CC BY
434
ловной ответственности достаточно большому контингенту лиц. Так, бывший советский гражданин С. Авражков запатентовал в США ряд изобретений в области конструирования ракетных двигателей, сведения о которых были получены им во время его работы в одном из советских научно-исследовательских институтов, но за совершение данных противоправных действий к уголовной ответственности он привлечен не был.
Также немаловажным фактором в успешной работе органов следствия по уголовным делам рассматриваемой категории является предварительная оперативная работа контрразведывательных подразделений. Именно от ее результатов напрямую зависит правоприменение указанных уголовных статей. По нашему мнению, главная задача следователя — легализовать информацию, полученную оперативным путем, и собрать исходя из нее достаточные доказательства по делу. В качестве примера неудовлетворительной оперативной работы можно привести уголовное дело, расследовавшееся УФСБ РФ по Пермской области, по факту разглашения сведений о принадлежности гражданина РФ к агентурному аппарату органов МВД РФ. Журналистов газеты «Звезда» обвиняли в разглашении государственной тайны, хотя лицо,
на которое в соответствии с действующим законодательством не оформлен допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, нельзя рассматривать в качестве субъекта преступления по данным уголовным статьям. В дальнейшем эти лица проходили по делу как свидетели, однако можно сделать вывод, что следствие на момент возбуждения уголовного дела не могло ответить на ключевой вопрос: кто именно является субъектом преступления? А это свидетельствует о низких результатах предварительной оперативной работы.
Исходя из изложенного в данной статье, можно сделать вывод о том, что современная уголовная защита государственной тайны не отвечает реалиям настоящего времени, вследствие чего государственные секреты продолжают безнаказанно разглашаться. В юридической практике, кроме перечисленных в нашей работе, встречаются и другие трудности, свойственные уголовным делам рассматриваемой категории. Мы попытались лишь кратко охарактеризовать данные трудности. В дальнейшем они должны быть исследованы более детально в целях принятия приемлемых правовых решений для оптимизации и совершенствования российского законодательства в области защиты государственной тайны.
В.В. СКОРОБОГАТОВА
ассистент
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ СООТНОШЕНИЯ ПРАВОСПОСОБНОСТИ И СУБЪЕКТИВНОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
В правовой науке давно идут споры о юридической природе правоспособности. Дискуссионным остается вопрос о том, следует ли относить правоспособность к разряду субъективного права или же она представляет собой самостоятельную категорию.
Выводы о том, что правоспособность является субъективным правом, основаны прежде всего на динамической теории правоспособности, выдвинутой М.М. Агарковым1. Согласно этой теории, правоспособность зависит не только от признания ее государством, но и от того, какими правами данное лицо обладает, в каких правоотношениях участвует.
М.М. Агарков в своей теории сделал вывод о существовании секундарного права как одного из проявлений правоспособности,
которое занимает как бы промежуточное положение между правоспособностью и субъективным правом2.
Между тем С.Н. Братусь придерживается другого мнения. На его взгляд, между правоспособностью и субъективным правом нет промежуточной стадии — секундарного права, все это либо элемент правоспособности, либо субъективное право. А поскольку правоспособность — суммарно выраженная способность к правообладанию, то любые ее проявления не могут быть ничем иным, кроме как субъективным правом. Данная теория получила название статической теории право-способности3.
По нашему мнению, даже если и допустить существование секундарного права, это
© В.В. Скоробогатова, 2006
В.В. СКОРОБОГАТОВА
не подтвердит вывода о том, что правоспособность является субъективным правом, поскольку секундарное право, по М.М. Агар-кову, есть не субъективное право, а лишь «проявление правоспособности». На самом деле, правоспособность является одной из предпосылок возникновения субъективного права, так же как и так называемого секун-дарного права.
П. Виткявичюс считает правоспособность субъективным правом, но относит ее к общим, а не конкретным субъективным правам, т.е. к тем, которые непосредственно закреплены законом и устанавливают общее правовое положение определенной группы лиц. По мнению П. Виткявичюса, общие субъективные права существуют в общих правоотношениях, одним из субъектов которых всегда является государство, противостоящее другой стороне в качестве обязанного или управомоченного; этим они и отличаются от конкретных субъективных прав. Он полагает, что проявление правоспособности заключается не в осуществлении, а в приобретении определенного субъективного права, направленного на удовлетворение интересов и потребностей субъекта4.
На наш взгляд, П. Виткявичюс прав в том, что нельзя говорить о правоспособности как о возможности осуществления права. Однако нельзя согласиться с ним в том, что правоспособность заключается в приобретении определенного права. Субъективное право приобретается и осуществляется с помощью дееспособности в рамках возможностей, предоставленных этим субъективным правом. Правоспособность является способностью иметь права и обязанности, т.е. предпосылкой обладания субъективным правом.
