CC BY
335
Список литературы
ИСО 8402 «Управление качеством и обеспечение качества». Словарь. URL: http://www. gosthelp.ru /text/ ISO840294Upravleniekaches.html (дата обращения: 26.03.2010).
УДК 130 + 172 ББК Ю 725 + Ю 3 (2)
Ю. В. Кокарева
Нравоучения Древней Гуси как форма выражения нравственного идеала
Статья посвящена рассмотрению духовных основ нравственного идеала Древней Руси. Для древнерусского человека Христос являлся тем духовно-нравственным Образцом, следование которому задавало высший критерий оценки человеческой нравственности. В литературе Древней Руси наиболее распространенной формой выражения нравственного идеала стали нравоучения, которые существовали в двух видах: «поучение словом» и «поучение делом».
Ключевые слова: нравственный идеал, нравоучение, подвижничество, святость, юродство.
У. V. Kokareva
Morality of Ancient Russia as a form of expression of ethical ideal
The article is devoted to reviewing of moral principles of the ethical ideal in ancient Russia. Christ was the moral-ethical Model for an Old Russian and following him and his study gave the highest criterion of a human morality's appraisal. In Ancient Russia literature moral teaching existing in two kinds: "lesson with word" and "lesson with deed" became the most common form of expression of the ethical ideal.
Keywords: ethical ideal, moral teaching, selfless devotion, holiness, being fool for God's
sake.
Русское средневековье длилось почти восемь столетий - от призвания варягов в 862 г. до избрания на царство династии Романовых. Общей духовной санкцией средневековой Руси следует считать восточное христианство, православие. Все особенности и традиции православия нашли свое отражение в общем строе древнерусской духовности, определив содержание религиозной, философской и этической мысли отечественного средневековья. Святоотеческое наследие (сочинения Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Иоанна Дамаскина), появившееся на Руси после принятия христианства, задало высочайший духовный уровень развития древнерусского человека, определило его нравственный идеал. Нравственный идеал православия позволил на-
полнить жизнь русского человека высшими ценностями, создал прочную основу для дальнейшего духовно-нравственного совершенствования русского народа.
Философская мысль Древней Руси пронизана христианским этическим пафосом. Все проблемы ставятся в ней, прежде всего, как нравственные, духовно-этические. Нравственный идеал раскрывается в основном через нравоучения. Современный исследователь В. Н. Назаров пишет: «С нормативной стороны нравоучение можно рассматривать как своеобразное этическое предписание, имеющее конкретно-ситуативную и личностную направленность на основе запрещающего или разрешающего образца поведения» [1, с. 13].
Нравоучение представляет собой ветвь христианского учительства в целом. Известный русский философ XIX в. А. С. Хомяков отмечал, что христианское учительство не только толкует Писание, но включает в себя и поучение жизнью, делом. «Поучает не одно слово, но целая жизнь. Не признавать иного поучения, кроме логического поучения словом, - в этом и заключается рационализм» [8, с. 49]. Христианство исходит из равноценности слова и дела. Научение словом Божиим уже есть великое дело. «Кто получил от Бога дар слова, тот учит словом; кому Бог не дал дара слова, тот поучает жизнью. Мученики, в минуту смерти возвещавшие, что страдания за истину Христову принимались ими с радостью, были поис-тине великими наставниками. Кто силою веры и любви приводит к Богу заблудшие души, тот приобретает учеников и становится учителем» [8, с. 51].
Как правило, нравоучение существовало в двух видах: «поучение словом» и «поучение делом».
Первый вид нравоучений («поучение словом») оформился в нравоучительной литературе в виде различных рассказов назидательного характера. В этих письменных источниках говорилось либо о том, что есть хорошего и дурного в человеческом поведении, либо давалась нравственная оценка конкретным поступкам. Основными жанрами нравоучительной литературы выступали «Поучения», «Наставления», «Послания», «Слова».
Адресатами нравоучительной литературы были монашествующие и миряне. Одними из самых известных текстов нравоучительной литературы Древней Руси, обращенных к монастырской братии, являются «Поучения» преподобного Феодосия Печерского (ок. 1036-1074). До нашего времени из духовно-нравственного наследия Феодосия дошли некоторые поучения к братии и два поучения к народу. В поучениях к братии можно выделить несколько тем. Во-первых, Феодосий учит, что любовь к Богу должна быть деятельной, а также наставляет монашествующих в необходимости терпения. Второй темой являются дисциплинарные наставления о поведении во время богослужения. И, наконец, третьей темой становятся
обличения Феодосием братии в отсутствии послушания и смирения.
