Отголоски мифа о сотворении мира в карельской руне на сюжет «Состязание в пении» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Труды Карельского научного центра РАН №3.2014. С. 53-57

УДК398.22

ОТГОЛОСКИ МИФА О СОТВОРЕНИИ МИРА В КАРЕЛЬСКОЙ РУНЕ НА СЮЖЕТ «СОСТЯЗАНИЕ В ПЕНИИ»

М. В. Кундозерова

Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН

Рассматриваются космогонические аспекты, занимающие в руне на сюжет «Состязание в пении» лишь периферийное положение. Детальное изучение реплик состязающихся в могущественных знаниях героев приоткрывает некий пласт представлений о сотворении и обустройстве Вселенной, сформировавшихся в карельской этнокультурной традиции. Анализируются мотивы формирования рельефа морского дна, появления на небе звезд, созвездий, радуги/дуги, первых гор, небесных/воздушных столбов/столба, нескольких небесных ярусов.

Ключевые слова: эпос, карельские руны, состязание в пении, космогонический миф, антропоморфный демиург, Вяйнямёйнен, Ёукахайнен, рельеф морского дна, небо, созвездия, небесный столб, небесные ярусы.

М. V. Kundozerova. THE REFLECTIONS OF THE WORLD CREATION MYTH IN THE KARELIAN EPIC “THE SINGING MATCH”

This paper considers the cosmogonic features exhibited peripherally in the epic “The Singing Match”. In this epic, two heroes compete in knowledge and their dialogue brings to light a stratum of ideas about the creation of the world and the structuring of the universe in Karelian tradition. This paper analyzes motifs of shaping of the sea bed, staring the sky, the origins of constellations, the rainbow, the first mountains, the pillar(s) of the sky or air, and other features.

Key words: epic, Karelian runo songs, “The Singing Match”, cosmogonic myth, anthropomorphic demiurge, Vainamoinen, Joukahainen, sea bed, sky, constellations, celestial pillar, celestial spheres.

Руна о состязании в пении бытовала у всех групп карелов, которых, согласно уже сложившейся в карельской фольклористике традиции, принято делить на беломорских (северных), олонецких (южных) и приладожских. Сюжет этой руны повествует о том, как повозки старого Вяйнямёйнена и юного Ёукахайнена (в вариантах могут фигурировать также другие герои) сталкиваются в пути. Между героями возникает ссора по поводу приоритета пользования дорогой. Не желая уступить, молодой Ёукахайнен

предлагает помериться знаниями: у кого их больше, тот и останется на дороге. Старый, умудренный опытом Вяйнямёйнен побеждает в поединке не просто превосходством в знаниях, но и своей колдовской силой: он заклинаниями погружает юного соперника в болото. В качестве выкупа Ёукахайнен обещает отдать свою сестру в жены старцу. Сюжет о состязании в магической силе носит универсальный характер. Он был использован Элиасом Лённротом в третьей главе полного издания «Капевалы».

0

Какими же знаниями обладал старый Вяй-нямёйнен и чем он превзошел своего соперника? Наиболее полноценные в художественном отношении тексты, преимущественно довоенной записи, сохранили сакральный диалог-состязание, в котором раскрываются потаенные знания героев относительно происхождения некоторых элементов мироздания. Так, юный Ёукахайнен хвалится знаниями о том, что:

Tiean kolkot kuokituksi,

Kalahauat kaivetuksi,

Taivoset tahitetyksi, liman pielet pistetyksi.

[SKVRI, 170: 12-15]

Тони выкопаны в море,

Вырыты для рыбы ямы,

К небесам прибиты звезды,

Небо держится столбами.

(перевод Э. С. Киуру [РНН. С. 40])

Вяйнямёйнен называет эти знания «детским лепетом, бабьим знаньем, но не мужа с бородою», ведь он лично участвовал в создании частей мира:

Omat on kolkot kuokkimani,

Taivoset tahittamani,

Olin miessa kolmantena liman pielta pistamassa, liman kaarta kantamassa,

Taivosta tahittamassa.

