CC BY
52
СОВРЕМЕННАЯ РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИКА
УДК 329
ОБ ОСНОВНЫХ ТЕНДЕНЦИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ БАЗЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ В ПРОВИНЦИИ
© В.Ф. Пеньков
В статье представлены результаты мониторинга процессов формирования и динамики развития социальной базы политических партий. Базируясь на устоявшихся традициях политологического анализа партийной тематики, автор предлагает трехуровневую структуру социальной базы политических партий: локальные социальные группы, сторонники, электорат. В статье последовательно анализируются эти сегменты, характеризуется динамика преобразований каждого из них как на общероссийском, так и на региональном, тамбовском, уровнях. Раскрывая динамичный характер социальной базы политических партий, в опоре на авторские исследования 1993-2008 гг. в Тамбовской области, политолог представляет механизмы воздействия факторов аксиологического, культурологического, идеологического, коммуникативного толка на генезис интереса электората к политическим партиям. На примере нескольких федеральных и региональных избирательных кампаний выявляются технологии «перетекания симпатий» избирателей к партийно-политическим структурам в зависимости от привлекательности лидеров, социально-экономического фона выборов, а также успешности использования коммуникативных политических технологий.
Ключевые слова: политические партии, электорат, социальная база политики, политические процессы.
Изменение правовой основы формирования Государственной Думы Федерального Собрания России, сутью которого является переход к пропорциональной избирательной системе, заметно актуализировал вопросы социальной базы политических партий. Более того, общероссийский партийно-политический ландшафт во все большей мере детерминирует конфигурацию региональной власти, самым непосредственным образом влияет на селективный отбор региональных элит. Принятие по инициативе Президента России Д.А. Медведева поправки в законодательство, определяющее с 2011 г. новый порядок формирования Совета Федерации Федерального Собрания из числа депутатов региональных законодательных собраний и муниципальных представительных структур, также свидетельствует об актуализации региональной партийно-политической тематики.
Для большинства исследователей, включающих в круг своих интересов изучение социальной базы политических партий, фактически речь идет не только о том, почему люди приходят или не приходят на выборы, почему голосуют или не голосуют за ту или
иную политическую партию или чем обусловлено действие (бездействие) социальных механизмов поддержки партийно-политических структур в регионах России. Можно предположить, что проведение выборов (как федеральных, так и местных) при активном участии партий и их региональных отделений в ближайшей перспективе будет способствовать некоему «выравниванию» политического пейзажа, отсечению минаритарных партийных структур, чья социальная база либо ничтожна, либо крайне неустойчива в своих преференциях.
Изучение социальной базы политических партий в провинции имеет весьма важное теоретическое и прикладное значение. По нашим оценкам, в условиях утверждения демократических традиций именно наличие или отсутствие опоры политических партий в обществе предопределяет направленность и воздействует на развитие политического процесса.
В исследовании заявленной тематики сложились свои методологические подходы, направления и традиции. Представим некоторые, условно разделив их на несколько групп.
Политико-«энтомологическая» традиция. Пожалуй, наиболее емко она описана в ненаучной форме И.А. Бродским [1]:
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
Лишь согласное гуденье насекомых.
Здесь исповедуется полный отказ от какого бы ни было политического участия, где «согласное гуденье насекомых» воспринимается как идеальный фон бытия личности, свободной от интриг и борений политического процесса.
Политико-антропологическая традиция, основоположником которой следует признать создателя политической антропологии Л. Вольтмана, утверждавшего, что в основании политических партий первоначально лежат расовые и экономические противоположности. «История цивилизации, - констатирует Л. Вольтман, - знает три типа партий: консервативные, либеральные, социалистические, отличия которых состоят в их отношении к расовой и экономической теории и практике» [2].
Русская классическая политологическая традиция, представленная, к примеру, в трудах А.И. Стронина, писавшего: «Выражением политических инстинктов служат политические партии. Элементарных, неразложимых более общественных инстинктов только два; отсюда и две коренные партии: прогрессисты и регрессисты» [3]. Б.Н. Чичерин отмечал, что «партии возникают на почве общественного мнения. Необходимость дисциплины и организации для совокупного действия превращает неустроенную массу свободных и случайных мыслей в более или менее крепкие и прочные силы, способные быть политическими деятелями. При организованных партиях есть возможность рассчитывать, действовать, направлять разрозненные стремления к общей цели» [4]. М.Я. Острогорский указывал на то, что само возникновение политических партий тесным образом связано с расширением избирательного права [5].
