CC BY
62
13. Weisgerber, L. Die geistige Seite der Sprache und ihre Erforschung / L. Weisgerber // Sprache der Gegenwart. Schriften des Instituts fuer deutsche Sprache. Band 15. Duesseldorf: Schwann, 1971. 270 s.
The peculiarities of word-forming conceptualization (based on the German language word-forming)
The author’s idea of word-forming conceptualization is presented. The peculiarities of this phenomenon are discussed; they let us understand in a precise way the mechanism of word-forming as a global language subsystem that dominates in the language world mapping.
Key words: cognitive linguistics, word-forming concept, word-forming conceptualization, cognitive situational model of meaning, frame.
В.И. СПОДИНА (Ханты-Мансийск)
МАТЕРИАЛЫ К ОПИСАНИЮ ТЕРМИНОЛОГИИ РОДСТВА ХАНТОВ
Дан анализ терминов родства как наиболее древнего слоя лексики, связанного с развитием семьи и ее форм, который позволяет установить наиболее значимые и ценные понятия для этнической группы и дает представление о социальной организации хантыйского этноса.
Ключевые слова: обряд очищения, кровное родство, терминология родства, групповые брачные отношения, нисходящее поколение, матрилокальный брак.
Этнолингвистические исследования, посвященные терминологии родства одного из коренных малочисленных народов Западной Сибири - хантов, сравнительно немногочисленны. Системы терминов родства представляют научный интерес и имеют особую значимость не только для описания системы родства, но и для исследования происхождения и ранней этнической истории обско-угорских народов.
Статья написана на основе лингвистического материала хантыйского языка с учетом его диалектов: казымского (каз.), сургутского (сург.), среднеобского (ср. обск.), салымского (сал.), аганского (аг.), юган-ского (юг.).
Собственно терминами кровного родства являются по восходящей линии названия деда, бабушки, прадеда, прабабушки и т. п., а по нисходящей - отца, матери, ребенка, сына, дочери, брата, сестры, внуков, правнуков, а также родственников по нисходящей линии: дяди, тети (по отцу и по матери).
В хантыйском языке имеется несколько употребительных названий деда (по отцовской линии) - щатьщащи (каз.), тетьтети/четчечи (сург.), сятьсязем (ср. обск.), теть эти (сал.), деда (по материнской линии) - аукщащи (каз.), анкитеть/ аукчечи (сург.), ангсязи (ср. обск.), анки эти (сал.), бабушка (со стороны отца) -щащи (каз.), тети/чечи (сург.), сязи (ср. обск.), теть анки (сал.), бабушка (со стороны матери) - аукауки (каз.), анкитеть/ аукауки (сург.), ангангкем (ср. обск.), анка анки (сал.).
Прадеда по отцу сургутские ханты называют тетьтети томпи тети, а прабабушку - тети томпи тети, салымские -теть эти тумпи и теть эти соответственно. Среди казымских хантов прадедушку (по матери) называют вэн аукщащи, прадедушку (по отцу) - вэн щатщащи, прабабушку (по матери) - вэн аукауки и прабабушку по отцовской линии - вэн щащи [4: 36]. Исходя из того, что данные определения восходящей группы родственников образованы от именования деда как ‘отцом отца’, ‘отцом матери’, ‘большим отцом’, возможно судить о позднем образовании этого термина. В сущности, во всех случаях название деда оказывается названием отца. Данное обстоятельство может отражать воззрения эпохи родового строя, когда при классификаторской системе родства отец моего отца считался и моим отцом.
Хантыйские названия отца: ащи (каз.), аси (ср. обск.), ачи (аг.), ати/ачи (сург.), ати (сал.) и матери: ауки (каз.), аука (ср. обск.), ауки (сург.), ауки (аг.), анки (сал.) исходят из единого корня. Однако у хантов, помимо собственно матери, была еще
© Сподина И.В., 2009
так называемая «пуповинная мать» (пукан ангки, каз.); ребенок приходился ей «пуповинным сыном» (пукан пух) или «пуповинной дочерью» (пукан эви). «Пуповинным отцом» ребенка (пукан ас’и) становился либо муж (пукан ангки), либо другой уважаемый этой семьей мужчина. «Кроме этих названий родителей, - отмечает Т.В.Волдина, - могли быть еще пярн ангки и пярн ас’и - крестные отец и мать, а также более молодые - алтум ангки и алтум ас’и, что значит “носящие мать и отец”» [3: 191].
