CC BY
73
LEX ТОЖ
С.В. Юношев*
ОТРАСЛЕВАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ ИНСТИТУТА ВОЗМЕЩЕНИЯ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ
Аннотация. В последние годы в юридической литературе достаточно явно прослеживается тенденция существенного роста интереса исследователей к проблеме возмещения потерпевшим ущерба, причиненного преступлением, в том числе в такой его неизвестной пока российскому законодательству форме, как возмещение ущерба государством. В этой связи в статье рассматриваются высказанные в литературе точки зрения об отраслевой принадлежности института возмещения вреда, причиненного преступлением. В частности, анализируется аргументация разных авторов о гражданской правовой, гражданской процессуальной, уголовно-правовой, уголовно-процессуальной или же межотраслевой (комплексной) правовой природе данного института. Исследование проведено с использованием сравнительно-правового метода на основе анализа соответствующих норм различных отраслей права путем выявления связей между ними. Делается вывод, что институт возмещения вреда, причиненного преступлением и злоупотреблениями власти, выступает как межотраслевой или комплексный правовой институт, поскольку в его рамках нормы уголовно-процессуального права тесно взаимодействует с нормами иных отраслей права, прежде всего уголовного, уголовно-исполнительного, гражданского, гражданского процессуального, а также административного, трудового, жилищного и финансового. Предлагаются соответствующие дополнения уголовно-процессуального закона. Ключевые слова: жертва преступления; реабилитация; гражданский иск; реституция; пострадавший; государственная компенсация; возмещение ущерба; отраслевая принадлежность; отрасль права; межотраслевой правовой институт.
В последние годы в юридической литературе достаточно явно прослеживается тенденция существенного роста интереса исследователей к проблеме возмещения потерпевшим ущерба, причиненного преступлением, в том числе в такой его неизвестной пока российскому законодательству форме, как возмещение ущерба государством1.
1 См.: Лупинская П.А. Заключительное слово на Международной научно-практической конференции, посвященной 5-летию принятия УПК РФ. В кн.: Материалы международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории, законодательства, практики применения» (к 5-летию УПК РФ). М., 2007. С. 619, 625; Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России. Самара, 2007. С. 74; Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика. М., 2006. С. 167, 253; Багаутдинов Ф.К. Обеспечение имущественных прав личности при расследовании преступлений. М., 2002. С. 111-115 и др.
Такая тенденция вполне понятна. Действительно, как отмечает, например, Л.М. Володина, «ныне, исходя из общепризнанных норм международного права, человеческая мысль, думается, окончательно определила приоритеты: прежде всего должны быть защищены права жертвы преступления»2.
Однако существующее на сегодняшний день положение вещей очевидно не отвечает этой задаче.
Пострадавший от преступления зачастую, а может быть, гораздо точнее будет написать «как правило», остается один на один с проблемой понесенного им от преступления ущерба. Существующий на сегодняшний день основной (а фактически единственный) законный способ возмещения ущерба, причиненного преступлением, — реституция,
2 Володина Л.М. Указ. соч. С. 15.
© Юношев Станислав Викторович
* Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Самарского
государственного университета.
[svyunoshev@gmail.com]
443011, Россия, Самара, ул. Академика Павлова, д. 1.
С.В. Юношев
LEX У1Ш(|Д
т.е. предъявление гражданского иска к виновному либо ответственному за возмещение ущерба лицу, во многих случаях является заведомо безрезультативным. Действительно, о каком возмещении ущерба потерпевшему вообще можно говорить при неустановлении следственными органами лиц, виновных в совершении преступления? И даже если такие лица будут установлены и гражданский иск к ним будет предъявлен, надежда на реальное возмещение причиненного преступлением ущерба весьма призрачна, ведь известно, что показатель реального исполнения судебных решений в этой части составляет менее 21%3. На остроту данной проблемы и негативные последствия такого положения вещей постоянно обращается внимание в литературе4.
В связи со сказанным очевидно, что перед юридической наукой сегодня стоит задача выработки адресованных законодателю предложений по реформированию старых, а главное, разработки новых механизмов, позволяющих решить названную проблему с тем, чтобы Россия в конечном счете перестала восприниматься как государство, находящееся на задворках мировых процессов в области обеспечения прав и законных интересов жертв преступлений и злоупотреблений властью.
