CC BY
102
ности индивида к конкретной профессиональной субкультуре.
Список литературы
1. Белянин В. П. Психолингвистика: учебник. 2-е изд. М.: Флинта: НОУ ВПО «МПСИ», 2011. 416 с.
2. Виноградова О. Е., Стернин И. А. Психолингвистические методы в описании семантики слова. Монография. Воронеж: Изд-во «Истоки», 2016. 160 с.
3. Гафиятова Э. В. Профессиональная субкультура языковой личности работника лесной отрасли // Вестник Марийского государственного университета. 2018. Т. 12. № 2. С. 115 -121.
4. Профессиональная культура: опыт социологической рефлексии / под ред. Е. Ярской-Смирновой. (Библиотека Журнала исследований социальной политики). М.: ООО «Вариант», 2014. 148 с.
5. Серкин В. П. Психосемантика. М.: Изд-во «Юрайт», 2017. 318 с.
6. Щепанская Т. Б. Традиции городских субкультур // Рабочий кабинет Т.Б. Щепанской. URL: http://www.poehaly.narod.ru/subcult-f.htm (дата обращения: 22.11.2018).
References
1. Belyanin V. P. Psiholingvistika: uchebnik. 2-e izd. M.: Flinta: NOU VPO «MPSI», 2011. 416 s.
2. Vinogradova O. E., Sternin I. A. Psiholingvisticheskie metody v opisanii semantiki slova. Monografiya. Voronezh: izdatel'stvo «Istoki», 2016. 160 s.
3. Gafiyatova E. V. Professional'naya subkul'tura yazykovoj lichnosti rabotnika lesnoj otrasli // Vestnik Marijskogo gosudarstvennogo universiteta. 2018. T. 12. № 2. S. 115 -121.
4. Professional'naya kul'tura: opyt sociologicheskoj refleksii / pod red. E. Yarskoj-Smirnovoj. (Biblioteka Zhurnala issledovanij social'nojpolitiki). M.: OOO «Variant», 2014. 148 s.
5. Serkin V.P. Psihosemantika. M.: Izdatel'stvo «Yurajt», 2017. 318 s.
6. Shchepanskaya T. B. Tradicii gorodskih subkul'tur // Rabochij kabinet T.B. Shchepanskoj. URL: http://www.poehaly.narod.ru/subcult-f.htm (data obrashcheniya: 22.11.2018).
УДК 811.161.1'374.3 Р. В. Попов
Северный (Арктический) федеральный университет, Северодвинск
МИКРОТОПОНИМЫ В СЛОВАРЕ ГОРОДСКОЙ ЛЕКСИКИ
Аннотация: Статья посвящена изучению неофициальных микротопонимов, составляющих специфическую часть городской лексики. На примере топонимикона Северодвинска рассмотрен вопрос о причинах появления и способах словарного представления городских микротопонимов.
Ключевые слова: язык города, локализм, регионализм, микротопоним, локальный словарь.
R. V. Popov
Northern (Arctic) Federal University named after M. V. Lomonosov, Severodvinsk
MICROTOPONYMS IN THE DICTIONARY OF URBAN VOCABULARY
Annotation: The article is devoted to the study of informal microtoponyms that build a specific part of city vocabulary. In considering Severodvinsk toponyms we show some reasons and ways of including urban microtoponyms into dictionaries.
Keywords: urban language, localism, urban dialectism, microtoponyms, local dictionary.
Выявление и изучение региональных и локальных языковых единиц, бытующих в городском узусе, становится все более актуальным. Такого рода исследования позволяют не только установить отличия в повседневной бытовой жизни современных городов, но и, в известной степени, помогают обнаружить оригинальность мышления, особое мировидение жителей конкретного населенного пункта и региона в целом.
Описание специфичности языка любого города начинается с установления набора используемых в речи горожан лексических единиц с локальной и региональной окрашенностью, то есть с выявления наиболее интересных языковых фактов. Например, в Северодвинске встречаются лока-лизмы - специфически местные слова и значения, которые не используются за пределами нашего города, например: котлован 'искусственный водоем, озеро в черте города'; фабрика 'военный завод; ирон.'; 'талоны на питание и продукты, выдаваемые вместо денег в период кризиса 1990-х (по фамилии директора завода)'; пони, поньки 'маршрутные пригородные такси'; пятнарики 'глуповатые, несообразительные люди' (по номеру коррекционной школы) и т.п.
