CC BY
36
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2014. № 2
ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПЕРЕВОДА М.Э. Конурбаев,
доцент, профессор кафедры английского языкознания филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова; e-mail: marklen@konurbaev.ru
А.А. Липгарт,
профессор, профессор кафедры английского языкознания филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова; e-mail: a_lipgart@mail.ru
ОПЫТ ЛИНГВОПОЭТИЧЕСКОГО СОПОСТАВЛЕНИЯ И ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО ТОЛКОВАНИЯ АНГЛИЙСКИХ ПЕРЕВОДОВ БИБЛИИ: МОРФОЛОГИЯ, СИНТАКСИС, РИТМ
Сравнение как универсальный метод филологического исследования имеет свои специфические черты, когда речь заходит о лингвопоэтике. Лингвопоэтиче-ское исследование переводного текста направлено на то, чтобы проследить взаимодействие содержательной и формальной сторон текста, выявить сравнительную значимость стилистически маркированных языковых единиц для создания эстетического эффекта и понять, чем определяется уникальность того или иного произведения словесно-художественного творчества. История английских переводов Священного Писания насчитывает немногим более семи веков и включает в себя труды великих теологов и мыслителей, начиная с эпохи Реформации и до сегодняшнего дня: Джона Уиклиффа, Уильяма Тиндейла, Майлза Ковердейла, Джона Роджерса и многих других. Руководствуясь мыслью о значительности Библии как литературного памятника среди других произведений английской литературы, данная статья посвящена оценке и сравнению различных переводов Библии на английский язык с целью установления формально-содержательных характеристик и эстетических особенностей различных вариантов перевода Священного Писания на английский язык в различные исторические эпохи с целью объяснить, чем определяется неповторимость и привлекательность этого текста в английском литературном наследии.
Ключевые слова: Библия, семантика, ритм, Библия Короля Иакова, авторизованная версия, Экклезиаст, Библия Уильяма Тиндейла, история литературы, Отче наш, лингвопоэтика, лингвостилистика, история религии.
Marklen E. Konurbaev, Professor at the English Department, Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University, Russia; e-mail: marklen@konurbaev.ru
Andrey A. Lipgart, Professor at the English Department, Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University, Russia; e-mail: a_lipgart@mail.ru
Glimpses of a Comparative Linguistic Poetic Analysis and a Literary Interpretation of the English Translations of the Bible: Morphology, Syntax, Rhythm
Comparison is a well-established method of philological research and has certain features when applied to a linguistic poetic study of a literary monument. It aims to reveal the relationship between the content and the form of the text and identify a comparative value of the stylistically marked units of the language in rendering their unique aesthetic weight in text. The history of the English translations of the Bible covers a span of nearly
seven and a half hundred years since Reformation until today. By comparing formal peculiarities of well-known versions of the Bible as well as the Book of Common Prayer this article seeks to place the Bible among other works of literary art in the English culture. This paper is based on the results of the research jointly conducted by Professors Andrey Lipgart and Marklen Konurbayev at the English Department of Lomonosov Moscow State University.
Key words: Bible studies, Authorized Version, King James Bible, Book of Common Prayer, Tyndale Bible, Ecclesiastes, semantics, rhythm, literary studies, poetics, linguistics, theory of translation, comparative linguistics, history of literature.
Мы предлагаем вниманию читателей развёрнутый лингвопоэти-ческий анализ в трёх частях некоторых фрагментов Библии Короля Иакова. Каждая часть анализа представляет собой отдельный раздел, изучаемый лингвопоэтикой. В данном номере публикуется вторая из описанных частей.
IV. Сопоставительное рассмотрение ритмической организации
библейских текстов1
Сопоставительное рассмотрение ритмической организации библейских текстов сопряжено со сложностями особого характера, возникающими уже на уровне определения того, что такое ритм. Поскольку в данной работе ритм интересует нас как одно из многих средств, с помощью которых на читателя оказывается эстетическое воздействие, мы не будем вдаваться в терминологические изыскания и вслед за О.В. Александровой определим ритм как «периодическое чередование различных по длительности структурных единиц» [Александрова, 1984]. Определение это представляется нам несколько более близким к нашему пониманию ритма в данной работе, чем формулировка из «Словаря лингвистических терминов» («равномерное чередование ускорения и замедления, напряжения и ослабления, долготы и краткости, подобного и различного в произведении речи» [Ахманова, 1969]), так как слово «равномерный», скорее, будет применимо к стихотворным размерам, но не к ритму прозаических текстов.
Дело в том, что в основе просодической реализации синтаксического смысла предложений в прозе лежит интонационный контур, а не ритмометрическая структура как в стихотворном тексте. Постепенно нисходящая ступенчатая шкала, состоящая из последовательности ровных тонов, в зависимости от того, каков синтаксический статус оформляемых таким образом синтагмы или целого предложения, завершается восходящим или нисходящим тоном. Первый ударный элемент высказывания реализуется в верхней части нейтрального диапазона голоса, а каждый последующий ровный
1 Продолжение. Начало см. в № 1 — 2014 г.
