CC BY
46
8. Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика / под ред. Г.Н. Скля-ревской. М.: Эксмо, 2007. 1136 с.
9. Cambridge Dictionary of American English. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2000. 1069 p.
The development of lexis ambiguity in the sphere of agentive neologism functioning in the Russian language in the XX — XXI centuries
The article presents the analysis ofpolysemy, homonymy, and transitive cases of lexis ambiguity in the contemporary Russian language that are caused by neologism of different types: loanwords, word-forming neologisms, semantic neologisms. All research of lexis ambiguity in the Russian language in the XX- XXI centuries is done on the nouns that name a person.
Key words: polysemy, homonymy, neologism, loanword, semantics, the Russian language development, agentives.
Л.М. БОРИСЕНКОВА ( Смоленск)
ОСОБЕННОСТИ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА)
Представлена авторская концепция словообразовательной концептуализации, рассмотрены особенности названного феномена, знание которых позволяет точнее понять механизмы функционирования такой глобальной подсистемы языка, как словообразование, доминирующей в языковой картине мира.
Ключевые слова: когнитивная лингвистика, словообразовательный концепт, словообразовательная концептуализация, когнитивная ситуативная модель значения, фрейм.
Один из основных постулатов когнитивной лингвистики гласит: знание образуется вследствие не только отражения мира, но и его интерпретации. Отраженный
и интериоризованный фрагмент действительности проходит с учетом человеческого фактора, а также требований ситуации или контекста (а значит, авторской интенции и прагматики) стадию интерпретации, превращается в представление, а затем, на следующем этапе когнитивной обработки, в понятие ув. значение и получает соответствующее имя.
Акт семиозиса завершен, новая номинация способна вызывать в сознании говорящего и слушающего образ объекта, в том числе и в отсутствие референта. После прохождения этапа социализации и конвенционализации новая единица помещается в долговременную память носителей языка, становится фактом языка и участвует в коммуникации, также имеющей когнитивную природу [6: 406].
«Наименование предмета совершенно немыслимо без предварительного, хотя бы самого элементарного, знания данного предмета» [11: 103]. Знание предмета предполагает с необходимостью его концептуализацию - осмысление и превращение полученной информации в концепт, ее ментальную репрезентацию, - понятие, которое ведущие когнитологи современности считают в процессе познания человеком мира определяющим.
Лингвистов и философов всегда интересовала важнейшая семиотическая проблема: как рождаются в языке новые значения. Ниже излагается когнитивная гипотеза формирования значения, отправной точкой которой послужила идея процессуального подхода Р. Лангакра к рассмотрению построения общей семантической системы языка.
Для когнитивной лингвистики характерен учет ситуативности. Он проявляется как при формировании значения слова, так и при употреблении слова в контексте и позволяет выявить глубинные резервы ситуативной трансформации значения. Значение хранит определенный конвенционально признанный объем информации о фрагменте реальности, но это не вся информация о нем [1; 7; 12], т. к. согласно одному из положений когнитивной лингвистики значение зависит от контекста [9].
Мы считаем, что при формировании значения слова, как и при его реконструкции,
© Борисенкова Л.М., 2009
человек в соответствии с устройством мира сканирует фрагмент действительности, представляющий элементарную референтную ситуацию (предмет - его признак), и фокусируется в нем на определенном объекте, который в феноменологическом пространстве познающего субъекта замещается, превращаясь в его ментальную репрезентацию с соответствующим окружением. Поэтому естественным образом человек оперирует не только выделенной ментальной репрезентацией объекта, но и ее окружением, ситуативно связанными с ней ментальными репрезентациями объектов, «не попавших в фокус», и потому нечетких. Это позволяет обобщенно говорить об элементарном фрейме как когнитивной ситуативной модели значения. Модель базируется на получении информации как перцептивным, так и вербальным путем.
В нашем понимании элементарный фрейм - информационный образ элементарной естественной ситуации. Фрейм - это «единица знаний, организованная вокруг некоторого понятия, ... содержащая данные о существенном, типичном и возможном для этого понятия» [8: 188]. Приведенная дефиниция дополняется и развивается М.В. Никитиным: «... в центре каждого фрейма стоит концепт некой сущности, иррадиирующий импликативные связи и за счет этого создающий вокруг себя “поле когнитивного тяготения”. Это поле захватывает концепты других сущностей и сводит их в единую ментальную структуру - фрейм как населенное когнитивное пространство бытия центрального концепта» [10: 62].