Однако и здесь все не так гладко. Пока что в юридической среде отсутствуют единые подходы даже по наиболее концептуальным вопросам в рамках рассматриваемой проблематики. К таковым, без сомнения, относится и вопрос об отраслевой принадлежности института возмещения вреда, причиненного престу-плением5, без решения которого дальнейшая разработка каких-либо конкретных предложений представляется невозможной.
Отметим, что дискуссия по этому вопросу ведется достаточно давно, но пик ее пришелся на первую половину 80-х гг. XX в., что
3 См.: Грицай О.В. Исполнение приговоров в части имущественных взысканий: процессуальная сущность, основания и порядок: дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2007. С. 4.
4 См.: Леви А.А. Потерпевший в уголовном процессе: конспект лекций. М., 2007. С. 125.
5 Необходимо отметить, что в литературе в этой связи рассматриваются вопросы об отраслевой принадлежности нескольких будто бы самостоятельных институтов,
а именно института возмещения вреда, причиненного преступлением, возмещения ущерба при реабилитации
и института гражданского иска в уголовном судопроизводстве. Исходя из положений общепризнанных международно-правовых актов (в частности Декларации ООН основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью от 29.11.1985) мы исходим из единой правовой природы названных институтов и рассматриваем их в совокупности как единый генеральный институт возмещения ущерба, причиненного преступлением и злоупотреблениями властью.
связано с принятием Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18.05.1981 «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей», утвердившего Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда6.
В разное время представителями тех или иных отраслей права были высказаны различные суждения относительно отраслевой принадлежности рассматриваемого института. Среди основных из них следующие: институт возмещения вреда, причиненного преступлением, рассматривается как имеющий гражданскую правовую, гражданскую процессуальную, уголовно-правовую, уголовно-процессуальную, или же межотраслевую природу.
Рассмотрим аргументацию сторонников основных точек зрения.
Ряд исследователей (Б.А. Протченко, П.С. Яни, С.В. Мамичева, А.В. Сумачев, С.В. Анощенкова7) обосновывают материальную (уголовно-правовую) природу права потерпевшего на возмещение причиненного вреда. При решении этого вопроса основополагающей они считают связь между причиненным вредом как признаком состава преступления и объективно существующим правом потерпевшего на возмещение вреда.
Помимо этого, ими обращается внимание, что восстановление социальной справедливости, как цель наказания, не может быть достигнуто без восстановления нарушенных прав потерпевшего. Таким образом, в возмещении потерпевшему вреда, причиненного преступлением, лицом, его совершившим, названные исследователи видят проявление социальной справедливости наказания. Исходя из этого, возмещение вреда потерпевшему рассматривается как часть уголовно-правового воздействия, как принудительно исполняемая виновным уголовно-правовая обязанность.
Нам представляется, что данная аргументация далеко не безупречна. И прежде всего обращает на себя внимание вольная или невольная подмена авторами основных понятий. Первоначально заявляя об уголовно-правовой природе права (выделено автором. — С.Ю.)
6 Ведомости Верховного Совета СССР. 1981. № 27. Ст. 741.
7 См.: Анощенкова С.В. Уголовно-правовое учение о потерпевшем. М., 2006; Сумачев А.В. Пострадавший как субъект уголовного правоотношения. Тюмень, 1999. С. 75-77; Мамичева С.В. Права жертв преступлений и злоупотреблений властью // Журнал российского права. 2001. № 7. С. 100-103.
LEX RUSSIICA
потерпевшего на возмещение вреда, в дальнейшем речь как о само собой разумеющимся идет об уголовно-правовой природе самого института возмещения вреда, что, конечно же, не одно и то же. Думается, что вполне корректно вести речь об уголовно-правовой природе права потерпевшего на возмещение вреда, ведь, как известно, многие уголовно-процессуальные институты имеют своей основой соответствующие институты материального права (яркий пример тому — уголовно-правовой институт освобождения от уголовной ответственности по основаниям, предусмотренным ст. 75, 76 и 78 УК РФ, и коррелирующий ему уголовно-процессуальный институт прекращения уголовного дела или уголовного преследования (п. 3 ч. 1 ст. 24, ст. 25 и 28 УПК РФ). И тем не менее говорить в этой связи об уголовно-правовой природе института возмещения вреда в целом во всей сложности и многообразии его процессуальной регламентации, очевидно, не приходится.
