогическая деятельность Яна Францевича Ционглинского Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

УДК 75.047+7.071.1

М. А. Гуренович

Педагогическая деятельность Яна Францевича Ционглинского

В статье анализируются ранее неисследованные аспекты педагогической деятельности художника Я. Ф. Ционглинского. Вводятся в научный оборот новые сведения о жизни и творчестве мастера. Ключевые слова: Императорская академия художеств; Рисовальная школа Императорского общества поощрения художеств; техника рисунка; методика преподавания.

Maria Gurenovich

Pedagogical Activity of the Artist Jan Tsionglinsky (Ci^glinski)

In the article the author analyzes some unknown aspects of pedagogical activity of the artist J. F. Tsionglinsky. It allows to enlarge our knowledge about his life and creative work.

Key words: Imperial Academy of Arts; Drawing School of the Society for the Encouragement of Arts; drawing technique; teaching method.

Художник Ян Францевич Ционглинский (1858-1913) при жизни пользовался широкой популярностью как талантливый педагог. Он преподавал в нескольких учебных заведениях: свыше четверти века - в Рисовальной школе Императорского общества поощрения художеств ([1886]-1913), десять лет - в Высшем художественном училище при Императорской академии художеств (1902-1913). Одновременно руководил частной мастерской на Литейном проспекте.

Ционглинский был скорее педагогом-практиком, чем теоретиком; может быть, поэтому его записей и заметок художественно-педагогического толка почти не осталось, а редкие личные записи носят случайный характер. Информацию о педагогической деятельности художника существенно обогатили архивные материалы, а также сведения современников и воспоминания его учеников. Целью данной статьи является обобщение этих разрозненных материалов для понимания педагогического метода Ционглинского.

В 1913 г. был издан сборник очень метких и ценных теоретических формулировок Ционглинского. Эти двести высказываний, записанных Александром Рубцовым в период с 1905 по 1910 г., дают представление о мировоззрении и эстетических убеждениях художника [14].

За прошедшее столетие в искусствоведческой литературе вопрос о педагогической деятельности Ционглинского в целом практически не рассматривался, и только в последние десятилетия некоторые авторы уделили ему внимание.

Наиболее полная характеристика Ционглинского как художника-педагога и высокая оценка его деятельности даны в книге Н. Н. Ростовцева «Очерки по истории методов преподавания рисунка» [13]. Н. Н. Ростовцев отмечал, что в своей педагогической практике Ционглинский был очень внимателен к каждому ученику, умел очень методично, последовательно раскрыть самые сложные положения рисунка. Уделяя большое внимание вопросам методики преподавания, Ционглинский делился своими взглядами не только с учениками и друзьями, но и высказывал свое мнение на официальных заседаниях Академии [13, с. 207-208].

Попытка осмыслить живописный и педагогический методы художника в контексте русского авангардного искусства была предпринята Еленой Турчинской в отдельной статье «Ян Ционглинский и Академия художеств (истоки русской авангардной живописи)» [17]. Действительно, своими новаторскими идеями он оказал влияние на развитие нового художественного языка многих молодых художников, будущих пионеров авангарда.

В книге «Рисовальная школа Императорского общества поощрения художеств. К вершинам профессиональной зрелости» Елена Боровская наряду с новыми материалами об истории Школы и подробным описанием преподавательского состава посвятила несколько страниц и характеристике Ционглинского, справедливо заметив, что его «скорее, относят к художникам „второго ряда", что, наверное, не вполне справедливо с учетом очевидных педагогических заслуг» [4, с. 184].

Все биографические и архивные материалы, обобщенные и проанализированные автором [5], свидетельствуют о том, что на творческую и педагогическую деятельность Ционглинского большое влияние оказал опыт его учителей.