Элементарный фрейм, репрезентирующий естественную элементарную ситуацию, ориентирован на основные, знаменательные части речи. В центре модели, «фрейма как населенного когнитивного пространства бытия центрального концепта» [10: 62] находится ядерный концепт, представляющий главное в данной ситуации, причем в зависимости от фокуса внимания человека, воспринимающего ситуацию, это может быть предмет или его признак, статический или динамический. Остальная информация, заключенная в модели, составляет импликативный семантический потенциал ядерного концепта, отражающий его закономерные связи с
периферийными концептами и представляющий собой импликативный потенциал сочетаемости центрального концепта с периферийными, проявляющийся в речи. Подтверждение приведенному положению находим у Л. Вайсгербера: «... соответствующий вариант значения не появляется в контексте, а лишь проявляется под его воздействием, будучи зафиксированным в языке в качестве одного из многих еще до этого случая его употребления (выделено мной. - Л.Б.)» [13: 69].
Чем ближе информация находится к ядру модели, тем более обязательный характер она имеет. Так, в качестве ядра фрейма, представляющего предметный объект, выступает предметный концепт; ближнюю периферию модели образуют концепты, отражающие его статический или же динамический признак, являющийся обязательным атрибутом предмета, онтологически, соответственно природе вещей, связанным с ним. Дальнюю периферию модели образуют концепты, содержащие прочую онтологическую, а также социальную информацию (социально-культурную, национально-ментальную и аксиологическую), связываемую с предметным ядром модели.
Если же в центре фрейма, представляющего признак предмета (статический или динамический), находится признаковый концепт, то на ближней периферии - предметные концепты, онтологически точно отражающие предметы, без опоры на которые признак не существует. Дальнюю периферию модели в этом случае заполняют концепты, содержащие уточняющую информацию о ее признаковом ядре.
Какой бы концепт (предметный или признаковый) ни доминировал в модели, онтологически обусловленное единство ее ядра и ближней периферии представляет собой пропозицию, семантико-синтаксиче-ская структура которой считается изоморфной структуре факта [8: 401] и основной части значения предложения, передающей ситуацию объективной действительности в отвлечении от модальных и коммуникативных компонентов [3: 33]. Предикация - синтаксический феномен, атрибут реального предложения. Пропозиция -принадлежность семантической, ментальной сферы.
Уже традиционно пропозиция признается «базовой когнитивной единицей хране-
ним информации, играющей главную роль в порождении и интерпретации дискурса, в том числе в составе когнитивных схем, фреймов, сценариев и ситуационных моделей» [9: 120]. Относительно статуса пропозиции появилась и другая, разделяемая нами, когнитивная точка зрения: «... нельзя считать пропозиции особым типом концептов. Пропозиции не пополняют типологию концептов еще одной категорией, они относятся к динамике концептов, их взаимодействию (выделено мной. -Л.Б.)... - по той простой причине, что представляют собой утверждения об устройстве мира и его объектов» [10: 62].
Мы считаем справедливой точку зрения Джонсона-Лэйрда на ментальные модели, являющиеся в его понимании целостными репрезентациями (ЕшЬек ёег ЯергаевеМайоп); кроме пропозиции они содержат информацию, выводимую в поверхностной структуре инференционным путем: «Они включают в себя также накопленное знание о мире» [12: 55]. Когнитивная ситуативная модель содержит в свернутом виде экстенсионал слова, информацию о ядерном концепте, ситуативно обусловленная часть которой может проявиться при формировании высказывания, в речи.
«Невостребованные» в речи, неэкс-плицированные концепты ближней и дальней периферии представляют собой оставшуюся часть ментального аналога экстен-сионала слова, проявляющегося в бесчисленных вариантах актуализации слова в дискурсивных контекстах. Благодаря тому, что элементарный фрейм содержит достаточно полную информационную характеристику ядерного концепта, он является инструментом реконструкции значения простого слова.
На современном этапе развития языка практически не возникает новых простых знаков; язык обогащается единицами вторичной номинации, в первую очередь словообразовательными , представляющими поэтому для лингвиста особенный интерес. Будучи примененной к словообразовательной номинации, приведенная фреймовая методика позволяет не только реконструировать значения уже имеющихся дериватов, но и конструировать значения новых словообразовательных единиц, т. е. словообразовательные концепты [1; 2].
Если словообразовательная номинация существует как отдельный конвенциональный факт языка, то ей, с нашей точки зрения, в феноменологическом пространстве человека изоморфен гештальт, комплексный, интегрированный словообразовательный концепт (blend). Последний по своей смысловой структуре отличается от простой суммы концептов, на основе которых строится словосочетание, аналитический оборот речи, синонимичный словообразовательной единице: ein Schlau-kopf. - ein schlauer Kopf. Степень сфокусированности признака и его слитности с референтным предметом в обоих случаях различна: в обороте ein schlauer Kopf возможна замена имени прилагательного другим, синонимичным или близким ему по смыслу: ein kluger Kopf; ein gescheiter Kopf и т. п. В комплексном словообразовательном концепте “der Schlaukopf” благодаря интенции автора выделенный признак и предмет представлены как единая неразрывная сущность, единое комплексное понятие. Это - интегрированный словообразовательный концепт, гештальт, «генетическая память» которого хранит воспоминание о его происхождении от отдельных элементарных концептов.
