CC BY
7
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
Н.Н. Глубоковский
О втором послании св. Апостола Павла к Фессалоникийцам
Опубликовано:
Христианское чтение. 1915. № 6. С. 767-786.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
W4ßW ....fff tft ГУ» tM »»» 9
ЛЛ Л+Ѣ ^k*
».|i -MT .........H'*l
О второмъ посланіи св. Апостола Павла къ Ѳессалоникійцамъ *).
По поводу сочиненія профессора Императорской Московской Духовной Академіи священника Вл. Я. Страхова: Второе посланіе св. ап. Павла къ Ѳессалоникійцамъ. Исагогико-экзегетическое изслѣдованіе. Сергіевъ Посадъ 1911. Стр. VII 4-394+ И. III.
III.
Библейско-богословскія построенія, особенно—эсхатологическія.
ЙѢКОТОРАЯ эластичность текстуально-критическаго и филологическо-экзегетическаго анализа обнаруживается и въ богословско-догматическихъ конструкціяхъ, обезпечи-Ч ваемыхъ и защищаемыхъ въ разныхъ истолкованіяхъ, t Въ этомъ отношеніи знаменательны разсужденія касательно I, 12, гдѣ—по автору—«рѣчь идетъ не о Богѣ Отцѣ и Богѣ Сынѣ, но объ единой болсественной ипостаси,—объ Іисусѣ Христѣ, Который называется здѣсь Господомъ и вмѣстѣ Богомъ нашимъ» (стр. 313—314). Заключеніе это прямо неисчислимо по своей важности, а мотивируется оно довольно удивительнымъ образомъ, что грамматически этого «спорнаго вопроса» «нельзя точно и опредѣленно рѣшить», однако предлагаемая интерпретація «съ грамматической точки зрѣнія возможна и очень вѣроятна», хотя «включеніе предикативныхъ опредѣленій въ предложеніе цѣли, начинающееся съ '6-ок, невозможно, какъ грубая тавтологія, если считать и тоо Deoö и xotäoo обозначеніемъ одного Іисуса Христа», почему «эти пре-
ѵ) Продолженіе. См. май.
дикативныя опредѣленія лучше всего соединяются съ глаголами стиха 11-го: «üueaiß и ~Ь)(о(оой» (стр. 314—315). Запутанность и неотчетливость этой аргументаціи очевидны безъ всякихъ дальнѣйшихъ словъ. По истинѣ, тутъ цѣлыя горы утверждаются на остріѣ надломленной иголки. Между тѣмъ было бы до чрезвычайности важно, еслибы раскрылось, что св. Павелъ съ самаго начала благовѣстнической дѣятельности провозглашалъ абсолютное божество Христа, и недавно обращенные читатели были способны постигать эту высочайшую истину по простому намеку, «спорному» даже для строгой науки, на протяженіи чуть не двухъ тысячелѣтій... Это столь чудесно, что и теоретически представляется мало вѣроятнымъ для данной исторической эпохи, откуда естественно, что послѣдовательные сторонники этого взгляда отвергаютъ—въ силу его—подлинность 2 Ѳесс. (напр., t Prof Ad. Hilgenfeld). Уже это наблюденіе должно бы побудить къ ббльшей осторожности и внимательности построеній, между тѣмъ они лишены собственно всякой серьезной базы. О. Вл. Н. Страховъ совсѣмъ не упоминаетъ, что обсуждаемое пониманіе созидается (у Hofmann, Riggenbach, Wohlenberg) на присутствія члена той, который, находясь впереди, объединяетъ въ индивидуальное пѣлое оба титула—Эго5 и хоршо. Объ этомъ ничего не говорится,. и авторъ—вопреки всякимъ даннымъ — свободно пишетъ дважды той xopwy (стр. 315), уничтожая самую точку отправленія для своей теологической концепціи. Наряду съ этимъ, и (неподходящія) аналогіи приводятся (изъ Blass’a) въ пользу безчленнаго употребленія словъ 5s6; и хорю?, а тогда второе могло быть независимымъ и самостоятельнымъ. На этой именно сторонѣ нужно было сосредоточиться попреимущеетву, и тутъ оказалось бы, что разумѣемое мнѣніе не прочно и по правиламъ употребленія грескаго члена (см. у Th. F. Middleton, the Doctrine of the Greek Article applied to the Criticism and Illustration of the New Testament, ed. by II. J. Rose, London 1841, p. 379—382; f Bishop. Ch. J. Ellicott, p. 4105). Послѣдній имѣлъ бы большой вѣсъ, еслибы сохранялъ здѣсь свойственную ему опредѣляюще-объединительную силу. Тщательное изученіе фактовъ убѣждаетъ, что отличительнымъ для 1—2 Ѳесс. обозначеніемъ Бога является комбинація ё öso« vjpü>v (,/. Еѵ. Frame, р. 93, 242 и ср. Prof. George Milligan, р. LXIV) и въ ней членъ не имѣетъ особой указателыюети, какая была бы довольно естественна лишь при явномъ преобладаніи формулы -/;р.шѵ,
но послѣдняя обычна только въ привѣтствіяхъ, свидѣтельствуя здѣсь о своей стереотипной устойчивости. По этой причинѣ во всѣхъ другихъ случаяхъ членъ не можетъ простирать свое вліяніе на связанныя съ этимъ сочетаніемъ дополнительныя прибавки. Съ другой стороны, намъ извѣстно, что и хбрю; употребляется безчлѳнно въ качествѣ termini technici (см. выше сгр. 618—619], не требующаго спеціальныхъ квалификацій и вполнѣ самостоятельнаго. Всѣ эти филологическія данныя говорятъ объ особности обоихъ наименованій и. опровергаютъ авторскія соображенія «съ грамматической точки зрѣнія». Что до обще-богословской, то—помимо:сказаннаго—достаточно сослаться на контекстъ. Въ непосредственно предшествующемъ выражается молитва о христіанскомъ; преуспѣяніи читателей, «да прославится имя Господа нашего; Іисуса Христа въ нихъ»;, и вотъ въ этой ассоціаціи было бьг всего натуральнѣе и полезнѣе отмѣтить божественное величіе и абсолютную достославность Спасителя. Это служило 6мія побужденіемъ и поощреніемъ христіанскаго усердія; мотивируя его божественностію и пріобщая къ ней успѣшностію іДужовнаго;воз-раетанія. Фактически все это предполагается1 ниже, гдѣ подобная концепція и слишкомъ неожиданна и вѳсняа неудобна, поскольку Апостолъ не могъ возводить благодать;; къ. одному Христу съ устраненіемъ Отца. Рѣчь идетъ о прославленіи Христовомъ, а оно совершалось бы чрезъ благодать Христову и разрѣшалось бы въ косвенное самопрославленіе. Ожидается объективное средство, какое и находится у христіанъ въ бла^ годати Божіей, даруемой отъ Отца въ Сынѣ; Этимъ, конечно, не оспаривается божественность Христа, несомнѣнная; въ самомъ терминѣ x-jpiQc, чисто религіозномъ (ср. ProL Joh. Weix* у Meуег'а “V.'s. 5—6 къ 1 Кор. I, 3), но . ее надо, было отыскивать иначе. Результатъ былъ бы болѣе -убѣдительный, хотя и не столь эффектный, еслибы освѣтить ярче тотъ несомнѣнный фактъ, что Христосъ рисуется источникомъ благодати наравнѣ съ Богомъ и, слѣдовательно, тоже обладаетъ свойственною божественностію, почему Сынъ иногда (И, 16) называется даже ранѣе Отца (J. Еѵ. Frame, р. 27) и при упоминаніи, ихъ глаголъ употребляется (И, 16—17 и 1 Ѳесс. Ill, 11) въ единственномъ числѣ (Prof. Geoge Milligan, р. LX VI). Такое пониманіе давалось само собою и пріучало человѣческую мысль къ лучшему воспріятію высшихъ хриотологиче-скихъ откровеній, а въ то же время было бы исторически
51
вѣроятно и миссіонерски или педагогически предусмотрительно.
