Об имени Хельги (вторая часть) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

№ 1

2016

УДК 94(47).022

ОБ ИМЕНИ ХЕЛЬГИ (ВТОРАЯ ЧАСТЬ)

Л.П. Грот

Общество «Русский салон» (Лулео, Швеция) e-mail: mail@histformat.com ResearcherID: D-1052-2016 http://orcid.org/0000-0003-0184-1023 SPIN-код: 1768-1727

Авторское резюме

Данная статья посвящена анализу скандинавского имени Хельги и показу ошибочности его отождествления с именем Олег. В статье показано, что именным компонентом, от которого образовалось прозвище Хельги с христианским содержанием, послужил перевод первого компонента теонима Святовит/Свентовит на германские языки. Кроме того, в статье показано, что «Сага об Одде Стреле» представляет компиляцию из двух древнерусских сюжетов, поэтому ее герой не мог быть прототипом для князя Олега. В статье представлена авторская концепция о том, что Олег и Ольга -древнерусские имена из самого архаичного именного слоя, сложившегося еще на основе индоевропейского субстрата в Восточной Европе.

Ключевые слова: имя Хельги, князь Олег, имя Ольга, прозвище, Одд Стрела, древнерусские имена, индоевропейский субстрат, гидронимы Русской равнины.

REGARDING THE NAME HELGI (PART TWO)

Lidia Groth

The Russian Salon society (Lulea, Sweden) e-mail: mail@histformat.com

Abstract

The article analyzes the Scandinavian name Helgi and demonstrates the fallacy of its identification with the name Oleg. The article shows that the sobriquet Helgi, which implies Christian connotations, was formed from the first component of the theonym Svyatovit/Sventovit translated into ancient Germanic languages. Additionally, this paper illustrates that the Saga of Orvar-Odd represents a compilation of two old Rus' stories and, therefore, none of its characters could possibly be prototypes for Oleg the Seer. The article uncovers the author’s ideas regarding the true origin of the names Oleg and Olga: they came from the most archaic name layer that developed on the basis of the Indo-European language substratum in Eastern Europe.

Keywords: name Helgi, Oleg the Seer, Oleg of Novgorod, name Olga, sobriquet, Orvar-Odds saga, old Rus' names, Indo-European substratum, hydronyms of the Russian Plain.

* * *

В первой части данной статьи (Грот 2015.) была приведена работа Е.А. Мельниковой, в которой утверждалось происхождение древнерусского имени Олег от скандинавского Хельги и заявлялось, что это имя соответствует прилагательному helgi (стяженная и слабая форма прилаг. heilagr <*hailagaz, др.-англ. halig и др.) и что

____________________________ 233_________

№1 _____________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ____________________2016

оно получило широчайшее распространение в Скандинавии в христианскую эпоху в связи с тем, что за ним закрепилось значение "святой"» (Мельникова 2005: 138).

Но далее из рассуждений Мельниковой выявилось, что норманистам не удалось обнаружить имен с корнем *hail- ни в скандинавских именословах, ни в древнегерманских именословах вообще, что и констатировалось Мельниковой: «Слово heilagr многократно встречается в эддических мифологических и героических песнях... Казалось бы, апеллятив с таким семантическим полем должен был бы быть широко употребителен в качестве личного имени уже в древнегерманское время... Однако основа *hail- в древнегерманских, а затем и древнескандинавских личных именах встречается редко... В древнескандинавском именослове корень *hail- дал только одно личное имя - Helgi (в женском роде Helga, др.-англ. Halga)...» (Мельникова 2005: 138-140).

Таким образом, норманисты декларируют, что слово heilagr из эддических и мифологических песен превратилось в имя Helgi и перешло из дохристианской эпохи в германские именословы христианской эпохи, как в литературные, так и в реальные, но доказательств в поддержку данного утверждения привести не могут. Следовательно, слово heilagr могло существовать в языке само по себе, а имя Helgi -само по себе, и прямой связи между ними не было, т.е. первое не выступало имяобразующей основой для второго.

Данная мысль хорошо подтверждается приведенным в первой части статьи материалом о Хельги как прозвище. Несмотря на то, что прозвание den helige использовалось при королевских именах, например, Erik den helige (Эрик святой) или сделалось неотделимым приложением к именам христианских мучеников, например, den helige Staffan (Sankt Stephanius), у нас нет оснований говорить, что именно это прозвание den helige преобразовалось в прозвище/дополнительное имя (binamn) Helgi таким же образом, как это получилось, например, с именем Магнус, заимствованным в именослов скандинавских королей от прозвания короля франков Carolus Magnus, т.е. Карл Великий и образовавшимся, таким образом, непосредственно, от прилагательного magnus «великий, сильный».

Явно, что создание антропонима-прозвища (binamn) HelgHHxlghi, сделавшееся литературным антропонимом, а также превратившееся в личное имя для простолюдинов, войдя со временем и в общенародный именослов, происходило совершенно иначе. Для анализа того, откуда в германские именословы пришло прозвище HelgHHxlghi со значением «святой», мне удалось отыскать убедительный материал, полностью пропущенный норманистами, что лишний раз свидетельствует об отсутствии научного потенциала в норманистских конструкциях.

Южнобалтийский теоним Святовит и именной компонент helgi-

Очевидно, что прилагательное helig «святой» входит в скандинавскую лексику с распространением и утверждением христианства, причем входит как часть общегерманской лексики и как вариант общего для германских языков прилагательного того же значения: нем. heilig, древнесакс. helag и др. Это

___________________________ 234_________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

прилагательное, как уже упоминалось, становится основой для образования прозвания hin hxlghi/den helige 'святой', но не преобразуется в личное имя.

Для того, чтобы исследовать, каким образом прозвище Helghi/Hxlghe со значением 'святой' появилось в скандинавских именословах, я сделало допущение, что оно могло быть также прямым заимствованием с европейского континента, тем более что по форме оно совпадало со скандинавскими гипокористиками, а гипокористики от иноязычных имен традиционно использовались в скандинавских именословах как самостоятельные имена, например, Goske от нем. Godskalk, Mette от нем. Mechtild и др. Собственно, и поэмы, в которых впервые упоминается имя Helghi (Halga) - героя, связанного с датской историей, создавались в англосаксонской языковой среде, а не в скандинавской, и могут рассматриваться как возможное передаточное звено для скандинавских именословов. Но откуда имя Helghi (Halga) попало в англосаксонский эпос?

Я стала исследовать именословы на европейском континенте на предмет выявления там личных имен с первым именным компонентом heilig-/ helag-/ hailag- и возможных гипокористик от них. И надо сказать, такие имена отыскались без проблем, правда, эти имена по своему происхождению выходят за рамки германских именословов, в силу чего норманисты, чьи взгляды определяются германоцентризмом, и прошли мимо этого антропонимического материала.

Нужные нам личные имена отыскиваются в каталоге М.-Т. Морле «Личные имена на территории древней Галлии VI-XII вв.».

Комментарии к этим именам, сделанными М.-Т. Морле, предельно четки. Первый компонент в данных именах - это hailag- со значениями: гот. hailags, древнеисл. heilagr, древнеангл. halig, древнесакс. helag, т.е. saint, sacre или святой. Вот эти имена:

Helehilehus (680) - в документах архива департамента Ионн, сев.-вост. Франция;

Heligbertus (794) - в документах по истории региона Нижний Рейн, хранятся в Лейдене;

Helegbrath (828) - в акте, подтверждавшем дарственное письмо храму Св. Мартина в Утрехте от 7 февраля 828 года.

Приводятся в каталоге и гипокористики от антропонимов с первым именным компонентм hailag-/ halig-/ helag-:

Helca (820) - в документах по истории региона Нижний Рейн, хранятся в Лейдене;

Heleca (853) - в архиве монастыря Сен-Бертен, Сент-Омер, Сев.Франция (Morlet 1968: 121).

Почему перечисленные имена не привлекались до сих пор к анализу как антропонимы с компонентом hailag-, вариант - древнеангл. halig, т.е. как имена, обнаруживающие явную связь с англосаксонским литературным именем №lga, объяснить сложно. Возможно, это произошло от неспособности тех, кто исследовал имя Хельги, выйти за рамки норманистских стереотипов, заданных в XVIII-XIX вв., а возможно, - от сознательного нежелания покидать эти рамки из опасения разрушить привычную германоцентристскую схоластическую схему. И как показывают результаты моих исследований, опасения эти, если они имели место,

___________________________ 235__________

№1 _______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

были оправданны: рассмотрение антропонимов из галльских именословов типа Heligbertus и гипокористик от них (Heleca) еще раз со всей очевидностью показывает зависимость скандинавских именословов от антропонимических процессов на европейском континенте и большую роль в этих процессах южнобалтийского компонента, что я продемонстрирую в данном разделе.

Начиная анализ интересующих нас антропонимов из галльских именословов, прежде всего, стоит обратить внимание на то, в каких регионах они были зафиксированы: это - северо-восток и север Франции, а также Утрехт, Нижний Рейн в Германии. Эта область уже с античного времени была отмечена интенсивным развитием духовной жизни, оттуда расходились волны культурного влияния далеко за пределы данного региона.

Представители каких народов участвовали в культурногенетических процессах в очерченном выше регионе? Чистой воды «германским миром» этот регион не назовешь. Уже сам источник, откуда взяты имена c компонентом helig-, называется «Личные имена на территории древней Галлии VI-XII вв.», т.е. это, как минимум, регион смешанной кельто-германской культуры. Но и этого недостаточно. Могу еще раз напомнить, что с VI века во Фризии поселились велеты/вильтины (венды в немецких источниках) и стали распространять в этих землях городскую жизнь, возводя там крепости и города, среди которых был и Вильтабург или Утрехт, где в VII в. был возведен собор Св.Мартина и где позднее и обнаруживается имя Helegbrath - Хэлегбрат, в котором первый именной компонент находит соответствие в древнесакс. helag, т.е. 'святой'.

В латиноязычных источниках рассказывалось о поселениях вильтинов между фризами и саксами, о том, что голландские славяне обитают там с самых древних времен, и хотя воинственны, но живут в ладу с окружающими фризами и саксами: эти три народа избирают себе общих вождей, и славянский город Вильтенбург (Утрехт) является у них как бы столицей. Король франков Дагоберт (603-639) начал покорение фризов и славян-вильтов, а его последователь Пипин II Геристальский (635 - 714) уже совершенно подчинил своей власти Фризскую Славонию (так владения вильтинов были названы в Утрехтской хронике) и Голландию, превратил их в область, которая получила название Восточной Франции.

Вместе с расселением велетов/вильцев по Европе распространялись не только топонимы, рождаемые от их названия, но и антропонимы. Интересный материал по этому вопросу можно найти в труде английского исследователя Томаса Шора «Происхождение англосаксонского народа». Стремясь выделить всех предков англичан, Шор большое внимание уделял славянским народам, напоминая, что эти народы были известны римским авторам под именем венедов или вендов. Шор был убежден в том, что видеть в народах Германии Тацита только представителей тевтонской расы (в современной науке говорят о германских племенах) ошибочно.

Венды интересовали Шора как один из народов, участвовавших в формировании английской нации. И когда с середины V столетия будущая Восточная Франция явилась частью тех земель, откуда потекли волны захватчиков и переселенцев на Британские осторова: саксов, фризов, англов, ютов, то в этих миграционных потоках Шор выделял венедов/вендов, а в их среде - вильтинов/

____________________________ 236__________

№1 _______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _______________________2016

вильцев. Они ему были интересны также, как народы, также участвовавшие в формировании английского народа.

Шор выявил, что вильтины/вильцы (Wilti) дали свое имя области Уилтшир (Wiltshire), а некоторые более ранние поселения, связанные с вильтинами, именовались Уилсэтен/Вилсэтен (Wilsaeten). Вильтины дали эти названия новым местам своего жительства таким же образом, как они назвали Вильтению и Вильтабург во Фризии. Уилтшир был заселен во второй половине VI столетия, и по мнению Шора, вильтины могли переселиться туда как из поселений вильцев во Фризии, так и непосредственно из Приэльбской области или из Балтии, как исконные вильтины/Wilsaetas.

Таким образом, потоки германских и славянских мигрантов с Атлантики и Балтии на Британские острова, сливаясь постепенно в течение V-VII вв. в единую народность, связывали названные области в один культурный узел. Совершенно естественно, что и такая часть духовной культуры как новые имена, образуясь в этой полиэтнической среде, расходились по именословам, как реальным, так и литературным. На это указывает и Шор, называя, например, антропонимы, образовавшиеся от этнонима вильтины. Это Уилт или Вилт/Wilte, Уиллеман или Виллеман/Willeman, Вилиа/Wilia (Shore 1906: 91-92).

Я полагаю, что к названным антропонимам можно добавить и такие как Св.Виллиброрд (657?-739), выходец из англосаксонской семьи в Нортумбрии, апостол фризов, проповедовал христианство королю фризов Радбоду (680-719). У Беды имя миссионера было написано как Wilbrord, и Шор передает его именно так. Кроме того можно назвать и отца апостола Св. Вильгиса. Помимо этого был Св.Вильфрид (639-709), епископ Йоркский, родом также из Нортумбрии. Правда, что касается толкования последнего из названных имен, то тут германисты уже объяснили его происхождение от древнегерманских welja - воля и friduz - защита. Хотя очевидно, что первый компонент вил- в имени Вильфрид обнаруживает такую же связь с этнонимом вильцы, как и вышеприведенные имена Вилт и Виллеман. Двучленные антропонимы могли быть гибридного состава, когда именные компоненты принадлежали к разным языковым семьям (германо-латинские или латино-греческие и т.д.). Ну, и еще раз надо напомнить, что этническая принадлежность носителя антропонима сплошь и рядом не совпадает с присхождением самого антропонима. Личные имена, с которыми связывалось величие, могущество и древние корни, расходились в полиэтнической среде и закреплялись за представителями различных родов и семей.

Развивая высказанную мысль, хотела бы обратить внимание на то, что носители личных имен, этимология которых обнаруживала связь с этнонимом вильцы, хотя по своему происхождению эти люди считались выходцами из англосаксонской среды, были активными апостолами христианства, чья религиозная деятельность также объединяла Атлантику и Британские острова.

Поэтому если в именословах на территории королевства франков в VII-VIII вв. фиксируются полные имена Helehilehus и Heligbertus с начальным именным компонентом helig-, т.е. saint, sacre 'святой', а в VIII-IX вв. в англосаксонских эпических произведениях фигурирует герой с именем Halga (*Hailaga), то можно

_____________________________ 237_________

№1 _______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

предположить, что создатели англосаксонского эпоса стали использовать имена с начальным компонентом helig-, взяв их из реальных именословов, формировавшихся на территории Франкского королевства, где такие имена с компонентом helig-обнаруживались как минимум столетием раньше.

Тогда возникает следующий вопрос: что обусловило появление личных имен с компонентом helig- в области, известной в прежние времена как Фризская Славония. И здесь необходимо вспомнить, что распространению христианства в этих землях противостоял древний культ божества Святовита/Свентовита.

Саксон Грамматик писал о Святовите/Свентовите, что он был «первый или высший из богов», «бог богов», связанный с войной и с победами, а также с гаданиями. Культовый центр Святовита/Свентовита - четырехстолпный храм -находился в балтийско-славянском городе Арконе. Явно с этим теонимом было связано название устья Одера как Свиноусча/Свиноусща. Однако согласно Саксону Грамматику, культ Святовита предстает как мощнейший и влиятельнейший культ не только на южнобалтийском побережье, но и как имевший широкое распространение за пределами Арконы и Рюгена, в соседних странах. Все венды, рассказывал Саксон Грамматик, платили дань в пользу божества Svantevitа, а все короли из соседних стран отправляли на его имя дары (Saxo 1999: 140).

Поскольку вендами в германоязычных источниках, как уже упоминалось, называли и «голландских славян» вильтинов, то можно представить, что область влияния культа Святовита в Европе была, действительно, обширной. Это предположение подтверждается и другим рассказом Саксона о том, что Карл Великий принудил рюгенцев платить дань в пользу католического святого, мученика Святого Вита и отправлять эти дары в монастырь в Корвее - мера, явно направленная на снижение влияния культа Святовита.

Но помимо экономических мер, вытеснение старинных культов шло и с помощью манипуляции популярными теонимами. Например, как это было в случае со Святым Витом, раннехристианские деятели и политики, поддерживавшие христианскую церковь, старались, используя созвучие имени святого с теонимом Святовит, «подменить» языческий теоним именем из христианского именослова. То, что данная подоплека была понятна поклонникам Святовита, видно из продолжения рассказа Саксона. После смерти Карла Великого рюгенцы прекратили отправлять дары в Корвей и стали по своей традиции приносить их храму Святовита, прокламируя, что теперь они одаривают своего истинного Святого Вита. Эта игра слов, по-видимому, привилась, поскольку у Саксона иногда названия Святовит и Святой Вит (Sankt Veit) взаимозаменяемы (Saxo 1999: 269-270).

А популярность имени Святовита/Свентовита в европейских именословах была очень велика. Особенно это касалось первого компонента свят-/свет- или свент-, что отражало славянские произносительные нормы Южной Балтии, в частности, нормы польского языка, в котором звук «£» - носовой: Швентослав (Swi^toslaw), Швентопалк (Swi^topalk). Данная особенность славянских языков повлияла на оформление имени Святослав в византийских и латинских источниках именно с основой свент- как Сфендослав. Имя князя Великой Моравии Святополка (правил

____________________________ 238__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

850-894) приводилось у Константина Багрянородного как Свантиплук. Киевский князь Святополк Владимирович у Титмара Мерзебургского назван как Suentepulcus.