Этот структурно-смысловой принцип отчетливо проявляет внутреннюю противоречивость словообразовательного концепта и объясняет природу особенностей словообразовательной номинации, обозначенных Е.С. Кубряковой как «цельно-оформленность» и «раздельнонаправлен-ность» [5]. Получить однословное наименование, то есть стать цельнооформлен-ной, может лишь целостная ментальная репрезентация, какой бы природы - элементарной или комплексной - она ни была. Но быть раздельнонаправленным, иметь двойную референтную отнесенность может только комплексный словообразовательный концепт, ментальная основа языковой единицы вторичной номинации.
В силу высокого уровня своей сложности и вторичного характера последующей номинации словообразовательные концепты формируются с опорой на уже существующие конвенциональные номинации, словообразовательные форманты и модели, т. е. для них характерна двойная отнесенность: к миру «Действительность» и к миру «Язык», что накладывает отпеча-
ток и на акт словообразовательной номинации, представляющий собой сложную семасиолого-ономасиологическую процедуру. Указанная противоречивость повышает степень внутренней динамичности словообразовательного концепта.
Взглянуть на словообразовательное значение, на его формирование с когнитивных позиций, согласно принципам ком-позиционности и интегративности, помогает теория концептуальной интеграции ментальных пространств, разработанная ведущими когнитологами (Ж. Фоконье, М. Тернер, А. Гольдберг) для других областей когнитивной семантики, но удивительно органичная, когда нужно понять природу возникновения словообразовательного концепта.
Теория концептуальной интеграции конструктивна на том этапе развития пропозиции, когда уже сделан выбор в пользу словообразовательного концепта и начинается его построение. Эта теория особенно наглядна и убедительна применительно к стратегии транспозиции, перекатего-ризации. Например, при формировании значения словообразовательной единицы der Maler простой концепт-донор (динамический признак malen) переходит в ментальное пространство категории другого, целевого (элементарный предметный концепт «лицо»), подчиняясь ему, принимая исконно чуждую ему категорию в новой ментальной целостности как свою. Происходит отбор частей, представляющих оба исходных ментальных пространства (maler) (который можно рассматривать как символизацию в духе Э. Бейтс или же как процедуру наследования необходимой части значений исходных концептов (inheritance), которую Е.С. Кубрякова предлагает применить по отношению к словообразованию), и их интеграция (maler). Новое, интегрированное ментальное пространство (blend) - это комплексный, словообразовательный концепт. Новый словообразовательный ментальный гештальт, через целостность которого «просвечивает» его расчлененность, готов к вербализации, обретению своей формальной оболочки (der Maler).
Формальная оболочка словообразовательного концепта представляет собой оптимальную с точки зрения автора новой единицы комбинацию отобранных им кон-
венциональных номинаций и словообразовательных формантов (аффиксов или частотных компонентов сложных слов). Модель, в рамках которой сочетаются номинации и форманты, - это «фильтр», регламентирующий их отбор на основе внутренней валентности, семантической сочетаемости словообразовательных элементов.
Знание особенностей словообразовательной концептуализации позволяет точнее понять механизмы функционирования такой глобальной подсистемы языка, как словообразование, доминирующее в языковой картине мира.
Литература
1. Борисенкова, Л.М. Когнитивные аспекты словообразования (на материале немецкого языка) / Л.М. Борисенкова. М.: ИЯ РАН, 2007. 244 с.
2. Борисенкова, Л.М. Морфологическая и семантическая деривация в когнитивном аспекте (на материале немецкого языка) / Л.М. Борисенкова. Смоленск: Универсум, 2006. 304 с.
3. Борисенкова, Л.М. Семантическая структура и коммуникативные функции девербативов, деадъективов и морфологически родственных им композитов (на материале немецкого языка): дис. ... канд. филол. наук / Л.М. Борисенкова. М., 1984. 159 с.
4. Кубрякова, Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова [ и др.]. М.: Изд-во МГУ им. М.В. Ломоносова, 1996. 345 с.
5. Кубрякова, Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности / Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1986. 157 с.
6. Кубрякова, Е.С. Язык и знание: на пути получения знаний о языке: части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира / Е.С. Кубрякова. М.: Яз. славян. культуры, 2004. 555 с.
