CC BY
70
УДК 81'23
Хилханова Эржена Владимировна
Khilkhanova Erzhena Vladimirovna
НЕКОТОРЫЕ ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ В МЕХАНИЗМЕ ПЕРЕКЛЮЧЕНИЯ КОДОВ
(НА ПРИМЕРЕ БУРЯТСКО-РУССКОГО ДВУЯЗЫЧНОГО ДИСКУРСА)
SOME PSYCHOLINGUISTIC FACTORS IN MECHANISM OF CODES SWITCHING (BY AN EXAMPLE OF BURYAT-RUSSIAN BILINGUAL DISCOURSE)
В статье представлен краткий теоретический анализ основных направлений психолингвистических исследований билингвизма и эмпирическое исследование психолингвистических факторов и механизмов переключения и смешения кодов в речи современных бурят-билингвов. Практическая часть статьи представляет собой опыт интерпретативного дискурс-анализа, основанного на транскрипте аудиозаписей естественных диалогов
The article represents short theoretical analysis of the main trends of bilingualism psycholinguistic investigations and empirical study of psycholinguistic factors and codes switching and mixing mechanisms in speech of up-to-date Buryats-bilinguals. Practical part of the article presents an experience of interpretative discourse-analysis based on naturally occuring dialogues recordings transcript
Ключевые слова: психолингвистические факторы и Key words: psycholinguistic factors and mechanisms of
механизмы выбора языка, переключение и смешение language choice, code-switching and code-mixing, naturally
кодов, естественный диалог, автоматизированность occurring dialogue, automation of language skills, economy
речевого навыка, экономия речевых усилий, привычка of speaking efforts, speaking habit, triggering
говорения, триггеринг
В области изучения одной из предметных отраслей социолингвистики
- билингвизма - в последнее время наблюдается сближение социолингвистики с психолингвистикой. Продуктивность соединения подходов и методов этих дисциплин очевидна: социолингвистам для более полного понимания мотивов и механизмов выбора языка в ситуации двуязычия необходим выход за рамки лингвистики в сферу тех психических процессов индивида, посредством которых языковой ма-
териал организуется в человеческом мозгу и в нужный момент извлекается. Эти психические процессы и являются предметом психолингвистики. Интерес психолингвистов к билингвизму можно объяснить тем, что изучение самой способности использовать в речи два языка и механизмов этого действия может больше рассказать исследователю о том, какие свойства и протекающие в мозгу процессы лежат в основе способности человека к речепроизводству и восприятию, чем изучение только одного языка.
Психолингвистические исследования билингвизма можно сгруппировать по нескольким тематическим направлениям.
Во-первых, это работы, в которых проверяется распознавание слов билингвами, как и работы о природе ментального лексикона, которые дают сведения о хранении языкового знания. Так, К. Эмморей и В. Фромкин, пытаясь ответить на вопрос, существует ли отдельный лексикон для каждого языка или один общий лексикон, приходят к выводу, что ментальный лексикон билингва состоит из двух независимых, но связанных друг с другом частей, которые содержат соответствующие специфические категории информации, как, например, фонология, семантика или орфография. Ментальный лексикон, соответственно, определяется ими «... как такой компонент грамматики, в который вводится информация об отдельных словах и/или морфемах, т.е. речь идет о том, что говорящий и слушающий, пользующиеся определенным языком, знают о форме его ввода (его фонологии), его структурной сложности (его морфологии), его значении (его семантической репрезентации) и его комбинаторных свойствах (его синтаксических, категориальных особенностях)» (перевод Э.В. Хил-хановой) [Еттогеу & Рготкт 1998; С. 124149].
