CC BY
51
О. А. Смирницкая (Москва)
NOMINA DICENDI В НАЗВАНИЯХ ЭДДИЧЕСКИХ ПЕСНЕЙ
Специалисты по эддической поэзии обычно придают основополагающее значение классификации ее жанров. Можно, однако, видеть известный парадокс филологического знания в том, что, на каких бы научных позициях ни стояли авторы тех или иных работ по эддическим жанрам, они, как общее правило, не проявляют интереса к обозначениям отдельных разновидностей песней, которые содержатся в самих их названиях1. Современным ученым, судя по всему, представляется не столь существенным, что имели в виду древние исландцы, обозначая одни песни как kviöa. а другие — как ljoö или fmla. В энциклопедической статье К. Шира (где за основу берется классическая классификация жанров А. Хойслера) указывается, правда, что kviöa — это древнее обозначение эпико-драма-тических песней (doppelseitige Ereignislieder, по Хойслеру), подтверждение чему мы находим, например, в такой образцовой (и, как обычно считается, одной из наиболее архаичных в «Эдде») эпико-драматической песни, как Atlakviöa2. При этом, однако, остается в тени тот факт, что другая героическая песнь, в жанровом отношении наиболее близкая к Atlakviöa, известна из основной рукописи «Эдды» (CR) как Hamdismäl. И напротив, три песни о Гудрун, которые принято рассматривать как образец позднего жанра героических элегий (Standortlieder, или Situaitonslieder, по Хойслеру), носят в CR название Guörunarkviöa; четвертая же песнь о Гудрун известна как Guörunarhvöt. Во всех подобных расхождениях между названиями и научными построениям видят обычно проявление нетерминологичности эддических nomina dicendi в названиях песней, а тем самым и повод не принимать их во внимание, в том числе в переводах. Guörunarkviöa, Harbardsljöö, Rigspula равным образом переводятся просто как «песни» (Lieder, lays) — о Гудрун, о Харбарде, о Риге.
Название Rígspula, впрочем, должно быть отмечено особо. Не все verba dicendi, встречающиеся в названиях эддических песней, были обойдены вниманием филологов. Напротив, наиболее редкие и экзотичные из них давно закрепились в науке как термины, не подлежащие переводу. Любой специалист по древнеисландской литературе знает, что fmla (тула) — это «перечень имен», a senna (сенна) — «перебранка». Не приходится спорить с тем, что перечни имен и перебранки, широко засвидетельствованные в древнеисландских памятниках, представляют незаурядный интерес3. Не спорят и о терминах. Но в случае, если эти «ученые» термины, вольно или невольно, выдаются за исконные, они неизбежно оказываются фиктивными.
Так, говоря о тулах, нельзя сбрасывать со счета тот факт, что перечни имен (за исключением неясного примера «Тулы Торгрима»)4 не обозначались данным словом в самой древнеисландской литературе. Так называемая «тула карликов» в «Прорицании вёльвы» — это все же dverga tal (Vsp. 12; 16). Название Rígspula представляет собой единственный случай употребления слова |ш1а в «Эдде», но перечни имен занимают в этой песни не большее место, чем, например, в Grímnismál. Поэтому только гипнозом ученой терминологии может быть объяснено часто встречающееся утверждение, что, как общее правило, др.-исл. £ula — это верифицированный перечень имен и лишь в единичных случаях данное слово относится к иным стихотворным текстам (подразумевается Rígspula). В пространном комментарии Урсулы Дронке к Rígspula сообщается много важного о содержании и жанровых особенностях данной песни, но нет ни слова о том, почему она названа «тулой»5. По-видимому, и Урсула Дронке полагает, что ученые, условившиеся называть тулой перечень собственных имен, более правы, чем те исландцы, традицию которых они изучают.
Необходимо повторить, однако, что предлагаемая работа — это ни в коей мере не критика общепринятых терминов (которыми пользуется и сам автор), но лишь попытка взглянуть на такие слова, как kvióa, mál, ljóó, а также |mla и senna, в названиях песней изнутри самой эддической традиции, т. е. применить семантические критерии к их изучению. Но возможно ли найти такие критерии? Ведь исследователь verba dicendi в названиях песней лишен главного семантического ориентира — контекста, если только не считать контекстом сами песни, смысл которых должны прояснить их названия.
Общие ориентиры для анализа обнаруживаются, однако, в структурных указаниях самого языка, а именно в парадигматике интересующих нас nomina dicendi. Все они могут быть разбиты на два парадигматических класса, один из которых составляют имена, принадлежащие к оп-основам («слабые»), другой же формируется остальными nomina dicendi («сильными») независимо от конкретного типа их склонения. Представим весь материал в виде таблицы:
NOMINA DICENDI
бп-основы («слабые имена»)
Другие типы склонения («сильные имена»)
(saga (<segja, сяб. 3) / Grettis sagaí) kviSa (<kveSa, слн. 5) / Helgakyióa/
ср. (kvi5r /qviür noma/)
(kvsedi /í skálda kvs6um/)
mál (-míela, слб. 1) ¡Crímnismáll
ljóó (-ljóóa, слб. 2) IHarbardzljóól
songr (-syngva, слн. 3) IGrottasongrl
spá (~spá, слб. 1) IVóluspál
hvot (-hvetja, слб. I) ÍGuórúnarhvot!
senna (<senna, слб. 1) ILokasennal frnla (<f>ylja, слб. 1) IRígspulal h
В ходе дальнейшего анализа я надеюсь показать, что парадигматическая форма nomina dicendi мотивирована в языке, она служит противопоставлению эддических жанров по наиболее общему (и важному для понимания эддических жанров) семантическому признаку. Подобное предположение с самого начала может показаться читателю фантастическим. Поэтому необходимо подкрепить его ссылкой на некоторые бесспорные или по крайней мере легко проверяемые факты.