Высокородные имена славянских правителей с корнем свят- были популярны и у западноевропейских правителей на протяжении всего средневековья. Король Лотарингии Свендоболд/Swentibold/Zwentibold (правил 895-900) был назван в честь своего крестного отца, князя Великой Моравии Святополка.

Древность и могущество Свентовита обеспечивало славу его имени у многих европейских народов, включая и народы Скандинавского полуострова, о чем можно написать интересную работу, но это - отдельная тема, к тому же крайне мало изученная. Причина понятна - славянское влияние на германоязычные народы не изучалось в силу укоренившегося с XVII в. германоцентризма в рамках готицизма.

Но хорошо известно, что личное имя с корнем свят- пришло, например, в династийный именослов королей данов вместе с польской княжной Гунхильдой Святославой, вышедшей замуж за датского короля Свена Вилобородого, и их дочь была названа по имени матери Святославой. Это имя в монастырских актовых книгах «Liber vitae of the New Minster and Hyde Abbey Winchester» значилось в форме Santslaue (Santslaue soror CNVTI regis nostri).

В шведском именослове имя Святополк было заимствовано как Свантеполк. Первым носителем этого имени в среде шведской знати считается Свантеполк Кнутссон: точная дата рождения неизвестна, первое упоминание его имени относится к 1253 году, а дата смерти - 1310 г. Он был сыном Кнута Вальдемарссона, герцога Ревельского, внебрачного сына датского короля Вальдемара Сейра. Относительно его матери точных сведений нет, но считается, что имя Свантеполка/Святополка сын Кнута получил по линии своей матери, с большой долей вероятности, из именослова поморских герцогов. Свантеполк Кнутссон принадлежал к высшему слою шведской знати, носил титул гос. советника, был посвящен в рыцарское звание, являлся лагманом или высшим должностным лицом с судебными полномочиями в Восточной Гёталанд. От него имя Свантеполк (Swantepolk, Svatopluk, Swietopelk, Sviatopolk) вошло в шведский именослов в форме Сванте, т.е. как гипокористика, образованная от первого компонента свят-/све(н)т- в двусоставном имени.

Имя Сванте стало популярным в Швеции, многие известные и знатные лица в истории Швеции носили это имя. Оно стало календарным именем, именины отмечаются 10 июня вместе с другим заимствованным именем Борис.

Из приведенного материала очевидно, что начальный компонент теонима Святовит/Свентовит у латиноязычных авторов переводился как Sankt-/sanct-, т.е. в значении 'святой', что соответствовало и древнесакс. helag- или скандинавс. helig- в том же значении.

На мой взгляд, популярность имени могущественного Святовита/Свентовита и стремление христианских деятелей вытеснить его из европейских именословов породило творческий процесс образования новых имен с помощью передачи начального именного компонента свят-/свент- при использовании лат. sanctus, sancta и с помощью таких германоязычных лексем, как древнеангл. halig, древнесакс. helag со значением 'святой'. Деятели культуры, естественно, подключились к этому

____________________________ 239_________

№1 _______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _______________________2016

процессу, и в эпических произведениях появились литературные герои с соответствующими личными именами.

Примерно в тот же самый период, когда на территории франкского королевства фиксируются личные имена с начальным именным компонентом helig-, т.е. saint, sacre 'святой', на территории «древней Галлии» обнаруживаются такие личные имена как:

Sanctitildis (739)

Sanctebertus (780)

Sanctefredus (Les noms de personne du Polyptyque de Wadalde 814)

Sanctaemerus (814) и др. (Morlet 1968:195)

Имя Sanctebertus, зафиксированное в 780 г. в документах аббатства Сен-Виктор в Марселе, в бывшей романизированной провинции Галлии, практически идентично имени Heligbertus, зафиксированного в 794 г. в Утрехте - бывшем Вильтенбурге Фризской Славонии, что свидетельствует о том, что личные имена и именные компоненты не тиражировались бездумно, а переводились на общепонятные языки. Это хорошо известно из русской традиции, когда многие древнерусские имена в переводе точно соответствовали библейским именам: греч. Агафон в переводе «добрый» соответствовало русскому имени Добрыня, лат. Павел в переводе «малый» соответствовало русским именам Мал, Малой, Малыш и др. (Суслова, Суперанская 1985:49).

Подобный принцип перевода имен был характерен и для западноевропейских средневековых литературных памятников. Например, в «Песне о саксах» («Les Saisnes»), написанной в конце XII в. французским поэтом Жаном Боделем, фигурирует герой, который прозывается «великан Фьерабрас Русский». Исследователь французского эпоса А.И. Дробинский полагал, что образ Фьерабраса Русского мог быть навеян историей жизни князя лютичей Драговита. Лютичи/велеты и их князья, благодаря своей героической борьбе против Карла Великого, во французских преданиях приняли исполинские черты и превратились в обощенный образ великана Фьерабраса Русского. Дробинский предполагал, что распространенное во французском фольклоре литературное имя «Фьерабрас» (Fierabras, собственно, Железная рука), под которым действовал великан Фьербрас Русский, вполне могло быть переводом славянского имени Хоробр (др.-рус. Храбр), поскольку «fier a bras» переведится и как «храбрая рука» (Дробинский 1948: 102-106, 112- 116). М. Халанский вообще отмечал, что слово хоробр было более старинным синонимом слова богатырь (Халанский 1902: 294).

Пара Хоробр/Фьерабрас подсказывает, что аналогичным образом, в результате

перевода свент---> helgi- могло возникнуть имя героя англосаксонских поэм Halga,

перешедшее позднее в исландские саги и далее - в скандинавские именословы. Подтверждением того, что имя Hxlghe/Hxlge в шведских именословах только в христианскую эпоху стало пониматься в значении 'святой' служит отмеченный Янценом факт перевода на латынь прозвища (binamn) Hxlghe как Sankte в одном средневековом шведском документе (Janzen 1947: 254-255). Данный факт

дополнтельно подтверждает, что имена новых именословов, входивших в духовную

240

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

жизнь общества вместе с новой сакральной системой, повторялись в форме переводов на родной язык.

Классическим примером заимствования скандинавами славянского имени с основой свят-/свен- является вышеупомянутое имя Сванте - уменьшительное от имени Свантеполк, предположительно, из именослова поморских герцогов, отмеченное у шведской знати с XIII в. Как видим, заимствован только первый именной компонент, оформленный как уменьшительное имя или как прозвище, также как и в случае с Хельге/Хельги.

Зафиксированное Янценом дублирование Hxlghe как латинского Sankte показывает, каким длительным и непростым был процесс укоренения в скандинавских именословах имен с христианским содержанием, а также подкрепляет тот факт, что Hxlghe как прозвище со значением 'святой' было в скандинавской ономастике пришлым с континента.

Все приведенные наблюдения подводят к мысли о том, что теоним Святовит/Свентовит был, очевидно, тем исходным «материалом», из которого в ходе распространения христианства были созданы новые именные компоненты, послужившие к образованию германоязычных прозвищ Хельги с христианским содержанием, вытеснивших постепенно языческие гипокористики и прочно занявшие свое место в скандинавских именословах.

В завершение этого раздела следует упомянуть о том, что до сих пор встречается заблуждение, восходящее, кажется, еще к Г.В. Вернадскому, согласно которому имя Хельги связывается с названием уроженца исторической области в Норвегии Хельгеланда (Helgeland). Это заблуждение поддерживается теми, кто не владеет ни скандинавскими языками, ни скандинавской тематикой вообще. Название в форме Хельгеланд закрепилось за одной из северных областей Норвегии уже в так называемый средневековый период (в истории Норвегии XI-XIII вв.). А до этого времени область носила название Хологаланд (Halogaland), восходившее к древнескандинавскому Халогаланд (Halogaland). Названный топоним Халогаланд был образован от этнонима халейгиры (haleygir) - имя очень древнее, но никто не знает его происхождения и значения. С распространением христианства многие старинные топонимы в скандинавских странах стали принимать более христианизированную форму. Так, древнее название Halogaland/Halogaland на фоне распространения христианства превратилось в Helgeland.

Древнерусские предания и их компиляция в Саге об Одде Стреле

Общеизвестно, что российские норманисты придерживаются устаревшего взгляда на исландские саги как достоверный и важнейший для них исторический источник, что и понятно, поскольку других исторических источников у них нет. Одной из исландских саг, которой придается особое значение в попытках подобрать для князя Олега прототип из среды датских или норвежских правителей, является «Сага об Одде Стреле», где приводится рассказ о смерти ее героя, во многом схожий с летописным рассказом о смерти князя Олега от укуса змеи. Это сюжетное сходство толкуется как безусловное подтверждение того, что Олег был родом из Норвегии, и

___________________________241__________

№1 _______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _______________________2016

там якобы автор-исландец нашел сюжет для саги, поэтому «Сага об Одде Стреле» содержит доказательство того, что князь Олег был выходцем из среды «датских и норвежских локальных династий».

Конкретно, рассуждают таким образом: «Рассказ саги ...о смерти Одда... был сопоставлен исследователями с летописным рассказом в Повести временных лет...о смерти князя Олега от укуса змеи... сказания об Одде и Олеге, сохранившиеся в этих двух памятниках, проявляют значительное сходство, что позволило исследователям поставить вопрос о едином источнике, лежащем в их основе...» (Сага об Одде Стреле: 265). Что это за «единый» источник, без обиняков разъясняется в работах Мельниковой: «Среди многочисленных сюжетов о деяниях первых русских князей ...наиболее показательным является предание о смерти князя Олега, восходящее к тому же источнику, что и "Сага об Одде Стреле"... Возникшее в среде дружинников-варягов сказание об их вожде и киевском князе Хельги-Олеге, таким образом, изначально являлось историческим преданием о реально существовавшем человеке и отражало мифо-ритуальное сознание скандинавов, опираясь на языческие традиции севера. На Руси, видимо, еще в устной передаче сказание, с одной стороны, подверглось дальнейшей историозации, с другой - были устранены непонятные в XI в. скандинавские языческие реалии и коннотации. В Скандинавии, напротив, сказание деисторизировалось..., но сохранило - на сюжетном, но не семантическом уровне - мотивы, восходящие к мифо-ритуальной практике эпохи язычества» (Мельникова 2001: 99 - 102).

Эта цитата хорошо отражает норманистскую характеристику ПВЛ, которая по словам В.В. Фомина, трактует ПВЛ «как памятник, вобравший в себя многие скандинавские мотивы...» (Фомин 2005: 212), что постоянно тиражируется

норманистами в форме общего постулата о том, что рассказ ПВЛ отражал «мировосприятие, менталитет и культурные традиции древних скандинавов... Отбор и форма репрезентации устной традиции ...сопровождались существенной переработкой... Наиболее ярким примером подобных модификаций служит сказание о смерти Олега: в летописном преломлении мотивы, наиболее тесно связанные с древнескандинавской мифологией и культовой практикой... практически полностью элиминированы. Славянизация первоначально скандинавской дружины сделала эти мотивы непонятными, и установить их изначальное присутствие в сказании возможно только при сопоставлении со скандинавским вариантом того же сюжета (в «Саге об Одде Стреле») (Мельникова 2007: 118-124).

Проведем здесь сопоставление летописного предания ПВЛ о смерти князя Олега с описанием смерти героя норвежской саги Одда Стрелы и посмотрим, устанавливаются ли при этом мотивы древнескандинавской мифологии. «Сага об Одде Стреле» принадлежит к так называемым сагам о древних временах - особому жанру саг, получившему развитие в XIII и XIV вв. Саги эти носят легендарнофантастический характер, и историческое ядро там выделить подчас невозможно. Исследовательница исландских саг Г.В. Глазырина пишет, что саги о древних временах (Fornaldarsogur, от forn old - древнее, мифическое время) появились в конце XII в. и получили развитие в XIII и XIV вв. Принято считать, что «древнее

____________________________ 242__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

время», описываемое в сагах, относится к периоду до заселения Исландии или к тому времени, когда появились достоверные рассказы. Глазырина полагает, что несмотря на легендарно-фантастический характер саг о древних временах, в основе сюжета некоторых из них выделяется историческое зерно, вокруг которого строится повествование, но отмечает, что легендарность сюжетов этих саг, создававшихся в XIII-XIV вв., существенно снижает достоверность включенных в них сведений. (Глазырина 2009: 241-243).

О чем повествует названная сага, появившаяся не ранее второй половины XIII в., и как ее герой Одд мог быть связан с князем Олегом? Согласно саге, Одд - выходец с хутора Беруръёдра в Норвегии. Пророчица предсказала ему смерть от головы его коня. Одд убивает коня, сбрасывает его тушу в яму и заваливает камнями, засыпает песком и грязью. Жизнь Одда проходит в путешествиях по разным странам, таким как Гардарики, где Одд становится правителем, женившись на дочери умершего короля. Через несколько лет Одд решает посетить родные места в Норвегии. Приехав, он увидел, что там все пришло в запустение, родной дом разрушен, развалины обильно поросли осокой. Бродя по пустырю, Одд спотыкается обо что-то, что оказывается черепом когда-то убитого им коня. Из черепа взвивается змея и жалит Одда в ногу «повыше лодыжки. Яд сразу подействовал, распухла вся нога и бедро. От этого укуса так ослабел Одд, что им пришлось помогать ему идти к берегу, и когда он пришел туда, сказал он: "Вам следует теперь поехать и вырубить мне каменный гроб, ..Не нужно ничего другого предпринимать, все, что случилось, уже предсказала вёльва, и потому сейчас я лягу в каменный гроб и там умру". ...И тогда лёг он в каменный гроб» (Сага об Одде Стреле: 259-266).

На мой взгляд, рассказ о смерти главного героя саги, которому норманистами придается такое чрезвычайное значение для отождествления князя Олега с Оддом и через это отождествление - для доказательства того, что князь Олег был «скандинавским вождем Олегом (< Helgi) ...захватившим Киев в 882 г., что положило начало "собиранию" восточнославянских земель вокруг Киева» (Мельникова 2009:89), совершенно очевидно представляет компиляцию из двух древнерусских сюжетов. Первый - это смерть князя Олега от укуса змеи, выползшей из черепа коня, согласно преданию, рассказанному в ПВЛ. Второй - это смерть древнерусского богатыря Святогора в каменном гробу, на который натолкнулись Святогор и Илья Муромец, разъезжая по Святым горам (Гильфердинг 1873: № 1).

Что такое летописное предание о смерти князя Олега? Это полный иносказаний рассказ о смерти сакрального вождя, жизнь которого была прервана волею высших сил, олицетворенных в образах коня и змеи.

В эпоху мифо-поэтического сознания люди видели прямую связь между физической силой и молодостью обожествляемого правителя и благополучием социума. Соответственно, считалось, что стареющий и дряхлеющий правитель терял способность приносить своему народу стабильность и процветание, поэтому требовалось заменить его новым правителем - молодым и сильным, старый же царь подлежал ритуальному умервщлению - такой жестокий обычай стал со временем заменяться ограничением срока правления царя на определенное количество лет, но это уже вопрос из другой темы.

243

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

Поэтому рассказ о смерти Олега Вещего нельзя воспринимать в буквальном смысле: как описание случая смерти, вызванного укусом змеи. Змея и конский череп в летописном предании - атрибуты древнерусского языческого божества, зооморфными воплощениями которого были конь и змея, и которому, очевидно, служил князь Олег, а рассказ о смерти князя Олега при посредстве двух сакральных атрибутов - конского черепа и змеи - это архаичнейший обычай ритуального умервщления состарившегося сакрального правителя с целью освободить место новому молодому правителю. Этот обычай имел очень древние истоки, зафиксирован в истории многих народов и в частности, прекрасно описан известным этнографом Д.Фрэзером (Фрэзер 1980).

Наиболее архаичной разновидностью ритуального умервщления было ритуальное самоубийство, ярким примером которого служит обычай, описанный в античных мифах о гипербореях. Согласно этим мифам, когда кто-либо из гипербореев чувствовал, что насытился жизнью, он украшал себя гирляндами и бросался в море с особой скалы. Такая смерть считалась очень почетной (Боднарский 1953: 225).

Обычай ритуального умервщления или ритуального самоубийства прослеживается в истории в течение тысячелетий, трансформируясь и принимая различные формы. Кардинальным изменением становился формировавшийся со временем запрет на самовольный уход из жизни, поскольку в обществе крепло убеждение в том, что жизнь и смерть зависят от богов, представителями которых были жрецы или иные представители власти, связанные с ними.

В Римской империи, например, личность императора приравнивалась к божеству, потому сложилось обыкновение, что приказ о самоубийстве посылался императором тому или иному высокопоставленному лицу. В литературе есть немало рассказов о ритуале такого самоубийства, осуществляемого прилюдно: самоубийца вскрывал себе вены во время празднества, в окружении друзей.