7. Кустова, Г.И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения / Г.И. Кустова. М. : Яз. славянской культуры, 2004. 472 с.
8. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энцикл., 1990. 685 с.
9. Макаров, МЛ. Основы теории дискурса / МЛ. Макаров. М.: Гнозис, 2003. 280 с.
10. Никитин, М.В. Развернутые тезисы о концептах / М.В. Никитин // Вопр. когнитивной лингвистики. 2004. № 1. С. 53 - 64.
11. Серебренников, Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка / Б.А. Серебренников. М. : Наука, 1983. 319 с.
12. Haase, Chr. Kognitive Repraesentation von Temporalitaet im Englischen und im Deutschen / Chr. Haase. Marburg: Tectum Verlag, 2004. 338 s.
13. Weisgerber, L. Die geistige Seite der Sprache und ihre Erforschung / L. Weisgerber // Sprache der Gegenwart. Schriften des Instituts fuer deutsche Sprache. Band 15. Duesseldorf: Schwann, 1971. 270 s.
The peculiarities of word-forming conceptualization (based on the German language word-forming)
The author’s idea of word-forming conceptualization is presented. The peculiarities of this phenomenon are discussed; they let us understand in a precise way the mechanism of word-forming as a global language subsystem that dominates in the language world mapping.
Key words: cognitive linguistics, word-forming concept, word-forming conceptualization, cognitive situational model of meaning, frame.
В.И. СПОДИНА (Ханты-Мансийск)
МАТЕРИАЛЫ К ОПИСАНИЮ ТЕРМИНОЛОГИИ РОДСТВА ХАНТОВ
Дан анализ терминов родства как наиболее древнего слоя лексики, связанного с развитием семьи и ее форм, который позволяет установить наиболее значимые и ценные понятия для этнической группы и дает представление о социальной организации хантыйского этноса.
Ключевые слова: обряд очищения, кровное родство, терминология родства, групповые брачные отношения, нисходящее поколение, матрилокальный брак.
Этнолингвистические исследования, посвященные терминологии родства одного из коренных малочисленных народов Западной Сибири - хантов, сравнительно немногочисленны. Системы терминов родства представляют научный интерес и имеют особую значимость не только для описания системы родства, но и для исследования происхождения и ранней этнической истории обско-угорских народов.
Статья написана на основе лингвистического материала хантыйского языка с учетом его диалектов: казымского (каз.), сургутского (сург.), среднеобского (ср. обск.), салымского (сал.), аганского (аг.), юган-ского (юг.).
Собственно терминами кровного родства являются по восходящей линии названия деда, бабушки, прадеда, прабабушки и т. п., а по нисходящей - отца, матери, ребенка, сына, дочери, брата, сестры, внуков, правнуков, а также родственников по нисходящей линии: дяди, тети (по отцу и по матери).
В хантыйском языке имеется несколько употребительных названий деда (по отцовской линии) - щатьщащи (каз.), тетьтети/четчечи (сург.), сятьсязем (ср. обск.), теть эти (сал.), деда (по материнской линии) - аукщащи (каз.), анкитеть/ аукчечи (сург.), ангсязи (ср. обск.), анки эти (сал.), бабушка (со стороны отца) -щащи (каз.), тети/чечи (сург.), сязи (ср. обск.), теть анки (сал.), бабушка (со стороны матери) - аукауки (каз.), анкитеть/ аукауки (сург.), ангангкем (ср. обск.), анка анки (сал.).
Прадеда по отцу сургутские ханты называют тетьтети томпи тети, а прабабушку - тети томпи тети, салымские -теть эти тумпи и теть эти соответственно. Среди казымских хантов прадедушку (по матери) называют вэн аукщащи, прадедушку (по отцу) - вэн щатщащи, прабабушку (по матери) - вэн аукауки и прабабушку по отцовской линии - вэн щащи [4: 36]. Исходя из того, что данные определения восходящей группы родственников образованы от именования деда как ‘отцом отца’, ‘отцом матери’, ‘большим отцом’, возможно судить о позднем образовании этого термина. В сущности, во всех случаях название деда оказывается названием отца. Данное обстоятельство может отражать воззрения эпохи родового строя, когда при классификаторской системе родства отец моего отца считался и моим отцом.
Хантыйские названия отца: ащи (каз.), аси (ср. обск.), ачи (аг.), ати/ачи (сург.), ати (сал.) и матери: ауки (каз.), аука (ср. обск.), ауки (сург.), ауки (аг.), анки (сал.) исходят из единого корня. Однако у хантов, помимо собственно матери, была еще
© Сподина И.В., 2009