— Парадигма оп-основ женского рода представляет собой германскую инновацию6. Она получила исключительную продуктивность в древнеисландском и породила множество лексических новообразований. Не менее половины из 94 простых бп-основных существительных в «Старшей Эдде» не имеют нескандинавских соответствий; большинство их образовано по конверсии от имен других классов или от глаголов.
Все три бп-основные nomina dicendi в эддических названиях, а также слово saga, рассматриваемое ниже в качестве «прототипическо-го», образованы по конверсии от шаголов (см. таблицу). Правда, и сильные имена в общем случае связаны отношениями конверсии с соответствующими глаголами. Но существенную роль играет направление конверсии. Сильные имена не являются, собственно, де-вербативами: это примерные, непроизводные имена, большинство из которых принадлежит общегерманскому корнеслову. Напротив, бп-основные nomina dicendi суть новообразования. Заметим, что это относится не только к таким исландизмам, как senna npula, но также к словам saga и kvi6a, грамматически переоформленным в древнескандинавском. Так, kvi6a с его фонетически необъяснимым корневым i наиболее убедительно объясняется как результат парадигматического расщепления kvi6r, -i-, м. р. // др.-англ. cwide, др.-сканд. quidi, др.-в.-нем. quiti, ж. р.7 Слово kvi6r не встречается в названиях, но я присоединяю его к перечню сильных имен, имея в виду в дальнейшем прокомментировать категориальный смысл данного расщепления. Подобным же образом правомерно видеть скандинавскую инновацию в слабом склонении слова saga; в самом деле, др.-англ. sagú принадлежит к бп-основам, как первоначально и др.-в.-нем. saga
(ср. др.-в.-нем. ôn-основное существительное со значением лица — fora-saga «прорицательница»)8.
— К ôn-основам принадлежат сокращенные наименования ряда известных саг. В некоторых из таких наименований еще можно было бы видеть застывшую падежную форму (Sturlunga, Eyrbyggja, Landnâma), но ту же форму имеют и Egla, Njâla, Grettla. Своего рода прозвищами в форме слабого склонения ж. р. снабжаются и известные рукописи: Fagrskinna, Morkinskinna, Hrokinskinna (собрания королевских саг; ср. skinn «кожа»), Hungrvaka (жития епископов Скаль-хольта), Rimbegla (трактат по компутистике) и др.9. Существуют, правда, и такие названия рукописей, как Flateyjarbôk, Âgrip или Grâgâs. Но их иносистемность в отдельных случаях может быть объяснена действием тех или иных частных факторов.
Так, заметим, что к бп-основам принадлежат сокращенные названия саг и рукописей саг, но не сводов исландских законов. Как обратил внимание А. Либерман, по крайней мере два из них носят «птичьи имена»: Grâgâs «дикий гусь» и Gullfjôôr «золотое перо» (но Hryggjarstykki «a kind of a duck» — это прозвание королевских саг Эйрика Оддссона). Либерман высказал предположение, что среди птичьих имен может найти свое место и Edda. Указав на сомнительность известных этимологических гипотез имени Edda (к edda «прабабушка», или к обг «поэзия», или к Oddi — названию хутора, где учился Снорри), он выдвинул свою собственную, объясняющую это имя как диминутив к др.-исл. aeôr «гага»10. Заслуживает внимания, однако, еще одна гипотеза, восходящая к Магнусу Оулавссону (1609) и получившая развитие в работах С. Карлссона и Э. Фолкса. Согласно данной гипотезе, название Edda иронически переиначивает лат. edo в значении «творю, сочиняю»". В качестве аналогичного образования (и основного аргумента в пользу данной этимологии) оба автора ссылаются на «Сагу о фарерцах», герой которой в ответ на расспросы, что он выучил из Священного Писания, отвечает: Pater noster ok kredduna12. Заметим, что эта самобытная версия лат. credo прижилась в языке: совр. исл. kredda имеет значение «суеверие». Можно было бы прибавить к данному примеру и рн.-шв. prubba, probba «школьный карцер» — от лат. proban. Во всех случаях, при их очевидных различиях, имеет место однотипная фамильяризация школьного латинского слова. Принимая данное объяснение и для Edda, мы увидим в ее названии (или, скорее, прозвании) остроумное противопоставление исландской традиции, о которой трактует Снорри, ученому латинскому сочинительству. Автор «Эдды» прячет свое лицо за традицией, а исландская поэтика представляется как общее, «самобытное» достояние всех исландцев. О Снорри, как известно, нигде не говорится как об авторе «Эдды»; в некоторых рукописях сообщается лишь, что он ее «составил» или «велел составить»14.
Можно сформулировать теперь основной тезис настоящей работы. Все ôn-оснбвные nomina dicendi в названиях эддических песней,
а также однотипное им слово saga обозначают именно такие «самобытные» тексты — слово по преданию, не предполагающее фигуры автора (говорящего), его сочинившего или сказавшего в определенной коммуникативной ситуации. Все имена иных («сильных») типов склонения, напротив, содержат отсылку к конкретному речевому акту и к авторитетному говорящему. В соответствии с этим форма родительного падежа в названиях с ön-оснбвными именами отсылает к объекту сообщения, а в названиях с «сильными» именами — к его субъекту, т. е. к говорящему. Ниже я попытаюсь обосновать данный тезис на материале конкретных verba dicendi, выделяя наиболее существенные или спорные моменты.