Более того, вспомним, что действующее уголовно-правовое законодательство содержит указание лишь на один способ возмещения вреда потерпевшему — добровольное возмещение за счет средств виновного как обстоятельство, смягчающее ответственность (п. «к» ч. 1 ст. 61, ст. 62 и др. УК РФ). Между тем основной на сегодняшний день способ возмещения ущерба — реституция — в уголовном законе даже не упоминается.
Сказанное приводит нас к выводу о неудовлетворительности тезиса о материальной (уголовно-правовой) природе института возмещения ущерба, причиненного преступлением и злоупотреблением властью.
Представители цивилистической науки8 по вполне понятным причинам традиционно настаивают на цивилистической же природе рассматриваемого института, при этом подчеркивая его комплексный гражданский правовой и гражданский процессуальный характер.
В обоснование заявленной позиции основной упор ими делается на то обстоятельство, что данному институту в полной мере присущ гражданско-правовой метод регулирования, основанный, как известно, на равенстве субъектов, свободе волеизъявления и судебном разрешении споров9.
8 См.: Ярошенко К.Б. Возмещение ущерба, причиненного гражданам действиями должностных лиц // Советское государство и право. 1982. № 8; Белякова А.М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. М., 1986.
9 См.: Прокудина Л.А. Возмещение ущерба, причи-
ненного незаконными действиями правоохранитель-
ных органов: научно-практический комментарий. М., 1997. С. 13.
Если проанализировать первый из названных критериев гражданско-правового метода регулирования, то применительно, например, к возмещению ущерба при реабилитации говорить о равенстве двух основных субъектов возникающего правоотношения (государства и реабилитированного лица — ч. 1 ст. 133 УПК РФ) не приходится. Понимая это, сами цивилисты подчеркивают, что неравенство субъектов по правовому статусу в целом еще не означает их неравенства в конкретном правоотношении. На наш взгляд, данный довод заслуживает внимания. Действительно, даже в рамках гражданского судопроизводства равенство его субъектов в полной мере характерно лишь для искового производства. Между тем в рамках производства по делам, возникающим из публичных правоотношений (подраздел III разд. II ГПК РФ), неравенство его субъектов уже налицо, преодолением чего служат, в частности, установленные законодателем особые правила распределения обязанностей доказывания по этим делам (ст. 249 ГПК РФ). Поэтому представляется, что с ходу, без должного обоснования отбрасывать данный довод, как это случается в литературе10, неправильно.
Но обратимся к другим критериям. Цивилисты настаивают, что свобода волеизъявления как элемент метода гражданско-правового регулирования присутствует в правоотношениях по возмещению ущерба, причиненного преступлением, или при реабилитации, и увязывают этот момент с тем обстоятельством, что сами имущественные отношения по возмещению ущерба возникают лишь по инициативе потерпевшего (предъявление им гражданского иска) или же реабилитированного лица (обращение с требованием о возмещении имущественного вреда, предъявление иска о компенсации морального вреда).
Полагаем, что данный довод строится на заведомо зыбких почвах. Как известно, свобода волеизъявления как элемент гражданско-правового метода регулирования является частным случаем принципа диспозитивности, присущего гражданскому судопроизводству. Вместе с тем свобода волеизъявления даже в цивилистической литературе никогда не рассматривалась в столь узком аспекте, как предлагается в данном случае, т.е. только как инициатива лица в возникновении соответствующих отношений по возмещению вреда. Очевидно, что свобода волеизъявления должна включать также инициативу по собиранию и представлению доказательств. Между тем в данном случае гражданин, претендующий на возмещение вреда, имеет право, но не обязан доказывать
Там же.
10
С.В. Юношев
их тем
наличие оснований и размера причиненного ему ущерба (ч. 4 ст. 44 УПК РФ), поскольку в силу ст. 73 УПК РФ обязанность по доказыванию в данном случае возлагается на органы государства, ведущие процесс. Аналогичное положение вещей мы видим и при возмещении вреда в процессе реабилитации. В силу прямого указания закона судья, следователь или дознаватель в месячный срок определяет размер имущественного вреда и выносит постановление о производстве выплат в возмещение этого вреда (ч. 4 ст. 135 УПК РФ). Таким образом, и здесь обязанность по доказыванию возлагается на государственные органы.