Зарубежная________партийно -электоральная
традиция наиболее отражена в трудах Р. Даля, М. Дюверже, Р.-Ж. Шварценберга и других исследователей. Пожалуй, квинтэссенция этого направления была сформулирована
Р-Ж. Шварценбергом: «Партии предоставляют избирателям возможность сделать свой, подлинно свободный выбор» [6].
Перечень этот можно продолжать. Заметим, что подходы ученых к партиям, оценке их роли в политическом процессе во многом определяются доминирующим признаком, взятым авторами в качестве приоритетного при определении самого понятия «политическая партия», а также ее функций. В качестве отправной точки признаем, что основными функциями любой политической партии можно считать политическое рекрутирование, артикуляцию и агрегацию политических интересов различных социальных групп [7-9].
Объективности ради заметим, что толкование партийной проблемы имеет, во-первых, вполне определенный конкретноисторический оттенок, во-вторых, во многом предопределяется той концепцией общест-вознания, которой придерживается конкретный исследователь. В политической науке встречается ряд толкований термина «политическая партия». На основе проведенного контент-анализа представим наиболее типичные из них, сгруппировав их по основным признакам:
- партия как выразитель интереса определенного класса;
- политическая организация, действующая в системе государства;
- группа людей, объединенных одной идеей.
Разночтения в определении существа политических партий, видимо, объяснимы функциональной многогранностью их деятельности. Предлагается при дальнейшем изложении авторской позиции придерживается формулировки, изложенной в ст. 3 Федерального закона «О политических партиях», где под политической партией понимается «общественное объединение, созданное в целях участия граждан Российской Федерации в политической жизни общества посредством формирования и выражения их политической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах государственной власти и органах местного самоуправления» [10]. Здесь во главу угла поставлена парламентская модель партии, отражающая реально местоположение политических партий в
политической системе обновляемого российского общества. Думается, массовые партии, принимающие на себя роль «руководящей и направляющей силы, ядра политической системы», монополизирующей все и вся в поле политики в «формате КПСС», вряд ли возможны. Сказанное вовсе не означает, что в современной России не может появиться доминирующая политическая партия, способная получить серьезную электоральную поддержку на общефедеральном или региональном уровнях. Судя по наращиванию организационной, финансовой и кадровой базы, на эту роль вполне реально претендует «Единая Россия». Одновременно с этим можно утверждать, что партийно-политическое поле будет неизбежно сокращаться, оставляя за рамками парламентской деятельности рыхлые структуры, стремительно теряющие поддержку избирателей. Судя по итогам недавнего электорального цикла, формирование двух-четырехпартийных Законодательных собраний в субъектах Российской Федерации уже обретает реальные контуры.
Ранее автор неоднократно обращался к анализу различных сегментов социальной базы политических партий с позиций аксиологии, политической социологии, сквозь призму процесса формирования политической культуры, а также элитизма и политической психологии [11].
Вопрос этот, как показало время, далеко не второстепенный. Во-первых, речь идет о необходимости четкого представления о том, насколько глубоки «корни» сегодняшней политической «кроны». Во-вторых, что (вернее, кто) питает политическую «корневую» систему современных политических партий, насколько они влиятельны в части формирования векторов общероссийской и региональной политики, а также политических элит. И, в-третьих, какие факторы влияют на трансформацию социальной базы политических структур, каковы механизмы этого процесса. Одновременно с этим представляется важным уяснить: как, через какие социальные и психологические механизмы происходит рекрутирование сторонников той или иной партии, раскрыть причины ее «пылкой поддержки» или «холодного отторжения» электоратом.
Для начала представим авторское понимание самого термина «социальная база по-
литической партии». Ее структура условно может быть представлена трехуровневой.
1. Локальные социальные группы (применительно к российской провинции весьма ограниченные), которые являются основой формирования состава членов политической партии и ее менеджмента. Это, скажем так, социальная база политической партии первого уровня, для которой характерны относительно высокий уровень политической и организационной активности, не только знание, но и выработка программных установок и идеологии партии.
2. Сторонники, имеющие представления о целях и политической программе партии, симпатизирующих ее федеральным и/или региональным лидерам, хотя формально и не являющиеся членами партийной организации. Этот весьма значимый уровень социальной базы, характеризующийся относительной стабильностью, хотя и не отличающийся постоянно высокой политической активностью.