тон интервально как минимум (если прибегнуть к музыкальной терминологии) на малую секунду ниже предыдущего. Так называемая «ступенчатость» проявляется в силу ритмических свойств английской речи, которая благодаря особенностям английского ударения имеет неровный, «зубчатый» характер. Отличаясь значительной интенсивностью и резким изменением мелодической кривой, английское прозаическое ударение действительно оказывается сродни ударению стихотворному, однако полностью ему не соответствует. Видимо именно поэтому в анализе минимальных ритмических групп в прозе нередко используется понятие стопы. Это обстоятельство дало основание некоторым исследователям считать, что нейтральной английской речи присуща изохрония, т.е. повторение равноударных ритмических последовательностей через примерно равные промежутки времени. Однако, на наш взгляд, то, что рассматривается учёными как изохронность, в сущности является повтором однотипных метрических образований, т.е. изометрич-ностью, которая в силу особенностей английской фонотактики является свойством, неотъемлемо присущим самому этому языку. Большая часть нейтральной английской лексики представлена односложными и двусложными словами. Ударение на первом слоге двусложных слов образует хореические метрические последовательности, а ударение на втором слоге — последовательности ямбические.
Характер примыкания безударных и слабоударных слов к полноударным словам определяет тип «стопы». Причём протяжённость интеракцентного интервала в синтагме может быть сколь угодно великой. Сильные «стопы» всё равно будут восприниматься на слух как сходные, соотносимые по метрическому типу, что и создаёт иллюзию изохронности, а, в сущности, является изометрич-ностью [Конурбаев, 2001].
Из приведённого описания следует, что ритмическая структура наличествует в каждом произведении речи. Как и единицы сегментного уровня, ритм как таковой не обладает собственным «значением», и именно этот факт чрезвычайно затрудняет осмысление его места в лингвопоэтическом анализе художественных текстов. Даже если исследователю удастся соотнести ритм переводов Библии с одним из типов ритмической организации речи, это ещё не будет достаточным основанием для того, чтобы воспринимать каждое отступление от преобладающей структуры как эстетически значимое. По сути своей ритм может быть «актуализирован» в качестве орнаментального средства, но лингвопоэтическая нагруженность его выявляется обязательно в совокупности с другими языковыми факторами; не случайно ритмическая изощрённость далеко не всегда приводит к созданию действительно значительных произведений.
Ритмический анализ текста не является чем-то самодостаточным, однако не следует недооценивать его результаты, особенно в тех случаях, когда набор языковых единиц, потенциальные свойства которых могут быть актуализированы, оказывается довольно ограниченным, как это имеет место в библейских текстах. Если использование коннотативных слов или гномических речений не сопровождается некоторыми изменениями формальной структуры текста, то наблюдаемые факты семантического уровня не будут нуждаться в особых комментариях в силу их очевидности, и линг-вопоэтическая интерпретация текста едва ли будет необходима. Поэтому понимание природы и характера ритмической организации английских переводов Библии, в которых практически не применяются такие приёмы, как аллитерация и ассонанс, и вообще отсутствуют рифма и размер, становится непременным условием адекватного восприятия анализируемого материала в единстве его языковой формы и понятийного содержания, что и составляет основную задачу лингвопоэтического исследования.
В книге «Registers and Rhythm» [Registers..., 1975] приводятся результаты проводившегося Т.Н. Шишкиной сопоставления ритмической организации научных и художественных текстов. При сравнении принимались во внимание: тип анакрузы, тип клаузулы, длина синтагм и величина интеракцентного интервала (расстояние между ударными слогами). Исследование показало, что в научных текстах длина синтагм колеблется от 2 до 20 слогов, тогда как в художественных она составляет приблизительно 2—13 слогов; интеракцентный интервал также различается: от 0 до 6 в первых, 2,5 (в среднем) в последних. Анакрузы по своим типам представлены следующим образом: нулевые — 22% (научные) и 16,5% (художественные), однодольные — 33 и 35%, двудольные — 22 и 30%, трёхдольные — 5,5 и 12%, четырёхдольные — 11,5 и 0,5%. Для клаузул приводятся следующие цифры: мужская — 28 и 43%, женская — 28 и 38%. дактилическая — 44 и 17%, гипердактилическая — 0 и 2%.
Вероятно, нет необходимости указывать на то, что цифры эти дают лишь самое общее представление о ритмической структуре научных и художественных текстов. Они отражают известные явления, с которыми повседневно сталкиваются люди, использующие английский язык: так, различие в величине интеракцентного интервала в научных и художественных текстах вполне очевидно и без специального анализа, если научный текст содержит достаточное количество слов романского происхождения, а в художественном тексте не обыгрывается официальный стиль; то же самое можно сказать и о длине синтагм. Приведённые нами данные ни в коем случае нельзя воспринимать механически (к примеру, на их основе относить к разряду научных такой текст, в котором содер-
жатся синтагмы длиной в 20 слогов) и делать, исходя из них, далеко идущие выводы.