Ну и, наконец, последний элемент гражданско-правового метода регулирования необходимо связан с судебным порядком разрешения споров в противовес порядку административному или внесудебному. И по этому критерию институт возмещения вреда, причиненного преступлением или злоупотреблением властью, не отвечает рассматриваемому методу. Действительно, если обратиться к положениям гл. 18 «Реабилитация» УПК РФ, то в ней, наряду с судебным порядком, как обычный и равнозначный определен порядок и внесудебный, а именно принятие решения о возмещении имущественного вреда, причиненного реабилитированному лицу, дознавателем или следователем (ч. 2 ст. 135 УПК РФ). И только если реабилитированное лицо не согласно с решением этих должностных лиц, оно имеет право обжаловать их решение в судебном порядке на общих основаниях (ст. 137 УПК РФ). Правда, применительно к компенсации морального вреда законодатель установил исключительный судебный порядок принятия такого решения (ст. 136 УПК РФ), что вполне закономерно, учитывая сложную правовую природу этого института, имеющего в целом, как подчеркивается в литературе11, гражданско-правовую природу.
Принимая все сказанное во внимание, согласимся, что основной довод цивилистов в обоснование гражданско-правовой природы института возмещения вреда, причиненного преступлением, о свойственности этому институту гражданско-правового метода регулирования далеко не безупречен.
В свое время цивилистами был выдвинут еще один довод в обоснование цивилистиче-ской природы рассматриваемого института. Так, уже упоминаемый нами К.Б. Ярошенко указывал следующее: «Соответствующие нормы о возмещении ущерба по своей природе являются материально-правовыми, а,
11 См.: Челышев М. Ю. О межотраслевых связях уголовно-процессуального, гражданского и гражданского процессуального права // Российский следователь. 2005. № 10. С. 15.
значит, уже в силу этого в состав процессуального права включены быть не могут»12.
По сути наши возражения относительно данного довода будут аналогичными уже высказанным выше применительно к доводам об уголовно-правовой природе данного института. Действительно, здесь, как и там, можно видеть, что высказанный довод никоим образом не ставит под сомнение уголовно-процессуальную природу этого института. Очевидно, что нормы гражданского материального права действительно устанавливают материальные же основания и условия, с наличием которых связано наступление гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный преступлениями и злоупотреблениями властью. Тем не менее процессуальный порядок возникновения, изменения и прекращения общественных отношений, связанных с реализацией данного вида ответственности в рамках интересующего нас института, урегулирован нормами именно уголовно-процессуального права. И обойти этот ключевой факт не представляется возможным. Именно здесь, кстати, кроется основной довод сторонников уголовно-процессуального характера института возмещения вреда, причиненного преступлением.
Следует ли из сказанного, что данный институт носит сугубо уголовно-процессуальный характер? «Да», — отвечают на этот вопрос многие исследователи-процессуалисты13. При этом они обращают внимание на целый ряд весьма значимых обстоятельств. Среди них: правоотношения, возникающие в этой сфере, урегулированы нормами уголовно-процессуального права; возникают они только при производстве по уголовному делу; их субъектами (за редким исключением) являются участники уголовного процесса; не вызывает сомнений, и это показано выше, что анализируемый вид правоотношений опирается на уголовно-процессуальный метод правового регулирования.
Помимо этого, необходимо учитывать, что само возмещение вреда неразрывно связано с задачами, стоящими перед уголовным судопроизводством. Действительно, ст. 6 УПК РФ, закрепляя в качестве одной из задач уголовного судопроизводства защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, совершенно необходимо под-
12 Ярошенко К.Б. Жизнь и здоровье под охраной закона. М., 1990. С. 137.
13 См.: Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. М., 1961. С. 254; Прокудина Л.А. Указ.соч. С. 13; Понарин В.Я. Производство по гражданскому иску при расследовании уголовного дела. Воронеж, 1978. С. 19, 33; Газетдинов Н.И. Деятельность следователя по возмещению материального ущерба. Казань, 1990. С. 8, 9.
LEX RUSSIICA
разумевает и возмещение потерпевшим вреда, причиненного преступлением или злоупотреблением властью. При этом задача возмещения вреда, причиненного лицу в результате нарушения его прав и свобод судом, а также должностными лицами, осуществляющими уголовное преследование, возведена в ранг принципа уголовного судопроизводства — охраны прав и свобод человека и гражданина (ч. 4 ст. 11 УПК РФ).