3. Электорат политической партии. Это наиболее рыхлый и мобильный, в значительной степени подверженный манипулятивно-му воздействию уровень социальной базы, который во многом предопределяет «живучесть» и реальное политическое влияние партии, реализуемое через механизмы парламентаризма.
Теперь рассмотрим каждый из уровней социальной базы. Для начала, несколько упреждая выводы, заметим, что действующая правовая база деятельности политических партий в России и ее регионах создана, скажем так, «на вырост». Анализ политических реалий убеждает в том, что степень влияния партий на федеральном и на местном уровне, их роль и значимость неравнозначны. Большинство официально действующих партийно-политических структур (исключение, пожалуй, составляют не более трех: «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР) остается весьма незначительным. Это, полагаем, имеет свое объяснение.
Результаты наших исследований в апреле 1993 г. свидетельствовали, что для 85 % респондентов Тамбовской области партии и движения ни коммунистического, ни демократического направлений тогда практически не играли никакой роли. А замеры рейтинга лидеров политических партий, официально
действовавших на территории региона, позволили установить, что в тот период они были популярны менее чем у 10 % политически активного населения (политически активные граждане выявлялись на основе самооценки опрашиваемых). Опросы, проведенные автором в трех городах и двенадцати районах Тамбовской области в 1995 г., показывали, что 63,7 % респондентов практически ничего не знали о партиях, действующих в регионе1. Экспертный опрос, организованный нами в мае 2004 г., позволил установить, что лидеров ведущих политических партий («Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, «Яблоко», СПС), а также избирательного блока «Родина» смогли тогда назвать 22 % опрошенных, а местных руководителей этих же структур -лишь 3,9 %. По прошествии девяти лет (с опроса 1995 г.) уровень знания респондентов о партиях, действующих в регионе, упал до 42,6 %. Но самое пародоксальное видится в том, что по результатам работы с фокус-группами (Тамбов, апрель 2004 г.) 43 % опрошенных не смогли «припомнить» название политической партии, за которую они голосовали на думских выборах в декабре 2003 г.
Итоги исследовательского проекта «Самые влиятельные люди России-2003», в котором автор принимал участие в качестве эксперта, свидетельствуют, что из 30 персон рейтингового списка самых влиятельных лиц в политике Тамбовской области лишь трое являлись на тот период представителями руководства регионального отделения партии «Единая Россия» и занимали 9, 13 и 22 места. Примечательно, что заместители председателя областного политсовета этой партии, по оценкам экспертов, заметно опережали тогдашнего председателя, в первую очередь, по личным качествам и объему контролируемых властных ресурсов. О местных лидерах организаций КПРФ, ЛДПР, «Яблока», СПС, Партии пенсионеров, Партии Жизни и ряда других в нем даже и не упоминалось [13]. Кстати, в аналогичном исследовании 2000 г. тамбовских партийных лидеров не было вообще [14]. И ситуация эта характерна не только для Тамбовской области. Судя по публикациям ряда коллег, эти же тенденции в 1997-2003 гг. бы-
1 Имеются в виду мониторинговые исследования Центра изучения общественного мнения (г. Тамбов), возглавляемого О.И. Ковриковой, результаты которых ранее публиковались [12].
ли характерны для Красноярского края, Владимирской, Курской, Нижегородской, Самарской и ряда других областей [15-17].
Не секрет, что для российских партий очевиден кризис лидерства. Отбросив слышанную всеми «объяснительную» риторику, заметим, что выдвижение на выборах Президента России в 2004 г. от крупнейших партий - ЛДПР и КПРФ - второстепенных фигур явно указывало на обострение «кризиса жанра». А для региональных партийных структур российской провинции проблема политического лидерства стоит еще острее. Налицо дефицит харизматических фигур, сочетающих в себе яркую личность, интеллектуальное богатство, организаторские способности, владение ораторским искусством, наиболее ощутимый в период избирательных кампаний федерального и местного уровня. Именно таких фигур, вызывающих наиболее устойчивый интерес граждан, полагаем, постоянно в нашем регионе и не хватает.
