CC BY
37
ОБЗОРЫ
¿14 Л4 ¿!4 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿{4 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 Й4 ¿14 ¿14 ¿14
Б01 10.24411/2223-0564-2018-10414 М.Н. Фархшатов, Г.Б. Азаматова, Д.Д. Азаматов УДК 28:94(470.56)(1905-1907)
ОБЩЕСТВЕННАЯ И РЕЛИГИОЗНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОРЕНБУРГСКОГО МУФТИЯ МУХАММАДЪЯРА СУЛТАНОВА В ГОДЫ ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ1
Аннотация
Настоящая статья имеет своей целью раскрыть некоторые направления работы ключевой фигуры по управлению делами мусульман европейской части России и Сибири - муфтия Мухаммадъяра Султанова (1837-1915) в период Первой русской революции.
1В 1905-1907 гг. в значительной мере политика консервативного либерализма, проводимая председателем Оренбургского магометанского духовного собрания (Оренбургский муфтият), а также его высокое положение и авторитет обеспечили примирение мусульманской общины и правительственной власти. М. Султанов, лавируя между архаичной самодержавной властью и противоположными интересами различных общественных сил, внес; посильную лепту, чтобы удержать своих единоверцев от политического радикализма, расширить религиозные права башкир и татар (в частности, мусульман-военнослужащих), отстоять автономию примечет-ских школ и поддержать крупные образовательные проекты (медресе «Галия»), закрепить устойчивое участие представителей российских мусульман в «большой» политике.
Документальные факты и их непредвзятый анализ значительно меняют традиционную, как правило, негативную оценку исторической роли как самого Оренбургского муфтията, так и его руководителя в начале ХХ в., когда в стране шли мучительные поиски выхода из системного кризиса.
Ключевые слова: Российская империя, Волго-Уральский регион, башкиры и татары, ислам и его институты, Оренбургское магометанское духовное собрание, муфтий Мухаммадъяр Султанов, государственно-исламские отношения,модернизация, духовнаяэлита
1 Статья написана в рамках реализации проекта «Религиозная практика тюрко-мусульманских народов Российского Востока в Х1Х - начале ХХ в.: от изоляции к интеграции в имперские структуры и модернизации (По материалам повседневной деятельности Оренбургского магометанского духовного собрания)» Программы фундаментальных исследований президиума РАН «Культурно-сложные общества: понимание и управление»
Фархшатов Марсиль Нуруллович, кандидат исторических наук, заведующий отделом истории и истории культуры Башкортостана Ордена Знак Почета Института истории, языка и литературы Уфимского федерального исследовательского центра РАН (Уфа), e-mail: [email protected]
Азаматова Гульназ Булатовна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела истории и истории культурыБашкортостана Ордена Знак Почета Института истории, языка и литературы Уфимского федерального исследовательского центра РАН (Уфа), e-mail: [email protected]
Азаматов Даниль Дамирович, кандидат исторических наук, советник председателя Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан (Уфа), e-mail: azamatov. [email protected]
MarsilN. Farkhshatov, CandSc. (History), Head of the Department of History and Cultural History of Bashkortostan, the Order of Honor Institute of History, Language and Literature, Ufa Federal Research Centre, Russian Academy of Sciences (Ufa), e-mail: [email protected]
Gulnaz B. Azamatova, Cand Sic. (History), Senior Research Fellow, Department of History and (Cultural History of Bashkortostan, the Order ofHonor Institute of History, Language and Literature, Ufa Federal Research Centre, Russian Academy ofSciences (Ufa), e-mail: [email protected]
Danil D. Azamatov, Cand Sc. (History), Advisor to the Chairman of the State Assembly - Kurultai of the Republic ofBashkortostan (Ufa), e-mail: [email protected]
© Фархшатов М.Н., Азаматова Г.Б., Азаматов Д.Д., 2018
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2018/4 (82)
Marsil N. Farkhshatov, Gulnaz B. Azamatova, Danil D. Azamatov
THE PUBLIC AND RELIGIOUS ACTIVITY OF THE ORENBURG MUFTI MUHAMMADYAR SULTANOV IN THE YEARS OF THE FIRST RUSSIAN REVOLUTION
Abstract
This article aims to reveal some areas of activities of mufti Muhammadyar Sultanov (1837-1915), the key figure in managing the affairs of Muslims of the European part of Russia and Siberia, during the First Russian Revolution.
