CC BY
95
ицка // АЭБ. 1964. Т. II. Рис. 1, 1; Боталов С.Г., Таиров А.Д. Указ. соч. Рис. 10, 6; Збруева А.В. История населения... Табл. XXI, 1.
27 См.: Полидович Ю.Б. О мотиве свернувшего хищника в скифском «зверином стиле» // РА. 1994. № 4. С. 73. Рис. 1.
28 Погребова М.П., Раевский Д. С. «Уйгаракский аргумент» в контексте дискуссии
о генезисе звериного стиля скифской эпохи // РА. 2001. № 4. С. 50.
29 См.: Шорин А.Ф. Курган раннего железного века на Южном Урале // Сибирь в древности. Новосибирск, 1979. С. 59. Рис. 2, 4; Гаврилюк А.Г., Таиров А.Д. Кочевническое погребение VII в. до н.э. в ареале иткульской культуры // Этнические взаимодействия на Южном Урале. Тез. докл. регион. науч.-практ. конф. Челябинск, 2002. С. 19-22.
30 См.: Заднепровский Ю.А., Бушков А.И. Предметы кочевников эпохи раннего железа в Эйлатанском районе Ферганы // РА. 1998. № 3. С. 136-141.
31 Батраков В.С. Указ. соч. С. 12.
32 Таиров А.Д. Торговые коммуникации в западной части Урало-Иртышского междуречья. Челябинск, 1995. С. 10-12, 17. (Препринт). Збруева А.В. Указ. соч. С. 178-184; Патрушев В.С. Марийский край в VII-VI вв. до н.э.: (Старший Ах-мыловский могильник). Йошкар-Ола, 1984. С. 123-126; Иванов В.А. Культурные связи оседлых племен Приуралья с кочевниками великого пояса степей в эпоху раннего железа (к постановке проблемы) // Скифо-сибирское культурноисторическое единство.; Членова Н.Л. Связи культур Западной Сибири с культурами Приуралья и Среднего Поволжья в конце эпохи бронзы и в начале железного века // Проблемы Западносибирской археологии. Эпоха железа. Новосибирск, 1981. С. 4-17; Халиков А.Х. О юго-восточных связях населения Среднего Поволжья в эпоху бронзы и железа // Этнокультурные связи населения Урала и Поволжья.; Арсланова Ф.Х. К вопросу о культурных связях Прииртышских племен с населением Поволжья и Приуралья в эпоху железа // Там же. 1976. С. 49, 50; Кузьминых С.В. Металлургия Волго-Камья в раннем железном веке: (Медь и бронза). М., 1983. С. 116-119, 126, 135-142; Корепанов К.И. Особенности генезиса звериного стиля в прикладном искусстве Среднего Поволжья и Прикамья в VII-III вв. до н.э. // Проблемы скифо-сибирского культурно-исторического единства: Тез. докл. Всесоюз. археол. конф. Кемерово, 1979. С. 141; Коренюк С.Н. О связях ананьинских племен Прикамья с населением Казахстана и Южной Сибири // XIV Урал. археол. совещание: Тез. докл. Челябинск, 1999. С. 122, 123.
А.И. Конюченко
МАТЕРИАЛЬНАЯ СТОРОНА БЫТА ПРАВОСЛАВНОГО ПРИХОДСКОГО ДУХОВЕНСТВА (НА ПРИМЕРЕ ОРЕНБУРГСКОЙ ЕПАРХИИ В XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА)
Со времён Ветхого Завета служители алтаря получали часть от «всего, что у Израиля, за службу их, за то, что они отправляют службы в скинии собрания» -десятину1. Кроме того, все служители дома Божия освобождались от податей, налогов и пошлин2.
В первые три столетия Новой эры христианское духовенство существовало исключительно за счёт пожертвований верующих, к которым с IV в. стали добавляться доходы с церковных имуществ и плата за требы, причём последняя статья занимала главное место. На Западе доходы духовенства складывались из церковной десятины, бенефиций, приношений прихожан, платы за требоисправления,
кроме того, латинское духовенство обеспечивалось жильём в церковных домах,
3
т.к. всегда вместе с церковью строилось и специальное помещение для причта .
