CC BY
55
МОДАЛЬНОСТЬ КАК ТЕКСТООБРАЗУЮЩАЯ КАТЕГОРИЯ (на материале новгородских берестяных грамот)
Е.Т. Стрекалова
В статье анализируется модальность как текстообразующая категория на примере новгородских берестяных грамот. Анализ указанной категории показал, что авторская модальность становится речевым воплощением автора в тексте. Берестяные грамоты дают широкие возможности для анализа способов выражения авторской модальности в древнерусском тексте. В каждом письме угадывается личность автора.
Ключевые слова: новгородские берестяные грамоты, авторская модальность, личность автора, воплощение автора в древнерусском тексте.
Иерархия категорий текста на сегодняшний день до сих пор неясна и не установлена. Антропоцентризм языка, проецируясь на художественный текст, делает ведущей категорией текста образ автора (эта концепция восходит к трудам Э. Бенвениста, Бодуэна де Куртенэ, В.В. Виноградова, Л.В. Щербы и др.). «Картина мира, моделируемая в художественном тексте, оказывается пропущенной через индивидуальное сознание художника» [1].
В лингвистическом плане с «образом автора», безусловно, тесно связана категория авторской модальности, которая присуща любому тексту. Текстовая модальность есть речевое воплощение авторской модальности. Образ автора может не персонифицироваться в данном текстовом фрагменте (более проецируется на категорию лица и авторизующие средства), однако в семантико-грамма-тической категории модальности всегда выражен. Категория модальности является проекцией образа автора (его речевого, оценочного плана) на любом кусочке текстового пространства.
Модальность связывает мир внешних явлений и внутренний мир человека: человек определяет отношение высказывания к действительности (реальность / ирреальность), человек оценивает действительность, выражает свое отношение к тому, о чем сообщает. Таким образом, эта категория становится речевым воплощением автора в тексте.
История изучения категории модальности приводит к постепенному отказу от противопоставления объективного и субъективного аспектов модальности, к трактовке ее как монолитной категории, суть которой составляют субъективные отношения, исходя-
щие от говорящего. К концу 80-90-х гг. лингвистическая наука подошла к изучению взаимоотношения категории автора и авторской модальности.
Изучение содержания категории модальности невозможно без изучения категории оценки, экспрессивности, эмоциональности как категорий, сущность которых также -выражение отношения к сообщаемому.
На сегодняшний день в современной лингвистике объем понятия «модальность» существенно расширился, охватив, по существу, все возможное окружение пропозиции, любой коммуникативный модус [2]: модус говорения, знания, мнения, оценки. Под модальным значением подразумевается содержащаяся в значении языковой единицы и текста в целом модальная оценка, представляющая собой совокупность конкретных модальных смыслов; под модальным отношением - отношение, связывающее субъект модуса и пропозицию, к которой относится та или иная модальная оценка. Это значит, что категория модальности, в первую очередь, выражает отношение субъекта, автора речи к объекту, предмету речи.
Следовательно, модальность проявляет тенденцию к расширению своего объема и смыканию с категорией субъективности. Не только модально-оценочные значения различных форм и средств выражения модальности, но и психолингвистический механизм возникновения эмоций, эмоционального отношения, тесное переплетение эмоциональности и экспрессивности и наличие морфологических форм их выражения свидетельствуют о том, что эмоциональность, переданная с помощью языковых средств, - это модальное явление, и нет необходимости отде-
ления ее от других разновидностей языковой модальности [3].
Лингвистическая модальность не только не исключает логическую модальность, но и базируется на ней. Для текстов разных жанров характерны различные конфигурации аксиологической, деонтической, эпистемиче-ской, темпоральной, пространственной модальностей, есть эти особенности и у древнерусских текстов, точнее у новгородских частных писем (грамот) на бересте.
Хотелось бы отметить, что рассмотрение вопроса об авторском начале в тексте изучается только на уровне художественного произведения, у которого есть своя специфика. Теоретическая база по данной проблеме обширна. Однако нам представляется, что, опираясь на разработку проблемы авторской модальности художественного текста, мы можем в определенной степени делать соответствующие выводы и относительно возможности и специфики выражения авторской модальности в текстах древнерусской бытовой эпистолографии, а именно в текстах, уникальных по своему характеру, - новгородских грамотах на бересте.
Итак, новгородские берестяные грамоты среди ранневосточнославянских письменных памятников отличаются особенно глубокой укорененностью в повседневную, бытовую жизнь древнерусского общества. Основную часть грамот составляют тексты, отражающие в той или иной форме конкретные жизненные ситуации, участниками которых являются, прежде всего, авторы грамот и связанные с ними лица, находящиеся между собой в разного рода семейных, денежных, имущественных, торговых и административных отношениях. Среди особенностей берестяных грамот немаловажным считается и приватный характер переписки, который объясняется тем, что упоминаемые в ней лица хорошо известны автору, который обращается к ним чаще всего по именам, поскольку их социальные роли полагаются известными адресату.
