Некоторые аспекты социокультурной детерминации субъективного благополучия лиц с ограниченными возможностями здоровья Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

КОРРЕКЦИОННАЯ ПСИХОЛОГИЯ И ПЕДАГОГИКА

УДК 159.922

Адеева Татьяна Николаевна

кандидат психологических наук, доцент

Тихонова Инна Викторовна

кандидат психологических наук, доцент Костромской государственный университет

adeeva.tanya@ramЫer.ги, [email protected]

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ ДЕТЕРМИНАЦИИ СУБЪЕКТИВНОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ ЛИЦ С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ ЗДОРОВЬЯ

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ, проект 17-06-СЮ812-ОГН-А.

Традиционно среди факторов, детерминирующих субъективное благополучие личности, выделяют органические, внутриличностные, социокультурные. В работе проведен анализ специфики социального контекста жизни людей с ОВЗ и ее связи с показателями субъективного благополучия. Определены особенности социальных факторов разных уровней. Установлено, что лица с ОВЗ с предельно низкими показателями субъективного благополучия сигнализируют о недостаочности микросоциальной поддержки, неуверенности в ближайшем окружении. На уровне мезосоциальных факторов отмечена недостаточная включенность людей с низкими показателями субъективного благополучия в социальные отношения, институты, начиная с дошкольного возраста. На уровне макросоциаль-ных влияний у данной группы респондентов чаще встречаются нестандартные, «поворотные», глобальные социальные факторы.

Ключевые слова: социкультурный фактор, субъективное благополучие, ограниченные возможности здоровья.

Официальное понятие «здоровья» человека не менялось Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) с 1948 года и, традиционно, формулируется как состояние полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствие болезней и физических дефектов. Поэтому проблема субъективного благополучия человека находится в приоритете ВОЗ, по мнению которой, понятие удовлетворенность жизнью и субъективное благополучие синонимичны, и в большей степени обусловлены самооценкой и чувством социальной принадлежности, а не исключительно биологическими функциями организма. Субъективное благополучие тесно связано с реализацией физических, духовных и социальных потенций человека. Соответственно, изучение социальных и культурных аспектов, которые влияют на здоровье и благополучие населения, является важнейшим направлением деятельности ВОЗ [2].

Субъективное благополучие как психологическая категория появилось в фокусе научных исследований не так давно. Его категориальные характеристики, как правило, связываются с переживанием субъектом состояния «счастливости», комфорта или удовлетворенности собственной жизнью. Субъективное благополучие - одна из основных проблем современной психологии, поскольку изучение данного вопроса связано с пониманием факторов успешности социализации и самореализации личности. Р.М. Шамионов понимает субъективное благополучие как «эмоционально-оценочное отношение человека к своей жизни, своей личности, взаимоотношениям с другим и процес-

сам, имеющим важное для него значение с точки зрения усвоенных нормативно-ценностных и смысловых представлений о «благополучной» внешней и внутренней среде, выражающееся в удовлетворенности ею, ощущении счастья» [12, с. 214].

Традиционно в содержании субъективного благополучия выделяют материальный, физический, социальный, психологический компоненты. Многие авторы указывают на значимость психологического аспекта проблемы, подчеркивая большую зависимость данного феномена от личностных особенностей, ресурсов, собственной активности человека, нежели от внешних условий существования. Конкретные события и условия жизни интерпретируются не в качестве предикторов субъективного благополучия, но как возможное средство его достижения через осмысление, переживание, волевое преодоление [7; 11; 13]. Среди важных показателей психологического благополучия выделяют самопринятие, цель в жизни, компетентность, позитивные отношения с другими людьми, автономию, личностный рост [14].

Однако, не смотря на подчеркивание роли личности, ее активности в формировании субъективного «благополучия-неблагополучия», многие авторы однозначно говорят о социокультурной детерминации критериев благополучия личности. Так Р.М. Шамионов констатирует, что субъективное благополучие оценивается личностью с помощью критериев, которые определяются культурными характеристиками общества, социализирующего личность, социально-экономическими и политическим состоянием общества, которое формирует актуальность ее потребностей. И только потом собственно

190

Вестник КГУ ^ 2018

© Адеева Т.Н., Тихонова И.В., 2018

свойствами личности и ценностно-смысловыми ориентациями субъекта [12, с. 217].