Помимо локализмов территориальное своеобразие бытовой речи горожан придают региона-лизмы - слова, употребляющиеся в Архангельской области в целом, но не являющиеся повсеместно распространенными на территории России: гра-билка, набирушка 'ручной комбайн для сбора ягод (с куста)'; дежурка 'пассажирский пригородный поезд'; пастик 'стержень шариковой ручки'; подве-риться 'перепроверить' и др.
Кроме подобной нарицательной лексики, специфичность языка города проявляется в неофициальных топонимах - «народных» названиях населенных пунктов области: Севск, Севчик, Северопь-янск, Двинск - 'Северодвинск'; Арх, Архара - 'Архангельск' и под.
Но более всего уникальность городской речи создается за счет неофициальных микротопонимов - обиходных собственных имен, локальных названий городских объектов: микрорайонов, улиц, предприятий, жилых зданий, кафе, магазинов, Дворцов культуры, памятников и под. Такие номинации или восполняют лакуны в официальной топонимике, или существуют параллельно с официальными наименованиями, но, в отличие от последних, возникают в народной речи, как правило, стихийно. Появление микротопонимов закономерно уже потому, что эти названия, выделяя объект по какому-либо определенному признаку, помогают ориентироваться в городском пространстве.
Так, магазины в Советском Союзе вместо индивидуальных названий часто имели одинаковую вывеску «Гастроном». И чтобы избежать путаницы в повседневной речи, горожане создавали для каждого из магазинов неофициальное имя, в котором отражался характерный признак торгового заведения. Например, в Северодвинске (тогда еще Моло-товске) гастроном в доме № 16 / 1 по улице Арктической - ныне проспект Ленина - назывался внача-
ле «Ленинградским», а потом «Архангельским гастрономом» (он в разное время относился к различным торговым управлениям). А магазин по адресу: ул. Арктическая, 6/34 - именовался «директорским», так как с 1955 года в этом доме жил Е. П. Егоров - директор судостроительного завода № 402. Поэтому на вопрос: «Где мясо дают?» -можно было услышать: «В „Архангельском гастрономе" выбросили».
Надо отметить, городская топонимика существенно отличается от сельской. Как пишет И. А. Подюков, «в деревенской среде... все имело свои имена, признанные и понятные каждому» [1, с. 231]: небольшие реки, озера, ручьи, овраги, урочища, просеки, поля, болота и др. При этом творцами таких названий выступали, как правило, сами сельские жители. В отличие от них, «горожанин получает городское пространство уже поименованным» [2, с. 200-201]. Причем зачастую «имя присваивается объекту без учета интересов населения» [3, с. 60]. Так было в советское время, когда многие официальные названия городских объектов отражали идеологию коммунистической партии (ул. Профсоюзная, Республиканская, Советская.). Другие «городские вывески брежневской, к примеру, поры были невыразительны, скучновато-оптимистичны и однообразны: Продукты, Бакалея, Ремонт обуви... И в пику этой идейно-выдержанной скуке распространялись в изобилии неофициальные, ёрнические стихийно-народные прозвища тех же самых уныло названных магазинов, ресторанов, пивных, улиц, районов, а также вузов, памятников, городских уголков и закоулков» [4, с. 4-5].
Таким образом, в языке российских городов по разным причинам возникает альтернативная городская топонимика, которая в большинстве случаев не связана с идеологией, напротив, она создается с учетом специфики конкретного города, порождается для удобства коммуникации его жителей, часто имеет ориентирующее значение.