Помимо таких исследований, интерес психолингвистов направлен на выявление уровней активации того или иного языка билингвом: когда билингв говорит сначала на одном языке, а потом - на другом, следует ли говорить о том, что он при этом «включает» один язык и «выключает» другой, или оба языка «включены» все время? К. Соарес и Ф. Гро-жан сравнили «лексический доступ» билингвов, т.е. использование слов того или другого языка в одноязычной и двуязычной речевой ситуации. При этом выяснилось, что двуязычные в моноязычной ситуации имели такой же быстрый доступ к лексикону, как и одноязычные, но в двуязычном дискурсе намного медленнее реагировали на Яб-лексемы, которые вставлялись в высказывание Яа (Яа обозначает
язык-реципиент, в то время как Яб - это или вставляемый язык (в случае вкраплений), или второй основной язык (в случае смены основного языка). Обозначения Яа и Яб предпочтительнее обозначений Я1 и Я2, т.к. последние предполагают, что некий язык является первым, а некий вторым, в то время как в отношении многих языков это может быть по-разному. Зачастую оба языка - миноритарный и мажоритарный - усваиваются одновременно, и как тот, так и другой язык может быть первым, хотя, безусловно, первым бывает чаще всего этнический язык). Кроме того, они намного медленнее, чем одноязычные говорящие, распознавали так называемые Non-Worter (последовательностью букв, не являющихся словом), причем как в одно-, так и в двуязычной ситуации. Соарес и Грожан делают из этого следующие выводы:
1) у двуязычных говорящих всегда «включены» оба языка;
2) двуязычные говорящие всегда «просматривают» оба лексикона, когда они встречаются с последовательностью букв, не являющихся словом (Non-Worter);
3) двуязычные говорящие всегда сначала «просматривают» лексикон их Яа [Soares & Grosjean 1984, С. 380-386].
Третьим направлением психолингвистических исследований можно считать изучение памяти и нарушений речепроизводства и -восприятия - афазии.
Краткий обзор направлений психолингвистических исследований билингвизма свидетельствует о том, что большинство исследований осуществляется на лексическом уровне, т.е. на уровне отдельных слов. Другим общим признаком является то, что почти все эти исследования основываются на экспериментальной методике, т.е. на изучении проблемы билингвизма в лабораторных, искусственно смоделированных условиях. Эксперименты в большинстве своем нацелены на выявление того, как билингвы выбирают отдельные слова, которые, например, презентуются им в двуязычном контексте и т.д., но не на выявле-
ние механизмов и движущих факторов выбора слов в более протяженных синтаксических отрезках.
Если же исследователь ставит себе целью выявление факторов и механизмов выбора языка у билингвов, наиболее подходящим объектом изучения является, на наш взгляд, повседневная двуязычная речь, т.е. естественный (в некоторых версиях - бытовой) диалог, представляющий собой первичную и естественную форму человеческой коммуникации. Повседневное спонтанное общение, в отличие от более формализованных его видов, представляет собой основную форму существования языка (особенно миноритарного языка), которая позволяет судить о происходящих в нем актуальных процессах, в отличие, например, от речи, которую мы слышим в театре или в СМИ.
Билингвы, как правило, используют в своей речи и отдельные слова, и словосочетания, и фразы, и целые предложения из обоих языков, которыми они владеют. При этом равное владение обоими языками встречается гораздо реже, чем более высокая языковая компетенция в одном языке и, соответственно, более низкая - в другом, из чего следует, что один язык следует считать основным языком (ОЯ), а другой - «вставляемым» языком (ВЯ). По мнению многих социолингвистов, одна из распространенных классификаций - выделение сбалансированного и несбалансированного двуязычия, - является мнимой. Абсолютно равного владения двумя (и тем более тремя и т.д.) языками не бывает, всегда какой-то язык является основным, какой-то - вставляемым. Ж. Лапонс, например, считает, что доминирующий язык всегда подавляет ассоциации, связанные с другим языком; он отмечает, что нередки двуязычные ученые, но не бывает двуязычных писателей; вспоминая в связи с этим Набокова, Ж. Лапонс подчеркивает, что он писал на разных языках не одновременно, а в разные периоды [Цит. по: Алпатов 2000; С. 196].