Но можно обратиться и к временам более архаичным, например, к афинской истории. Известно, что древнегреческого философа Сократа (469-399) афинское правительство приговорило к принятию яда. Рассуждения Сократа относительно жизни и смерти, записанные его учениками и друзьями в период, когда он ожидал присылки яда, показывают, как с течением веков смешались идеи о ритуальном умервщлении и ритуальном самоубийстве. Сократ ушел из жизни, окруженный друзьями, и один из них оставил для потомства следующее описание: «Я был свидетелем кончины близкого друга...он казался мне счастливым...в Аид он отходит не без божественного предопределения и там, в Аиде, будет блаженнее, чем кто-либо другой» (Платон 1993: 59).

Христианство решительно осудило любую форму самоубийства. Но очень долго идеи ритуального умервщления продолжали жить и влиять на политикоэтические нормы многих обществ.

С мыслями Сократа о том, что, покидая земную юдоль, человек уходит к умершим, и что предвкушение этого наполняет человека радостной надеждой, хорошо перекликается рассказ арабского путешественника и писателя начала X в. Ибн Фадлана, в 921-922 гг. побывавшего на Волге в качестве секретаря посольства

____________________________ 244_________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

аббасидского халифа и оставившего путевые заметки, в которые вошло и описание погребального обряда знатного руса. Частью этого обряда было умервщление одной из девушек покойного.

Ибн Фадлан описывает, как девушка вызывается сама и после этого в течение нескольких дней до дня, назначенного для жертвенного костра «...пьет и веселится, украшает свою голову и саму себя разного рода украшениями и платьями... девушка каждый день пила и пела, радуясь будущему... в пятницу привели девушку к чему-то, сделанному ими еще раньше наподобие обвязки ворот. Она поставила свои ноги на ладони мужей, поднялась над этой обвязкой [смотря поверх нее вниз] и произнесла [какие-то] слова на своем языке, после чего ее опустили. Потом подняли ее во второй раз, причем она совершила подобное же действие, [как] и в первый раз. Потом ее опустили и подняли в третий раз... я спросил переводчика о ее действиях, и он сказал: "Она сказала в первый раз, когда ее подняли: «Вот я вижу своего отца и свою мать», - и сказала во второй раз: «Вот все мои умершие родственники, сидящие», - и сказала в третий раз: «Вот я вижу своего господина, сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовет меня, - так ведите же меня к нему» (Ковалевский 1956: 141).

Известно, что этот рассказ Ибн Фадлана норманисты пытаются представлять как доказательство пребывания скандинавов на Руси, но аргументы, которые приводятся для этого, отличаются узостью и непониманием того, что погребальный обряд должен анализироваться во всей совокупности его составляющих. Как минимум, следует учитывать тот факт, что ладья как принадлежность похоронного обряда не является специфически скандинавской особенностью, а прослеживается у многих народов, причем с очень древних времен. Комплексный анализ обряда похорон знатного руса помог бы обнаружить, что этот обряд содержит не больше «скандинавских» черт, чем любой из вышеприведенных примеров архаичного обычая ритуального умервщления.

Описанный Ибн-Фадланом архаичный погребальный обряд есть часть древнерусской истории. Но понять это можно только, если начинать древнерусскую историю от ее истоков, т.е. от переселения представителей гаплогруппы R1a на Русскую равнину около 4600-4900 лет тому назад или на рубеже III-II тыс. до н.э. При таком подходе для древнерусского обряда начала X в. найдутся другие соответствия, например, арийские Веды. Именно там есть царь мертвых Яма, сын бога восходящего солнца Вивасвата и брат божественных близнецов Ашвинов, объезжавших на быстроходной колеснице вселенную. Яма был первым смертным, указавшим людям путь смерти. Этот путь для вождей, воинов и жрецов вел на высшее небо, куда переселялись души умерших предков, в честь которых совершались поминальные обряды. Души предков или отцы, пировавшие на небе вместе с царем Ямой, наделялись мудростью древних риши - создателей гимнов Ригведы и посредников между богами и людьми (Ригведа 1989: 758-762).

Корни священного знания Вед уходят на Русскую равнину, где предки ариев и древние русы в течение столетий жили в лоне общей культуры, поэтому сходство ведических представлений о высшем небе, где пируют души предков, с представлениями древних русов, запечатленных Ибн-Фадланом, о небесах

____________________________ 245_________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

обетованных, о небесных кущах, где сидят умершие родители и родственники, объясняется общим древним происхождением этих представлений в Восточной Европе. Культовая традиция обладает способностью сохраняться в обществе в течение тысячелетий. У ариев и древних русов и конь, и змея были священными животными, наделенными собственной божественной сущностью или выступавшими спутником/соратником божественнх сил.

Конь являлся атрибутом или образным уподоблением одного из основных богов РВ - бога огня и бога жертвенного костра Агни, «увозившего» жертву к богам, бога домашнего очага и хранителя его богатства и славы, победоносный блеск которого сравнивается с белым конем-скакуном. Языки же пламени жертвенного костра сравнивались с рыжими конями (Ригведа 1989: 32, 58, 76). Основное ведийское солярное божество и глаз богов Сурья запрягал рыжих кобылиц или коней и объезжал мир или сам выступал в образе рыжего коня (Ригведа 1989: 140). Действует в РВ и конь солнца Эташа («скакун») (Ригведа 1989: 758).

В Ригведе (РВ) действовали два бога-близнеца Ашвины, чье имя так и переводилось как «имеющий коней», «правящий конями». Ашвины утром и вечером объезжали вселенную на быстроходной колеснице, полной всяких благ. У Ашвинов был белый конь, который обожествлялся в РВ. Белый конь - это драгоценный дар стремительных колесничих Ашвинов-близнецов, как бы символизировавший светлую сторону жизни. Кроме того, Ашвины несут свет и «переправляют» людей через ночь к следующему утру (Ригведа: 141). Божество Митру везли по небу белые кони, подкованные серебром и золотом (Бойс 1988: 18).

Прославлен был священный белый конь Святовита - главного бога славянского Поморья, бога-наездника и воителя, что засвидетельствовал Гильфердинг (Гильфердинг 2013: 236-237).

В русском фольклоре конь также занимал одно из центральных мест и отображал удивительно многослойную образную систему. В цикле сказок о Василисе Прекрасной и бабе-яге образ всадника на коне и цветовая символика, тождественная арийской, выражали собой великие феномены природы. Василисе явился белый всадник, одетый в белое, на белом коне, сбруя на коне белая - всадник принес рассвет и воплощал собой свет, день ясный. Явился также Василисе другой всадник, сам красный, одет в красном и на красном коне - стало всходить солнце, а всадник был солнышком красным. Еще одного всадника увидела Василиса: сам черный, одет во все черное и на черном коне - настала ночь, а всадник на черном коне олицетворял темную ночь, темноту небесную. Близость арийской и древнерусской образных систем в данных примерах лишний раз демонстрирует, что их создатели древние русы и арии долгое время находились в границах одной культурно-языковой общности.

В русской эпической традиции хорошо представлен образ коня как посредника между земным и небесным миром, как посланца могущественных сакральных сил на землю в помощь их избранникам, как неразлучного спутника и защитника эпического героя.

«Сивка-Бурка, вещая Каурка, встань передо мной, как лист перед травой!» -такими колдовскими заклинаниями вызывал герой русской сказки чудесного коня,

____________________________ 246_________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

отмеченного магической для индоевропейской традиции триадностью цветов: сивый, бурый и каурый или светлый, темный и рыжеватый - основные цветовые оттенки ведических божественных коней. И конь из русской сказки являлся, как воплощение неведомой тайной силы: «Сивко бежит, только земля дрожит, из очей пламя пышет, а из ноздрей дым столбом». Сивка-Бурка - вещий конь, как и конь-прорицатель Святовита.

Вторым сакральным атрибутом в древнерусском предании о смерти князя Олега выступала змея - зооморфное воплощение древних хтонических божеств, игравших важную роль в религиозно-мифологической традиции ариев и древних русов. Вообще, культ змеи или змея, по словам исследовательницы культа змеи в индуистской мифологии С.А. Маретиной, относится к числу древнейших и встречается почти во всех мифологиях мира. Змея в индуистской мифологии выступает как воплощение многих ведущих богов или как их символ. Существо хтонического мира, змея повсеместно взаимодействует и пересекается с обитателями высшего уровня Вселенной, змее присущи мудрость и обладание вещим знанием. Рядом со змеей в мифической традиции постоянно действует такой мифический персонаж как змей, часто приобретавший образ дракона (Маретина 2005: 3-7).

Культ змей, характерный для Индии, был впервые засвидетельствован в «Атхарваведе» («веда заклинаний»), завершенной к середине I тысячелетия до н.э. (Елизаренкова 1984: 8-22).

Традиция змеепочитания в Индии полно представлена во всех древнейших памятниках и запечатлелась в разных вариантах: змея связана с нижним миром, миром мертвых; есть змеи в водной стихии, в царстве Варуны; со временем змея, оставаясь существом хтоническим, передвигается в небесные сферы, приобретая черты небесного существа, солнечного и огненного. Поединок ведического божества Индры с демоном-змеем Вритрой - один из главных сюжетов, которому посвящены многие гимны РВ. С течением времени мотив змееборчества настолько трансформировался, что сам герой-змееборец подчас вынужден перевоплощаться в образ своего извечного врага змея (Маретина 2005: 79-99).

Хтонические существа связаны древнейшими узами и с Восточной Европой. Это и дева-змея из легенды о происхождении скифов (Геродот), и дева-ящерица -Медной горы Хозяйка из русских уральских сказов, и различные змеевидные персонажи русских былин, сказаний и сказок, такие как владелец стад Змиулан, связанный с огнем и водой Змей Горынич со многими головами (Маретина отмечает, что в индийской мифологии самые знаменитые божественные кобры обычно бывают многоголовыми, что подчеркивает их сверхъестественную сущность), Огненный Змей, лютый змей - «виновник» рождения былинного героя Волха Всеславьевича (Вольги Буслаевича) и т.д.

Но помимо змеи, и конь в древнерусской традиции наделялся хтонической природой, связанной и с культом плодородия, и с загробным миром. И это роднило коня и змею в мифологической древнерусской традиции. Конь считался вещим животным, способным предвещать судьбу: у русских были распространены

святочные гадания с участием коня. Связь коня с загробным миром находила

___________________________ 247__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

выражение в сжигании маски конского черепа на Ивана Купалу, когда согласно поверьям все мифологические персонажи, связанные с загробным миром, покидали землю и возвращались на тот свет. Поэтому одной из функций волшебного коня было служить проводником хозяину на тот свет, в загробный мир. Существовал обычай хоронить коня вместе с хозяином (Конь 1995: 228-229).

Обрисовав сакральную природу коня и змеи в арийской и древнерусской традициях, можно выявить, атрибутами какого божества следует считать конский череп и змею в предании о смерти князя Олега и соответственно, - жрецом какого божества был князь Олег.

В древнерусской традиции, как известно, центральными персонажами дохристианской религиозной системы выступали Перун и Волос: «...да имъемъ клятву от бога, в его же въруемъ - в Перуна и в Волоса, скотъя бога...». Есть много данных, свидетельствующих о том, что культ Волоса занимал в мировоззрении древних русов важнейшее место. На протяжении всего русского средневековья культ Волоса прослеживался на значительной территории русских земель. Сказания связывают его с Русским Севером, Новгородчиной, Уралом, а герои былин, наделенные чертами Волосова оборотничества, рождаются в Киеве. Идолы Волоса известны от северорусских земель до Владимиро-Суздальской и Ростовской земель вплоть до X-XI вв.

Известно, что это божество почиталось как покровитель скота. Волос выступал оберегом крестьянского двора, воспринимался как владыка аграрной магии и плодородия почвы, которого надо было умилостивлять. Коровы и кони считались главным богатством в древние времена, что провозглашалось и в РВ. Все это позволяет считать, что конь был животным, принадлежавшим Волосу. Вышеупомянутые хтонические черты коня роднили культ Волоса со змеей/змеем и другими хтоническими существами. Известен и образ Волоса как змеевидного или иного «земноводного» противника Перуна. Такое описание Волоса в разных воплощениях отразилось во многих былинах и древнерусских сказаниях.

Кроме былин и сказаний, зафиксированных в летописях, божество Волоса воплотилось в народном литературном творчестве в ярких сказочных образах, легко узнаваемых благодаря характерной атрибутике. В древнерусских сказаниях, бытовавших на Урале и записанных П.П. Бажовым уже в XX в., запечатлелся образ хранителя золота - хтонического существа Великого Полоза, который имел двойное обличье: человека и гигантского змея Бажов 1987:159-160). «Желтое лицо» Полоза созвучно рассказу ПВЛ о каре, которая постигнет преступившего клятву, данную именем Волоса. По выражению князя Святослава, «да будемъ золоти, яко золото...», что обычно переводится, как «да пожелтеем, как золото».

Таким образом, Волос рассматривался в системе древнерусского мировоззрения как всемогущий владыка, объединивший под своей властью три сферы: подземно-подводный, т.е. потусторонний мир, мир живой и плодоносящей природы и небесный мир божественного солнца. Это дает основания полагать, что конский череп и змея были атрибутами Волоса.

Но не менее могущественным божеством был и Перун. Кроме того, как бог-громовержец он мог выступать и в образе всадника на коне или управляющего

___________________________ 248_________

№1 _______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

колесницей, в силу чего можно считать, что конь был и спутником Перуна. Наделялся Перун и змеиной природой.

Соответственно, и хтонические образы змея - дракона Перуна, и змея -«коркодила» Волоса играли в духовной жизни древнерусского общества важную роль. Однако именно Велесовым внуком назван эпический гусляр вещий Боян, соловей старого времени, который «вещие персты на живые струны вескладаше» -этот образ из «Слова о полку Игореве» естественно связывает изображение драконообразного существа на новгородских гуслях с древнейшим божеством русов Волосом/Велесом (Серяков 2001: 84).

А образ вещего Бояна, который вещими же перстами вызывает песнь о минувшем, сохраненную былинами своего времени, т.е. в устной традиции, вновь наводит на сравнение с ведийскими риши, по определению Елизаренковой, -провидцами, бывшими носителями вещего знания, непосредственно открытого им богами, а также певцами и поэтами, создавашими гимны РВ и хранившими их в своих семьях, передавая устно из поколения в поколение, и благодаря этому -мудрецами, воспринимавшимися как посредники между богами и людьми. (Ригведа 1989: 458, 761).

И приведенное сравнение помогает окончательно определиться с вопросом о том, жрецом какого божества был князь Олег. Данное ему прозвание «Вещий» соединяет князя Олега с хранителем древнего знания вещим Бояном, «родословие» которого эпическая традиция совершенно определенно возводит к Волосу/Велесу. Параллель с ведийскими риши - гимнопевцами проясняет и название Бояна Велесовым внуком: вещее знание хранилось в родах жрецов, в русской традиции называвшимися волхвами, связывавшимися происхождением и с княжеским родом.

Приведенные рассуждения подводят нас к выводу о том, что предел пребыванию князя Олега Вещего в земной юдоли положили посланцы его бога, скрытого под прозванием Волоса, «воля» которого была символически засвидетельствована такими сакральными атрибутами как конский череп и змея, считавшимися проводниками в потусторонний мир. Жрецы могли выступать в роли провозвестников воли богов, смерть же наступала от принятия яда. Под влиянием христианства рассказ о ритуальном умервщлении состарившегося сакрального правителя с целью осободить место новому молодому правителю был закамуфлирован под поэтическую историю, представленную в ПВЛ.

Жреческое сакральное значение князя Олега подкрепляется и его прозвищем «Вещий», т.е. обладающий даром прорицателя и провидца, несущего священные весть и ведь - знания, открытые богами посвященным. Попытки норманистов увязать прозвище «Вещий» со значением 'святой' - лишнее свидетельство того, что стереотипы норманизма препятствуют полноценному научному анализу материала древнерусской истории.

Прозвище «Вещий» - это знак, который оставила нам народная традиция для понимания личности князя Олега, и этот знак не так сложно растолковать: князь Олег - правитель с жреческим статусом или князь и жрец в одном лице. Собственно, в ПВЛ так об этом и говорится: «И прозваша Олга - въщий: бяху бо людье погани и

____________________________ 249__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

невъигласи» - «И прозвали Олега Вещим, так как были люди язычниками и непросвещенными».

Но был и другой знак, сохраненный летописцами как свидетельство о древнейшей сакральной традиции, служителем которой был князь Олег Вещий.

«И бысть всЬх лЪт княжения его 33», - завершается летописный рассказ о жизни и правлении князя Олега. В этой завершающей фразе закамуфлирована важная информация, поскольку число «3» наделено особой сакральностью в индоевропейской традиции, и его присутствие в архаичных текстах ариев и русов служило отметкой присутствия данной древнейшей сакральной традиции, намеком на то, что все изложение шло под знаком этой традиции, как крестное знамение символизировало охранительное присутствие христианской традиции.

Фанцузский ученый Ж. Дюмензиль называл трехчастной идеологией или теологической доктриной трех функций всю европейскую систему взглядов, начиная от ее истоков. Ее основное зерно, согласно наблюдениям Дюмензиля, это -трехфункциональность группы богов, обнаруживаемая в представлениях европейцев от ведийских индийцев и иранцев до древних римлян. В триадную группу организовывалась группа верховных божеств, т.е. божеств, обладавших наивысшей сакральной властью (Митра-Варуна, Индра, двое Натьев-Ашвинов). Тип трехвалентного божества представлял собой Агни, объединявший три сферы вселенной или «трижды рожденный»: на небе (солнце), на земле и в воде (Дюмензиль 1986: 11, 29, 158-159).

