CC BY
61
УДК 37.013.46
Е. В. ЦУПИКОВА
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия,
г. Омск
МЕТОДИКА ОСВОЕНИЯ СОДЕРЖАНИЯ ТЕКСТА С УЧЕТОМ ПОДТЕКСТА И ДВОЙНОГО СМЫСЛА
Статья предлагает вниманию читателя схему понимания получаемого сообщения. Предложены критерии адекватности понимания, описаны компоненты адекватности и способы их интерпретации.
Ключевые слова: адекватность, пресуппозиция, психологический портрет собеседника, логические и лингвистические основы интерпретации.
Интерпретация текста требует учета такого понятия, как адекватность восприятия. Степень адекватности восприятия зависит от нескольких факторов, в числе которых назовем понимание подтекста высказывания, двойной смысл и средства его создания (фразеологизмы, инверсии, образные средства и т.д.).
Согласно Н. Гудмену, адекватность описания ни в каком случае не может быть вопросом истинности. Утверждение истинно, а описание или представление правильно для мира, которому оно соответствует (fit). Вымышленная версия, словесная или образная, при метафорическом истолковании может соответствовать некоторому миру и быть для него верной [1, с. 131]. Вопрос скорее не о том, правильно ли представление или нет, а о том, в какой системе координат или категорий, в каком контексте оно правильно. В. И. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» указывает на то, что языковая деятельность, в отличие от мышления, безотносительна к вопросу об истинности высказывания.
Воспринимая речь, мы отчетливо выделяем единичное и общее, видовое понятие и родовое. В процессе мышления происходит их совмещение в конкретном образе, а в языке — их расчленение в языковом выражении.
В основе информационного (языкового) отражения действительности и в основе мышления лежит процесс восприятия, результатом которого становится непрерывное (недискретное) представление воспринимаемой действительности. В результате применения информационной системы в процессе передачи информации непрерывные представления о действительности превращаются в дискретные, таксономические представления. Они и образуют собственно информацию в процессе передачи сообщения. Информационные дискретные представления используются мышлением для рефлективной связи их в понятия и концептуальные системы. И наоборот, знания, которые не используются для установления новых концептуальных связей, застывают в своем развитии, превращается в информацию о знаниях. В связи с понимаемой таким образом двойственностью мышления перестает быть дискуссионным вопрос о языковой основе мышления. Естественно, что восприятие и концептуальные связи не носят языковую природу. Но информационное осмысление действи-
тельности, ее дискретизация, несомненно, носит языковую природу. Говорящие на разных языках включают дискретные информационно языковые представления в разные семантические парадигмы. Таким образом, мышление представляет собой переход от языкового оценивания действительности к неязыковому ее пониманию.
Работы Гудмена свидетельствуют о том, что актуальность вопроса, поставленного Кантом (каким образом возможно, возникает и организуется наше знание), возрастает. Она определила целое направление научных исследований. Однако, по мнению Гудмена, мы продолжаем сталкиваться с новой проблемой, а именно: каковы те подтверждающие процессы, на которые опираются эти повседневное мышление и научное исследование? Данные процессы видятся исследователю таким образом (для простоты и ясности представим их в виде схем 1 и 2).
При этом «совместимость» является родовым понятием к «тождеству», которое являет собой полную совместимость, в отличие от частичной.
Правильность некоторого речевого конструкта обнаруживается, с такой точки зрения, минимум в двух аспектах — правильность его построения как наличие некоторых соответствий в множестве речевых конструктов этого языка и правильность его оформления в соответствии с языковыми правилами как результат их действия. Проблема, с такой точки зрения, заключается в выяснении того, как лучше может быть понято то или иное явление: в терминах непроцедурной характеристики его результатов или же в терминах процедурной характеристики связанных с ним процессов [1, с. 151].
Правильная организация композиционных элементов описания зависит от лежащего в его основе композиционного плана, а также в известной степени от коммуникативного намерения, реализации которого служит данный текст. Получатель сообщения должен реконструировать композиционный план отправителя и, насколько это возможно, его коммуникативные интенции. Получатель обычно способен восстановить композиционный план описания, но он
лишь частично может обнаружить потное коммуникативное намерение, «подлинные» мотивы отправителя сообщения. Языковые выражения сообщают гораздо больше того, что можно объяснить через экс-
Схемы 1 и 2. Работа с информацией с целью определения ее правильности
пликацию правильной построенности. В них, например, может содержаться косвенная информация, которую отправитель сознательно не вкладывал в композиционный план.