После того, как у ребенка отпадала пуповина и состояние матери становилось более или менее удовлетворительным, северными хантами совершался обряд очищения (а1тапса). Проводила его «несущая мать» (альтым анки) - женщина, которая несла ребенка во время обряда. Суть его заключалась в том, что в уменьшенную модель нарты-лодки клали очищающее средство - йол, чагу, горящий уголек и раздували дым. Через дым первой прыгала «несущая мать», а затем и мать новорожденного. В это время «пуповинная мать» (пукан-анки) разводила костер и через него участники обряда прыгали в той же последовательности. Затем гасили огонь и возвращались домой. Впереди шла «несущая мать» с младенцем на руках. В доме ребенка укладывали на почетном месте. Платок, которым он был накрыт, дарили алтым анки, а «пуповинная мать» получала красивый платок и хороший нож. Юган-ские ханты подросшему ребенку определяли еще и крестную мать (перна анки), дарили крестик, но обряда крещения не проводили [7: 144]. Следует отметить, что в присутствии старших (своих родителей или родителей мужа или жены) возбранялось произносить оскорбительные слова.
В различных диалектах хантыйского языка, как и в других финно-угорских языках, отсутствуют специальные термины со значением ‘сын’ и ‘дочь’. Их называют пах ‘мальчик’ и эви ‘девочка’. Обозначения сына (мальчика) в хантыйском языке номинированы сходным в различных диалектах определением - ма похэм/ пух (каз.), пая (сург.), пухос (ср. обск.), пъУ (аг.), пах (сал.). Характерная особенность хантыйского названия дочери (девочки) состоит в том, что оно широко распространено во всех диалектах и всюду в точности соответствует фонетической фор-
ме эви (каз., сал., ср.обск.), ави (сург.), оги (аг.). Это одни из немногих терминов кровного родства, подчеркивающие общеугорское единство. Аналогично выстраиваются названия для старших и младших сыновей и дочерей в сургутском диалекте хантыйского языка: старший сын - энел, пая, младший сын - ай пая, средний сын -кутэп пая, младшая дочь - ай ави.
Названия брата - яй (каз., ср. обск.), еи, мани (сург.) и сестры - упи (каз.), опи (сург., ср. обск., аг.) в хантыйской родственной терминологии имеют много производных, обозначающих различные виды кровного (главным образом) родства:
старший брат (мой) - яем/яй (каз.), еи/ йэи (сург.), яйем (ср. обск.);
младший брат (мой) - манем/апалы (каз.), мани/мони (сург.);
сродные братья - старший - еи (сург.) и младший - мани (сург.);
далекие сродные братья (дети моих детей и дети моей тетки) - эспая, эсави (сург.);
старшая сестра (моя) - опом/упи (каз.), опи (сург.), опэм (ср. обск.);
младшая сестра (моя) - апалнэ (каз.), ньэди (сург.), ай эви (ср. обск.);
Большая группа терминов для обозначений дяди и тетки по отцу и по матери является производной от определений брата и сестры:
старший брат отца - аки (каз.), ики (сург., аг., сал.), акем (ср. обск.);
младший брат отца - яем, яй / апщи, ай йивпух (каз.), мани (сург.), яйем (ср. обск.), лели (сал.);
младший брат отца (моложе меня) -апалы (каз.), мани (сург.), лели (сал.)’;
старший брат матери - аки (каз.), ики (сург., аг.), вэртхо (ср. обск.);
младший брат матери - вэрты (каз.), тьэки/чеки (сург.), айвертхо (ср.обск.);
младший брат матери (моложе меня) -вэрты (каз.), айтьэки (сург.);
старшая сестра отца - упи, вэн йивэви/ ими (каз.), тетьопи/чечопи (сург.), сязьо-пэм (ср. обск.), опи (аг.), имили (сал.);
младшая сестра отца - опом/апалне, ай йивэви (каз.), тетьньэди (сург.), сязьопэм (ср. обск.), опи (аг.);
младшая сестра отца (старше меня) -упи (каз.), опили (сал.);
младшая сестра отца (моложе меня) -апалне (каз.), ньэни (сург.);
старшая сестра матери - амем/ими (каз.), энладки (сург.), имеем (ср. обск.), ими (аг.), имили (сал.);
младшая сестра матери - ай ынгым | ный (каз.), айщки (сург.), ай эви (ср. обск.), айинки (аг.), ай инкили (сал.);
младшая сестра матери (моложе меня) -ный (каз.), айщки (сург.).