Изучение факторов и механизмов выбора языка на речевом уровне представляет со-
бой, по сути, изучение процессов переключений и смешений кодов, т.е. мотивированного (переключение кодов) или немотивированного (смешение кодов) перехода говорящего с одного языка на другой в процессе речевого общения. Переключение кодов (поскольку смешение кодов представляет собой разновидность переключения кодов, в дальнейшем мы будем использовать термин «переключение кодов» для описания обоих явлений, за исключением тех случаев, когда необходимо их разграничивать) (далее - ПК) имеет достаточно продолжительную историю изучения в лингвистике. ПК, как любой выбор языка, является контактно-обусловленным явлением и охватывает, помимо чисто языковых, социальные и внутригрупповые факторы. Мы предлагаем обозначить эти группы как внешние, внутренние и собственно лингвистические факторы. В состав внешних факторов нами включаются социолингвистические, социокультурные, социально-психологические и культурно-антропологические факторы, в состав внутренних -психолингвистические, субъективные, прагматические, фактор идентичности и, наконец, в ряду собственно лингвистических предлагается рассмотреть интер-дискурс и тему разговора, недостаточную языковую компетенцию в миноритарном языке наряду с высокой языковой компетенцией в мажоритарном языке, частоту использования мажоритарного языка, а также передачу чужой речи. Каждый комплекс факторов смены или, наоборот, сохранения языка представляет собой обширное направление современной лингвистики и может быть развернут в отдельное исследование.
В ряду перечисленных факторов именно психолингвистические являются наименее изученными. Как отмечает К.Р. Беккер, не существует определенной готовой методики, позволяющей точно и однозначно определить психолингвистические мотивации ПК [Becker 1999; С. 30]. Поэтому ученые пытаются выявить некоторые повторяющиеся образцы, модели, способные описать, как билингв получает, аккумулирует, преобразовывает и передает
лингвистическую информацию из двух разных языковых систем.
Большинство исследований сосредоточено на выявлении структурных ограничений, или структурных правил переключения кодов [Poplack 1980; Myers-Scotton 1993]. Один из новейших психолингвистических подходов к описанию и объяснению ПК - это так называемая Matrix Language-Frame Model («MLF-Model») К. Майерс-Скоттон [Myers-Scotton 1993] (что можно перевести как «Модель основного языка-фрейма»), рассматривающая ПК внутри предложения. Как свидетельствует название, модель базируется на основополагающем различении между ОЯ и ВЯ в серии ПК, причем ОЯ иерархически находится в более высоком положении, чем ВЯ и образует морфосинтаксическую основу. Исходя из признаний исследования производства языка, процессы, которые действуют до реализации поверхностной структуры, отвечают за ограничения, которым подчиняется переключение кода [Там же; С. 76]. До применения морфосинтаксических структур, которые производят поверхностные структуры, образовывается определяемый ОЯ каркас. Только затем этот каркас заполняется морфемами.
Основополагающим для MLF-модели является предположение о существовании двух иерархий. Наряду с упомянутой иерархией ОЯ - ВЯ, К. Майерс-Скоттон различает иерархию между содержательными и системными морфемами. Содержательные и системные морфемы хранятся отдельно в ментальном лексиконе, причем системные морфемы могут быть востребованы уже при формировании структуры предложения, и только затем имеющаяся структура заполняется содержательными морфемами.
Лингвистом Ш. Поплак предлагаются два структурных (грамматических) ограничения (structural constraints) ПК. Это, во-первых, «ограничение эквивалентности» (Equivalence Constraint), т.е. требование соответствия синтаксических структур двух языков в ближайшем окружении от границы переключения и,
во-вторых, «ограничение свободных морфем» (Free Morphem Constraint), т.е. запрещение смешения языков на морфологическом уровне, в пределах границы слова [Poplack 1980].
Для исследования, целью которого является выявление факторов выбора языка, ценность этих правил носит ограниченный характер, поскольку они объясняют, согласно каким лингвоструктурным правилам не происходит переключение кодов, но не объясняет случаи, когда и почему, наоборот, происходит переключения кодов. Поиск таких правил приводит нас не к лингвоструктурным, а скорее к подсознательным психолингвистическим факторам переключение кодов. Среди таких факторов, значимых для сохранения или исчезновения этнического языка, следует назвать: 1) автоматизированность речевого навыка, соединенную с 2) экономией речевых усилий и
3) привычкой говорения на том или ином языке, 4) триггеринг.