In the years of 1905-1907 the policy of conservative liberalism pursued by the chairman of the Orenburg Mohammedan Ecclesiastical Assembly (Orenburg Muftiyat), as well as his high position and authority ensured the reconciliation of the Muslim community and government authorities to a large extent. M. Sultanov, tacking between the archaic autocratic power and the opposing interests of various social forces, made his part to keep his co-religionists from political radicalism, to expand the religious rights of the Bashkirs and Tatars (in particular, Muslim soldiers), to defend the autonomy of madrasahs and to support major educational projects ("Galia" madrasah), and to consolidate the sustainable participation of representatives of Russian Muslims in the big-time politics.
Documentary facts and their unbiased analysis significantly change the traditional, as a rule, negative assessment of the historical role of both the Orenburg Muftiyat and its leader in the early twentieth century, when a painful search for a way out of a systemic crisis took place in the country.
Key words: the Russian Empire, the Volga-Ural region, the Bashkirs and Tatars, Islam and its institutions, the Orenburg Mohammedan Ecclesiastical Assembly, mufti Muhammadyar Sultanov, state-Islamic relations, modernization, religious establishment
В ХХ столетие Российская империя вступила с грузом острых социально-экономических и политических проблем, наличие которых признавали и имперские власти. В 1903-1904 гг. Николай II дважды «монаршим словом» выразил готовность его правительства к переменам, в т.ч. в области вероисповедальной политики. 18 февраля 1905 г., уже в условиях революции, император именным указом Правительствующему Сенату предоставил населению право внести свои предложения, «касающиеся усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния». После этого в Петербург посыпалась масса интересных и весьма дельных «приговоров», «прошений», «памятных записок», «соображений» со всех уголков страны, в т.ч. от башкир и татар [см., например: 4 и др.]. Одним из выразителей умонастроений мусульманских подданных стал оренбургский муфтий, развернувший активную деятельность по оптимизации государственно-исламских отношений в стране, Мухаммадъяр Султанов.
В отечественной историографии глава Оренбургского духовного собрания не всегда причисляется к выдающимся представителям тюрко-мусульманской элиты Российского Востока [15; 11 и др.]. Особняком стоят статья Р. Фахретди-нова [7], труды некоторых современных авторов, в которых представлен сжатый исторический
портрет пятого оренбургского муфтия [1, с. 6570; 14, с. 26-32; и др.].
Мухаммадъяр Султанов [Мухаммадъяр бин Мухаммад-Шариф бин Баязид бин Габдулджа-лиль бин Султан бин Мамет (Мухаммад) бин Чу-бан бин Тутар бин Кузай бин Кутлуш бин Акъюл бин Юлбирде бин Тенгрибирде бин Таукиль бин Шахкули (Шахвали) бин Туксубай, 1837-1915] происходил из потомственных башкирских дворян Мензелинского уезда Оренбургской (с 1865 г. Уфимской) губернии. Его прадед Габдулджалил (ум. в 1824 г.) и отец Мухаммад-Шариф (1810 -28.06.1874) были кантонными начальниками и дослужились до воинских званий соответственно поручика и штаб-ротмистра (по другим сведениям - хорунжего), а первый удостоился потомственного дворянства [17, с. 792-793; 7, с. 449; 3, с. 116]. В 1856 г. М. Султанов после окончания 1-й Казанской мужской гимназии поступил на медицинский факультет Казанского университета, но по состоянию здоровья прервал учебу на 1-м курсе. Через 10 лет он продолжил свое образование, но на этот раз на юридическом факультете в течение двух семестров [6, л. 282; 7, с. 449; 1, с. 65; 3, с. 116-117].
Во время службы в Башкиро-мещерякском войске (1861-1866) М. Султанов приобрел административный опыт. Его он приумножил в последующем на должностях мирового посредника
и мирового судьи Мензелинского и Белебеевско-го уездов Уфимской губернии [6, л. 282; 7, с. 449450; 1, с. 65]. 2 января 1886 г. Александр III назначил его, несмотря на отсутствие богословского образования, на должность председателя (пятого по счету) Оренбургского магометанского духовного собрания - «высшего» правительственного учреждения по управлению мусульманскими делами империи (кроме Крыма, Кавказа и Туркестана), которую М. Султанов занимал до своей смерти 12 июня 1915 г.