[SKVRI, 170: 19-24]

Сам копал я тони в море,

Небо звездами усеял,

Я был третьим человеком,

Кто опору неба ставил,

Радугу воздвиг на небе,

Небо звездами усеял.

(перевод Э. С. Киуру)

Если молодой Ёукахайнен просто констатирует акты первотворения, о которых он знает лишь понаслышке, то Вяйнямёйнен оказывается именно творцом, демиургом, создавшим элементы мира. В этой ипостаси он недостижим, кто бы ни соревновался с ним в пении либо испытании магических сил и знаний.

Отметим, что не все тексты содержат диалог героев, в котором раскрываются архаичные космологические представления. Это объясняется угасанием традиции рунопевчества, выпадением из памяти исполнителей наиболее архаичных и малопонятных мотивов и, соответственно, фиксированием фрагментарных текстов. Например, в записях отечественных фольклористов второй половины XX в. большинство текстов по-

вествует о том, как повозки героев сталкиваются на дороге. Но несмотря на то, что один другому предлагает помериться знаниями, сакрального диалога не происходит, и Вяйнямёйнен лишь «запевает» Ёукахайнена в трясину по самые плечи. При подготовке данного исследования, таким образом, из всего массива текстов эпических песен было выявлено 48 севернокарельских вариантов (1820-1918, 1927-1948 гг.), один южнокарельский (1845 г.) и 15 приладожских (1838-1923 гг.) - всего 64 варианта. Все тексты выявлены в опубликованных источниках [БКУЯI,, БКУРII, ЭЮУР VII,, КС, КЭП].

Необходимо также отметить, что изучению руны о состязании в пении были посвящены статьи, а также частные замечания в более крупных трудах филологов, отечественных и зарубежных, подходящих с разных позиций к объекту исследования [КгоКт, 1903. Б. 361-378; Каикопеп, 1956. Б. 24-31; 1979. Б. 52; Евсеев, 1957. С. 132, 142-143, 150, 199, 202, 244; Кииэ1, 1959. Б. 43-72; 1963. Б. 254; 1980. Б. 222; Кииэ1 и др., 1977. Р. 525; 8мка1а, 2012. Б. 242-244]. Образы Вяйнямёйнена и Ёукахайнена одни исследователи относили к божествам воды и льда [БеШа, 1913], другие видели в этих персонажах состязающихся шаманов [Наамо, 1950. Б. 82102; Мелетинский, 1963. С. 132-143.], и древней основой данной руны считался миф о состязании шаманов в магическом пении [Евсеев, 1994. С. 458.]. Космогонический аспект руны, реконструируемый из диалога героев, оставался в исследованиях на втором плане. На современном этапе, с привлечением новых материалов, наработки предшественников нами существенно дополняются. На первый план изучения выносятся космологические воззрения народа, отразившиеся в руне о состязании в пении.

В нашем исследовании объектом текстологического анализа станут реплики героев, раскрывающие их знания о сотворении элементов Вселенной. Это позволит выявить некий пласт древних представлений о создании либо устройстве мироздания.

В первую очередь, из воспоминаний Вяйнямёйнена реконструируются представления о формировании рельефа морского дна. Герой говорит о том, что он выкопал рыбные ямы, тони (ота1 оп ко1ко1 киокИтат/ ка1а1паиуа1 кап/атат), углубил глубины (эууе^ syventa.ma.ni). Наряду с тем, что были созданы глубины, появились также рифы/подводные скалы (Шижй оп коко1ле 1ио1и). Подобный мотив встречается в беломорской руне о сотворении мира. Дрейфуя в воде, Вяйнямёйнен формирует морской ландшафт: где боками касается, там берега созидает; где коленями

0

касается, там дно образуется; где ногтями дотрагивается, там скалы воздвигаются; где бородой проводит, там рифы сглаживаются [КК1Ч 39: 56-65]. Согласно большинству вариантов, Вяйнямёйнен создает также рыбные тони, отмели, ямы, даже рыбные косяки. В разных вариантах упомянутые части дна появляются вследствие движения разных частей тела. Например, яма может образоваться при движении головы, ног; отмель - при движении бока, рук, груди, колен; тоня, часто лососевая, - при повороте боком, спиной, животом; риф образуется поднятием руки. Находясь в горизонтальном положении, Вяйнямёйнен создает тоню, в вертикальном (сидя или стоя) - рифы и каменистые пороги.