Вот характерный пример. Местный лидер правых профессор Н.А. Коваль примерно за полгода до выборов депутатов Государственной Думы в 2003 г. (вероятно, по совету политтехнологов) публично объявила об уходе с поста руководителя тамбовской структуры СПС. «Штабные полномочия» столичные лидеры правых на период выборов делегировали А.Б. Зайцеву, человеку практически «не раскрученному», более того, в 2001 г. потерпевшему сокрушительное поражение на выборах депутатов областной думы2. Наши наблюдения показали, что, опираясь исключительно на собственные силы и весьма скромную финансовую «подпитку» Центрального аппарата СПС, А.Б. Зайцев был весьма неубедителен в радиовыступлениях и в телеэфире, при организации всей предвыборной кампании. Не менее «тускло» выглядели на думских выборах в 2003 г., а затем и в рамках регионального электорального цикла 2005 г., представители местных отделений «Яблока» и Партии Жизни. Явно «не хватило дыхания» для поддержания активности в период всей думской избиратель-
2 Предприниматель А.Б. Зайцев в 2001 г. баллотировался в областную думу по избирательному округу № 5 от группы избирателей и «показал» из семи претендентов шестой результат - 497 голосов «за», или 5,76 % от числа принявших участие в голосовании [18].
ной кампании местным лидерам Партии пенсионеров и Аграрной партии России.
Оценка ситуации в Тамбовской области в последние годы убеждает в том, что в регионе абсолютно «непроходными» являются кандидаты от партий, сформированных по производственному или половозрастному принципу. Именно этим объясняется полный неуспех Аграрной, Промышленной партий, «Женщин России», Партии пенсионеров. Ориентация на сегменты электората по формализованным признакам контрпродуктивна.
В регионе ощущается нехватка квалифицированных партийных функционеров, организаторов партийного строительства. Кадровые ресурсы, набравшиеся в свое время опыта в КПСС и ВЛКСМ, увы, не беспредельны. Многие из них органично вписались в новые оргструктуры («Единая Россия», Партия пенсионеров (позднее - «Справедливая Россия»), конечно же, - КПРФ), но системной подготовки кадров, по нашим наблюдениям, не ведется. Не придется ли в ближайшее время вспомнить ленинский опыт создания партийных школ?1
Не секрет, что сегодня деление партий на кадровые, лидерские, массовые уступает место понятию «медиа-партия». Ведь рядовой гражданин (он же - избиратель), как правило, узнает о деятельности местной парторганизации не по личному участию в собрании, конференции или митинге, а из сообщений СМИ. Проведенный нами контент-анализ показал, что местные партийные организации и их лидеры практически не являются сегодня ньюсмейкерами [20]. Изъяв из общего подсчета предвыборные материалы (ноябрь-декабрь 2003 г.), можно сделать вывод о том, что только «Единая Россия», пользующаяся поддержкой областных властей, систематически размещает в региональных СМИ партийно-политическую информацию2. И эта тенденция, по нашим оценкам, в 2004-
1 Речь идет об известном историческом факте. Весной 1911 г. В.И. Ленин в местечке Лонжюмо под Парижем создал партийную школу, где велась подготовка партийных руководителей, направляемых затем в Россию [19].
2 В октябре 2003 - мае 2004 гг. нами были проанализированы публикации трех областных и четырнадцати муниципальных печатных изданий, выпуски новостей и общественно-политические передачи четырех телевизионных и трех радиоканалов, транслируемых в большинстве городов и районов Тамбовской области.
2008 гг. укрепилась. Наличие у региональной организации КПРФ своей газеты «Наш голос» не решает информационных проблем этой партии.
Вспомним, что еще в 1941 г. Э. Фромм прогнозировал «медиатизацию» партийно -политической жизни: «На заре демократии существовало множество самых различных организаций, в которых человек мог конкретно и активно участвовать в голосовании за определенные решения или конкретных кандидатов в выборные органы <...> Сегодня избиратель имеет дело с гигантскими партиями, которые также далеки от него и также подавляют, как гигантские промышленные корпорации <...> Перед выборами избиратель еще может мельком увидеть своего кандидата, однако с распространением радио он, по-видимому, лишится и этой возможности
и, таким образом, потеряет последний шанс зримо оценить «своего» кандидата» [21].