О. Вл. Н. Страховъ ускоряетъ ходъ событій, между тѣмъ самъ допускаетъ даже такой сомнительный по рѣзкой формулировкѣ тезисъ, яко бы «религіозно-теологическія и общія культурно-историческія условія вліяли на развитіе Апостола и на выработку его воззрѣній» (стр. 103). Но и это свидѣтельствуетъ о склонности автора къ болѣе широкимъ 'обобщеніямъ на основѣ добытыхъ экзегетическихъ частностей. Здѣсь предъ нами обнаруживается безспорно важная и добрая сторона. Если экзегетическія работы не желаютъ разрѣшаться въ безсистемную дробность мелочныхъ замѣтокъ,—онѣ обязательно должны увѣнчиваться библейско-богословскими построеніями, гдѣ взгляды той или иной священной книги объединяются въ цѣлостное изображеніе, а это послѣднее оцѣнивается по своему происхожденію, составу и отношенію къ другимъ концепціямъ этого самаго и прочихъ новозавѣтныхъ писателей. 2 Ѳесс. представляло для сего вполнѣ удобный поводъ и весьма благодарный матеріалъ въ своемъ таинственномъ ученіи о «днѣ Господнемъ». Правда, этотъ отдѣлъ занимаетъ небольшое мѣсто, но—по мнѣнію о. Вл. Н. Страхова—тутъ «центръ тяжести, главная и оригинальная мысль» посланія (стр. 32), въ которомъ вторая «глава неоспоримо образуетъ самое его зерно» (стр. 101), а «все содержаніе, въ сущности, исчерпывается изложеніемъ эсхатологическихъ воззрѣній и изображеніемъ нравственно-практическаго значенія труда въ земной жизни христіанина» (стр. 87). Соотвѣтственно такому пониманію этотъ предметъ обсуждается во всѣхъ подробностяхъ и освѣщается съ различныхъ точекъ зрѣнія, при чемъ особо разсматриваются эсхатологія 2 Ѳесс. (стр. 136—255) и упоминаніе о храмѣ Божіемъ (стр. 256—266), не говоря о многихъ дополненіяхъ и повтореніяхъ въ экзегетической части. Авторъ идетъ историко-критическимъ путемъ, обѣщая «историческій обзоръ разсматриваемаго отдѣла» '(стр. 137), но фактически даетъ систематическую группировку, при которой не получается общей картины историческаго развитія взглядовъ, когда самая смѣна ихъ была бы и взаимною критикой и объктивною оцѣнкой. Всѣ воззрѣнія—менѣе удовлетворительно, чѣмъ у проф. А. Д. Б ѣляева (О безбожіи и антихристѣ I, стр. 467),—классифицируются по пяти рубрикамъ подъ вліяніемъ западныхъ образцовъ, откуда заимствуются и крайне неудачныя обозна-
ченія (стр. 137 сл., 186). Такъ, толкованіе апостольскихъ словъ въ смыслѣ пророчества о послѣднихъ дняхъ міра называется «догматическимъ», а миѳологическое, усматривающее въ нихъ отраженіе древней миѳологіи, титулуется «традиціонно-историческимъ» и т. п. Это ничуть не способствуетъ отчетливости, которая особенно желательна въ матеріяхъ столь деликатныхъ и сложныхъ, заключающихъ въ себѣ множество самыхъ разнообразныхъ элементовъ. Нужно съ рѣшительностію засвидѣтельствовать, что о. Вл. Н. Страховъ поработалъ очень много и тщательно собралъ богатый запасъ всякихъ свѣдѣній на основаніи достаточныхъ пособій, не всегда надежныхъ 4), но заботливо провѣряемыхъ по первоисточникамъ. Въ частностяхъ встрѣчаются пробѣлы и неточности, однако не существеннаго свойства. Напр., отеческія сужденія воспроизводятся старательно и подробно, хотя почему-то о. Вл. Н. Страховъ цитируетъ блаж. Ѳеодорита полатыни (стр. 168) и совершенно напрасно превозноситъ экзегетическій методъ Антіохійской школы (стр. 163—164). При всемъ томъ здѣсь не видно ближайшей, непосредственной связи съ трактуемымъ апостольскимъ текстомъ, поскольку рѣчь идетъ больше всего объ антихристѣ, а у св. Павла даже самое это имя никогда не употребляется (стр. 224). Во всякомъ случаѣ эти общія концепціи, имѣющія спеціальныя изслѣдованія (у насъ въ трудѣ проф. А. Д. Бѣляева, О безбожіи и антихристѣ, т. I, Сергіевъ Посадъ 1898), требовали бы' экзегетическаго приспособленія, какъ это дѣлается здѣсь въ принципіально-богословскихъ интересахъ (напр., у проф. о. Н. В. Петрова, Объ антихристѣ въ «Прав. Собесѣдникѣ» 1912 г., № 2, стр. 159— 187, и въ оттискѣ брошюрой, Казань 1912). Безъ этого всѣ громадныя справки въ этой и другихъ частяхъ не при-
’) Напр., рекомендуемая авторомъ (стр. 140, і) статья М. Богословскаго о „человѣкѣ беззаконія“ въ „Православномъ Собесѣдникѣ“ 1885 г., II, стр. 261—297 (ср. о ней ibid. 1911 г., X« 3, стр. 388) даетъ лишь не всегда точвое переложеніе соотвѣтствующаго трактата изъ f Jos. Dellinger's. Christenthum und Kirche in der Zeit der Grundlegung, Regensburg,21868, S. 425—455 (каковая книга глухо упоминается у о. Вл. Н. Страхова только на стр. 187, и и ср. 191) и не имѣетъ строго экзегетическаго характера и значенія, а по сходству предмета можно бы назвать и „Критическій обзоръ важнѣйшихъ мнѣній объ антихристѣ“ Л. Орлова въ „Православскомъ Обозрѣніи“ за 1889 г., не говоря о западной литературѣ, которая чрезвычайно обширна, между тѣмъ она представлена у автора—главнымъ образомъ—комментаріемъ Борнемана на 1—2 Ѳеес.