Таким образом, анализируя контексты детерминации субъективного благополучия личности, можно выделить ряд факторов, определяющих его: органические (физические характеристики человеческого организма), внутриличностные (когнитивные способности, саморегуляция, эмоции, ценности, потребности и т.д.) и социокультурные. Исследование субъективного благополучия личности, невозможно без пристального внимания к социальному контексту ее жизни. Под социальным контекстом, вслед за Т. Л. Крюковой, Т.В. Гущиной, понимаем разнообразные факторы, позволяющие «понять и объяснить смысл и значение происходящего с субъектом» [5, с. 27].

Традиционно к социокультурным относят следующие факторы:

- микрофакторы, связанные с влиянием семьи, стиля семейного воспитания, детско-родительских отношений, отношений сверстников, учителей, врачей;

- мезофакторы, связанные с воздействием условий образования, условий проживания (мегаполис, город, село), воздействием средств массовой информации, неформальной субкультуры;

- макрофакторы, связанные с условиями жизни страны, этноса, с воздействием культуры, религии [9, с. 27].

Особенно актуально исследование проблемы субъективного благополучия и его детерминации в отношении взрослых людей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ). В связи с усилением интеграционных процессов все большее внимание уделяется созданию и развитию системы социально-психологической поддержки, вариантов образовательных траекторий лиц с ОВЗ, что влечет за собой необходимость исследования проблематики личности. Однако теоретический анализ проводимых в этой области специальной психологии работ показал, что целенаправленных исследований, изучающих субъективное благополучие людей с ОВЗ чрезвычайно мало.

Характеризуя ограниченные возможности здоровья как ситуацию развития в «затрудненных условиях», А.Н. Леонтьев рассматривает варианты ресурсов, которые позволяют личности справиться с трудностями и формировать более высокий уровень субъективного благополучия. Подчеркивая важность физиологических и психологических ресурсов, автор указывает на особое значение социальных ресурсов, в первую очередь, ресурсов социальной поддержки, поддержки близких [8]. В структуру социальной поддержки обычно включают: эмоциональную поддержку (личностное доверие, общение, выражение близости, эмпатию, понимание); информационную поддержку (советы, анализ ситуации, обратную связь, информа-

цию, помогающую решать проблемы); статусную поддержку (выражение принятия, одобрения, уважения, поддержку самоуважения, признание индивидуальности); инструментальную поддержку (услуги, материальную и практическую помощь в достижении цели, решении проблем) [10].

В то же время в исследованиях отмечена неоднозначная роль социального аспекта в формировании субъективного благополучия и качества жизни людей с ОВЗ. В работе Ю.Е. Куртановой и О.В. Бондарь выявлено большее стремление молодых людей с ОВЗ к самостоятельности и независимости по сравнению со здоровыми сверстниками, что объясняется авторами наличием высокой степени гиперопеки со стороны взрослых [6]. Изучая типы социальной адаптации взрослых людей с инвалидностью, Ю.В. Домбровская, указывает, по сути, на отсутствие или выраженную недостаточность социального ресурса. Это проявляется в недопонимании значимых потребностей лиц с ОВЗ, значимом расстоянии «между жизненным пространством инвалидов и остальных людей» [4, с. 97]. Так респонденты с ОВЗ демонстрируют потребность в статусной, информационной, диффузной (организация досуга) помощи, отмечают осознание собственной социальной изоляции, сепарации. Схожие данные получены при исследовании проблем внедрения инклюзивного образования. Социальные установки в отношении людей с ОВЗ не позволяют в полной мере реализовать механизм социальной поддержки [1].

Таким образом, можно говорить об актуальности исследовательского вопроса о роли социокультурных факторов в определении субъективного благополучия личности людей, имеющих ограниченные возможности здоровья с детства. В связи с этим нами было проведено исследование, целью которого стало определение специфики социального контекста жизни людей с ОВЗ и ее связь с показателями субъективного благополучия.

Выборку составили 43 человека, взрослые люди с ограниченными возможностями здоровья, имеющие статус «инвалид с детства», не имеющие зафиксированные документально ментальные нарушения. Ограничения обусловлены нарушениями слуха, нарушениями опорно-двигательного аппарата (ОДА). Серди них: 24 респондента мужского пола (средний возраст 37 лет), 19 респондентов женского пола.

