CC BY
78
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
УДК 338(47+57) (09) «1860-1899»
О. А. Дроздов
Оценки социально-экономических последствий инфляции в российской экономической литературе 60-х - середины 90-х гг. XIX в.*
В статье анализируются взгляды российских ученых 60-х - 90-х гг. XIX в. на инфляцию, ее причины и механизмы воздействия на национальное хозяйство.
In the article the author analyzes different viewpoint of Russian scientists of 60-90-s of the 19th century on inflation, its reasons and influence mechanisms on the national economy.
Ключевые слова: бумажные деньги, металлические деньги, инфляция, последствия инфляции, инфляционные ожидания, гибкость цен.
Key words: paper currency, coinage, inflation, inflation consequences, inflationary expectations, price flexibility.
n w w
В первой части настоящей статьи мы выявили некоторые особенности исследований отечественными экономистами 60-х - середины 90-х гг. XIX в. проблем влияния инфляции на экономику и социальную сферу Российской империи. Наряду с указанным ранее многие отечественные экономисты обращали внимание и на тесную связь между обесценением бумажных денег и расцветом спекуляции в стране. В этом вопросе экономисты (В. В. Бирюкович, И. С. Блиох, Н. К. Бржеский, Н. Х. Бунге, И. И. Кауфман, Л. В. Федорович и др.) лишь пересказывали мысли Г. Гока, Ф. Вирста и в особенности Дж. С. Милля, считавших спекуляцию непременным спутником бумажных денег. Конечно же, как справедливо замечалось в литературе, спекулятивный момент в известной мере присущ всякому бизнесу как в промышленности, так и в торговле. Однако же инфляция порождает и усиливает явления, которые оказывают «развращающее» влияние на народное хозяйство. «Быстрые и постоянные колебания цены кредитных билетов» вызывают «резкие
* Продолжение, начало см. Вестник ЛГУ имени А. С. Пушкина № 4. 2008. С. 5-25.
колебания цен», - конкретизировал К. В. Трубников, - что обеспечивает «для банкиров и всякого рода спекулянтов возможность для скорого обогащения» [8, с. 5]. Все эти «колебания ценности» спекулянты всячески эксплуатируют в личных эгоистических целях, тем самым усиливая вибрации ценности денег. К тому же немало спекулянтов осуществляют свои операции «негласно», «вне закона»; будучи же в большинстве своем людьми «недобросовестными и бесчестными», спекулянты успешно пользуются «легкомыслием и невежеством», «низким уровнем экономического образования масс» и осуществляют продажи валюты «по самым несообразным ценам» (В. П. Безобразов) [1, с. 17]. Банки же, спекулируя бумажными деньгами, последовательно подрывают их биржевой курс. Ясно, что подобное обстоятельство делает и производство, и торговлю, и внешние инвестиции «судорожными». Вдобавок и неустойчивый биржевой курс кредитных билетов, и втягивание банков в международную спекуляцию кредитными билетами ухудшает и без того плачевное состояние народного хозяйства страны.
«Ураган спекуляции» (Д. И. Пихно) проявляется не только в указанных выше фактах. Инфляция способствует форсированному созданию и непродолжительному функционированию «карточных домиков» - различных товариществ, компаний и т. п. Их ближайшая судьба общеизвестна: крахи и банкротства. Кстати сказать, подобная же судьба ждет, по В. Ф. Залескому, и спекулянтов кредитными билетами («банки, банкиров и менял»), которые в конце концов, не получая барышей от разницы курса, исчезают с экономического ландшафта.