Для выявления основных интересующих нас параметров ритмической организации библейских текстов нами было проанализировано несколько отрывков повествовательного характера, в которых не наблюдалось в каком-либо отношении примечательного использования лексических, морфологических или синтаксических свойств входящих в них языковых единиц. К таким текстам нами была отнесена 2-я глава Евангелия от Матфея. Сопоставление данных ритмического анализа переводов этого текста из Библии Короля Иакова и из наиболее далеко отстоящего от неё в функционально-стилистическом плане GNB позволило сделать вывод о принципиальном подобии этих текстов с точки зрения их ритмической организации. Полученные результаты, разумеется, отличались от тех цифр, которые были приведены Т.Н. Шишкиной для научных и художественных текстов, однако важность проведённых подсчётов для лингвопоэтики определяется отнюдь не этими различиями.
При анализе ритмической организации библейских текстов необходимо было решить вопрос об акцентном статусе односложных слов, которые очень часто встречались в исследуемых отрывках и среди которых, согласно классификации В.М. Жирмунского, помимо «слов безусловно ударных» (полнозначных) и «слов безусловно неударных» (частицы, а также предлоги и союзы с исключительно формальным значением) имеются и «слова метрически двойственные» (местоимения, наречия, вспомогательные глаголы и т.п.) [Жирмунский, 1975]. Поскольку настоящая статья не является специальным исследованием в области акцентуации, проводимые подсчёты носят вспомогательный характер; по этой причине мы не пытались создать здесь каких-либо новых теорий и при определении акцентной структуры метрически двойственных слов руководствовались общим правилом, сформулированным академиком Жирмунским: «...двойственные односложные слова подвергаются атонированию (не всегда в одинаковой степени) в непосредственном соседстве ударения, сохраняя в соседстве неударного слога более или менее заметное ударение, уступающее, однако, по силе ударениям безусловно ударных слов» [там же]. Учитывая общую торжественность произнесения библейского текста и не имея возможности вдаваться в особые подробности, мы расценивали случаи, подпадающие под вторую часть правила, как пример полноценного ударения. На наш взгляд, те погрешности, которые могут при этом возникнуть, не должны ставить под сомнение ценность самих наблюдений — тем более что данное правило применялось при анализе всех без исключения переводов Библии.
Проведённый анализ показал, что в библейских текстах наличествуют те же типы анакруз и клаузул (правда, несколько в иной пропорции), что обнаруживаются в научных и художественных текстах. Существенно отличается от последних величина интеракцентного интервала (1,4 для Библии Короля Иакова и 1,3 в GNB), что объясняется использованием в текстах Библий большого количества односложных слов исконного англосаксонского происхождения. Длина синтагм в библейских текстах варьируется от 2 до 21 слога при средней 7,7 (ЛУ) и 7,8 (GNB), но наибольшее количество синтагм приходится на интервал 4—10 слогов. Помимо указанных четырёх параметров мы также учитывали отношение ударных к общему количеству слогов в синтагме, которое составило приблизительно 40% (37% в Библии Короля Иакова, 39% — в GNB).
Разнообразие анакруз и клаузул ещё ничего не говорит об эстетической значимости самих текстов; в лучшем случае оно свидетельствует об отсутствии в них монотонности и о соответствии этих текстов акцентной структуре английского языка, которое пришлось бы взять под сомнение, если бы в них употреблялись исключительно пятидольные анакрузы и гипердактилические клаузулы. Наиболее существенной чертой в данном случае является отсутствие какой-либо регулярности в чередовании анакруз и клаузул разных типов. Появление такой регулярности (преимущественное применение одних типов и «подавление» других) потенциально может стать одним из источников эстетического эффекта, если оно сопровождает передачу содержательно значимых высказываний и сочетается с актуализацией прочих потенциальных свойств лексических единиц. В противном случае эту регулярность следует воспринимать как стилистический приём, выполняющий чисто орнаментальную функцию и не подлежащий рассмотрению с точки зрения лингвопоэтики. То же самое можно сказать и по поводу длины синтагм: использование синтагм в одном заданном интервале и полное исключение синтагм другой длины не проходят незамеченными при чтении текста и обращают на себя внимание читателя, хотя нередко ощущение новизны остаётся чисто внешним.
Интеракцентный интервал в обеих Библиях составляет в основном 1—2 слога (в Библии Короля Иакова на эти два типа приходится соответственно 45 и 25% от всех интервалов, в GNB — 46 и 28%). Изменение соотношения между этими двумя типами существенно влияет на звучание текста. При увеличении числа безударных слогов создаётся впечатление плавности, тогда как скопление ударных слогов (использование односложных ударных слов рядом друг с другом, что значительно сокращает интеракцентный интервал) на общем фоне делает содержащую их синтагму или целый
отрывок более «весомым» и значительным. Было бы неверным искать однозначное соответствие между типом ритмической структуры и содержанием текста, так как ритм не обладает собственной семантикой. Вместе с тем этот фактор нельзя не учитывать при лингвопоэтическом сопоставлении текстов, потому что часто именно он будет определять уникальность исследуемого произведения и отличать его от остальных, сходных с ним по всем прочим параметрам.