Новый муфтий, обладающий, по словам Р. Фахретдинова, проницательным умом, способностью к самообразованию, несомненными организаторскими умениями и волей [7, с. 452], сумел придать работе своего учреждения позитивный импульс для развития.
18 декабря 1889 г. при активном участии М. Султанова Александр III одобрил новый порядок выборов заседателей Духовного собрания, которые отныне стали утверждаться по представлению муфтия министром внутренних дел (до этого избирались духовенством Казанской губернии) [7, с. 450; 2, с. 193]. Глава Духовного собрания получил таким образом больше административных ресурсов, а сам муфтият - ряд инициативных и амбициозных имамов «новых убеждений». В их числе был, например, Ризаэддин Фахретдинов (1859-1936) - имам д. Ильбак Бугульминского уезда Самарской губернии, который осуществил кодификацию решений собрания по важнейшим направлениям его деятельности [10], наладил официальный учет пожертвований на богоугодные цели и т.д. Вслед за ним в Духовное собрание пришли Рашид Ибрагимов (годы службы 1892-1894) и Хасан-Гата Мухаметов (Габаши, 1895-1899, 1905-1915), оставившие заметный след в национальной истории и культуре.
В 1890-е гг. одобрение вызвали как со стороны властей, так и здравой части мусульманской общественности действия муфтия при введении образовательного ценза для мусульманского духовенства (1888-1891); проведении 100-летнего юбилея собрания (1889); упорядочении вакуфов -имуществ или капиталов, пожертвованных на благотворительные цели (1891-1894); регулировании вопроса о применении в мусульманских школах рукописных книг и педагогической деятельности лиц, получивших образование за ру-
бежом (1892-1894). К числу заслуг М. Султанова нужно отнести также приведение по его инициативе в порядок внутреннего делопроизводства и постройку здания архива религиозного учреждения, разработку правил ведения примечетскими служащими метрических книг (1892-1894), раздела ими наследственного имущества по шариату (1893) и т.д. [10, с. 112, 121, 150-154 и др.; 7, с. 450; 1, с. 67, 152-157, 180; 2, с. 47-48, 59, 125 и др.].
Отдельные представители национальной элиты обвиняли М. Султанова и его учреждение в «мягкотелости» в противостоянии давлению на ислам со стороны правительства в последней четверти XIX в., «предательстве» интересов единоверцев [см., например: 14, с. 28-29]. Во властных же структурах авторитет председателя собрания неуклонно рос, о чем свидетельствовали награды: ордена и медали, а также дополнительное денежное довольствие2.
Находясь во главе мусульманских общин, М. Султанов видел действительное, не всегда радужное положение ислама и его институтов в подведомственном ему округе. Уникальный шанс для решения некоторых злободневных проблем Духовного собрания представился ему после начала революции в январе 1905 г.
10-15 апреля 1905 г. по поручению председателя Комитета министров С.Ю. Витте при муф-тияте прошло специальное совещание, на котором был выработан проект реформы учреждения на основе уставов Таврического и Закавказских духовных правлений. Он приобрел в определенной степени официальный статус после включения его в решения Уфимского губернского совещания представителей башкирских волостей от 22-25 июня того же года.
Представленный 12 мая 1905 г. муфтием с его комментариями в Петербург проект преобразований существенно повышал статус Духовного собрания (под его контроль должны были перейти вопросы утверждения в должности мулл и преподавателей примечетских школ, деятельности мектебов и медресе, регистрации вакуфов и их попечительских советов), а также управляемость округа путем создания четкой вертикали, включающей высшего иерарха - избираемого самими мусульманами и утверждаемого на должности императором муфтия, среднюю ступень - окружных
2 В общей сложности жалование М. Султанова достигало 5 тыс. руб. в год, т.е. оно в 2,5 раза превышало денежное содержание его предшественника Салим-Гарея Тевкелева.
ахунов и низшее звено - приходских имамов3 [2, с. 370-387].
