CC BY
11
УДК 82-94 ББК 84(2)6
ПАМЯТЬ В ПРОСТРЕЛЕННОЙ ШИНЕЛИ
(вспоминая Юрия Гончарова)
Голубев Александр Александрович, поэт (г. Воронеж)
THE MEMORY OF A BULLET GREATCOAT
(memories of Yuri Goncharov)
Golubev A.A., poet (Voronezh)
Во время съемок кинофильма « Судьба человека», проводившихся в окрестностях Воронежа, режиссер Сергей Бондарчук довольно долго искал остатки руин для показа на экране разрушенного немцами здания городского вокзала. Несмотря на то, что с конца войны прошло всего десять лет, Воронеж был почти полностью восстановлен. Лишь в районе сельскохозяйственного института съемочной группе удалось найти уцелевшую после многочисленных немецких артобстрелов стену старинного дома, построенного из красного кирпича, которая и стала скорбным символом родного города, неприютно встретившего своего земляка Андрея Соколова. Гитлеровские генералы - впоследствии летописцы собственного краха - самоуверенно утверждали, что для возрождения разрушенного ими Воронежа понадобится не менее полувека. Но жизнь и на этот раз оказалась прозорливее. Ее неистребимая сила с диковатой яростью зализывала безобразные раны -оспины на лице земли. Неподалеку от учебного корпуса и общежитий пединститута, на живописных холмах благоухала сирень, в парке крутилась карусель с воронежской ребятней, а у пивных павильонов представители местного пролетариата вожделенно сражались с бокалами пенистого бочкового пива, сдобренного веселящей порцией «прицепа» «Московской» или «Особой» водки. Это было в ту
пору, когда Россия, воспрянув от холода культа личности Сталина, находила в себе зачатки раскованности душ и пыталась жить по законам не очень зрелой демократии.
Вокруг парка, в Березовой роще и особенно около ротонды областной больницы все живописные склоны зияли ямами пулеметных гнезд, чернели вилюжинами оборонительных траншей. Воронежцы хорошо помнят, что бои в этих местах отличались исключительным упорством. В планах вермахта, в случае захвата города в центре Черноземья, вынашивались далеко идущие перспективы, смертельно опасные для нашей страны. Но Воронеж ценой огромной крови выстоял. Однако оценка событий на местном театре боевых действий, как мне кажется, до сих не получила достойного отражения ни в работе историков, ни в художественной прозе. Правда, есть в этом плане некоторые исключения, и к ним я хотел бы отнести сборник повестей и рассказов Юрия Гончарова «Теперь - безымянные», выпущенный в библиотеке журнала «Знамя» (Москва, издательство «Правда», 1990 год). Книга, о которой идет речь, редкостная. Она написана с какой-то ностальгической любовью к родному городу, а в более широком понимании - к России. Философский смысл войны, жизни и смерти здесь искусно перекликается с глубинным ощущением несовместимости таких
понятий, как фашизм и созидание, зло и милосердие. В частности, в повести «Целую ваши руки» писатель не только размышляет о вселенском зле гитлеризма, но и находит емкую формулу, помогающую «прочесть» характер русского человека, противостоящего этому злу. Главный герой повести - обыкновенный городской парень Алексей Марков - понимает, что нельзя убить душу народа, для которого Отечество, Россия превыше самого понятия жизни.
Сегодня, когда многие - и не только молодые, -очертя голову, кинулись оплевывать все то высоконравственное, что позволило народу выстоять в кровавом Молохе Второй мировой войны, Юрий Гончаров напоминает нам о неистребимости отчих корней, полученных в наследство русичами от их далеких пращуров. Алексей Марков жил, как и многие его ровесники, в обычной с виду семье, - но только с виду. На самом же деле семейный уклад Марковых был той естественной средой, которая созидала в душе молодого человека чистоту помыслов, направленных к сердцу человека, его благородству и полному неприятию эгоизма. Собственно, коллективизм, взаимовыручка стали тем самородным камнем советских бойцов, о который вдребезги разбились фашистские дивизии.