Еще одним принципиально важным моментом, обнаруживающимся в трудах значительного числа сторонников металлических денег, стал анализ феномена перераспределения национального дохода и богатства между различными группами общества в условиях инфляции. В этом вопросе они в основных чертах повторяли и развивали идеи Г. Маклеода, Дж. С. Милля, А. Вагнера, а также участников широко известной дискуссии первой половины XIX в. в Англии. В. П. Безобразов впервые среди отечественных экономистов обосновал вывод о том, что обесценение денег со временем обрушивается прежде всего на тех, кто живет «на счет постоянных окладов» и приводит к «потрясениям во всех имущественных отношениях». Затем российские экономисты углубили анализ указанной проблемы, и вот уже сам С. Ю. Витте (в 1895 г.) фундирует предлагаемый им проект денежной реформы во многом именно разнообразными и «неравномерными» влияниями «расстроенной валюты на различные классы населения».
Дореволюционные российские экономисты (К. К. Гаттенбергер, П. И. Георгиевский, В. К. Гольдман, И. И. Кауфман, Е. И. Ламанский,
A. Н. Миклашевский, Л. В. Федорович и др.) выявили многообразные формы перераспределения доходов и имущества: от кредиторов к дебиторам (согласно А.А. Исаеву, приносящие «совершенно незаслуженные выгоды» должникам); между наемными работниками и владельцами капиталов; от занятых в реальном секторе экономики к субъектам, осуществляющим всяческие спекулятивные операции; между хозяйствующими субъектами («в среде торговопромышленных классов»). Все эти непредсказуемые флуктуации доходов, имущества, богатства, собственности влекут пертурбации социально-экономических отношений, «громадный экономический переворот» (В. К. Гольдман), своего рода «имущественные революции» (А. Н. Гурьев).
В частности, одним из важнейших каналов перераспределения доходов и богатства, по мнению дореволюционных специалистов, является сеньораж. Поэтому проблема обесценения денег как своеобразного «порасходного» налога активно обсуждалась А. Н. Гурьевым, М. Н. Катковым, И. И. Кауфманом, П. А. Никольским, И. Т. Тарасовым, К. В. Трубниковым и др. М. Н. Катков, будучи большим приверженцем бумажных денег, настаивал на том, что, мол, этот налог - налог исключительно на капитал. Такое утверждение было вызвано, по всей вероятности, стремлением вывести из-под удара горячо любимые им денежные знаки на том основании, что трудящиеся вовсе не терпят от них убытка, в отличие от капиталистов. Было и еще одно мнение - что налог этот пропорционально распределяется между всеми экономическими субъектами. С резкой критикой их воззрений выступил И. И. Кауфман. Осуждая взгляд Каткова, Кауфман утверждал, что в то время как цены на различные виды капитала весьма «подвижны», цена труда является «самой неподвижной». «Поэтому, - провозглашал он, - обесценение денег, насколько оно имеет наружное сходство с налогом, является прежде всего налогом на труд, а не на капитал, ибо цены на труд менее всяких других цен способны быстро возвышаться пропорционально обесценению бумажных денег, а цены на разные товары, потребляемые рабочими, гораздо больше склонны к такому возвышению» [7, с. 355].
Еще один способ перераспределения доходов частного сектора в пользу государства демонстрировался, к примеру,
B. К. Гольдманом, Ю. Тришканом, К. В. Трубниковым. По их мнению, государство вынуждено заимствовать денежные ресурсы у населения страны. При этом государство, заполучив у подданных денеж-
ные ресурсы по вполне определенному курсу, через некоторое время расплачивается с ними обесцененными деньгами (если вообще платит по долгам, а не проводит конверсию займов). Совсем иное дело - долговые отношения государства с нерезидентами. Здесь и займы, и платежи по ним осуществляются полноценными деньгами, а значит, иностранцы не несут никаких потерь. Наконец еще один метод, которым государство изымает немалую толику доходов частных хозяйств, по мнению А. Н. Миклашевского, Л. В. Федоровича и др., в общих чертах состоит в следующем. Обесценение денег и устойчивый рост цен идут рука об руку. Между тем государство для реализации возложенных на него функций должно осуществлять закупки товаров и услуг. Но последние ведь тоже возрастают в цене! Очевидно, что реально сократившиеся государственные доходы теперь уже недостаточны для осуществления закупок товаров и услуг. Посему государство вынужденно увеличить давление налогового пресса, подрывая и без того уменьшившиеся «податные силы» населения страны.