Наиболее влиятельной теорией, или гипотезой в области изучения ПК, является теория триггеринга М. Клайна. Термин triggering можно перевести как «запуск». Гипотеза триг-геринга предполагает, что слова, которые имеют сходную форму и значение в двух языках, могут вызвать или, по меньшей мере, способствовать ПК с одного языка на другой. Данная гипотеза была впервые представлена в работе М. Клайна в 1967 г. и развита в последующих его публикациях по билингвизму в Австралии [Clyne 1967; 1980; 2003]. М. Клайн определяет слова-триггеры как слова, содержащие:
- лексические трансферы (единицы, принадлежащие к одному стандартному языку, которые также стали частью лексикона говорящих на другом языке);
- двуязычные омофоны;
- имена собственные.
Он различает три формы триггеринга:
1) последовательный, когда ПК следует за словом-триггером;
2) предварительный, когда ПК происходит до появления слова-триггера;
3) комбинаторный, когда ПК осуществляется между двумя словами-триггерами.
Следующий шаг в изучении триггеринга делается в работе М. Брёрсма и К. де Бот [Бгоегэта & йе Бо1 2006]. В их исследовании предлагается корректированная версия гипотезы триггеринга М. Клайна, а также статистическая проверка как оригинальной, так и корректированной версий триггеринга на примере ПК между голландским и марокканским арабским языками. Согласно их гипотезе, ПК происходит не столько до, после или между словами-триггерами, сколько в рамках минимальной предикации (минимальная предикация -это элементарное высказывание, содержащее только один основной глагол), и проведенное авторами статистическое исследование доказывает правомерность этого тезиса.
Далее в статье представлен эмпирический анализ психолингвистических факторов ПК в речи современных бурят-билингвов. Речевым материалом послужили транскрипты аудиозаписей естественных диалогов. Информантами явились трое носителей литературного хоринского диалекта, уроженцы сельской местности, один из Агинского Бурятского автономного округа и двое из Республики Бурятия. Первым языком у всех был бурятский. Двое респондентов имеют высшее образование, один - среднее профессиональное образование.
Для удобства интерпретации данный анализ разделен на две части, в каждой из которых внимание уделено одному доминирующему фактору ПК, хотя очевидно, что они пересекаются и по большей части тесно связаны друг с другом. Транскрипты устного дискурса оформлены в соответствии с предложенной М.Л. Макаровым [см.: Макаров, 2003] системой записи транскрипта «ТРУД» (транскрипция устного дискурса) в слегка трансформированном виде.
1. Автоматизированность речевого навыка, экономия речевых усилий и привычка говорения
Рассмотрим ряд примеров:
(1) А 1: Иэн-Иайсай бабаналдабди ('поболтали'). Слава-тэш другууд асьтида ('Со Славой мы же друзья')
Б 2: а-а.
А 3: аИа. Тигээд ('затем').
В 4: они всю ночь разговаривали, никак.
А 5: не хватило. Дахин Yглeeдэрынь уул-заабди ('снова завтра встретились') @смеется@. Повторили. Нэгэ тахяа абаад лэ.. ('купив одну куриц/) кура гриль.. нэгэ бутылка абаад лэ.. Иайса Иуугаабди ('купив одну бутылку.. как следует посидели') @смеется@.
6: Тиигээд намда хэлэнэ: зай, бэшэ, бишни системнээр шамда хеерэЬ^ гэнэ. Хэ-шэнгэд худын блок болгоод.. ('тогда он мне говорит: ну, я, я, говорит, системно тебе расскажу. Как сделав несколько блоков..') чтобы ничё не забыть гэжэ ('так сказать') @смеется@.
В 7: такой у него преподавательский подход.