Нередко говорят, что все поколения Союза накануне войны были до смерти запуганы зловещими репрессиями Сталина. Отчасти это так, но закодированная в каждом русском человеке информация непокорности и преданности своей земле не могла быть вытравлена даже изуверством прислужников Берии. Алексей Марков - как раз из породы людей, «помнящих родство», его участие в войне так же естественно, как, скажем, для защитников поля Куликова или гусар и кавалергардов времен битвы с Наполеоном. Эту особенность своего героя Гончаров уяснил однозначно. Но, будучи писателем острохарактерным, он не смог обойти своим вниманием определенную часть людей, для коих война явилась своеобразным водоразделом, не преодолев который человек перестает быть человеком и в большей мере личностью. В этой связи рассказ «Короткие радости Максима Тимофеевича» стоит как бы особняком в творчестве писателя. Разумеется, анатомия любого предательства всегда трудно поддается расшифровке, и тем ценнее авторская попытка докопаться до причин нравственного падения обыкновенного мужика. Бывший колхозник Максим Объедков, оказавшись на оккупированной немцами территории, решил разбогатеть, стать паном. Его сын Родион, получив должность полицая, с помощью новых хозяев помогает папаше раздобыть временный пропуск (аусвайс) для поездки в оставленный жителями город, чтобы помародерствовать в
брошенных квартирах и вернуться домой с добротной мебелью. Для этих целей сметливый Максим Тимофеевич прихватил с собой не менее жадную супругу.
Гончаров удивительно тонко и стилистически убедительно живописует изнанку трясущихся от сладких предвкушений пару сельских хапуг. Он изображает своих героев с той долей художественной экономии, я бы сказал, строжайшего отбора поступков и психологических деталей, отчего рассказ приобретает строгую художественную форму. Его содержание захватывает читательское воображение почти физической неприязнью к старшему Объедкову и его мордоворотной товарке по семейному счастью.
А ведь оба участника воровской поездки - люди русские, соотечественники тех, кого война выдворила из собственных домов.
Гончаров, несмотря на пикантность ситуации, вроде бы не осуждает персонажей своего рассказа, а всего лишь как бы просвечивает рентгеном их философию, отчего Объедковы становятся вдвойне омерзительными. И что еще примечательно? Фабула новеллы мускулиста, напряжена до предела, и потому с какой-то особенной легкостью вздыхает душа, когда немцы сталкивают с понтонного моста в свинцовые воды Дона телегу вместе с награбленным барахлом и его незадачливыми владельцами, застопорившими гитлеровцам дорогу.
В этом же ряду большой интерес представляет повесть Гончарова «Дезертир». В свое время критики, анализируя произведение, пытались обвинить автора в нетипичности и даже дегероизации облика советского воина. Но что поделаешь, если человек, как дитя природы, буквально соткан из недостатков. Наверное, и сам герой повести, Игнат Полудни, вряд ли сможет даже на Страшном суде объяснить причину своего поступка. Первое, что ему попадется под руку в поиске мотивов оправдания собственного дезертирства - трусость. Однако этого будет мало. Есть еще одно дополнительное обстоятельство, толкающее Полудни к краю пропасти, которое зовется обыденным словом - эгоизм. Игнат, безусловно, любил жизнь только с фасадной стороны, наслаждаясь ее привлекательным видом. А вот принять оборотную, отвратительную часть, связанную с кровью и даже собственной смертью, молодой колхозник, увы, не сможет. Это выше его сил. И Полудни принимает тупиковое для себя решение - бежать с фронта. Размышляя над этим решением, Игнат как бы не представляет возможных для него последствий и с какой-то изощренной хитростью пытается обмануть самого себя. Но сделать это чрезвычайно трудно, поскольку у войны всего одна истина: жизнь или
смерть. И весь вопрос состоит в том, как достойно умереть, или, альтернативой ему, - что нужно для того, чтобы достойно уцелеть? Как уберечь собственное достоинство и не впасть в прострацию животного инстинкта? Полудни себя победить не смог и пошел по второму варианту. А следом за ним, как независимый летописец, - автор. Он по-прежнему не обвиняет и не оправдывает своего героя, но в этой подчеркнутой отрешенности Ю. Гончарова чувствуется сокровенной остроты вопрос: да разве так можно? Ты же по собственной воле превращаешься в ничтожество...