Постепенно русские экономисты пришли к пониманию того, что инфляция ложится бременем на все социальные группы населения. Однако бремя это распределяется вовсе неравномерно. При этом, как справедливо отмечалось в публикациях, в отличие от тех, кто получает фиксированные доходы, некоторые классы или даже отдельные их представители способны не только перекладывать бремя обесценения денег на других участников экономических отношений, но и получать от инфляционных процессов значительную прибыль. К последним теоретики причисляли, во-первых, спекулянтов и банкиров. Затем шли торговцы, которые легко и в кратчайшее время корректируют цены реализуемых ими товаров и услуг в зависимости от состояния экономической конъюнктуры (или, по словам Л. В. Федоровича, «могут избегнуть потери путем повышения цен своих товаров»). Далее следовали «крупные капиталисты, фабриканты и тому подобные лица, посвященные в знание причин, вызывающих колебания ценности денег»; они могут «... более или менее удачно предусматривать их [колебания ценности денег - О.Д.], имеют возможность не только охранять свое благосостояние от последствий расстройства валюты, но даже иногда пользоваться ими к своей выгоде» [3, с. 158].
Однако при таком консенсусе очень рельефно проявились расхождения между специалистами в толковании того, на ком все-таки лежит главное бремя инфляционного гнета. Эти расхождения, как нам представляется, возникли от неоднозначного понимания вопроса, кто же относится к категории лиц, получающих фиксированные
доходы? Например, согласно Д. М. Львову, в числе таковых не только чиновники и рабочие, но и ростовщики (последние ведь получают «определенные денежные доходы»!). Отсюда и выходит, что среди самых обездоленных, наиболее страждущих от обесценения кредитных билетов, появляются лица, взимавшие немалые проценты за предоставленные в ссуду денежные средства. К. К. Гаттенбергер же называл среди тех, кто «получает определенное вознаграждение», лишь чиновников и рантье. Видимо, находясь под впечатлением именно такого взгляда и отстаивая интересы совершенно определенных социальных групп, С. Ю. Витте провозглашал, что «наиболее тяжко отзывается» падение ценности бумажных денег «на интересах» рантье, чиновников, государственных кредиторов, лиц, живущих на доходы от «арендных и других контрактных платежей», так как доходы этих субъектов, по его убеждению, «заранее, и нередко на долгие сроки, строго определены в своих размерах» и в условиях инфляции, «оставаясь номинально без изменения, в то же время реально уменьшаются». Трудно согласиться с подобным образом мышления. Вместе с тем мы отдаем себе отчет в том, что для С. Ю. Витте такая интерпретация событий была принципиальной. Почему? По-видимому, потому, что ему было необходимо заручиться поддержкой возможно большего числа влиятельнейших групп с особыми интересами в модернизации денежного обращения страны.
Более того, С. Ю. Витте выступил как бы в качестве главного рупора тех, кто стремился максимизировать прибыли за счет наступления на интересы наемных рабочих. Во всяком случае именно он провозгласил, что «при обесценении валюты обыкновенно возрастает» наряду с прибылями предпринимателей, доходами лиц свободных профессий, «вознаграждение рабочего труда». Отсюда напрашивается, прямо скажем, парадоксальный вывод - наемные рабочие не столь обременены обесценением денег, как, к примеру, крупные землевладельцы, так как именно последние «проживают на доходы от арендных платежей». Фактически подобным выступлением С. Ю. Витте ставит в один ряд и рабочих, и промышленников, и торговцев, и лиц свободных профессий, поскольку все они «имеют возможность изменять свои доходы соответственно вздорожанию жизненных потребностей». Смешение это, скажем, весьма странное и могло бы быть признано заблуждением, если бы Витте столь явно не пытался удовлетворить идеологические потребности определенных кругов российского общества.