Русское белое духовенство по способам содержания и источникам доходов делилось на кафедральное - служащее в кафедральных соборах, и приходское, к которому относились и причты, состоявшие при соборах, не имеющих приходов, но и не кафедральных. Доходы кафедрального включали десятину, ставленниче-ские и судебные пошлины, сбор с церквей и монастырей, прибыль от вотчин. Второе жило за счёт треб, церковной земли, руги (денежной или хлебной выдачи от прихожан или государства), годовщины (роковщины - ежегодного сбора деньгами, хлебом или другими продуктами по дворам прихожан), пожертвований отдельных лиц4.
В XVIII в. стали раздаваться голоса о порочности сложившейся практики материального обеспечения духовенства. И.Т. Посошков, А.П. Волынский, В.Н. Татищев указывали на унизительность для пастырского служения оплаты треб, занятия землепашеством, сбора по дворам, предлагая их упразднение и введение самообложения специальным налогом членов церковной общины5. Комиссия духовных училищ в начале XIX в. также высказалась за отмену платы за обязательные требы (крещение, венчание, отпевание и т. д.), сохранение её за требы необязательные (молебны на дому, посещение домов прихожан с крестом и иконами и др.) и закрепление за прихожанами обязанности содержать причт своей церкви определёнными взносами. Тем не менее, посчитав введение нового порядка трудноосуществимым на практике, Комиссия пришла к выводу о необходимости обеспечения приходского духовенства государственными окладами6.
***
Движение в этом направлении началось при императоре Николае I. 4 апреля 1842 г. были утверждены штаты для сельских причтов, которые были разделены на 7 классов. Для этой цели в 1842 г. из казны было отпущено 415 000 р., в 1843 г. -
1 415 000 р., в 1844-45 гг. ежегодно ассигнования увеличивались ещё на 250 000 р., а с 1846 г. отпуск денег увеличивался на 100 000 р. в год, т. е. с каждым годом число причтов, получавших твёрдые оклады из государственной казны, увеличивалось. В итоге к 1861 г. жалование от казны в объёме 3 727 987 р. 45 к. получало 17 715 причтов из 37 000, а указанная сумма распространялась на 34 епархии. С 1861 г. увеличение отпускаемых средств было заморожено «вследствие затруднительного положения государственного казначейства после Крымской кампании»7.
В соответствии с законодательством предшествующего периода конца
XVIII - первой трети XIX в., минимальная норма земельного надела приходской церкви составляла 33 десятины, для крупных приходов она могла увеличиваться, для приходов, находящихся на государственной земле, - до 99 десятин. Отведённая земля считалась предоставленной в долгосрочное пользование, но de facto являлась неотчуждаемой собственностью причта. Если по договорённости её обрабатывали прихожане, то духовенство получало урожай натурой (зерном и сеном) или в денежном эквиваленте8.
В связи с процессом постепенного перевода причтов сельских приходов на государственные оклады, в 1845 г. было предпринято изучение ситуации в Оренбургской епархии. Ведомости, присланные в Св. Синод, содержали сведения о названии и местонахождении церквей, составе причтов и прихожан, а главное - об источниках и объёмах доходов сельского духовенства в виде руги, оброчных статей, процентов с церковных капиталов (доходы братской кружки - деньги, полу-
ченные за требоисправления - не указывались). Картина оказалась довольно пёстрой, что и неудивительно, учитывая пространство, занимаемое епархией, сложный экономический профиль региона и состав населения.
В селе Нагушево Троицкого уезда, населённом государственными крестьянами, причт местной церкви, состоявший из священника, дьякона и причетника, имел в своём распоряжении 33 десятины пахотной и сенокосной земли, на которую был составлен план и межевая книга, хранящиеся при церкви. Члены причта получали также от прихожан ругу ржаным хлебом по 3 пуда с венца (двора) в год. На ругу имелся «законный акт», находившийся в Оренбургской духовной консистории. Такой же по составу причт государственного села Емашево Троицкого уезда распоряжался 99 десятинами земли, из которой около 45 десятин было неудобной. Но руга была меньше: священнику полагалось 1,5 пуда ржи с венца, причетнику - 30 фунтов9.