V. Исследование морфологических и синтаксических
особенностей английских переводов Библии
Важной частью лингвопоэтического анализа библейских текстов является исследование морфологических и синтаксических особенностей текстов (в связи с последними необходимо будет затронуть вопрос о наречиях типа 'thereof' и 'whereunto'). Выше мы уже говорили о том, что морфологическое оформление высказывания играет большую роль в гномических речениях и способствует выделению нагруженных в содержательном и эстетическом плане фраз на фоне остального текста. Хотя семантические свойства и характеристики соединяемых в художественном тексте языковых элементов неизбежно остаются определяющими в лингвопоэтиче-ском исследовании, нельзя упускать из виду и те предельно обобщённые значения, которые передаются посредством разных морфологических категорий и могут оказаться эстетически значимыми.
Вопросу об особенностях использования глаголов 'shall' и 'will' в Библии Короля Иакова посвящён особый раздел в книге Т.А. Комовой «Модальный глагол в языке и речи» [Комова, 1990]. Разбирая морфологическую организацию отрывка из Апокалипсиса (11:9—11), Т.А. Комова высказывает чрезвычайно важную для настоящего исследования мысль: «Свободное использование грамматических форм, категориальное содержание которых не совпадает с их текстологическим содержанием, раскрывает не только богатые стилистические возможности английского глагола, но и доказывает художественность, то есть нереальность передаваемых событий: это воспоминание о будущем, то есть художественный рассказ о прошлом, которому придаётся сознательно модальность ожидаемого действия» [там же, 1990]. Понятно, что такого рода применение морфологических средств носит сугубо индивидуальный характер и по этой причине должно учитываться как эстетически нагруженное; в значительных по объёму текстах оно встречается достаточно редко. Это наблюдение необходимо принять во внимание при проведении непосредственно лингвопоэтического сопоставления переводов Библии.
Синтаксический параллелизм, употребление однородных перечислительных конструкций, а также паратактическая организация большинства предложений отмечались многими исследователями как основополагающие черты синтаксической структуры библейских текстов. В этом отношении между текстами не наблюдается существенных различий: ср.: "And the rain descended, and the floods came, and the winds blew, and beat upon that house; and it fell: and great was the fall of it" (AV) — "The rain poured down, the rivers overflowed, the wind blew hard against that house, and it fell. And what a fall that was!" (GNB).
В качестве другой характеристики синтаксических особенностей библейского текста исследователи называют частое использование причастных конструкций. В этом плане разные переводы Библии также отчасти совпадают (например, стих 23 из 4-й главы Евангелия от Матфея одинаково переведён во всех текстах с помощью однородных причастий 'teaching', 'preaching', 'healing'). Однако в целом причастные конструкции в Библии Короля Иакова сохраняются чаще, чем в остальных переводах, — иногда даже в ущерб ясности изложения. Ср.: "being before instructed of her mother" (AV) — "prompted by her mother" (NIV), "at her mother's suggestion" (GNB); "and Jesus knowing their thoughts said" (AV) — "and when Jesus saw their thoughts, he said" (Tyndale), "Jesus realized what they were thinking, and said" (REB), "Jesus perceived what they were thinking, so he said" (GNB). В большинстве случаев эти различия касаются лишь формальной организации высказывания, которая является той структурной основой текста, потенциальные возможности которой достаточно ограниченны и чрезвычайно редко выходят на уровень функции воздействия.
Приблизительно так же можно прокомментировать употребление редких наречий типа 'whereunto', 'whithersoever', 'thereof, отсутствующих в современных переводах Библии и существенно меняющих синтаксическую структуру высказываний в более ранних текстах. Частое использование их в тексте Тиндейла и Библии Короля Иакова позволяет на том синхронном срезе соотнести их с функцией общения или же рассматривать их как случаи «автоматизации» стилистически маркированного речеупотребления, и потому описательные конструкции, заменяющие их в современном языке, кажутся вполне уместными. Ср. "Whereunto shall I liken this generation" (AV) — "How can I describe this generation?" (REB), "To what can I compare..." (NIV, GNB).
В некоторых ситуациях эти наречия используются для оформления гномических речений, однако вопрос об их лингвопоэтиче-ской нагруженности следует решать с большой осторожностью. Нередко в ходе анализа выясняется, что выбор, сделанный пере-
водчиками Библии Короля Иакова, был обусловлен не стилистическими, а уже известными нам экстралингвистическими причинами; результат в этой ситуации оказывается обратным ожидаемому. Ярким примером такого не вполне удачного оформления текста служит гномическое речение "Sufficient unto the day is the evil thereof" (AV, Matt. 6:34), где коннотативные единицы лексического уровня 'sufficient', 'evil' и 'thereof употреблены в составе сложной синтаксической конструкции с инвертированным порядком слов.