Между тем в противоположность этой точке зрения существовала и другая, реалистичнее отражавшая положение трудящихся во второй половине XIX в. О том, что инфляция особенно тяжким бре-
менем ложится на трудящихся, высказывались И. С. Блиох,
B. К. Гольдман, И. И. Кауфман, П. А. Никольский и другие весьма авторитетные ученые. Лучшим примером, на наш взгляд, может быть А. Н. Гурьев, сотрудник С. Ю. Витте по денежной реформе 1895-1898 гг. в России. Впрочем, правильнее будет предоставить слово самому А. Н. Гурьеву. «Особенно тяжело отзывается расстройство валюты, - подчеркивал он, - на трудовых классах населения» [4, с. 102].
Выявленное нами разногласие не только между учеными, но и между министром финансов страны и его подчиненными, имело, по-видимому, помимо чисто идеологической и теоретическую подоплеку. Корни этого расхождения, по всей вероятности, - в отношении к теоретическому ядру классической политэкономии, составным элементом которого стала гибкость заработной платы. Скорее всего
C. Ю. Витте, при всей его отстраненности от многих идей классиков, все-таки положительно воспринял идею о гибкости заработной платы. Но это касается непосредственно С. Ю. Витте. Общей же чертой эволюции экономической науки в России во второй половине XIX в., как известно, стал постепенный (а в некоторых вопросах - резкий) отход от многих аксиом классической школы. Этот отход нашел свое выражение и в гурьевской «инертной оплате труда» (иными словами, в неверии в гибкое приспособление заработной платы к изменениям цен). Отсюда вполне закономерен центральный вывод немалого числа экономистов о крайне негативном воздействии инфляции именно на трудящихся. Тем не менее, это умозаключение, как это показали дальнейшие события в нашей стране, были проигнорированы руководством государства, и уже совсем скоро, в 1905 г. Россия пережила страшный революционный шок.
Чем более экономисты углублялись в вопрос о социальных издержках обесценения денег, тем очевиднее становилась реалистичность их основных выводов. Как мы показали, разные авторы в 1860-х - середине 1890-х гг. так или иначе сходились во многих своих заключениях. Но при такой согласованности отдельные мысли, хотя и озвученные даже министром финансов государства, не пользовались широким признанием. Помимо влияния инфляции на рабочих в их числе мы бы выделили еще и положение о зависимости взяточничества (лихоимства) чиновничьего аппарата от инфляции. Эта мысль до основных ее русских глашатаев - А. Н. Гурьева, С. Ю. Витте, Н. С. Мордвинова, Л. В. Федоровича - была высказана Г. Гоком и Ф. Вирстом. Однако повторимся, почему-то большой поддержки в России она не получила. Содержание этой проблемы, на наш взгляд, лучше всего мог бы осветить именно тот, кто имел са-
мое отчетливое представление о глубине проникновения в административный аппарат страны этого явления, о степени нравственного регресса чиновников, - министр финансов страны С. Ю. Витте. Поэтому и предоставим ему слово. «Повсеместно, - провозглашал он, - при обесценении валюты, наблюдался факт развития лихоимства средь служащих, так как на них обесценение это отражается крайним стеснением жизненного обихода» [4, с. 159]. Особенно же подчеркнем, что вышеуказанными российскими авторами настойчиво проводилась мысль, что взяточничество (лихоимство), инициированное инфляцией - феномен, характерный вовсе не только для Российской империи. Так, Л. В. Федорович, а за ним и А. Н. Гурьев, обратившись к опыту Австрии, обнаруживали, что инфекция взяточничества распространилась там в начале XIX в. - в период наибольшего падения курса бумажных денег. Преобразование же денежного обращения на основе полноценной монеты якобы сняло остроту проблемы (хотя «искоренить раз приобретенную привычку оказалось вовсе не легко» (А. Н. Гурьев). Отсюда у читателя сразу же формировался вывод, что достаточно отказаться от бумажных денег, как главный детерминант лихоимства исчезнет.