Методический комплекс исследования представлен следующими методиками:

- Шкала субъективного благополучия Соколовой М.В. (Соколова, 1996) применяется для оценки субъективного благополучия и эмоционального комфорта как маркера качества жизни субъекта.

- Опросник качества жизни ВОЗ, краткая версия (ВОЗКЖ-100), разработан Всемирной организацией здравоохранения.

- Клинико-психологическое интервью, метод сбора анамнеза.

Методики были адаптированы для лиц с нарушением слуха, при затруднениях использовался сурдоперевод.

Полученные результаты представляют собой часть масштабного исследования, посвященного проблеме качества жизни и жизненных траекторий лиц с ОВЗ.

Результаты исследования и их интерпретация. Все респонденты оценили субъективное благополучие и качество жизни. Выборка была разделена медианным способом на 2 группы респондентов с учетом только общего показателя субъективного благополучия, выраженного в стенах: Ме=4,00. В первую группу с условно высоким субъективным благополучием (от 1 до 4 стенов) вошли 24 человека (14 мужчин и 10 женщин), средний возраст 37 лет. Среди них 1 человек со значительно выраженными ограничениями способности к передвижению (передвигается в коляске). Пять человек учились в общеобразовательной школе, остальные - в школе - интернате. Во вторую группу с условно более низким социальным благо-плучием (от 5 стенов и выше) вошли 19 человек (10 мужчин и 9 женщин), средний возраст 36 лет. Среди них 3 человека, у которых значительно ограничены возможности передвижения (передвигаются в коляске). Два человека учились в общеобразовательной школе, три человека находились на индивидуальном обучении. Отмечена статистически значимая разница значений нескольких показателей субъективного благополучия и качества жизни в первой и второй группах (по и-критерию Манна-Уитни).

Интересно, что в оценке качества жизни и состояния здоровья у респондентов двух групп нет

значимых различий. В то же время респонденты второй группы в меньшей степени удовлетворены микросоциальной поддержкой, что сообщает о недостатке сотрудничества с родственниками и друзьями в решении семейных и личных проблем, о недостатке поддержки, одобрения, воодушевления со стороны семьи и друзей. Возможно, эти данные свидетельствуют о субъективно недостаточной роли семьи и друзей в жизни личности. Респонденты второй группы ниже оценивают физическое и психическое благополучие, у них ниже показатели самовосприятия. Возможно, респонденты могут чувствовать свою неуверенность в плане взаимодействия с другими людьми, испытывают сомнения в оценке своих способностей, образования, семейного отношения, самосовершенствования, отношения окружающих к ним. Данные результаты могут свидетельствовать о недостаточной удовлетворённости индивида тем, как он выглядит, о преобладании негативных оценок собственного тела.

У респондентов второй группы (с низкими значениями показателей субъективного благополучия) отмечается более выраженные признаки, сопровождающие основную психоэмоциональную симптоматику (депрессия, нарушение сна, рассеянность и т.п.), изменение настроения. Люди в меньшей степени удовлетворены своей повседневной деятельностью. Данные показатели определяют более низкие показатели общего балла субъективного благополучия.

Специфика социального контекста жизни респондентов отслеживалась с помощью метода сбора анамнеза и клинико-психологического интервью. Среди наиболее значимых параметров социального контекста были выделены: наличие семьи в разные периоды жизни, наличие собствен-

Таблица 1

Статистические данные достоверности различий между показателями качества жизни

в выделенных группах

Показатели качества жизни и р-уа1ие

Качество жизни 114,0000 0,240115

Состояние здоровья 101,500 0,106577

Физическое и психическое благополучие 82,000 0,023045

Самовосприятие 52,5000 0,000712

Микросоциальная поддержка 79,0000 0,017349

Социальное благополучие 85,0000 0,030241

Статистические данные достоверности различий между показателями субъективного благополучия в выделенных группах

Показатели субъективного благополучия и р-уа1ие

Симптоматика 51,0000 0,000616

Изменение настроения 37,5000 0,000063

Самооценка 74,50000 0,010507

Удовлетворенность 26,5000 0,000007

Таблица 2

Таблица 3

Показатели социального контекста в обеих группах респондентов

Показатели социально контекста 1 группа (%) 2 группа (%) Статистически значимы различия по критерию Фишера