Например, если такие важные для обыденной жизни объекты, как жилые дома, в официальной топонимике обычно никак не названы, то народная топонимика «возмещает эту когнитивную недостаточность: ее объектами становятся отдельные дома и их группы, уличные перекрестки, участки улиц и бульваров, микрорайоны и другие „горячие точки" города» [2, с. 201]. В Северодвинске, как и во многих городах, жилые здания различаются только по номерам и лишь совсем недавно за новостройками стали закреплять официальные имена. Между тем в народной топонимике некоторые здания всегда имели индивидуальные названия. Так, три одинаковых дома по улице Ломоносова с советских времен зовутся Три поросенка, а по улице Арктической - Три тополя на Плющихе. Дом на проспекте Бу-томы, отличающийся своеобразным архитектурным обликом, прозвали Три колодца, а самое высокое здание в городе получило два неофициальных имени - высотка и стодвадцатка (по номеру дома). Так народная топонимика индивидуализирует дома, выполняет адресную функцию, выступает в качестве «информативного кода города» (И. А. Подюков).
Помимо большей информативности, микротопонимы зачастую удобнее в обращении и выразительнее официальных номинаций. Поэтому, например, сокращенное народное имя ресторана «Белые ночи» - РБН в Северодвинске было не менее популярным, чем его официальное название. По этой же причине кафе «Алые паруса» экспрессивно преобразовалось в Алики, ресторан «Приморский» - в Примус, а здание городского драматического театра (сначала первое - на улице Советской, а затем и второе - на улице Ломоносова) и вовсе стало Драмсараем. Причем раньше ничего обидного в этой номинации не было, о чем свидетельствуют еще и такие «прозвища» театра на Советской, как Драмсарайчик, Драмсарайка.
Микротопонимы зачастую не столько выделяют объект городского пространства (по форме, цвету, материалу, функции и т.д.), сколько выражают различное отношение к нему горожан, прежде всего шутливо-ироническое или фамильярное. Народная микротопонимика наблюдательна, она подмечает удачные и нелепые черты городских объектов, при этом стихийное словотворчество не знает пощады. Например, самую известную скульптурную композицию в центре Северодвинска, своего рода символ города, северодвинцы не случайно именуют Шашлыком, Шампуром, Памятником самогонщикам и др., хотя официально она называется «Мир и труд». Так горожане оценивают неоднозначное архитектурное решение этого памятника.
Нередко появление многих неофициальных топонимов вызвано лишь потребностями в языковой игре, стремлением народа к словотворчеству. Городские микротопонимы «активно используются для образно-экспрессивного, шутливого комментирования среды бытования горожан, конечно внешне не всегда выразительной и интересной. Неофициальные названия привносят в городской быт дополнительные краски» [1, с. 201].
Например, один из микрорайонов города -остров Ягры в обиходной речи из-за очевидных звуковых ассоциаций превратился в Гагры, ресторан «Огонек» - в Окурок, бар «Метелица» - в Метлу, а ночные клубы «Аркалис» и «Васаби» переименованы соответственно в Аркашу и Васю. Здесь мы имеем дело с местной смеховой культурой (как правило, массовой, низовой), карнавальным обыгрыванием городского пространства, нарочитым понижением статуса объектов, для чего они либо уподобляются самым простым предметам обихода (веник, пятак, сковородка и под ), либо называются домашними именами людей. Нередко в качестве элементов такой балаганной культуры выступают известные столичные или иноязычные топонимы. Например, на неофициальной карте Северодвинска 1970-х появляются Пентагоны, Сайгон (общежития), Гарлем, Чикаго (криминальный квартал), а в подражание Москве и Ленинграду -свой Бродвей, или Брод (центральная улица как место гуляний).
Функционируя в разговорно-обиходной речи, неофициальные имена придают ей непринужденно «домашний», а зачастую и фамильярный оттенок. В этом источник их популярности в городском лексиконе во все времена.
Понятно, что свои специфические микротопонимы есть во всех населенных пунктах. Однако сравнение народной топонимики разных российских городов и поселков обнаруживает существенную общую часть названий. К примеру, тот же Бродвей, а также Белый дом 'здание администрации', Шанхай 'окраина, район частной застройки', Китайская стена 'длинный многоподъездный дом', повторяются в языке различных населенных пунктов. Правда, надо понимать, что для жителя конкретного города или поселка эти имена всегда будут соотноситься только с определенными объектами.