Как отмечает А. В. Бондарко, «При межъязыковом сопоставлении "равнозначных" высказываний (в условиях перевода с одного языка на другой) выявляется эквивалентность смысла, сочетающаяся с возможной или неизбежной неэквивалентностью (неполной эквивалентностью) языковой интерпретации. Могут быть выделены следующие типы неэквивалентности на уровне "поверхностной семантики" : 1) функционально-парадигматическая неэквивалентность, обусловленная наличием / отсутствием тех или иных единиц, классов и категорий или различиями в их значениях; 2) функционально-синтагматическая неэквивалентность, связанная с различиями в закономерностях функционирования сравниваемых единиц» [2].
Рассмотрим последовательно некоторые из компонентов текста, понимание которых необходимо для адекватной интерпретации текста, а именно понятия подтекста и двойного смысла.
Понятие подтекста интересует исследователей со времени, когда сам текст был осмыслен как лингвистическая единица (Хализев, 1968; Кожина, 2008; Долинин, 2007; Мыркин, 1976; Реферовская, 1983; Звегинцев, 1976; Гальперин, 1981 и др.). В кратком изложении результаты исследований выглядят следующим образом. Любой знак (а текст является именно знаком)
содержит три компонента, проясняющие его содержание: семантику, синтактику и прагматику. Подтекст как характеристика текста может быть осмыслен как часть семантической структуры текста, как часть его формальной структуры (например, Т. И. Силь-ман рассматривает подтекст как часть такой общей категории текста, как когезия, или связность (сцепление), которая реализуется в первую очередь повторами и анафорическими средствами языка) либо как часть прагматики (в этом аспекте подтекст рассмотрен в работах В. А. Кухаренко, 1974, 1988).
Относя подтекст к формальной структуре текста, Т. И. Сильман, по сути, отождествляет подтекст с приемом, его порождающим, в связи с чем неоправданно расширяет термин «повтор».
В. А. Кухаренко относит подтекст к текстам художественного стиля, описывая явление в литературоведческом ключе («сознательно избираемая автором манера художественного представления явлений», объективно выраженная в языке произведения) [3, с. 72]. Здесь происходит отождествление процессов создания подтекста и порождения текста (и то, и другое — иерархия выборов, сделанных говорящим).
Отнесение подтекста к прагматической структуре текста, как и включение его в формальную структуру, основано на неправомерном отождествлении этого явления с моментом его порождения; только в концепции Т. И. Сильман этот момент рассматривался как часть поверхностной структуры текста, а в концепции В. А. Кухаренко — как совершаемый
Универсальные
компоненты адекватности
Специфические
Экстралогические основы
Общелингвистические основы
Межлингвистические неполные соответствия
Базовые примитивы системы
Определенные способы комбинации базовых примитивов
Логические основы
Способы существования в языке логических отношений
Способы выражения в языке менталитета его носителей
Интролингвистические основы
Экстралингвистические Способы выражения в
основы языке социума
Схема 3. Компоненты адекватности
говорящим выбор в пользу определенного способа передачи информации.
Оба этих отклонения от более традиционного понимания подтекста как части семантической структуры текста не только не нашли сторонников, но даже просто вошли в противоречие с естественной практикой употребления слова «подтекст», что является косвенным доказательством неадекватности данных концепций подтекста той «естественной феноменологии» текста, которая возникает в коллективном опыте и отражается в повседневном языке.
Относя данное явление к семантической структуре текста, подтекст определяют как сознательно или бессознательно создаваемая говорящим часть семантической структуры текста, доступная восприятию в результате особой аналитической процедуры, предполагающей переработку эксплицитной информации и вывод на ее основе дополнительной информации. Следовательно, подтекст несет информацию, то есть связан с информативностью текста. Подтекст не может быть обнаружен в результате стандартных аналитических процедур, при помощи которых выявляется эксплицитная информация, заложенная в тексте, а значит, связан с категорией эксплицит-ности\имплицитности. Подтекст может возникать как спонтанно, так и в результате сознательных действий говорящего (так же как может восприниматься осознанно или неосознанно), а значит, связан с категорией интенциональности.