Поучения Феодосия Печерского к народу носят мирской характер. Особенная суровость слов преподобного обращена против «национальных» пороков. О пьянстве он говорил, что выгнать беса из бесноватого одному священнику легко, а выгнать его из русского пьяницы всех священников мира не хватит. Он нетерпим к неверующим и иноверцам. Уча братию жить в мире с врагами, он поясняет, что речь идет о личных врагах, а не о врагах Христа. Кто, по мнению Феодосия, хвалит и свою и чужую веру, тот достоин только сурового осуждения. К числу особо обличаемых пороков преподобный относит язычество, пьянство, грабежи, своекорыстие, мздоимство, несоблюдение постов и т. п.
Автором одного из самых известных «Поучений», дошедших до нашего времени, является великий киевский князь Владимир Мономах. Поучение относится к жанру фло-рилегиев - философско-афористических трактатов. В своем произведении Мономах утверждает идею уникальности и разумности человека. Он призывает молодых людей учиться, просвещать ум, не ограничиваясь исполнением церковных предписаний. Для Мономаха исполнение нравственных норм («малых дел») главнее выполнения религиозных обрядов. Ни монашеская жизнь, ни строгий пост, ни затворничество не помогут стяжать Царство Небесное. Необходимо исполнение таких простых, но очень важных, по мнению князя, норм поведения: «.. .иметь душу чистую и непорочную, тело худое, беседу кроткую и соблюдать слово Господне: "Есть и пить без шума великого, при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя, и побольше разуметь; не свирепствовать словом, не хулить в беседе, не смеяться много, стыдиться старших, с нелепыми женщинами не беседовать, глаза держать книзу, а душу ввысь, избегать суеты; не уклоняться учить увлекающихся властью, ни во что не ставить всеобщий почет"» [6, с. 9].
Нравоучительная литература Древней Руси помимо оригинальных текстов включала и переводную. Среди переведен-
ных византийских флорилегиев особенно выделялась «Пчела», которая знакомила русских читателей с текстами Гомера, Пифагора, Сократа, Платона, Аристотеля, Эпикура и др. Тексты в «Пчеле» подобраны по тематическому принципу: «О правде», «Об истине и лжи», «О клевете» и т. д. Однако на первый план выдвигается познание сущности человека, в том числе и его нравственной природы.
Нравственные качества, согласно «Пчеле», зависят от природы, но это совсем не означает невозможность изменения человеческого «естества». Злой способен воспитать в себе тягу к добру. И наоборот: по природе добрый человек может совершить злой и лукавый поступок, не различая в уме понятия «добро» и «зло». Ссылаясь на Сократа, составители «Пчелы» отмечают, что об уме свидетельствует поведение человека: поведение умного основано на знании дела. Умный человек всегда держит в памяти опыт прошлого и старается предвидеть будущее, анализируя настоящее. Все это позволяет умному избежать ошибок и поражений. Добродетель украшает только тогда, когда осуществляется осознанно.
«Пчела» призывает к совершению благих дел и считает их средством достижения человеком равенства с Богом. В тексте подчеркивается мысль, что, тот, кто не совершает добра в жизни, умрет не только телом, но и душой. Следует особо отметить, что данная идея противоречит христианской догме и ставит духовное бессмертие в зависимость от исполнения нравственных норм.
Таким образом, «Пчела» утверждает разум в качестве важнейшей характеристики человека. Разумная деятельность человека получает этическую санкцию и возвышает человека до божественной мудрости.
С течением времени меняется характер нравоучительной литературы. Из простых нравственных изречений она превращается в нравоучительные трактаты. К ХУ-ХУ1 вв. в «Словах» и «Посланиях» все больше проявляется личность автора, его мировоззренческая позиция. Особенно характерны в этом отношении нравоучительные сочинения Нила Сорского (ок. 14331508) и Максима Грека (ок. 1470-1556).