А 8: Улан-Удынгээ.. Улан^дынгээ хоб ('нашего Улан-Удэ.. нашего Улан-Удэ сплетни') @смеется@.
Б 9: системнээр хеерэхэмни гэжэ гу? ('расскажу системно, говорит?').
А 10: но @смеется@. Научна.. юундэ.. ('это') обоснов\ подвел всё хуу ('все').
(2) ХYбYYгээ бишни арбан жэлдэ.. ('я своего сына на протяжении десяти лет') каждое утро же возил в школу.
(3) СYYмхэеэл ойлгоё. Эндэш элдэбын XYHYYД ябаха. Тиигээд лэ... бидэшниш манай хэлэн.. ('насчет сумок наших будем осторожны. Здесь разные люди ходят. Затем. мы-то наш язык..') если даже.. юун ('это'), бытовая речь, но, на бытовую тему - у нас же очень ограниченная: покушать, выспаться, поспать, одеться. но вообще тиимэ гээшэбдаа ('так же'). Ондоо нэгэ. тон. Иургаал юу хээгээ балай буряадаараа хэлэхэеэ болишообди ('другое что-то. совершенно. учение это все особо по-бурятски мы перестали говорить'). Баиршни бидэ хоёрИаа. (нрзб) тиимэ.. ('даже мы с Баиром . так..') на самом дел е .
(4) Тэрэ бэзэ, аИаа? Yзэлэй гоё нэгэнYYД
юун... ('вот это, аИа? Очень красивые это.') как же называется. забыла.
В данных примерах присутствуют случаи ПК как внутри предложения, так и за его пределами. Здесь необходимо дифференцировать факторы по тому принципу, который является определяющим при каждом конкретном ПК. В перечисленных примерах ПК происходит, во-первых, в силу чисто лингвистических причин, а именно при введении слов, которые были заимствованы вместе с понятиями и не имеют эквивалента в бурятском языке (сис-темнээр, блок, научна обосновал).
В случае же с такими единицами, как не хватило, кура гриль, бутылка, чтобы ничё не забыть, всё, каждое утро же возил в школу, сумка, ограниченная бытовая речь, покушать, выспаться, поспать, одеться, но вообще, на самом деле, которые имеют бурятские эквиваленты, следует говорить не о лингвистическом и не о сознательном (т.е. прагматически обусловленном) ПК, а о действии неосознанного механизма ПК, когда говорящий использует те слова, которые первыми приходят ему на ум, лежат ближе в поверхностной структуре памяти и поэтому легче вспоминаются. А это происходит ввиду автоматизации, в какой-то степени стереотипизации речевого навыка, безусловно, связанного с частотой употребления данных единиц. Например, словосочетание «как же называется» имеет вполне употребительный бурятский эквивалент юн гэжэ нэртэ hамда, который, однако, не был использован, и произошло немотивированное, неосознанное ПК, которое не может быть объяснено ничем, кроме автоматизированно-сти речевого навыка, соединенной с экономией речевых усилий и привычкой говорения на русском языке.
Это общий признак для всех указанных единиц, но в некоторых случаях к действию данного психолингвистического фактора добавляется и действие других факторов: так, выбор словосочетания «бытовая речь» обусловлен и лингвистическими причинами: отсутствием терминологического эквивалента в
бурятском языке, выбор словосочетания «не хватило» связан с клишированностью данного выражения. Это еще раз доказывает, что не всегда возможно четко отделить лингвистические причины от нелингвистических, и что все факторы тесно переплетены друг с другом.
Автоматизация речевого навыка, связанная с частотой употребления данных единиц и недостаточной языковой компетенцией в Яа, также тесно связана с принципом экономии речевых усилий. Если соотнести данный фактор с теорией К. Соарес и Ф. Грожан, то получается, что, хотя у бурят-билингвов «включены» оба языка и, поскольку основная часть лексем в данных примерах все-таки на бурятском, значит, двуязычные буряты обращаются сначала к лексикону бурятского языка, но его явно не хватает, поэтому для выражения многих мыслей им приходится прибегать к русскому языку. Тем не менее, надо отметить, что данные примеры были специально отобраны из корпуса текстов по принципу преобладания бурятского языка; в большинстве же записанных диалогов преобладает русский язык. Мас-сированность вторжений русскоязычной лексики в бурятский язык и масштаб ПК позволяют предположить, что в случае с бурятским языком мы имеем дело с переходным случаем, когда представляется сложным определить, какой язык является для бурят основным.