Трезубец или тришула («три копья») являлся одним из атрибутов Шивы и означал его тройственную природу: творца, хранителя Вселенной и ее разрушителя.

Триада божеств составляет основу и авестийской традиции: это - три верховных божества Митра, Апам-Напат («Сын вод») и стоящее над ними божество Ахура-Мазда («Господь мудрости»). Три эти божества поддерживали в мире вселенский закон рта/рита в ведийских текстах или арта/аша в древнеиранских текстах и сами ему подчинялись (Бойс 1988: 14-17).

Сакральное число «3» как сильный оберег часто воспроизводится во многих гимнах Ригведы, а в одном из гимнов, обращенном к Ашвинам, это число в разных вариантах воспроизводилось 36 раз: «Трижды сегодня вы двое обратите взор на нас!.. Три обода у колесницы (вашей), везущей мед... Три опоры укреплены, чтобы (все) удерживать. Трижды ночью вы выезжаете, о Ашвины, и трижды днем. В один и тот же день трижды, о покрывающие (наши) ошибки, трижды сегодня жертву медом окропите! Трижды о Ашвины, сделайте вы набухшими для нас подкрепления, несущие награду, вечером и на заре! Трижды совершайте объезд, трижды - к человеку, верному обету, трижды, а также трояко будьте милостивы к усердному (в жертвоприношении), Трижды, о Ашвины, привезите вы радость! ...Трижды счастье и трижды славу нам (принесите)! На трехместную вашу колесницу поднимается дочь Солнца... Благословение, счастье и благо моему сыну, тройную защиту привезите, о повелители красоты! Трижды, о Ашвины, достойные жертвы, день за днем добирайтесь до нас, (объезжая) вокруг трехчленного мира, (вокруг) земли. По трем далям, о Насатьи-колесничие, приезжайте, как дыхание-ветер -на пастбища!..Три чана (с сомой). Трояко готовится жертвенное возлияние. Над тремя землями паря, дни и ночи охраняете вы установленный свод неба... Сюда, о Насатьи, с

____________________________ 250_________

№1_______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ________________________2016

трижды одиннадцатью богами приезжайте на питье меда, о Ашвины! ...На повернутой к вам трехчастной колеснице привезите богатство - здоровых героев!» (Ригведа 1989: 43-45).

Древнерусская устная традиция, отразившаяся в эпосе, также пронизана упоминаниями священного числа «три», как знак того, что в данном эпизоде произойдет судьбоносный поворот событий или - встреча с божественной силой. Это во множестве встречается в знакомых с детства сказках, например, в «Сказке о царе Салтане»: «Три девицы под окном пряли поздно вечерком...» или в «Сказке о рыбаке и рыбке: «Старик ловил неводом рыбу... Раз он в море закинул невод -пришел невод с одною тиной. Он в другой раз закинул невод - пришел невод с травой морскою. В третий раз закинул невод - пришел невод с одною рыбкой, с непростою рыбкой, - золотою». Или в былинах, например, в былинах об Илье Муромце: «Доставай, Илья, коня собе богатырского, выходи в раздольице чисто поле, покупай первого жеребчика, станови его в срубу на три месяца, корми его пшеном белояровым. А пройдет поры-времени три месяца, ты по три ночи жеребчика в саду поваживай и в три росы жеребчика выкатывай...»; «Старому-де казаку да Илье Муромцу три пути пришло дорожки широкие...» (Былины 1988: 106, 206).

То же видим в былинах о Садко: «Садка день не зовут на почестен пир, другой не зовут на почестен пир, и третий не зовут на почестен пир... Показался царь морской, ...сам говорил таковы слова: .дам три рыбины - золоты перья. Тогда ты Садко счастлив будешь... Три купца повыкинулись, заложили по три лавки товара красного... Как настоятели новгородские ударили о велик заклад, о бессчетной золотой казны, о денежках тридцати тысячах... На свою бессчетну золоту казну построил Садке тридцать кораблей, тридцать кораблей, тридцать черленыих...» (Новгородские былины 1978: 148-151).

Жизненный цикл человека, по представлениям индоевропейской традиции, также находился под влиянием троичной магии. Три декады в человеческой жизни рассматривались как важный этап, по достижении которого человеческая личность была готова к встрече с божественной силой. Согласно зороастрийским преданиям, Зороастр достиг тридцати лет, т.е. возраста зрелой мудрости, и тогда на него снизошло откровение: на берегу реки, на рассвете он узрел сияющее существо, которое привело Зороастра к Ахура-Мазде, от которого он получил откровение (Бойс 1988: 28).

Илья Муромец «сиднем сидел цело тридцать лет», когда к нему пришли калики перехожие и вдохнули в него «силушку великую». В некоторых сказаниях магия троичности могла быть усилена, например, двумя тройками: тридцать лет и три года, как в «Сказке о рыбаке и рыбке», в которой старик со старухой жили «ровно тридцать лет и три года», после чего цикл обыденной жизни завершался и встреча с волшебной силой могла пересечь жизнь человека.

И естественно, троичность в полной мере касалась смерти человека. Согласно наиболее архаичным представлениям о жизни человека, после смерти, расставшаяся с телом душа - урван - на три дня задерживалась на земле перед тем, как сойти в царство мертвых, где правил Яма (у авестийцев Йима). Души умерших зависели от своих потомков, оставшихся на земле. Потомки должны были кормить и одевать

____________________________251__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

души усопших. Обязанность совершать приношения ложилась на наследников покойного, как правило, на старшего сына, который должен был совершать их в течение тридцати лет - три декады, т.е. примерно, на протяжении жизни одного поколения.

Время смерти князя Олега в 913 году всего на десятилетие отстоит от описанного Ибн Фадланом в 921-922 гг. похоронного обряда руса на Волге с ритуальным умервщлением/самоубийством девушки. Поэтому ведические традиции и традиции древних русов должны были сохраняться и в окружении Олега в Киеве, и на севере Руси, в Приильменье. Это была одна из форм деяния во благо общества, поэтому идеологически ритуал мыслился с участием сакральных сил, зооморфными воплощениями которых были определенные атрибуты.

Третьим знаком, подтверждающим статус князя Олега, как сакрального вождя, служат сведения о захоронении князя Олега в разных местах: не то в Киеве, на горе Шековица, не то в Ладоге, не то «за морем», поскольку «яко идущу ему за море, и уклюну змия в ногу, и с того умре».

Разноречивы эти сведения только с точки зрения профанного знания, а с точки зрения знания сакрального они точно соответствуют древнейшему представлению, сохраненному в РВ и в русской «Голубиной книге», о происхождении Вселенной из разных частей тела Первобожества, расчлененного в ходе жертвенного ритуала для творения мира. Смерть сакрального вождя, согласно этим древнейшим представлениям, служила точкой отсчета для нового возрождения управлявшегося им мира - «воспроизведение в ритуале нового сотворения порядка из хаоса, повторение космогонического акта в ритуале...» (Скрынникова 1997:95).

Ритуал космогонического акта воспроизводил творение Вселенной из частей тела Первобожества, которое олицетворялось скончавшимся сакральным вождем - в летописном предании им был князь-жрец Олег, а летописные географические координаты Киев, Ладога и «заморье» маркировали границы той территории, гением-хранителем которой он воспринимался и где должно было состояться захоронение частей его праха, возможно, это было чисто символическое захоронение.

Что же касается Саги об Одде, то эта сага - неумелая компиляция древнерусского предания об Олеге, сделанная норвежскими или исландскими литераторами, для которых предание - просто занимательная история. Они были совершенно непосвящены в его символический контекст. Отсюда забавно натуралистические подробности: змея укусила героя повыше лодыжки, яд сразу подействовал, распухла вся нога и бедро. А чего стоит и вся непривлекательная сцена убийства коня, с безобразными подробностями того, как несчастного конягу засыпали камнями и грязью! Все это говорит о том, что исландские компиляторы древнерусского предания не понимали сокровенного его смысла. Поэтому и дополнили в конце фрагментом былины о Святогоре, стремясь сделать рассказ поэффектнее.

Соответственно, попытки норманистов выдать «Сагу об Одде Стреле» за какое-либо доказательство существования скандинавского вождя Хельги-Олега также

___________________________ 252_________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

нелепы, как выглядела бы попытка доказать на основе норвежско-исландских компиляций из западноевропейских эпических и литературных произведений, что эти западноевропейские произведения также восходят к неким устным скандинавским источникам, якобы принесенными скандинавами в Западную Европу. В реальной исторической жизни все было наоборот - скандинавская литературная традиция питалась импульсами с европейского континента, как из восточноевропейской, так и западноевропейской культурных традиций.

Чтобы понять, каким образом мотивы из древнерусских преданий, письменно зафиксированные русскими летописцами в начале XII в., попали в сагу об Одде Стреле, созданную не ранее середины XIII в., надо представить себе особенности политической и культурной жизни Исландии и Норвегии, поскольку с 1258 года Исландия стала ярлством под властью норвежского короля Хокана IV Хоканссона (1217-1263).

В то время в Норвегии проявился интерес королевской власти к европейской литературе, начался, что называется, интенсивный «импорт» европейских литературных произведений, стали активно переводиться на древненорвежский произведения европейской придворной и прочей светской литературы с фокусом на героические образы прославленных наследственных правителей других народов, воспетых в истории своих народов как великие завоеватели и собиратели земель под единой рукой. При норвежском дворе переводились поэмы о падении Трои, мифы об Энее, сказания о короле Артуре, разнородные произведения о Карле Великом и др. Переводы или переложения адаптировались к сложившимся норвежскоисландским традициям, получали форму саги, их герои приобретали черты и нравы легендарных норвежских конунгов. Такие подражательные саги сделались очень популярны в норвежско-исландском обществе.

Интерес к подобным сюжетам был настолько велик, что литературные заимствования не ограничивались прямым привлечением опубликованных европейских произведений. Постепенно стали привлекаться и произведения устной традиции. Так, в середине XIII в. на древненорвежском языке была осуществлена первая письменная фиксация древненемецких сказаний о Тидреке Бернском, получившая известность как Тидрексага. Тидрексага передает эпическое наследие, восходящее к событиям V в. - войнам гуннов во главе с Аттилой и готов во главе с Теодорихом. Но кроме гуннского и готского правителей в ней фигурировали русский витязь Илья и русский король Владимир (Азбелев 2007:38-40).

Можно ли предположить, что при таком горячем интересе норвежского двора и норвежско-исландских деятелей литературы к произведениям европейской словесности о великих государях других народов они обошли бы вниманием творчество древнерусской летописной мысли и былевого эпоса? Помимо того, что сведения о Руси имелись во множестве в западноевропейских эпических произведениях, были и прямые связи между норвежским двором и русскими земляи. Например, к 1251 году относится поездка норвежских послов в Новгород для урегулирования спорных вопросов по северной границе, согласно «Саге о Хокане Старом», составленной сразу после смерти Хокана IV Стурлой Тордарсоном (Шаскольский 1970: 46).

253

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

Тогда-то норвежские представители, возможно, могли зафиксировать древнерусские сюжеты, переложенные позднее в форме саги. Таким образом, нет ничего удивительного или неожиданного в том, что вслед за Тидрексагой стали создаваться на древненорвежском языке компиляции из древнерусских сказаний в традиционной форме саг, герои которых принимали черты норвежских псевдоисторических конунгов и их сподвижников, примером чего, согласно моим выводам, и является «Сага об Одде Стреле».

Кроме этого, в связи с названной сагой есть и еще очень важный вопрос: а кто первый усмотрел сходство в описании смерти князя Олега и Одда Стрелы? Оказывается, тот же Олаф Рудбек в процессе работы над оформлением шведского политического мифа, где в истории Восточной Европы с древнейших времен русским места не отводилось. Исландские саги привлекли внимание представителей шведской политической мысли уже в начале XVII в. Но особенно интенсивно работа с текстами исландских саг осуществлялась в Швеции в период после Столбовского мира при активной поддержке официальных властей. И чудесным образом в процессе этой переводческой деятельности «обнаруживались» именно саги, которые работали на «подтверждение» основоположнической роли предков шведов (или выходцев из других скандинавских стран) в древнерусской истории. Нетрудно представить, сколько саг надо было проработать, чтобы в обширном рукописном наследии саг отобрать нужные произведения, которые работали бы на оформление шведского политического мифа с целью переформатирования восточноевропейской истории. Так в 1697 году Рудбек, наконец, отобрал из множества саг «Сагу об Одде Стреле и сделал ее первый перевод. Позднее последователь Рудбека и его горячий почитатель Элиас Бьёрнер (E.Bjorner) переиздал ее в 1737 г., включив в сборник избранных произведений, где уже и дал комментарий, в котором отождествил Одда с Олегом из ПВЛ.

Так что, истоки вышеприведенных норманистских рассуждений об Одде Стреле и князе Олеге - тот же рудбекианизм! А сопоставление летописного предания ПВЛ о смерти князя Олега с описанием смерти героя норвежской саги Одда Стрелы обнаруживает в летописном предании присутствие мотивов мифологии ариев и древних русов, а никак не скандинавских мотивов.

Исконные древнерусские имена Вольг - Ольг - Олег и Вольга - Ольга

Олег и Ольга - древнерусские имена из самого архаичного именного слоя, рожденные той эпохой, когда представители гаплогруппы R1a заселяли Восточную Европу на рубеже III-II тыс. до н.э. Как всякие древние имена, они с течением времени видоизменялись, принимали разную форму, заимствуясь иноязычными носителями. Их наиболее архаичные формы это - Вольг/Вольга для мужского рода и Вольга/Волга для женского рода, но в летописях наряду с ними можно видеть Олег и Ольга, поскольку чередование с начальной в и без нее было типично для древнерусского языка. В летописях можно встретить эти имена в обоих вариантах, т.е. с начальной в как Волга, так и без нее как Ольга/Олга. Вот несколько примеров из ПВЛ: «Вольга же бише в Киевт ст сыном своим дттьским Святославом...», но далее: «И

___________________________ 254__________

№1_______________________ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ________________________2016

послаша деревляне лучьшие мужи, числом 20, в лодьи к Ользе... (Повесть временных лет 2012: 402). Ольга же повелт ископати яму велику... И заутра Волга стдящи в теремт...». Или такие фразы: «Вольга же, раздая воем по голуби... И повеле Ольга...», «Иде Вольга Ноугороду и устави по Месте повосты...» (ПВЛ 2007: 27-29). В Ипатьевской летописи под 1196 годом встречается написание Вольгович наряду с Ольговичи.

Древность мужского имени Вольга подтверждается тем, что данное имя сохранилось в былинах. Это, например, известный Вольга Святославьевич, богатырь наших былин. Данный цикл былин принадлежит к наиболее архаичному слою в русском былинном эпосе. По какому праву норманисты начинают свой анализ с формы Олег, а не с формы Вольга? Потому что введение архаичной именной формы Вольга может нарушить стройность германофильской лингвистической казуистики.

Чередование с начальной в и без нее было типично для древнерусского языка: возеро < озеро, востров < остров, вострый < острый и т.д. Поэтому для русского языка является типичным переход Вольга < Вольг < Ольг. Однако для древнерусского языка был типичен и переход начального е в о и обратно, напр.: озеро - езеро, орел - ерел, елень - олень, един - один, Елена - Олена (например, в ПВЛ сказано: «речено ей во крещении Олена»), Омельян-Емельян. Соответственно, Вольга < Ольга < Ельга самые обычные для древнерусского именослова чередования. Поэтому византийские авторы имели полное право изобразить имя Ольга как ЕАуа. Но исследователь прошлого века М.Халанский находил и написание ОиАуа на миниатюре I. Куропалата, изображавшей прием русской княгини во дворе византийского императора (Халанский 1902: 320-321).

Так что византийским соседям были известны обе формы имени: и Ольга, и Елга. Но в латыни и в германских языках перед гласной часто ставился знак придыхания h (history, Helena), поэтому в огласовке этих языков древнерусская Ельга стала Хельгой. Отсюда закономерный вывод: германская Хельга происходит от русской Елги/Ельги, а не наоборот. Но как же могли лингвисты так запутаться? Ведь здесь речь идет о достаточно широких лингвистических кругах.

И опять недобрым словом приходится вспомнить рудбекианизм и его вторую составляющую, т.е. созданную Рудбеком псевдокартину этнической карты Восточной Европы в древности, к которой, как это ни странно, восходят истоки наших представлений о позднем, позднее других народов, появлении славян, то бишь русских в Восточной Европе, якобы уже освоенной носителями других языков. Эта рудбекианистская трактовка породила искаженное толкование восточноевропейской гидронимики и в конечном итоге, - на толкование антропонимики.

Надо сказать, что шведский политический миф, истоки которого уходят во вторую половину XVI в., был вызван к жизни насущными политическими задачами, стоявшими перед шведским государством в то время, в частности, задачей определения национальной идеи, призванной консолидировать шведское общество. В период XVII-XVIII вв. данный политический миф переродился в информационную технологию для переформатирования русской истории. При этом надо сразу подчеркнуть, что шведский политический миф никогда не был связан с наукой, он обслуживал интересы политики шведской короны, и основной

____________________________ 255__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

его задачей было вытеснение русских из собственной истории: концепция русской истории в Восточной Европе в древности, но без русских.