Творчество Нила Сорского невелико и включает несколько посланий к ученикам, а также обширный труд «Устав скитского жития» или «Предание о жительстве скитском» - трактат о монашеском служении и борьбе со страстями. В предисловии и первой части автор излагает своего рода моральную теорию: «.Предано есть нам, яко да от праведных трудов своего рукоделиа и работы, дневную пищу и прочиа нужныя потребы себе приобретаем, каковыя Господь и Пречистая Его Матерь о нас устроят. Не делаай бо, рече Апостол, да не яст» [4, с. 54]. В традициях исихазма преподобный рассматривает процесс формирования и развития страсти. Он анализирует смертные грехи человека: гордость, тщеславие, чревоугодие, уныние, сребролюбие, блуд, печаль, гнев.
Нил Сорский утверждал идею мистического аскетизма, которая предполагает духовный подвиг, а не истощение плоти. Почвой подвигов должны стать мысль и сердце, поэтому излишнее истощение тела может помешать нравственному совершенствованию человека, ибо слабое тело не способно, по мнению преподобного, на подвиг. Источником нравственного подвига Нил Сорский называет авторитет Священного Писания, изучение которого есть главная обязанность инока.
Максим Грек оставил обширное наследие, которое включает свыше 350 оригинальных сочинений и переводов. В нравоучительных сочинениях мыслитель касается таких этических проблем, как силы добра и зла, развитие морали от первобытных религий до иудаизма и христианства, утверждение нравственности в духе практического пути устроения жизни человека и т. д. Будучи сторонником и продолжателем традиции нестяжательства, Максим Грек в качестве необходимой для монахов моральной концепции предлагал учение о «четырех добродетелях» - мужестве, целомудрии, надежде и любви. Их исполнение предполагало исключительное сосредоточение на божественном и аскетическое самоограничение. Наибольший интерес представляют рассуждения мыслителя о мужестве. Эту добродетель он связывал с выбором, который определяется свободой воли. Анализируя философско-этическое наследие Макси-
ма Грека, А. Ф. Замалеев пишет: «.чтобы этот выбор не склонился в сторону греха, свобода воли нуждается в опоре на "богода-рованую философию" веру. Ее он отличал от "внешнего диалектического ведения", разума» [1, с. 64]. Но, несмотря на свою мистическую направленность, мыслитель не отвергает ценность мирского знания, напротив, он предлагает заняться изучением наук, отводя им достойное место в ряду духовных ценностей.
Таким образом, «поучение словом» происходит через текст, который дает мощный духовно-нравственный заряд читающему.
Вторым видом нравоучения как формы передачи нравственного идеала выступает «поучение делом». Деятельное понимание этики в Древней Руси ставит практическую философию (этику) выше умозрительной. Искания правды и абсолютного добра выливаются в древнерусской культуре в религиозно-нравственное подвижничество, осуществленное гениями русского народа, его святыми. Жизнь русских святых есть высший образец проявления свободы духа и реализации в жизни слов апостола Павла: «Не я живу, а живет во мне Христос» [Гал. 2; 20]. Русские святые показывают возможность проживания человеком Образцового Текста в рамках собственной жизни. Отсюда для русского сознания характерна мысль, что подлинный христианский идеал осуществим лишь в иночестве. Г. П. Федотов пишет по этому поводу: «.Как ни существенна мирянская святость для русского типа православия, она все же никогда не являлась центральной, сама питаясь духовной энергией, истекающей из монастыря или пустыни» [7, с. 304]. В свою очередь, русское монашество действительно давало обществу высочайшие образцы духовной силы, благочестия и чистоты. Иоанн Кологривов пишет о русских святых: «Русское благочестие веками питалось их идеалом; от их пламени зажигала свой светоч вся "Святая Русь" - .святая потому, что идеал святости составляет для нее самую высшую из всех вообразимых ценностей» [5, с. 13].
Русские монастыри являлись сосредоточием духовной жизни Древней Руси. По народному убеждению, именно в мона-
стырской жизни можно отыскать ту целостную правду, которую так старается обрести русский человек, именно там протекает «истинная жизнь». Поэтому так любят русские «хождения по святым местам». В то же время в самих монастырях никогда не забывали о мире, старались не отворачиваться от его пороков и грехов, а просветить этот мир Божиим словом, действенной любовью, молитвой и собственным духовнонравственным подвижничеством. Для русского святого Евангельское слово, запечатлевшее великий Образец жизни, становится вечным высшим Образцовым Текстом. Лишь этот Текст становится путеводителем, руководством к жизни. Чтобы сделать свою жизнь по Образцу, от человека требуются большие духовно-нравственные силы, возделывание себя на ниве духовной. Для многих этот труд оказывается непосильным, но подвиг русских святых помогает остальным людям понять, что в каждом есть отсвет того сияния, которое исходит от святого.