* * *
Ранее уже отмечалось, что Гончаров мастерски владеет повествовательной формой. В рассказе «Трое с винтовкой», к примеру, нет батальных сцен, но предчувствие большой войны ощущается буквально кожей. Это ощущение усиливается еще и тем, что враги должны появиться там, где до их прихода царила мирная жизнь. Я представляю, насколько Гончарову было тяжело писать об этом: ведь в его представлении Воронеж - понятие не столько географическое, сколько нравственное, более того -личное. Немцы пришли не просто в срединную, корневую Россию - они пришли в его дом, отсюда святость гнева, переживаемого героями произведения Гончарова.
В повести «Целую ваши руки» уже знакомый нам Алексей Марков вместе с юной попутчицей Кирой заходит в один из уцелевших воронежских храмов. Как известно, бои в черте города длились в течение семи месяцев, в результате чего более 90 процентов строений города было уничтожено. Сильно пострадали и городские храмы. Тот, в который пришел Алексей, поразил бывшего фронтовика убогостью интерьера и бедностью молящихся в нем людей. Однако подобное ощущение длилось недолго. Оно исчезло, как только на амвоне появился старик священник в скромном церковном одеянии. От него исходил свет непоказной любви к своим прихожанам, веры в слово Божие. Старик не витийствовал, не красовался - он говорил истину, с помощью которой русские люди побили супостатов. И Алексей Марков уже по-иному внимает сказанным словам и вдохновляющему смыслу; религия уже не кажется чем-то надуманным, против чего так остервенело выступали члены общества воинствующих безбожников. Напротив, пожилой священник разбудил в сердце Алексея порыв добрых чувств, воспитанных вековыми традициями предков. Тайные думы Маркова писатель подает бережно, с искренним сопереживанием своему герою. Ведь рядовому Второй мировой войны, а впоследствии рабочему
парню, жизнь не представляется слепком с готовых нравственных и житейских схем. Как и все его современники, он живет обычной, даже заурядной жизнью: воюет, а вернувшись с фронта, ходит на завод, влюбляется, теряет друзей, родных и просто знакомых. Ему не надо ни перед кем заискивать, приспосабливаться к обстоятельствам, потому что такие люди, как Марков, являются солью русского духа.
Не исключено, что повесть в какой-то мере носит признаки автобиографичности, и Гончаров, рассказывая о судьбе своего ровесника, как бы исповедуется перед читателями о пережитых бедах, возможных ошибках, поскольку каяться в неведомых грехах ему не приходится: их ни у автора, ни у молодого героя повести нет. Обогретый в детстве лаской родителей, испытав радость мужской дружбы, он в последующей жизни будет точно так же относиться к своим детям и вообще к людям.
Главный герой очень лиричной и даже нежной повести - человек, в самом точном понимании слова, мыслящий. Быть таким его научила война. Ведь Марков из поколения тех солдат, которое полегло на фронте почти полностью. Наверное, поэтому извечные вопросы жизни и смерти, совести и долга - словом, весь набор проблем, встающих перед человеком, не обходит стороной ум и душу Алексея. Он нисколько не лукавит, задавая себе сложнейшие вопросы, хотя заранее знает, что ответить на них совсем не просто. Но отвечать надо. Иначе, пройдя означенный земной путь, можно остаться обделенным земными радостями, и не кем-то, а собственной персоной. Об этом фронтовики вряд ли размышляли столь прямолинейно. Но все равно думали, ибо на войне каждый человек тешит себя надеждой выжить «всем смертям назло»... И Гончаров, чувствуя это естественное желание человека, пытается понять изна-чальность силы личности в экстремальных ситуациях, когда приходится решать неординарные задачи, сопряженные с возможностью собственной гибели или сотен, а может быть, и тысяч бойцов, своих соотечественников.