Удобно взять в качестве образца наиболее изученное слово saga, хотя оно употребляется только в названиях прозаических текстов15. По своей внутренней форме saga — это просто «рассказ» или «рассказанное». При этом вопрос: «Чей рассказ?» был бы по отношению к саге незаконным, ибо повествование в ней не допускает мысли не только об индивидуальном авторе, но и о рассказчике — хранителе устной традиции16. Иными словами, безоговорочная правдивость саг об исландцах в представлении их аудитории определялась не личными качествами рассказчиков, их правдивостью и памятливостью17, но прежде всего тем, что саги вообще не оставляют места для субъективного элемента в повествовании. Саги, как известно, ссылаются на общее знание («так говорят», «об этом ничего не рассказывают» и т. п.), но не на конкретных его носителей. Поэтому из древнеис-ландской литературы почти ничего нельзя узнать о бытовании устных саг в исландском обществе, т. е. о конкретных коммуникативных ситуациях, в которых те или иные саги рассказывались18. И когда Снорри Стуряусон, не считаясь с этим умолчанием традиции, говорит в своем Прологе к «Отдельной саге об Олаве Святом» о реальных условиях бытования саги в устах отдельных рассказчиков, он выступает тем самым и как ее «критик», т. е. признает неизбежность в ней неосознанного вымысла и ненадежность ее как исторического источника (сравнительно со стихами скальдов): En sogurfser er sagöar ero. f>a erfjatt hett at eigi sciliz aulum a einn veg. en sumir hafa eigi minni frn er fra liör hverning J)eim var sagt «А относительно рассказанных саг есть та опасность, что не все понимают их одинаково, и некоторые с течением времени не могут удержать в памяти то, что им было рассказано» (SO, 2)19.
Обратимся к эдцическим nomina dicendi. То, что было сказано выше о саге, в большой мере относится к эддическим KVIDUR — песням, представляющим собой слово по преданию20. Kviöa — это, по преимуществу, песнь о героях; при этом ниоткуда не следует, что данное обозначение связывалось с относительной ролью в ней повествовательной и прямой речи. В самом деле, прямая речь персонажей (например, в так называемых «героических элегиях») принад-
лежит тому же героическому прошлому, что и сами события, т. е. не составляет отличного от него временного плана. Иными словами, прямая речь, может быть, и содействует драматизации сюжета, но не разыгрывается перед аудиторией как некое «драматическое представление» (ср. ниже о мифологических mal). Saga — это то, что er sagt; kviôa — то, что ег kveôit, т. е. рассказывается об этом прошлом в стихах и в эпическом размере форнюрдислаг. Эддическая проза сообщает: í>etta ег erni qveôit um Guórúno «Вот что еще рассказывается о Гудрун»; и непосредственно вслед за этой фразой в рукописи следует песнь, называемая Guôrûnarkviôa.
Место слова kvióa в общей системе nomina dicendi дополнительно проясняется следующими фактами.
— Как kviôur обозначаются и некоторые скальдические песни, воссоздающие, хотя в значительной степени и условно, жанровые особенности эддических песней о героях. Arinbjarnarkvióa Эгиля Скаллагримссона, Hallmundarkviâa в «Саге о Греттире» и /Efïkvida (позднее название ряда строф Греттира в той же саге) различны во многих отношениях, но все они содержат связный рассказ о каком-либо событии саги или жизнеописание, подводящее черту под деяниями ее героя. Полутролль Халльмунд произносит свою Hallmundarkviâa перед смертью. Умозрительно рассуждая, название песни может быть понято двояко — как «Песнь Халльмунда» (так оно переведено в русском издании саги) либо как «Песнь о Халль-мунде»21. Учитывая все сказанное, следует, однако, отдать предпочтение второму пониманию: название песни эпизирует деяния Халльмунда и уподобляет его героям сказаний.
— В исландской филологической традиции песни о героях обозначаются как hetjukvaeôi (а песни о богах соответственно как goôak-vasói). Слово kvaeôi (ср. p., -ia-) имеет в современном исландском языке предельно обобщенное значение и может относиться к любому стихотворному произведению. Однако весьма сомнительно, чтобы эд-дические kviôur могли обозначаться в древности как kvasôi. Существует, правда, одно не вполне ясное место в Прологе к «Кругу Земному», где Снорри сообщает, что он следовал в своем сочинении также fornum kvasôum eôa sôguljôôum (Hkr, l)22. Господствует точка зрения, что под «древними песнями» Снорри подразумевал эпическую поэзию о древних временах в размере форнюрдислаг. Но единственные примеры kvœôi, упомянутые Снорри в данном месте Пролога, — это генеалогические поэмы скальдов Тьодольва Хвинского и Эйвинда Погубителя Скальдов. Обе поэмы возводят генеалогию скандинавских правителей к «древним» (легендарным) временам, и кажется более обоснованным предположение, что их в первую очередь и имел в виду Снорри под «древними песнями»23. Во всех других случаях др.-исл. kvaeôi, несомненно, относится к поэзии скальдов, форма родительного падежа служит всегда отсылкой к автору: í kvaeôum hans, í kvaeôum skálda £eira, ег váru meó Ólafi konungi. Суще-
ствует, правда, скальдическая поэма Торбьёрна Хорнклови, известная как Haraldskvaeâi «Песнь о Харальде»; но это название было дано ей современными исследователями, равно как и .другое ее название — Hrafhsmál «Речи ворона»24.