Институт «сторонников партии» - важный сегмент социальной базы любого политического формирования. Проблема на региональном уровне видится в том, что, в отличие от столицы и других мегаполисов, в провинции чрезвычайно мало авторитетных «околопартийных» фигур, чей общественный вес и известность (в крайнем случае - популярность) могли бы добавить «очков» политической партии. Тот факт, что во главе тамбовских сторонников «Единой России» в 2003 г. был поставлен весьма уважаемый и известный в области человек - заслуженный деятель искусств России (ныне народный артист России) А.В. Поповичев, - несомненно, сыграл свою положительную роль. Но системного продолжения эта кампания не получила. То же можно сказать и о молодежных организациях практически всех местных отделений политических партий.
Не лучшим образом на укрепление позиций сторонников играют «разборки» в партийном руководстве, причем как высшем, так и местном. По нашим оценкам, в свое время «развод родителей» избирательного блока «Родина», проведение двух съездов КПРФ, смещение с поста лидера М. Лапшина явно не содействовали росту числа сторонников Д. Рогозина и С. Глазьева, а также Коммунистической и Аграрной партий в Тамбовской области. Шумные кампании 2007 г. по изгнанию из числа руководителей обкома
КПРФ второго секретаря и депутата областной думы от компартии П.В. Плотникова, его переход в стан справедливороссов нанес ощутимый удар по «уровню готовности» этой партии к думским выборам1.
И, наконец, обратимся к базисному сегменту социальной основы любой партии - к ее электорату. Ведь каждая партия и ее региональная структура - не есть «вещь в себе». Это - в идеале - политическая сила, которая стремится к завоеванию (удержанию) власти и реализации своей социальноэкономической и политической программы. Без социального действия со стороны избирателя (прийти на выборы и поставить знак в нужном квадратике бюллетеня) все это не возможно. Статистика федеральных и региональных выборов в Тамбовской области свидетельствует, с одной стороны, об определенной «политической» миграции избирателей, с другой - о неготовности ряда партий к открытому участию в избирательных кампаниях. Эта тенденция, ставшая закономерностью, сохраняется в регионе с 2001 г. Показательны в этом плане списки зарегистрированных кандидатов в депутаты Тамбовской областной думы (голосование состоялось 16 декабря 2001 г.). Из полутора десятка зарегистрированных на тот момент в регионе организаций политических партий лишь КПРФ и ЛДПР открыто выдвинули 28 (избрано - 8) и 5 (0) кандидатов соответственно. СПС заявил лишь о поддержке 4 кандидатов (избрано - 0). Более продуктивной оказалась поддержка движения «Возрождение Тамбовщины» (36/21), регионального общественного движения «Родина» (не путать с более поздним блоком Рогозин-Глазьев; тогдашняя тамбовская «Родина» - это конгломерат, составленный «Возрождением Тамбовщины» в союзе с «Единством» и «Отечеством») (37/27), а также Аграрнопромышленного союза (24/17) [18, с. 28]. Заметим, что ряд кандидатов был поддержан одновременно несколькими структурами.
Сравнение тамбовских результатов голосования по общефедеральным партийным спискам на выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Рос-
1 Заметим, что пребывание П. Плотникова в «Справедливой России» оказалось весьма недолгим: в начале 2009 г. он был исключен из рядов этой политической партии вместе с А. Жалниным и О. Малиной.
сийской Федерации 2003 г. дает основание утверждать, что сложились вполне определенные тенденции «электорального дрейфа». Во-первых, устойчивое падение поддержки списков кандидатов от КПРФ: 1995 г. - 40 %; 1999 - 32 %; 2003 - 21 %. Синусоиде подобен «график» ЛДПР: от 33 % в 1993 г. до 6 в 1999 и 11 % в 2003 г. Относительной стабильностью (но весьма малым по количеству) отличается на Тамбовщине электорат «Яблока»: в 1999 и 2003 гг. - по 3 %; у СПС 3 и 2 % соответственно. Примечательно, что «Единая Россия» в 2003 г. получила 30 %, повторив суммарный результат ОВР (5) и «Единства» (25) в 1999 г. [22, 23]. 2003 г. стал в определенной мере переломным: после многолетнего господства коммунистов в Мичуринском и Тамбовском одномандатных избирательных округах на смену А.А. Пономареву и Т.В. Плетневой пришли официально беспартийные В.А. Дубовик и И.А. Васильев.
Для наиболее сильных современных российских политических партий сегодня нацеленность на выборы разного уровня во многом предопределяет существо их работы. Это же характерно для их местных структур. К примеру, в свое время лидер тамбовских единороссов Н.Л. Шмырев, нацеливая одно-партийцев на ближайшую перспективу, подчеркивал, что «главная задача - участие партии в этом году в выборах глав администраций (имеются в виду муниципальные выборы. - В. П.) и в выборах депутатов Тамбовской областной думы, которые состоятся в декабре 2005 года» [24].