В столице предложения М. Султанова и его единомышленников по существу положили под сукно, и на Особом вневедомственном совещании по делам веры под председательством графа А.П. Игнатьева (8 июня 1905 г. - 28 мая 1906 г.) они не стали предметом обсуждения [12, с. 4347]. Столичные чиновники оказались не готовыми к радикальным переменам в политике по отношению к исламу и его институтов путем повышения их официального статуса. Более того, одним из обсуждаемых ими вопросов «общегосударственного значения» стало «расчленение», т.е. децентрализация, Оренбургского духовного собрания путем создания новых «окружных правлений» - Петербургского, Сибирского, Степного, Башкирского и др. [12, с. 46-47, 183-185]. Проект оренбургского муфтия, ставший одной из единиц архивного хранения, стал востребован и частично реализован после падения династии Романовых в 1917 г.
Неудачная война России с Японией в 19041905 гг. создала условия для реализации предложений Султанова по улучшению соблюдения религиозных прав военнослужащих из мусульман. Они были выработаны 15 февраля 1906 г. в Уфе на особом совещании по вопросу улучшения «духовного призрения» мусульман-военнослужащих под председательством М. Султанова. Его участники выступили за более полное удовлетворение религиозных нужд солдат из мусульман (например, обеспечение их пищей, приготовленной по нормам шариата - мусульманского права), введение штатных должностей мулл в воинских частях (из расчета 1 мулла на 3-4 тыс. солдат из башкир и татар), уравнение военных ахунов и имамов в правах и денежном содержании с православными военными священниками и т.д.
В том же году вопрос о количестве военных мулл обсуждался на Военном совете, в котором выступил также оренбургский муфтий. В 1908 г. Военное министерство утвердило штаты девяти военных мулл, которые после подписания императором 19 июня 1908 г. приобрели силу закона. По нему существенно повышались юридические права и материальное обеспечение войсковых имамов [13, с. 90]. Это означало позитивный поворот Военного министерства в сторону уваже-
ния духовно-религиозных потребностей мусульманских солдат.
Предложения М. Султанова о передаче мекте-бов и медресе в ведение Духовного собрания не получили поддержки правительственных чиновников. Тем не менее муфтию и его сторонникам удалось отклонить попытки дальнейшего огосударствления мектебов и медресе путем введения в них обучения кирилловскому алфавиту, детальной регламентацией учебного процесса и других мер, выработанных Особым совещанием по вопросам образования «восточных инородцев» при Министерстве народного просвещения (10 мая -3 июня 1905 г.). Центральное учебное ведомство сначала приостановило действие соответствующих пунктов «Правил о начальных училищах для инородцев, живущих в восточной и юго-восточной России» от 31 марта 1906 г., а затем заменило их более либеральными и выверенными в формулировках Правилами от 1 ноября 1907 г. [12, с. 48-62, 189-196].
Оренбургский муфтий вошел в историю национального просвещения как один из влиятельных сторонников создания в октябре 1906 г. в Уфе первого высшего религиозного учебного заведения российских мусульман - медресе «Галия» [16, с. 66]. 8 августа 1906 г. муфтият принял важное решение о том, что шариат не запрещает использование земских субсидий на постройку и содержание примечетских учебных заведений [2, с. 48].
Важным событием в общественной жизни страны стало привлечение впервые высшим учебным ведомством представителей мусульман для корректировки правительственной политики по отношению к их традиционным учебным заведениям в специальной комиссии, работавшей с 27 сентября по 15 октября 1907 г. В ней участвовали купцы Габдулкарим Юнусов (г. Казань) и Ибрагим Акчурин (г. Симбирск), дворянин Гайса Еникеев (г. Уфа), башкиры Шагиахмет Ку-чуков и Габидулла Курбангалеев (Челябинский уезд Оренбургской губернии), кандидатуры которых были определены на особом совещании, созванном муфтием 5-6 сентября 1907 г. в Уфе [12, с. 60-62]. Посланники М. Султанова в Петербурге расширили легальное участие мусульман Урало-Поволжья в политической жизни страны на общегосударственном уровне. Их работу поддержали бывшие депутаты Государственной
3 Проект реформы Духовного собрания М. Султанова во многом перекликался с аналогичным документом муфтия Салимгарея Тевкелева, представленным в Петербург в 1867 г. [2, с. 147-155].
думы из башкир и татар, объединенные в прошлом в самостоятельную фракцию.