51*
ближаютъ прямо къ дѣду и едва ди много помогаютъ уразу-мѣнію его. Не вездѣ достигаются полнота и рельефность. Пространно сообщается, что протестантство разныхъ оттѣнковъ находило воплощеніе апостольской картины въ папизмѣ (стр. 179 сл.; cp. Jos. Knabenbauer, р. 146), какъ п доселѣ пробуютъ научно убѣдить, что именно папство есть то х<хте--/оѵ и папа—ё хатзушѵ (cp. F. Prat, La thöologie de Saint Paul I, p. 116; «Biblische Zeitschrift» 1913,1V, S. 437), но совсѣмъ слабо обрисовывается у о. Вл. Н. Страхова обратное приложеніе ея къ лютеранству (стр. 179, 246; cp. Lie. l)r. Hans Pi •euss, Die Vorstellungen vom Antichrist im späteren Mittel-alter, bei Luther und in der konfessionellen Polemik: ein Beitrag zur Theologie Luthers und zur Geschichte der christlichen Frömmigkeit, Leipzig 1906). Не во всемъ можно согласиться и съ авторскими мыслями, иногда формулированными не съ должною удовлетворительностію. Не пріемлется предпосылка Банзена, яко бы «религіозному способу представленія свойственно то, что онъ всегда имѣетъ связь съ существующимъ, частью усваивая его себѣ, частью отбрасывая, частью преобразовывая и перетолковывая» (стр. 213). Не пытаясь проникнуть во всю глубину этой довольно загадочной фразы, читатель невольно вспоминаетъ смѣлое заявленіе (ср. выше стр. 770) самого
о. Вл. И. Страхова, что «всякое пророчество носитъ на себѣ печать своего времени» (стр. 250) и что «вторая глава [2 Ѳесс.] съ ея идейной стороны есть произведеніе ап. Павла, вдохновленное представленіями Ветхаго Завѣта, развитое на почвѣ перво-христіанскихъ идей и восполненное божественнымъ Откровеніемъ» (стр. 255). Какъ будто одно достаточно сходно съ другимъ, между тѣмъ противополагается. Смутна замѣтка насчетъ «догадокъ о нѣсколькихъ редакціяхъ Апокалипсиса» (стр. 217) и явно неправдоподобна идея, будто «пытались отожествить (?) всѣ виды языческаго богопочитанія съ іудейскимъ культомъ» и Антіохъ Епифанъ и (убитый 24 января 41 г.) Калигула (стр. 255), о второмъ изъ коихъ имѣются и другія неточности ‘). Въ «историко-критическомъ толкованіи» не одобряется, что «представители этого направле- *)
*) См. на стр. 188—189, 244—245, 259 по сравненію съ Tacit. Hist. V, 9; l’hilon. Legatio ad Cajum 40—43; Jos. Шаѵ.: Bell. jud. II, 10, Antiqu. XVII, S, 2—». Напрасно и невѣрно называется (стр. 245) „типичнѣйшимъ проявленіемъ культа царей“ личное безуміе этого неистоваго маніака.--„чудовища“ и.„бѣшенаго звѣря“ (Светоній, Калиг. §§ 22 и 56).
нія преслѣдуютъ одну научно-экзегетическую цѣль возможно точнѣе установить, что именно разумѣлъ апостолъ подъ таинственными понятіями второй главы и какимъ естественнымъ путемъ пришелъ онъ къ своимъ эсхатологическимъ мыслямъ* (стр. 139 и 201). Наружно стропотная «естественность» перестаетъ быть слишкомъ блазненною послѣ признанія преувеличенной связи всякаго пророчества съ эпохой и можетъ быть понимаема въ отношеніи къ внѣшнему раскрытію сообразно религіозно-историческому генезису соотвѣтствующихъ формъ пророческаго сообщенія. Въ остальномъ указанная цѣль безусловно правильна, потому что она составляетъ собственную задачу всякаго разумнаго экзегезиса, хотя пути и средства могутъ быть ложны. И всего менѣе законно отправляться отъ безнадежнаго исповѣданія, что «для самого ап. Павла ученіе второй главы [2 Ѳесс.] было результатомъ откровенія (срв. 1 Кор. 11, 23; Гал. 1, 11; 2 Кор. 12, 1—4) и онъ не думалъ объ его происхожденіи. Онъ не анализировалъ, откуда получилъ эти мысли, по образу чего создалъ ихъ», «имѣя въ виду знаменія, взятыя изъ его времени и понятныя для его времени». «Мы же, имѣющіе богатую апокалиптическою литературу, можетъ поставить себѣ эти вопросы и мы на нихъ отвѣчаемъ» (стр. 250). Чтобы получить отсюда пріемлемый смыслъ,— необходимо относить эту горделивую тираду къ «происхожденію» внѣшней апокалиптической концепціи, но вѣдь къ этому стремится и историко-критическая школа, которая только находитъ, что этою внѣшностію исчерпывается все безъ малѣйг шаго остатка въ пользу откровеннаго характера по содержанію. Помимо столь печальнаго результата—методъ этотъ научно правиленъ, и авторъ напрасно заподазриваетъ самую постановку вопроса, «въ какомъ смыслѣ можно говорить о зависимости ученія ап. Павла объ антихристѣ отъ библейскаго {и?] внѣбиблейскаго ученій о томъ же», послѣ чего, опредѣливъ «такимъ образомъ границы чужихъ вліяній, изслѣдователи этой группы приступаютъ къ уясненію апостольскаго ученія объ антихристѣ» (стр. 201). Генезисъ понятій есть самая необходимая и важнѣйшая задача истинной науки, которая обязана выяснить степень оригинальности анализируемой концепціи и въ правѣ убѣжденно допускать откровенность лишь за доказанною непригодностію всѣхъ иныхъ средствъ. Это единственный научный маршрутъ, и отъ него нельзя уклоняться во имя вѣры, коль скоро она желаетъ быть
разумно обоснованной, чуждою крайностей, свойственныхъ лишь злоупотребленіямъ съ обратной стороны, когда разумъ не желаетъ признать свою .недостаточность и не мирится съ пеопреодолимыми фактами, затемняя и извращая ихъ. Бѣда не въ методѣ научномъ, а въ невѣрномъ пользованіи имъ. Еслибы о. Вл. Н. Страховъ принялъ и примѣнилъ эту точку зрѣнія, то извлекъ бы больше цѣнныхъ наблюденій изъ своего пространнаго историко-критическаго разбора. Теперь же его пріобрѣтенія совсѣмъ скудны. Даже по отношенію къ центральному пункту сказано, что «антихристъ изображается ап. Павломъ какъ конкретная личность, но личность эта еще не открылась и потому неизвѣстна ни автору посланія, ни wo читателямъ» (стр. 246). Это близко совпадаетъ съ другими аналогичными выводами подобныхъ критическихъ экскурсовъ, которые исчерпываются констатированіемъ нашего невѣдѣнія о томъ, что имѣлъ въ своемъ умѣ св. Павелъ (./. Еѵ. Frame, р. 262: «\ѵѳ do not know what Paul hat in mind»). Тѣмъ не менѣе этимъ вовсе не разрѣшается и не кончается вопросъ, въ чемъ же состояло откровеніе Божіе Апостолу и его самого—Ѳессалоникійцамъ, разъ главнѣйшее было и осталось неизвѣстнымъ для обѣихъ сторонъ. Вѣдь тогда будетъ лишь голая мысль о послѣднемъ міровомъ кризисѣ при столкновеніи индивидуальныхъ носителей добра и зла, но въ такомъ видѣ она была исконнымъ достояніемъ религіознаго сознанія, ожидавшаго роковой космической катастрофы. Очевидно, было нѣчто большее и достаточно опредѣленное, какъ описываетъ намъ и самъ о. Вл. Н. Страховъ. У него читаемъ, что «явленіе человѣка беззаконія разсматривается по аналогіи съ явленіемъ Мессіи» (стр. 328), и «въ противоположность Христу» это будетъ «полная каррикатура» Его (стр. 331: ср. у f Н. И. Виноградова, О конечныхъ судьбахъ міра и человѣка, Москва 1887, стр. 117) по «образу пришествія» и по «конечной судьбѣ» (о. Вл. Н. Страховъ на стр. 340). При всемъ томъ у антихриста принимается «божественная цѣль» дѣятельности (стр. 341), которая рисуется столь «чудесной, что изъ нея не исключается никакой видъ силы, знаменій, чудесъ» (стр. 343), хотя опять же противнаго свойства. Эта діаметральность простирается и на самое его происхожденіе. Авторъ не допускаетъ, чтобы разумѣлся іудейскій лжемессія, ибо «беззаконникъ осквернитъ храмъ Божій богохульнымъ самообоготвореніемъ», а «эта черта, даже при образномъ по-
ниманіи храма (2, 4), не находитъ для себя никакого приложенія въ іудействѣ ни въ апостольскія, пи въ послѣ-апо-стольскія времена» (стр. 223—226) и вообще не напоминаетъ «фанатика-іудея» (стр. 331). Наоборотъ, «всо беззаконіе исходитъ изъ нѣдръ языческаго міра» (стр. 225), и 6 аѵііршпо; тт(; «■»орла? .«указываетъ именно на язычника» или «языческаго тирана» (стр. 242); онъ «явится изъ языческой среды и по происхожденію и по богопротивной дѣятельности своей будетъ подобенъ Антіоху Епифану, въ ненависти котораго по отношенію къ избранному народу Божію впервые осуществилось пророчество Даніила» (стр. 331). Однако «текстъ апостольскаго ученія не даетъ намъ вполнѣ опредѣленныхъ указаній для рѣшенія вопроса, кого имѣлъ въ виду апостолъ Павелъ при изображеніи антихриста: языческаго ли тирана или іудейскаго лжемессію» (стр. 246—247). Эта неясность касается и другихъ существенныхъ моментовъ. «Тайна беззаконія » . .экзегетически обозначаетъ самое беззаконіе (стр. 239—240, 336), воплощеніемъ котораго будетъ антихристъ (стр. 247), при чемъ «ävcijua—это вообще язычество, не имѣющее понятія о законѣ Божіемъ и не желающее знать его»-, и обнимаетъ всякую «нравственную распущенность» (стр. 242). Но тогда окажется весьма загадочнымъ, отъ чего же будетъ дальнѣйшее «отступленіе» при такомъ окончательномъ вырожденіи, между тѣмъ употребленный членъ отмѣчаетъ, что «обозначенныя событія въ своемъ существѣ были уже извѣстны читателямъ посланія» (стр. 332)? Въ свою очередь и ävopia, будучи религіозно-моральнымъ беззаконіемъ, окрашивается политическимъ свѣтомъ, ибо «антихристъ явится воплощеніемъ всего человѣческаго безбожія и нечестія», и «его религіозное нечестіе выразится въ дерзкомъ возстаніи противъ Бога», но онъ еще «воспользуется государственною анархіей и самъ будетъ анархистъ, т. е. оѵоіао?» (стр. 245). Религіозная стихія аноміи (ср. стр. 247) совершенно претворяется въ политическую при своей индивидуальной реализаціи. Соотвѣтственно тому и х«тгх«ІѴ понимается въ смыслѣ препятствованія или активной помѣхи (стр. 253, 335) и всецѣло относится къ «силѣ политической» (стр. 254—255). Этою неотчетливостію создаются нѣкоторыя лишнія затрудненія для интерпретаціи и другихъ важныхъ частностей. По взгляду автора, aeßaapa обнимаетъ «все, что служитъ предметомъ божескаго почитанія и благовѣйнаго страха, какъ то: жертву, алтарь, храмъ, молитву, изображе-
нія Бога и т. п.», почему выводится, что антихристъ—не іудей (стр. 330—331). Здѣсь самое описаніе aeßaaga въ равной степени и невразумительно и сомнительно, если, напр., молитва причисляется къ объектамъ «божескаго почитанія и благоговѣйнаго страха». Сверхъ сего, въ дальнѣйшемъ получается отсюда извѣстная несогласованность • въ пониманіи . «храма Божія». Это—не церковь, поелику въ ней «не можетъ имѣть мѣста никакое богохульное самовозвышеніе», которое у антихриста знаменуетъ «нѣчто болѣе ощутительное и болѣе дерзкое, чѣмъ оскорбленіе духовнаго храма» (стр. 257—258). О. Вл. Н. Страховъ «настаиваетъ на той мысли, что выраженіе „храмъ Божій“ 2-го Ѳесс. 2, 4 апостолъ употребилъ въ буквальномъ смыслѣ, имѣя въ виду существовавшій въ его время Іерусалимскій храмъ» (стр. 265), который тутъ у него и разумѣется (стр.• 261) «въ буквальномъ смыслѣ» (стр. 331). На этомъ основаніи даже смѣло констатируется, что—значитъ— «второе посланіе къ Ѳессалоникійцамъ написано ранѣе 70-го года, т. е. прежде разрушенія Іерусалима и храма» (стр. 256). еще: существовавшихъ, ибо послѣ этой' катастрофы едва ли было можно и едва ли было убѣдительно заводить рѣчь о «самопосажденіи» антихриста въ «храмѣ Божіемъ* (стр. 261 — 262, 265). Эта конструкція допускается и касательно языче-ственности отступленія (Е. Н. Askmth, An Introduction to the Tliessalonian Epistles, p. 116, 130, 133; S" Prof. Adolf Hamrath, Jesus und die neutestamenthchen Schriftsteller I, Berlin 1908, S. 391 Anm.; Prof. D. Dr. Heinrich Julius Holtzmavn, Lehrbuch der neutestamentlichen Theologie, zw. Auf], von Prof. Ad. J ü 1 i c h e r und Prof. Lie. W. В a u e г, II Band. Tübingen 1911, S. 214—215), и насчетъ хронологическихъ выводовъ (Prof, і). Р. Feine, Einleitung in das Neue Testament, Leipzig 1913, S. 19), но она вызываетъ много сокрушительныхъ для нея недоумѣній. Въ ней ожиданіе антихристіанскаго неистовства связывается съ осквернителышмъ попраніемъ Іерусалимскаго святилища, однако предчувствіе насчетъ этого бѣдствія вовсе не возбудило подобныхъ опасеній у тогдашнихъ христіанъ и разрѣшилось лишь мирнымъ и добровольнымъ удаленіемъ ихъ изъ Іерусалима (Евсевія Ц. И. II, 5). Такая ассоціація не находитъ для себя корней въ христіанскихъ настроеніяхъ и совсѣмъ нс объясняетъ ихъ ни по происхожденію, ни но характеру. Приходится аппеллировать къ іудейству,—и авторъ говоритъ, что благовѣстникъ прямо взялъ изъ него «готовыя