Попытка латинизации высказывания становится очевидной при сравнении Библии Короля Иакова с текстом Тиндейла: "For the day present hath ever enough of his own trouble". Поэтому оправданным представляется стремление авторов современных переводов добиться торжественности и внушительности в этом случае не путём использования лексических средств, но с помощью одной лишь инверсии, как это сделано, например, в тексте REB: "Each day has troubles enough of its own". Актуализация потенциальных свойств элементов нескольких уровней, наблюдаемая в Библии Короля Иакова, приводит к невнятности, из-за чего появляется мысль, что в данном случае её создателям просто изменил вкус.
Обнаруживаемые в ходе сопоставления текстов факты их различия на одном лишь лексическом уровне не могут рассматриваться как доказательство того, что более старый текст обладает большей эстетической ценностью. Помимо различий, обусловленных только диахроническими факторами, в современных текстах, действительно, встречаются примеры сознательного «понижения» общего стиля повествования по сравнению с Библией Короля Иакова. Однако даже эти случаи далеко не однозначны в силу того, что нередко переводчики Авторизованной Версии неоправданно «завышали» исходный для них текст Тиндейла.
Как показал стилистический анализ, рассмотренные тексты содержат сходный набор элементов функции воздействия; лишь переводчики GNB достаточно часто «нейтрализуют» общее повествование. Во всех сравниваемых текстах наблюдается использование коннотативных слов и словосочетаний, «конкретных» существительных в роли образов и символов (в том числе в составе гномических речений), соотносимых с функцией воздействия. При общности паратактической организации на синтаксическом уровне во всех переводах Библии языковые единицы нередко актуализируют свойства орнаментального характера (имеются в виду регуляризация акцентных чередований, ассонанс, аллитерация), которые также должны восприниматься как элементы функции воздействия. Эти средства применяются в библейских текстах значительно реже, чем, например, в произведениях Шекспира, но само наличие их указывает на принципиальную возможность про-
ведения лингвопоэтического анализа содержащих их отрывков, а функционально-стилистическое подобие сравниваемых текстов позволяет прибегнуть к их лингвопоэтическому сопоставлению.
VI. Лингвопоэтические особенности перевода Экклезиаста
Особый интерес в плане лингвопоэтического сопоставления библейских текстов представляют так называемые книги мудрости, ставшие источниками множества устойчивых оборотов речи, афористических высказываний, широко разошедшиеся в английской литературе XIX—XX вв. Рассмотрим начальные стихи знаменитой 3-й главы Экклезиаста, представляющие собой набор гномических речений типа «время жить и время умирать». Перевод этого отрывка в Библии Короля Иакова выглядит так: 1. To every thing there is a season, and a time to every purpose under the heaven; 2. A time to be born, and a time to die; a time to plant, and a time to pluck up that which is planted; 3. A time to kill, and a time to heal; a time to break down, and a time to build up; 4. A time to weep, and a time to laugh; a time to mourn, and a time to dance; 5. A time to cast away stones, and a time to gather stones together; a time to embrace, and a time to refrain from embracing; 6. A time to get, and a time to lose; a time to keep, and a time to cast away; 7. A time to rend, and a time to sew; a time to keep silence, and a time to speak; 8. A time to love, and a time to hate; a time of war, and a time of peace.
Перед тем как приступить к сопоставлению текстов, хотелось бы ещё раз подчеркнуть, что лингвопоэтическая ценность произведения ещё не определяется тем, что оно призвано передать некое сложное душевное состояние человека или свидетельствовать о глубине его переживаний. Если подходить к лингвопоэтике с этих позиций, то рассматриваемые нами тексты нельзя подвергать линг-вопоэтическому анализу. Его можно проводить только тогда, когда исследователь отдаёт себе отчёт в том, какое содержание намеревался выразить в тексте автор, и готов проследить взаимодействие содержания с языковой формой вне зависимости от своего собственного отношения непосредственно к высказанной мысли. Желательно, конечно, чтобы содержание текста интересовало исследователя, так как в противном случае велика вероятность того, что анализ будет в большой мере формальным.
От приведённого нами выше отрывка не следует ожидать ничего, кроме того, на что он непосредственно направлен — представлять в афористичном виде философские рассуждения о том, что в жизни человека находится место для противоположных, взаимоисключающих событий, поступков и эмоций и что смена их подчинена некоей высшей и не человеком установленной закономер-
ности. На лексическом уровне мысль эта передаётся посредством многократного анафорического употребления существительного 'time' с неопределённым артиклем в функции номинации, которую не следует смешивать с классифицирующим обобщением. В составе единичного гномического речения использование существительного с неопределённым артиклем можно было бы воспринять как пример обобщения через классификацию. Но поскольку в этом достаточно протяжённом отрывке речь идёт не о времени вообще, а о разных периодах в жизни человека, употребление неопределённого артикля в данном случае естественно воспринимать как пример реализации его онтологически первичной номинативной функции.
Гномическому характеру всего отрывка соответствует чрезвычайно экономное применение лексических средств. Существительное 'time' сочетается с парами антонимичных глаголов в форме инфинитива, и лишь в последнем стихе их сменяют существительные 'war' и 'peace', предваряемые предлогом 'of. По контрасту с общим стилем Библии Короля Иакова, переводчики которой часто были вынуждены производить «латинизацию» текста, в данном отрывке использование слов романского происхождения сводится, пожалуй, к обороту "refrain from embracing". Значительность передаваемого содержания подчёркивается не путём употребления стилистически маркированных лексических единиц, но с помощью актуализации их коллигационных свойств.