Первым преподавателем Яна Францевича был Войцех Герсон, у которого он учился в Варшавском рисовальном классе с 1877 по 1878 г. В. Герсона называли патриархом польских художников, его отличительной чертой являлось то, что, преподавая своим ученикам академические основы рисунка, он оставлял им абсолютную свободу в выборе собственного творческого пути. В итоге из школы Герсона выходили самостоятельные художники, превосходно обученные в области рисунка и композиции, но выбравшие в искусстве противоположное своему учителю направление. Недаром среди учеников Герсона, помимо Ционглинского, были художники, вошедшие в историю польского изобразительного искусства 1890-х-1900-х гг. как импрессионисты: Юзеф Панкевич, Владислав Подковиньский, Ян Станиславский и другие.

В двадцатилетнем возрасте Ционглинский приехал в Петербург и вскоре поступил в Академию художеств, где занимался у П. П. Чистякова (с 1879 г.). Известно, какое внимание уделял Чистяков знакомству своих учеников с классическим наследием эпохи Возрождения. Позднее в своей личной преподавательской практике Ционглинский также призывал учеников тщательно анализировать технику старых мастеров: «(В Эрмитаже). Держите глаз на свету. Рембрандт все относил к самому светлому месту. В самом светлом месте у него миллион оттенков и переливов» [цит. по: 14, с. 28].

Окончив учебу со званием классного художника первой степени, полученным за программное произведение «Овчая купель» (1885, НИМ РАХ), Ционглинский вскоре начал преподавать в Рисовальной школе. Точная дата начала преподавательской деятельности Ционглинского в Школе пока не установлена. В более ранних публикациях автор опирался на свидетельство Юзефа Ционглинского, который указывал, что его брат начал преподавательскую практику в Школе с 1888/1889 учебного года [19, с. 72]. Однако теперь стало очевидно, что эта датировка была неточной. В биографическом очерке, опубликованном в «Энциклопедическом словаре» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, отмечено, что Ционглинский состоял преподавателем Школы с 1886 г. [18, с. 291]. В Отчете о деятельности Общества за 1886 г. имя художника в числе преподавателей не приводится, а в Отчете следующего года Ционглинский уже значится как классный художник [1, с. 12]. К сожалению, в юбилейном издании Н. Макаренко «Школа Императорского Общества Поощрения художеств. 1839-1914» в списке педагогов начальная дата его преподавания не указана [7, с. 141].

В Рисовальной школе Ционглинский проработал дольше всего, здесь в разные годы его учениками были Е. М. Бебутова-Кузнецова, И. Я. Билибин, Е. Г. Гуро, И. С. Куликов, Е. Е. Лансере, Н. Ф. Лапшин, А. В. Уханова, С. В. Чехонин, А. В. Щекати-хина-Потоцкая и многие другие. Иван Билибин, ученик Школы 1895-1898 гг., а затем и коллега-преподаватель, так вспоминал о Ционглинском: «Это был прекрасный учитель, гордо и бурно входивший в класс и проповедовавший рыцарское преклонение перед Прекрасной Дамой - святым искусством». Он также отмечал, что его характерной особенностью было умение «открывать у учеников еще недостаточно художественно зрячие глаза» [11, с. 200].

С 1902 г., уже имея большой педагогический опыт и не оставляя работу в Рисовальной школе, Ционглинский начал преподавание в Высшем художественном училище при Академии художеств (сперва он числился как нештатный профессор искусств натурного

и этюдного классов, в октябре 1906 г. получил звание академика, с мая 1911 г. - штатный профессор [3, л. 78]). Среди академических учеников Ционглинского в разные годы были Л. Н. Веселовский, П. И. Львов, П. Д. Покаржевский, П. Н. Филонов, И. С. Школьник и многие другие.