— Как было упомянуто выше, слово kviôa представляет собой новообразование, результат парадигматического переоформления kviôr (-i-, м. р.), также сохранившегося в языке. Знаменательна функциональная дифференциация обоих слов: kviôr широко употребляется в языке (особенно в языке права) со значением «приговор», тогда как отделившееся от него, поменявшее род и перешедшее в слабую парадигму слово kviôa принадлежит поэтическому метаязыку и служит обозначением эпической поэзии, представляемой как данность традиции. Самый знаменитый пример употребления kviôr в «Эдде» — это завершающая максима «Речей Хамдира»: Hmô 30. 7-8. Qveld lifir maôr ecci / eptir quiô norna «Никто не избегнет норн приговора» (пер. А. И. Корсуна). Итак, kviôa (как и saga) правдива, ибо представляет собой слово по преданию и не исходит от конкретного говорящего; приговор kviôr истинен, ибо выносится власть имеющим и сбывается.
К тому же типу, что и kviôr, принадлежит слово MAL, встречающееся в основном в названиях мифологических песней25, сочиненных в форме монолога или диалога и в размере льодахатт. Хотя почти все эддические mal содержат разнообразные мифологические сведения, их функция несводима к дидактике (Wissendichtung, SprucMichtung), а форма прямой речи — к условностям жанра. В работах последних десятилетий (некоторые результаты которых были обобщены в книге Т. Гуннела «The Origins of Drama in Scandinavia»26) получили развитие важные наблюдения Б. Филлпоттс, возводившей эддические «речи» к ритуалу («прототеатру»)27. В песнях, обозначаемых как niál, разыгрывается мифологическое действо, и сами они — ярчайший пример речей как действия. Речи эти направлены внутри сюжета песней на разрешение мифологической коллизии и обращены к адресату-сопернику. Они движут сюжет песни, поскольку от их эффективности зависит ее развязка (ср. о GrímnismáP8 и об Alvíss-máP9). Существенно, что мудрость, в них содержащаяся, изречена в критической ситуации испытания и близости к смерти. Бог (или в Skírnismál посланец бога — Скирнир) предсказуемым образом побеждает в этих испытаниях, а обитатель иных миров, будь то конунг Гейррёд, карлик Альвис или великан Вафтруднир, гибнет либо вынужден признать свое поражение (великанша Герд).
В Hávamál нет внутрисюжетного адресата. Ее единственный адресат (предполагаемый, разумеется, и всеми остальными «речами») — это слушатель, к которому обращены речи Одина, восходящие от простой житейской мудрости к высшему, сакральному знанию (о композиционной структуре песни30). Может быть, существенно, что бог в скандинавских мифологических песнях — в отличие, на-
пример, от эпифании античных божеств — является людям как бог говорящий, изрекающий истину.
Значение слова LJOD требует более подробного обсуждения. В основных эддических рукописях оно встречается только в названии Hârbarôsljôô. Данная песнь, очевидно, не могла бы быть названа mal, хотя она и представляет собой диалог-состязание, движущий действие и приводящий к предсказуемой развязке. Но речи в Hârbarôsljôô, в отличие от речей в жанре mal, заведомо не содержат мифологической премудрости и не имеют драматических последствий: -Один под видом перевозчика Харбарда просто морочит Тора, рассказывая о своих приключениях с великаншами, и отводит ему глаза, вынуждая в конце концов искать другую переправу.
Какой же смысл вкладывался традицией в слово ljôô в названии этой комической песни? В работах об эддических жанрах данный вопрос, насколько мне известно, не ставился: песнь трактуется как перебранка (и спор идет в основном о том, к какому типу перебранок она ближе — к «сенне» или к «сравнению мужей»31), a ljoô в ее названии переводится просто как Lied — «песнь».
Примем, однако, во внимание, что, хотя слово др.-исл. ljôô и может, вообще говоря, иметь значение «песнь», «песня» (например, в названии христианской скальдической поэмы Sôlarljôô), в мифологических контекстах оно обозначает прежде всего «магическую песнь», «заклинание». Существенно, что в данном своем значении ljoô ассоциируется прежде всего с Одином, верховным ljôôasmiôr, обладающим магической властью над словом. Контексты хорошо известны. В главе 6 «Саги об Инглингах» говорится, что Один «владел искусством менять свое обличив как хотел. Он также владел искусством говорить так красиво и гладко, что всем, кто его слушал, его слова казались правдой» (КЗ, 13)32. Колдовским умениям Одина посвящена глава 7; в ней, в частности, сказано, что всем своим искусствам Один «учил рунами и песнями, которые называются заклинаниями» — meô rùnum ok ljôôum |>eim, er galdrar heita (Hkr, 10; galdrar — более специальное обозначение заклинаний). Далее упоминаются заклинания (ljôô), с помощью которых Один открывал курганы.
Не эти ли особые умения Одина мы наблюдаем в действии в фарсовой ситуации песни Harbarôsljôôl Он меняет обличие и с большим искусством сбивает с толку своего простодушного соперника. Его власть над словом травестируется в комической ситуации песни. В одной из частей Hâvamâl, известной как Ijôôatal, Один перечисляет восемнадцать заклинаний, произносимых им в серьезных ситуациях — во врачевании, в битве, против пожара, против ведьм и т. п. В нашей же песни он просто заговаривает Тора себе на потеху, выступая как «режиссер» подстроенной им перебранки.
Некое магическое действо разыгрывается и в других песнях (не входящих в основной эддический корпус), обозначаемых в исландской традиции как ljoô. Песнь, известная как Darraôarljoô («Сага
о Ыьяле», гл. 157), характеризуется обычно как переходная между эд-дической и скальдической поэзией. С одной стороны, она включена в контекст саги и относится к исторической битве при Клонтарве. Но с другой стороны, «какие-то» женщины, которые поют ее за ткацким станком, — это валькирии. Название песни отсутствует в саге, но оно происходит из исландской традиции и так или иначе связывается с ее рефреном (vindum, vindum / vef darraSar), а также и с именем Dorru6r — человека, который, согласно саге, слышал эту песнь33.