В Бугульминском уезде размеры церковных наделов колебались от 33 до 66 десятин и в большинстве случаев причты получали от прихожан по одному пуду зерна с венца10, в Бугурусланском церковные земли достигали 133 десятин на церковь11. В помещичьем селении Ильинском Белебеевского уезда причт (2 священника, дьякон, 2 причетника) получал от помещицы 100 р. в год ассигнациями и 100 четвертей хлеба12.
Священно-церковнослужители храмов горнозаводской части епархии пашенной земли не имели, но получали жалование согласно горным штатам. Оклады духовенства Троицкого собора Златоустовского завода составляли: у протоиерея -210 р., у трёх священиков - по 180, дьякона - 90, двух дьячков - по 48, пономаря -68,57 р. серебром. Такие же оклады получали священники, дьяконы и причетники, служившие при церквях Миасского, Саткинского и Кусинского заводов. Сверх жалования из местных источников священнослужители обеспечивались жильём, отоплением и покосами наравне с горными чиновниками, а церковнослужители - с
13
нижними горными чинами .
На территории Оренбургского казачьего войска в 1845 г. находилось 46 церквей: 23 - в Оренбургском уезде, 6 - в Верхнеуральском, 9 - в Троицком и 8 -в Челябинском (прил. 1). Были приходы, состоящие из одних казаков и смешанные, в которые входили также государственные, помещичьи, удельные крестьяне расположенных рядом с казачьими селений. Что касается казачьих церквей Оренбургского и Верхнеуральского уездов, то в отношении источников их доходов ведомости дают стандартные ответы: «Земли при сих церквах не имеется», «Ружно-го положения и капиталов в обращении нет», «Оброчных статей при сих церквах и особенных источников к содержанию их причтов нет».
Не такой однозначной была ситуация в Челябинском и Троицком уездах. В Челябинском землёй не были наделены причты трёх церквей из восьми в крепостях Еткульской, Каракульской и Крутоярской. В Долгодеревенской станице причт за отданные в аренду 99 десятин земли получал от прихожан хлебную ругу. В остальных населённых пунктах наделы составляли 33 десятины на церковь. При этом земельный надел не зависел напрямую от количества прихожан: приход Богоявленской церкви в Еткульской крепости насчитывал 1710 казаков мужского пола, но причт не имел земли, а Троицкой церкви станицы Долгодеревенской было выделено 99 десятин, хотя в приходе числилось всего 526 душ мужского пола14. Из 9 церквей Троицкого уезда церковной земли не было отведено только в Кичи-гинской крепости (приход - 1240 душ мужского пола), в Чебаркульской (приход -
2 065 душ мужского пола); причт в составе двух священников, дьякона и четырёх псаломщиков имел 180 десятин пашенной и 18 - сенокосной земли, в распоряже-
и 15
нии остальных находилось по 33 десятины .
После изучения ситуации с материальным обеспечением духовенства причтам некоторых церквей Оренбургской епархии были назначены государственные оклады, размер которых зависел от численности прихожан, что показано в приведенной таблице.
Таблица 1
Штаты и количество церквей Оренбургской епархии 1845 г.16
Класс церкви Количество прихожан Количество церквей Состав причта Годовые оклады, р.
I 2 000 - 3 000 15 Священников - 3 Священник - 160
Дьякон - 1 Дьякон - 70
Дьячков - 3 Дьячок - 36
Пономарь - 1 Пономарь - 30
II 2 000 - 3 000 35 Священников - 2 Священник - 160
Дьякон - 1 Дьякон - 70
Дьячков - 2 Дьячок - 36
Пономарь - 1 Пономарь - 30
III 1 500 - 2 000 55 Священников - 2 Священник - 140
Дьякон - 1 Дьякон - 70
Дьячок - 1 Дьячок - 36
Пономарь - 1 Пономарь - 30
IV 1 000 - 1 500 98 Священников - 2 Священник - 140
Дьякон - 1 Дьякон - 70
Дьячок - 1 Дьячок - 36
Пономарь - 1 Пономарь - 30
V 500 - 1 000 106 Священник - 1 Священник - 120
Дьячок - 1 Дьячок - 36
Пономарь - 1 Пономарь - 30
VI 350 - 500 17 Священник - 1 Священник - 120
Дьячок - 1 Дьячок - 36
Пономарь - 1 Пономарь - 30
VII 100 - 150 7 Священник - 1 Священник - 90
Дьячок - 1 Дьячок - 36
В тех случаях, когда члены клира не получали жалования от государства, иногда заключались договорённости с прихожанами, в которых последние брали на себя обязательство вносить определённые суммы на содержание причта. Но часто такие соглашения оказывались несостоятельными по причинам недорода, голода и т. п.