В ваховском диалекте хантыйского языка дядя по матери называется олим (сын старшего брата матери, младший брат матери). Также назовут сына младшего и старшего (старше меня) брата матери, сына старшей сестры моего отца (старше меня), сродный брат моей матери [б: 24б - 2б0].
Ностратическая (бореальная) гипотеза позволяет реконструировать корневые слова многих современных языков. К примеру, бореальное корневое слово Al означало ‘заблудившийся’, ‘чужак’, ‘чужого племени’, ‘пренебрегаемый’ и в различных сочетаниях встречалось в раннеиндоевропейском праязыке: Al-yo ‘блуждаю, брожу’ (греч.); Al-ienus ‘чужой, незнакомый’ (лат.). Подобные аналогии встречаются и в языках уральской и алтайской языковых семей: Hul-gus ‘бродяга’ (эстон.); Hal-veksia ‘презирать’ (финск.); Hal ‘исчезнуть’, ‘скрыться с глаз’ (эвенкийск.) [1:1б, 277]; haлa ‘мертвец’ (каз.), haлti ‘сдохнуть’ (каз.); Al ‘дикий, страшный’ (ал-тайск.); Al-tchy ‘гость’ (шорск., хакасск.) и т.д. С этих позиций хантыйское Ol-u (дядя по матери) в условиях экзогамии обоснованно ассоциируется с понятием ‘чужеродец’, ‘чужого рода-племени’ и характеризует особые отношения между людьми, акцентируя внимание на ‘чуже-родности’ отдельных их членов.
В хантыйском языке существуют общие определения для детей родных братьев и сестер: апщи, хилы (каз.), льав/ас пая (сург.) ‘племянник’, апалне, хилне (каз.), кылря/ас ави (сург.) ‘племянница’, а также для двоюродных и троюродных племянников - пая щылэя ^ург.) и племянниц - ави щылэя (сург.). Значение ‘внук’, вполне вероятно, сложилось уже после смены классификаторской системы описательной системой родства. Действительно, внук и внучка для сургутского диалекта хантыйского языка описаны по отношению к сыну или дочери: сын старшего сына - энэл пая пая, сын младшего сына - ай пая пая, дочь старшего сына -энэ1 пая ави, дочь младшего сына - ай пая
ави, дочь старшей дочери - энэл, йви ави, дочь младшей дочери - ай ави ави. В обыденной же речи ханты к внукам и внучкам обращаются собирательным хилы/хил^е (каз.) пли описательным обозначением мок, мощ (сург., букв. ‘дитя (моего) дитя’, ‘дитя дитяти’).
Приведенная терминология кровного родства по казымской группе хантов позволяет классифицировать наиболее употребительные названия в укрупненные группы с учетом возраста относительно «я» и пола: аки - старшие мужчины из рода отца/матери (старший брат отца/матери, сын старшего брата матери, если он старше матери); апалы - родственники из рода отца младше меня, его отец старше меня (младший [мой] брат), сыновья аки и яй, если они младше меня. Эта группа родственников имеет и собирательное название - апщи.
Среди нисходящего поколения кровных родственников следует отметить категорию детей (племянников), образованную от названий сына (пух) и дочери (эви): аспуя - племянник из рода матери; сын старшей/младшей сестры матери; сын младшего мужчины из рода матери, если он младше матери; йсэви - племянница из рода матери; дочь старшей/младшей сестры матери, дочь младшего мужчины из рода матери, если он младше матери.
Класс самых младших родственников (младше меня) обозначен термином хыл’ы -самые младшие родственники мужского пола младше всех: внук, дети родственников из рода отца младше меня, если их отец старше меня; дети родственников отца и хилне - самые младшие родственники женского пола.
В качестве классифицирующих необходимо отметить две важные группы: упи -кровные родственники женского пола из рода отца/матери; младшая сестра отца, если она старше меня, старшая моя сестра; яй - младший брат отца, сын старшего брата отца, если он старше меня, сын младшего брата отца (старше меня), старший мой брат [4: 35 - 39].