Некоторые из учеников одновременно с занятиями в Академии посещали также и мастерскую Ционглинского на Литейном проспекте. Эта небольшая школа-студия живописи располагалась под самой крышей в третьем дворе дома № 55 (ныне № 59) и с начала 1900-х пользовалась популярностью среди творческой молодежи. «.. .Быть в мастерской Ционглинского значило быть на грани всех современных знаний и понятий в искусстве, как за границей, так и у нас», - утверждала Елена Гуро [6, с. 65]. Помимо нее, школу-студию посещали В. Д. Бубнова, А. А. Веснин, А. М. Зельманова, М. В. Ле-Дантю, М. В. Матюшин, З. Я. Мостовая, В. Е. Татлин и многие другие.

В марте 1911 г. Ционглинский был высочайше назначен действительным членом Академии художеств. Он получил большую мастерскую и квартиру в здании Академии (в доме № 3 по 4-й линии В.О.), куда переехал весной следующего года. Однако судьба оказалась к художнику неблагосклонной: 24 декабря 1912 г. (6 января 1913 г. по новому стилю) он скоропостижно скончался, не дожив 33 дней до своего 55-летия.

В целом сохранившиеся разрозненные воспоминания современников Ционглинского свидетельствуют о том, что он совмещал в своем творчестве мастерство художника-новатора и природный педагогический дар. Уже в первые годы преподавания в Академии Ционглинский внес свежую струю в академическую систему образования. Вместе с другими академическими профессорами (Г. Р. Залеманом, Н. А. Бруни, В. Е. Савинским и Д. А. Кардовским, воспитанными П. П. Чистяковым в лучших традициях классического рисунка), по мнению исследователей Н. М. Молевой и Э. М. Бе-лютина, он являлся поборником преподавания как определенной системы, где требовалось не просто знать конечную цель обучения, но и те средства, которыми такая цель может быть достигнута

[10, с. 291]. Например, Ционглинский был одним из первых, кто обратился к постановке не как к имитации жанровой сцены или определенного жизненного сюжета, а как к методической задаче, рассчитанной на развитие живописных способностей ученика, его умения видеть и передавать сложные комбинации цвета, различных материалов. «Я. Ф. разбил академическую рутину уже тем, что покрывал часть натуры одеждами, цветными тряпками, или одевал в сети и прозрачные ткани, или погружал в полутень с помощью зонтиков, ширм, щитов, иногда сажая натурщика в опрокинутую бочку, и выдвигая некоторые части тела на яркий свет, создавал тем сильнейшие контрасты света и тени», - вспоминал Волдемар Матвей, который занимался у Ционглинского с 1905 г. и в Академии, и в мастерской на Литейном [8].

С одной стороны, первые предлагаемые учащимся задания внешне носили традиционный академический характер - таким образом ученики знакомились с анатомией и перспективой, обучались рисованию с натуры. С другой - Ционглинский проводил свои занятия настолько увлеченно и темпераментно, что ученики легко заражались его энтузиазмом. Художник Александр Савинов (ученик Ционглинского с 1902 по 1908 г.) так вспоминал свои первые годы обучения в Академии: «В ненавистных студенчеству „классах" - в которых оно буквально задыхалось, - однообразно-тягучая, бездушная копировка натурщиков, у Залемана психоз -анатомия... <.. .> И при всем этом никто из педагогов ни звука об искусстве, о мастерстве или об отдельных мастерах, по крайней мере в классах. И только от Ционглинского мы услышали горячие, красивые речи, за то же и влюблялись мы в него, как институтки» [15, с. 234].

Ционглинский был требователен к технике рисунка и любил активность класса. Одна из учениц Рисовальной школы периода 1907-1914 гг. Елена Бебутова-Кузнецова вспоминала: «он часто, ставя натуру, говорил: „Имейте в виду, что я поставил на один сеанс". Следующий урок по полсеанса, затем по четверти и так доходили до 5-минутных сеансов. Бывало, почти задыхаешься, чтобы суметь за эти пять минут выразить сущность изображаемого. Тут

же горе было тому, кто не смог скомпоновать рисунка» [2, л. 71]. Волдемар Матвей, посещавший, как и Бебутова-Кузнецова, мастерскую на Литейном, отмечал его требовательность к технике рисунка и анализу формы предмета. Ционглинский всегда ставил в пример Ганса Гольбейна Младшего и Микеланджело, которых считал учителями тонкого рисунка. По словам В. Матвея, «до разъяснений великих мастеров не доходил ни один из академических профессоров». Ян Францевич «требовал от своих учеников, чтобы они понимали, как эти мастера малыми средствами, едва касаясь карандашом бумаги, достигали синтеза формы. - Что такое синтез без анализа? Это вздор, это крашеный забор» [8].