Промежуточное положение Darradarljod между скальдической и эддической поэзией оставляет разные возможности для толкования первого компонента в ее названии. Так, darraSar может быть формой род. п. от darra6r «копье, дрот» (слово, известное из ряда скальди-ческих стихов)34. Сочетание vef darra6ar в рефрене читается в этом случае как «ткань копья», а название Darra6arljo6 — как «песнь копья», т. е. потенциальный кеннинг битвы. Данное толкование могло бы найти замечательное подтверждение в одной из древнейших рукописей «Саги о Ньяле» (M65ruvallabok, сер. XIV в.): строка 10.7 песни содержит в этой рукописи совершенно аналогичный кеннинг битвы — geirljoQ «песнь копья». Кеннинг этот вынесен отдельной статьей во 2-е издание Lexicon Poeticum, подготовленное Финнуром Йоунссоном35. Однако Финнур Йоунссон отвергает его как «ошибочный» и отдает предпочтение другому кеннингу (восходящему к рукописи Graskinna, нач. XIV в.) — geirfljo6 «жена копья», т. е. «валькирия». Этот последний кеннинг мы и находим в большинстве изданий саги, как, разумеется, и в стандартном издании поэзии скальдов (Skj В)36, подготовленном Финнуром Йоунссоном37. Справедливости ради нужно сказать, что кеннинг geirfljoQ дает вполне осмысленный текст: Drl 10. 5-8. Enn hinn nemi, / es heyrir a // geifljo5a hljo5 / ok gumum segi «Пусть тот воспримет, кто слушает, глас валькирий и мужам расскажет». Но не менее осмысленный текст дает и кеннинг geirljo6 в составе строки из M56ruvallab6k 10.7: geir lioSa fiold «(Пусть тот воспримет) множество песней (заклинаний) копья». «Песни копья» в устах валькирий предсказывают ход битвы.
«Скальдическое» значение darra6r «копье» не исключает, однако, и мифологического. Как рассказывается в саге, за валькириями наблюдал и слышал их песнь человек по имени Dorru5r. Многие исследователи придерживаются мнения (восходящего к работе А. Хольтсмарк38), что это имя возникло из ошибочного истолкования выражения vefr darra5ar. Но существуют аргументы и в пользу его исконности: «Имя D6rru6r — человека, прислушивающегося к Darradarljod, звучит в данном контексте как имя Одина, традиционно выступающего как советчик мудрых женщин»39. Имя Dorru6r, в частности, находит параллель в таком засвидетельствованном имени Одина, как Vafu6r (Grm 54, 5), и может значить, как и это последнее, — «блуждающий»40. Название песни в его мифологическом варианте значит «Песнь Дёрруда»: валькирии поют свою магиче-
скую песнь и предсказывают исход битвы при Клонтарве, но песнь их инспирирована Одином.
Hyndloljôô (в русском переводе «Песнь о Хюндле») известна из Flateyjarbôk. Содержание данной песни весьма разнородно, и нет необходимости здесь на нем останавливаться. Но смысл ее названия — тот же, что и в рассмотренных случаях, — разъясняется, как можно думать, из ее заключительной строфы (слова Фрейи, обращенные к великанше): Hdl 50.1-4. Orôheill^in seal / engo râôa, //Jjôttu, brûôr jôtuns, / bôlvi heitir «Наговор твой не будет иметь силы, хотя ты, великанша, злом угрожаешь».
Косвенно к нашему материалу примыкает и Grottasôngr, известная из «Младшей Эдды». Как сказано у Снорри, великанши Фенья и Менья «kvaîôi ljôô^au, ег kallat er Grôttasôngr» (SnE, 107)41. Заманчиво было бы перевести название песни по аналогии с Darraôarljôô (с которой эта «трудовая» песнь имеет много общего) как «Песнь Гротти». Но все же такой перевод был бы недостаточно обоснован: он не опирается на модель кеннинга и не находит прямой поддержки в тексте. Представляется, однако, существенным, что Снорри обозначает эту песнь как ljôô (мн. ч.)42: великанши, ставшие рабынями конунга Фроди, в конце концов намололи и наколдовали ему вражеское войско и «грядущую гибель для многих».
Обозначения SPÂ «прорицание» (Vôluspâ) и HVÔT «подстрекательство» (Guôrûnarhvôt) не требуют комментариев: оба они принадлежат к «сильным» именам (ô-осн., ж. р.) и обозначают речевое действие, направленное от говорящего к адресату.
Особую сложность для анализа представляют два бп-оенбвных слова, SENNA и Ï>ULA ■— как вследствие их единичности в названиях песней, так и по причине авторитетности тех терминов, которым они дали начало. Предлагаемое ниже их толкование, несомненно, нуждается в уточнениях.