представленія» (стр. 258), проистекающія изъ «специфически— іудейскаго сознанія» (стр. 261), выросшія на іудейской почвѣ и отражающія іудейскія надежды (стр. 264). Но тамъ все сосредоточивалось на «вѣрѣ въ возстановленіе іерусалимскаго храма» и относится къ его будущему возсозданію послѣ бывшаго уже разрушенія, какъ и понимали дѣло нѣкоторые христіанскіе комментаторы (стр. 263—265). Въ силу этого необходимо должно согласиться, что упомянутыя «готовыя представленія» могли развиться въ іудействѣ и получить особое примѣненіе въ христіанствѣ лишь послѣ 70-хъ годовъ, а тогда и 2 Ѳесс. было бы не раннѣйшимъ ихъ, но значительно позднѣйшимъ. Въ этомъ пунктѣ авторъ впадаетъ въ самопротиворѣчіе и подрываетъ свои выводы, хотя то и другое Покоится на предлагаемомъ историко-истолковательномъ генизиСѣ, гдѣ-наоборотъ—традиціонная концепція о сѣденіи въхраііѣ считается вполнѣ возможною по разрушеніи его, какъ готовый и знакомый образъ (f Prof. Ad. Hausrath, Jesus und die rientesta-mentliehen Schriftsteller II, S. 386; Lie. Dr. Martin Dihelins въ Handbuch zum Neuen Testament herausg. von Haris L i e t z-mann III, Tübingen 1911, S. 31; Prof. D. Ad. Jülicher, Einleitung in das Neue Testament, S. 5"6 53). Тутъ обнаруживаются нѣкоторые общіе дефекты по отношенію' ко всей эсхатологической концепціи 2 Ѳесс. Въ данномъ'Случаѣ съ большимъ вредомъ для себя авторъ отклоняетъ спеціальное сравненіе эсхатологіи апостольской съ библейский1 и внѣбиб-лейской (стр. VII), между тѣмъ именно она якб бы «стала любимымъ орудіемъ въ рукахъ отрицателей подлинности 2-го Ѳесс.» (стр. 97) и «въ сильной степени зависитъ 'бтъ апокалиптическихъ іудейскихъ идей» (стр. 103 и ср.'^ІЗ, 226). Этимъ однимъ достаточно мотивируется огромная значимость изученія іудейской апокалиптики даже съ чисто отрицательной стороны (ср. стр. 140), хотя теперь авторъ напрасно умалчиваетъ, что апокалинтикою же энергически ограждается и автен-тичность 2 Ѳесс. (Prof. Ad. Harnack, S. 560; Cp. выше на стр. 468), почему 2 Ѳесс. II вовсе не служитъ аргументомъ противъ его подлинности (Lie. Dr. Martin Dibelius, Die Geisteswelt im Glauben des Paulus, Göttingen 1909, S. 61). А положительное значеніе тѣмъ болѣе возвышается, если эсхатоло-логическія чаянія могли выражаться лишь въ апокалиптическихъ категоріяхъ (J. Еѵ. Frame, р. 274). Естественно, что все посланіе носитъ «очень сильный ветхозавѣтно-іудейско-апока-
липтическій отпечатокъ» (Prof. Ad. Harnaek, S. 575), при чемъ въ основѣ II, 3—13 лежитъ «совершенно іудейская апо-калиптика» (S. 569). Отсюда важность соотвѣтствующихъ документовъ апокрифическо-апокалиптическаго содержанія (ср, Prof. George Milligan, р. 173). Для послѣднихъ о Вл. Н. Страховъ подчеркиваетъ, что у Апостола не было «какихъ-либо письменныхъ апокалиптическихъ источниковъ», вошедшихъ въ его композицію (стр. 265; ср. 258—259, 266). Но вопросъ здѣсь совсѣмъ въ другомъ, что сохранившіеся памятники являются свидѣтельствами циркулировавшихъ тогда вѣрованій и настроеній, которыя мыслимы въ средѣ христіанъ и могли опредѣлять способъ апостольскаго изображенія, поскольку объ этомъ «für sie (die Thessalonicher), nicht für uns. hat Paulus geschrieben» (Prof. Caspar Ііепё Gregory, Einleitung in das Neue Tessament, Leipzig 1909, S. 659). Гораздо существеннѣе и полезнѣе было бы отмѣтить, что для благовѣстника всегда нормирующимъ являлся примѣръ Господа (ср. J. Еѵ. Frame,
р. 304' къ III, 10) и Его эсхатологія (Prof. George Milligan, р. 173) настолько преобладала въ устной традиціи объ антихристѣ (р. 158), что Mo. XXIV почитается прямымъ комментаріемъ къ 2 Ѳесс. II (р. LXI, і), гдѣ все коренится въ назиданіи и преданіи Спасителя (Dozent Р. Olaf. Мое, Paulus mid die evangelische Geschichte, S. 214; Prof. C. Toussaint, Epitres de Saint Paul I, p. 135; t Prof. Auguste Sabatier, L’Apotre Paul, p. 3 109 — 110) и иногда какъ будто прямо сохраняетъ (въ III, 10) «трауя Христовы (см. D. Alfred Resch, Der Paulinismus und die Logia Jesu in ihrem gegenseitigen Verhältnis въ «Texte und Untersuchungen» N. F. XII, Leipzig 1904, S. 409— 410). Авторъ упоминаетъ, что «на развитіе апостольскаго ученія объ антихристѣ оказали значительное вліяніе ветхозавѣтныя пророчества объ обоженіи и самообоготвореніи монарховъ» (стр. 244) и что «ученіе это создалось на основѣ пророчествъ ветхозавѣтныхъ и пророчествъ самого Іисуса Христа» (стр. 247), но не выясняетъ соотношенія этихъ факторовъ, не разбираетъ ихъ спеціально и не раскрываетъ ни способовъ, ни характера, ни степени іудейско-апокалиптическихъ воздѣйствій. По всѣмъ этимъ пунктамъ встрѣчаются пробѣлы и недочеты, достигающіе того, что 4 книга Ездры (XIII, 5) цитируется (стр. 231) полатыни изъ нѣмецкаго сочиненія проф. Буссета, когда было бы проще и справедливѣе обратиться къ нашей славяно-русской Библіи, гдѣ всякому она доступна подъ
именемъ 3-й книги Ездры. Намъ внушается, что «оборотъ
6 яѵіірштго; аѵоіхіа; МОЖвТЪ быть ВПОЛНѢ ПОНЯТЪ ТОЛЬКО НЯ
основаніи еврейскаго оборота» (стр. 241 сл.) и предметно антиципируется ветхозавѣтными предреченіями. Въ числѣ таковыхъ выдвигается книга Даніила, на которой яко бы «основывается [въ апостольскихъ словахъ] богопротивленіе антихриста» (стр. 243), между тѣмъ, будучи пророчествомъ объ Антіохѣ Епифанѣ (стр. 244, 331), она рисуется чуть не прямымъ описаніемъ его наряду съ изображеніемъ книгъ Маккавейскихъ (стр. 213). Отсюда и личность этого царя слишкомъ тѣсно сближается съ антихристомъ, и по этому поводу мы читаемъ слѣдующее: «какъ тогда произошло религіозно-политическое отступленіе (политическое постольку, поскольку съ измѣной святому завѣту Божію и подчиненіемъ языческому царю соединялась измѣна національному Богомъ учрежденному управленію), породившее Антіоха Епифана, царя кровожаднаго, врага Бога и Его священнаго порядка, прообраза антихриста, такъ и въ христіанствѣ передъ пришествіемъ антихриста имѣетъ произойти религіозно-политическое отпаденіе отъ Новаго Завѣта Бога съ людьми, отъ вѣры въ Бога и во Христа Его