Русские святые - это гуманисты, занимающие активную жизненную позицию. Многие из них обладали великолепными организаторскими способностями, вели просветительскую деятельность, подобную апостольской.
Древняя Русь дает нам различные варианты святости: затворничество, столпничество, постничество, ношения вериг и др. Нравственный смысл этих подвигов заключался в личностном переживании христианских заповедей. Остановимся на тех образцах русского подвижничества, которые наиболее ярко и глубоко выражают своеобразие и уникальность русской святости - «страстотерпство» и «юродство Христа ради». Они предлагают нам разные типы поведения, но цель у них одна - следование Христу как высшему Образцу.
Первыми прославленными в лике святых на Руси стали князья-«страстотерпцы» Борис и Глеб. Характерно, что их почитание сначала устанавливается как всенародное и лишь затем узаконивается церковной канонизацией. Следует отметить, что Борис и Глеб не были мучениками за Христа, а погибли в результате княжеских усобиц от руки своего старшего брата Святополка. Исторические источники описывают кня-
зей как бесстрашных, мужественных воинов, ходивших в походы против язычников-печенегов, поэтому отказ Бориса противостоять убийцам не может расцениваться как проявление трусости, страха, безразличия к жизни. Оба князя не ищут смерти, они принимают ее как дар, как испытание, посланное Богом.
Мотивы поведения Бориса и Глеба не связаны с морально-политическими соображениями. Например, повиновение старшему брату не имело исключительного значения в русской средневековой морали, ибо «власть старшего брата, даже отца, никогда не простиралась в древнерусском сознании за пределы нравственно допустимого» [5, с. 23]. В данной ситуации сопротивление Святополку было вполне законно и оправдано.
Князьями движет высокая духовная идея, религиозная в своей основе. В последние мгновения своей жизни они «плачут» о суете и бренности мира, о тщете власти и богатства. В страшную минуту их поддерживает пример христианских мучеников и самого Христа. На их устах - слова Евангелия. Главный смысл подвига князей заключен в идее непротивления. Борис и Глеб не единственные святые, прославленные как «страстотерпцы», они только открывают эту страницу особого типа русской святости. Вот еще имена «страстотерпцев»: Андрей Боголюбский, Василий Мангазейский, Дмитрий Угличский, царь Николай II со своей семьей и многие другие. Все они были предательски убиты, а кровь, пролитая вследствие предательства, в народном сознании рассматривается как «очистительное омовение, смывающее с жертв всякий грех и всякую скверну» [5, с. 26]. Эти люди, совершившие величайший духовно-нравственный подвиг, кротко и добровольно принявшие смерть как дар Бога, были любимы в народе особо. В страстотерпцах народное благочестие узнавало Самого страдающего и кроткого Спасителя.
Итак, в русском средневековом сознании формируется новый тип святости. «"Страстотерпец" - это тот, кто терпит "страсти" духовно уподобляясь Христу кротостью, покорностью, преодолением привязанности к жизни и к миру во имя любви к
Богу и к ближним. Словом, тот, кто подобно Вифлеемским младенцам, исповедует Воплощенное Слово "не речью, но смертью"» [5, с. 238], чтобы таким образом последовать примеру Христа.
Юродство является особым, парадоксальным видом духовного подвижничества, заключающемся в добровольном принятии на себя подвига нарочитого безумия, отречения от добродетели с целью достижения высшей степени смирения и кротости, образцом которых является Христос. «В основе этого "подвига" (одного из величайших, какие только могут быть доступны человеческим силам) лежит ощущение страшной виновности души перед Богом, не позволяющее ей пользоваться всеми благами мира сего и побуждающее ее страдать и распинаться со Христом», - пишет Иоанн Кологривов [5, с. 239]. Юродивые презирают все удобства мира, но не презирают мир, не презирают человека. По справедливому замечанию В. В. Зеньковского, «юродство есть выражение того, что в сочетании божественного и человеческого, небесного и земного не должно никогда склонять небесное перед земным» [2, с. 45].
