CC BY
452
УДК 159.9,616.89
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2013. Вып. 3
Е. В. Шабанова
ОСОБЕННОСТИ СИСТЕМЫ ДЕТСКО-РОДИТЕЛЬСКИХ И СУПРУЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В СЕМЬЯХ, ВОСПИТЫВАЮЩИХ РЕБЕНКА С РАССТРОЙСТВОМ АУТИСТИЧЕСКОГО СПЕКТРА
На современном этапе изучения проблемы коррекции детей, страдающих расстройством аутистического спектра (РАС), исследователи все чаше приходят к выводам о необходимости оказания психотерапевтических интервенций не только детям, но и родителям [1-3].
Основными проявлениями РАС являются стереотипные паттерны поведения, качественные нарушения коммуникации и социального взаимодействия даже в отношениях с близкими людьми (DSM-IV-TR, МКБ-10). Кроме того, наблюдаются специфический и общий когнитивные дефициты, которые проявляются в нарушении восприятия и обработки социально значимой информации и негативно отражаются на интеллектуальном, эмоциональном и коммуникативном развитии ребенка [2, с. 21-23; 4].
Однако, за исключением когнитивных нарушений важную роль в психическом развитии детей с РАС играет тип привязанности к матери или другому взрослому (опекуну). Наблюдаемая дефицитарность эмоционального развития препятствует формированию активных и дифференцированных контактов со средой [1, 2, 4, 5]. Характеристики привязанности у детей с РАС соответствуют представлениям о привязанности З. Фрейда в рамках теории психо-сексуального развития, которая проявляется в форме примитивной симбиотической связи ребенка с матерью, когда последняя воспринимается только как основное условие выживания, ресурс жизнедеятельности [6]. Ряд авторов отмечает, что ребенок с РАС своим поведением не дает матери достаточного положительного эмоционального отклика, непосредственной радости общения, что носит однонаправленный характер. Это в значительной степени фрустрирует мать и негативно отражается на восприятии семейной ситуации [3, 7, 8].
Несмотря на значительное число исследований по проблеме семейных взаимоотношений и стилей воспитания детей с РАС наблюдаются противоречивые взгляды на данную проблему. В отечественной литературе существует определенный дефицит информации, касающейся проблемы супружеских и родительских отношений в семьях, имеющих ребенка с РАС, и их влияния на коммуникативную, социальную и поведенческую сферы детей с данным расстройством. В связи с этим представленная тема исследования является актуальной. Целью нашего исследования является анализ родительских позиций, родительских и супружеских отношений в семьях, воспитывающих детей с РАС. Объектом исследования являются системы детско-
Шабанова Евгения Владимировна — аспирант, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: lolo4over@gmail.com
© Е. В. Шабанова, 2013
родительских и супружеских отношений. Предметом исследования являются дет-ско-родительские и супружеские отношения в семьях детей с РАС.
В исследовании приняли участие 106 семей (ребенок и его родители). Экспериментальную группу составили 43 ребенка, страдающие РАС, и их родители (мать и отец). Контрольную группу составили 63 ребенка с типичным развитием (здоровые) и их родители (мать и отец).
Методы исследования
Использовались экстенсивные (метод опроса, наблюдения, беседы) и интенсивные методы исследования, включающие в себя следующие методики: 1. Опросник принятия родительской позиции Е. И. Захаровой и А. И. Строгалиной (2005) [9], позволяющий зафиксировать принятие или непринятие родительской позиции. 2. Тест-опросник родительского отношения А. Я. Варга, В. В. Столина (ОРО) (1982) [10], ориентированный на выявление родительского отношения. 3. Опросник «Ролевые ожидания и притязания в браке» А. Н. Волковой (РОП) (1979) [5], направленный на диагностику супружеских отношений, позволяет определить семейные ценности, их согласованность между супругами, а также их ролевую адекватность. Используемые методики валидны и многократно апробировались на больших выборках обследуемых.
Статистические методы исследования
Для оценки достоверности различий по признаку между независимыми выборками использовались непараметрический и-критерий Манна-Уитни, позволяющий сравнить два эмпирических распределения между собой. Различия считались достоверными при р < 0,05.
Результаты и их обсуждение
Сравнительный анализ родительских позиций в семьях здоровых и детей с РАС показал достоверные различия (р < 0,05) по шкалам: «зависимость родительского положения», «забота и уход за ребенком», «руководство» и «эмоциональное принятие» (см. табл. 1). Таким образом, у матерей детей с аутизмом выявлено снижение принятия особенностей родительской позиции. Суммарный балл по всем шкалам опросника был достоверно (р < 0,05) ниже в экспериментальной группе, что говорит о непринятии родительской позиции в целом.