С данной аргументацией, на наш взгляд, невозможно не согласиться. И тем не менее мы не можем поддержать вывод об исключительно уголовно-процессуальной природе рассматриваемого института. Обратим внимание, что даже в рамках рассмотрения доводов сторонников уголовно-правовой или цивилистической природы института возмещения вреда, мы не смогли обойти молчанием те существенные связи, что существуют в рамках данного института между различными отраслями права.
Рассмотрим эти связи более внимательно.
Начнем с того, что регламентируя вопросы возмещения вреда, уголовно-процессуальное законодательство содержит нормы, напрямую отсылающие к нормам гражданского права.
Например, определяя субъектный состав правоотношений по гражданскому иску, ч. 1 ст. 45 УПК РФ устанавливает, что представителями потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя могут быть адвокаты, а представителями гражданского истца, являющегося юридическим лицом, также иные лица, правомочные в соответствии с ГК РФ представлять его интересы. Аналогичное положение содержит ч. 1 ст. 55 УПК РФ применительно к представителям гражданского ответчика.
Или другой пример применительно к институту реабилитации. В соответствии с ч. 2 ст. 135 УПК РФ реабилитированное лицо вправе обратиться с требованием о возмещении имущественного вреда в соответствующий орган в течение сроков исковой давности, установленных ГК РФ.
Связи между уголовно-процессуальными нормами и нормами гражданского права могут иметь и не столь явный (в виде прямых отсылок), а более завуалированный характер, что только лишний раз подчеркивает сущностную, внутреннюю связь между ними. Яркий пример тому положения ч. 1 ст. 133 УПК РФ, устанавливающие, что вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, прокурора и суда. Нетрудно заметить, что положения ч. 1 ст. 133 УПК РФ по сути идентичны положениям п. 1 ст. 1070 ГК РФ.
Здесь же, кстати, налицо и обратная связь. Согласно п. 1 ст. 1070 ГК РФ его предписания реализуются в порядке, установленном законом. Но что это за закон, регламентирующий порядок возмещения вреда, причиненного незаконным или необоснованным уголовным преследованием? Конечно же, по общему правилу, это УПК РФ, а конкретно — положения его гл. 18 «Реабилитация»14.
Не менее тесные связи в рамках института возмещения вреда свойственны уголовно-процессуальной и гражданской процессуальной отраслям права. В литературе справедливо отмечается, что «существование данных правовых связей обусловлено единой сущностью гражданского и уголовного процесса — обеспечить (организовать) реализацию соответствующих норм материального права — и как следствие этого — известной общностью уголовно-процессуальных и гражданских процессуальных норм»15, которая, добавим от себя, весьма давно позволяет многим авторам говорить о существовании или становлении единой — «судебной» — отрасли права16.
Действующее уголовно-процессуальное законодательство применительно к интересующему нас вопросу также содержит немало прямых отсылок к нормам гражданского процессуального права. Так, например, регламентируя институт гражданского иска, ч. 3 ст. 44 УПК РФ определяет, что гражданский иск в защиту интересов лиц, признанных неспособными или ограниченно дееспособными, в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством, может быть предъявлен их законными представителями или прокурором.
Значительное число таких отсылок делается законодателем при регламентации институ-
14 Мы не случайно указали, что данный порядок регламентируется уголовно-процессуальным законодательством лишь по общему правилу, ведь известно, что Конституционный Суд РФ допустил реализацию положений ст. 1070 ГК РФ, связанных с незаконными деяниями в ходе судопроизводства, и вне уголовных и уголовно-процессуальных правоотношений (См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 25.01.2001 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса РФ в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова» // СЗ РФ. 2001. № 7. Ст. 700).
15 Челышев М. Ю. Указ. соч. С. 15.
16 См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: в 2 т. Т. 1. СПб., 1996. С. 7, 8; Полянский Н.Н.,
Строгович М.С., Савицкий В.М. и др. Проблемы судебного права. М., 1983. С. 4, 5; Лазарева В.А. Теория
и практика судебной защиты в уголовном процессе. Самара, 2000. С. 31; Гуськова А.П., Муратова Н.Г. Судебное право: история и современность судебной власти в сфере уголовного судопроизводства. М., 2005.