Микротопонимы возникают в определенную эпоху, они есть у каждого поколения горожан, поэтому исследование народной топонимики прошлых лет позволяет заглянуть в историю города, увидеть отличия в его архитектурном облике в разные времена. Изучение народных топонимов способствует «выявлению богатой лингвокультурной и краеведческой информации как о самих объектах номинации, так и речевом портрете города» [5, с. 3]. Однако этот «пласт городской лексики очень подвижен и неустойчив», «он может бесследно исчезнуть, потому очень важно собирать этот языковой материал и письменно фиксировать, создавая словари, так как неофициальная номинативная лексика, обычно известная только местным жителям и нигде не записанная, достаточно быстро уходит из памяти» [5, с. 4].
В 2018 году подготовлен к изданию словарь специфически местной лексики Северодвинска [6]. Помимо локальной и региональной апеллятивной лексики, в нем собраны неофициальные названия городских объектов за три периода существования Северодвинска: 1) конец 1930-х - 1950-е; 2) 1960 -1980-е; 3) 1990 - 2000-е.
Каждая словарная статья микротопонимов, как и апеллятивов, состоит из нескольких зон: вокабулы, грамматической информации, толкования, эмоционально-оценочных и социально-функциональных помет, а также иллюстративного материала. Непосредственно после заглавного слова даются формы его словоизменения и грамматические пометы, которые являются обычными для лексикографических работ, поэтому специально не оговариваются. Отмечается также неизменяемость слова - с помощью пометы неизм.
За вокабулой с формами словоизменения и грамматическими пометами может стоять хронологическая помета уход. («уходящее») или ремарка «в советское время», иногда сопровождаемые датировкой. Это означает, что толкуемое слово (историзм или архаизм) находится уже на периферии современной городской речи и обычно привлекается в качестве воспоминаний о прошлой жизни. В отличие от традиционных сельских говоров, реги-олекты динамичны и подвижны, поэтому значительная часть собранной нами лексики (в особенности микротопонимика) постепенно выходит из употребления, устаревает. В словаре приводятся как бытовые советизмы 1940-1960-х (Голубой Дунай, Лимитный), так и относительно свежие историзмы (Алики, Примус), которые хранятся в языковой памяти многих горожан. Таким образом, в словаре фиксируются микротопонимы, характеризую-
щие жизнь города в разные периоды его существования.
Далее следует толкование значения слова или словосочетания. Если лексическая единица толкуется через значение находящегося в данном издании слова, то последнее выделяется полужирным шрифтом. Толкование не дается, если значение слова или словосочетания ясно из приводимой в статье цитаты. В этих случаях на месте толкования находится указание См. пример.
Толкования некоторых микротопонимов в словаре имеют специфику. Так, В. В. Химик предложил разграничивать от многозначных слов те единицы, которые характеризуются «полиреферентностью», то есть принципиальной открытостью ряда объектов, соотносимых с конкретным словом. Количество частных значений полиреферентных слов «может быть довольно большим, а множество - открытым, постоянно пополняемым в живой речи» [7, т. 1, с. 12].
Подчеркнем, что частные значения полиреферентных слов не находятся в отношениях непосредственной производности, соответственно, им не свойственна иерархичность, поэтому они предваряются общим широким толкованием, а затем нумеруются цифрами с круглой скобкой. Такое построение словарной статьи полиреферентных слов впервые предложил В. В. Химик в «Большом словаре русской разговорной экспрессивной речи» [8].