По нашим оценкам, положение «Единой России» в стране и ее регионах может быть оценено как неоднозначное: слишком большой аванс выдан избирателями этой партии и требуется немало сил для того, чтобы оправдать надежды, возлагаемые на «партию власти». Судя по делам и высказываниям членов этой партии, у ее организационного ядра и актива есть понимание остроты ситуации: «Если партия сейчас не продвинется по основным направлениям работы, которую она обещала проводить (а это борьба с бедностью, поддержание правопорядка, обеспечение безопасности), и не будет конкретных результатов, в другой раз за нас просто не
проголосуют»1. Активизация работы этой партии, поддержка президентских инициатив, в частности в реализации приоритетных национальных проектов в 2006-2008 гг., дает основание утверждать, что консолидация единороссов и В.В. Путина становится основой реального (и весьма мощного) политического блока, действенно повлиявшего
на исход думских (2007 г.) и президентских (2008 г.) выборов. Ранее автор статьи дал свое видение феномена преобразования высокого политического рейтинга В.В. Путина в политический капитал «Единой России», определив это явление как «коллективный Путин» [26].
Стремление заручиться поддержкой избирателей не всегда у политических партий основано на деле. В ряде случаев - на словах. Пожалуй, с предельной откровенностью высказался в свое время по этому поводу
В. В. Жириновский, инструктируя свой партактив в канун выборов: «Очень важно оказать внимание. Вы приехали в деревню - вас запомнят. Даже не запомнят, что говорили. Запомнят сам факт - приехали! Уважили! И можно завоевать голоса добротой, вниманием. Надо использовать все виды работ - к кому-то прийти, что-то говорить. Вы должны помнить: этот человек - голос. А наши результаты - это выборы, главное - итог выборов <...> [Партия] как женщина - самые прекрасные наряды, а некрасивая. А другая - в совершенно никудышном платье, а все мужчины смотрят на нее. Вот так и партия: о ней судят по результатам выборов» [27]. Как показало время, эти установки лидера ЛДПР остаются для этой партии актуальными и поныне.
В Тамбовской области на рубеже выборов депутатов Государственной Думы (2003 г.) и президентской кампании (2004 г.) произошел серьезный сдвиг в предпочтениях избирателей. Используя методологию Б.В. Овчинникова [28], можно утверждать, что часть тамбовского электората КПРФ (по некоторым оценкам, 6-9 %) отошла к «Единой России» и блоку «Родина». Вероятные сторонники «малых партий» и «неопределившиеся» избиратели пополнили тогда число голосовавших «против всех». По нашим оценкам, эту часть электората составляют преимущест-
1 Высказывание депутата Государственной Думы, члена фракции «Единая Россия» А. Гурова [25].
венно горожане: в декабре 1999 г. их было 3 %, а в декабре 2003 г. - 6 %. Больше всего «расслоились» бывшие сторонники Конгресса русских общин, Аграрной партии, уйдя в «Родину», ЛДПР, частично в КПРФ. Минимальная эрозия в тот период была характерна для малочисленного электората «Яблока» и СПС. Предсказанные тогда автором статьи скудные перспективы вхождения правых партий в Парламент оправдались в полной мере в 2007 г. Изучение статистических данных, характеризующих итоги голосования и косвенно подтверждающих предпочтения тамбовского электората, позволяет автору утверждать об укреплении тенденции расхождения преференций сельских и городских жителей при организации местных выборов. Относительно близкими показатели в параметре предпочтений «город/село» наблюдаются лишь по итогам выборов Президента России в 2004 и в 2008 гг.
Закономерен вопрос: каковы же прогнозы? Можно предположить, что изменение принципов организации федеральных думских выборов (переход на пропорциональную систему, отмена порога явки, графы «против всех», повышение «проходного балла» до 7 %) будет и в дальнейшем оказывать заметное влияние на расклад политических сил в Государственной Думе, позволит усилить полюс притяжения к «Единой России», что, в свою очередь, активизирует ориентацию местных на доминирующую партию2.