Во время занятий с учениками Ционглинский поощрял их интерес к новому цветовому видению и обучал переносить на холст тончайшие цветовые нюансы. Он также от всех одинаково требовал артистически свободного подхода к натуре с акцентом на световых и цветовых задачах. Это подтверждают его высказывания: «Отрешитесь от предмета. Предмет есть маленькая величина, а пятно - бесконечная»; «Предмет есть ничто, но пятно есть восторг и божество». «Эту мою концепцию - переложение натуры на язык пятен - может быть поймут только через пятьдесят лет», - пророчествовал мастер [14, с. 15-16].

Царившая на занятиях непринужденная атмосфера, энтузиазм учителя, духовная и творческая независимость способствовали зарождению истоков авангардной живописи. Михаил Матюшин вспоминал: «В самом начале XX века новые веяния в живописи шли в особенности от Яна Ционглинского, неистового спорщика, собиравшего вокруг себя передовую молодежь. Вот у него-то в мастерской и зачаты новые принципы формы и цвета. Сам он учился в Париже и примыкал к импрессионистам» [9, с. 63].

Из мастерской Ционглинского вышли будущие авангардисты, для которых импрессионизм воплощал духовную и творческую независимость, свободу поиска, а сам мастер в течение всей своей творческой жизни продолжал развиваться в направлении импрессионистической техники живописи. Неслучайно Евгений Лансере, ученик Рисовальной школы 1892-1895 гг., назвал своего

учителя «восторженным пионером импрессионизма в России» [12, с. 15]. Более того, Ционглинский стремился сохранить импрессионистический дух в своих произведениях даже в то время, когда в русском искусстве преобладали уже новейшие направления. Это не всегда было понятно его ученикам. Так, Матюшин разошелся с ним во мнениях и в 1905 г. вышел из его частной мастерской. Уважая его за постоянство и честность, он отмечал: «При превосходных качествах учителя и выдающейся талантливости, Ционглинский не понимал задач нового искусства и протестовал против чьей бы то ни было попытки идти по другому пути, кроме импрессионизма» [9, с. 65].

Таким образом, в основе педагогической деятельности Цион-глинского академический подход к профессиональной подготовке художника: овладение техникой рисунка и рисования с натуры, анализ форм и предмета, знакомство с анатомией и перспективой и т. д. всегда сочетался с актуальным в то время особым отношением к цвету и свету.

В целом Ционглинский предстает перед нами человеком, который бескорыстно любил искусство и с самопожертвованием посвящал себя делу преподавания. По воспоминаниям В. Самойлова, «в ранние зимние утра, в дни экзаменов, он сам приходил делать выставку ученических работ, давая им и выгодное положение, и выгодный свет. С какой горячностью он иногда один против целого Совета защищал выдающиеся, по его мнению, способности ученика, стариками не признаваемые. Приходя в класс, Ционглинский не покидал его иногда и в перерывы. Казалось, ему не хватало времени высказать все то, что он хотел передать ученикам» [16, с. 2].

Ционглинский явно был харизматической личностью. По свидетельству друзей, коллег и учеников, он был живым, подвижным, впечатлительным и обладающим «стихийным нравом» человеком, убежденным в том, что истинный художник должен быть как «вибрирующая пластинка», должен постоянно гореть, «кипеть», ибо «в ком натура не зажигает трепета, тот не войдет в храм искусства» [14, с. 11]. Несомненно, эти черты во многом

способствовали его успешной и плодотворной деятельности в качестве педагога.