Приведем образец словарной статьи полиреферентного микротопонима из нашего словаря: ТРИ ПОРОСЁНКА. Общее название трех однотипных или смежных домов (одинаковых, как сказочные поросята): 1) ул. Ломоносова, 92, 94 и 96. Где встретимся? - Давай у «Трех поросят» (УК, 10.3.2016); Имя у него [магазина] народное. Скажи северодвинцу: ««Три поросенка», и сразу станет ясно, где эту торговую точку искать. ВС.30.4.2002.; 2) пр. Бутомы, 2 (три части дома, стоящие под углом друг к другу, воспринимаются как три смежных здания); то же, что ТРИ КОЛОДЦА. А я помню массовый дворовый футбол у себя во дворе (Бутомы, ««Три поросенка») - это было круто (ИТ, 8.11.2007); 3) пр. Бутомы, 16, 18, 32. ««Три поросенка» - так прозвали местные жители возведенные по экспериментальному проекту здания на пр. Бутомы, 32, 18 и 16. СР.24.2.2018; 4) ул. Арктическая, 2а, 2б, 2в; то же, что ТРИ ТОПОЛЯ НА ПЛЮЩИХЕ. Бутомы, 16, 18, 32 называют «Три поросенка» (ИТ, 22.12.2011). -На Арктической тоже (там же, 22.12.2011). «Три поросенка» еще называли Арктическую, 2а, 2б, 2в (УК, 10.3.2016); 5) ул. Октябрьская, 27, 33, 43. <От названия популярной детской сказки «Три поросенка» (в русском переводе С. В. Михалкова)>.
Наш словарь, таким образом, призван передать специфику повседневной жизни Северодвинска, нашедшую отражение в языке и неофициальном ономастиконе города. Кроме того, по возможности, он демонстрирует те особенности местной речи, которые говорят об оригинальном мышлении, особом мировидении, самобытном мировосприятии, свойственном жителям города у Белого моря, то есть словарь свидетельствует о существовании локальной ментальности северодвинцев.
Список литературы
1. Подюков И. А. Особенности неофициальной топонимики города Перми // Пермь как стиль. Презентации пермской городской идентичности / под ред. О. В. Лысенко, Е. Г. Трегубовой. Пермь: редакционно-издательский совет ПГГПУ, 2013. С. 224-231.
2. Рут М. Э. Официальное и неофициальное в городском ономастическом пространстве// Язык и прошлое народа: сборник научных статей памяти проф. А. К. Матвеева. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2012. С. 199-206.
3. Прокуровская Н. А. Город в зеркале своего языка: На языковом материале г. Ижевска. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1996. 225 с.
4. Коршунков В. А. Новейшая городская ономастика / Тайна именования. Словарь фирмонимов - новейших названий коммерческих предприятий Вятского края в конце ХХ века. Киров-на-Вятке [б.и.], 1998. С. 4-5.
5. Клименко Е. Н, Попова Т. В. Словарь екатерин-буржца: неофициальные названия городских реалий. Екатеринбург: Урал. гос. лесотехнич. ун-т, 2012. 135 с.
6. Попов Р. В. Как это будет по-северодвински? Словарь местной лексики Северодвинска. Архангельск: Издательский дом имени Булатова, 2019. 288 с. (в печати).
7. Химик В. В. Толковый словарь русской разговорно-обиходной речи. В 2 т. СПб.: Златоуст, 2017. Т. 1. 528 с.; Т. 2. 532 с.
8. Химик В. В. Большой словарь русской разговорной экспрессивной речи. СПб.: Норинт, 2004. 768 с.
References
1. Podyukov I. A. Osobennosti neoficial'noj toponimiki goroda Permi// Perm' kak stil'. Prezentacii permskoj gorodskoj identichnosti /pod red. O. V. Lysenko, E. G. Tregubovoj. Perm': redakcionno-izdatel'skij sovet PGGPU, 2013. S. 224-231
2. Rut M. EH. Oficial'noe i neoficial'noe v gorodskom onomasticheskom prostranstve // YAzyk i proshloe naroda: sbornik nauchnyh statej pamyati prof. A. K. Matveeva. Ekaterinburg: Izd-vo Ural. un-ta, 2012. S. 199-206.
3. Prokurovskaya N. A. Gorod v zerkale svoego yazyka: Na yazykovom materiale g. Izhevska. Izhevsk: Izd-vo Udm. un-ta, 1996. 225 s.
4. Korshunkov V. A. Novejshaya gorodskaya onomastika / Tajna imenovaniya. Slovar' firmonimov - novejshih nazvanij kommercheskih predpriyatij Vyatskogo kraya v konce XX veka. Kirov-na-Vyatke [b.i.], 1998. S. 4-5.
