CC BY
53
УДК 316.6
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2013. Вып. 2
А. А. Железняк
МЕЖЭТНИЧЕСКАЯ ТОЛЕРАНТНОСТь В СИТУАЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА
I. Постановка проблемы. В течение последнего десятилетия все развитые государства мира с разной эффективностью ищут способы решения проблемы привлечения трудовых ресурсов из экономически менее развитых регионов. Миграция как феномен глобализирующегося мира в последние годы активизируется и усиливает свое влияние на различные сферы жизни общества. Геополитические изменения усиливают миграцию и делают ее глобальным явлением. Общепризнан переход миграции из ряда социально-экономических феноменов в категорию политических процессов: миграция оказывает всевозрастающее воздействие на государственную политику. Понятие миграционной политики приобрело в последние годы самостоятельное значение. Миграционная политика стала неотъемлемым элементом общегосударственной политики как в странах, принимающих миграционные потоки, так и в государствах исхода мигрантов. Выявление содержания, направленности и прогноз результатов миграционной политики в таких условиях становятся актуальным направлением деятельности, как научного сообщества, так и органов государственной власти различного уровня. Зоной интересов социальной психологии в этом ряду становятся проблемы продуктивности кросс-культурного взаимодействия, в первую очередь, проблемы социального взаимодействия мигрантов и аборигенов, проблемы социальной адаптации, а также проблемы поиска баланса между взаимовлиянием, взаимопроникновением и сохранением самобытности каждой этнической и региональной культуры труда и культуры сотрудничества.
Экономический рост и демографические проблемы России [1] определили появление достаточно острого противоречия между потребностями развивающейся экономики в трудовых ресурсах и социально-политическими проблемами, связанными с массовым притоком трудовых мигрантов в страну.
В 2010-2011 гг. процессы миграции протекали в условиях мирового экономического кризиса, который коснулся России настолько глубоко, насколько Россия успела за последние 20 лет интегрироваться в мировую экономическую систему, и здесь особенно важным становятся вопросы толерантности россиян к трудовым мигрантам. Экономические кризисы — время, когда обостряется конкуренция за лучшую работу и за иные жизнеобеспечивающие ресурсы, имеют свойство обнажать различия между этническими группами, выражающиеся в предубеждениях и стереотипах. «Изучение взаимоотношений людей, принадлежащих к разным этническим группам, прежде всего, связано с исследованиями установок» [2, с. 53]. Применение знаний о предубеждениях и установках, по существу, направленно на снижение предубеждений. «Имеются три общих подхода к этой задаче. Первый — это модель контакта, когда причиной предубеждения может быть недостаточная взаимосвязь. Второй — информационная
Железняк Анна Андреевна — соискатель, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected]
© А. А. Железняк, 2013
модель, при которой считается, что за это в ответе нехватка взаимных знаний. И третья — психодинамическая модель, когда предполагается, что корни предубеждения находятся в индивидуальных психологических проблемах. Снижение предубеждения зависит от выбираемой модели: улучшение контакта, доступ к полной информации или облегчение трудностей индивида, как основа для программ снижения предубеждений» [3, с. 404].
Из трех вышеприведенных способов повышения толерантности к другим этническим группам второй представляется самым простым и доступным. Сегодня у россиян существует возможность использовать огромное и абсолютно доступное культурное (предметное и духовное) наследие всех народов бывшего СССР для изучения, исследования этнических установок. «Культурное разнообразие не что-то такое, что завтра исчезнет, дав нам возможность строить планы исходя из допущения, что мы понимаем друг друга. Само по себе это явление таит богатства, изучение которых может принести неизмеримую пользу не только тем, что расширит наш кругозор, но и тем, что повысит эффективность наших стратегий деловой деятельности» [4, с. 20]. Учитывая, что «люди не склонны открыто объяснять друг другу причины и мотивы своих поступков, и в процессе построения взаимоотношений молчаливо (имплицитно) подразумевается, что люди, принадлежащие к одной культуре, к одному этносу, подсознательно понимают и адекватно интерпретируют мотивы друг друга» [2, с. 57], можно утверждать, что желание жить в мире требует от нас инициативы в изучении культурных особенностей народов, с которыми нас сталкивает жизнь.
Период экономического кризиса и эпоха терроризма кажутся интересными «декорациями» для исследования отношений аборигенов к трудовым мигрантам именно потому, что это исследование может дать достоверную информацию о границах принятия аборигенами представителей других этнических и региональных трудовых культур. Данная информация может быть использована и для понимания «точки отсчета» при формировании программ толерантности в дальнейшем.
II. Программа исследования. В 2010-2011 гг. было принято решение проводить исследование в Санкт-Петербурге, как в городе федерального значения, со своей уникальной культурой взаимодействия с мигрантами.