Примечательно, что парламентская фракция мусульманских депутатов стала конкурировать с Духовным собранием и его председателем в качестве главного выразителя интересов российских мусульман. Это привело к ослаблению влияния оренбургского муфтия на общественную жизнь мусульман Урало-Поволжья, что явилось для М. Султанова ощутимым психологическим ударом.
Не менее болезненными для муфтия стали нападки на него со стороны радикальной и либеральной национальной прессы, вовлечение его в длительную скандальную историю с известным сибирским купцом-миллионером Загидуллой Шафигуллиным с вынесением обвинительного судебного приговора главе Духовного собрания, который был отменен только по императорской воле [8, л. 183-190]. Тяжелым испытанием для него стала также отставка летом 1906 г. с должности заседателя Р. Фахретдинова, который разочаровался в полезности «для нации» Духовного собрания, прежде всего из-за отсутствия в местном мусульманском сообществе, у его лидеров достаточных интеллектуальных сил для упорядочения работы муфтията и публично заявил об этом [7, с. 450]. После кончины в 1906 г. переводчика Мухаммад-Салима Уметбаева муфтият лишился еще одного опытного сотрудника.
Отход властей от курса политических реформ, газетно-журнальную травлю, потерю ключевых фигур в подведомственном ему учреждении М. Султанов перенес тяжело. По словам Р. Фахретдинова, со временем его прежний реформаторский пыл заметно (если не полностью) угас, в т.ч. и из-за идеологического раскола самого мусульманского общества на «кадимистов» (традиционалистов) и «джадидов» (модернистов), когда муфтий «ошибочно» занял нейтральную позицию [7, с. 451].
20 марта 1906 г. М. Султанов со ссылкой на плохое здоровье (у него были серьезные проблемы со зрением) подал прошение об отставке
[8, л. 124]. Однако МВД его отклонило, как и его аналогичное ходатайство об увольнении в 1888 г., заверив муфтия в полной поддержке его деятельности4, а также в его «надобности в содействии... Правительству к правильному разрешению» «предстоящего в самом близком будущем пересмотра узаконений о порядке управления духовными делами магометан» [8, л. 126].
После стабилизации политической ситуации в стране оказанное высшей властью доверие позволило М. Султанову внести свой вклад в осуществление ряда важных мероприятий: учреждение Уфимского женского благотворительного общества (14 декабря 1907 г.), основательницами которого выступили дочери муфтия - Фатима (в замужестве Басимова, 1878 г. р.), Бибизюлейха (1881 г.р.) и Суфия (1884 г. р.), невестка Марьям; учреждение в январе 1908 г. печатного органа духовного учреждения - журнала «Маглюмат динийа-и шаргийа-и Оренбургийа» («Известия Оренбургского магометанского духовного собрания»); освобождение мусульманских духовных лиц и преподавателей медресе от воинской службы [4, с. 45-46]; созыв плодотворных совещаний по школьным вопросам при Уфимской губернской земской управе и т.д. Не случайно 18-21 мая 1911 г. мусульманская общественность широко отметила 25-летие деятельности оренбургского муфтия с участием до 1,5 тыс. чел. из 36 губерний, включая около 600 делегатов [14, с. 32].
В целом в условиях социального взрыва начала ХХ в. в Российской империи муфтию М. Султанову удалось четко выдержать линию на исполнение Оренбургским магометанским духовным собранием своих прямых обязанностей по удовлетворению духовных потребностей мусульман европейской части России и Сибири и сохранить конструктивные отношения с местными и центральными государственными органами.
Реальная оценка политической ситуации, социальная ответственность, настойчивое отстаивание интересов своих единоверцев превратили М. Султанова в одного из национальных лиде-
4 Петербургские сановники при этом не лукавили. Так, 26 января 1907 г. министр внутренних дел П.А. Столыпин дал председателю Оренбургского духовного собрания следующую блестящую характеристику: «Муфтий Султанов, по своему образованию и личным качествам, принадлежит к числу людей, выдающихся между своими единоверцами. Будучи чуждым фанатизму и обладая деловыми способностями, он в течение продолжительной службы своей являлся деятельным и верным помощником в деле приобщения мусульман восточных окраин России к общеевропейской культуре» [16, л. 138 об.]. Через полгода М. Султанов им же оценивается как духовное лицо с «исключительными личными качествами», «в течение продолжительной службы своей являвшегося деятельным и верным помощником правительства в деле управления духовными делами магометан обширнейшего в империи округа Оренбургского магометанского духовного собрания» [8, л. 159 - 159 об.].