Таким образом, Вяйнямёйнен, состязаясь в знаниях, говорит о своем участии в формировании рельефа морского дна, что реально подтверждается руной о сотворении мира. Как отмечал М. Кууси, данный мотив в руне о сотворении мира является прямым отголоском мифа, а руна о состязании в пении лишь указывает на тот же миф, что свидетельствует о ее более позднем происхождении [Кииэ1,1959. Б. 63].

Далее Вяйнямёйнен вспоминает о том, как он вспахал море/моря (ггне оИп тег!а купШтаээа; ота1 теге1 kynta.ma.ni), горы/рифы/камни в кучу собрал (уоага^иоге!1иотат кокоКю; 1иито1 оп кокоИе 1ио1и; рапАЫ коко1Ы), в единичном случае сделал борозды (эагкао]а1 эаауотагн). Мотив вспахивания моря характерен для приладожской традиции. Ближайший аналог этому мотиву находится в ижорской руне о состязании в пении:

Бапо! пиоп иоикатот [...]

”Мшзза1ка Бйа а]а1з1а,

Ки тего]а куппеНмп,

Мегот ро^а роКеШп,

1исЛип коккооп?”

Баси уапИа \/ататбт:

”Мшп тего1 купШтшп,

Мегот ро^а ку|уатат,

1иотаап коккооп,

Аа11о± таа1еп а1го1таап”.

[КЭП 12: 14-24]

Молвил юный Йоукамойнен [...] «Помнишь ли такое время:

Перепахивали море,

Дно у моря выжигали,

Камни в кучи собирали?»

Отвечает старый Вяйно:

«Море я перепахал,

Засевал я дно морское,

Камни в кучи собирал,

Волны выгонял на берег».

(перевод Э. С. Киуру)

Мотив вспахивания и выжигания морского дна, собирания камней в кучу, вероятно, является уже более поздним привнесением, отразившим основы подсечного земледелия.

Справедливости ради надо отметить, что камни (kivet), собранные в кучу, встречаются лишь дважды [SKVR VII, 202: 11-13; VII, 156: 24-26]. В двух вариантах упоминаются каменные глыбы (louhet) [SKVR 1,178:17-19; SKVR VII, 148:78,82].

В приладожской традиции воедино собираются рифы, причем в параллельном стихе фигурируют уже холмы [SKVR VII, 149: 26-28]. В беломорской традиции речь идет о горах [SKVR 1,187: 18-20] и холмах [SKVR 1,199: 105-107]. Иногда эти горы и холмы по законам синтаксической синонимии оказываются в параллельных стихах:

V[uoret] l[uomani] k[okoon],

Maet mulleroittama[ni].

[SKVR 1,185a: 38-39]

Мною горы вместе сведены,

Холмы созданы.

(перевод мой. -М. К.)

Можно предположить, что мотив воздвижения в одну кучу камней, каменных глыб, рифов, гор и холмов, отождествляемых в мифологическом сознании между собой, отражают представления о создании Вяйнямёйненом первых горных вершин в противоположность первозданным морским глубинам.

Из воспоминаний Вяйнямёйнена можно выделить также пласт представлений, связанных с небесной сферой. Они выявляются в эпической традиции всех групп карелов, хотя наиболее регулярно встречаются у беломорских. Согласно текстам, Вяйнямёйнен создает звезды на небе, а также в нескольких вариантах - созвездие Большой Медведицы. Например:

Taivoset tahyttamani, liman pilkat pistamani,

Otavat ojentamani.

[SKVR 1,181: 8-10]

Я усыпал небеса звездами,

Установил воздушные пятна/точки,

Большую Медведицу поставил.

(перевод мой. - М. К.)

В мотиве осыпания неба звездами отчетливо проявляется отголосок мифа о сотворении частей мира, в том числе и звезд, из элементов мирового яйца под воздействием словесной магии героя. Иногда Вяйнямёйнен подмечает, что «правильно Большие Медведицы сделаны, звезды небесные - искусно» [SKVR 1,138:36-37].