Целью данного исследования явились: выявление тенденций межэтнических отношений в сообществе молодых людей с помощью определения показателей межэтнической толерантности, соотнесение полученных результатов с условиями внешней среды и с личностными особенностями испытуемых. В качестве измеряемых личностных характеристик респондентов были выбраны агрессивность, тревожность и толерантность.
Задачи, поставленные в исследовании: определение уровней толерантности, агрессии и тревожности респондентов, далее — соотнесение показателей для получения общей картины наличия/отсутствия связей.
В качестве объекта исследования были выбраны молодые петербуржцы в возрасте от 18 до 30 лет (средний возраст 23 года). В общем количестве опрошено 100 человек, из них 37% мужчин и 63% женщин. Все респонденты имеют высшее или неоконченное высшее образование. Обязательным условием было наличие работы и прописки в Санкт-Петербурге. Из опрошенных 80% коренных ленинградцев, 20% иногородних. В ходе исследования Россию потрясло событие, случившееся в аэропорту «Домодедово» 24 января 2011 г., — террористический акт [5]. Исследование приобрело новые
естественные условия: выборка была поделена на респондентов, заполнявших методики до 24 января и после. В I выборке 50 человек (62% женщин и 38% мужчин), во II также 50 человек (64% женщин, 36% мужчин), средний возраст у обеих выборок в обеих группах совпадает (23 года). Для возможности провести сравнительный анализ более полно были привлечены данные однотипного исследования 2010 г., полученные с помощью шкалы Э. Богардуса. Выборка 2010 г. имела критерии, идентичные критериям выборки 2011 г.
Методы исследования:
— шкала социальной дистанции Э. Богардуса в адаптации Л. Г. Почебут [6, с. 176];
— опросник Ч. Д. Спилбергера в адаптации Ю. Л. Ханина [7, с. 124];
— методика Б. Басса и Р. Дарки, адаптированная Л. Г. Почебут [8, с. 240].
Гипотезы, обозначенные в исследовании, следующие:
1. Социальная дистанция петербуржцев к трудовым мигрантам будет соответствовать позиции «готовность к деловым контактам и сотрудничеству».
2. Социальная дистанция молодых петербуржцев будет ближе по отношению к славянским народам и дальше к кавказским и азиатским этносам.
3. Показатели индексов толерантности будут иметь тенденцию к снижению при воздействии негативных внешних факторов (экономический кризис, террористический акт).
4. Респонденты с высоким уровнем агрессии будут иметь отрицательное значение индекса толерантности.
5. Респонденты с высоким уровнем тревожности будут иметь отрицательное значение индекса толерантности.
III. Обсуждение результатов. Шкала социальной дистанции Э. Богардуса была выбрана как универсальный инструмент для выявления степени близости отношений петербуржцев к мигрантам, а также как способ сбора данных об индексе этнической толерантности (ЭТ) респондентов как в отдельности, так и по группе. Социальная дистанция измерялась по отношению к девяти национальностям, составляющим основную часть мигрантского притока в Россию [9]: азербайджанцы, армяне, белорусы, грузины, казахи, молдаване, таджики, узбеки, украинцы. В результате средний общий индекс этнической толерантности по группе 2011 г. составляет -0,11. Эта цифра свидетельствует о том, что в целом сообщество молодых людей готово вступать в отношения с трудовыми мигрантами в качестве коллег по работе, то есть поддерживать общение в рамках деловых или нейтральных. Данные 2010 г., на другой выборке с теми же условиями, отобразили групповой индекс ЭТ = -1,04 (принятие мигрантов только как туристов). Это свидетельствует о положительной динамике показателей индекса толерантности.
Индексы этнической толерантности по группам, образованным до и после теракта, также были проанализированы. В I группе ЭТ = 0,29, что свидетельствует о принятии в качестве соседей и готовности к установлению дружески-соседских отношений. Во II группе ЭТ = -0,51 (респонденты готовы иметь исключительно деловые отношения с приезжими). Разрыв между показателями ЭТ небольшой, однако большее значение имеет различие в знаке показателей. Благодаря анализу индексов толерантности по каждой из девяти национальностей можно утверждать, что социальная дистанция молодых петербуржцев ближе к славянским этносам и дальше к кавказским и азиатским представителям (табл. 1).
Таблица 1. Показатели индексов этнической толерантности 2010-2011 гг.