Мы, подобно А. Н. Гурьеву, С. Ю. Витте, Н. С. Мордвинову, Л. В. Федоровичу, уверены, что инфляция активнейшим образом способствует нравственной деградации бюрократии. Тем не менее, мы все-таки не отводим инфляции роль единственной и даже решающей причины коррупции. Здесь достаточно было бы адресовать читателей к уже достаточно глубоко проработанному направлению теории общественного выбора - экономике бюрократии. Однако мы хотели бы сделать одно замечание. Всякий чиновник - это преимущественно рациональный максимизатор. Таковым он становится вовсе не из-за особого склада характера или генетической к тому предрасположенности. Максимизирующий образ мышления и поведения заложен в самой сути существования и прогресса бюрократии как специфической иерархической структуры с имманентно присущими ей целями и интересами. Всякий же, кто не воспринимает стиль поведения и мышления бюрократии, рано или поздно элиминируется из ее среды. Можно сказать, что мздоимство в той или иной форме для чиновников вовсе не носит случайный характер, оно органически присуще этому «клану».
Что же до борьбы с нравственным растлением чиновников, главным методом которой даже у министра финансов государства -
С. Ю. Витте - является отказ от бумажных денег, то его иначе как наивным сегодня не назовешь. Тем не менее, саму попытку экономической детерминации компенсирующего поведения одной из спе-
цифических социальных групп (чиновников), возведения этого вопроса фактически в ранг основных угроз обществу на самом высоком уровне, мы склонны рассматривать как весьма прогрессивное событие не только в русской экономической литературе, но и в отечественном политическом процессе.
Таковы в самых существенных чертах проявления болезней народного хозяйства, возникающие при обесценении кредитных билетов, которые были подвергнуты анализу в российской экономической литературе второй половины XIX. Ко всему сказанному, красной нитью через критические выступления борцов с бумажными деньгами проходили демонстрация и обоснование негативного, вредного («дурного» по Л. В. Федоровичу) влияния инфляции на финансовое (государственное) хозяйство. Обесценение денег, - единодушно провозглашали они, апеллируя не только к трудам западноевропейских мыслителей, но и руководствуясь опытом бумажно-денежного обращения в России и в других государствах (большими знатоками чего они были), - непременно обеспечивает значительное снижение «податной способности населения»; резкое увеличение размера государственных расходов и одновременное уменьшение реальных государственных доходов; последовательное усиление давления пресса налогообложения («возвышение окладов налогов»); разрастание государственного долга; упадок кредитоспособности государства; негативную динамику платежного баланса страны; серьезное, если даже не критическое, расстройство кредитно-денежной системы страны и деградацию ее институтов.
Если суммировать все вышеизложенное, то со всей очевидностью вырисовывается общий лейтмотив выступлений большой группы отечественных экономистов: разрушить теоретический фундамент бумажно-денежного обращения и параллельно обеспечить идеологический и практический триумф полноценных денег. Только деньги из драгоценных металлов, - доказывали они, - обеспечат устойчивость денежной, а значит и всей экономической системе страны. Именно поэтому, несмотря не некоторые нюансы, сторонники металлических денег объединились в выпячивании негативных последствий инфляции. И эта позиция, получившая достаточно широкое распространение, находила огромное число подтверждений в реальных процессах, протекающих в российской экономике. Неслучайно даже некоторые сторонники бумажных денег соглашались с тем, что обесценение денег уже неблагоприятно сказалось на экономике государства.
И вряд ли можно подвергнуть сомнению правоту вышеназванных авторов сегодня, если речь идет об инфляции, превышающей умеренный уровень, и в особенности если она неконтролируема. В таком случае обесценение денег превращается в тяжелейшую болезнь, поражающую все клетки экономического организма, затрагивающую коренные интересы различных слоев общества. Она стимулирует и активизирует перераспределение национального дохода, обесценивает накопления и сбережения экономических субъектов, подавляет платежеспособный спрос населения, препятствует инвестициям и т. д.