Глаголы типа 'plant', 'heal', 'break down', 'build up', 'get', 'lose', 'keep', 'cast away', 'rend', 'hate' в функции общения естественно сочетаются с прямым дополнением, и их абсолютивное употребление выглядит весьма необычно. Это отсутствие конкретизации того, кто является объектом действия, поднимает текст до уровня философского обобщения и полностью соответствует содержанию-намерению отрывка. Принцип параллелизма оказывается центральным для синтаксической организации текста и соблюдается последовательно вплоть до последнего стиха, о чём мы уже говорили выше.
В тексте GNB предпринята решительная попытка преодолеть «обезличенность» этого набора гномических речений посредством упоминания Бога в первом стихе и последующего четырёхкратного повтора анафорической фразы "He sets (the time for)" во 2, 3, 6 и 8-м стихах. По сравнению с Библией Короля Иакова неизменным здесь остаётся только принцип синтаксического параллелизма и сохранение семантического контраста между членами внутрисин-тагматического противопоставления. Контраст этот, в отличие от AV, где он выражен исключительно лексическими средствами, в ряде случаев обеспечивается благодаря применению отрицатель-
ной предикации, сводящей текст к прямолинейной передаче содержания: "the time for making love and the time for not making love, / the time for kissing and the time for not kissing".
Перечисленные нами черты языковой организации текста GNB вкупе с изменением дейктической ориентации существительного 'time' от классификации к идентификации можно было бы считать лингвопоэтически не релевантными и рассматривать этот текст на равных правах с другими переводами Библии, если бы в нём не наблюдалось другого, весьма существенного момента. Если фразу "the time for sorrow and the time for joy" можно признать функционально-стилистически соответствующей варианту Библии Короля Иакова "a time to weep and a time to laugh", то последовательное использование герундия там, где Библия Короля Иакова даёт стилистически маркированное употребление абсолютивных форм переходных глаголов, полностью меняет функционально-стилистическую ориентацию текста. То промежуточное положение, которое занимает герундий между существительным и глаголом, лишает слова типа "the time for tearing down and the time for building" какой бы то ни было значительности, и текст превращается в простое перечисление противоположных действий, к тому же довольно нескладно оформленное из-за применения отрицательной предикации.
Таким образом, сопоставление этих двух текстов позволило выявить наличие в них сходных черт языковой организации, а именно семантического контраста и синтаксического параллелизма. Помимо этих общих черт в ходе анализа для Библии Короля Иакова нам удалось определить такие лингвопоэтически значимые элементы, как а) использование анафоры, менее выразительное в GNB ввиду появления второго анафорического оборота, б) выражение семантического контраста лексическими средствами и, главное, в) употребление стилистически нейтральных глаголов в несвойственной им морфосинтаксической модели, придающее тексту значительность и необычность. Сравнение текста Библии Короля Иакова с двумя другими современными переводами не даёт столь очевидных результатов (текст Тиндейла, практически не переводившего Ветхий Завет, по понятным причинам не может быть использован при сопоставлении). Значит ли это, что три оставшиеся текста являются идентичными с точки зрения лингвопоэтики? Попытаемся разобраться в этом вопросе.
Расхождения между переводами на уровне лексической организации могут быть признаны стилистически не релевантными (ср. переводы 6-го стиха: "A time to get, and a time to lose", AV; "a time to seek and a time to lose", REB; "a time to search and a time to give up", NIV). Однако в других случаях при внешней незначительности замена 'purpose' на 'activity' или 'cast away' на 'throw away'
и 'discard' нарушает стилистическую однородность лексики, которая наблюдалась в Библии Короля Иакова и которая естественна и необходима для передачи одной и главной мысли отрывка. Однако не этими факторами будет в конечном итоге определяться лингво-поэтическая ценность каждого из этих текстов, на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях обнаруживающих в остальном практически полное сходство. Обратимся к анализу ритмической организации текстов.
Общая для всех, кроме первого, стихов однодольная анакруза и наличие в большинстве синтагм, являющихся частью семантического противопоставления, двух ударных слогов ("a time to be born, and a time to die") в известной мере определяют ритмическую структуру текстов. При отсутствии варьирования других параметров возникает реальная угроза того, что тексты начнут звучать монотонно и из-за сознательного отказа переводчиков от использования коннотативных слов, требующих специфического просодического оформления, перестанут восприниматься как нечто содержательно и эстетически значительное, а превратятся в набор расхожих истин, механически подогнанных под одну морфосин-таксическую модель. Переводчики Библии Короля Иакова, видимо, осознавали эту опасность и поэтому чередовали такого рода синтагмы с фразами, имеющими совершенно иную ритмическую структуру. "A time to pluck up that which is planted" (AV, 2 стих), "a time to gather stones together" (5 стих), "a time to refrain from embracing" (5 стих), "a time to keep silence" (7 стих) отличаются по акцентной структуре от других синтагм и устраняют намечающуюся монотонность, которая возникает в других текстах.