ИСТОЧНИКИ И БИБЛИОГРАФИЯ

1. Императорское Общество поощрения художеств. Отчет о деятельности за 1887 год. СПб., 1888.

2. РГАЛИ. Ф. 2714. Оп. 1. Д. 25. Л. 69-78. Е. М. Бебутова. Воспоминания. Отрывки и черновые наброски.

3. РГИА. Ф. 789. Оп. 10. Д. 6. И. Ф. Ционглинский. 1879.

4. Боровская Е. А. Рисовальная школа Императорского общества поощрения художеств. К вершинам профессиональной зрелости. СПб. : Астерион, 2012.

5. Гуренович М. А. Я. Ф. Ционглинский : Биография // Три века Санкт-Петербурга : Энциклопедия. В 3 т. / [Гл. ред. В. В. Яковлев]. Т. 3: Девятнадцатый век. Кн. 7: У-Ч. СПб. : Филол. фак. СПбГУ, 2009. С.735-740.

6. Гуро Елена. Поэт и художник, 1877-1913. Живопись. Графика. Рукописи. Книги : Каталог выставки / Авт.-сост. и науч. ред. А. В. По-велихина. СПб. : Мифрил, 1994.

7. Макаренко Н. Школа Императорского Общества поощрения художеств. 1839-1914. Пг., 1914 // Художественное училище имени Николая Рериха. Страницы истории. СПб. : Лань, 2001. С. 7-144.

8. Матвей В. В мастерской Я. Ф. Ционглинского (Из воспоминаний ученика) // Солнце России. 1913. Январь. № 2 (153). С. 1-3.

9. Матюшин М. В. Творческий путь художника : Автомонография / Под общ. ред. А. В. Повелихиной. М. : Музей Органической культуры, 2011.

10. Молева Н. М., Белютин Э. М. Русская художественная школа второй половины XIX - начала XX века. М. : Искусство, 1967.

11. Новое о Репине. Статьи и письма художника, воспоминания учеников и друзей, публикации / Ред.-сост. И. А. Бродский, В. Н. Москвинов. Л. : Художник РСФСР, 1969.

12. Подобедова О. И. Евгений Евгеньевич Лансере. М., 1961.

13. Ростовцев Н. Н. Очерки по истории методов преподавания рисунка : Учеб. пособие. М. : Изобразительное искусство, 1983.

14. Рубцов А. А. Заветы Ционглинского. [Мысли и взгляды, высказанные Яном Францевичем Ционглинским... и дословно записанные его учеником Рубцовым]. СПб., 1913.

15. Савинов А. И. Документы, письма, воспоминания. Л. : Художник РСФСР, 1983.

16. Самойлов В. Неистовый Ян (Памяти художника Я. Ционглинского, умершего 24 декабря 1912 г.) // Искусство коммуны. 1918. 22 Февраля. № 3. С. 2.

17. Турчинская Е. Ю. Ян Ционглинский и Академия художеств (истоки русской авангардной живописи) // Научные труды. Вып. 8. Проблемы развития отечественного искусства / Институт имени И. Е. Репина. СПб. : Ин-т имени И. Е. Репина, 2009. С. 142-155.

18. Энциклопедический словарь Брокгауза Ф. А. и Ефрона И. А. СПб., 1903. Т. XXXVIII.

19. Ciqglinski J. Jan Ci^glinski: Zasady, zycie, puscizna. Warszawa,

1937.

щ

•Щ

-'/¿V -т -ri |Г

ïf-f* 1 ".г ь*

1. Я. Ф. Ционглинский во время урока в мастерской. Фотография 1900-х Рукописный отдел ИРЛИ (Пушкинский дом) РАН

2. Я. Ф. Ционглинский. Фотография 1910-х 126