Подобный подход сложился в так называемый великодержавный период в истории Швеции. По Столбовскому договору 1617 г., зафиксировавшему

прекращение военных действий между Швецией и Русским государством, Швеция смогла удержать часть оккупированных ею русских земель (русские города Копорье, Ям, а также Ижорскую землю, Корелу и др.) Любое дело, особенно дело неправое, нуждается в идеологизации. Так, местному населению завоеванных русских земель надо было объяснять «законность» оккупации, т.е. обосновать «историческое право» Швеции на завоеванные в Смутное время новгородские земли, в частности, «право» облагать эти области данью, что после Столбовского мира (1617) означало на деле идеологизацию получения выгод от контроля за русской торговлей хлебом, а после поражения в Северной войне - оправдание попыток реванша с целью возврата земель в устье Невы, где рос молодой Санкт-Петербург.

Кроме того, шведская корона нуждалась в завоеванных землях в верноподданическом населении, верноподданическом если не по рождению, то хотя бы по лютеранской вере. Однако по Столбовскому договору насильственное обращение в лютеранство запрещалось, поэтому вопросы управления в русских землях, в том числе и религиозный вопрос, стали решать путем постепенного вытеснения православного населения и переселения на их место финских и немецких переселенцев, т.е. методом того, что сейчас называется этнической зачисткой.

Для обслуживания этих задач и прибегли к созданию нового политического мифа с использованием истории. При поддержке государства стала создаваться новейшая версия истории Восточной Европы в древности, для чего привлекли ни много ни мало, древнегреческие мифы о гипербореях, которых объявили прямыми предками шведских королей. Новый политический миф был призван доказать первенствующую роль предков шведов в Восточной Европе, которые, по созданной мифологии, якобы уже в гиперборейские времена осваивали Восточную Европу задолго до других народов, ходили и до Черного моря, и далее - до греческих островов. Придворный историограф Олоф Рудбек (1630-1702) в конце XVII в. создал «обобщающий» труд - пространную фантазию на темы древнешведской истории под названием «Атлантида», частично изданной в конце XVII в., где «упорядочил» этническую картину Восточной Европы в древности.

Согласно Рудбеку, в постгиперборейские времена финны заселили восточноевропейские земли задолго до славян, а шведы уже под именем варягов владычествовали над ними и собирали с них дань, а русские на севере и в центре Европы появились намного позднее.

Все аргументы Рудбека были взяты из воздуха, однако это была обычная манера того времени: XVI-XVIII вв. были эпохой создания вымышленных историй для североевропейских стран при поддержке государств. Со временем большинство фантазий Рудбека на исторические темы было отнесено к курьезам, но его этнической картине Восточной Европы в древности была суждена другая судьба.

Безумные фантазии «Атлантиды» Рудбека были провозглашены шведскими

___________________________ 256__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

властями как непререкаемая историческая истина, преподавались в учебных заведениях, в том числе и в Финляндии, которая была частью шведского королевства. И когда в начале XIX в. Финляндия вошла как княжество в состав Российской империи, то вся эта рудбекианистская ученость хлынула в российские университеты и была там многими принята за научные открытия, покольку общественное мнение российского общества к началу XIX в. под влиянием галломании уже прониклось верой в то, что с Запада приходит все самое передовое и архинаучное.

В российской науке развитие рудбекианистских представлений об этнической карте Восточной Европы в древности получило, прежде всего, в трудах финских филологов и фольклористов, таких как М.А. Кастрен (1813-1853), Д. Европеус (18201884) и др. Эта плеяда финских деятелей культуры принадлежала поколению финской интеллигенции, сложившемуся на волне пробуждения национального самосознания в Финляндии в первой четверти XIX в. Но историю они учили «по Рудбеку», согласно которому первопоселенцами в Восточной Европе были финноугорские народы.

С подачи этих ученых и стали названия русских рек выводить из финноугорских языков, включая и название Волги. А это в свою очередь, внесло путаницу в понимание связи имен Олег и Ольга с архаичными именными формами Вольг/Вольга для мужского рода и Вольга/Волга для женского рода и их связи с гидронимикой Восточной Европы, в том числе, с названием Волги. Этимологию Волги стали объяснять от финно-угорского корня valg, т.е. «светлая», «белая» (Улуханов 1966:105-107).

Но приблизительно со второй половины XIX в. некоторые российские ученые стали возражать против идеи финно-угорского субстрата, поскольку основные гидронимы Русской равнины не получали объяснения из финно-угорских языков, но находили соответствия в областях, населенных носителями индоевропейских языков. Однако русской истории и здесь не повезло, поскольку для исследования восточноевропейских гидронимов с индоевропейской этимологией придумали никогда не существовавший в Восточной Европе «народ» балтов, ибо для «нефинских» гидронимов стали находить подходящую этимологию в прусском и литовском языках.

Хотя термин «балты» в Восточной Европе - не название исторически сложившегося там этноса, а сугубо книжный термин, вошедший в науку, согласно М.Гимбутас, с 1845 г. и искуственно образованный от гидронима Балтийское море для обозначения носителей «балтских» языков, поскольку славян, то бишь русских в Восточной Европе, под воздействием выдумок Рудбека и других шведских деятелей, не мыслилось ранее второй половины первого тысячелетия, в силу чего и сложилось убеждение, что именно предки литовцев заселяли в древности земли в районах Смоленска, Твери, Москвы и Чернигова.

В немалой степени этому способствовали труды В.Н. Топорова и О.Н. Трубачева. В частности, в известном труде «Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья» авторами прямо заявлялось о том, что «интерес к изучению гидронимии верхнего Днепра определился стремлением исследователей очертить

257

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

более древнюю территорию расселения балтийских племен (говоря конкретно, всякий раз имелись в виду древние литовцы) (Топоров, Трубачев 1962: 4).

Эту мысль развивала М. Гимбутас: «Балтийские названия рек и местностей, -писала она, - бытуют на всей территории, расположенной от Балтийского моря до Западной Великороссии... В течение столетий русские воевали против балтов, пока наконец не покорили их. С этого времени упоминаний о воинственных галиндянах не было. Скорее всего, их сопротивление было сломлено, и, вытесненные увеличившимся славянским населением, они не смогли выжить... западные балты сражались против славянской колонизации на протяжении 600 лет» (Гимбутас 2004: 31-36).

Эти представления укрепилось в советской науке, развившись в хорошо узнаваемые исторические образы, типа: «...славянская колонизация продвигалась в толщу балто-литовских и финно-угорских племен» (Рыбаков 1997: 141), где колонизованные русскими финно-угры - из Рудбека, а балты - из лингвистической умозрительности и теоретической неподготовленности XIX в. объяснить динамику миграций носителей индоевропейских языков в Восточной Европе в III-II тыс. до н.э.

Под влиянием названных факторов создалась теория: в процессе распада индоевропейской общности в южном ареале Восточной Европы в III-II тыс. до н.э., результатом которого стали миграции индоарийских и ираноязычных народов в Азию, появилась новая культура протобалтов - новая индоевропейская общность Восточной Европы, якобы оформившаяся на развалинах древнего индоиранского мира, которую в силу сходства между литовским и санскритом соотносят обычно с предками литовцев. Славянам или русским - прямым потомкам древних русов или носителей гаплотипа R1a-Z280 - в этой концепции отводилась роль завоевателей и колонизаторов.

Сейчас появились научные данные, которые показывают, что и финно-угры, и те, кто сегодня балты, пришли в Европу как носители уральских языков и представители одной гаплогруппы N1c1. В Восточную Европу представители гаплогруппы N1c1 шли как два разных потока и в разные времена. Первый поток N1c1 пришел в Восточную Европу около 2500-2000 лет тому назад, его представители восприняли ИЕ язык уже в Европе и стали предками нынешних балтских народов. А второй поток дошел до Финляндии 2000-1500 лет тому назад и сохранил язык уральской языковой группы. Таким образрм, оба миграционных потока представителей гаплогруппы N1c1 пришли в Восточную Европу много позднее переселения туда R1a, т.е. они пришли в Восточную Европу, уже освоенную ее насельниками ариями и древними русами, давшими свои названия гидронимам и другим географическим феноменам (Клёсов 2013).

Такова была реальная картина того, как закладывались основы российской полиэтничности, функционировавшие на протяжении тысячелетий. Но исторически верные представления о генезисе российской полиэтничности также оказались искажены до неузнаваемости.

Введение фантомных «балтов» в Восточную Европу отразилось и на толковании названия Волги: имя Волга из финской «зоны» перешло в «балтскую», в

___________________________ 258__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _______________________2016

силу чего стало утверждаться, что Волга - это балтская этимология, «валка» -небольшой ручей или ручей, текущий по болоту (Поспелов 1988: 47).

Как можно для величайшей реки Восточной Европы придумывать этимологию «ручей», остается непонятным. Но видимо, повлияла привычка к финно-угорскому valg, т.е. искали что-то, созвучное этому слову, поэтому остановились на валке. Правда, у Гимбутас есть и другое предложение по этимологии, и тоже из балтских языков - этимологии, по всей видимости, подвластно все, что угодно.

Гимбутас полагала, что «название реки Волги восходит к балтийскому jilga -"длинная река". Литовское jilgas, ilgas означает "длинный", следовательно, Jilga -"длинная река"» (Гимбутас 2004:36).

И «ручей на болоте», и «длинная река» - явная бессмыслица: первый вариант -своим полным несоответствием описываемому гидрониму, второй - наукообразной умозрительностью, вне связи с мифопоэтическим мышлением архаичных эпох. У носителей индоевропейских языков (ариев и древних русов) существовал культ поклонения рекам, поэтому принципы наречения гидронимов, особенно крупных основных гидронимов, были совершенно иными.

Нет смысла подробно останавливаться на всех гипотезах, которые циркулируют вокруг названия Волга, поскольку их множественность демонстрирует только явную беспомощность современной лингвистики, обусловленную негативным влиянием рудбекианизма, по-прежнему стоящего на пути исследований. Тем более, что и рассматриваемая здесь проблема - это личные имена, т.е. иная часть ономастики. Однако спецификой древнерусской истории духовной культуры является тесная связь наиболее важных гидронимов и антропонимов. По моему убеждению, данный факт является дополнительным доказательством автохтонности древнерусской традиции на той территории, где эта связь обнаруживается, т.е. в Восточной Европе, что и иллюстрируется явным тождеством названия главной реки Восточной Европы Волги, имя которой размножено в Волгарицах, Воложках, Волошках и др. как в бассейне Волги, так и за ее пределами, с былинными, летописными и календарными именами Вольги, Волга, Олега и Ольги.

Для рассматриваемой темы важно отметить, что в результате упомянутых историографических коллизий у лингвистов зацементировалось убеждение, что название Волга, а следовательно и имена Вольга, Вольг или Елга нельзя толковать из русского, потому что в праславянском, как его понимает современная лингвистика, сомнительно наличие корня волг-. А если для какого-либо русского имени лингвистика не в состоянии подобрать славянскую этимологию, то в девяти случаев из десяти такое имя провозглашается... скандинавским!

Однако это ведь подгоняя под финно-угорские названия, выделили корень волг-. В древнерусском названии Волги, также как в древнерусском имени Волг/Олг корень или постоянно сохраняемая основа есть вол-/ол-, остальная же часть в этих словах подвержена изменениям. Кстати, в XIX в. высказывались мысли о том, что Волга - двуосновное имя, где корень вол-, а га- есть второй компонент, в названиях рек обозначавший гидроним: Онега, Пинега, Синюга или озеро Синего в Московской

____________________________ 259__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

области и пр., и также как и первый компонент, никакого отношения к финноугорским языкам не имевший (Соболевский 1921-1924: 6-7).

Этот вывод подкрепляется сейчас результатами исследований новгородского ученого В.П. Васильева по архаичной топонимике Новгородской земли. Согласно Васильеву, такие гидронимы как Онега, Онига являются историческими вариантами гидронима Онегость, т.е. данные сокращенные формы есть не что иное, как отражение на топонимическом уровне закономерности усечения соответствующего антропонима на -гость. К реальности такого рода имен на иных славянских землях, можно добавить, например, надпись «Доброга» на корчаге не позже XI в., обнаруженной при разборке руин Успенского собора в Киеве (Васильев 2005: 161).

Данная работа Васильева представляет, на мой взгляд, ценнейшее исследование, но относительно трактовки именного компонента -гость хотелось бы внести некоторые дополнения. Совершенно согласна с мыслью о вторичности гидронима, но не относительно антропонима, а относительно теонима, поскольку по моему убеждению, такие имена с конечным компонентом -гость (Радогост, Велегост) и др. были изначально именами божеств или обожествленных предков. Без учета аспекта сакральности невозможно понять как роль компонента -гость/гост- , так и связь полного гидронима, оканчивающегося на гост-/га, с аналогичными антропонимами/теонимами.

Если именной компонент -га есть один из сокращенных вариантов -гост/-гаст, то он выступал как иносказательная форма древнерусского теонима, имевшего обережный смысл и оттого бывшего таким продуктивным и долговечным во всех областях ономастики, прежде всего в топонимике и антропонимике. В полной форме компонент -гост/-гаст полнее всего сохранился на южнобалтийском побережье, о чем будет сказано далее. В силу своей абсолютной значительности индоевропейский постпозитивный компонент -га сохранялся в названиях гидронимов и финно-угорскими народами, заселявшими Восточную Европу 20001500 лет тому назад.

Остановиться на толковании конечного компонента га- в имени Волги было необходимо, невзирая на то, что основное внимание в этом разделе должно быть сосредоточено на основе вол-/ол-/л- в гидронимах/антропонимах.

Мысль о том, что корнем в гидроним Волга является и.-е. *el-/*ol-, подтверждается и исследованиями в области так называемой древнеевропейской гидронимики. По поводу самого данного понятия приведу разъяснение Н.В. Васильевой, согласно которому такие термины как древнеевропейские гидронимы, древнеевропейская гидронимия, принадлежат только одной теории, в рамках которой они определяются и существуют. «Отцом» этой теории является немецкий индоевропеист Ханс Краэ, дальнейшее развитие она получила в работах немецких лингвистов В. Шмидта, Ю. Удольфа и др. По мнению сторонников данной концепции, к древнеевропейским гидронимам следует относить название такого водного объекта, которое восходит к индоевропейскому корню и которое нельзя объяснить только из того языка, на котором говорят в историческое время на данной территории; значение такого названия должно относиться к семантическому полю воды, кроме того, данный гидроним должен иметь хотя бы одно соответствие на

___________________________ 260__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

территории Европы в виде другого древнего названия со сходной структурой (Васильева 2001: 106-112).

Приведенный комментарий можно дополнить словами немецкого историка и археолога А. Пауля, писавшего о том, что концепция, получившая название «древнеевропейской гидронимии», возводит топонимику, необъяснимую из языков народов, проживающих в этих областях, к наследию первых индоевропейских переселенцев в Европе, давших названия рекам ещё до расхождения индоевропейских языков на разные группы. В наше время она является «общепринятой» в немецком научном мире. Спецификой этой концепции, возникшей на немецкой почве, были, в сущности, поиски подтверждения идеи «германской прародины» в Северной Германии, в силу чего, к примеру, полагали, что дославянская гидронимика Германии принадлежала «западной ветви» индоевропейцев, возникшей до заселения ее славянами. Однако трудами немецких сторонников концепции «древнеевропейской гидронимии» удалось систематизировать множество названий крупных рек Европы, выяснив, что все они происходят от одного индоевропейского корня, а изменения их форм зависят от дополнения этих корней разными формантами и суффиксами (Пауль 2014).

Надо сказать, что в немалой степени благодаря трудам названных немецких ученых удалось обнаружить и сходные с Волгой древние названия рек, выходящие за пределы территорий, населенных носителями как финно-угорских, так и балтских языков. Это - река Влга в бассейне Лабы (Чехия) и река Вилга в бассейне Вислы (Польша). Однако, как показывает ситуационный анализ, пока эти данные на вопрос о происхождении русской Волги, а вместе с этим - и на вопрос происхождения русских имен Олег и Ольга кардинального влияния не оказали, но тем не менее, введение их в научный оборот важно.

Так, об и.-е. корнях *el-/*ol- в гидронимах Волхов и Волга писал немецкий лингвист, славист и известный специалист по славяно-германской топонимике К.Хенгст, выявляя древнеевропейскую гидронимию у восточных славян и представляя, в частности, результаты исследований В.Шмидта и Ю.Удольфа. Для гидронима Волхов, согласно В.Шмидту в его работе «Linguiticae scientiae collectania. Ausgewaehlte Schriften. Hrsg. V.S. Berlin-New York, 1994», выстраивается такой ряд: др.-европ. *Ol-s- > , балт. *Alsava > зап.-фин. Olhava > в.-слав. Волхов. Как видим, в умозрительном лингвистическом мире В.Шмидта путь к восточнославянскому гидрониму Волхов все равно идет через балтские и западно-финские языки - именно носители этих языков должны, согласно лингвистическим стереотипам, восходящим к рудбекианизму, быть предшественниками русских в Восточной Европе.

В названии Волга Хенгст выделяет др.-европ. корень *Ol-g- > дослав. *Alga c переходом а >о и с протетическим в в славянское время. Такая новая интерпретация гидронима Волга на основе древнеевропейского корня, напомнил Хенгст, была дана еще Ю.Удольфом в статье «Die Stellung der Gewaessernamen Polens innerhalb der alteuropaeischen Hydronymie», опубликованной ещё в 1990 г. (Хенгст 2001: 103).