В обеих современных Библиях во втором стихе употреблена фраза "a time to uproot". Увлёкшись применением продуктивной для данного текста морфосинтаксической модели и заботясь о сохранении основного ритмического рисунка, переводчики NIV в 5-м стихе используют в абсолютивной форме глагол 'refrain', в функции общения требующий не прямого, а предложного дополнения с 'from'. В результате сама фраза становится несколько невнятной, так как обеспечиваемый в остальных случаях антонимический контраст между парами глаголов здесь отсутствует, а монотонность ритмической организации текста не позволяет читателю сосредоточиться на его содержании, тем более что оставшиеся три стиха (6—8) имеют в NIV точно такую же акцентную структуру.
При всей кажущейся несущественности отмеченных различий они являются определяющими для осознания лингвопоэтической нагруженности разных элементов языковой организации текста. С нашей точки зрения, переводчики Библии Короля Иакова сумели в данном случае совместить экономное использование языковых
средств с действительной актуализацией их потенциальных свойств, служащих для адекватной передачи понятийного содержания анализируемого отрывка. Именно этим и определяется особое линг-вопоэтическое своеобразие текста AV, который в этом смысле так или иначе, в большей или меньшей степени отличается от других переводов разбиравшегося нами отрывка из 3-й главы Экклезиаста.
Список литературы
Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса. М., 1984. 211 с.
[Aleksandrova O.V. Problemy ekspressivnogo sintaksisa. M., 1984. 211 p.]. Ахманова О.С. О стилистической дифференциации слов // Сб. статей по языкознанию. Проф. МГУ акад. В.В. Виноградову в день его б0-летия. М., 1958. С. 24—39 [Akhmanova O.S. O stilisticheskoj differenciacii slov // Sb. statej po jazykoznaniju. Prof. MGU akad. V.V. Vinogradovu v den' ego б0-letija. M., 1958. S. 24—39]. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. M., ^9. б08 с. [Akhmanova O.S. Slovar' lingvisticheskikh terminov. M., 1969. б08 s.]. Борхес Хорхе Луис. Пьер Менар, автор «Дон Кихота» // Мистические рассказы. М.: АСТ, 2002 [Borges Jorge Luis. Pier Menar, avtor "Don Kikhota" // Misticheskie rasskazy. M.: AST, 2002]. Вербицкая М.В., Тыналиева В.К. Вторичный текст и вторичные элементы в составе развёрнутого произведения речи. Фрунзе, 1984. 102 с. [Ver-bickaja M. V., Tynalieva V.K. Vtorichnyj tekst i vtorichnye elementy v sostave razvernutogo proizvedenija rechi. Frunze, 1984. 102 s.]. Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М., 1980. 360 с. [Vinogradov V.V. Izbrannye trudy. O jazyke khudozhestvennoj prozy. M., 1980. 360 s.]. Виноградов В.В. Избранные труды. Язык и стиль русских писателей. От Карамзина до Гоголя. М., 1990. 388 с. [Vinogradov V.V. Izbrannye trudy. Jazyk i stil' russkikh pisatelej. Ot Karamzina do Gogolja. M., 1990. 388 s.]. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. 238 с. [Vinogradov V.V. O teorii khudozhestvennoj rechi. M., 1971. 238 s.]. Виноградов В.С. Восприятие текста и его воссоздание в процессе художественной литературы // Филол. науки. 1974. № 1. С. 65—71 [Vinogradov V.S. Vosprijatie teksta i ego vossozdanie v processe khudozhestvennoj literatury // Filol. Nauki, 1974. N 1. S. 65—71]. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1991. 448 с. [Vino-
kurG.O. O jazyke khudozhestvennoj literatury. M., 1991. 448 s.]. Григорьев В.П. К вопросу о слове как экспрессеме // Актуальные проблемы лексикологии. Минск, 1970. С. 59—60 [Grigoriev V.P. K voprosu o slove kak ekspresseme // Aktual'nye problemy leksikologii. Minsk, 1970. S. 59—60]. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Л., 1979. 493 с.
[Zhirmunskij V.M. Sravnitel'noe literaturovedenie. L., 1979. 493 s.]. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. 404 с.
[Zhirmunskij V.M. Teorija literatury. Poetika. Stilistika. L., 1977. 404 s.]. Жирмунский В.М. Теория стиха. Л., 1975. 664 с. [Zhirmunskij V.M. Teorija stikha. L., 1975. 664 s.].
Задорнова В.Я. Восприятие и интерпретация художественного текста. М., 1984. 152 с. [Zadornova V.Ja. Vosprijatie i interpretacija khudozhestvennogo teksta. M., 1984. 152 s.].
Задорнова В.Я. Словесно-художественное произведение на разных языках как предмет лингвопоэтического исследования: Дисс. ... докт. филол. наук. М., 1992. 479 с. [Zadornova V.Ja. Slovesno-khudozhestvennoe proiz-vedenie na raznykh jazykakh kak predmet lingvopojeticheskogo issledova-nija: Diss. ... dokt. filol. nauk. M., 1992. 479 s.].