И. Р. Гальперин противопоставлял подтекст пресуппозиции, символу, приращению смысла, обнаруживая, соответственно, такие его характеристики, как лингвистичность (в отличие от пресуппозиции, которая, с точки зрения И. Р. Гальперина, экстралинг-вистична), имплицитность и неясность, размытость, а также интенциональность («запланированность») [4]. С точки зрения теории внутренней речи подтекст — часть замысла текста, часть смысла, остающаяся в пресуппозиции. Информативное содержание пресуппозиции может быть как лингвистическим, так и экстралингвистическим. Поэтому противопоставлять
подтекст пресуппозиции мы не будем, а, наоборот, рассмотрим его как особый вид данного явления.
Средствами выражения подтекста являются языковые средства и способы их использования. К языковым средствам выражения подтекста можно отнести, в первую очередь, диминутивные морфемы, многозначные слова, дейктические слова, частицы, повтор как средство создания связности текста. Однако надо заметить, что фактически любое языковое средство может быть включено в этот список. Среди средств дополнительной маркировки языковых единиц отметим:
— нарушение стандартного функционирования языковых средств (парцелляция, эллипсис, умолчание, нарушение синтаксического или логического порядка расположения компонентов высказывания);
— использование отдельных единиц текста в нестандартных позициях — более типично для лексических (нарушения сочетаемости слов) и морфологических (неоправданное использование определенных артиклей и т.д.) средств;
— использование способов дополнительной маркировки текста без видимых нарушений узуальных норм, но с коммуникативной избыточностью, которая создает маркированность (различные виды повторов, неадекватно большие паузы также могут рассматриваться как проявление коммуникативной избыточности (в таком случае они трактуются как повторение паузы).
Отметим, что подтекст — это нечто другое, чем, скажем, двойной смысл или окказиональный смысл. Существует мнение, что подтекст — это не всякий смысл, а лишь тот, который рассчитан на понимание посвященных, избранных. Однако не всякий подтек-стовый смысл является эзотерическим. Часто восстановление подтекстового смысла возможно, поскольку текст, наряду с непосредственно явленной линейной структурой, обладает также некоторой внутренней структурой (точнее, набором структур), которые по своей природе нелинейны. В качестве элементов, иницирующих порождение более глубинного смысла определенного отрезка текста, могут выступать
различные структурообразующие значимые единицы: от морфемы до сверхфразового единства, а иногда внутренний смысл языкового выражения может задаваться и на ритмическом и фонемном уровне. Таким образом, подтекст — явление парадигматики текста: в основе его распознания лежит способность человека к параллельному восприятию двух дистанцированных друг от друга, но семантически связанных между собой сообщений. В этом случае, по словам В. А. Звегинцева, «к непосредственно воспринимаемой информации, заключенной в «поверхностной структуре» объекта, приплюсовывается и иная, скрытая, исходящая из модели данного объекта, информация» [5].
Итак, подтекст может описываться при помощи различных категорий текста, среди которых основными следует считать информативность (семантика языковых единиц), способ выражения (средства комбинирования единиц) и интенциональность (прагматика и пресуппозиция, коммуникативная задача).
Таким образом, подтекст обычно определяется как имплицитно содержащаяся в тексте информация. Теории подтекста, относящие его к семантической структуре текста, практически отождествляют подтекст с понятием смысла. Исключением является точка зрения Гальперина, который определяет подтекст как дополнительную информацию, которая возникает в результате взаимодействия содержательно-факту-альной (сюжет) и содержательно-концептуальной (мировоззрение автора, идея произведения) информации текста.
Несомненно, подтекст является частью семантики текста, дополнительным смыслом, который можно назвать авторской пресуппозицией. Подтекст одновременно и продукт усилия (сознательного или бессознательного) говорящего, и результат аналитического восприятия текста слушающим (дешифровка подтекста производится с учетом всех пресуппозиций).
Двойной смысл создается в тексте неоднозначным использованием дейктических средств (Яотвел своего пса к ветеринару. Он укусил его) и синтаксических конструкций (Дети были рады, приглашению артиста), что может быть как намеренно, так и непреднамеренно, а также особыми приемами типа оксюморона и омонимии. Обычно данные способы используются для создания комического эффекта, когда сразу оба смысла видятся коммуникантам явно и в совокупности создают новую ситуацию.
Понимание текста у А. И. Новикова рассматривается как процесс свертывания информации. Так как внутренняя речь лишена развернутости, свойственной внешней речи, то информация, должная быть переведенной во внутренний план, должна быть свернута путем операций обобщения, синтеза, конкретизации, детализации, замены одного содержания другим, равнозначным по смыслу.