5. Klimenko E. N., Popova T. V. Slovar' ekaterinburzhca: neoficial'nye nazvaniya gorodskih realij. Ekaterinburg: Ural. gos. lesotekhnich. un-t, 2012. 135 s.
6. Popov R. V. Kak ehto budet po-severodvinski? Slovar' mestnoj leksiki Severodvinska. - Arhangel'sk: Izdatel'skij dom imeni Bulatova, 2019. 288 s.
7. Khimik V. V. Tolkovyy slovar' russkoy razgovornoobikhodnoy rechi. V 2 t. SPb. : Zlatoust, 2017. T. 1. 528 s.; T. 2. 532 s.
8. Khimik V. V. Bol'shoy slovar' russkoy razgovornoy ekspressivnoy rechi. SPb. : Norint, 2004. 768 s.
УДК 811.11 Ю. А. Черноусова
Пятигорский государственный университет, Пятигорск
АНГЛОЯЗЫЧНАЯ СФЕРА СТРАХОВАНИЯ В СОВРЕМЕННЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ
Аннотация: В статье рассмотрены основные работы отечественных и зарубежных исследователей, посвященные изучению англоязычной сферы страхования. Автор приходит к выводу о том, что в отечественной лингвистике сфера «Страхование» изучена в рамках концептуального и фреймового подходов, а в зарубежном языкознании больший акцент сделан на изучение определенных жанров страховых документов.
Ключевые слова: сфера страхования, концеп-тосфера, концепт, термины, страховой дискурс.
Yu. A. Chernousova State University, Pyatigorsk
EHGLISH INSURANCE INDUSTRY IN MODERN LINGUISTIC RESEARCH
Annotation: The article is devoted to the study of the main research papers of Russian and foreign linguists devoted to the English insurance industry. The author comes to the conclusion that Russian linguists approach the sphere of insurance from the conceptual and frame-based approaches, while foreign linguists focus their attention on the study of different genres of insurance documents.
Keywords: insurance industry, sphere of concepts, concept, terms, discourse of insurance.
Глобальные масштабы современной экономики и бизнеса способствуют тому, что все большее количество лингвистов обращается к проблемам изучения роли профессионально-ориентированного английского языка, ставшего языком лингва франка, в деловой коммуникации [1]. Исследователи пытаются описать и систематизировать в том числе и предметно-терминологическую область «Страхование», которая является одним из важнейших гарантов стабильности во многих сферах современного общества и отражает социально-экономические, политические, а также социокультурные изменения, происходящие в данном обществе [2]. Следует отметить, что данная сфера, несмотря на свою очевидную актуальность для исследования, в отечественной лингвистике изучена фрагментарно, в основном с позиций концептуального и фреймового подходов.
Так, Е. С. Ерус посвятила свое диссертационное исследование изучению концептосферы «Страхование» и средствам ее реализации в английском языке, выявив, что концепт "Insurance" является многокомпонентной структурой, ядро которой составляют концептуальные признаки "safety", "security", "protection", а базовый слой характеризуется такими концептами, как "subjects of insurance", "objects of insurance", "risk", "making a deal" [3].
О. Ю. Шмелева, дополняя исследование Е. С. Ерус, описала базовый концептуальный слой фрейма "Insurance", который, по ее мнению, конкретизируется концептуальными признаками, реализующимися на двух уровнях, и трактуется следующим образом: «в процессе страхования участвуют два субъекта страхования ("subjects of insurance") - страховщик ("insurer") и страхователь ("insured"). Страхованию подвергаются объекты страхования ("objects of insurance") - жизнь ("life") или то, что не связано с жизнью ("non-life"). Существует риск ("risk"), от вероятности ("uncertainty") возникновения которого производится страхование. Затем субъекты страхования заключают сделку ("making a deal") - заключают договор ("contract"), оговаривая сумму вознаграждения ("benefit")». [4, с. 98].
Еще один исследователь сферы страхования, Л. А. Жебрунова, изучала лингвокогнитивную мо-