SENNA. Вошедший в научный обиход термин «сенна» происходит исключительно из названия Lokasenna43. Ни в одном другом случае ритуализованные перебранки, известные из саг, прядей и эддических песней, не обозначаются как senna. Вместе с тем представляется несомненным, что в данное слово в названии песни вкладывался конкретный и общепонятный смысл, очевидно тот же, что и в глагол senna, от которого имя образовано по конверсии. Ссылаясь на Lokasenna в «Языке поэзии», Снорри употребляет предикативное высказывание именно с гааголом senna: I>â senti Loki f)ar viô 611 goô (SnE, 96). Предложная конструкция в данном случае позволяет назвать и оппонентов Локи — «все боги». В названии песни нет предложной конструкции (как ее не бывает и в других названиях эддических песней). Уже это, если вдуматься, делает понимание senna как «перебранки» сомнительным: ведь перебранка —это непременно совместное речевое действие, которое не может быть прикреплено к единичному субъекту (другое дело, если бы песнь называлась, например, âsasenna). Но трудность
эта в значительной степени снимается, если предположить, что senna означает не столько само речевое действие, сколько событие, сопровождаемое перебранкой, т. е. ссору, зачинщиком которой явился Локи. В данном случае предложная конструкция теряет свою обязательность: композит Lqkasenna сближается с таким, например, словосочетанием, как orrosta Ólafs konungs, обозначающим событие битвы. Понимание senna как «ссора», «раздор», заметим далее, находит поддержку и в том единственном месте «Эдды», где данное слово встречается в стихотворном тексте: Ghv 1. 1-2. 1>а frá ее senno/ sliörfenligsta,// trauö mál, taliö / af trega stórom. Удачно перевел это место Б. Торп: «Then heard I tell of quarrels dire, hard sayings uttered of great affliction» (EE, 248)44. Trauö mál при таком понимании — это не вариация к senna, a nomen dicendi с эпитетом, позволяющий перейти от названного в первой строке события ссоры к прямой речи Гудрун, начинающейся со следующей строфы.
Итак, название Lokasenna можно было бы перевести, с известной долей условности, как «Ссора Локи», где Локи — не субъект речи (как, например, Гримнир в Grímnismál или Харбард в Harbarósljóó), а зачинщик и участник ссоры, т. е. герой события, о котором рассказывается. Рассказывается же о событии мифологической ссоры так, как ссора происходит, а именно в прямых речах.
Следует особо заметить при этом, что в отличие от множества других мифологических сюжетов ссора Локи с асами с полным правом может быть названа событием. В этом отношении она занимает место рядом со смертью Бальдра. Оба данные мифа событийны, ибо включены в эсхатологическую перспективу скандинавской мифологии, т. е. привязываются традицией к ее основному событию — Гибели богов45. Ключевой момент обоих мифов — разрыв Локи с асами; в них совершается перевоплощение Локи, его окончательный переход из стана богов в стан чудовищ. Асы ловят и наказывают Локи. По версии Снорри, в «Видении Гюльви» это случилось после гибели Бальдра (SnE, 60-62), по версии «Старшей Эдды» — после ссоры Локи с асами на пиру у Эгира. Оба рассказа о наказании Локи совпадают почти дословно, но у Снорри есть заключительная фраза: £аг liggr harm i böndum til ragna-rœkrs «Так он будет лежать в оковах до Гибели богов» (62). Подобной фразы нет в прозаическом заключении Lokasenna. Но весь текст самой песни, как было убедительно показано X. Клингенбергом, пронизан намеками на Гибель богов, в которой Локи будет сражаться на стороне чудовищ46.
Обратимся, наконец, к слову Ï>ULA. Обычно его возводят непосредственно к имени лица J)ulr в значении «жрец, культовый оратор» и соответствующим образом истолковывают: предполагается, что тулами первоначально назывались перечни имен, изрекавшиеся жрецом (тулом). Существует, однако, одна немаловажная трудность, которая заставляет усомниться в данной реконструкции. Я имею в виду в настоящий момент не сомнительность самого понимания слова|)ula
как «перечня имен» (см. об этом начало настоящей статьи), а тот факт, что ни в одном известном случае nomina dicendi не образуются от имен лица. Кажется, во всяком случае, не лишенным оснований иное предположение: подобно другим nomina dicendi данного лексико-грамматического класса, слово |>ula представляет собой девербатив, образованный по конверсии от глагола ]}ylja. Глагол fcylja, правда, может относиться и к речевой деятельности, как это следует из часто цитируемых строк Hávamah 111. 1-2. Mál ег at £ylja / jmlar stóliá «Время вещать мне с престола туда». Но существенно, что глагол имеет более широкое значение и не обязательно связывается с культовой речью. Как это указано в словарях и подтверждается контекстами, |>ylja значит «говорить монотонно, бубнить, бормотать», т. е. характеризует манеру речи, а не ее содержание. Мы не знаем, что бормотал себе под нос (Jmlói) Ньяль, сторонясь людей, как рассказывается в саге (NS, 136): может быть, он молился, а может быть, просто разговаривал сам с собой, как это свойственно старым людям.
Один f)ylr со своего престола давал советы Лоддфафниру. И советы эти выделяются среди других его речей своей монотонностью; они построены на постоянных возвратах к одним и тем же формулам, занимающим большую часть строфы (Háv 112-137). Возможно, этот глагол подразумевается и в неясном месте Gróttasóngr: 3. 1-2. I>aer J>yt *J>uldu /|)ógnhorfmnar (в рукописи f>ulo; см. N-K47, 297). Фенья и Менья что-то беспрестанно бормочут, вращая жернов, пока не усыпляют челядинцев конунга Фроди (строфа 4), и тогда-то их трудовая песнь переходит в заговор (ljó5). Этот момент изменения характера песни четко отмечен в строфах 3-5. Также и приехавший в гости глупец что-то себе болтает, как сказано в строфе Hávamát 17. 1-3. Kópir afglaepif1 ег til kynnis komr, // f>ylsk hann em еба |>mmir «Глазеет глупец, /приехавший в гости, / болтая иль молча» (пер. А. И. Корсуна).