Понимание текста обозначает, прежде всего, способность слушающего передать его смысл. Для выявления смысла над текстом производятся различные мыслительные операции — анализ, синтез, обобщение, конкретизация, свертывание информации, привлечение дополнительных сведений (прессуппо-зиции) и др. Основной на этапе понимания выступает операция компрессии информации. При этом осознание содержания текста выступает как молниеносная догадка, инсайт. Однако этапы этого процесса могут быть описаны как следующий механизм (схема 4).
Схема повторяет, с некоторыми модификациями, обратный процесс порождения фразы (схема 5).
Схема из [6].
При этом слушающий может производить следующие операции:
1) операция выведения следствия (на основе пусковой реплики интерпретант делает собственный вывод):
— Я хочу сказать, что в произведениях Л. Н. Толстого вообще нет ни одного живого женского характера, есть только мифы, о том, какой должна быть удобная и желанная.
— Вы. хотите сказать, что просто униженная и несчастная русская женщина?
2) операция восстановления пресуппозиции (слушающий пытается реконструировать обстоятельства и причины порождения услышанного им высказывания):
— Я всегда творил, не думая о деньгах. Уверен, что благодаря Богу мне удалось стать знаменитым. — дела пошли успешно. Вообще, одно всегда следует за другим..
— Значит,, вы отвергаете многие достижения технического прогресса, не доверяете новым, технологиям. и идеям, глобализации?
3) операция обобщения (слушающий выявляет основной смысловой стержень сказанного и представляет его в виде отдельного ответного высказывания):
— Нострадамус предостерегает, от. соблазнов прогресса и чрезмерного развития финансового и экономического потенциала.
— То есть вы хотите сказать, что он отвергает капитализм?
4) операция конкретизации (перевод достаточно обобщенной и абстрактной семантики сообщения на язык слов с конкретным содержанием):
— Чтобы, сохранить здоровье, надо нажимать на все педали.
— Так вы считаете, что здоровье можно купить в аптеке?
5) операция «психологической транскрипции» (слушающий, декодируя сообщение, производит параллельную интерпретацию психического состояния говорящего):
— Многие журналисты, не всегда понимают,, насколько ответственно, общественно значимо то, что они делают..
— Вы. говорите это как человек, которому досталось от прессы?
6) модальная и предметно-вещественная категоризация (представление слушающим своей версии услышанного — трансформация высказывания — с целью уточнения полученных сведений):
— Я считаю, что российские люди великодушны и щедры.. И что они честны..
— Вы. хотите сказать, что это главные черты характера русских?
Сюда же может быть отнесена операция подхвата и усиления услышанной фразы (ее цель — уточнение и категоричности принятого высказывания).
Цели проведения этих операций — уточнение, запрос новой и дополнительной информации, составление психологического портрета собеседника с целью объяснения позиции говорящего, запрос подтверждения правильности своего прогноза, а погружение в конкретику может производиться с целью установления истинности высказывания.
Таким образом, в процессе обучения интерпретации текста необходимо рассматривать текстовую реализацию следующих лингвистических явлений: слово, его сочетаемость, эмоционально-экспрессив-
Основания для выдвижения гипотезы о возможном содержании высказывания: ситуативные факторы, интонация, ритмические структуры, ключевые слова, порядок слов 4. Соотнесение с речевой ситуацией, анализ речи собеседника и отбор вероятных вариантов
8. Одновременно срабатывает оценка истинности/ложности полученной информации
5. Запрос дополнительной информации
6. Соот своим ва есение со риантом
7. Модальность -выражение отношения к информации
9. Анализ внеязыковой ситуации
10. Вывод (причина, следствие, параллель)
Схема 4
Схема 5
ные и коннотативные компоненты значения, образные значения, символические значения, концепты культуры автора текста. Конечным этапом работы по интерпретации текста выступает выражение собственного мнения о прочитанном в виде вывода-предположения о том, какое воздействие хотел произвести автор текста на читателя, какие скрытые смыслы или подтекст имеет данное речевое произведение.