и отъ вѣчнаго Божественнаго порядка, имѣющаго свое выраженіе въ государственной организаціи, потому что всякая власть отъ Бога (Рим. 13, 1) и каждый христіанинъ обязанъ ей подчиняться» (стр: 237). Изъ источниковъ намъ неизвѣстно такой концепціи, и принципіально она вполнѣ сомнительна по своей внутренней и фактической невѣроятности. Судя по «измѣнѣ святому завѣту и богоучрежденному управленію съ подчиненіемъ языческому царю»,—разумѣется, повидимому, іудейское «отступленіе», но вѣдь Антіохъ Епифанъ, какъ нееврей, не могъ быть «порожденіемъ» его, а само оно вовсе не имѣло столь страшныхъ размѣровъ и совсѣмъ не оправдывало нечестиваго покушенія, которое вызвало героическій отпоръ и послужило къ религіозно-моральному подъему іудаизма. Объ «отступленіи» языческомъ, конечно, не приходится говорить, ибо оно совсѣмъ не было чрезвычайнымъ и условливающимъ по отношенію къ Антіоху Епифану. Въ этомъ случаѣ авторское истолкованіе страдаетъ туманностію и шаткостію и потому, само нуждаясь въ проясненіи, ничуть не помогаетъ постиженію новозавѣтныхъ образовъ. Еще менѣе утѣшительны результаты касательно іудейскихъ эсхатологическихъ воззрѣній. Здѣсь о. Вл. Н. Страховъ твердо отрицаетъ, чтобы «эсхатологія
Новаго Завѣта вообще, эсхатологія ап. Павла — въ частности, создалась подъ вліяніемъ іудейской апокалиптики», ибо послѣдняя сама «создалась подъ вліяніемъ новозавѣтной эсхатологіи» (стр. 232). Если первое вѣрно или защищается многими учеными, то второе совсѣмъ невѣдомо для трезвой науки и принципіально непріемлемо для нея, какъ генетически-причинное воздѣйствіе позднѣйшаго на предшествующее ему. И ошибочность ничуть не ослабляется по вмѣненію, когда авторъ ссылается на доступныя пособія, что соотвѣтствующіе іудейскіе анокрифы «произошли... въ концѣ перваго п во второмъ вѣкѣ по Р. Хр.» (стр. 232), такъ какъ они лишь закрѣпляютъ господствовавшія и давно распространенныя вѣрованія, свидѣтельствуя объ ихъ раннѣйшемъ возникновеніи и широкомъ обращеніи. .Это примитивный научный пріемъ для подобныхъ разысканій, и попраніе его губитъ всѣ построенія, которыя—сами по себѣ—были бы правильными. Для выясненія' существа эсхатологически-апокалиптическихъ концепцій 2 Ѳесс. и для его хронологической датировки были бы много полезнѣе и плодотворнѣе совсѣмъ иные критеріи. Безспорно, что въ концепціяхъ антихриста соучаствуютъ два элемента— гуманитарный и супранатуральный, поскольку второй, будучи даже преобладающимъ (Е. С. Веѵіск, Primitive Christian Eschatology, Cambridge 1912, p. 267), не подавляетъ перваго и не отнимаетъ у него отвѣтственной самодѣятельности (ср. у I. В. Боркова, О знаменіяхъ второго присшествія Господа Іисуса Христа, стр. 353—354), еслибы и допустить прямое вселеніе сатаны (проф. А. Д. Бѣляевъ, О безбожіи и антихристѣ I. стр. 198). Безбожный противникъ рисуется человѣческимъ существомъ съ чрезвычайными, сверхъестественными силами (ср. Lie. і)г. Martin ВіЪеііт въ Handbuch zum Neuen Testament III, S. 34). Подобное совмѣщеніе разнородныхъ чертъ служитъ опорою для миѳологическаго истолкованія этого образа (М. Ві-belius: ibid., S. 33, 29 и (leisterweit im Glauben des Paulus, S. 58 ff. и даже Prof. James Moffatt въ The Expositor's Greek Testament, p. 16 sqq., 48). Однако аргументируется, что первоначальнымъ въ немъ былъ гуманистическій моментъ въ фигурѣ антихриста, который мыслился не воплощеннымъ демономъ, а просто титаническимъ богоборцемъ человѣческаго происхожденія. Первымъ историческимъ носителемъ этого типа былъ Антіохъ Епифанъ, въ рѣчи о коемъ слышатся отголоски Вавилонскаго миѳа о возстаніи дракона на небесныхъ боговъ. Наряду съ
этимъ шло другое теченіе, сложившееся въ чисто сатанинскую фигуру веліара и постепенно сближавшееся съ параллельнымъ ему воззрѣніемъ, куда чрезъ него сильнѣе проникли стихіи Вавилонской миѳологіи, которая отражается въ іудейской и христіанской эсхатологіи. Это сліяніе совершилось на христіанской почвѣ до 50 года, а дальше (напр., въ Вознесеніи Исаіи) присоединяются Нероновскія легенды въ формѣ вселенія веліара то въ'живого Нерона, то въ Nero redivivns. Поелику 2 Ѳесс. II, 1-12 не содержитъ Нероническихъ наслоеній, то оно является показателемъ переходной стадіи синкретизма и будетъ относиться къ 40—50 годамъ I вѣка, обезпечивая для всего посланія историческую подлинность (ср. Prof. R. Я. Charles. The Ascension of Isaiah, London 1900, p. LXI sqq.).0Ta реконструкція теоретически цѣнна потому, что даетъ предметно-генетическую концентрацію разрозненныхъ апокалиптическихъ фрагментовъ и въ цѣлостномъ объединеніи получаетъ опору для объективно-историческаго истолкованія павлиниетическаго созерцанія, какъ реальнаго и живого начала своей эпохи, гдѣ оно имѣло фактическіе корни для возобладанія и вліянія, отправляясь отъ фундаментальныхъ предпосылокъ іудейской апокалиптики (Prof. R. Н. Charles, А Critical History of the Doctrine of a Future Life in Israel, in Judasm, and in Christianity, London 1899, p. 380). Мы видимъ здѣсь жизненный факторъ въ непосредственной дѣйствительной обстановкѣ и можемъ въ надлежащей исторической перспективѣ прямѣе постигать его происхожденіе, вліяніе и значеніе. У нашего автора нѣтъ такого обобщенія, и — сильный въ критикѣ —- онъ не столь рѣшителенъ и отчетливъ въ положительномъ освѣщеніи іудейско-апокалиптическихъ данныхъ. Тутъ важно прежде всего, что въ первохристіанствѣ и у Апостола Павла господствуетъ исключительно идея парѵсіи, и лишь по свя^й съ нею допускаются всѣ другія соприкосновенныя явленія. Но именно' второе пришествіе Мессіи невозмоясно для іудейства и въ памятникахъ его не предполагается 1).- Наряду съ этимъ весьма сомнительно, чтобы въ іудейскихъ созерцаніяхъ І-го вѣка была ясная фигура личнаго «антихриста», какъ религіозно-нечестиваго
Cp. Heinrich Dieckmann, Die Parusie Christi (Geestemünde I8y-S). S. ЗУ: „in keiner apokalyptischen Urkunde jemals eine zweite Erscheinung des Messias auf Erden nach schön voraufgegangener Wirksamkeit desselben gelehrt und gefordet wird“.