Позиция «Забота о ребенке» (23%) означает удовлетворение матерью потребностей ребенка, обеспечение нормального уровня его физического, психологического и социального развития. Низкие значения по этой шкале можно объяснить тем, что из-за когнитивных и аффективных дефицитов у детей родители сталкиваются со сложностями контролирования целого ряда патологических проявлений РАС. Воспитание, которое фрустрирует потребность в отдыхе и не подкрепляется положительной обратной связью от ребенка, воспринимается матерью как тяжелая повседневная обязанность, требующая сложных родительских навыков.
Следующий вариант родительской позиции — «Зависимость положения родителя» (16%), который характеризует зависимость положения матери от потребностей
Таблица 1. Значения шкал принятия родительской позиции у матерей детей, страдающих аутизмом
Шкалы опросника принятия родительской позиции Экспериментальная группа Контрольная группа
Забота о ребенке 2; 4* 8; 8
Ответственность родителя 8; 6 6; 6
Зависимость положения родителя 2; 4* 6; 6
Руководство 2; 4* 6; 6
Поддержка 6; 6 8; 7,5
Эмоциональное принятие 4; 3* 8; 8
Суммарный балл по всем шкалам 23; 23* 40; 37
Примечания: Значения приведены в баллах: мода, медиана. * — достоверность различий между группами (р < 0,05).
больного ребенка, его особенностей социализации и коммуникации, эмоционального состояния. По мнению ряда авторов [8, 11, 12], это может привести к профессиональной неудовлетворенности, хронической усталости, снижению круга общения, социальной самоизоляции. В результате это может повлечь расстройство адаптации ^43.2) у матерей детей с аутизмом.
По статистическим данным, дети с РАС [8] являются первыми и зачастую единственными в семье, их воспитание проходит под знаком отсутствия родительского опыта. Семья остро ощущает недостаток психологических знаний и навыков, необходимых для воспитания и обучения проблемного ребенка. Это объясняет отрицание матерью позиции «Руководство» (20%), подразумевающей оказание матерью опережающего воспитательного воздействия, задающего направление психическому развитию ребенка с учетом зоны ближайшего развития.
Низкие значения по шкале «Эмоциональное принятие» (15%) можно объяснить отсутствием в семьях детей с аутизмом полноценной эмоциональной привязанности, часто она носит характер симбиотической связи, где мать воспринимается в роли «ресурса» для удовлетворения потребностей ребенка.
Важно отметить, что позиция «Ответственности», означающей принятие на себя решений, связанных с организацией жизнедеятельности ребенка, имеет показатели принятия и характеризуется более высокими значениями, чем у родителей детей с типичным развитием. Возможно, это связано с тем, что матери детей с аутизмом реализуют свою ответственность за ребенка путем выбора неконструктивной модели взаимодействия и воспитания, гиперопеки, инфантилизации, выражая так свое организующее воздействие на детское поведение [3, 5, 12].
Анализ типов родительского отношения у матерей детей с аутизмом выявил достоверные различия по всем вариантам отношений по сравнению с контрольной группой (р < 0,05): стремление инфантилизировать ребенка (шкала «Маленький неудачник»), эмоциональное отвержение, а также авторитарная гиперсоциализация и симбиотические отношения. При отношении к ребенку как к «Маленькому неудачнику» (33%) мать воспринимает его неприспособленным к социальному и лич-
ностному функционированию. Безынициативность в общении, эмоциональная ригидность ребенка, обусловленная аффективным дефектом и стремлением сохранить постоянство окружающей среды, воспринимается матерью как неспособность к самостоятельности, что является предпосылкой для высокого уровня контроля над деятельностью ребенка [3, 8].
Мать испытывает, по большей части, раздражение и обиду по отношению к ребенку, воспринимая его как «наказание» и подрыв образа успешной матери и выбирает позицию «отвержения» (31%). Что обуславливает у ребенка с РАС чувство опасности, тревоги, непредсказуемости среды.
Дефицит родительского партнерства способствует возникновению «выученной беспомощности», что приводит к апатии, избеганию новых ситуаций, усиливая стереотипные паттерны поведения, обуславливающие ужесточение позиции родительского контроля, который отражается в позиции «Авторитарной гиперсоциализации» (19%).
«Симбиотические родительские отношения» (14%) выражаются в ощущении родителя единым целым с ребенком, в желании оградить его от трудностей и неприятностей жизни. Они могут быть обусловлены тем, что матери находятся в социальной самоизоляции и заменяют контакт с окружающими на отношения лишь со своим больным ребенком, тем самым снижая свою тревогу и напряжение. Такие отношения являются неполноценными, так как мать из-за искаженного варианта привязанности не получает положительной обратной эмоциональной связи от ребенка, а его стремление к сохранению постоянства окружающей среды вызывает патологический круг изоляции и усиление симбиотических отношений [8].