ров, что дало повод охранительным кругам причислить его к лицам, попавшим после 1905 г. под влияние «татарских народников» [9, л. 14]. Пятый председатель Оренбургского духовного собрания, действовавший на своем посту как представитель «здравого» (А.Ю. Хабутдинов) или «либерального» (С.М. Исхаков) консерватизма, действительно, пытался гармонизировать государственно-исламские отношения и добился успехов в ослаблении антиисламской направленности внутренней политики царского правительства, придании ей публичности и прозрачности. Но при этом он действовал как убежденный государственник и не оправдал надежд К.П. Победоносцева, Н.И. Ильминского и К° при его назначении, что их избранник не станет поддерживать «какие-либо национальные нового пошиба идеи» башкир и татар.
ЛИТЕРАТУРА
1. Азаматов Д.Д. Оренбургское магометанское духовное собрание в конце ХУШ-ХК вв. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 1999. 194 с.
2. Загидуллин И.К. Татарское национальное движение в 1860-1905 гг. Казань: Татар. кн. изд-во, 2014. 423 с.
3. Ильясова А.Я. Муфтий Мухаммадъяр Султанов: Штрихи к портрету // История в лицах, личность в истории: Материалы Вторых Междунар. Усмановских чтений, посвящ. 90-летию со дня рождения видного историка-аграрника Башкортостана профессора Хам-зы Фатыховича Усманова. Уфа, 17 октября 2013 г. / ИИЯЛ УНЦ РАН. Уфа: Б.и., 2013. С. 116-125.
4. Исхаков С.М.Первая русская революция и мусульмане Российской империи. М.: Изд-во «Социально-политическая МЫСЛЬ», 2007. 400 с.
5. Национальный архив Республики Башкортостан. Ф. И-295. Оп. 2. Д. 280: Журналы присутствия Оренбургского магометанского духовного собрания. 1907 г. Б.п.
6. Ризаэддин бин Фзхреддин. Адар (Ризаэддин бин Фахреддин. Наследие) // Научный архив Уфимского федерального исследовательского центра РАН. Ф. 7. Оп. 1. Д. 12 (старый акт). 336 л. (араб. алф.).
7. Р[изаэддин бин] Ф[ахреддин]. Мехэммэдьяр-мефти Султанов // Шура. 1915. № 15. 1 авг. Б. 449-452 (Ризаэддин бин Фахреддин. Муфтий Мухаммадъяр Султанов // Шура. 1915. № 15. 1 августа. С. 449-452).
8. РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 1069: Дело о службе Оренбургского муфтия Мухамедиара Султанова. Ч. 2.
9. РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 625: Рапорт и записка д.с.с. Платоникова о командировке в Уфу и Оренбург
для ревизий дел Оренбургского магометанского духовного собрания и обозрения магометанских школ -медресе. Ч. 1. 1910 г. 86 л.
10. Сборник циркуляров и иных руководящих распоряжений Оренбургского магометанского духовного собрания: 1836-1903 / сост. [Р. Фахретдинов]. Уфа: Губ. тип., 1905. 226 с.
11. Татар зыялылары: Тарихи портретлар / фэнни редакторы hэм тезучесе Р.М. Мехэмэтшин; русчадан Э.М. Камалов тэрж. Казан: Мэгариф, 2003. 208 б. (Татарская интеллигенция: Исторические портреты / ред., сост. Р.М. Мухаметшин, пер. с рус. Э.М. Камало-ва. Казан: Магариф, 2003. 208 с.).
12. Фархшатов М.Н. Самодержавие и традиционные школы башкир и татар в начале ХХ века (19001917 гг.). Уфа: Гилем, 2000. 259 с.
13. Фархшатов М.Н. Совещание при Оренбургском муфтияте от 15 февраля 1906 г. по вопросу улучшения «духовного призрения» мусульман-военнослужащих // Развитие гуманитарной науки в регионах России: Материалы Междунар. науч. конф., посвящ. 85-летию Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН (г. Уфа, 1-4 июня 2017 г.). Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2017. С. 87-91.