Задорнова В.Я. Филологические основы перевода поэтического произведения: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. М., 1976. 19 с. [Zadornova V.Ja. Filologicheskie osnovy perevoda pojeticheskogo proizvedenija: Avtoref. diss. ... kand. filol. nauk. M., 1976. 19 s.].
Комова Т.А. Модальный глагол в языке и речи. М., 1990. 140 с. [Komova T.A. Modal'nyj glagol v jazyke i rechi. M., 1990. 140 s.].
Конурбаев М.Э. Библия Короля Иакова в лингвопоэтическом освещении: Спецкурс (учебно-метод. пособие). М.: Диалог-МГУ, 1998 [Konurbaev M.E. Biblija Korolja Iakova v lingvopojeticheskom osveshhenii: Speckurs (ucheb-no-metod. posobie). M.: Dialog-MGU, 1998].
Конурбаев М.Э. Библия короля Иакова: литературный плагиат, политический манифест или библиографическое открытие? // Библия короля Иакова: 1611—2011. Культурное и языковое наследие / Отв. ред. Е.Б. Яковенко. М.: БукиВеди, 2013. С. 75—86 [Konurbaev M.E. Biblija korolja Iakova: literaturnyj plagiat, politicheskij manifest ili bibliograficheskoe otkrytie? // Biblija korolja Iakova: 1611—2011. Kul'turnoe i jazykovoe nasle-die / Otv. red. E.B. Jakovenko. M.: BukiVedi, 2013. S. 75—86].
Конурбаев М.Э. Стиль и тембр текста. М.: МАКС-ПРЕСС, 2001 [Konurbaev M.E. Stil' i tembrteksta. M.: MAKS-PRESS, 2001].
Конурбаев М.Э. Тембральная организация английской речи (на материале Библии короля Иакова): Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1993 [Konurbaev M.E. Tembral'naja organizacija anglijskoj rechi (na materiale Biblii korolja Iakova): Diss. ... kand. filol. nauk. M., 1993].
Липгарт А.А. О принципах и методах лингвопоэтического исследования художественных текстов // Язык, литература, культура: традиции и инновации (материалы конференции молодых учёных). М., 1993. С. 33—34 [Lipgart A.A. O principakh i metodakh lingvopojeticheskogo issledovanija khudozhestvennykh tekstov // Jazyk, literatura, kul'tura: tradicii i innovacii (materialy konferencii molodykh uchenykh). M., 1993. S. 33—34].
Липгарт А.А. Лингвопоэтическое сопоставление: теория и метод. М., 1994. 276 с. [Lipgart A.A. Lingvopojeticheskoe sopostavlenie: teorija i metod. M., 1994. 276 s.].
Липгарт А.А. Метаязык лингвопоэтических исследований // Терминове-дение. 1994. № 1. С. 137—140 [Lipgart A.A. Metajazyk lingvopojeticheskih issledovanij // Terminovedenie. 1994. N 1. S. 137—140].
Липгарт А.А. Ольга Сергеевна Ахманова: Очерк жизни и научного творчества. М., 2013 [Lipgart A.A. Ol'ga Sergeevna Akhmanova: Ocherk zhizni i nauchnogo tvorchestva. M., 2013].
Липгарт А.А. Основы лингвопоэтики. М., 2013 [Lipgart A.A. Osnovy lingvo-pojetiki. M., 2013].
Полубиченко Л.В. Филологическая топология: теория и практика: Авто-реф. дисс. ... докт. филол. наук. М., 1991. 47 с. [Polubichenko L.V. Filologicheskaja topologija: teorija i praktika: Avtoref.diss. ... dokt. filol. nauk. M., 1991. 47 s.].
Самадов Б.А. Словарь современного английского языка в действии: от понятия к слову и от слова к смыслу: Автореф. дисс. ... докт. филол. наук. М., 1992. 43 с. [Samadov B.A. Slovar' sovremennogo anglijskogo jazyka v dejstvii: ot ponjatija k slovu i ot slova k smyslu: Avtoref. diss. ... dokt. filol. nauk. M., 1992. 43 s.].
Смирницкий А.И. Морфология английского языка. М., 1959. С. 342 [SmirnickijA.I. Morfologija anglijskogo jazyka. M., 1959. S. 342].
Томашевский Б.В. Пушкин. Опыт изучения творческого развития. М.; Л., 1956. Кн. 1. 743 с.; М.; Л., 1961. Кн. 2. 575 с. [TomashevskijB.V. Pushkin. Opyt izuchenija tvorcheskogo razvitija. M.; L., 1956. Kn. 1. 743 s.; M.; L., 1961. Kn. 2. 575 s.].
Registers and Rhythm / Ed. by O. Akhmamova, T. Sishkina. M., 1975. 169 p.
The Bible Designed to Be Read as Living Literature, the Old and the New Testament in the King James Version / Ed. by E.S. Bates, W Allison. Simon & Schuster, 1993. 1258 p.
