CC BY
4
Вестник Омского университета. 2023. №5 (28). С. 76-82
УДК 130.122 DOI 10.24147/1812-3996.2023.5.76-82
НЕЗАКОНЧЕННЫЙ ДИСКУРС О КУЛЬТУРЕ:
РУССКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА НАЧАЛА XX ВЕКА
О КУЛЬТУРЕ И ВОЙНЕ
И.Л. Станиславова
канд. филос. наук, доцент, e-mail: [email protected] Г.В. Соловьева канд. филос. наук, доцент, e-mail: [email protected]
Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет,
Санкт-Петербург, Россия
Аннотация. Целью статьи является исследование вопроса об онтологическом статусе культуры, глубинном смысле всех войн, выяснение отношения современников к культурным процессам в Европе в канун Первой мировой войны. Актуальность данной работы определяется несколькими моментами: 1) не осознаны до конца причины возобновляющихся военных конфликтов; 2) культура ошибочно рассматривается как самодовлеющее явление, а не как объективация духа субъекта; 3) публицистика используется в качестве важного источника информации о состоянии духовной культуры общества определенной исторической эпохи. Методологической основой являются общенаучные методы познания: системно-структурный и исторический в сочетании с философско-антропологическим и культурологическим подходом на основе анализа малоизвестных статей о культуре и Первой мировой войне в журнале «Северные записки», а также иных источников начала ХХ в.
Ключевые слова: философия культуры, онтологический статус культуры, русская публицистика начала ХХ в., война культур, духовная культура, духовные причины войны.
Введение
Со времен спора славянофилов и западников и доныне значительная часть русской «прогрессивной интеллигенции» уверена, что Россия неизбежно войдет полноправным членом в духовно и материально благоустроенную семью культурных народов Европы, что западная демократия откроет новые пути для развития русской культуры. Это же умонастроение преобладало в русском обществе рубежа Х1Х-ХХ вв. «Конец века переживали не как окончание эры, но в большей степени как ощущение начала нового периода в истории» [1, с. 244]. Идея творения новой культуры синтетическим теургическим искусством стала идолом многих европейских интеллектуалов в канун ХХ в. Не избежала этого соблазна и российская культурная элита. Первая мировая война навсегда разрушила обаяние утопически-романтического
кумира культуры. Война между христианскими державами явилась полной неожиданностью и не «...укладывалась ни в какие правила человеческого понимания, ни в какие навыки просвещения, рационализма, разума» [2, с. 27]. С самого начала войны, раньше других, русская журналистика пыталась ответить на вопросы о смысле происходящего. Все русские общественно-политические и литературные издания полны аналитических статей о смысле войны и о перспективах европейской и русской культур. Рассмотрим некоторые из характерных мнений, опубликованных в сборниках того времени и на страницах одного известного столичного журнала, выходившего в период Первой мировой войны.
О культуре и войне в начале ХХ века
С января 1913 г. по январь 1917 г. в Петрограде выходил ежемесячный литературно-политический либерально-демократический журнал «Северные записки», который отражал совокупность культурных и политических явлений, волнующих современную демократию, отстаивая те течения в области мысли, которые несут в себе высшие культурные ценности и начала свободного развития общественности. Большой интерес для философов культуры и культурологов представляют статьи по вопросам политической, культурной и экономической жизни страны, а также статьи о состоянии современной литературы, искусства и науки. Среди авторов философских и культурологических работ Ф. Степун, с. Франк, Б. Яковенко, Г. Ландау и др., менее известные, но достаточно интересные авторы.