Наличие семьи в детстве, подростничестве, юности 100 94 -

Включенность в ДОУ 71 21 3,425 р<0,000

Включенность в образовательное учреждение в младшем школьном возрасте 100 80 3,021 р<0,000

Включенность в образовательное учреждение в подростковом возрасте 92 74 -

Включенность в образовательное учреждение в юношеском возрасте 80 70 -

Включенность в систему дополнительного образования (подростковый возраст) 21 11 -

Уровень образования: Начальное Неполное среднее Среднее Среднее специальное Высшее 30 17 33 20 16 16 42 16 10 2,679 р<0,000 1,823 р<0,034

Наличие работы 54 47 -

Наличие собственной семьи 58 31,5 1,754 р<0,040

Включенность в общественную организацию 83 63 -

ной семьи респондентов во взрослом возрасте, включенность в образовательные организации и организации дополнительного образования на разных этапах жизни, наличие друзей, круга сверстников, включенность в общественные организации, наличие работы. На наш взгляд, важно не только отследить присутствие данных параметров, но определить их специфику у каждой группы респондентов, а также, по возможности, выявить специфику социальных отношений на определенном возрастном этапе.

Как видим, уже на этапе дошкольного детства респонденты второй группы испытывают дефицит в социальных контактах. Больше половины из них находились дома, подготовку к школе осуществляли родственники (мама, бабушка, тетя). Этот дефицит в определенной степени прослеживается и на последующих возрастных этапах. Практически в два раза меньше респондентов второй группы, по сравнению с первой, включены в систему дополнительного образования, а также имеют более низкий уровень образования. Высшее образование не имеет ни один из представителей второй группы. Это может быть обусловлено, с одной стороны, тяжестью нарушения, с другой стороны, особенностями социальной ситуации. Важно указать, что наличие работы, семьи, включенность в общественную организацию («Всероссийское общество глухих») отмечено только у респондентов с нарушениями слуха. На наш взгляд, в данном случае прослеживается некоторый парадоксальный феномен. Вопреки представлению о негативной роли объединений неслышащих людей, приводящей к социальной, в данном случае наблюдается ее позитивный эффект. Включенность в общественную организацию позволяет эффективнее осуществить

поиск работы, способствует поиску брачного партнера, что повышает относительный уровень социальной адаптации.

Варианты профессионального образования и трудоустройства для лиц с нарушениями слуха более разнообразны, чем для людей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Однако и те, и другие респонденты имеют низкие показатели субъективного благополучия.

Ответы респондентов, поученные с помощью метода сбора анамнеза клинико-психологическо-го интервью, были повергнуты контент-анализу, что позволило определить специфику социальных факторов на разных этапах жизни в выделенных группах.

Для группы респондентов с высокими показателями благополучия характерна достаточная осведомленность о родительской и прародительской семье. Опрашиваемые могли сообщить о некоторых особенностях характера родственников, событиях жизни. Преобладают положительные воспоминания о семье, особенно о маме, бабушке, дедушке. Отрицательные характеристики семейных отношений встречаются нечасто. В разные периоды жизни респонденты включены в образовательные организации (детский сад, общеобразовательная школа, специальная школа), присутствует позитивная оценка отношений с одноклассниками и учителями.

Для группы респондентов с низкими показателями субъективного благополучия характерно меньшее количество воспоминаний о семье, практически отсутствуют упоминания о семье прародителей. В отличие от первой группы присутствуют отрицательные характеристики фигуры матери, меньше положительных характеристик отца. Чаще упоминается недовольство родителей детьми, вос-

Таблица 4

Специфические характеристики социальных факторов развития, выделенные с помощью метода контент-анализа, в исследуемых группах

Показатели 1 группа 2 группа

Характеристика мамы Положительные качества: 62,5% (хорошая, добрая, строгая, работящая, жалостливая, вспыльчивая, но отходчивая). Отрицательные качества: 4% (не хочу говорить) Положительные качества: 31% (строгая, жалостливая, энергичная, требовательная, добрая). Отрицательные качества: 21% (недовольна моими увлечениями творчеством, любила младшего брата; недовольна, что родила такого ребенка (больного); сидела в тюрьме за кражу).