С.В. Юношев
их те»
та реабилитации. Так, ст. 133 УПК РФ, определяя предмет и субъектов права на реабилитацию, устанавливает, что в иных случаях, т.е. за исключением тех, что перечислены в данной норме, вопросы, связанные с возмещением вреда, разрешаются в порядке гражданского судопроизводства (ч. 5 ст. 133 УПК РФ). Аналогичную отсылку уголовно-процессуальный закон содержит применительно к требованиям о компенсации морального вреда в денежном выражении (ч. 2 ст. 136 УПК РФ), а равно при восстановлении трудовых, пенсионных, жилищных и иных прав реабилитированного лица в случае, если требование о возмещении вреда судом в порядке уголовного судопроизводства не удовлетворено или реабилитированный не согласен с принятым судебным решением (ч. 1 ст. 138 УПК РФ).
Таким образом, в рамках института возмещения вреда, причиненного преступлением и злоупотреблениями власти, уголовно-процессуальное право тесно взаимодействует с нормами иных отраслей права, прежде всего, конечно, уголовного, уголовно-исполнительного, гражданского, гражданского процессуального, но также административного, трудового, жилищного и финансового.
Следовательно, названный институт со всей очевидностью выступает как межотраслевой или комплексный17, возможность и необходимость существования которого обосновал в свое время еще С.С. Алексеев, определяя его как общность норм, которые представляют собой результат известного удвоения структуры права18.
Но здесь возникает еще один вопрос. С учетом межотраслевой природы рассматриваемого института нормы какой отрасли права должны иметь приоритет в случае возможной коллизии между нормами разных отраслей права или в случае неполноты правового регулирования тех или иных отношений?
Ответ на этот вопрос, по нашему убеждению, может быть только один — такой приоритет безусловно должен быть отдан нормам уголовно-процессуального права, что следует как из самого места данного института в структуре российского права, так и задач, стоящих перед ним, круга участников возника-
17 Этой позиции на сегодняшний день придерживаются многие авторы. См.: Прокудина Л.А. Указ. соч. С. 11; Мельников В.Ю. Обеспечение прав граждан в ходе досудебного производства. М., 2006. С. 447; Лившиц Ю., Тимошенко А. Назначение института гражданского иска в уголовном процессе // Российская юстиция. 2002. № 6. С. 44; Сысоев В., Храмцов К. Так ли уж неуместен гражданский иск в уголовном процессе? // Российская юстиция. 2001. № 10. С. 67, 68.
18 См.: Алексеев С.С. Структура советского права. М., 1975. С. 159.
ющих в его рамках правоотношений, правил доказывания и т.д.
В качестве дополнительного обоснования выдвинутого выше тезиса также стоит упомянуть и об относительно новой тенденции в международном праве, которое, как известно, очень долго весьма сдержанно относилось к самой возможности возмещения причиненного преступлением вреда в рамках уголовного судопроизводства. Сейчас такое отношение сменилось противоположным, что вполне понятно с учетом тех усилий как на национальном, так и международном уровнях, которые направлены на создание уголовной юстиции, благоприятствующей интересам потерпевших от преступлений. Ярким примером здесь являются Рекомендации № R (85) 11 Комитета Министров Совета Европы от 28.06.1985 «О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса»19, в п. 9 и 10 которых прямо установлен приоритет уголовного процесса в решении вопросов получения потерпевшим реституции и компенсации. Более того, п. 10 Рекомендаций предлагает национальным правительствам с этой целью отменить существующие ограничения или технические препятствия, которые блокируют осуществление такой возможности.
Нормы иных отраслей права, и прежде всего гражданского процессуального, могут и должны применяться в ходе уголовного судопроизводства при разрешении вопросов, связанных с возмещением вреда, но только в том случае, если спорные правоотношения не урегулированы нормами уголовно-процессуального права, а соответствующие нормы других отраслей права не противоречат основным началам уголовного судопроизводства.
Именно такой подход был выработан судебной практикой. Так, еще в 1970 г. Пленум Верховного Суда РСФСР в этом отношении указал, что закон не препятствует решению процессуальных вопросов по правилам гражданского процессуального законодательства. Но это возможно постольку, поскольку предстоит разрешить иск, вытекающий из данного уголовного дела, а вопрос не урегулирован нормами УПК20.
Однако законодатель до сих пор не посчитал нужным урегулировать этот вопрос на законодательном уровне, в связи с чем в судебной и следственной практике возникают серьезные правовые коллизии, описываемые в литературе21.
19 Сборник документов Совета Европы в области защиты прав человека и борьбы с преступностью. М., 1998. С. 114-116.
20 Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1970. № 1. С. 11.