Но уже сегодня очевидно, «разливанное море» российской многопартийности начала 1990-х гг. обретает «береговую линию». Испытание выборами выдерживают лишь немногие. От четырех десятков партий и избирательных блоков середины 1990-х реально остается менее полтора десятка общероссийских политических партий. Законодательное «отсечение» возможности создания самостийных региональных партий оптимизирует деятельность федеральных лидеров в отношении своих региональных структур. Немаловажно и то, что в ряде регионов формиро-
2 Данное авторское утверждение оговорим одним обстоятельством: отношение электората к доминирующей политической партии и ее региональным структурам во многом будет определяться социальноэкономическим «самочувствием» населения в условиях финансово-экономического кризиса, пик которого, по прогнозам экономистов и политологов, придется на 2009 г.
вание депутатского корпуса местных Законодательных собраний ведется по смешанной избирательной системе, что стимулирует работу местных отделений политических партий.
Пики активности большинства политических партий «совпадают» с электоральным циклом федерального и местного уровня. Борьба за увеличение числа «своих избирателей» становится приоритетным для практической работы партийных организаций.
Все более остро встают вопросы подготовленности партийных кадров к работе в новых реалиях политического процесса. Дефицит значимых партийных фигур в регионах становится для многих партийных структур тормозом их развития. Привлечение высокорейтинговых политиков в число сторонников становится все более актуальным.
Предпочтения избирателей по отношению к политическим партиям все менее определяются идеологическими изысками. Приоритетным становится весомость политических фигур, их близость к авторитетным и высокорейтинговым политикам. Производственная принадлежность и половозрастные характеристики все менее влиятельны при определении электоратом своих предпочтений.
Основными «игроками» предстоящих избирательных кампаний вероятнее всего становятся «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия». Шансы иных партий просматриваются весьма туманно.
1. Бродский И.А. Письма римскому другу. Из Марциала // Бродский И.А. Сочинения. Екатеринбург, 2002. С. 235.
2. Вольтман Л. Политическая антропология / пер. с нем. Г.Г. Оршанского. СПб., 1905. С. 410-411.
3. Стронин А.И. Политика // Антология мировой политической мысли. Политическая мысль в России. Вторая половина Х1Х-ХХ вв.: в 5 т. М., 1997. Т. 4. С. 119.
4. Чичерин Б.Н. О народном представительстве // Чичерин Б.Н. Вопросы политики. М., 1904. С. 78.
5. Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. М., 1997. С. 81-90.
6. Шварценберг Р.-Ж. Политическая социология: в 2 ч. М., 1992. Ч. 1. С. 15.
7. Зотова З.М. Политические партии России. М., 2001.
8. Парламентаризм и многопартийность в современной России / общ. ред. В.Н. Лысенко. М., 2000.
9. Становление политических партий в России / Сергеев В.М. [и др.] // Политические исследования. 1999. № 1.
10. О политических партиях: Федеральный закон Российской Федерации от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ // Сборник законодательства Российской Федерации. 2001. № 29. Ст. 2950.
11. Пеньков В.Ф. Выборы 2003: успех или поражение // Проблемы политологии. Вып. 5. Ин-т сравнительной политологии РАН. М., 2004.
12. Коврикова О.И., Пеньков В.Ф. Электоральное поведение: региональный срез проблемы // Региональные выборы в России / под общ. ред. З.М. Зотовой, А.И. Ковлера. М., 1996.
13. Самые влиятельные люди России-2003 / науч. ред. О.В. Гаман-Голутвина. М., 2004. С. 584585.
14. Шмаров А., Полунин Ю. Все влиятельные люди России // Эксперт. 2000. № 38. С. 64.
15. Александров А. А. Самарская область: политические процессы, 1997-2000 гг. // Феномен Владимира Путина и российские регионы: победа неожиданная или закономерная? / под ред. К. Мацузато. М., 2004.
16. Гельман В.Я. «Сообщество элит» и пределы демократизации: Нижегородская область // Политические исследования. 1999. № 1.
17. Евстихиев Р.В. Губернаторские выборы и региональный политический процесс во Владимирской области // Региональные выборы и проблемы гражданского общества в Центральной России. М., 2002.
18. Вестник Тамбовской областной избирательной комиссии. 2001. № 5. С. 120.
19. КПСС: справочник. М., 1982. С. 63.
20. Пеньков В.Ф. Провинциальный электорат и СМИ: социально-культурный аспект взаимодействия // Социально-гуманитарные проблемы современности: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. И.В. Налетова. Тамбов, 2007.