Характеристика папы Положительные качества: 17% (добрый, вспыльчивый, но отходчивый, воспитывал меня как надо). Отрицательные качества: 13% (не хочу говорить, злой, бил мать). Положительные качества: 15% (трудолюбивый, спокойный). Нейтральные качества: 10% (главный, предприниматель). Отрицательные качества: 37% (хмурый всегда, отказался меня в Кострому везти (в школу), сидел в тюрьме, агрессивный, пил, ругал меня).

Отношения в семье Характеризуют как хорошие: 79% (хорошие, заботились, к школе готовили, большая семья, ухаживала мама) Характеризуют как хорошие: 37% (дружная семья, баловали, ухаживала мама). Проживали с бабушкой: 16%. Проживали в детском доме: 11% Недовольство родителей: 5% Много был в больнице: 5%

Отношение с учителями Характеризуют как хорошие 33% Характеризуют как хорошие 15%

Поездки, путешествия в подростковом и юношеском возрасте 25% 15%

Общение с одноклассниками в младшем школьном возрасте Характеризуют как хорошие 25% Много драк, но без обиды: 8% Характеризуют как хорошие: 21% Вспоминают драки: 5% Негативные отношения: 11% (смеялись надо мной, стеснялся).

Общение с одноклассниками в подростковом возрасте Характеризуют как хорошие 25% Характеризуют как хорошие 25% Характеризуют как плохие 5%

Достижения в кружках, секциях, положительная оценка 38% 16%

Наличие значительных поворотных событий (переезд в другой город, другую страну; смерть близких, арест родителей) 8% 33%

поминания о том, что родители больше любили других детей, что ребенок много времени проводил с бабушкой. В два раза реже, по сравнению с первой группой, отношения в семье характеризуются как положительные. По сравнению с первой группой, либо отсутствуют характеристики отношений со сверстниками (люди с нарушениями слуха), либо чаще указывается на негативное отношение со сверстниками (люди с нарушениями опорно-двигательного аппарата) в разные возрастные периоды. Сам период школьного обучения либо никак не оценивается респондентами (люди с нарушением слуха), либо несет негативные оценки (люди с нарушениями опорно-двигательного аппарата: «сидел дома»; «из школы исключили, сказали, что не справлюсь»; «в школу пошла, дети смеялись, старалась не замечать их»). Представители данной группы упоминают о значительных поворотных событиях жизни. Эти события обусловлены как внешними условиями, например, переезд в другую страну: «в Баку война началась, переехали в Россию»; семейными условиями: «было

6 лет, посадили маму за кражу», «в 4 года долго была в больнице одна, стала бояться, что родители не заберут», «мне было 20 лет - умерла мама, остался один».

Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы:

1. Все обследованные лица с ограниченными возможностями здоровья имеют показатели качества жизни и субъективного благополучия ниже средненормативных значений. Однако выборка «расслоилась» на группу, имеющую невысокие, но более благоприятные показатели субъективного благополучия, и группу с предельно низкими показателями субъективного благополучия. В представленных группах не наблюдается отчетливой специфичности «органических» характеристик, то есть субъективное благополучие не определяется собственно самим нарушением. Большую роль играет степень ограничений в самостоятельном передвижении, то есть активность индивида.

2. Лица с ОВЗ с предельно низкими показателями субъективного благополучия сигнализируют

о недостаочности микросоциальной поддержки, неуверенности в ближайшем окружении, сомнениях в значимости собственной личности.

3. Анализ микросоциальных факторов развития лиц с ОВЗ с предельно низким уровнем субъективного благополучия показал, что они имели проблемы принятия ближайшим окружением, опыт депривации, образ родителей чаще имеет отрицательную окраску. В настоящий момент времени они значительно реже имеют собственные семейные отношения.

4. Мезосоциальные факторы становления и определения недостаточного собственного благополучия лиц с ОВЗ характеризуются историей недостаточной включенности в социальные отношения, институты, начиная с дошкольного возраста и по настоящий момент времени, ограниченностью отношений со сверстниками, учителями, редким опытом достижений и успеха. В настоящий момент лица с ОВЗ с крайне низкими показателями субъективного благополучия реже имеют работу, то есть находятся в статусе «безработного» инвалида.