21 См.: Бозров В.М. Гражданский иск в уголовном процессе неуместен // Российская юстиция. 2001. № 5. С. 29, 30.
Между тем законодательное установление такой нормы было предложено в свое время еще авторами Теоретической модели уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и РСФСР, ч. 1 ст. 306 которой содержала следующее положение применительно к рассмотрению гражданского иска в уголовном процессе: «Если процессуальные отношения, возникающие в связи с гражданским иском, Кодексом (уголовно-процессуальным. — С.Ю.) не урегулированы, то применяются не противоречащие принципам уголовного процесса правила гражданско-процессуального законодательства»22. Представляется, что эта норма сформулирована здесь весьма удачно, хотя, во-первых, на сегодняшний день ее предмет не должен ограничиваться лишь вопросами гражданского
Библиография:
иска, и, во-вторых, отсылка должна идти не только к нормам гражданского процессуального, но и иным отраслям права.
С учетом этого нами предлагается следующая формулировка данной нормы: «При разрешении вопросов, связанных с возмещением вреда, причиненного преступлением и злоупотреблениями власти, к отношениям, не урегулированным уголовно-процессуальным законодательством, суд, прокурор, следователь, дознаватель применяют правила гражданского процессуального и иного законодательства, поскольку это не противоречит принципам уголовного судопроизводства». Представляется, что эта норма должна дополнить ст. 1 «Законы, определяющие порядок уголовного судопроизводства» УПК РФ в виде, например, ее отдельной ч. 4.
1. Алексеев С.С. Структура советского права. — М., 1975.
2. Анощенкова С.В. Уголовно-правовое учение о потерпевшем. — М., 2006.
3. Багаутдинов Ф.К. Обеспечение имущественных прав личности при расследовании преступлений. — М., 2002.
4. Белякова А.М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. — М., 1986.
5. Бозров В.М. Гражданский иск в уголовном процессе неуместен // Российская юстиция. — 2001. — № 5.
6. Володина Л.М. Проблемы уголовного процесса: закон, теория, практика. — М., 2006.
7. Газетдинов Н.И. Деятельность следователя по возмещению материального ущерба. — Казань, 1990.
8. Грицай О.В. Исполнение приговоров в части имущественных взысканий: процессуальная сущность, основания и порядок: дис. ... канд. юрид. наук. — Самара, 2007.
9. Гуськова А.П., Муратова Н.Г. Судебное право: история и современность судебной власти в сфере уголовного судопроизводства. — М., 2005.
10. Лазарева В.А. Теория и практика судебной защиты в уголовном процессе. — Самара, 2000.
11. Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России. — Самара, 2007.
12. Леви А.А. Потерпевший в уголовном процессе. — М., 2007.
13. Лившиц Ю., Тимошенко А. Назначение института гражданского иска в уголовном процессе // Российская юстиция. — 2002. — № 6.
14. Лупинская П.А. Заключительное слово на Международной научно-практической конференции, посвященной 5-летию принятия УПК РФ. В кн.: Материалы международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории, законодательства, практики применения» (к 5-летию УПК РФ). — М., 2007.
15. Мамичева С.В. Права жертв преступлений и злоупотреблений властью // Журнал российского права. — 2001. — № 7.
16. Мельников В.Ю. Обеспечение прав граждан в ходе досудебного производства. — М., 2006.
17. Полянский Н.Н., Строгович М.С., Савицкий В.М. и др. Проблемы судебного права. — М., 1983.
18. Понарин В.Я. Производство по гражданскому иску при расследовании уголовного дела. — Воронеж, 1978.
19. Прокудина Л.А. Возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов: научно-практический комментарий. — М., 1997.
20. Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. — М., 1961.
22 Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР. Теоретическая модель / под ред. В.М. Савицкого. М., 1990. С. 175.
21. Сумачев А.В. Пострадавший как субъект уголовного правоотношения: учеб. пособие. — Тюмень, 1999.
22. Сысоев В. Так ли уж неуместен гражданский иск в уголовном процессе? / В. Сысоев, К. Храмцов // Российская юстиция. — 2001. — № 10.
23. Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР. Теоретическая модель / под ред. В. М. Савицкого. — М., 1990.
24. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. — СПб., 1996.
25. Челышев М.Ю. О межотраслевых связях уголовно-процессуального, гражданского и гражданского процессуального права // Российский следователь. — 2005. — № 10.