14. Хабутдинов А.Ю. Российские муфтии: От екатерининских орлов до ядерной эпохи (1789-1950). Н. Новгород: Изд-во «Махинур», 2006. 60 с.
15. Хвсэйенов F. Ил азаматтары: Тарихи шэхестэр тормошо // Эдэрзэр: 3 томда. 9фе: Китап, 1998. Т. 1. 576 б. (Хусаинов Г. Сыны Отчизны: Жизнь исторических личностей // Сочинения: в 3 т. Уфа: Китап, 1998. Т. 1. 576 с.).
16. Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. Уфа: Уфимский полиграфкомбинат, 1999. 352 с.
17. Ж;. А. Мехтэрэм мефти ал-ислам Мехэммэдъяр Солтанов жэнаблэренец силсилэ вэ нэсэблэре // Мэглумэт мэхкэмэ-и шэргийэ-и Оренбургийа. Уфа, 1909. № 33. 15 июнь. Б. 792-794 (Шежере и род досточтимого муфтия ал-ислам Мухаммадъяр-хазрата Султанова // Известия Оренбургского магометанского духовного собрания. Уфа, 1909. № 33. 15 июня. С. 792-794).
REFERENCES
1. Azamatov, D.D. Orenburgskoe magometanskoe dukhovnoe sobranie v kontse XVIII-XIX vv. [The Orenburg Muslim Ecclesiastical Assembly at the End of XVIII-XIX Centuries]. Ufa: Institute of History, Language and Literature, the RAS Ufa Science Centre, 1999. 194 p. (in Russ.).
2. Zagidullin, I.K. Tatarskoe natsional'noe dvizhenie v 1860-1905 gg. [The Tatar National Movement in
1860-1905]. Kazan: Tatar Book Publishing House, 2014. 423 p. (in Russ.).
3. Ilyasova, A.Ya. Muftij Mukhammadyar Sultanov: Shtrikhi k portretu [Mufti Muhammadyar Sultanov: Strokes to the Portrait] In: Istoriya v litsakh, lichnost' v istorii: Materialy Vtorykh Mezhdunar. Usmanovskikh chtenij, posvyashch. 90-letiyu so dnya rozhdeniya vidnogo istorika-agrarnika Bashkortostana, professora Khamzy Fatykhovicha Usmanova [History in Persons, Personality in History: Proceedings of the Second International Usmanov Readings Dedicated to the 90th Birth Anniversary of the Prominent Agricultural Historian of Bashkortostan Professor Khamza F. Usmanov]. Ufa, October 17, 2013. The Institute of History, Language and Literature, the RAS Ufa Science Centre. Ufa, 2013. P. 116-125 (in Russ.).
4. Iskhakov, S.M. Pervaya russkaya revolyutsiya i musul'mane Rossijskoj imperii [The First Russian Revolution and the Muslims of the Russian Empire]. Moscow: Sotsial'no-politicheskaya MYSL' Publishing House, 2007. 400 p. (in Russ.).
5. Natsional'nyj arkhiv Respubliki Bashkortostan. F. H-295. Op. 2. D. 280: Zhurnaly prisutstviya Orenburg-skogo magometanskogo dukhovnogo sobraniya. 1907 g. [The National Archives of the Republic of Bashkortostan. Fund H-295. Bordereau 2. Individual File 280: Journals of the orenburg Mohammedan Ecclesiastical Assembly. 1907] (in Russ.).
6. Rizaeddin bin Fakhreddin. Asar [Stories]. In: Nauchnyj arkhiv Ufimskogo federal'nogo issledova-tel'skogo tsentra RAN. F. 7. Op. 1. D. 12 (staryj akt). 336 l. [The Scientific Archives of Ufa Federal Research Center of the Russian Academy of Sciences. Fund 7. Bordereau 1. Individual File 12 (Old Regulatory Act). 336 p.] (in Arabic Script).
7. R[izaehddin bin] F[ahreddin]. Mehammadyar-mofti Sultanov [Mufti Mukhammedyar Sultanov]. In: Shura. 1915. No. 15. August 1, pp. 449-452 (in Turkic, Arabic script).