0

Упоминание луны/месяца и солнца встречается в олонецком тексте и двух приладожских. Например, герой помнит то время, когда «месяц устанавливали, солнце на место определяли» [SKVR II 35: 11-12]. Или герой «месяц продвигал, солнцу помогал» [SKVR VII, 197: 4-5; VII, 148].

Далее, согласно исследуемым текстам, Вяйнямёйнен участвовал в установке небесной/воздушной дуги (taivan/taivon/ilman kaari; в переводе Э. С. Киуру - «радуги»), например:

Olin miessa kolmantena [...]

Ilman kaarta kantamassa.

[SKVR 1,170:21,23]

Я был третьим человеком,

[Из тех, кто. - М. К] Радугу воздвиг на небе.

(перевод Э. С. Киуру)

В одном из приладожских текстов воздушных дуг было несколько [SKVR VII, 148: 83]. Воздушная дуга/дуги (в переводе Э. Киуру - «своды неба») являются параллельным названием неба в эпизоде его выковывания кузнецом Ил-мариненом [SKVR 1,136: 9-11].

Честь создания небесных сводов либо дуг, как повествуется в руне о ковании неба, принадлежит кузнецу Илмаринену. Однако упоминание Вяйнямёйнена о воздвижении им дуги/радуги не противоречит общей логике эпической традиции, ведь он был там третьим/пятым/шестым/седьмым героем. Например:

Olin miessa 6:na,

7:naurossa Otavaa ojentaissa,

Taivon kaarta kantamassa.

[SKVR 1,189: 21-24]

Был я шестым человеком,

Седьмым героем,

Когда Большую Медведицу устанавливали, Небесную дугу воздвигали.

(перевод мой. - М. К.)

Беломорские варианты руны о состязании в пении содержат мотив установки Вяйнямёй-неном небесного столба, например:

Olin miekin miessa siella, [...]

Kaarta taivon kantaissa,

Pielta ilmon pistaissa.

[SKVR 1,185:32-36]

Был и я там,когда Дугу небесную приносили,

Столб воздушный устанавливали.

(перевод мой. - М. К.)

В большинстве вариантов воздушные столбы упоминаются во множественном числе, например:

Taivoset tahittamani,

Ilman pielet pistamani,

Otavat ojentamani.

[SKVR 1,182: 19-21]

Небеса я усыпал звездами,

Воздушные столбы установил,

Большие Медведицы протянул.

(перевод мой. - М. К.)

В мотиве установки воздушного столба/столбов, возможно, отражаются древние представления о существовании некоего мирового столпа, подпирающего небосвод. Представления о центральном столбе (либо нескольких), без которого все мироздание рухнет, реконструируются из мифологий разных народов, что отмечал Е. М. Мелетинский [Мелетинский, 2000. С. 215]. В одной из рун воздушный столб локализуется в пупе небесном [SKVR I, 85:146-147], что согласуется с идеей центрального столпа Вселенной.

Обращает на себя внимание также появление в вариантах небес во множественном числе (см. пример выше). Безусловно, формы множественного числа могли появиться в соседних стихах в силу аналогии: небеса, столбы, Медведицы. Однако в поддержку гипотезы о множественности небес в мифологии карелов говорит заклинание о рождении огня, согласно которому огонь высекается на небе и затем спускается на землю сквозь несколько небесных ярусов, например:

Iski tulta llmorinen,

Valkahytti Vainamoinen Yllataivosen kaheksan, llmalla yheksannella.

Tuikahti tulikipuna Lapi taivosen kaheksan,

Lapi kuuven kirjokannen.

[SKVR l4 281: 3-9]

Высек искру Илмаринен,

Выбил пламя Вяйнямёйнен На восьмом высоком небе,

На девятом небосводе.

Искра малая метнулась Через восемь небосводов,

Через шесть узорных крышек.

(перевод Э. С. Киуру)

Из текста видно, что небес могло быть шесть/восемь/девять, т. е. несколько. Представление о многоярусности небес в форме множественного числа, таким образом, могло косвенно отразиться в речах героев, состязающихся в сакральных знаниях.