Начиная несколько лет тому назад работу над моей концепцией о древних русах как насельниках в Восточной Европе, я также использовала, за неимением лучшего, такие термины как индоевропейский субстрат, связанный с русской

____________________________261__________

№1 _______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _________________________2016

историей и т.д. (Грот 2012:465-490), но теперь многое прояснилось, поэтому в последних работах я стала вместо индоевропейского субстрата писать более конкретно: арии и древние русы. И так называемый древнеевропейский корень *el-/*ol, выделенный немецкими сторонниками концепции древнеевропейской гидронимии в восточноевропейских гидронимах, хорошо укладывается в рамки моей концепции. Тем более что, по свидетельству Н.В.Васильевой, ни в кельтском, ни в древнегерманском нет корня *el-/*ol- (Васильева 2001: 107).

Но зато этот корень очень хорошо представлен в русской топонимике и антропонимике, т.е. той топонимике и антропонимике, которая была создана древними русами до миграций в Восточную Европу представителей гаплогруппы N1c1, и является основой для имен Олег и Ольга. Приведу дополнительные примеры имен с основой вол-/ол-/ел-/л-, которые можно найти в русских источниках.

Пример из ПВЛ: «...и повеле Ольга воемъ своимъ имати... И възложиша на ня дань тяжьку... а третьяя Вышегороду к Ользт; бт бо Вышегород град Вользинъ. И иде Вольга по Дерьвьсттй земли ...и по Днтпру перевтсища и по Деснт, и есть село ее Ольжичи и доселе» (ПВЛ 2007:29). Как видим, в имени княгини Ольги первый компонент сохраняется неизменно с чередованием ол-/вол-. Кроме того, видно, как от этого антропонима образуются топонимы: Вользин град, село Ольжичи. Можно назвать и большее число таких топонимов.

В работе М. Халанского сообщается о том, что в городе Льгове Курской губернии существует предание об основании города Льгова княгиней Ольгой (Халанский 1902: 292). Город впервые упомянут в Ипатьевской летописи под 1152 году под названием Ольгов. В паре Ольгов - Льгов сохраняется только корневое л-.

М. Халанский приводит различные варианты названия небольшого монастыря-пустыни в Курской губернии, которые в подлинных актах архива курской консистории зафиксированы и как Волпиновская пустынь, и какЛьпиновская пустынь, а также как Илпиновская пустынь. Такие корневые чередования как вол-/ль/ил-естественны для русского языка, что иллюстрируется Халанским на примере слова вольгота/льгота/ильгота (Халанский 1902: 325). Последний вариант чередования напоминает также о варианте Волга/Вилга.

Для имени Вольга/Ольга/Ельга есть соответствия не только в названиях городов и сел, поскольку, за исключением названия пустыни, эти названия явно вторичны относительно личного имени Ольги. Важно то, что для каждого варианта имени, т.е. для Вольги, Ольги, Ельги есть свои соответствия в русской гидронимике, что будет показано ниже. И это яркое свидетельство того, что все варианты данного имени родились на Русской равнине. Гидроним Волга, согласно немецким исследователям, образован от древнеевропейского корня *el-/*ol-, а индоевропейскими насельниками Восточной Европы были арии и древние русы. Морфология данного имени, как было показано выше, принадлежит русскому языку, т.е. не может быть никаких сомнений в том, что это имя древних русов или древнерусское имя.

Прежде чем перейти к примерам из гидронимики, следует посмотреть, как варьируется в источниках имя Олег. Халанский собрал множество вариантов, которые разные древнерусские памятники сохранили для имени Олег. В

______________________________ 262__________

№1 _______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ________________________2016

летописании это: Олъгъ, Олегъ, Олгъ в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях, но в падежных формах Олгомь и Олгови. В хронографе XVII века (сп. Московской Синодальной библиотеки № 135): (Рюрик) приказа... воеводе своему Олгъ. Т.е. здесь в именительном падеже мы видим такую форму имени как Ольга. Но в именительном падеже могла быть и такая форма как Олгъ (Ольге): об Олеге Рязанском под 1381 сказано: пршде князь резанский Олгъ Иванович. Встречается в летописях и написание имени Олега с начальной в-. От именительного падежа имени Волгъ есть падежная форма по Волзт (ПСРЛ, IX, 18, прим. г) аналогично вариантам женского имени Вольга и Ольга. Встречается имя и с опущением начального о: Легъ, Лга (ПСРЛ, IX, 25, прим. н и 15, прим. 5); сравн. Лжичи при Олжичи, Ольжичи (Ип. л. 315) (Халанский 1902: 322). Надо добавить, что форма мужского имени на -е как Олгъ была, видимо, распространена в Новгородской земле, например, встречается в былине о Садко; «Ай же ты, Садке-купец богатый гость!», «Стал поживать Садке во Нове-граде» и пр.

Приведенные примеры показывают, что чередования в корне для имени Олег такое же, как и для имени Ольга: вол-/ол-/л-. И данный вывод хорошо подтверждается русскими былинами. В онежских былинах для Вольги имеется вариант Волья: молодой Волья-то Всеславьевич/Щеславьевич, молода Волью Всеславьевича (Гильфердинг 1873: № 32).

О появлении на свет богатыря в былине повествуется так:

Да они слыша нарождене богатырское,

Сильного могучего богатыря

Да Вольву сына Щеславьевича

Да по той ли по Волги по реки

Взяли-де рыбоньку бтлуженьку повыловили,

Окуня, сарожку повыдобыли,

Да лисицу куницу повыдавили Да тут Вольвушенька раждается (Гильфердинг 1873: № 254. Стлб. 1168-1169).

Очевидно, что в приведенных вариантах былинного имени Вольга и Волья корнем является вол-.

Рассуждая о закономерности перехода о в е, Халанский распространяет примеры данного перехода не только для женской формы имени Ольга/Ельга, но и на его мужской вариант Олег из формы Волья. Халанский приводит такие примеры, как Евпатш - Олпатш, Елиферш - Олухвфъ, Есипъ - Осипъ. Поэтому по его убеждению, для такого варианта женского имени Ольга как Ельга логично предположить мужской вариант для Олега как Ельг. Халанский упоминает Эриха Ляссоту, в 1594-м году посетившего Киев и оставившего сведения о некоторых лицах древнерусского эпоса, в частности, о матери Владимира Юлзт и о богатыре его Ельт Моровлин. Халанский обращает внимание на то, что народную южно-русскую форму имени Елья Ляссота передал как Elia. В фонетическом отношении, по его мнению, Елья (Elia) должно считаться вариантом Волья, и как при Волья имелся вариант Вольга, так и при Елья следует предположить форму Ельга.

Согласно Халанскому, имя богатыря Elia из записок Ляссоты есть старый народный южнорусский вариант имени Олег, восходящий к основной форме *Елъгъ

_____________________________ 263__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

или *Елъга. Подтверждение своей мысли Халанский видит в древненемецкой поэме «Ортнит», где действует герой Eligas или Eligus, и данное имя есть вариант от Олъгъ и Ольга в форме Елъгъ и Ельга.

Имя русского короля или kunig von Reussen изображалось в разных формах. Помимо Eligas/Ilias в редакции поэмы, входящей в печатное издание Heldenbuoch 1477 г. и воспроизведенное A. Келлером в 1867 г. Но в прозаическом введении к Heldenbuoch тот же самый герой назван Elegast. Халанский напомнил, что предположение о существовании в древнерусском языке формы Елгъ как варианта Олъгъ высказывалось также Д.И. Иловайским (Халанский 1902: 317-338).

Рассуждения Халанского об имени Eligas в древненемецких эпических произведениях как передачи русского Елъгъ/Олъгъ представляются логичными. Для архаичных антропонимов было обычным образование парных имен, т.е. таких имен, которые могут принадлежать как женщинам, так и мужчинам: Кир - Кира, Марин -Марина. Но традиция сохраняла парные имена неравномерно. Например, как отмечали Суслова и Суперанская, в официальных русских перечнях имен Августин числился, а Августина нет. Не числились такие мужские имена как Дарий, Елен, Олимпиад, а из женских имен не числились такие как Леонида, Модеста, Октавия и т.д (Суслова, Суперанская 1985: 14-15).

Выявление парности мужских Вольга/Елъгъ/Олъгъ и женских Вольга/Ельга/Ольга имен, функционировавших в древнерусской традиции, важное свидетельство архаичной природы этих именных пар и их укорененности в русской антропонимическлй культуре. Эти имена получали распространение в общеевропейской устной традиции и становились этническими маркерами русских правителей. Eligas/Ilias как отражение Елъгъ/Олъгъ лишний раз свидетельствует о том, что христианизация языческого именослова происходила при помощи «наложения» новых библейских имен на созвучную языческую основу. Сейчас имя Eligas kunig von Reussen переводится в современных изданиях как Илья, хотя использованные Халанским ранние издания показывают, что путь к этому христианскому имени шел от древнерусских языческих Елъгъ/Ельга, переданных в немецкоязычных произведениях как Eligas и Elegast, таким же образом, как от языческого Данслава/Данши - к библейскому Даниилу.

Особой разновидностью былинного имени Вольги/Вольи является имя такого мифологизированного древнерусского героя как Волх Всеславьевич. По определению В.В. Иванова и В.Н. Топорова, сюжет о Волхе Всеславьевиче (реже -Вольга Буславлевич или Святославьевич) принадлежит к наиболее архаичному слою в русском былинном эпосе (Иванов, Топоров 1995: 108-109).

Теперь следует рассмотреть такой важный феномен, как тесную связь имен Олега и Ольги с гидронимикой, и в первую очередь, с гидронимикой Восточной Европы.

Прежде всего, личные имена Вольга и Вольга, соответствуют названию величайшей реке Восточной Европы Волге с массой ответвлений от этого названия. Есть небольшая речка Волга, несущая свои воды в Вятку как приток Медянки, есть река Волгарица с правым притоком Малая Волгарица, в один из левых притоков Вятки впадает Волошка. В документах XVI в. Каргапольского уезда упоминаются в

___________________________ 264__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _______________________2016

бассейне озера Лача реки Волга и Воложка (совр. Волошка, приток Онеги), а также Усть-Воложская волость. Есть своя Волга и в южном Беломорье, есть река Вольга во Владимирской губернии; есть река Вельга - приток Нудоли в Московской области; есть река Вилга в Прионежье и еще одна Вилга в Пряжинском и Кондопожском районах Карелии, которая впадает в Нелгомозеро. Две названные Вилги пытаются, понятное дело, объяснять из финских языков. Хотя течет Вилга и в Польше, есть даже польский шляхетский род Вилга.

Из этого же гнезда выходит и название Вологда - река и город на одноименной реке. В Вологодской области есть деревня Волшницы (а в Тверской губернии - Волшница). Волшница, согласно современным толковым словарям, это -место, где совершались предсказания жрецами-прорицателями. Есть в России и реки с названием Елга: Елга - приток Цильни, реки Верхневолжского бассейна; Елга

- приток Вятки; Елга - приток Стерли (от Поволжья до Оренбургской области); Елга

- приток Тора (Поволжье). Что же, все эти гидронимы тоже скандинавы принесли? Кроме того, следует еще назвать реку Олег, которая упоминается Ипатьевской летописью под 1251 годом, в походе Даниила Романовича на ятвягов, а также, разумеется, - и реку Волхов.

Таким образом, в Восточной Европе, на земле древних русов есть гидронимы, которые соответствуют всем формам личных имен Олега и Ольги: гидроним Волга соответствует мужскому имени Вольга/Вольг и женскому имени Волга/Вольга. Совпадение названий рек и имен богатырей типично для русского эпоса: известен богатырь Дунай в русский былинах. Гидроним Олег соответствует мужскому имени Олег, а гидронимы Ельга соответствуют женскому имени Елга/Ельга - одной из форм имени Ольга. Представляется, что происхождение имен Олега и Ольги яснее ясного: оба имени рождены на земле Русской равнины в лоне древнерусской традиции согласно архаичному мифо-поэтическому сознанию давать наиболее важным гидронимам имена родовых божеств или обожествленных предков и героев. Поэтому пора избавлять науку от рудбекианистского абсурда, под влиянием которого название русской реки Волги делят между финскими и балтскими языками, а происхождение личных имен Ольги и Олега выводят от «германских» корней.

Венцом этого абсурда является попытка норманизма представить эпические древнерусские имена Вольги и Волха как былинную трансформацию скандинавского имени Helgi в восточнославянской языковой среде. Тогда и сам древнерусский эпос в работах норманистов пытаются представить как плод вымышленного союза мировоззрения скандинавских викингов (напоминаю еще раз, что слово викинг означает пират и не более того) - якобы носителей дружинного эпоса с некими аморфными местными верованиями и понятиями восточнославянского языческого мировоззрения (Мельникова 2005: 144-145).

C какими понятиями роднятся имена Олега/Вольги/Вольга и Ольги/Волги/Вольги, если рассматривать их не в традициях шведской гипербореады? Начнем опять с имени великой русской реки Волги. Волга занимает совершенно особое место в древнерусской традиции, именуясь как Волга - матушка и как Волга - русская река.

265

№1 _____________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

Выше было показано, что название Волга было рождено древнерусской традицией, т.е. традицией, идущей от древних русов - насельников Восточной Европы, в силу чего имя Волга лучше и проще всего объясняется из русского языка. От древнерусского корня вол-/вл- рождаются слова, связанные с водной стихией (влага, волглый) - важнейшим объектом поклонения в древности. В словаре Даля с Волгой связано выражение: «Волга всем рекам мати». Поэтому Волга для древних русов была такой же священной рекой, как для ариев была река Сарасвати: «обладательница вод», т.е. главная священная река и богиня, персонифицировавшая эту реку.

Родство Волги и Волхова говорит о родстве имен Вольга/Вольг/Олег и Волга/Вольга/Ольга со словами от этого же корня, связанными с сакрально -мистическим содержанием: волхование, т.е. чародейство с помощью воды, волхвы и волховницы как древние жрецы и жрицы, Волхв - Вольга и Волховская коровница и др. Кроме того, это былинные герои князья-чародеи и богатыри Волхв Всеславьевич и Вольга Святославьевич - перерожденцы великого древнерусского божества Волоса, а также сам Волос/Велис - величайшее божество древних русов, всемогущий владыка трех сфер: небесного мира божественного солнца, мира живой и плодоносящей природы (урожая и скота - богатства человека) и подземно-подводного, т.е. потустороннего мира, где божество выступало в образе грозного змея-крокодила (Грот 2013).

Само слово власть родилось от этого же корня. Поэтому древнерусские волости явно перекликаются с волошками - местами, где священные ритуалы/ предсказания совершались древнерусскими жрецами и жрицами. Но тогда летописное «володеть и править» в тексте приглашения варяжских братьев следует понимать как «осуществлять сакральные и административные функции». Слова велий, т.е. великий тоже образовалось от этого корня. Гиганты древнерусских преданий великаны или волоты происходят от этого же корня.

Корень этот поистине неисчерпаем, вот почему имена, от него образованные, обладали такой магической энергетикой и всегда были в числе любимых русских имен. Имя Олега, по наблюдениям Иловайского, встречалось до XIV в., а женское имя Ольга вошло и в христианские именословы.

Но эти имена были популярны не только у русских. Имена с корнем *el-/*ol- и соответственно, родственные именам Олега и Ольги, получили распространение у многих народов. В гуннских именах VI в. встречается Ольдоганд - имя, явно заимствованное из древнерусского именослова, как и многие другие имена индоевропейского происхождения, принимавшиеся гуннскими предводителями. В словаре древнеиллирийских имен Ханс Краэ зафиксировал имя Olcias, вар. Olciae (Olci), Holcias (ОАкаи, ОАкьа, ОАкьаД у двух носителей. Одним из них был полководец Македонии Olcias (OAxtav) у писателя македонского происхождения Полиена (II в.). Аналогичное имя с вариантами Olciae/Olci (ОЛкьа^, ОАкьаи, ОЛкьа) носил свергнутый король Иллирии в подложном завещании Александра (Krahe 1929: 56, 80). Здесь же надо вспомнить вышеприведенные сведения о сербском городе Ольгуне у Гедеонова, который напоминал, что у Плиния этот топоним пишется как Olchinium, а у Тита Ливия и Птолемея как Olcinium, что у Константина

____________________________ 266_________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

Багрянородного переходит в форму EAxuvlov, т.е. наблюдается тот же переход, как в личных именах Ольга и Ельга/EAya (Гедеонов 2005: 182-183).

У Краэ этот топоним приводится как иллирийский Olcinium. В наши дни это город в Черногории, название которого известно как Ульцин/Ульцинь. Чередование ол-/ул- понятно и естественно также и для русского языка. Поэтому и вышеназванные именные варианты легко узнаваемы и как имена из древнерусского именослова: в иллирийском и македонском Олькиас или Ольки виден древерусский Олегъ/Олгъ (Ольге), см. выше пример: князь резанский Олгъ Иванович (по типу: Садке- купец). Вариант Holcias еще раз наглядно свидетельствует, что в иноязычных именословах имена Олега и Ольги могли получать знак придыхания h, но эти варианты были всегда вторичны относительно древнерусского оригинала.