26. Ярошенко К.Б. Жизнь и здоровье под охраной закона. — М., 1990.
References (transliteration):
1. Alekseev S.S. Struktura sovetskogo prava. — M., 1975.
2. Anoshenkova S.V. Ugolovno-pravovoe uchenie o poterpevshem. — M., 2006.
3. Bagautdinov F.K. Obespechenie imushestvennyh prav lichnosti pri rassledovanii prestuplenii. — M., 2002.
4. Belyakova A.M. Grazhdansko-pravovaya otvetstvennost' za prichinenie vreda. — M., 1986.
5. Bozrov V.M. Grazhdanskii isk v ugolovnom processe neumesten // Rossiiskaya yusticiya. — 2001. — № 5.
6. Volodina L.M. Problemy ugolovnogo processa: zakon, teoriya, praktika. — M., 2006.
7. Gazetdinov N.I. Deyatel'nost' sledovatelya po vozmesheniyu material'nogo usherba. — Kazan', 1990.
8. Gricai O.V. Ispolnenie prigovorov v chasti imushestvennyh vzyskanii: processual'naya sushnost', osnovaniya i poryadok: dis. ... kand. yurid. nauk. — Samara, 2007.
9. Gus'kova A.P., Muratova N.G. Sudebnoe pravo: istoriya i sovremennost' sudebnoi vlasti v sfere ugolovnogo sudoproizvodstva. — M., 2005.
10. Lazareva V.A. Teoriya i praktika sudebnoi zashity v ugolovnom processe. — Samara, 2000.
11. Lazareva V.A. Problemy dokazyvaniya v sovremennom ugolovnom processe Rossii. — Samara, 2007.
12. Levi A.A. Poterpevshii v ugolovnom processe. — M., 2007.
13. Livshic Yu., Timoshenko A. Naznachenie instituta grazhdanskogo iska v ugolovnom processe // Rossiiskaya yusticiya. — 2002. — № 6.
14. Lupinskaya P.A. Zaklyuchitel'noe slovo na Mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konfer-encii, posvyashennoi 5-letiyu prinyatiya UPK RF. V kn.: Materialy mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferencii «Aktual'nye problemy ugolovnogo sudoproizvodstva: voprosy teorii, zakonodatel'stva, praktiki primeneniya» (k 5-letiyu UPK RF). — M., 2007.
15. Mamicheva S.V. Prava zhertv prestuplenii i zloupotreblenii vlast'yu // Zhurnal rossiiskogo prava. — 2001. — № 7.
16. Mel'nikov V.Yu. Obespechenie prav grazhdan v hode dosudebnogo proizvodstva. — M., 2006.
17. Polyanskii N.N., Strogovich M.S., Savickii V.M. i dr. Problemy sudebnogo prava. — M., 1983.
18. Ponarin V.Ya. Proizvodstvo po grazhdanskomu isku pri rassledovanii ugolovnogo dela. — Voronezh, 1978.
19. Prokudina L.A. Vozmeshenie usherba, prichinennogo nezakonnymi deistviyami pravoohranitel'nyh organov: nauchno-prakticheskii kommentarii. — M., 1997.
20. Rahunov R.D. Uchastniki ugolovno-processual'noi deyatel'nosti po sovetskomu pravu. — M., 1961.
21. Sumachev A.V. Postradavshii kak sub'ekt ugolovnogo pravootnosheniya: uchebnoe posobie. — Tyumen', 1999.
22. Sysoev V. Tak li uzh neumesten grazhdanskii isk v ugolovnom processe? / V. Sysoev K. Hram-cov // Rossiiskaya yusticiya. — 2001. — № 10.
23. Ugolovno-processual'noe zakonodatel'stvo Soyuza SSR i RSFSR. Teoreticheskaya model' / pod red. V.M. Savickogo. — M., 1990.
24. Foinickii I.Ya. Kurs ugolovnogo sudoproizvodstva. T. 1. — SPb., 1996.
25. Chelyshev M.Yu. O mezhotraslevyh svyazyah ugolovno-processual'nogo, grazhdanskogo i grazhdanskogo processual'nogo prava // Rossiiskii sledovatel'. — 2005. — № 10.
26. Yaroshenko K.B. Zhizn' i zdorov'e pod ohranoi zakona. — M., 1990.
Материал поступил в редакцию 21 февраля 2014 г.