5. Макросоциальные факторы развития не проявили себя отчетливо в интервью и истории жизни взрослых лиц с ОВЗ, однако у людей, оценивающих свое благополучие как крайне низкое, нестандартные, «поворотные», глобальные социальные факторы встречаются чаще.

Библиографический список

1. Адеева Т.Н. Психологические установки по отношению к детям с ОВЗ в аспекте процесса интеграции // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. - 2016. - № 6 (41) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://mprj.ru (дата обращения: 06.08.2018).

2. Без предубеждения: анализ культурных контекстов оценки здоровья и благополучия / Реферат первого совещание группы экспертов ВОЗ: Культурные контексты здоровья и благополучия, № 1. -Копенгаген, Дания, 15-16 января 2015 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.euro. who.int/__data/assets/pdf_file/0010/284905/Cultural-contexts-health-ru.pdf (дата обращения: 06.08.2018).

3. Горьковая И.А., Микляева А.В. Социально-психологические факторы жизнестойкости подростков с нарушениями зрения // Ананьевские чтения - 2017. Преемственность в психологической науке: В.М. Бехтерев, Б.Г. Ананьев, Б.Ф. Ломов: Материалы междунар. практ. конф. - СПб.: Айсинг, 2017. - С. 230-232.

4. Домбровская Ю.А. Типы социальной адаптации людей с ограниченными возможностями здоровья (по материалам социологического опроса в городах Орел и Калуга) // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. - 2016. - № 2. - С. 89-100.

5. Крюкова Т.Л., Гущина Т.В. Культура, стресс и копинг: социокультурная контекстуализация совла-

дающего поведения. - Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова; КГТУ 2015. - 236 с.

6. Куртанова Ю.Е., Бондарь О.В. Исследование субъективного качества жизни молодых людей с ограниченными возможностями здоровья // Психологическая наука и образование. - 2014. - № 1 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// psyedu.ru/journal/2014/2/Kurtaniova_Bondar.phtml (дата обращения: 06.08.2018).

7. Лебедева А.А. Качество жизни лиц с ограниченными возможностями здоровья: от средового подхода к личностному // Культурно-историческая психология. - 2012. - № 1. - С. 83-91.

8. Леонтьев Д.А., Лебедева А.А., Силантьева Т.А. Место и функции социальной поддержки в структуре личностных ресурсов лиц с ограниченными возможностями здоровья // Культурно-историческая психология. - 2015. - Т. 11. - № 3. -С. 120-134.

9. Самохвалова А.Г. Социокультурная детерминация коммуникативных трудностей современных детей и подростков // Психологические исследования. - 2017. - Т. 10. - № 55 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://psystudy.ru/index. php/num/2017v10n55/1476-samokhvalova55.html (дата обращения: 28.07.2018).

10. Соловьева Н.А., Корешкова И.С. Социальная поддержка молодых инвалидов как одно из направлений современной социальной политики // Вестник социально-политических наук. - 2015. -№ 14. - С. 70-74.

11. Хазова С.А., Адеева Т.Н., Тихонова И.В. Варианты жизни в затрудненных условиях развития // Вестник Костромского государственного университета. Серия: Педагогика. Психология. Со-циокинетика. - 2017. - № 4. - С. 176-183.

12. Шамионов Р.М. Критерии субъективного благополучия личности: социокультурная детерминация // Известия Саратовского университета. Новая серия. Акмеология образования. Психология развития. - 2015. - Т. 4. - № 3. - С. 213-219.

13. Lyubomirsky S., Sheldon K.M., Schkade D. Pursuing happiness: The architecture of sustainable change // Review of General Psychology. - 2005. -Vol. 9. - № 2. - P. 111-131.

14. Riff C.D. The structure of psychological well-being revisited // Journal of Personality and Social Psychology. - 1995. - Vol. 69. - P. 719-727.

Referencies

1. Adeeva T.N. Psihologicheskie ustanovki po otnosheniyu k detyam s OVZ v aspekte processa integracii // Medicinskaya psihologiya v Rossii: ehlektron. nauch. zhurn. - 2016. - № 6 (41) [EHlektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://mprj. ru (data obrashcheniya: 06.08.2018).