Национальность 2010 2011 (общ.) 2011 (I) 2011 (II)
Азербайджанцы -0,95 -0,34 -0,1 -0,58
Армяне 0,02 0,1 0,1 -0,07
Белорусы 1,36 0,48 0,48 0,45
Грузины -0,4 0,01 0,01 -0,18
Казахи -0,3 0,08 0,08 -0,08
Молдаване -0,2 -0,4 -0,4 -0,39
Таджики -1,5 -0,5 -0,5 -0,66
Узбеки -1,2 -0,41 -0,41 -0,52
Украинцы 1,2 0,48 0,48 0,41
Примечательно, что во время кризиса (2010 г.) склонность к объединению со славянскими этносами была выше, чем в посткризисное время. Показатели социальной дистанции ко всем девяти этносам несколько снизились после теракта. Однако события 24 января не так значительно отдалили жителей Санкт-Петербурга от славянских этносов, как это сделал выход из экономического кризиса.
Вторым респонденты заполняли опросник тревожности Ч. Д. Спилбергера, выбранный для попытки объяснения причин толерантного/интолерантного поведения среди молодежи. Измерение тревожности как свойства личности сочлось необходимым, так как это свойство во многом обусловливает поведение субъекта. Опросник позволяет измерить как личностную тревожность (ЛТ), так и ситуативную (СТ). Благодаря этой методике обнаружилась закономерность: ситуативная и личностная тревожность достоверно выше у людей с положительным уровнем толерантности (р(СТ) = 0,04; р(ЛТ) = 0,04). Можно утверждать, что молодые люди с высоким уровнем тревожности достоверно чаще имеют положительный индекс толерантности.
Третьей предъявлялась методика, определяющая уровень агрессии респондентов, — опросник Б. Басса и Р. Дарки. Респондентам предлагалось заполнить опросник из 40 вопросов с однозначными ответами. Данная методика оценивает величину как общего уровня агрессии, так и пяти диагностических подшкал агрессивности: вербальная агрессия (ВА), физическая агрессия (ФА), предметная агрессия (ПА), эмоциональная агрессия (ЭА), самоагрессия (СА). I группа имела среднегрупповой показатель агрессии 15,88 балла, II группа — 15,34. Показатели примерно на одном уровне с невысокой, но неожиданной тенденцией к снижению в период, последующий за терактом. В целом можно утверждать, что показатели выборок находятся в пределах средних значений агрессии. Значения, полученные по пяти подшкалам, дали полное представление, из чего образуется общий уровень агрессии каждого опрошенного. Респондентам, в среднем, ни по одной из пяти шкал не свойственно агрессивное поведение. Однако можно проследить тенденцию изменения агрессивных посылов (табл. 2).
Таблица 2. Средние значения уровня агрессии по пяти подшкалам
№ группы ВА /балл ФА /балл ПА /балл ЭА /балл СА /балл
I 3,9 2,7 3,4 2,4 3,3
II 4 3,2 2,62 2,3 3,3
До происшествия респондентам в большей мере было свойственно проявлять агрессию, выражая свои негативные чувства вербально. На втором месте — показатель предметной агрессии, на третьем — агрессивное поведение, направленное на самого себя. После теракта тенденция несколько изменилась: показатели ВА остались на первом месте, слегка увеличившись, на второе место вышли показатели СА, а на третьем оказалась шкала физической агрессии.
С помощью корреляционного анализа была выявлена связь показателя ситуативной тревожности с показателями: общего уровня агрессии ^ = 0,001), эмоциональной агрессии ^ = 0,01) и самоагрессиии с самой сильной корреляцией (£ = 0,00005). Все корреляции положительные. Личностная тревожность коррелирует с общим индексом агрессии респондентов (£ = 0,0004), с уровнями предметной (£ = 0,01), эмоциональной (£ = 0,001) и самоагрессии с особенно сильной связью (£ = 0,00000002).
IV. Выводы. Проанализировав полученные данные, соотнеся их с данными однотипного исследования 2010 г., мы предполагаем следующие выводы. В целом исследование 2011 г. подтверждает предположение о том, что социальная дистанция молодых петербуржцев к другим этносам находится в пределах толерантного отношения.
Гипотеза о влиянии внешних факторов на толерантность подтвердилась — экономическая нестабильность в мире значительно отражается на уровне толерантности общества, и, как показало данное исследование, в большей степени, нежели угроза террористического акта. Также исследование подтвердило гипотезу о том, что славянские народы имеют более близкую социальную дистанцию с респондентами, чем представители других этносов. Отдельно подчеркнем: после теракта респонденты проявляли более близкую социальную дистанцию к кавказским и азиатским народам и более далёкую — к славянским (по сравнению с данными, полученными в пик кризиса). Можно предположить, что экономическая нестабильность стимулирует петербуржцев к объединению и кооперации со славянскими народностями, а реальная физическая угроза отдаляет. В целом, исходя из этих данных, можно предположить, что экономические проблемы подталкивают к кооперации и сплачивают этносы, близкие исторически, культурно, психологически и т. д.