Итак, можно следующим образом сформулировать те эпистемологические и онтологические посылки конструктивного подхода, которые представляются наиболее важными для анализа естественного языка:
— любой предмет может быть категоризован с одинаковым успехом многими способами, которые отличаются по существу в онтологическом наполне-
нии и являются в этих систематизациях взаимно несовместимыми (вариативность);
— из-за множественности версий мира в различных знаковых системах бесполезно искать полное описание действительности (наличие пресуппозиции);
— онтологические предложения имеют истинностное значение только относительно «истолкования» или «трактовки» объектов, мира, действительности, и т.д.; в целом, отсылка к «миру» имеет смысл только в том случае, если она релятивизуется к системе описания (онтологический релятивизм, прагматический аспект коммуникации) [7].
Библиографический список
1. Winograd T. Language as a cognitive process, V.I. Syntax. Reading, 1983.
2. Бондарко, А. В. О стратификации семантики / А. В. Бон-дарко // Общее языкознание и теория грамматики : материалы чтений, посвященных 90-летию со дня рождения С. Д. Кац-нельсона. - СПб., 1998. - С. 51-63.
3. Кухаренко, В. А. Интерпретация текста / В. А. Кухаренко. — М. : Изд-во Просвещение, 1988. - 188 с.
4. Гальперин, И. Р. О принципах семантического анализа стилистически маркированных отрезков текста / И. Р. Гальперин // Принципы и методы семантических исследований. — М., 1976. — С. 267.
5. Звегинцев, В. А. Предложение и его отношение к языку и речи / В. А. Звегинцев. - М., 1976. - 306 с.
6. Кубрякова, Е. С. Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи / Е. С. Кубрякова, А. М. Шахнарович, Л. В. Сахарный. - М., 1991. - 160 с.
7. Лебедев, М. В. Неокантианские истоки конструктивистской онтологии Н. Гудмена / М. В. Лебедев. — Логическое канто-ведение. Ч. IV. - Калининград, 1997. - 380 с.
8. Долинин, К. А. Интерпретация текста. Французский язык : учеб. пособие для студентов по специальности № 2103 «Иностранные языки» / К. А. Долинин. - 3-е изд. - М. : Изд-во URSS, 2007. - 298 с.
ЦУПИКОВА Елена Викторовна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры иностранных языков. Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 12.10.2009 г. © Е. В. Цупикова
УДК 373.7 : 7.017. 4 О. В. ШАЛЯПИН
Новосибирский государственный педагогический университет
ИННОВАЦИОННЫЕ МОДЕЛИ ОБУЧЕНИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННО-ПЕДАГОГИЧЕСКОМ ОБРАЗОВАНИИ
В статье обсуждается вопрос об инновационных моделях обучения, которые помогут перевести учебный процесс на принципиально иной уровень. Согласно этой модели, особое внимание в освоении художественно-творческой деятельности должно уделяться целенаправленному развитию у учащихся интеллектуальных умений, которые будут способствовать максимальной осознанности и осмысленности изобразительного процесса. Рассматривается возможность использования принципов программированного обучения в академических художественных дисциплинах.
Ключевые слова: инновационные модели обучения академическим художественным дисциплинам, развитие интеллектуальных умений учащихся, принципы программированного обучения.
В настоящее время на художественных факультетах педагогических университетов возникли серьезные проблемы в обучении, связанные с особенностями существующих учебных программ. Для решения данных проблем необходимо применять принципиально новые подходы, суть которых — в ценностном отношении к обучению и развитии индивидуальности учащихся.
Совершенствуя всю систему подготовки учителей на художественных факультетах педагогических университетов, следует активнее использовать два типа обучения — поддерживающее обучение и инновационное обучение, поскольку они подходят для обучения академическим художественным дисциплинам. Поддерживающий вид обучения связан с ретрансляцией, направленной на поддержание и воспроизводство существующей культуры и социального опыта. Инновационное обучение, в свою очередь,
связано с творческим поиском на основе имеющегося опыта и, тем самым, с его обогащением. Такой тип обучения вносит изменения в существующую культуру и социальную среду, стимулирует активный отклик на возникающие как перед отдельным студентом, так и перед обществом проблемные ситуации [1].
Сегодня, в отечественной и зарубежной дидактике, все большее распространение получает ориентация на инновационный тип обучения, в котором учащемуся предоставляется возможность занимать не просто активную, но и инициативную позицию в учебном процессе. Не просто усваивать предлагаемый учителем учебный материал, но познавать мир, вступая с ним в активный диалог, самому искать ответы и не останавливаться на достигнутом.
Инновационные подходы к обучению делятся на два типа: репродуктивной и проблемной ориентации образовательного процесса, которые, в свою очередь,