2. Триггеринг
Примеры:
(5) Теэд, юун hаам даа ('ну и, что же это'). там же два кирпичных дома.
(6) Заахан местэдэш ('в маленьком месте') все равно наверное компактно лучше.
(7) А: Директорнуудтнай хуу / юун гY ('ваши директора все / как это') / на контрактной основе, да?
Б: да.
А: аИа.
Б: им шеф / сам им лично все продлевает
А: аИа.
Б: или не продлевает.
(8) Три недели прошло, олохоор байгаа юм бэшэ гYдаа ('можно было бы найти'), наверное.
(9) Вообще перед тем, как мне уезжать, мне письмо приходит, что теперь оплачиваемо.. юун ('это'). научная стажировка. Тиигээд сошоод лэ яахаш мYрee оложо байжа ябата-раа хамаагYй Гармаевта ошон гэhээмни. ('так что, испугавшись, не зная, какой выход из этого, несмотря ни на что, пошла я было к Гармаев/) Yзэлэй энеэдэтэй ('ужасно смешной') разго\ хвврввлдвв юм аабзабди даа ('поговорили же мы'). Хоёр hара тYЛYYлжэбди гээhэн ('два месяца оплачу сказал [он]'). Тиигээд эндэ ('и вот здесь') уже ябатараа тииЬэн гэhээмни хэлээ ('находясь в это время [он] сказал'): ты берешь два месяца оплачиваемых, научную стажировку, потом ты не можешь бюджетную делать. То есть, наоборот, можно. Тиихэдэнь бидэ мэгдээд лэ ('при этих словах мы опешили') тут же на бюджет перевела -ИПК оформила. Случайно узнала, что ИПК есть. ДYрбэн hара ('четыре месяца'). Те два месяца . я еще не воспользовалась. Но не знаю - яаха юм биибди даа ('что же нам делать')? Все-таки декан хYн хэлэhэн Yгэеэ яаха юм губ даа ('человек, являющийся деканом, сказанные слова, наверное, это [сдержит]')?
Пример 5 представляет собой довольно редкий образец предварительного триггеринга, и триггером в данном случае является слово «кирпичный», которое не имеет ни денотативного, ни сигнификативного эквивалента в бурятском языке и может считаться заимствованием. Слово «кирпичный» наряду с числительным «два» находится в отношении определения к существительному «дом» и вместе с указательным местоимением «там», дополненным частицей «же», составляет одну минимальную предикацию. Поскольку все остальные слова в данной минимальной предикации имеют бурятскоязычные эквиваленты, именно прилагательное «кирпичный», на наш взгляд, является триггером, т.е. запускает ПК, переводя всю минимальную предикацию на русский язык. Дополнительным аргументом того, что здесь действует именно механизм триггеринга, а не бессознательного немотивированного ПК, служит то, что изначально говорящий был на-
мерен выстроить свое высказывание на бурятском языке и успел уже произнести три слова на нем. Уже в процессе говорения он пытается выразить мысль про кирпичные дома на этом же языке и, не найдя соответствующего лексического эквивалента, вынужден переключиться на русский. О поисках эквивалента свидетельствует частица теэд 'ну (и)', но в особенности
- вопросительное местоимение юн hамда 'что же это' и хезитация перед ПК. Безусловно, наличие слова-триггера не обязательно вызывает ПК, т.е. такие выражения, как «хоёр кирпич-но гэр» не только потенциально возможны, но и реально существуют в бурятско-русском двуязычном дискурсе. Это еще раз говорит о необходимости комплексного рассмотрения факторов ПК. Так, в данном случае срабатывает и фактор говорящего, владеющего русским языком лучше, чем бурятским, и связанный с ним принцип экономии речевых усилий, т.к. смешение кода (тэндэ хоёр кирпично гэр губ даа) потребовало бы от говорящего больше усилий, чем одноязычный код («там же два кирпичных дома»).