Сказанное выше позволяет нам целиком присоединиться к тем, кто отводит инфляции отрицательную роль в воздействии на производительные силы общества. Тем не менее, мы присоединяемся к ним лишь в том случае, если речь идет о неконтролируемой и превышающей умеренные темпы инфляции. Совершенно иное дело, если темпы роста цен не превышают 3-5 % в год. В настоящее время в экономической науке такая инфляция рассматривается, скорее, как стимул экономического развития, подталкивающий производителей к расширению предложения экономических благ, нормализующий и исправляющий ценовые диспропорции как своеобразную «смазку» в механизме согласования совокупного спроса и совокупного предложения.
Такой подход формировался в недрах экономической мысли длительное время и отчетливо проявился в ходе «кейнсианской революции». Именно тогда «ползучая» инфляция была признана полезной для стимулирования производства, особенно в периоды
Л V V V
экономических кризисов. С позиций современной экономической науки нам представляется особенно важным, что, по сути, то же самое провозглашали и отечественные сторонники бумажных денег -А. Я. Антонович, И. Аскаков, М. Погодин, А. И. Шипов, С. Ф. Шарапов и др. - в 60-х - середине 90-х гг. XIX в. Отталкиваясь от количественной и номиналистической теорий денег они приходили к иным, нежели защитники металлических денег, выводам. Если количество денег уменьшится, - утверждали они, - деньги подорожают, цены упадут, наступит кризис. Увеличение же количества денег вызывает их обесценение и, соответственно, повышение цен. Последнее же побуждает предпринимателей расширить производство и приводит к экономическому процветанию. Всего этого можно достичь, если выпуски денег будут предназначены «исключительно» для производства, а также если должным образом будет налажено «управление работой» бумажных денег (А. Я. Антонович, И. Борткевич,
С. Ф. Шарапов и др.). «Следовало бы только обставить выпуски кре-
дитных билетов, - писал И. Борткевич, - такими гарантиями, чтобы не могло быть места для злоупотребления ими, чтобы не мыслим был тайный их выпуск, что делалось у нас прежде...» [2, с. 10].
В противоположность им сторонники реорганизации денежной системы страны на основе полноценных денег настаивали на том, что государство всегда использует бумажные деньги исключительно в собственных целях, и при прочих равных условиях чаще всего эмиссия денег бывает бесконтрольной, влекущей деформацию кредитно-денежной системы и экономических отношений к потере управляемости народным хозяйством и т. п. По их мнению, совершенно невозможно определить размер безвредного выпуска бумажных денег (Н. Х. Бунге, Н. А. Новосельский, М. М. Сперанский, П. Федорович и др.). Сегодня подобные представления скорее всего можно назвать упрощенными. Да и в XIX в. доводы сторонников названного направления в теории денег вызывали сомнения. Как бы отвечая вышеназванным авторам, Н. Я. Данилевский провозглашал: «Конечно, бумажные деньги имеют многие присущие им недостатки, которые мы вовсе и не думаем отвергать; но тем не менее, они не только доставляют весьма выгодный ресурс в крайних обстоятельствах, но даже и вне их могут предоставить значительные выгоды, как самый дешевый изо всех видов кредита, который, как и все на свете, может быть не только употребляем, но и злоупотребляем, что не составляет какой-либо особенности бумажных денег» [5, с. 5354].