21. Фромм Э. Бегство от свободы: пер. с англ.; общ. ред. и послесл. П.С. Гуревича. М., 1993.
С. 114-115.
22. Выборы в Госдуму-2003 на Тамбовщине: размышления после... // Регион-68. 2004. № 1.
23. Пеньков В.Ф. Региональные особенности политического процесса в современной России // Избирательное право и избирательный процесс в России: прошлое и настоящее (региональный аспект). Тамбов, 2000.
24. Каравичева Т., Заева Е. «Единая Россия»: прочно и надолго! // Наш город Тамбов. 2004. № 15. 12 апр.
25. Дерябин А. Сильная Россия - Единая Россия // Новая Тамбовщина. 2004. № 20 (223). 13 апр.
26. Пеньков В.Ф. «Коллективный Путин»: новый политический проект для России // Партии. Парламентаризм. Общество: сб. материалов II Всерос. науч.-практ. Чичеринской конф. / ред. А. С. Пучнин. Тамбов, 2008.
27. Жириновский В.В. Мы должны устроить им наш Сталинград // Жириновский В.В. Политическая классика. М., 1998. Т. 11. С. 44, 50.
28. Овчинников Б.В. Электоральная эволюция: пространство регионов и пространство партий в 1995 и 1999 годах // Политические исследования. 2000. № 2.
Поступила в редакцию 4.03.2009 г.
Pen’kov V.F. About the basic tendencies of transformation of a social base of political parties in a province. In the article the results of monitoring of processes of formation and dynamics of development of a social base of political parties
are presented. Being based on the settled traditions of the politological analysis of party subjects, the author offers a three-level structure of a social base of political parties: local social groups, supporters, electorate. In the article these segments are consistently analyzed, dynamics of transformations of each of them both on all-Russian, and on regional, Tambov, levels is characterised. Opening dynamical character of a social base of political parties, in a support on author's researches being held during years 1993-2008 in the Tambov region, the political scientist represents the mechanisms of the influence of factors of axeological, culturalogical, ideological, communicative sense based on the genesis of interest of electorate towards political parties. On an example of several federal and regional electoral campaigns the technologies of “an overflowing of liking” of voters to party-political structures depending on appeal of leaders, a social and economic background of elections, and also success of use of communicative political technologies come to light.
Key words: political parties, electorate, a social base of a policy, political processes.
УДК 328
К ДИСКУССИИ ОБ ОПТИМАЛЬНЫХ МОДЕЛЯХ ФОРМИРОВАНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ СОБРАНИЙ РЕГИОНОВ РОССИИ
© Д.Г. Сельцер, С.С. Топорков
В статье рассматриваются модельные схемы формирования Законодательных собраний российских регионов. Авторы, в тесной связи с ходом и результатами выборов, разбирают достоинства и базовые ограничения мажоритарной, пропорциональной и смешанной избирательных систем. Фактически авторы отвечают на три вопроса: есть ли идеальные избирательные системы; каковы общие тренды в сложившейся практике выборов в региональные Законодательные собрания; каковы перспективы основных политических партий РФ при переходе от смешанной к пропорциональной избирательной системе.
Ключевые слова: мажоритарная, пропорциональная, смешанная избирательные системы, политические партии, электоральная динамика, электоральные предпочтения.
Постановка проблемы
Наш текст носит и научный, и практический характер. Дело в том, что «политический класс» российских регионов ищет формулы будущих выборов в региональные Законодательные собрания. Обсуждения не перешли межэлитного порога, носят ограниченный характер, не публичны, но от этого не теряют, а только приобретают существенное значение: решения у нас традиционно осмысливаются и принимаются весьма узкими группами людей. Если обобщить, дискуссия сводится к внешне простому выбору между смешанной и пропорциональной системами, а мажоритаризм как политическая перспектива не рассматривается вовсе. Вы-
бор же этот, полагаем, в любом случае непрост, поскольку требует изменений регионального законодательства и четкого понимания политических последствий такого перехода (если он случится, разумеется). Основные политические игроки считают риски, выгоды и определяются с выбором.
Мы полагаем, что при выработке региональных стратегий политического развития в данном случае, как минимум, не лишне ответить на несколько важных вопросов.
В чем преимущества и ограничения вышеупомянутых избирательных систем? Есть ли идеальные избирательные системы? Каковы общие тренды в сложившейся практике выборов в региональные Законодательные собрания? Каковы перспективы основных