Как видим, в каждую группу лиц, называемых одним термином, как правило, входят представители двух поколений -‘мой’ старший брат и младший брат ‘моего’ отца, ‘моя’ старшая сестра и младшая сестра ‘моей’ матери и т. д. Слияние родственных категорий, обозначающих более
одного поколения в одном термине, подтверждает предположение о существовании групповых брачных отношений у хантов.
Рассматривая приведенные наименования, заметим, что родство по восходящей и нисходящей линиям у хантов, как правило, не уходит дальше +3 поколений. При этом названия родственников +3 поколения имеют весьма специфическое оформление и, что существенно, оно не идентично оформлению названий потомков по нисходящей линии, т. е. правнуков, которые, в свою очередь, не имеют никакого специального наименования, за исключением выстраивания цепочек из слова ню (‘потомок’, ‘сын/дочь’), поскольку даже для понятия ‘дочь’ в хантыйском языке нет отдельной лексической единицы, и оно выражается сочетанием слов ‘женщина+по-томок’ [2: 239]. Яркой характеристикой хантыйских терминов родства является то, что для различения пола используется лексема ху/хо, ко (‘мужчина’, ‘самец’) и не (‘женщина’, ‘самка’), относящееся всегда к тому слову, непосредственно перед которым оно располагается в словосочетании.
Обозначения для отца и матери являются индивидуальными в хантыйском языке, а названия деда, бабки, прадеда и прабабки являются производными от них. Это обстоятельство можно объяснить тем, что при родовом строе каждый кровный родственник по восходящей линии (т.е. реальный отец, дед, прадед) мог считаться отцом любого младшего кровного родича, т. е. реального сына, внука, правнука.
Все остальные термины охватывают целые группы лиц, принадлежащих часто к разным поколениям. Так, например, словом аки (каз.) обозначается и старший брат отца/матери, и сын старшего брата матери, если он старше матери, яй (каз.) - младший брат отца, сын старшего брата отца, если он старше меня, сын младшего брата отца (старше меня), старший мой брат.
В поколении родителей обращает на себя внимание обособленность сиблингов отца и матери, что может вызвать предположение о том, что братья и сестры родителей играли определенную роль в жизни эго. Одним из подтверждений данного предположения является пример с хантыйским термином аки, закрепленным за братом матери, который играет особую роль в воспитании детей. Ему же после смерти родителей отдавали сирот. Видимо, здесь перед нами отголосок матрилокального
брака, при котором дети оставались в семье (роде) матери.
Для хантыйской родственной терминологии характерно разделение лиц одного поколения по возрасту относительно «я». Так, старший брат отца будет называться аки, а младший - яй. Слово яй используется также и для именования старшего брата «я». Младшая сестра отца (старше меня) - упи (каз.), а моложе меня - апалне (каз.). На примере терминологии родства юганских (салымских) хантов также следует отметить, что братья /сестры отца и матери, а также родные братья и сестры разделяются на старших и младших (ики -старшие братья отца, лели - младшие братья отца, имили - старшие сестры отца, опили - младшие сестры отца, икили - старшие братья матери, чикали - младшие братья матери, имили - старшие сестры матери, ай инкили - младшие сестры матери).
Имеет значение и возраст двоюродных братьев и сестер по отцовской линии: старший двоюродный брат называется лели (как и младшие братья отца), а младший -мони; старшую двоюродную сестру зовут опи, а младшую - нанги [8: 209 - 210].
Как видим, в итоге длительного развития угорские термины родства обнаруживают значительное многообразие форм и нюансирование степеней родства языковыми средствами, что сохраняет широкое семантическое поле кровной системы родства.
Литература
1. Андреев, Н.Д. Раннеиндоевропейский праязык / Н.Д. Андреев. Л., 1986.
2. Бурыкин, А.А. Материалы к описанию терминологии родства и свойства ненцев / А.А. Бурыкин // Алгебра родства. СПб.: Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН, 2006. Вып. 11.
3. Волдина, Т.В. Родильная и погребальнопоминальная обрядность казымских хантов / Т.В. Волдина // Этнография народов Западной Сибири: Сиб. этнограф. сб. М.: Наука, 2000. Вып. 10.