0

Рассмотрение диалога героев в руне о состязании в пении раскрывает некий пласт древних представлений, связанных с происхождением и устройством мироздания. Отчетливо проявляются отголоски мифа о сотворении мира, а именно о формировании рельефа морского дна, о появлении на небе звезд, созвездий, радуги/дуги. Кроме этого, в текстах встречаются, возможно, представления о появлении первых гор, небесных/воздушных столбов/столба, нескольких небесных ярусов. Большинство вариантов рун совмещают сразу несколько мотивов, чем подчеркивают масштабность творений демиурга - от самых водных глубин до горных вершин и небосвода.

Источники и литература

Евсеев В. Я. Исторические основы карело-финского эпоса. М.; Л.: Изд-во АН СССР. 1957. Кн. 1. 334 с. 1960.

Евсеев В. Я. Комментарии // Карело-финский народный эпос: в 2 кн. / Сост., вступ. ст., пер., прим. В. Я. Евсеева. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1994. Кн. 2. 510 с.

Карельский сборник / Акад. наук СССР; ред.: А. И. Андреев, Д. А. Золотарев. Л.: Изд-во АН СССР, 1929. 106 с. (в тексте - КС).

Карельские эпические песни / Предисл., подгот. текстов и коммент. В. Я. Евсеева. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 526 с. (в тексте - КЭП).

Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. 3-е изд., репринт. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 2000.407 с.

Мелетинский £ М. Происхождение героического эпоса: Ранние формы и архаические памятники. М.: Восточная литература, 1963.462 с.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:

Кундозерова Мария Владимировна

младший научный сотрудник

Институт языка, литературы и истории

Карельского научного центра РАН

ул. Пушкинская, 11, Петрозаводск, Республика Карелия,

Россия, 185910

эл. почта: maria.vlasova@mail.ru тел.: (8142)781886

Рода нашего напевы: Избранные песни рунопевческого рода Перттуненов / Сост. Э. С. Киуру, Н.А. Лавонен. Петрозаводск: Карелия, 1985. 272 с. (в тексте - РНН).

Haavio М. Vainamoinen. Suomalaisten runojen keskushahmo. Porvoo: Werner Soderstrom Osakeyhtio, 1950.335 s.

Karjalan kansan runot. Kokoonpannut V. Jevsejev. Tallinn: Eesti Raamat. 1976.1. 360 s. (в тексте - KKR).

Kaukonen V. Lonnrot ja Kalevala. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia, 1979. 198 s.

Kaukonen V. Lonnrotin Kalevalan toinen painos. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia, 1956.635 s.

Krohn K. Kalevalan runojen historia. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia, 1903. 895 s.

Kuusi M. Kalevalaista kertomarunoutta. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia, 1980. 255 s.

Kuusi M. Suomalaisen luomistarun jaanteita // Kalevalaseuran vuosikirja, 39. Helsinki: Werner

Soderstrom Osakeyhtio, 1959. S. 43-72.

Kuusi M. Sydankalevalainen epiikka ja lyriikka // Suomen kirjallisuus. I. Kirjoittamaton kirjallisuus / toim. M. Kuusi, S. Konsala. Helsinki: Suomalaisen

Kirjallisuuden Seuran toimituksia, 1963. S. 216-272.

Kuusi М., Bosley K, Branch M. Finnish Folk Poetry: Epic. An Anthology in Finnish and English. Helsinki: Finnish Literature Society, 1977. 607 p.

Setdld E. N. Vainamoinen ja Joukahainen. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1913. 86 s.

Siikala A.-L. Itamerensuomalaisten mytologia. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia, 2012.536 s.

Suomen kansan vanhat runot. I-XV. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia, 19081997 (в тексте-SKVR).

Kundozerova, Maria

Institute of Language, Literature and History,

Karelian Research Centre, Russian Academy of Sciences 11 PushkinskajaSt., 185910 Petrozavodsk, Karelia, Russia e-mail: maria.vlasova@mail.ru tel.: (8142)781886