Особенности дизонтогенетического развития ребенка с РАС влияет не только на детско-родительские отношения, но и на всю межличностную коммуникацию в данной семье, что зачастую приводит к супружеской дезадаптации.
Анализируя результаты по опроснику «Ролевые ожидания и притязания в браке», который использовался нами для диагностики супружеских отношений, мы выяснили, что основными семейными ценностями, которые выделяли супруги, воспитывающие ребенка с РАС, стали (значения приведены в баллах: мода, медиана): личностная идентификация с супругом(-ой) (7; 7), которая отражает установку на общность интересов, потребностей, ценностных ориентаций; хозяйственно-бытовые функции (7,5; 7), представляющие ожидания от супруга решения бытовых вопросов, а также собственное участие в ведении домашнего хозяйства; родитель-ско-воспитательные обязанности (8; 8), характеризующие установку на активную родительскую позицию и значимость выполнения обязанностей по воспитанию, уходу и заботе о ребенке. Последняя шкала набрала наиболее высокие показатели у обоих супругов, что может говорить о том, что родительство является основной ценностью, определяющей функционирование всей семьи. Стоит отметить, что мужья экспериментальной группы высоко оценивали ролевое ожидание от брачного партнера оказания эмоциональной поддержки, создания «психотерапевтической» атмосферы в семье. Одной из причин такого выбора может быть потребность мужчины во внимании к собственной личности со стороны супруги, которая сконцентрирована на роли матери, на воспитании и уходе за ребенком, имеющим расстройство развития [2, 4].
Выделенная иерархия семейных ценностей супругами, воспитывающими ребенка с РАС, имеет достоверные различия в эмоциональной (важнее для семей ребенка с РАС) и интимно-сексуальной сферах (важнее для семей здорового ребенка) по сравнению с контрольной группой (р < 0,05).
Сравнительный анализ согласованности ценностных ориентаций супругов (см. табл. 2) выявил, что в большинстве шкал различия не превышают нормативный показатель (допустимая величина разности — не более 3 баллов).
Таблица 2. Значения степени согласованности семейных ценностей супругов, воспитывающих детей с РАС
Семейные ценности ШСЦм ШСЦж ССЦ
Интимно-сексуальная 8; 8 3; 3 5
Личностная идентификация с супругом(-ой) 7; 7 7; 7 0
Хозяйственно-бытовая 8,5; 9 8; 7 0,5
Родительско-воспитательная 8,5; 7 9; 8 0,5
Социальная активность 8,5; Мн. 7; 7 1,5
Эмоционально-психотерапевтическая 8,5; 8 7; 7 1
Внешняя привлекательность 6,5; Мн. 7; 7 0,5
Примечания: Значения приведены в баллах: мода, медиана. ШСЦм и ШСЦж — показатели по шкалам семейных ценностей мужа и жены соответственно, ССЦ — согласованность семейных ценностей супругов (медиана).
Супруги обоюдно считают значимыми единство интересов и ценностей брачных партнеров, совпадает и мнение о важности выполнения родительских функций. Авторитетной ценностью для обоих супругов является возможность решать хозяйственно-бытовые вопросы, а также реализация своих профессиональных потребностей или других внесемейных интересов, актуальна и способность создавать благоприятный психологический климат в семье. Важно отметить, что последние выделенные семейные ценности в большей степени выражены у мужчины, что может говорить о его ориентации на то, что жена возьмет на себя роль эмоционального лидера в вопросах коррекции психологической атмосферы в семье и выступит моральной опорой. Также супруг предполагает активность женщины во внесемей-ной сфере, что свидетельствует о неудовлетворенности актуальной ситуацией социального функционирования. Возможно, это обусловлено тем, что взаимодействие матери и ребенка с РАС часто носит симбиотический характер, что может привести к дезадаптации женщины в более широком социальном окружении [2, 3, 13, 11].
Единственное высокое расхождение оценок семейных ценностей отмечалось в интимно-сексуальной сфере и только по этой шкале наблюдались достоверные отличия ^ < 0,05) уровня согласованности в сравнении с контрольной группой. Данная сфера жизнедеятельности для отцов детей с РАС является важным условием супружеской гармонии, однако для их жен она не является значимой в семейной жизни. Такое рассогласование потребностей является серьезным конфликтогенным фактором [4, 14, 15].