Еще до начала общеевропейской бойни христианских государств журнал публиковал тревожные статьи о современном состоянии русской культуры. В полемических отрывках «Увалень и культура» Г. Ландау указывает на одну специфическую и очень серьезную опасность для неразвитой, по мнению автора, культуры России. Это ее тенденция «верхушечности» и нежелание вести повседневную ответственную духовную деятельность, создающую культурную традицию: «Стране мало интенсивной культуры, не прошедшей сначала школы созидания ее, а привыкшей заимствовать в готовом виде то, что наиболее заметно, т. е. верхи, - особенно свойственно ценение верхушек» [3, с. 149]. Мало кто обратил внимание, кроме Ландау, на то, что в России не развит механизм серьезной культурной работы, так что даже способные люди имеют минимальные возможности непрерывного труда, способного создать нечто по существу значительное и ценное в культуре. Автора тревожит появившееся на русском культурном горизонте огромное количество «нарядных увальней», «щеголей от культуры», снобов и «фельетонософов», которые возводят «красномудрие» в миросозерцание и заняты в основном популяризацией «вершинных» ценностей, тем самым вульгаризируя их. Между тем, «культурные вершины», опираясь на свои основания, включают их в себя, а отрезанные от низов, они становятся простыми верхушками. Не понимая самой сути культуры и той неизмеримой ответственности, которую возлагает современная культура на человека, призванного сохранить ее непрерывность, эти «мастера-умельцы» произвели на свет целую уйму «книжек, книжечек, книжонок, статей и статеек на темы "Moderne Kultur"» [3, с. 147]. Такой метод пропаганды результатов культуры, закрывает ее живые функции и содержания, уводит от понимания божественности новой культуры,
той моральной мощи, которая требуется от людей, ответственных за ее непрерывность. Завышенные ожидания «увальней» по отношению к культуре относительно ее смысла и пользы вряд ли можно назвать справедливыми по мнению автора. Культура не «запредельна», а имманентна бытию и познанию, наполняя и организуя бытие, она не может его обосновать. Культура бессмысленна и не имеет оправдания, если не имеет оправдания и бессмысленна сама жизнь, бытие. Здесь автор попадает в самое средостение проблемы: культура не имеет онтологических оснований и ошибка здесь в смешении формы и содержания. Форма должна быть адекватна содержанию. Поэтому, вместо трескотни о высоком и запредельном статусе культуры, замечает Ландау, всем заинтересованным разумно было бы перейти к повседневной, трудоемкой и не бросающейся в глаза культурной работе. «Не созерцанием звезд раздвигается горизонт, а шлифовкою стекол» [3, с. 138]].
С самого начала Первой мировой войны журнал «Северные записки» задался целью как можно полнее рассмотреть проблемы, выдвигаемые мировой войной, осветить в ряде статей политическую, социальную, психологическую и культурную сторону переживаемых событий. В декабрьском номере журнала 1914 г. опубликована еще одна примечательная статья Г. Ландау под названием «Сумерки Европы». Автор говорит о том, что над Европой сгустились сумерки - гегемония новоевропейской культуры подходит к концу, из мировой и всечеловеческой эта культура обречена становиться провинциальной и частичной. Процесс этот, по мнению автора, начался еще до войны и не завершится сразу же после ее окончания. Значение войны велико - она точка перелома в этом процессе. Культурная традиция будет прервана и из хаоса медленно будет появляться новый тип человеческого общества. Таков прогноз Г. Ландау. Идея об упадке европейской культуры не нова. Вокруг этой идеи постоянно вращалась мысль старших славянофилов, которые были убеждены, что западная Европа отжила свой век и что России предстоит сказать свое принципиально новое слово в области мировой культуры. Этой проблеме посвящены статьи И. В. Киреевского и А. С. Хомякова, значительно позже известный труд немецкого публициста О. Шпенглера. Используя совершенно иной метод - социологический, - Г. Ландау несколько раньше Шпенглера приходит к заключению о возможном и близком завершении европейской культуры. В более позднем переиздании той же работы Г. Ландау подчеркивает отличие своей концепции гибели европейской культуры от похожей концепции О. Шпенглера: «Гибель Европы от собственной греховности и слабости, от порочности и исчерпанности - мало общего имеет с представлением о конце европейской культуры в силу ее завершенности, в силу законченности ее внутренней эволюции...» [4, с. 305]. Действительно, это несколько иная трактовка неудачи европейской культуры. Пессимизм двух культурологов имеет разную основу: историко-органический пессимизм Шпенглера принципиально отличается от морально-катастрофического пессимизма Ландау. По поводу статьи Г. Ландау в «Северных записках» возникла оживленная дискуссия и далеко не все сотрудники журнала согласились с его прогнозом. Признавая утверждения Г. Ландау во многом правильными, оппоненты его считают, что в европейской культуре достаточно мощи, чтобы справиться с тяжелым кризисом. Некоторые утверждают даже положительную роль войны, которая должна привести не к упадку культуры, а к новому поступательному движению ее. Европе нужен был такой
мощный толчок, такое грандиозное потрясение, чтобы выявились моральные силы, таившиеся в ней. Война произвела мощный положительный сдвиг в этой культуре. Придавая культуре в мирное время второстепенное значение, в условиях войны человечество вынуждено серьезно задумываться над проблемами морали и культуры. Редакция журн. «Северные записки» выражает уверенность, что действенное участие в деле защиты культуры и работа сознания над ее принципами - порука в том, что человечество не уклонится от принципа самодовлеющей человечности, который Г. Ландау считает основой европейской культуры.