Берестяные грамоты дают широкие возможности для анализа способов выражения авторской модальности в древнерусском тексте. Новгородцы с помощью различных средств выражения модальности рисуют широкое повествовательное полотно, передавая свое отношение к описываемым событиям с
помощью различных средств выразительности. При этом нами замечено, что, как правило, авторы используют в письмах не одно средство, а целый ряд средств, которые в совокупности наиболее ярко передают чувства авторов, всякий раз подчеркивая авторскую мысль. В каждом письме угадывается личность автора. Поэтому здесь возможны непосредственные наблюдения над их языком, не осложненные предположениями о том, какие из наблюдаемых особенностей принадлежат писцу, а какие перенесены из оригинала.
Грамота № 750 (стратиграфически кон. XIII - первое сорокалетие XIV в.)
Внутренняя сторона У зукецд поло гривні НОВА# и ножъ во
ШСМИ НДЦАТТЄ
Внешняя сторона Поклонъ ГО Отепднд КО ПОКТ^ ДОЗНДИСА нд
соке ни ТЫ мн^ кръне пошлеше лицемъ ни ТЫ мн^ шкупднд крън#хо ни ТЫ мн^ нд ж^лезехо куно ни серекрд ни дву полото [4].
Грамота отъ Отепднд (№750), на двух сторонах которой одним и тем же почерком написаны два документа: записка на память самому себе и письмо. Записка, полагают лингвисты, была написана раньше, чем письмо. Что изумляет, так это стилистика письма. Автор как бы просто приглашает адресата задуматься над несколькими фактами, явно нарушающими справедливость. Никакого банального резюме типа «так пришли же скорее». Чрезвычайная выразительность достигается, с одной стороны, предельным лаконизмом в изложении фактов (в частности, глагол пошлешь не повторяется), с другой - тройным повторением ни ТЫ мн^, несущего основной эмоциональный заряд, и еще двумя ни в составе последней фразы.
Согласно точке зрения В. Л. Янина, термин «новая гривна» в данном случае указывает на начало XIV в., когда появляются новые денежные единицы - рубль и полтина, в связи с чем изменяется стоимостное содержание гривны [5].
В области графики буква о в слове ж^лезехо переправлена на е; в кръне буква ъ, по-видимому, переправлена из ^. Морфо-
логия: в Р.ед. гривн^. В винительном па-
деже множественного числа представлено -ы: куны. Отметим винительным множественного числа кръне, местный множественного числа на ж^лезехо, родительный множественного числа полото.
Ни ты мн^ кръне пошлеше лицемъ -презенс «напрасного ожидания». Поло гривн^ нова# - характерный тип согласования при числовых выражениях.
Итак, судя по характеру письма и языку, можно с уверенностью сказать, что его автор был новгородец, хорошо владеющий нормами бытового письма. Степан - вероятно, мастер-оружейник или торговец оружейным товаром. Он изготовил (или доставил) для Потки доспехи (которые тот, по-видимому, объявил неудовлетворительными) и оковы, для Зубца нож. За оковы Степан должен был получить плату деньгами (кунами или серебром) и так называемый пополнок (дополнение натурой) - в данном случае двл полтя мяса.
В ходе анализе грамоты мы пришли к выводу, что автору письма было не безразлично, какую именно языковую формулу он использует в той или иной ситуации. Причем для автора важным было не соблюсти условности построения письма (как эпистолярного жанра), а передать чувства, эмоции, акцентировать внимание на собственной точке зрения на те или иные события. Лучше понять и увидеть автора грамоты нам позволили археологические и исторические данные, ведь бере-
стяные грамоты являются одновременно вещественными (археологическими) и письменными источниками; место их нахождения -столь же важный для истории параметр, как и их содержание.
1. Тураева З.Я. Лингвистика текста (Текст: структура и семантика). М., 1986.
2. Таривердиева М.А. Семантика модальных глаголов и их роль в предложении-высказывании // Филологические науки. 1987. № 6. С. 53-59.
3. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. Новосибирск, 1982.
4. Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 1995. С. 447.
5. Янин В.Л., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1990-1996 гг.). М., 1993.
Поступила в редакцию 11.01.2008 г.
Strekalova E.T. Modality as text-forming category (on the material of Novgorod birch bark deeds). In the article modality as text-forming category is analyzed on the example of the Novgorod birch bark deeds. The analysis of the indicated category showed that author modality became vocal embodiment of author in a text. Birch bark deeds are given by wide possibilities for the analysis of methods of expression author modality in the Old Russian text. Personality of the author is guessed in every letter.
Key words: Novgorod birch bark deeds, article modality, author’s personality, embodiment of author in the Old Russian text.
1б9