4. Кононова, С.П. Русско-хантыйский тематический словарь (казымский диалект) / С.П. Кононова. СПб.: Филиал изд-ва «Просвещение», 2002.
5. Кошкарёва, Н.Б. Ханты ясаун путартлув. Поговорим по-хантыйски / Н.Б. Кошкарёва, В.Н. Соловар. Новосибирск: Сиб. хронограф, 2004.
6. Лукина, Н.В. Ханты от Васюганья до Заполярья. Источники по этнографии / Н.В. Лукина. Т. 2: Средняя Обь. Вах. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005. Кн. 1.
7. Народы Западной Сибири. М.: Наука, 2005.
8. Салымский край. Екатеринбург: Изд-во «Тезис», 2004.
Materials for description of parentage terminology of hunts
The analysis of the term parentage as the oldest vocabulary layer, connected with family development and its forms, which allows to establish the most important and significant notions for ethnic group and gives the idea of social organization of hantyskiy ethnos are connected.
Key words: lustration, consanguinity, terminology of parentage, group marriage relationship, descending generation, matriolocal marriage.
Н.А. ВОСТРЯКОВА (Волгоград)
СТРАНОВЕДЧЕСКАЯ ИНФОРМАЦИЯ В ИНОКУЛЬТУРНОМ СОЗНАНИИ
Рассматривается проблема эффективности восприятия страноведческой информации инокультурных учебных текстов, анализируются средства, облегчающие ее рецепцию для инофонов. Выводы автор иллюстрирует на материале своего учебного пособия, предназначенного для китайских студентов подготовительных факультетов, начинающих изучать русский язык в Волгограде и не имеющих опыта общения с русскими людьми.
Ключевые слова: инофон, лингвострановедческий текст, страноведческий текст, учебный текст, национально-культурная обусловленность восприятия текста.
В процессе овладения русским языком инолингвы черпают страноведческую информацию, прежде всего, из учебных текстов. Между тем, как показывает практика, объективно содержащиеся в них сведения об образе жизни русского народа, его истории, традициях и системе ценностей зачастую воспринимаются ими неадекватно: часть страноведческой информации инофонами не замечается, часть понимается искаженно, а часть хранится
в их памяти непродолжительное время и быстро забывается [1: 72].
Отсюда особую актуальность для линг-вострановедения приобретают вопросы, касающиеся повышения эффективности восприятия учебных текстов: «В самом деле, если мы ввели определенное количество страноведческой информации, то что происходит с ней в сознании учащегося? Известно ли, сколько единиц информации адресат физически способен усвоить за одно прочтение текста (за два прочтения и т. д.)? ... сколько именно новых информационных единиц допустимо включать в текст, как распределять эти единицы по тексту, каково должно быть соотношение между тезисом и его подтверждающей разработкой...» [2: 119, 126]. Исчерпывающих ответов на большинство из этих вопросов, к сожалению, в настоящее время еще не найдено, и потому составителям учебных текстов во многом приходится решать их интуитивно, с опорой на собственный методический опыт [3: 98].
Ясно, однако, что сложности, возникающие у инофонов при восприятии лингвострановедческих тестов, во многом обусловлены самой их природой: как правило, такие тексты бессюжетны, неэмоциональны, несут хроникально-документальную информацию и насыщены цифрами, фактами, безэквивалентной и фоновой лексикой [4: 138]. Поэтому и декодировать их иностранцу, изучающему русский язык, конечно, весьма непросто. Сказываются недостаточность развития вторичной коммуникативной компетенции и отсутствие адекватных фоновых знаний.
Понимая это, большинство исследователей (И. А. Гурицкая, М. Д. Зиновьева, Э.М. Турчанинова и др.) настаивают на том, что рецепции страноведческой информации инолингвов необходимо обучать специально, ограничивая объем сведений, предлагаемых для изучения, и презентуя его с учетом возможностей иностранцев, их возраста, этапа, целей обучения и т. п.
Следует искать (по-видимому, экспериментальным путем, в рамках психолингвистики, теории текста, методики РКИ и других смежных дисциплин) продуктивные для каждого этапа обучения русскому языку пути повышения информативности учебных текстов и представлять их
© Вострякова Н.А., 2009
lOl