«Тула о Риге» (Rigsóula), принадлежа к повествовательным песням, отличается от них во многих отношениях, а со стороны самой повествовательной манеры именно тем, что она вся построена на монотонных, мерно членящих ее повторах. Риг пошел по зеленым дорогам, пришел в гости к прадеду и прабабке, преподал им советы, пробыл там три ночи: родился раб фгагИ); потом снова пошел Риг по дороге, зашел к деду с бабкой, преподал им советы, пробыл там три ночи: родился батрак (karl). И так далее — до самой вершины этой винтовой социальной лестницы. Песнь знаменита благодаря содержащейся в ней информации о социальном устройстве архаического общества. В ней множество подробностей древнескандинавского быта. Но в жанровой своей основе она представляет собой высокий прообраз новоисландских фольклорных тул фи1иг). Тулы эти могут быть весьма различны по содержанию и, так сказать, по степени членораздельности, но все они построены на подобных возвратах и повторах48. Сопоставление древней и новых тул может представлять
большой интерес. Но при этом необходимо отталкиваться не от перечней имен, которые филологи условились называть хулами, а от той единственной тулы, которая дана нам.
1 В настоящей работе учитываются, за редкими исключениями, лишь названия, восходящие к рукописям «Старшей Эдды», а также других древнеисландских сочинений.
2 Schier К. Edda, Ältere // Reallexicon der germanischen Altertumskunde. Begründet von Johannes Hoops / Hrsg. von H. Beck, H. Jankuhn, et al. 1985. Bd. 6. Lief. 3/4. S. 373.
3 CloverC.J. The Germanic Context oftheUnferö Episode //Speculum. 1980.Vol. 55.N 3; Davidson E. H. R. Insults and Riddles in the Edda Poems // Edda. A Collection of Essays / Ed. by R. J. Glendinning and Haraldur Bessason. Winnipeg, 1983. P. 25-46; Clunies R. M. Skáldskaparmál. Snorri Sturlusons ars poética and Medieval Theories of Language. Odense, 1987. P. 81 ff.; Гуревич E. А. Эволюция жанра тулы в средневековой исландской литературе // Проблемы жанра в литературе средневековья. М., 1994. С. 138-174.
4 Две строфы произведения, известного под таким названием (Snorri Sturluson. Edda. Kebenhavn, 1926. Bis. 130-131), действительно содержат перечни коней и волов. Однако остается неизвестным, что представляло собой данное произведение в целом и какое место занимали в нем приводимые Снорри перечни.
5 Dronke U. The Poetic Edda. Vol. II. Mythological Poems / Ed. with transi., introd., comment, by Ursula Dronke. Oxford, 1997. P. 174-241.
6 Сравнительная грамматика германских языков. M., 1963. Т. III. Морфология. С. 207.
7 Vries J., de. Altnordische Etymologisches Wörterbuch. Leiden, 1961. S. 337-338.
8 Braune W. Althochdeutsche Grammatik. Halle, 1886.
5 Faulkes Á. Edda // Gripla, II. Reykjavik, 1977. P. 35.
10 Liberman A. Ten Scandinavian and North English Etymologies // Alvíssmál. Forschungen zur mittelalterlichen Kultur Skandinaviens. 1996. N 6. S. 70.
11 Karlsson S. Eddukredda //Brian á sextugsafmEel Halldórs Halldorssonar 13 júli 1971. Reykjavik, 1971. P. 25-33; Faulkes A. Op. cit.
12 Ibid. P. 37.
B Hellquist E. Svensk etymologisk ordbok. Lund, 1925. S. 602.
14 Младшая Эдда / Изд. подгот. О. А. Смирницкая и М. И. Стеблин-Каменский. Л., 1970. С. 188.
15 Слово saga может относиться, однако, к героическим сказаниям, а также к самим событиям героического времени; см., напр., во вступительной прозе «Плача Одд-рун»: um f>esso sögo er hér kveöit «вот, что сказывают об этих событиях».
16 Здесь оставляются в стороне те особые случаи (некоторые королевские саги, часть «Саги о Стурлунгах»), когда имя автора саги известно; см. об этом: Стеблин-Каменский М. И. Мир саги. Становление литературы. Л., 1984. С. 40-41.
17 Ср. случай «Книги об исландцах» Ари Торгильссона Мудрого, сведения которой, в глазах Снорри, достойны доверия именно в силу личных качеств самого Ари и его авторитетных и названных по имени информантов: «Ему рассказывали люди старые и мудрые, — заключает Снорри, — а сам он был любознателен и памятлив» (Круг Земной. М„ 1995. С. 101).
18 Показательны единичные отступления от этой общей закономерности, т. е. отдельные эпизоды в древнеисландских сагах или прядях, из которых мы, казалось бы, все же можем что-то узнать о бытовании устной саги. Так, саги, которые Хрольв с мыса Скальм рассказывал на свадебном пиру в Рейкьяхолар («Сага о Торгильсе
и Хавлиди»), характеризуются в самой саге как lygisögur(Sturlunga saga. Reykjavik, 1946. Bis. 27; см. об этом знаменитом эпизоде Стеблин-Каменский М, И. Мир саги. Становление литературы. Л., 1984. С. 37-38 и 201-202). То же относится и к саге о великанше Хульд, которую рассказывал герой «Пряди о Стурле» (Стеб-лин-Каменский М. И. Мир саги. Становление литературы. Л., 1974. С. 64-65). Что же касается «Пряди об исландце-сказителе» (Islendings £ättr sögufrööa), то ее герой заслужил одобрение Харальда конунга, рассказав ему сагу о его собственных военных походах (Исландские саги. М., 1973. С. 534-535).
"SO — Saga Olafs konungs ens helga. Udförligere saga om kong Olav den heiige. Efter det aldste fuldstsndige pergaments haandskriftet i det stor kongelige bibl. i Stockholm / Udg. afP. A. Münch, C. R. Unger. Christiania, 1853.