Таким образом, древнерусское имя Олег/Вольга, связанное и с понятием власти, и с сакральной силой теонима Волоса/Велеса, обладало мощной притягательной силой для заимствования его в литературные произведения, и в произведения устной традиции соседних народов. Так появились и имя македонского полководца Олькиаса, и имя иллирийского короля Олькиаса/Ольки. От той же древнерусской именной основы было образовано имя Eligas kunig von Reussen в германских эпических сказаниях.

Поэтому сейчас представляется возможным скорректировать некоторые, выдвинутые ранее толкования антропонимов в связи с рассуждениями об иранских и прочих параллелях имени Олег. В области антропонимических исследований относительно древнерусских летописных имен у А.Г. Кузьмина есть немало гениальных открытий и выводов, основанных на этих открытиях. Так, в своей ставшей классической статье «Об этнической природе варягов», Кузьмин писал: «Примечательно, что древнерусскому имени Олег имеется иранская параллель -Халег со значением "творец", "создатель". Возможно, что происхождение этого имени связано с ирано-тюркскими контактами: в тюркских языках улуг означает "старший", "высший". Один из венгерских вождей эпохи переселения на Дунай носил имя Хулек... На болгарской почве тюркское улуг дало олг. Данные о переходе тюркского улуг в болгарское олг взяты из статьи Заимова, в которой автор привел надпись от 904 г. на греческом языке "...епи Феодору олгу тракану", которая была переведена как"... при Феодоре олге тархане" с пояснением, что олг значит "великий"» (Кузьмин 2005: 617).

Имя древнерусского Вольга/Олъга было родственно Волосу - иносказательному прозвищу всемогущего божества русов, образ которого соединял небесный мир солнца, плодоносящую землю и потусторонний мир. Следовательно, оно вполне могло войти в ираноязычные именословы с семантикой «творец», «создатель». Поэтому более логично предположить, что родство значения имен Олег и Халег говорит не о ирано-тюркских контактах, а о контактах между древними русами и древними иранцами. Осталось данные контакты изучить, но для этого необходимо признать древние истоки русской истории, а не отодвигать их к V-VI вв.

То же самое можно сказать и о улуг и Хулек. И тюрки, и угры с древнейших времен находились под влиянием сакрально-мифологической традиции индоевропейского солнцепоклонства, что оказывало большое влияние на развитие

____________________________ 267_________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

ономастики и ритуально-сакральной терминологии. Так, тюркский термин кун -солнце еще в дренетюркском языке явился заимствованием из тохарского (Иванов:1992). Влияние индоевропейской солярной религиозно-мифологической традиции сказалось и на этногенезе народов Сибири и Центральной Азии, названия которых были соединены внутренней связью с индоевропейскими божествами, в частности, с именем солнцебожества Хорса. Так, в Сибири и Центральной Азии отмечено широкое распространение этнонимов с хори/ хор: буряты - хоринцы, которые считаются субстратом в этногенезе бурят, монг - хоры (монгоры) Цинхая, хор -па Амдо и Тибета, хоро (хоролоры) в составе якутов, род хорилар и племенное объединение хори - тумат, упоминаемые в монгольской исторической хронике «Сокровенное сказание». Все эти этнонимы восходят к древнеиранским терминам hvar («фарн») - «солнце» и к древнеиран. khors, перс. hor/horsed - «солнце», а также к древнерусскому солнцебогу Хорс (Грот 2008: 50).

То, что именно древнерусские сакральные традиции выступали культурным донором для представителей урало-алтайской языковой семьи, хорошо засвидетельствовано в таком памятнике начала XV в., как «Сказание о Мамаевом побоище», где описано, как Мамай, видя поражение своих войск, «...нача призывати боги своя: Перуна, Савана, Тамокоша, Раклия, Гурса и великого своего помощника Ахмета» (Сахаров 1885: 80). Из сказания видно, что и древнерусский Перун, и древнерусский Хорс/Гурс составляли важную часть сакральных верований полиэтнического населения Поволжья и южнорусских степей на протяжении столетий и сохранили свое влияние даже после распространения ислама. Но тогда можно предположить, что это влияние древнерусских сакральных традиций на лексику тюркских, угрских и других народов включало также лексику, рожденную от важнейших древнерусских теонимов или имен былинных героев с основой вол-/ол-/юл- (Ольга как Juulza у Э. Ляссоты).

Древнерусское велий в переводе на тюркский вполне могло дать тюркское улуг, а прототипом для угрского антропонима Хулек явилось то же древнерусское Олег/Ольг. И болгарское олг проще всего объяснить прямым воздействием древнерусского Олга, семантика которого заключала и значение великого, и значение власти. Если только данная надпись не содержала двух личных имен Феодора Олга. Не надо забывать, что из Восточной Европы на Балканы переселялись не только тюркские протоболгары и венгры, но и индоевропейские народы. Этнонимы серб (*эъгЬ, *эъгЫ) и хорват обнаруживаются в Восточной Европе еще в античное время (Трубачев 1993: 23-25).

В этнониме хорваты явно отразился теоним Хорс, таким же образом, как в этнонимах хоринцы, хорилоры, хор - па и др. У сербов же известно личное имя Хрьсь. То, что антропонимы часто образуются от теонимов, факт общеизвестный. Поэтому нет ничего удивительного в том, что носители этнонимов серб и хорват в лоне своих миграций на Балканы уносили из Восточной Европы как теонимы, так и наиболее важные личные имена.

Перечисляя всех возможных носителей имени Олгъ/Олъгъ, нельзя не упомянуть и царя Русии, имя которого обозначено как Hlgw в так называемом Кембриджском документе - рукописи на древнееврейском языке, которая содержит

___________________________ 268__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _______________________2016

фрагмент письма некоего еврея к неназванному лицу и в котором содержится рассказ о русском правителе или «царе Русии» по имени Хлгу (Hlgw) (Коковцев 1932).

Опубликовавший этот документ семитолог П.К. Коковцев пояснял, что имя H-l-g-w может читаться как Halgu/Halgo или Helgu/Helgo. В этом имени стали усматривать максимально близкий вариант для имени Олег от якобы скандинавского оригинала Хельги. Мои исследования показывают, что в данной переписке скандинавская форма Хельги не могла участвовать, поскольку для «царя Русии» не могло быть использовано уменьшительное имя, каковым является скандинавская гипокористика Хельги. А вот древнерусская форма Елъгъ как вариант имени Олъгъ представляется вполне естественной в данной переписке. И не вижу никаких проблем в том, чтобы представить, что летописный князь Олег Вещий был не единственным носителем древнейшего имени русов Олъгъ/Елгъ/Волгъ.

Кроме реально зафиксированных в полиэтничных источниках вариантов древнерусского имени Олъгъ/Елгъ/Волгъ, появился пример и умозрительно сконструированного варианта. Этот вариант можно наблюдать в недавней работе лингвиста С.Л. Николаева. Для своего лингвистического конструкта Николаев явно воспользовался приведенным у Халанского вариантом Eligas или Eligus из немецкой поэмы «Ортнит» (без ссылки на источник) - производным от русских Елъгъ и Ельга как одной из антронимических форм Олъгъ и Ольга (Халанский 1902: 317-338).

Позаимствовав отразившийся в немецкоязычном эпосе вариант имени Олег, Николаев выступил с утверждением, что это имя Олег является славянизированной формой от *EШgй = Elig, а не наоборот. Как производные от *EШgй = Elig С.Л. Николаев указывает и др.-шв. H^ghe, др.-дат. Helghi и др.-сев. Helgi, объединяя, таким образом, как родственные имена древнерусское Олег и скандинавское Хельги (Повесть временных лет 2012: 405).

В разделах данной статьи было показано, что Хельги, как гипокористика, так и прозвище, не имеют никакого отношения к имени Олег, а Elig/Eligas являются производными от имени Олег.

Следует отметить, что С.Л. Николаев не затрудняет себя доказательствами в обоснование своих антропонимических утверждений. Вместо них он предлагает лингвистические абстракции, строящиеся на основе им самим умозрительно сконструированного северогерманского праязыка (ПСГ) или, по его словам, «...ранее неизвестного раннесредневекового восточносеверогерманского диалекта» (Повесть временных лет 2012: 402). Метод, используемый автором, разительно напоминает бездоказательные декларирования готицистов XVI - XVII в., убежденных в том, что некий абстрактный германский мир существовал как замкнутая система, развивавшаяся исключительно за счет своих внутренних закономерностей, без воздействия внешних импульсов. Впрочем, Николаев характеризует эти свои исследования как академичные по форме, но отмечает, что некоторые из них «находятся на грани "научного фола"» (Повесть временных лет 2012: 429). Данная авторская характеристика дает основание не воспринимать серьёзно антропонимические выводы С.Л. Николаева.

____________________________ 269__________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ______________________2016

Завершая обзор антропонимов, образованных от именного компонента ол-, следует указать, что он виден в династийном имени Ольдржихов (Удальрихов), князей Моравии и Брно, а также князей Моравии в Оломоуце). В современных именословах чехов встречаются имена Olek/Alek, Oleg, Olha. От этого же именного компонента ол-/ел- с перехдом в ал- образованы имена великого князя литовского Ольдгерда или Альгирдаса, а также - литовского князя Ольгимунта/Эльгимонта (XIV в.).

Южнобалтийское побережье пестрит названиями, родственными имени Волги, которые пронизывают с востока до запада и связаны с крупнейшими древними религиозными центрами балтийских славян. Несложно предположить, что названия религиозных центров должны восходить к соотвествующим теонимам.

В первую очередь следует назвать крупнейший поморский торговый центр Волин, а вблизи него Щецин - мать городов поморских, где был храм бога Триглава. Далее за ним Вологощь (ныне Вольгаста или Wolgast). В Волгасте находился храм Яровита, грозного бога войны, а также весенней яри и плодородия. У немецких хронистов это название выступало в вариантах Волигост/Олигост/Hologost/Hologast. Вот вам и подтверждение: славянский Волигост или Олигост, а у немцев Хологаст, таким же образом и славянская Вольга/Ольга/Елга у немцев превращалась в Хелгу.

Неподалеку от Вольгаста есть и небольшое озеро на острове Узедом (Узнам) под названием Вольгастзе (Wolgastsee) или Вологощское озеро. В Передней Померании рядом со Штральзундом есть поселок Velgast. В земле Саксония -Анхальт, рядом с г. Хавельберг есть деревня Vehlgast. В земле Шлезвиг - Гольштейн известен населенный пункт Walksfelde, что есть измененное славянское название Walegotsa, как это зафиксировано на памятном камне.

Высказывались предположения, что все важнейшие божества южнобалтийских славян: Триглав, Яровит, Свентовит суть одно и тоже божество под разными именами. Возможно, это так и есть, и Русь с Южной Балтией были связаны одной древней верой. Ведь и имя Волоса - это не имя бога, а только иносказательное прозвище. Но это прозвище отразилось в перечисленных южнобалтийских святилищах. Вот какой древностью и сакральной энергетикой веет от древнерусских имен Олега и Ольги.

* * *

Таким образом, как было показано в двух частях представленной статьи, утверждаемое норманистами родство скандинавского мужского имени Хельги и женского Хельга с русскими именами Олега и Ольги не подтверждается результатами объективного научного исследования. Имя Олег и имя Хельги имеют различное происхождение. Кроме того, скандинавское имя Хельги выступает в двух разных формах: гипокористики и прозвища, каждое из которых, очевидно, пришло в скандинавские именословы разными путями. Женское имя Хельга является заимствованием древнерусского Ельга/Ольга и таким образом, не выступает парным женским именем ни к гипокористике Хельги, ни к прозвищу Хельги. Напротив, древнерусские имена Олег и Ольга являются парными именами, поскольку рождены

___________________________ 270_________

№1 ______________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________2016

в лоне одной духовной традиции, созданной первыми насельниками Восточной Европы - представителями гаплогруппы R1a в эпоху освоения ими Русской долины на рубеже III-II тыс. до н.э.

ЛИТЕРАТУРА

Азбелев 2007 - Азбелев С.Н. Устная история в памятниках Новгорода и Новгородской земли. СПб., 2007.

Бажов 1987 - Бажов П.П. Уральские сказы. М., 1987.

Боднарский 1953 - Античная география / Сост. М.С. Боднарский. М., 1953.

Бойс 1988 - Бойс М. Зороастрийцы. М., 1988.

Былины 1988 - Былины. М., 1988.

Васильев 2005 - Васильев В.Л. Архаическая топонимия Новгородской земли. Великий Новгород,

2005.

Васильева 2001 - Васильева Н.В. О термине и понятии «древнеевропейские гидронимы» // Ономастика Поволжья. М., 2001.

Гедеонов 2005 - Гедеонов С.А. Варяги и Русь. М., 2005.

Гильфердинг 1873 - Гильфердинг А.Ф. Онежские былины, записанные А.Ф. Гильфердингом летом 1871 года. СПб., 1873. № 1.

Гильфердинг 2013 - Гильфердинг А.Ф. История балтийских славян. М., 2013.

Гимбутас 2004 - Гимбутас М. Балты. Люди янтарного моря. М., 2004.

Глазырина 2009 - Глазырина Г.В. Саги о древних временах // Древняя Русь в свете зарубежных источников. Древнескандинавские источники. М., 2009.

Грот 2008 - Грот Л.П. Древнерусские божества солнечного культа: анализ топонима Кола // Вестник Липецкого государственного университета. 2008. Серия Гуманитарные науки. Выпуск 2.

Грот 2012 - Грот Л.П. О Рослагене на дне морском и о варягах не из Скандинавии // Слово о Ломоносове / Изгнание норманнов из русской истории. Вып. 3. М., 2012.

Грот 2013 - Грот Л.П. Между громовержцем и скотьим богом / Электронный ресурс: http://pereformat.ru/2013/05/perun-volos/ (дата обращения - 17.02.2016).

Грот 2015 - Грот Л.П. Об имени Хельги (первая часть) // Исторический формат. 2015. № 4. Дробинский 1948 - Дробинский А.И. Русь и Восточная Европа во французском средневековом эпосе // Исторические записки. Т. 26. М., 1948.

Дюмензиль 1986 - Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М., 1986.

Елизаренкова 1984 - Елизаренкова Т.Я. Древнейшие памятники индийской литературы // Да услышат тебя земля и небо. Из ведийской поэзии. М., 1984.

Иванов 1992 - Иванов В.В. Тохары // Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. М., 1992.

Иванов, Топоров 1995 - Иванов В.В., Топоров В.Н. Волх // Славянская мифология. М., 1995.

Клёсов 2013 - Клёсов А.А. Ответы дает ДНК-генеалогия / Электронный ресурс:

http://pereformat.ru/2013/02/dna-genealogy/ (дата обращения - 17.02.2016).

Коковцев 1932 - Коковцев П.К. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932.

Конь 1995 - Конь // Славянская мифология. М., 1995.

Ковалевский 1956 - Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествиях на Волгу в 921 - 922 гг. Харьков, 1956.

Кузьмин 2005 - Кузьмин А.Г. Об этнической природе варягов // Гедеонов С.А. Варяги и Русь. М., 2005.

Маретина 2005 - Маретина С.А. Змея в индуистской мифологии (по материалам МАЭ). СПб.,

2005.

Мельникова 2001 - Мельникова Е.А. Реминисценции скандинавского язычества в преданиях повести временных лет // XIV конференция по изучению скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. М.; Архангельск, 2001.

271

№1 ___________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _______________________________2016

Мельникова 2005 - Мельникова Е.А. Олгъ / Ольгъ / Олегъ <Helgi> Вещий: К истории имени и прозвища первого русского князя // Ad fontem / У источника: Сборник статей в честь С.М. Каштанова. М., 2005.

Мельникова 2007 - Мельникова Е.А. «Сказания о первых князьях». Принципы репрезентации устной дружинной традиции в летописи // Мир Клио. Сборник статей в честь Лорины Петровны Репниной. Том 1. М., 2007.

Мельникова 2009 - Мельникова Е.А. Возникновение древнерусского государства и

скандинавские политические образования в Западной Европе (сравнительно-типологический аспект) // Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории старого света / Труды государственного Эрмитажа. Т. XLIX. СПб., 2009.

Новгородские былины 1978 - Новгородские былины. М., 1978.

Пауль 2014 - Пауль А. На каком языке говорили на юге Балтики до славян? / Электронный ресурс: http://pereformat.ru/2014/10/balto-slavica/ (дата обращения - 17.02.2016).

ПВЛ 2007 - Повесть временных лет / Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д.С. Лихачева. 3-е издание. СПб., 2007.

Платон 1993 - Платон. Диалоги Платона. Федон // Платон. Собр. соч. В 4-х томах. Т. 2. М., 1993. Повесть временных лет 2012 - Повесть временных лет / Перевод Д.С. Лихачева, О.В. Творогова. Комментарии А.Г. Боброва, С.Л. Николаева, А.Ю. Чернова, при участии А.М. Введенского и Л.В. Войтовича. СПб., 2012.

Поспелов 1988 - Поспелов Е.М. Школьный топонимический словарь. М., 1988.

Ригведа 1989 - Ригведа. Мандалы I - IV. Издание подготовила Т.Я. Елизаренкова. М., 1989. Рыбаков 1997 - Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1997.

Сага об Одде Стреле 2009 - Сага об Одде Стреле (перевод Г.В. Глазыриной) // Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Том V. М., 2009.