Нравственный смысл юродства проявляется в трех основных чертах: 1) притворном безумии и притворной безнравственности, возлагаемых на себя с целью принятия поношения от людей; 2) «посмеяние миру» для выявления конфликта между правдой Христовой и моральным законом; 3) служением миру, совершаемым не делом и не словом, а силой Духа, которая у юродивого проявляется в даре пророчества. Следует отметить, что сочетание первой и третьей черт юродства создают явное противоречие в нравственном плане: подавление собственного тщеславия осуществляется за счет введения ближнего в искушение, соблазн осуждения.
В нравственном плане путь юродивого - уникален. Юродивый скрывает добродетель и являет себя миру порочным, при этом перед Богом являя себя в чистоте духовной и нравственной. Смысл этого парадокса проясняют слова апостола Павла: «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; незнатное мира
и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее... » [1 Кор. 1: 27-28]. Юродивый посрамляет грехи мира, который в своей гордыне ума не видит всей его глупости. «Безнравственность» юродивого оказывается символом мирской порочности и осмеянием мирской «добродетели». «Мнимый безумец» ищет высшей Правды, поэтому он обличает неправду людскую, особенно часто нападая на государственную власть. Так поступали Василий Блаженный, псковский юродивый Никола. С XVI в. обличение царей и сильных мира становится неотъемлемой принадлежностью юродства.
Юродство есть феномен русского православия. Подвиг юродства на Руси органично и ярко выражает характерные духовные черты русского человека - его любовь ко Христу, к Его Кресту, любовь до смерти с великим желанием как можно больше подражать Ему. У юродивых эта любовь доведена до крайних пределов. Из тридцати шести юродивых, официально причисленных Церковью к лику святых, только шестеро жили на христианском Востоке. В западном христианстве этот феномен отсутствует.
В юродстве ярко проявляются такие черты, как духовное «кочевничество», анархический индивидуализм, абсолютное презрение к какой-либо внешней норме, ненависть ко всему мещанскому. В нем отразился «синтез самых сокровенных стремлений русского человека, последняя разгадка
успешности этого почти сверхчеловеческого подвига» [2, с. 249].
Итак, древнерусский нравственный идеал, базирующийся на духовных основаниях православия, задает высочайшую планку человеческой нравственности. Образцом поведения выступает Христос. Русские средневековые мыслители, поучая словом, раскрывают глубинный нравственный смысл Священного Писания, делают его более понятным и доступным как для монашествующих, так и для мирян. Русские подвижники, научая собственной жизнью или делом, показывают возможность непосредственного осуществления нравственных заповедей Христа через духовное созерцание и служения миру, людям. Это служение осуществляется через самоотвержение любви, высшим выражением которого является подвиг самопожертвования. В условиях синкретизма религиозно-нравственного сознания этическая мысль развивается в виде целостного поучения, в котором слово и дело есть равноценные и неразрывно связанные понятия. В этом смысле справедливым является мнение В. Н. Назарова, что «средневековая этика опирается не на "моральный логос", а на "моральный этос" - нравственный опыт, запечатленный во всей полноте его вербальных и невербальных форм (жизненно-поведенческих, эстетических, духовно-религиозных и т. д. )» [3, с. 14].
Список литературы
1. Замалеев А. Ф. Лекции по истории русской философии (ХІ-ХХ вв.) Изд. 3-е. СПб.: Изд.-торг. дом «Летний сад», 2001. 398 с.
2. Зеньковский В. В. История русской философии. М.: Академический Проект, Раритет, 2001.
880 с.
3. Назаров В. Н. История русской этики: учеб. пособие для ст-тов вузов. М.: Гардарики, 2006.
319 с.
4. Нил Сорский. Предание о жительстве скитском. М., 1997. 80 с.
5. Очерки по Истории Русской Святости / сост. иеромонах Иоанн (Кологривов). Брюссель: изд-во «Жизнь с Богом», 1961. 250 с.
6. Поучение Владимира Мономаха // Из русской гуманистической мысли. Хрестоматия для учащихся старших классов. М.: Просвещение, 1993. С. 9-14.
7. Федотов Г. П. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры: в 2 т. СПб.: София, 1991. Т. 1. 352 с.
8. Хомяков А. С. Работы по богословию: в 2 т. М., 1994. Т. 2. 380 с.