человѣка беззаконія ‘). Наоборотъ, тамъ всецѣло преобладаетъ понятіе коллективнаго антимессіи для совокупности враговъ Іеговы и народа Божія. Если не считаютъ Завѣта Дана У, 10, гдѣ вѣроятна корректура христіанской руки, то чуть ли не впервые въ «Вознесеніи Моисея» выступаютъ индивидуальныя черты въ описаніи (гл. ѴПІ) злостнаго царя царей земныхъ, который воздвигнетъ жестокое гоненіе на законъ и чтителей его, принуждая къ идолопоклонству (см. у R. И. Charles, The Assumption of Moses, London 1897, p. 28— 32). He менѣе сего безспорно, что въ этомъ образѣ доминируетъ политическая сторона, если, напр., въ 3 (4) Ездр. У, 6 говорится, что «тогда будетъ царствовать тотъ, котораго живущіе на землѣ не ожидаютъ». Лишь въ Сивилл. III, 63—77 выводится веліаръ, который придетъ изъ Севастійцевъ и сотворитъ великія знаменія, даже воскрешенія мертвыхъ, и соблазнитъ много евреевъ и беззаконниковъ, но по волѣ великаго Бога въ концѣ концовъ сгоритъ вмѣстѣ съ послѣдователями (см. у Prof. Е. Kautzsch, Die Apokryphen und Pseudepigraphen des Alten Testaments II: Die Pseudepigraphen, Tübingen 1900> S. 186); однако здѣсь справедливо подозрѣніе, что намъ рисуется Симонъ Магъ, а это отсылаетъ къ христіанскимъ вліяніямъ. Во всякомъ случаѣ тутъ единственное свидѣтельство по сравненію съ доминирующими, политическими темами. Послѣднія констатируются и связью съ Нероновскими сагами, о которыхъ опять желалось бы отъ о. Вл. Н. Страхова болѣе положительной и приспособленной обрисовки. Доселѣ провозглашается, что эта легенда «прочно овладѣла народнымъ воображеніемъ» (George Edmundson, The Church in Rome in the First Century, Loudon 1913, p. 174) и въ первохристіак-стіанствѣ связывалась съ ожиданіемъ послѣдняго конца (см. Gustav Hoennkke, Die neutestamentliche Weissagung vom Ende, Gr. Lichterielde — Berlin 1907, S. 41), между тѣмъ она не имѣла особенной распространенности. Все исчерпывается слѣдующими фактами. Самъ Неронъ допускалъ, что проживетъ не менѣе 75 лѣтъ и—по лишеніи трона — будетъ долго править на Востокѣ (Sue ton. Nero 40), по кончинѣ же тирана была молва, что онъ не умеръ и въ скоромъ времени вернется (ср. Dion Chrys. or. 21), а царь Вологезъ убѣдительно
просилъ чтить его память, какъ вообще Парѳяне склонны были поддерживать Лженероповъ (Suet. Nero 57 и ср. Tacit. Hist. I, 2), которые появлялись по той причинѣ, что «насчетъ смерти Нерона ходили разные слухи, и потому многіе вооб-ргіжили себѣ и вѣрили, что онъ живъ» (Tacit. Hist. II, 8). Первый Лженеронъ, вскорѣ по умерщвленіи своего оригинала взволновавшій Грецію и Малую Азію, былъ рабъ изъ Понта или вольноотпущенникъ изъ Италіи, пѣвецъ и игрокъ па цитрѣ, похожій лицомъ на Нерона; на о. Китаѣ (нынѣ Ѳер мія), куда занесенъ бурей, убитъ (въ 69 г.) солдатами Каль-пурнія Аспрената, назначеннаго Гальбою намѣстникомъ Галатіи и Памфиліи (Tacit. Hist. И, 8 — 9; Cass. Di on. LXIY, 9; Zonar. XI, 15). Чрезъ 20 лѣтъ большимъ сочувствіемъ у Парѳянъ пользовался нѣкій Лженеронъ, получавшій отъ нихъ сильную помощь и едва выданный ими (Sn, et. Nero 57), м. б. тожественный съ Теренціемъ Максимомъ, который при Титѣ имѣлъ поддержку парѳянскаго полководца Артабана (Zonar. XI, 18 и ср. Tacit. I, 2). Вездѣ мы видимъ чисто политическую концепцію, которою ограничивается и Лактанцій, яко бы ходятъ слухи, что Неронъ гдѣ-то скрывается живымъ (De mort. porsec. II). Только въ позднѣйшихъ Сивиллахъ (начала II в.) Неронъ представляется антимессіей (У, 93—110) и награждается супранатуральными свойствами въ качествѣ ävxtiiso? (У, 214 — 227. 24 — 34), но не упоминается о его смерти и о появленіи изъ царства мертвыхъ, т; е. нѣтъ въ памятникахъ I вѣка Nero redmvus, который прямѣе удостовѣряется уже послѣ, напр., словами бііаж. Августина, что—по однимъ — онъ воскреснетъ въ качествѣ антихриста (De civit. Dei XX, 19) *). Опять мы получаемъ политическій образъ, который обнаруживалъ мало фактическаго воздѣйствія въ формѣ лженероновскихъ движеній, а идейно не обладалъ особыми религіозными свойствами или ассоціаціями и не могъ порождать ихъ, вообще же чуждъ былъ большого творческаго вліянія и потерялъ его къ первой трети Il-го столѣтія (см. Prof. F. Crawford ВигкШ, Jewish and Christian Apocalypses, London 1914, p. 46).