Сахаров 1885 - Сахаров И.П. Сказания русского народа. Т. 1. Кн. IV. СПб., 1885.

Серяков 2001 - Серяков М.Л. Голубиная книга. М., 2001.

Скрынникова 1997 - Скрынникова Т.Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М., 1997. Соболевский 1921-1924 - Соболевский А.И. Русско-скифские этюды // Известия отделения русского языка и словесности Академии наук. Тт. XXVI - XXVII. Л., 1921 - 1924.

Суслова, Суперанская 1985 - Суслова А.В., Суперанская А.В. О русских именах. Л., 1985.

Топоров, Трубачев 1962 - Топоров В.Н., Трубачев О.Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. М., 1962.

Трубачев 1993 - Трубачев О.Н. К истокам Руси (наблюдения лингвиста). М., 1993.

Улуханов 1966 - Улуханов И.С. Происхождение названия Волга // Изучение географических названий. М., 1966.

Фомин 2005 - Фомин В.В. Варяги и Варяжская Русь. М., 2005.

Фрэзер 1980 - Фрэзер Д. Предание смерти божественного правителя // Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М., 1980.

Халанский 1902 - Халанский М. К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем // Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1902.

Хенгст 2001 - Хенгст К. Древнеевропейские гидронимы у восточных славян // Ономастика Поволжья. М., 2001.

Шаскольский 1970 - Шаскольский И.П. Экономические связи России с Данией и Норвегией с IX - XVII вв. // Исторические связи Скандинавии и России. IX - XX вв. Сборник статей. Л., 1970.

Janzen 1947 - Janzen A. De fornsvenska personnamnen // Nordisk kultur VII. Personnamn. Stockholm; K0benhavn; Oslo, 1947.

Krahe 1929 - Krahe H. Lexikon altillyrischer personennamen. Bearbeitet von Hans Krahe. Heidelberg,

1929.

Morlet 1968 - Morlet M.-Th. Les noms de personne sur le territoire de l'ancienne Gaule du VI au XII siecle. Paris, 1968.

Saxo 1999 - Saxo. Dannmarkskraniken 2. Genfortalt af Helle Stangerup. Aschehoug, 1999.

Shore 1906 - Shore Th.W. Origin of the Anglo - Saxon race. London, 1906.

272

№1 ______________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ____________________________________2016

REFERENCES

Azbelev 2007 - Azbelev S.N. Ustnaya istoriya v pamyatnikah Novgoroda I Novgorodskoj zemli [Oral History in the monuments of Novgorod and Novgorodian land], St. Petersburg, 2007 [in Russian].

Bazhov 1987 - Bazhov P.P. Uralskie skazy [Folklore of the Urals], Moscow, 1987 [in Russian].

Bondarsky 1953 - Antichnajya geographia / Sost. M.S. Bondardky [Antique geography / Compiled by M.S. Bondarsky], Moscow, 1953 [in Russian].

Boyce 1988 - Boyce M. Zoroatrijcy [Zoroastrianist], Moscow, 1988 [in Russian].

Byliny 1988 - Byliny [Byliny], Moscow, 1988 [in Russian].

Drobinskij 1948 - Drobinskij A.I. Russ i Vostochnajya Evropa vo francuzkom srednevekovom epose [Russ and Eastern Europe in the French medieval epic], in: Istoricheskije zapiski T. 26 [Historical notes Volume 26], Moscow, 1948 [in Russian].

Dymenzill 1986 - Dymenzill Zh. Verhovnyje bogi indoevropejcev [Higher Gods of indoeuropeans], Moscow, 1986 [in Russian].

Elizarenkova 1984 - Elizarenkova T.Ja. Drevnejshie pamyatniki indijskij literatury [Ancient monuments of Indian literature], in: Da uslyshat tebya zemlya I nebo. Iz vedijskoj poezii [Let the earth and the sky hear you. From vedic poetry], Moscow, 1984 [in Russian].

Fomin 2005 - Fomin V.V. Varyagi i varyazhskaya Russ [Varangians and varangian Russ], Moscow, 2005 [in Russian].

Frazer 1980 - Frazer G. Predanie smerti bozhestvennogo pravitelya [The Killing of the Divine King], in: Zolotaya vetv. Issledovanie magii i religii [The Golden Bough: a Study in Magic and Religion], Moscow, 1980 [in Russian].

Gedeonov 2005 - Gedeonov S.A. Varyagi i Rus [Varangians and Russ], Moscow, 2005 [in Russian].

Gimbutas 2004 - Gimbutas M. Balty. Lydi jantarnogo morya [The Balts, People of the amber sea], Moscow, 2004 [in Russian].

Glazyrina 2009 - Glazyrina G.V. Sagi o drevnih vremenah [Sagas of the ancient times], in: Drevnyaja Rus v svete zarubezhnyh istochnikov. Drevneskandinavskie istochniki [Ancient Russ in the spotlight of the foreign sources. Ancient Scandinavian sources], Moscow, 2009 [in Russian].

Grot 2015 - Grot L.P. Ob imeni Hel’gi (pervaja chast’) [Regarding the Name Helgi (part one)], in: Istoricheskij format [Historical format]. 2015. № 4.

Groth 2008 - Groth L.P. Drevnerusskie bozhestva solnechnogo kulta: analiz toponima Kola [Ancient russ deities of the solar cult: topological analisys of 'Kola'], in: Vestnik Lipetskogo gosudarstvennogo universiteta. 2008. Serija Gumanitaryje nauki. Vypusk 2 [Lipetsk State University journal. 2008. Series on Humanitarian sciences. Issue 2] [in Russian].

Groth 2012 - Groth L.P. O Roslagene na dne morskom i o varyagah ne iz Skandinavii [About Roslagen on the seabed and varangians not from Scandinavia], in: Slovo o Lomonosove / Izgnanie normannov iz russkoj istorii. Vyp. 3 [word on Lomonosov/ Explusion of Normans from Russian history. Issue 3], Moscow, 2012 [in Russian].

Groth 2013 - Groth L.P. Mezhdu gromoverzhcem i skotjim bogom [Between Thunderer and a cattle god], 2013, Electronic resource: http://pereformat.ru/2013/05/perun-volos/ (Date of access - 17.02.2016) [in Russian].

Halansky 1902 - Halansky M. K istorii poeticheskih skazanij ob Olege Veshem [On the history of poetic tales about Oleg of Novgorod], in: Zhurnal ministerstva narodnogo prosvesheniya [Journal of Ministry of Education], St. Petersburg, 1902 [in Russian].

Hengst 2001 - Hengst K. Drevneevropejskie gidronimy u vostochnyh slavyan [Ancient European hydronyms of eastern slavs], in: Onomastika Povolzhjya [Onomastics of Volga], Moscow, 2001 [in Russian].

Hilferding 1873 - Hilferding A.F. Onezhskie byliny, zapisannye Hilferdingom letom 1871 goda [Onega byliny, writted down by Hilferding A.F. during summer 1873], St. Petersburg, 1873, № 1 [ in Russian].

Hilferding 2013 - Hilferding A.F. Istoriya baltijskih slavyan [History of the baltic slavs], Moscow, 2013 [in Russian].

273

№1 ______________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ ____________________________________2016

Ivanov 1992 - Ivanov V.V. Tohary [Tocharians], in: Vostochny Turkestan v drevnosty I rannem srednevekovje [Eastern Turkestan in ancient and medieval times], Moscow, 1992 [in Russian].

Ivanov, Toporov 1995 - Ivanov V.V., Toporov V.N. Volkh [Volkhv], in: Slavyanskaya mifologija [Slavic mythology], Moscow, 1995 [in Russian].

Janzen 1947 - Janzen A. De fornsvenska personnamnen [Old swedish personal names], in: Nordisk kultur VII. Personnamn [Nordic culture VII. Personal names], Stockholm; K0benhavn; Oslo, 1947 [in Swedish].

Klesov 2013 - Klesov A.A. Otvety daet DNK-genealogija [DNA-genealogy gives answers], 2013, Electronic resource: http://pereformat.ru/2013/02/dna-genealogy/ (Date of access - 17.02.2016) [in Russian].

Kokovcev 1932 - Kokovcev P.K. Evrejsko-hazarskaya perepiska v X veke [Jewish-khazarian correspondence in the X century], Lenigrad, 1932 [in Russian].

Kon 1995 - Kon [Horse], in: Slavyanskaya mifologija [Slavic mythology], Moscow, 1995 [in Russian].

Kovalevskij 1956 - Kovalevskij A.P. Kniga Ahmeda Ibn-Fadlana o ego puteshestvijyah na Volgu v 921-922gg. [Book of Ahmad Ibn-Fadlan and his journey to Volga in 921-922], Kharkiv, 1956 [in Russian].

Krahe 1929 - Krahe H. Lexikon Altillyrischer personennamen. Bearbeitet von Hans Krahe [Dictionary of ancient illyrian personal names.Collected and commented by Krahe], Heidelberg, 1929 [in German].

Kuzmin 2005 - Kuzmin A.G. Ob Etnicheskoj prirode varyagov [On ethnical nature of varangians], in Gedeonov S.A. Varyagi i Russ [Gedeonov S.A. Varangians and Russ], Moscow, 2005 [in Russian].

Maretina 2005 - Maretina S.A. Zmeja v induistskoj mifologii (po materialam MAE) [Snake in Hindu mythology (based on the materials of Museum of anthropology and mythology], St. Petersburg, 2005] [in Russian].

Melnikova 2001 - Melnokova E.A. Reminiscencii skandinavskogo jazychestva v predanijyah povesti vremennyh let [Reminiscences of the scandinavian paganism in the traditions of the Primary Chronicle], in: XIV konferenciya po izucheniju skandinavskih stran i Finlyndii. Tezisy dokladov [XIV research conference Field of Scandinavian countries and Finland. Main theses], Moscow; Arkhangelsk, 2001 [in Russian].

Melnikova 2005 - Melnikova E.A. Olg" / Ol'g" / Oleg" <Helgi> Veshiiy: K istorii imeni i prozvisha pervogo russkogo kniazia [Prophetic Olg’ / Ol'g' /Oleg’ <Helgi> : On the history of the name and sobriquet of the first russian prince], in: Ad fontem / U istochnika: Sbornik stateiy v chest' S.M. Kashtanova [Ad fontem / Collection of publications in honour of S.M. Kashtanov], Moscow, 2005 [in Russian].

Melnikova 2007 - Melnokova E.A. Skazaniya o pervyh knyzjyah. Principy reprezentacii ustnoj druzhinnoj tradicii v letopisi [Legends of the first princes. Principals of representation of the oral squad tradition in chronicles], in: Mir Klio. Sbornik statej v chest Loriny Petrovny Repninoj. Tom 1 [World of Klio. Digest of articles in honor of Lorina Petrovna Repnina. Volume 1], Moscow, 2007 [in Russian].

Melnikova 2009 - Melnikova E.A. Vozniknovenie Drevnerusskogo gosudarstva i skandinavskie politicheskie obrazovaniia v Zapadnoiy Evrope [Establishment of the state of ancient Rus' and scandinavian political formations in Eastern Europe], in: Slozhenie russkoiy gosudarstvennosti v kontekste

rannesrednevekovoiy istorii starogo sveta. Trudy gosudarstvennogo Ermitazha XLLX [Emergence of russian statehood in context of early middleages of the Old World. Works of State Hermitage], St. Petersburg, 2009 [in Russian].

Morlet 1968 - Morlet M.-Th. Les noms de personne sur le territoire de l'ancienne Gaule du VI au XII siecle [Personal Names on the territory of Gallia in VI - XII centuries], Paris, 1968 [in French].

Novgorodskyje byliny 1978 - Novgorodskie byliny [Byliny of Novgorod], Moscow, 1978 [in Russian].

Paul 2014 - Paul A. Na kakom yazyke govorili na uge Baltiki do slavyan? [Which language did southern Balts spoke before Slavs?], 2014, Electronic resource: http://pereformat.ru/2014/10/balto-slavica/ (Date of access - 17.02.2016) [in Russian].

Platon 1993 - Platon. Dialogi Platona. Fedon [Plato. dialogues of Plato. Phaedo of Elis], in: Platon. Sobr. soch. v 4-h tomah. T. 2 [Plato. Works in 4 volumes, Vol. 2], Moscow, 1993 [in Russian].

Pospelov 1988 - Pospelov E.M. Shkolnyj Toponomicheskij slovar [School toponymic dictionary], Moscow, 1988 [in Russian].

Povest vremennyh let 2012 - Povest vremennyh let. Perevod D.S. Likhacheva, O.V. Tvorogova. Kommentarii A.G. Bobrova, S.L. Nikolaeva, A.Ju. Chernova, pri uchastii A.M. Vvedenskogo i L.V.

274

№1 ______________________________ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОРМАТ _____________________________________2016

Vojtovicha [Tale of Bygone Years. Translaton by D.S. Likhachev, O.V. Tvorogov. Commentary by A.G. Bobrov, S.L. Nikolaev, A.Ju. Chernov, in collaboration with A.M. Vvedenskij and L.V. Vojtovich], St. Petersburg, 2012 [in Russian].

PVL 2007 - Povest vremennyh let / Podgotovka teksta , perevod, statji I kommentarii D.S. Likhacheva. 3-e izdanie [Tale of Bygone Years / Preparation of text, translation, articles and commentary by D.S. Likhachev. 3rd edition], St. Petersburg, 2007 [in Russian].

Rigveda 1989 - Rigveda. Manadly I-IV. Izdanie podgotovila T.Ja. Elizarenkova [Rigverda. Mandalas I-IV. Edition preprared by T.Ja. Elizarenkova], Moscow, 1989 [in Russian].

Rybakov 1997 - Rybakov B.A. Jyazychestvo drevnih slavyan [Paganizm of ancient Slavs], Moscow, 1997 [in Russian].

Saga ob Odde Strele 2009 - Saga ob Odde Strele (perevod G.V. Glazyrinoj) [Orvar-Odds saga (Translation by G.V. Glazyrina], in: Drevnyaja Russ v svete zarubezhnyh istochnikov. Hrestomatija. V tom [Ancient Russ in the light of foreign sources. Chrestomathy. Volume V], Moscow, 2009 [in Russian].

Sakharov 1885 - Sakharov I.P. Skazanija russkogo naroda. T.1, Kn. IV [Stories of Russ people. Vol. 1. Book IV], St. Petersburg, 1885 [in Russian].

Saxo 1999 - Saxo. The History of the Danes. Perevod i kommentarii Helle Stangerup [The History of the Danes. Translation and commentary by Helle Standerup], Aschehoug, 1999 [in Danish].

Seryakov 2001 - Seryakov M.L. Golubinajya kniga [Pigeon book], Moscow, 2001 [in Russian]. Shaskolskyj 1970 - Shaskolskyj I.P. Economicheskie svyazi Rosii s Daniej I Norvegiej s IX- XVII vv. [Economical relationships between Russ, Denmark and Norway during IX-XVII ages], in: Istoricheskie svyazi Scandinavii i Rosii. IX - XX vv. Sbornik statej [Historical links of Scandinavia and Russia in IX - XX], Leningrad, 1970 [in Russian].

Shore 1906 - Shore Th.W. Origin of the Anglo - Saxon race, London, 1906 [in English].

Skrynnokova 1997 - Skrynnikova T.D. Harizma i vlast v epokhy Chingis-hana [Charisma and power in the era of Genghis Khan], Moscow, 1997 [in Russian].

Sobolevskij 1921-1924 - Sobolevskij A.I. Russko-skifskije etudy [Russian-Scythian etudes], in: IORYAS RAN. Tt. XXVI-XXVII [Journal of Russian academy of sciences. Volumes XXVI-XXVII], Leningrad, 1921-1924 [in Russian].

Suslova, Superanskaya 1985 - Suslova A.V., Superanskaya A.V. O russkih imenah [On Russian names], Leningrad, 1985 [in Russian].

Toporov, Trubachev 1962 - Toporov V.N., Trubachev O.N. Lingvisticheskij analiz gidronimov Verhnego Podneprovjya [Linguistical analisys of hydronyms of Upper Dniepr], Moscow, 1962 [in Russian].

Trubachev 1993 - Trubachev O.N. K istokam Rusi (nabludeniya lingvista) [To the basics of Russ (observations of a linguist)], Moscow, 1993 [in Russian].

Uluhanov 1993 - Uluhanov I.S. Proishozhdenie nazvaniya Volga [Origins of a name Volga], in: Izuchenie geograficheskih nazvanij [Research of geographical names], Moscow, 1966 [in Russian].

Vasiljeva 2001 - Vasiljeva N.V. O termine i ponyatii «drevneevropejskie gidronimy» [On the meaning and terminology of «ancient-european hydronyms»], in: Onomastika Povolzhja [Onomastics of the Volga region], Moscow, 2001 [in Russian].

Vasiljyev 2005 - Vasiljyev V.L. Arhaicheskaya toponomia Novgorodskoj Zemli [Archaic toponomy of Novgorodian land], Veliky Novgorod, 2005 [in Russian].

Грот Лидия Павловна - Кандидат исторических наук, заместитель председателя общества «Русский салон», историограф общества (Лулео, Швеция).

Groth Lidia - candidate of historical sciences, vice-chairman and historiographer of the Russian Salon society (Lulea, Sweden).

E-mail: mail@histformat.com

275