8. RGIA. F. 821. Op. 8. D. 1069: Delo o sluzhbe Orenburgskogo muftiya Mukhamediara Sultanova. Ch. 2 [The Russian State Historical Archives. Fund 821. Bordereau 8. Individual File 1069: On the Service of Orenburg Mufti Mukhamedyar Sultanov. Part 2] (in Russ.).
9. RGIA. F. 821. Op. 133. D. 625: Raport i zapiska d.s.s. Platonikova o komandirovke v Ufu i Orenburg dlya revizij del Orenburgskogo magometanskogo dukhovnogo sobraniya i obozreniya magometanskikh shkol - medrese. Ch. 1 [The Russian State Historical Archives. Fund 133. Bordereau 625: Report and Note of the Actual State Councillor Platonikov on a Business Trip to Ufa and Orenburg to Revise the Affairs of the Orenburg Muslim Ecclesias-
tical Assembly and to Review Mohammedan Schools -Madrasa. Part 1]. 1910. 86 p. (in Russ.).
10. Sbornik tsirkulyarov i inykh rukovodyashchikh rasporyazhenij Orenburgskogo magometanskogo dukhovnogo sobraniya: 1836-1903 [Collection of Circulars and Other Directives of the Orenburg Mohammedan Ecclesiastical Assembly: 1836-1903]. Ufa: The Provincial Typography, 1905. 226 p. (in Russ.).
11. Tatar zyyalylary: Tarikhi portretlar [Tatar Intellectuals: Historical Portraits]. Ed., Comp. by R.M. Mu-khametshin, Transl. from Russian by E.M. Kamalov. Kazan: Magarif press, 2003. 208 p. (in Tatar).
12. Farkhshatov, M.N. Samoderzhavie i traditsion-nye shkoly bashkir i tatar v nachale XX veka (19001917 gg.) [Monarchy and Traditional Schools of Bashkirs and Tatars in the Early Twentieth Century (1900-1917)]. Ufa: Gilem, 2000. 259 p. (in Russ.).
13. Farkhshatov, M.N. Soveshchanie pri Orenburg-skom muftiyate ot 15 fevralya 1906 g. po voprosu uluch-sheniya "dukhovnogo prizreniya" musul'man-voennos-luzhashchikh [The Meeting at the Orenburg Muftiyat of February 15, 1906 on the Issue of Improving the "Spiritual Care" of Muslim Military Men]. In: Razvitie gu-manitarnoj nauki v regionakh Rossii: Materialy Mezhd-unarodnoj nauchnoj konferentsii, posvyashch. 85-letiyu Instituta istorii, yazyka i literatury Ufimskogo nauchnogo tsentra RAN (g. Ufa, 1-4 iyunya 2017 g.) [Development of the Humanitarian Science in the Regions of Russia: Proceedings of the International Scientific Conference Dedicated to the 85th Anniversary of the Institute of History, Language and Literature, Ufa Scientific Center, Russian Academy of Sciences]. Ufa: Institute of History, Language and Literature, the RAS Ufa Science Centre, 2017. P. 87-91 (in Russ.).
14. Khabutdinov, A.Yu. Rossijskie muftii: Ot ekaterinin-skikh orlov do yadernoj epokhi (1789-1950) [Russian Muftis: From the Catherine Eagles to the Nuclear Era (1789-1950)]. Nizhny Novgorod: Mahinur press, 2006. 60 p. (in Russ.).
15. Khusainov, G. Il azamattary: Tarikhi shakhestar tormosho [Sons of the Fatherland: The Life of Historical Personalities]. In: dOardar: 3 tomda. T. 1 [Works: In 3 Vol. Vol. 1]. Ufa: Kitap, 1998. 576 p. (in Bashkir).
16. Yunusova, A.B. Islam v Bashkortostane [Islam in Bashkortostan]. Ufa: Ufimskij poligrafkombinat, 1999. 352 p. (in Russ.).
17. Zh. A. Mohtaram mofti al-islam Mohammadyar Soltanov zhanablarene^ silsila va nasablare [Genealogical Tree and Family Tree of Venerable Mufti Mukhammad-yar Sultanov]. In: Maglumat mahkama-i shargija-i Oren-burgija [News of the Orenburg Mohammedan Ecclesiastical Assembly]. Ufa, 1909. No. 33. June 15, pp. 792-794 (in Turkic, Arabic script).