В повести «Теперь - безымянные» предметом исследования писателя становятся характеры крупных военачальников - командующего дивизией Ос-троухова, генерала Мартынкжа и начальника штаба Федянинского. Последний честолюбив, напорист, карьера для него превыше всего, а посему штабисту надо не только успешно воевать, но и обязательно остаться в живых, - только не ради благородных целей, а чтобы еще выше подняться по ступенькам личной корысти. Остроухов - человек другого замеса. Он, прежде всего, мужественный и скромный труженик войны, истинная косточка простого хле-
бопашца. Он ценит солдатскую жизнь и потому, рискуя собой, идет на передовую, чтобы самому увидеть огневые позиции немцев, изучить окружающую местность, где в ближайшие часы начнутся кровопролитные бои. Однако, не успев подняться на смотровую вышку, Остроухов и сопровождающий его Федянинский попадают под огонь крупнокалиберного немецкого пулемета. Получив смертельное ранение, комдив долго будет мучиться, и все же его душа не станет осуждать собственные действия и поступки, предпринятые им ранее. Напротив, осознанно и мужественно он станет оценивать свои решения и действия подчиненных ему командиров с той долей ответственности, которая свойственна натурам волевым и справедливым.
По своему мироощущению Остроухов никакой не военный, хотя вся его жизнь, разумеется, зрелая часть, прошла в армии. Внешне в нем отсутствует интеллигентный лоск, утонченность манер, но в то же время у комдива налицо мудрость человека от земли. Он смело впрягается в любое трудное дело, потому что с мальства привык носить на своем горбу всевозможные заботы и трудности. Его семья таких же правил. Своих подчиненных он понимает душой, конкретно, как симоновский генерал Серпи-лин. Надо сказать, что при чтении повести именно от характера Остроухова исходит природный ум, хозяйская хватка, этакая матерость, которая все вывезет.
Большую часть повести командир дивизии в боевых действиях своих войск не участвует, но все равно его имя постоянно звучит в приказах командиров рангом ниже, ибо запущенный Остроуховым механизм боя уже невозможно остановить. Такова логика войны.
Бои, которые описывает Гончаров, шли в Воронеже на городской окраине летом 1942 года. Не приходится сомневаться, что писатель скрупулезно изучил действия противоборствующих сторон, разыскал в военных архивах фронтовые документы, расспрашивал о событиях тех лет очевидцев и, конечно же, ему крепко помог опыт личного участия в войне. Сам бывший пехотинец, Гончаров, что называется, по ноздри хлебнул «прелести» боев. На фронт он попал в 1943 году. В одном из наступлений под Харьковом получил пулевое ранение в ногу. Пришлось помыкаться по госпиталям, пока дороги снова не привели в Воронеж. Город, по существу, нельзя было узнать, настолько его опалила война. На улицах веяло бесприютным холодом отчаяния и бездомности.
Думается, что рассказ «Во дни отчаянья и надежд» появился как отклик на то безвременье, что пришлось пережить русским людям в пору герман-
ского нашествия. Перечитав рассказ, я пытался понять, о чем идет речь. Ведь особых сюжетных и событийных линий здесь нет, происходит всего-навсего несколько встреч странствующего старика с такими же, как он обездоленными соотечественниками. Поначалу трудно понять, что ищет на опаленных войной просторах России этот полуживой старец. Ответ, мне думается, непрост, но он есть. Старику горемыке надо найти опору, которая дала бы ему лично и всем людям русским веру в избавление от иноземного нашествия. Если судить по Гончарову о философии победы над немцами, то сохранение твердости духа - это тоже борьба, даже если с иноземцами не приходится встречаться на поле брани.
Образ старика как бы лишен конкретных примет и выполняет в задумке автора скорее символ, нежели зримый характер. И здесь Гончаров, безусловно, прав: прежде чем встретить день ликующий, победный, народу предстояло пережить адскую ночь отчаяния. Прав автор и в том, что веру в себя и в народ искали по-разному: одни в идеях социальной справедливости, другие шли в религию, особенно пожилые, но в любом случае этот поиск работал на победу. Мне думается, что и главный герой повести «Целую ваши руки» не случайно оказался в храме. Как и тот безымянный старик из новеллы, о которой идет речь, Алексей Марков признается себе, что не все понимает в проповедях и молитвах, но подобно ветхой старушке, истово молящейся на сурово мерцающие лики святых, он чувствует обновление собственного духа, его несокрушимую силу. Значит, Бог все-таки есть...