В рукописях к числу kviöur относятся следующие песни: Hymiskvida, Prymskvida, Völsungakviöa in forna (название, которым вводится часть НН II, начинающаяся со строфы 14), GudrünarkviSa (три песни), Sigurdarkvida in skamma, Atlakvida.
21 Шенявская Т. JI. Поэтическая традиция по сведениям саг об исландцах // Атлантика. Записки по исторической поэтике. М., 1999. Вып. IV. С. 68.
22 Hkr — Heimskringla Snorra Sturlusonar. Konungasögur. 1 bindi / Um prentun sä Pall Eggert Ölason. Reykjavik, 1946.
23 Wessen E. Om Snorres Prologus tili Heimskringien och tili den särskilda Olovssagen // Acta Philologica Scandinavica. N 3. Kobenhavn, 1928-1929. P. 53.
24 Vries J., de. Altnordische Literaturgeschichte. Bd. I. 2. Aufl. Berlin, 1964.
25 К числу mal в рукописях «Эдды» относятся песни: Hävamäl, Vajprüdnismäl, Grimnismal, Skirnismäl, Alvissmäl, а такжtAtlamäl и Hamöismäl. В названии Atlamäl, как можно предположить, проявляется обратное влияние скальдической поэтики, связывающей названия песней с их размером — в данном случае mälahattr.
26 Gunnel Т. The Origins of Drama in Scandinavia. 1995.
v Philipotts B. S. The Eider Edda and Ancient Scandinavian Drama. Cambridge, 1920.
28 Olsen M. Fra Edda-forskningen. «Grimnismäl» og den haiere tekstkritikk // Arkiv för nordisk filologi. 1933. Vol. 49. P. 263-278; Schröder Fr. R. Grimnismal//Beiträge zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur. Tübingen, 1958. Bd. 86. S. 341-378.
29 Klingenberg H. Alvissmäl. Das Lied vom überweisen Zwerg /'/' Germanisch-Romanische Monatsschrift. 1967. Bd. XVII. S. 113-141.
30 See K., von. Die Gestalt der Hävamäl. Eine Studie zur eddischen Spruchdichtung. Frankfurt, 1972.
31 Box M., Tineke P. Two Types of Verbal Dueling in Old Icelandic: The Interactional Structure of the senna and the mannjafnadr in Härbarösljoö П Scandinavian Studies. 1983. Vol. 55. P. 149-174.
32 КЗ — Круг Земной / Подг.: А. Я. Гуревич, Ю. К. Кузьменко, О. А. Смирницкая и М. И. Стеблин-Каменский. М., 1980.
33 SvenssonE. Öl. islenzkarbökmenntir i fomöld. I. Reykjavik, 1962. Bis. 1,353; NS — Njäls saga / Magnus Finnbogason bjö til prentunar. Reykjavik, 1944.
34 Drenke U. The Poetic Edda. I. Heroic Poems / Ed. with Translation, Introduction and Commentary by Ursula Dronke. Oxford, 1969. P. 49; Ганина H. A. Vefr ofinn: к истолкованию Njäls saga 157 // Атлантика. Записки по исторической поэтике. М., 1997. Вып. III. С. 152-153.
35 Lexicon Poeticum antiqus linguas septentrionalis / Udg. at ved Finnur Jönsson. 2. udg. Kebenhavn, 1966. S. 176.
36 Skj — Den norsk-islandske skjaldedigting / Udg. at ved Finnur Jönsson. A. Tekst efter handskrifterne. Farste bind. Kjabenhavn, 1967. B. Rettet tekst. Ferste bind. Kjabenhavn. 1973.
37 Кеннинг geirljöö приводится наряду с другими рукописными вариантами данного места в комментариях к изданию скальдов (Skj А — Den norsk-islandske
skialdedigting. Kßbenhavn, 1967, S. 421) и к лучшему критическому изданию «Саги о Ньяле», подготовленному Эйнаром Ол. Свейнссоном (BNS 1F — Brennu-Njäls // I'slenzk fornrit. XII. Reykjavik, 1954. Bis. 458).
38 Holtsmark A. «Vefr darraöar» // Mal og minne. 1939. Vol. 31. P. 74-96.
M Dmnke U. The Poetic Edda. II. P. 49.
40 Ibid.
41 SnE — Snorri Sturluson. Edda / Udg. at Finnur Jonsson. 2. udg. Kjabenhavn, 1926.
42 Словоформа ijoö может быть понята как мн. ч. и в названиях песней; ср. мн. ч. mal «речи» в названиях.
43 Гурееич Е. А., Матюшина И. Г. Поэзия скальдов. М., 2000. С. 463.
44 ЕЕ — The Elder Edda of Saemund Sigfusson / Trans, from the Original Old Norse Text into English by B. Thorpe. London, 1907.
45 Ср. о событийности мифов и их локализации во времени: Стеблин-Камен-скийМ. И. Миф. Л., 1976. С. 46-47.
46 Klingenberg Я. Types of Eddie Mythological Poetry // Edda. A Collection of Essay s / Ed. by R. J. Glendinning and Haraldur Bessason. Winnipeg, 1983. P. 134-165.
47 N-K — Edda. Die Lieder des Codex Regius nebst verwandten Denkmälern / Hrsg. von G. Neckel. I. Text. 5. verbesserte Aufl. von H. Kuhn. Heidelberg, 1983.
48 Ершова E. О. Исландские поздние тулы: Эволюция жанра /У Атлантика. Записки по исторической поэтике. Вып. V. М., 2001.