Первая мировая война - время небывалое по внутреннему трагизму для всех, веривших в культуру. Внезапно зашатались все привычные устои жизни. На глазах у изумленного человечества культура, понимаемая как совокупность человеческих усилий и достижений, стала сама себя уничтожать, «опрокинулась... гордыня целого культурного века, верившего в близкое и окончательное торжество прогресса» [5, с. 4]. Война многим открыла глаза на противоречивость и неоднозначность культуры. Стало очевидно, что переизбытком рассудочной «культурности» и эклектизмом идей часто прикрывался разгул чувственных инстинктов и отсутствие твердых нравственных ориентиров. Культура, перед которой преклонялась Европа и которой завидовала Россия, не спасает от дикарской жестокости, тупости и низости, не способна подавить в людях темные инстинкты и обновить жизнь на земле. Война выявила несостоятельность европейской культуры на самых блистательных ее верхах, в деле просвещения человеческого рода. Война обнаружила ложь обожествления культуры и вновь поставила вопрос о ее содержании и сущности. Она показала, что зачатки иной, высшей, нравственной культуры, возможно, находятся в совсем иных плоскостях духовного существования - помимо культуры, в позитивистском ее понимании. Появились серьезные сомнения, можно ли что-либо реально изменить в мире работой человеческого сознания и воли. Первая мировая война была лишь одним из симптомов неблагополучия европейской цивилизации.
В последние десятилетия перед войной, в европейском искусстве и жизни чуть раньше, в русской культуре чуть позже, назрел поворот к чему-то новому... Очевидно, что это был поворот в противоположную сторону от рационалистической и индивидуалистической культуры, опиравшейся на силу ума и изощренной формы. Многие, вышедшие до войны с лозунгами «свободы творчества» и «переоценки ценностей», пожалуй, поспешили провозгласить себя носителями «новой» правды. Мало кому в действительности удалось изжить свой индивидуализм, замкнутость в своем всегда ограниченном «Я». Процесс переоценки всех ценностей часто оказывался не самостоятельной органически творческой работой, как, например, у Ницше, а формальным подбором готовых идеологий из разных эпох и культур, отвечающих той или иной индивидуальности. Были, конечно, и немногие прекрасные исключения и на Западе, и у нас, но это были лишь предвестники новых течений. Война еще раз с жестокой очевидностью показала, что больше невозможно «жить в прежней душевной оторванности от мира, обшаривая только затхлые тупики и закоулки личной психологии, вне тех душевных и духовных токов, которые соединяют разнородных людей в одно органическое целое» [6, с. 61]. Многие также поняли, что истинная ценность человеческой души вовсе не зависит от приобщения к общепринятой культуре. Интересны критические статьи на ту же тему И. З. Гел-
лера под общим названием «К психологии переживаемого времени». Первая статья является откликом на вышедший в Париже в 1916 г. сборник статей и речей Г. Фер-реро о войне [7]. Ставя в большую заслугу итальянскому историку и публицисту ясную и четкую постановку вопроса о грехе современной культуры, породившей мировую бойню, И. Геллер считает само решение проблемы европейским автором неправильным, односторонним и несправедливым. Для Ферреро война - это борьба двух культур, лучше сказать - двух культурных начал. Одно - светлое, творческое, нравственное начало, заложенное в латинском духе, унаследовавшем культуру и традиции греко-римского мира. Другое - германский мир - олицетворяет все отрицательные черты современной культуры: неумеренность, жадность к материальным благам, неограниченную индивидуальную свободу и связанную с ней духовную анархию. Германский и романский мир составляет два полюса человеческой культуры. Идею «количественного прогресса» Ферреро полагает основной причиной войны, а на Германию возлагает всю моральную ответственность за нее. Но война должна вывести человечество, зараженное через Германию духом гордости и самомнения, из тупика. В войне мудрость победит силу и Германия уступит свое место в культурной жизни Европы более старым и зрелым народам. Романский мир победит германский - таков общий смысл рассуждений итальянца. И. Геллер считает такую точку зрения слишком примитивной, чтобы ею можно было объяснить бесконечно сложную проблему современной культуры. Г. Ферреро не единственный поклонник латинской культуры, вставший на узкую, но психологически удобную точку зрения, усматривающую все зло в германизме и весь смысл войны в устранении германской культуры. Такая точка зрения опасна, так как представляет собой философски обоснованную проповедь ненависти к одной из исторических культур человечества. Пытаясь понять смысл происходящего, представители романских культур выступают против германизма, обличая «тевтонское» варварство, анархические тенденции, грубость вкуса и т. д. и т. п. В свою очередь у немцев возникла целая литература, защищающая и превозносящая германскую культуру и ее преимущества по сравнению с другими культурами. Мнения сторон расходятся до противоположности, обнаруживая свою явную предвзятость, но при этом общим является понимание Первой мировой войны как войны культур. Философский дискурс о двух мировых войнах не окончен до сих пор потому, что, как и прежде, главные причины периодических приступов безумия целых народов находятся на периферии внимания большинства исследователей. Немногие исследуют духовные причины явлений. Культура сама по себе не имеет онтологических оснований, она является выражением духа людей, но к культуре надо относиться в высшей степени внимательно и серьезно, она - чуткий барометр, способный предсказать бурю. Патологические процессы на Украине начались именно в сфере культуры (искажение истории, запрет родного русского языка в социокультурном пространстве и т.д.). Современная война пока носит ограниченный характер и ее принято называть «специальной военной операцией», но, если не выяснить духовные причины и цели ее, она имеет все тенденции перерасти в мировой пожар. Последний...