В примере 6 включение слова «место» вместо возможного бурятского газар обусловлено скорее всего тем, что говорящий «выбрал» это слово из своего ментального лексикона потому, что навык употребления слова «место» оказался более автоматизированным, т.е. для обозначении данного понятия говорящему привычнее употреблять русское слово, и оно автоматически первым приходит ему на ум. Безусловно, это связано с частотой употребления русскоязычной лексической единицы по сравнению с бурятскоязычной. То же может быть сказано и в отношении наречий и дискурсивных маркеров «лучше», «наверное», «все равно», но не в отношении наречия «компактно», где основным триггером является лингвистический, и лишь во вторую очередь психолингвистический механизм: в бурятском языке есть слова с таким значением, но они не входят в повседневный вокабуляр среднестатистического билингва и их применение носит маркированный характер, входя в противоре-
чие с экономией речевых усилий, особенно присущей естественному диалогу. Поскольку для употребления таких слов нужны сознательные усилия, чтобы вспомнить их, введение таких слов в речь может иметь либо сознательную, либо бессознательную причину: в первом случае говорящий подчеркивает свою этническую идентичность, во втором случае мы имеем дело с человеком, у которого знание бурятского языка значительно превышает знание русского, и в его ментальном лексиконе бурятский эквивалент находится ближе, чем русский.
В примере 7 показан еще один механизм ПК: помимо того, что ПК имеет большие шансы произойти в рамках минимальной предикации при наличии в ней слова-триггера, ПК также более вероятно, если слово-триггер из Яб находится с другими словами в отношении определения, предикативности и т.д. - т.е. тех, которые предполагают непосредственное соседство. Так, субъект «контракт» «тянет» за собой не только предикат «(не) продлевать», как в вышеприведенном примере, но и другие слова, с которыми оно находится в отношении определения или предикации и которые уже вошли в узус бурят-билингвов: контракт под-писывалха, пятилетни контракт и т.п. Такой же механизм действует и в примере 8, когда существительное «неделя» «запускает» механизм ПК в рамках всей минимальной предикации, обусловливая предпочтение русскоязычного предиката и числительного в функции определения.
Пример 9 показывает, как может происходить ПК на микротекстовом уровне - в реплике, выходящей за рамки предложения. Здесь видно, что количество заимствований, в данном случае относящихся к словам из области образования и отчасти из финансовоэкономической области, также способствует ПК: так, такие фразы, как «я еще не воспользовалась» и «но не знаю», у которых уже есть бурятскоязычные эквиваленты, появляются в данном речевом отрезке уже после достаточного количества введенных в речь заимство-
ванных русскоязычных единиц. Говорящему проще переключить код, чем постоянно подстраивать иноязычные слова под структурные правила Яа.
Следует отметить, что ПК не происходит немаркированно - в большинстве случаев оно отмечено невокализованными паузами или разного рода заполнителями пауз, в функции которых чаще всего выступают дискурсивные маркеры. Это свидетельствует о том, что ПК -не совсем автоматизированный процесс, и говорящие в данный момент делают выбор, подыскивают подходящее слово или выражение. Тут уже «включаются» различные, не только психолингвистические факторы - автоматизированное речевого навыка, тема разговора, экономия речевых усилий и т.д., и какой из них определит выбор языка в каждом конкретном случае ПК - предсказать трудно.
Итак, в данной статье на примерах мик-ротекстового уровня показан механизм действия психолингвистических факторов ПК, описанный в терминах автоматизированности речевого навыка, связанной с частотой употребления русского языка, недостаточной языковой компетенцией в Яа и экономией речевых усилий. Дан также анализ механизма триггеринга, достаточно хорошо изученный в исследованиях ПК за рубежом, но никогда не применявшийся по отношению к бурятско-русскому двуязычию. Проведенное исследование показало, что факторы, способствующие ПК с бурятского языка на русский, достаточно сильны и в перспективе сила их воздействия скорее увеличится, чем наоборот.