Кроме того, по нашему мнению, для того чтобы выделять общие субъективные права, необходимо определить особенности, которые бы их отличали от конкретных субъективных прав. Начнем с того, что субъективное право вряд ли можно назвать общим, потому что оно принадлежит конкретному субъекту.
В юридической литературе высказано мнение, что общие субъективные права существуют в общих правоотношениях, обязательным участником которых является государство. На наш взгляд, всеми субъективными правами — и общими, и конкретными — субъектов права наделяет государство посредством норм права. Таким образом, государство присутствует
всегда и в общих, и в конкретных правоотношениях, что подтверждает вывод о нецелесообразности выделения общих правоотношений и, как следствие этого, о невозможности существования общих субъективных прав, поэтому правоспособность нельзя отнести и к общим субъективным правам.
Правоспособность прежде всего воплощает отношения субъекта с государством, которое выступает в качестве политического суверена, признает за лицом способность участвовать в правоотношениях и быть носителем прав и обязанностей. Этим она и отличается от субъективного права.
Другая группа ученых выступает против отождествления правоспособности с субъективным правом. Так, то, что М.М. Агарков называет секундарным правом, О.С. Иоффе определяет как процесс образования субъективного права, который опирается на правоспособность (при этом не сообщая ей качества динамичности) и ведет к появлению субъективного права, не предвосхищая его правом секундарным. Субъективное право непосредственно возникает не из правоспособности, а из юридических фактов. При этом существуют такие права и обязанности, которые возникают не на основе единичного юридического факта, а из определенной их совокупности5.
О.С. Иоффе видит решение проблемы разграничения правоспособности и субъективного права в необходимости определить, возможно существование субъективного права вне правоотношения или нет. Если возможно, то правоспособность является субъективным правом. Если же субъективное право не может существовать вне правоотношения, то там, где норма права закрепляет лишь отношения с государством, правовое регулирование не выходит за рамки правоспособности. Как только устанавливаются правовые отношения между конкретными лицами, у этих лиц возникают субъективные права и обязанности.
По нашему мнению, субъективное право не может существовать вне правоотношения, поскольку субъективному праву всегда противостоит обязанность, без которой оно не может существовать, независимо от того, пассивной или активной она является. Например, субъективное право собственности обеспечивается обязанностью всех других не мешать собственнику осуществлять свое пра-
Известия ИГЭА. 2006. № 3 (48)
во. Правоспособность существует вне правоотношения, когда субъективное право еще не возникло, но уже появилась возможность им обладать.
Исходя из того что субъективное право в отличие от правоспособности не может существовать вне правоотношения, а также на основе статической теории С.Н. Братуся О.С. Иоффе делает, на наш взгляд, обоснованный вывод о том, что правоспособность не является субъективным правом. Различия правоспособности и субъективного права заключаются в следующем:
— правоспособность — предпосылка правоотношения, а субъективное право — один из необходимых его элементов;
— правоспособность воплощает отношения ее носителя с государством, а субъективное право — с обязанным лицом;
— правоспособность определяет меру дозволенного ее обладателю поведения, а субъективное право — также меру поведения обязанных лиц, на которое вправе притязать управомоченный6.
Нам представляется правильным вывод о том, что правоспособность отвечает на вопрос, может ли данный конкретный субъект в принципе иметь интересующее право или нести известную обязанность, т.е. быть субъектом права или нет; субъективное право отвечает на вопрос о том, может ли лицо совершить то или иное конкретное действие7.
Таким образом, правоспособность не является субъективным правом, она — его
предпосылка. Субъективное право конкретно и закрепляет не потенциальную, а реальную возможность совершать определенные действия. Правоспособность — это общественно-юридическая способность иметь права и нести обязанности, гарантом которой выступает государство. Субъективное право в отличие от правоспособности связывает его обладателя не только с государством, но и с обязанным лицом. Субъективное право — это реальная возможность правообладателя действовать самому и требовать определенного поведения от обязанного лица. Правоспособность не обладает перечисленными свойствами субъективного права, поэтому по своей юридической природе не является субъективным правом.
Примечания
1 Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 70-73.
2 См.: Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «Хозяйственного права». 2-е изд., испр. М., 2003. С. 294.
3 Братусь С.Н. и др. Советское гражданское право: субъекты гражданского права. М., 1984. С. 20.
4 Виткявичюс П. Гражданская правосубъектность советского государства. Вильнюс, 1978. С. 23.
5 Иоффе О.С. Указ. соч.
6 Там же. С. 297.
7 Матузов Н.И. Субъективные права граждан СССР. Саратов, 1966. С. 82; Красавчиков О.А. Гражданская правосубъектность как правовая форма // Правовые проблемы гражданской правосубъектности: сб. ст. Свердловск, 1978. С. 18.
Известия ИГЭА. 2006. № 3 (48)