Заметим, что далеко не все сторонники организации обращения бумажных денег шли на прямое столкновение с приверженцами металлических денег. Немало из первых, проявляя известную гибкость, пытались отстоять бумажно-денежное обращение достаточно изощренными способами. Это проявлялось в том, что, разделяя основные постулаты инфляционистов, они на словах солидаризовались по некоторым вопросам и со своими оппонентами. Да, -говорили они, - обесценение денег негативно сказывается на народном хозяйстве; само же обесценение денег возникает в результате превышения количества денег выше необходимого. Но в действительности в стране, - утверждали они, - вовсе нет никакого избытка денег в обращении. Наоборот, страна испытывает острый недостаток (чуть ли не голод) денег. Именно в дефиците денег, -провозглашали они, - и кроется причина всех бед России [6, с. 110]. Но так как увеличить количество полноценных денег в краткосрочный период достаточно проблематично, выход один - эмиссия бумажных денег (или их суррогатов), что и послужит толчком для выхода экономики из кризисного состояния. Таким вот образом от-
стаивали Н. Аблов, А. А. Красильников и др. необходимость функционирования бумажных денег. К примеру, уже упоминавшийся Н. Я. Данилевский настаивал на том, что никаких признаков «излишества денежных знаков» в России не обнаруживается и считал возможным увеличить количество денежных знаков в 1,5 раза «без опасения их излишества» (т. е. дополнительно эмитировать еще 700 млн кредитных билетов). Другой автор, Н. Х. Вессель, соглашаясь с тем, что страна испытывает острый недостаток денег и в то же время утверждая, что новые их эмиссии могут стать «хроническими», что обесценит деньги, все-таки высказывался в пользу инфляционной инъекции в более чем 480 млн рублей за счет введения в обращение особых бумажно-денежных суррогатов. Н. Х. Вессель был далеко не оригинален в этом вопросе. Еще в 1865 г. И. Лихачев, сетуя на то, что «все мы страдаем общим безденежьем», предлагал допустить обращение «государственных разменных общественными имуществами беспроцентных билетов».
Таким образом, одним их ключевых направлений исследований значительной группы российских профессиональных экономистов во второй половине XIX в. стал углубленный анализ социальноэкономических последствий инфляции. Инфляция в их представлениях - чисто денежный феномен, возникающий в результате чрезмерной эмиссии бумажных денег. Подобный подход конечно же не согласуется с современными представлениями, однако полностью отражает уровень познания инфляции, характерный для экономической науки того периода. В числе негативных последствий инфляции для национального хозяйства и социальной сферы отечественными экономистами выделялись: утрата «прочного измерителя ценностей», постоянный и асинхронный рост цен, подрывающие рыночный механизм саморегулирования экономических процессов; деградация реального сектора экономики и ускоренное развитие предприятий сферы обращения (прежде всего спекулятивных); обесценение денежных доходов у лиц с фиксированными доходами; активное и многообразное перераспределение доходов между экономическими субъектами; обесценение доходной части бюджета и, как следствие, необходимость усиления налогового пресса и пр. Эти тезисы были характерны для сторонников организации денежного обращения, основанного на полноценных деньгах и легли в основу аргументации введения в нашей стране золотого монометаллизма. Сторонники же бумажных денег активно формировали теоретические основы того подхода, который доминирует сегодня и проявляется в признании целесообразности поддержания умеренных темпов инфляции (таргетирования инфляции).
Список литературы
1. Безобразов В. О некоторых явлениях денежного обращения в России в связи с промышленностью, торговлей и кредитом. - М., 1863-1864.
2. Борткевич И. О денежной реформе, проектированной Министерством финансов. - СПб., 1896.
3. Витте С. Ю. Речь, произнесенная министром финансов 28 декабря 1895 г. в общем собрании Государственного совета // Сергей Юльевич Витте -государственный деятель, реформатор, экономист (К стопятидесятилетию со дня рождения). - Ч. II. - М. - С. 153-168.
4. Гурьев А. Реформа денежного обращения. Ч.!. - СПб., 1896.
5. Данилевский Н. Я. О низком курсе наших денег и новых источниках государственных доходов. - СПб., 1886.
6. Дубянский А.Н. Проблема параллельных денег в Российской империи. -СПб., 2004.
7. Кауфман И. И. Кредитные билеты, их упадок и восстановление. - СПб.,
1888.
8. Трубников К. В. О восстановлении и упрочении финансового благоустройства в России. - СПб., 1886.