* * *
В книге «Теперь - безымянные» Гончаров размышляет над образом врага - о солдатах и офицерах вермахта, тех, кто по воле руководства фашистской Германии оказался далеко в России. В повести, давшей название книге, военный журналист Эггер, вояка с нордическим характером и одновременно любопытствующий эстет, любит посещать оставленные советскими войсками города. Любопытство арийца понятно: ему нужна достоверная информация, что называется, с пылу с жару. Нужна для того, чтобы убедительно подтвердить несокрушимую силу «рыжих бестий» рейха. Эггера нисколько не смущает цинизм и жестокость его сограждан, испепеляющих огнем чужую культуру. Чувство завоевателя ему льстит, однако у Эггера, отпрыска кайзеровских вояк, есть свое, особое понимание войны с русскими. То упорство, с которым они защищают старинный город, побуждает бравого нациста пристальнее вглядеться в лицо истерзанной страны и разбудить в собственных представлениях о ней трезвые
нотки. И Гончаров подает этот образ без намека на симпатию к пришельцам. Ему, как литератору, также интересно вникнуть в чуждое мироощущение, понять мотивы огромного скопища людей, поставивших для себя жестокую цель - порабощение всего мира.
Конечно, многие немцы понимали, что идеи подобного рода чудовищны, - и, тем не менее, служили им верой и правдой, особенно в конце войны, когда уже на своей земле дрались отчаянно и обреченно. А каково было их противникам? Например, Алексею Маркову, у которого нацисты отняли родных, друзей, однополчан? Мне думается, что ключом к пониманию всего творчества Гончарова, по крайней мере, его фронтового блока, является эпизод встречи бывшего фронтовика Маркова с немецким пленным, угодившим морозной ночью в глубокую яму. Казалось бы, чего проще - пройти мимо орущего о помощи гитлеровца, пусть себе испытает, что такое русский мороз. Ведь окажись в подобной ситуации пленный советский боец на германской земле, его, скорее всего, добили бы и уж, конечно, вряд ли стали бы спасать.
Недавний фронтовик, Гончаров, глубинно понимая своего героя, удивительно точно ощутил душевное состояние земляка. Нет, Алексей Марков, несмотря на горе и кровь близких ему людей, не потерял в себе достоинства. Он спасет немца, а уж потом... можно будет поразмышлять о мести. Вообще, надо заметить, что писатели фронтовики довольно пристально исследуют эту проблему. Для многих из них она стала основополагающей, ключевой, ибо «пора <...> человечеству, былое припомнив, взрослеть».
Наверное, развитие земной цивилизации тоже подвержено возрасту. И если так, то возможны аналогии. Скажем, в юном возрасте кулак иногда становится чуть ли не единственным аргументом в отстаивании истины, а в глобальном смысле - войны, кровопролитие тоже являются следствием малоразвитости общечеловеческого интеллекта. Взрослеть роду человеческому, безусловно, надо. Но как это сделать? Роберт Фрост, американский поэт, например, утверждает: «Сосед хорош, когда забор хороший». Вот мы и городим их, эти заборы, на протяжении тысячелетий, - а человек по-прежнему не взрослеет... Как быть? И напрашивается такая мысль. Может быть, путь, пройденный Россией через войны и кровь, невежество социалистической революции, ее схоластической надуманности, образумит человеческое общество? В подтверждение тому - нравственные открытия фронтовиков: уж кто, как не они, повидав много чужого и своего горя, оставшись наедине с собой, в минуты откровения
плачут. Плачет Агеев из «Карьера» В.Быкова, старшина Васков из повести Б. Васильева «А зори здесь тихие» и, наконец, Алеша Марков - главный герой повести Гончарова «Целую ваши руки».