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что формат статьи позволил нам представить несколько схематичный анализ психолингвистических факторов и механизмов ПК с бурятского языка на русский. Дальнейшее более углубленное изучение данной тематики возможно в различных направлениях. Так, чрезвычайно интересным и обширным предметом для исследования является ПК, наоборот, с русского на бурятский язык (на основе предварительного анализа можно сказать, что это
происходит чаще всего в виде вставок, а не смены ОЯ, т.е. точечно, не в таком масштабе, как ПК с русского на бурятский). Привлечение информантов из других районов, в частности, тех, где владение бурятским языком выше, чем русским, также может дать новые сведения если не о факторах, то о механизмах ПК у современных бурят-билингвов. Недостаточно
1. Алпатов В.М. Зарубежная социолингвистика о проблемах двуязычия и языков национальных меньшинств / В.М. Алпатов // Речевое общение в условиях языковой неоднородности. -М., 2000. - С. 192-209.
2. Макаров МЛ. Основы теории дискурса / М.Л. Макаров. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.
3. Беккер К. Испанско-английское двуязычное переключение кода: синкретическая модель / К. Беккер // Двуязычный обзор. - Январь - апрель, 1999. - Т. 22. - № 1. - С. 3-31.
4. Брёрсма К. «Запущенное» переключение кодов: основанная на анализе корпуса текстов оценка оригинальной гипотезы триггеринга и новая альтернатива / К. Брёрсма, К. Де Бот // Билингвизм: язык и познание 9 (1). - 2006. - С. 1-13.
5. Клайн М. Передача и триггеринг: наблюдения над языковой ассимиляцией послевоенных немецко-говорящих мигрантов в Австралии / М. Клайн. - Гаага: Мартинус Нийхофф, 1967.
6. Клайн М. Триггеринг и обработка языка
Коротко об авторе__________________________________
Хилханова Э.В., к. филол. н., доцент, зав. кафедрой иностранных языков и общей лингвистики, ВосточноСибирская государственная академия культуры и искусств (ВСГАКИ)
<erkhilkhan@yahoo.com>
Научные интересы: социолингвистика, дискурсный анализ
разработанными являются также принципы определения основного и вставляемого языка в случаях ПК, проблема дифференциации ПК и заимствований при бурятско-русском двуязычии. Таким образом, изучение бурятско-русского двуязычия с позиций психолингвистики представляется весьма перспективным.
____________________________________Литература
/ М. Клайн // Канадский журнал психологии, 1980. -34. - C. 400-406.
7. Клайн М. Динамика языкового контакта / М. Клайн. - Кэмбридж: Кембриджский ун-т, 2003.
8. Эмморей К. Ментальный лексикон / К. Эмморей, В. Фромкин. - Лингвистика: Кембриджский обзор / Под ред. Ф. Ньюмейера. - Т. III. - 2001.
- C. 124-149.
9. Майерс-Скоттон К. Общие и необщие основание: социальные и структурные факторы в переключении кодов // Язык и общество 22. -Кэмбридж: Кембриджский ун-т, 1993. - C. 475-503.
10. Поплак Ш. Иногда я начинаю предложение на испанском Y TERMINO EN ESPANOL / Ш. Поплак //Лингвистика 18, 1980. - C. 581-618.
11. Соарес К., Грожан Ф. Билингвы в одноязычной и двуязычной речевой ситуации: результаты лексического доступа / К. Соарес, Ф. Гро-жан // Память и познание. - 1984. - 12 (4). - C. 380-386.
____________________________Briefly about author
Khilkhanova E.V., Ph.D. (Philology), Assistant Professor, Head of Department of Foreign Languages and General Linguistics, East Siberian State Academy of Culture and Arts (ESSACA)
Scientific interests: sociolinguistics, discourse analysis