Исследование личностных особенностей, их влияние на толерантность показали неожиданные результаты. Подтвердилось предположение о том, что к регулирующим толерантность внутренним свойствам психики относятся тревожность и агрессивность. Однако вопреки логике, что чем выше тревожность, тем выше агрессивность и тем ниже толерантность, были получены иные результаты. Респонденты, имеющие высокий уровень тревожности, высокий уровень агрессии, проявляли себя как толе-рантно настроенных. Один из вариантов объяснения этих результатов можно встретить, например, в психоаналитической концепции. К. Хорни в своей книге описывает, как можно трактовать подобный феномен: «Враждебные импульсы являются главной психологической силой, порождающей тревожность, необходимо несколько детальнее исследовать те психологические последствия, которые возникают в результате вытеснения враждебности. Вытеснить враждебность означает делать вид, что все хорошо, и таким образом устраняться от борьбы тогда, когда нам следует бороться или, по крайней мере, когда нам хотелось бы бороться» [10, с. 15]. Опираясь на данное предположение, первичной становится агрессия, которую испытывает человек, так называемый «враждебный импульс». Импульс, в свою очередь, мог возникнуть в ходе непосредственного заполнения респондентами методик, поскольку данные, полученные
на выборке, свидетельствуют о том, что у большинства респондентов ситуативная тревожность несколько сильнее коррелирует с положительным индексом толерантности. Методики в данном случае выступают как стимульный материал. Далее следует механизм вытеснения «враждебных импульсов» за счёт повышения тревожности. Причину подобных реакций, также описала К. Хорни: «Вытеснение происходит тогда, когда в какой-либо ситуации осознание собственной враждебности становится невыносимым для человека... В таких случаях вытеснение является кратчайшим и быстрейшим путем к немедленному восстановлению уверенности» [10, с. 16]. Давление страха социального неодобрения, также может влиять на уровень ситуативной тревожности. Исходя из этого, становится возможным предположить, что высокий уровень толерантности является результатом вытеснения высоко-тревожными людьми своего агрессивного посыла, что, кстати, отчетливо соотносится с российским менталитетом. В качестве итога можно представить, что механизм, регулирующий толерантность, выглядит так: агрессивный посыл (подогреваемый информацией в СМИ) — тревожность (возникновение тревоги за свой негативный посыл) — вытеснение (наблюдается у тех, кто высоко тревожен, в качестве защитного механизма психики) — высокий уровень межэтнической толерантности (как следствие вытеснения). Возможно, полученные данные позволят по-другому взглянуть на профилактику толерантного поведения среди населения, а также разработать улучшение для корпоративных программ, внедряемых в поликультурных компаниях для улучшения межэтнических отношений. Результаты исследования задают вектор, следуя которому возникает необходимость проводить новые исследования с изменением условий возраста, места жительства и рождения, уровня образования респондентов и т. д. Следствием этих исследований должна стать разработка эффективных, прорывных по своему содержанию методов, борьбы с невежеством и ксенофобией.
Литература
1. Демографический ежегодник России, 2010. Стат. сб. М.: Росстат, 2010. 525 с. URL: http://www.gks.ru/ doc_2010/demo.pdf (дата обращения: 12.06.2010).
2. Почебут Л. Г. Взаимопонимание культур. Методология и методы этнической и кросс-культурной психологии. Психология межэтнической толерантности. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. 281 с.
3. Берри Дж. В., Пуртинга А. Х., Сигал М. Х., Дасен П. Р. Кросс-культурная психология. Гуманитарный центр. Харьков, 2007. 560 с.
4. Льюис Р. Д. Деловые культуры в международном бизнесе. От столкновения к взаимопониманию. М.: Дело, 1999. 440 с.
5. «Террористический акт в аэропорту Домодедово» // Электронная библиотека «Википедия». URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Террористический_акт_в_Домодедово (дата обращения: 10.03.2011).
6. Почебут Л. Г. Социальная психология толпы. СПб.: Речь, 2004. 240 с.
7. Диагностика эмоционально-нравственного развития / ред. и сост. И. Б. Дерманова. СПб.: Речь, 2002. 176 с.
8. Почебут Л. Г., Чикер В. А. Организационная социальная психология: учеб. пос. СПб.: Речь, 2002. 298 с.
9. Пальников М. С. Иммиграция в Россию из постсоветских республик. Часть вторая. URL: www.pers-pektivy.info/print.php?ID=39971 (дата обращения: 16.04.2011).
10. Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М.: Прогресс-Универс, 2000. 220 с.
Статья поступила в редакцию 20 декабря 2012 г.