■) См. подробнѣе у Prof. Theodor Zahn, Apokalyptische Studien IV—V: Nero der Antichrist въ „Zeitschrift für kirchliche VVissensshaft und kirchliches Leben“ herausg, von Dr. Chr. E. Lut har dt VII (Lepzig 1886), S. 337—352, 393—405, и его же Einleitung in das Neue Testament I (Leipzig s1906), S. 180-181 :9.
Отмѣченныя сопоставленія были бы важны въ дополненіе къ прежнимъ хронологическимъ выводамъ, опредѣляя всецѣло религіозный характеръ апостольской эсхатологіи и постулируя для нея къ соотвѣтствующему генезису. Безъ этого вся апокалиптическая концепція, оставаясь загадочною по историческому возникновенію, оказывается не совсѣмъ понятною и по своимъ фактическимъ отношеніямъ у Ѳессалоникійцевъ. Мы слышимъ, что послѣдніе сосредоточились па «картинахъ мірового конца» (стр. 33, 105), но ихъ настроеніе рисуется весьма смутно. Больше внушается и обосновывается, что данная мысль «произвела въ Ѳессалоникійской общинѣ не простое возбужденіе, а прямо страхъ и испугъ» (стр. 34). при чемъ «вѣра въ .непосредственную близость второго пришествія Христа» вызвала «большой страхъ» и «окончательно перепугала» (стр. 69) Ѳессалоникійцевъ, которые «утратили спокойствіе духа и трезвость мысли» (стр. 107), ибо сами они не были увѣрены въ своемъ спасеніи» (стр. 353 и ср. 32і). Но «извѣстно, что первые христіане вмѣстѣ съ апостоломъ, который сильно желалъ соединиться со Христомъ, жили, особенно подъ вліяніемъ сильныхъ гоненій, тою мыслію, что скоро настанетъ тотъ день, когда ихъ притѣснители будутъ наказаны, а они сами удостоятся Царствія Божія, для котораго и страдаютъ, и получатъ вѣнцы (срв. 2 Ѳесс., о). Извѣстно, что день пришествія или все равно день Страшнаго Суда былъ для христіанъ синонимомъ дня искупленія и освобожденія и что мысль о судѣ,. не могла на нихъ дѣйствовать, какъ испугъ, угнетающимъ образомъ» (стр. 35). «Это пришествіе, по вѣрѣ Ѳессалоникійцевъ, должно было вознаградите ихъ за всѣ страданія. Вотъ почему его ожидали съ нетерпѣніемъ» (стр. 45). И вообще «первымъ христіанамъ было присуще радостное ожиданіе послѣдняго дня, какъ дня искупленія, освобожденія отъ земныхъ страданій, а не какъ дня осулсденія» (стр. 321). Тутъ вышеописанное волненіе получаетъ уже нѣсколько тривіальную мотивировку, что «день Страшнаго Суда на людей средней руки, которыхъ было можетъ быть большинство, оказывалъ именно страхъ, создавалъ въ нихъ какую-то растерянность или просто отъ предстоящей въ скоромъ времени перемѣны привычнаго образа жизни, или прямо отъ боязни суднаго дня, какъ дня расплаты за свои дѣла» (стр. 35). Выходитъ, что въ душахъ Ѳессалоникійцевъ царилъ какой-то нездоровый туманъ, и отсюда для 2 Ѳесс. формули-
руется довольно грубая «главная цѣль—успокоить читателей и обуздать энтузіазмъ» ихъ (стр. 46), который въ смыслѣ «чрезмѣрнаго возбужденія такъ же опасенъ, какъ апатія» (стр. 47). По этой причинѣ и выдвигалась «проповѣдь трудовой христіанской жизни» (стр. 11), но вопреки ей развилось «враждебно-презрительное отношеніе къ занятіямъ обыденной жизни» и «усилилась безпорядочная праздная жизнь» съ «чрезмѣрнымъ увеличеніемъ нищихъ» (стр. 44 и 48) въ Ѳессалоникійской общинѣ, «состоявшей главнымъ образомъ изъ мелкихъ торговцевъ», хотя «рабочаго вопроса тамъ не существовало» (стр. 14). Однако, если парусійныя чаянія раздѣлялись самимъ Апостоломъ, то они по существу не могутъ быть инородными или повинными, а тогда допустима рѣчь лишь о крайностяхъ и извращеніяхъ, между тѣмъ благовѣстникъ говоритъ только о хронологической датировкѣ и не упоминаетъ о ложныхъ искаженіяхъ. Съ этой стороны природа эсхатологическихъ настроеній у Ѳессалоникійцевъ оказывается весьма примрачною, и потому загадоченъ весь соотвѣтствующій процессъ, откуда у нихъ столь рано утвердилась идея немедленности явленія Христова, какое она имѣла собственное достоинство и фактическое вліяніе? Еще менѣе очевидна связь съ нею концепціи антихриста по внутреннему отношенію и историческому дѣйствію—въ качествѣ ослабляющаго и умиротворяющаго фактора. И разъ это—іудейская схема, то какъ для нея нашлось удобное приложеніе среди эллино-христіатп, по сравненію съ бывшими у нихъ представленіями, которыя или не сродны по своей христіанской природѣ, или странны въ эллинскомъ и апостольскомъ христіанствѣ при ихъ іудейскомъ естествѣ? Все это смутно по неясности исходнаго пункта о первохристіанскихъ эсхатологическихъ упованіяхъ1). Очевидно, надо начать съ нихъ, чтобы, опредѣливъ происхожденіе и ха- *)
*) По этому предмету проф. Вл. Н. Страховъ издалъ (полученный нами во вторникъ 1914, XI, 4) особый трактатъ подъ заглавіемъ: Вѣра въ близость „парусіи“ иди второго пришествія Господа въ первохри-отіанствѣ и у св. Апостола Павла, Сергіевъ Посадъ 1914 (оттискъ изъ Юбилейнаго сборника Императорской Московской Духовной Академіи), но естественно, что этотъ трудъ, не во всемъ для насъ новый, не принятъ здѣсь въ спеціальное вниманіе. Ср. также популярно-компилятивный этюдъ С. Дьякова, Эсхатологическія чаянія у первыхъ христіанъ и у св. Апостола Павла въ Черниговскомъ журналѣ „Вѣра и Жизнь“ 1913 г., № 24, стр. 5—20.
рактеръ, уразумѣть дальнѣйшее; — тогда послѣднее принципіально будетъ болѣе прозрачнымъ уже потому, что если мы узнаемъ положеніе, которое регулируетъ св. Павелъ, то ближе постигнемъ способы и средства его исправляющаго и просвѣщающаго назиданія, держась непосредственно и неуклонно апостольскаго текста. *)
Н. Глубокевскій. *)
*) Продолженіе слѣдуетъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