2. Bez predubezhdeniya: analiz kul'turnyh kontekstov ocenki zdorov'ya i blagopoluchiya / Referat

pervogo soveshchanie gruppy ehkspertov VOZ: Kul'turnye konteksty zdorov'ya i blagopoluchiya, № 1. - Kopengagen, Daniya, 15-16 yanvaiya 2015 g. [EHlektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://www. euro.who.int/__data/assets/pdf_file/0010/284905/ Cultural-contexts-health-ru.pdf (data obrashcheniya: 06.08.2018).

3. Gor'kovaya I.A., Miklyaeva A.V. Social'no-psihologicheskie faktory zhiznestojkosti podrostkov s narusheniyami zreniya // Anan'evskie chteniya -2017. Preemstvennost' v psihologicheskoj nauke: V.M. Bekhterev, B.G. Anan'ev, B.F. Lomov: Materialy mezhdunar. prakt. konf. - SPb.: Ajsing, 2017. -S. 230-232.

4. Dombrovskaya YU.A. Tipy social'noj adaptacii lyudej s ogranichennymi vozmozhnostyami zdorov'ya (po materialam sociologicheskogo oprosa v gorodah Orel i Kaluga) // Lokus: lyudi, obshchestvo, kul'tury, smysly. - 2016. - № 2. - S. 89-100.

5. Kryukova T.L., Gushchina T.V Kul'tura, stress i koping: sociokul'turnaya kontekstualizaciya sovladayushchego povedeniya. - Kostroma: KGU im. N.A. Nekrasova; KGTU, 2015. - 236 s.

6. Kurtanova YU.E., Bondar' O.V. Issledovanie sub"ektivnogo kachestva zhizni molodyh lyudej s ogranichennymi vozmozhnostyami zdorov'ya // Psihologicheskaya nauka i obrazovanie. - 2014. -№ 1 [EHlektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http:// psyedu.ru/journal/2014/2/Kurtaniova_Bondar.phtml (data obrashcheniya: 06.08.2018).

7. Lebedeva A.A. Kachestvo zhizni lic s ogranichennymi vozmozhnostyami zdorov'ya: ot sredovogo podhoda k lichnostnomu // Kul'turno-istoricheskaya psihologiya. - 2012. - № 1. - S. 83-91.

8. Leont'ev D.A., Lebedeva A.A., Silant'eva T.A. Mesto i funkcii social'noj podderzhki v strukture lichnostnyh resursov lic s ogranichennymi vozmozhnostyami zdorov'ya // Kul'turno-istoricheskaya psihologiya. - 2015. - T. 11. - № 3. -S. 120-134.

9. Samohvalova A.G. Sociokul'turnaya determinaciya kommunikativnyh trudnostej sovremennyh detej i podrostkov // Psihologicheskie issledovaniya. - 2017. - T. 10. - № 55 [EHlektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://psystudy.ru/index. php/num/2017v10n55/1476-samokhvalova55.html (data obrashcheniya: 28.07.2018).

10. Solov'eva N.A., Koreshkova I.S. Social'naya podderzhka molodyh invalidov kak odno iz napravlenij sovremennoj social'noj politiki // Vestnik social'no-politicheskih nauk. - 2015. - № 14. - S. 70-74.

11. Hazova S.A., Adeeva T.N., Tihonova I.V. Varianty zhizni v zatrudnennyh usloviyah razvitiya // Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Pedagogika. Psihologiya. Sociokinetika. -2017. - № 4. - S. 176-183.

12. SHamionov R.M. Kriterii sub"ektivnogo blagopoluchiya lichnosti: sociokul'turnaya determinaciya // Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Akmeologiya obrazovaniya. Psihologiya razvitiya. - 2015. - T. 4. - № 3. - S. 213-219.

13. Lyubomirsky S., Sheldon K.M., Schkade D. Pursuing happiness: The architecture of sustainable change // Review of General Psychology. - 2005. -Vol. 9. - № 2. - P. 111-131.

14. Riff C.D. The structure of psychological well-being revisited // Journal of Personality and Social Psychology. - 1995. - Vol. 69. - P. 719-727.

Вестник КГУ Л 2018

196