Заключение
В заключение следует отметить, что для современного исследователя интереснейшей эпохи рубежа классики и современности очевидно, что для самих участников трагических событий слишком глубоко в подсознании находятся духовные основания европейской культуры - истинные основания ее единства и фундаментальных разногласий. Уже Первая мировая война показала, что эти основания многими забыты. После Второй мировой войны, которая по мнению историков является продолжением нерешенных проблем первой, мир привык жить на пороге новой мировой войны, которая, несомненно, вновь поставит вопросы о смысле культуры, о состоянии национальных культур, о толерантности, гуманности, патриотизме, национализме и шовинизме. Все мировые войны - войны культур и смысл их становится с каждым разом все очевиднее. На самом глубоком, онтологическом, сущностном уровне культура отражает состояние духа народа, нации. Глубокий анализ духовных причин любой войны дает святитель Николай Сербский (Велимирович) в работе «Война и Библия», написанной в 1932 г., между двумя мировыми войнами. Главную причину войн автор видит в богоотступничестве. «Все войны, с начала и до конца истории, - библейские войны, . . . все они проистекают из греховности или обеих сторон, или только одной из них; все они действуют по библейскому закону причинности и оканчиваются так, как им присудит Вечное, Непогрешимое Правосудие» [8, с. 8].
Эмоциональная и довольно часто предвзятая публицистика традиционно не заслуживает доверия в академической среде в качестве серьезного источника вследствие своей субъективности. И напрасно. Публицистика, как ничто другое, помогает проникать во внутреннее содержание эпохи, мироощущение личности и общества. Являясь непосредственным откликом на происходящие события, живой голос современников достоверно запечатлевает умонастроения и дух своей эпохи, позволяет вчувствоваться в нее. Если исследователь хочет обрести фундаментальное понимание сложных историко-культурных событий, не ограничиваясь инвентаризацией разрозненных фактов и артефактов, он должен стремиться достигнуть высокой цели феноменологической редукции - перейти от устоявшихся интерпретаций к глубинному смыслу интересующих его предметных данностей.
Литература
1. Варакина Г. В. Феномен синтеза искусств в эстетике Серебряного века (на примере антрепризы Сергея Дягилева // Вестн. славянских культур. 2019. № 1. С. 243-254.
2. Мамардашвили М. Очерк современной европейской философии. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2012. 608 с.
3. Ландау Г. Увалень и культура // Северные записки. 1913, апрель. С. 129-152.
4. Ландау Г. Сумерки Европы. Берлин, 1923. 476 с.
5. Виппер Р. Гибель европейской культуры : Сб. статей и публичных лекций 1914-1918. М., 1918. 105 с.
6. Брусиловский И. Война и современная литература // Северные записки, 1914, декабрь. С.55-135.
7. Ferrero G. La Guerre Eeuropéenne. P. : Payot, 1916. 310 с.
8. Святитель Николай Сербский (Велимирович). Война и Библия. Симферополь : Родное слово, 2016. 112 с.
UNFINISHED DISCOURSE ABOUT CULTURE: RUSSIAN PUBLICISTICS OF THE EARLY XX CENTURY ABOUT CULTURE AND WAR
I.S. Stanislavova
Ph.D. (Philos.), Associate Professor, e-mail: [email protected]
G.V. Solovyova Ph.D. (Philos.), Associate Professor, e-mail: [email protected]
St. Petersburg State Pediatric Medical University, St. Petersburg, Russia
Abstract. The purpose of the article is to attempt to investigate the question of the ontologi-cal status of culture, the deep sense of all wars, by elucidating the attitude of contemporaries to cultural processes in Europe on the eve of World War I. The relevance of this work is determined by several points: 1) the causes of renewed military conflicts are not fully understood; 2) culture is mistakenly considered as a self-reinforcing phenomenon, and not as an objectifi-cation of the spirit of the subject; 3) journalism is used as an important source of information about the state of the spiritual culture of society of a certain historical era. The methodological basis is general scientific methods of knowledge: system-structural and historical methods in combination with a philosophical, anthropological and cultural approach based on the analysis of little-known articles on culture and World War I in the journal Northern Notes, as well as other sources of the early twentieth century.
Keywords: philosophy of culture, ontological status of culture, Russian journalism of the beginning of the twentieth century, war of cultures, spiritual culture, spiritual causes of war.
Дата поступления в редакцию: 16.09.2023