Оценка степени ролевой адекватности супругов выявила, что соответствие ролевых ожиданий мужа ролевым притязаниям жены наблюдается в хозяйственно-бытовой, родительско-воспитательной сферах и в представлении о внешней привлекательности женщины. Наименьшая ролевая адекватность мужа отмечается в установках на высокую социальную активность (p < 0,05), а также на реализацию супругой роли семейного «психотерапевта» (p < 0,05). Вышеуказанные шкалы достоверно отличались от показателей в контрольной группе. Ролевая адекватность жены свидетельствует о соответствии ожиданий женщины и притязаний мужа во всех паттернах семейного функционирования и не обнаруживает достоверных различий в сравнении с контрольной группой.
Таким образом, обобщив полученные результаты по анализу особенностей дет-ско-родительских и супружеских отношений можно сделать следующие выводы:
1. У матерей детей, страдающих РАС, в отличие от матерей здоровых детей обнаружено непринятие родительской позиции в целом и отдельных ее особенностей: «Забота и удовлетворение потребностей», «Руководство», «Зависимость положения родителя» и его «Эмоциональное принятие», что достоверно отличает их от матерей контрольной группы (р < 0,05).
2. Родительское отношение у матерей детей, воспитывающих детей с РАС, достоверно отличается по всем шкалам по сравнению с контрольной группой (р < 0,05) и характеризуется выбором таких вариантов родительского отношения, как эмоциональное отвержение (31%), стремление инфантилизировать ребенка (33%), симбио-тические отношения (14%) и авторитарная гиперсоциализация (19%).
3. Супружеские отношения в семьях детей с РАС характеризуются достоверно отличной иерархией семейных ценностей в эмоционально-психотерапевтической и интимно-сексуальной сферах (р < 0,05) по сравнению с контрольной группой. Ролевая согласованность наблюдается во всех паттернах функционирования семьи, кроме интимно-сексуальной сферы, оценки которой достоверно ниже, чем в контрольной группе (р < 0,05). Ролевая адекватность в экспериментальной группе отражена в неудовлетворенности мужчины ролевой активностью жены в социальной (р < 0,05) и эмоциональной (р < 0,05) сферах по сравнению с контрольной. Ролевая адекватность женщины не обнаруживает значимых различий с контрольной группой и отражена во всех сферах жизнедеятельности семьи.
Литература
1. Sigman M., Siller M. The behaviors of parents of children with autism predict the subsequent development of their children's communication // Journal of Autism and Developmental Disorders. 2002. Vol. 32, N 2. Р. 77-89.
2. Агарков С. Т. Супружеская дезадаптация: дис. ... д-ра психол. наук. СПб., 2004. 285 с.
3. Воробьева Е. В. Взаимосвязь между аутистическим поведением и особенностями родительского отношения и родительской позиции: дипломная работа. Томск, 2011.
4. Печникова Л. С. Особенности материнского отношения к детям с ранним детским аутизмом: дис. ... канд. психол. наук. М., 1997. 183 с.
5. Волкова А. Н. Психологическое консультирование семейных конфликтов // Вестник психосоциальной и коррекционно-реабилитационной работы. 2000. № 1. С. 12-21.
6. Мамайчук И. И. Помощь психолога детям с аутизмом. СПб.: Речь, 2007. 288 с.
7. Smith L. E., Greenberg J. S., Seltzer M. M., Hong J. Symptoms and behavior problems of adolescents and adults with autism: Effects of mother-child relationship quality, warmth, and prais // American Journal on Mental Retardation. 2008. Vol. 113. P. 387-402.
8. Мастюкова Е. М. Нарушения коммуникативного поведения при раннем детском аутизме // Лечебная педагогика (ранний и дошкольный возраст). М., 1997. С. 99-108.
9. Захарова Е. И., Строгалина А. И. Особенности принятия родительской позиции // Психологическая диагностика. 2005. № 4. С. 59-70.
10. Практическая психодиагностика. Методики и тесты: учеб. пособие. Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1998. С. 451-457.
11. Пайнз Д. Бессознательное использование своего тела женщиной. Психоаналитический подход. СПб.: ВЕИП, 2000. 198 с.
12. Фрейд З. О клиническом психоанализе. Избранные сочинения. М.: Медицина, 1991. 288 с.
13. Лебединский В. В., Никольская О. С., Баенская Е. Р., Либлинг М. М. Эмоциональные нарушения в детском возрасте и их коррекция. М.: МГУ, 1990. 649 с.
14. Briesmeister J. M., Schaefer C. E. Handbook of parent training: helping parents prevent and solve problem behaviors. New Jersey: Wiley, 2007. P. 63-106.
15. Lickenbrock D. M., Ekas N. V., Whitman T. L. Feeling Good, Feeling Bad: Influences of Maternal Perceptions of the Child and Marital Adjustment on Well-being in Mothers of Children with an Autism Spectrum Disorder // Journal of Autism and Developmental Disorders. 2011. Vol. 41. P. 848-858.
Статья поступила в редакцию 20 марта 2013 г.