Во всех случаях их плач похож на покаяние и молитву одновременно. Давайте обратимся к герою Гончарова в тот момент, когда ему открывается истина. Вот они, эти строки: «Я не сразу заметил, что у меня из глаз катятся слезы. Глухо давясь ими, я опустился на то, что попалось возле, на кирпичную глыбу, обломок стены, упал, уткнулся лицом в ладони. Я не знал за собой этого раньше - что я могу плакать, и так сильно, так натужно, так неудержимо. Я плакал впервые за всю жизнь, впервые после смерти родителей, и впервые так горько во всей своей двадцатилетней жизни. Ото всего сразу, что было, что досталось пережить и вынести, сразу обо всех -об отце, матери, об Александре Алексеевне и ее Наташе, о Кире, о друзьях и товарищах, которых уже никогда не встречу, обо всех близких, которые жили, и которых нет»...
Вот таков он, Юрий Гончаров, человек мудрый и несуетный, искренне преданный Совести и России. Право на особое чувство к отчей земле он оплатил собственной кровью. Следовательно, упрекнуть его в искусственном патриотизме язык не повернется. Он - действительно надежный сын России, земли многострадальной и прекрасной.
Когда я писал этот материал, в Воронеже и его пригородах стояла удивительной красоты осень. Лучезарные дни с легкими утренниками трогали память потаенными мыслями о вечном и, конечно же, о человеке.
«Кровь людская - не водица», - гласит поговорка. Но сколько же ее пролито! Реки крови отшумели потоками в веках, миллионы воевавших ушли из жизни, оставив человечеству опустошенность и смятение душ. Нет, безусловно прав поэт, сказавший уже известные нам строки: «Пора, признаюсь, человечеству, былое припомнив, взрослеть». Гончаров, судя по его творчеству, сумел эту истину понять (не зря же он был защитником Отечества). Тем более, что его незатухающая память всегда под рукой, в пору сухой и солнечной осени и «на всю оставшуюся жизнь». Он часто вспоминает себя юным красноармейцем «салажонком», песчаный берег Урала, где вместе с сотнями однополчан постигал азбуку солдатской профессии, совершенно непонятное, с полной выкладкой, форсирование реки, срочную экипировку личного состава и дорогу на фронт. Везли их так стремительно, что, казалось, видавшие виды вагоны на очередном стыке развалятся в щепки. Что тут скажешь - война...
Вместе с другими бойцами в жаркую пору лета Гончаров прибыл к южной точке подошвы Курской дуги. Как стало известно позже, по распоряжению Г.К. Жукова их направили в резервный Степной фронт. В соприкосновение с немцами батальон, в котором служил боец из Воронежа, вступил на подступах к Харькову.
Советским частям никак не удавалось перерезать сильно укрепленный перешеек, соединявший полуокруженный гарнизон гитлеровцев с их тылами. Однако, несмотря на прочную оборону врага, задача для наших войск оставалась неизменной: гарнизон должен быть ликвидирован. И вот в начале сентября 1943 года Гончаров в числе атакующих пошел в наступление. Но находиться в бою ему пришлось недолго. Попав под пулеметный огонь, новобранец почувствовал жгучую боль в ноге и понял, что его ранило. Довольно долго лежал под немецкими пулями, пока сознание не подсказало спасительную мысль: «Ползи к своим». Уже в полубреду нащупал след советского танка и пополз в тыл.
Этот эпизод в судьбе писателя оказался довольно любопытным. По прошествии многих лет, когда Гончаров рассказал на страницах одной из центральных газет о подробностях своего ранения, то случилось невероятное: он получил письмо от того танкиста, который в памятном для пехотинца из Воронежа бою проложил дорогу к своим. Им оказался молодой (в годы войны - лейтенант) Юрий Поляновс-кий, сын одного из соавторов известной книги «Улица младшего сына» - Макса Поляновского. Через
некоторое время они встретились.
* * *
Когда раненый Гончаров лежал на безымянном степном поле, он почему-то более всего запомнил не окровавленную ногу, а собственную серую шинель, изрешеченную немецкими пулями...
Чередой идут дни, месяцы, годы, а он, уже пожилой человек, загадочно посматривает с высоты прожитых лет в реку жизни, оставаясь часто наедине с собой и памятью в простреленной шинели.
2012 г.
116