После прекращения в 1861 г. увеличения государственных ассигнований на жалование духовенства была предпринята попытка найти иные источники финансирования. С этой целью в 1862 г. было создано Особое присутствие по делам православного духовенства, просуществовавшее до 1885 г. и занимавшееся, в числе прочих вопросов, поиском вариантов улучшения материального положения священно-церковнослужителей.
Когда Присутствие приступило к изучению ситуации на местах, то соответствующая информация в его адрес поступила в 1863 г. и от преосвященного Оренбургского и Уральского Варлаама, который обобщал данные и мнения причтов по
данному вопросу. В Оренбургской епархии в этот период жалование из казны получали клирики кафедральных соборов в Оренбурге и Уральске, пяти церквей военного ведомства, 24 приходов Министерства государственных имуществ. Духовенство всех 18 единоверческих церквей Уральского казачьего войска получало жалование из войскового бюджета. Кроме того, в 10 приходах причты обеспечивались на договорной основе прихожанами, в 8 - землевладельцами, и священники
8 церквей получали от прихожан по 100 р. за аренду земельных участков в 10 десятин. Духовенство 64 приходов, состоящих из государственных и временно -обязанных крестьян, имело земельные участки от 33 до 99 десятин, а в 77 - получало ругу. В приходских церквях Оренбургского казачьего войска причты пользовались земельными угодьями, отведёнными прихожанами, но постоянных участков не имели. Жильём от прихожан были обеспечены некоторые священно-церковно-служители в 143 приходах. Из приведённых данных преосвященный Варлаам делал такой вывод: «По скудости денежных окладов, не всегда исправной платы руги и небольшому вознаграждению за требоисправления» средства к содержанию духовенства крайне недостаточны, «те, которые получаются непосредственно от прихожан, ставят духовенство в большую зависимость от последних, неблагоприятную для его служения»17.
Местные причты видели разные пути улучшения своего материального положения. Одни - исключительно в назначении твёрдых окладов, другие - за счёт местных дополнительных источников - получения хлеба из общественных магазинов, бесплатного обеспечения дровами и прислугой, которая помогала бы по хозяйству. Сам же епископ, исходя из пожеланий причтов и мнения духовной консистории, полагал необходимыми следующие меры: 1) обеспечить духовенство бесплатным жильём за счёт прихожан, 2) отвести в казачьих приходах Оренбургского войска от 100 до 300 десятин пахотной и сенокосной земли на приходской причт, а в крестьянских - увеличить до 80 десятин, 3) установить оклады штатным протоиереям кафедральных соборов от 700 до 800 р., городским и сельским священникам - 500-600, дьяконам - 250-300, причетникам - 100-150 р. (т. е. оклады повышались в 3-5 раз!), 4) обеспечить духовенство церквей, расположенных на укреплённых линиях, всеми видами довольствий из сумм военного ведомства. Но, прекрасно понимая, что государственное финансирование в таких объёмах невозможно, преосвященный, будучи убеждён, что «содержание духовенства, которое служит обществу, по всей справедливости должно лежать на обязанности народа», предлагал ввести сбор денег на оклады епархиальному духовенству, исключая кафедральное, со всего православного населения Оренбургской епархии - городского, сельского, казачьего по 1 р. с души мужского пола. Все же обязательные требы (крещение, венчание, отпевание и др.) предполагалось сделать бесплатными, сохранив оплату только необязательных и особых молитвословий (всенощных бдений на дому, особых молебнов в церквах, домах, на полях и т. п., панихид в церкви и на кладбищах, заупокойных литургий, совершаемых после погребения умерших). Бесплатными должны были стать и посещения домов клиром со святым крестом, совершаемые по обычаю в пасхальную седмицу, праздники Рождества, Богоявления и местные храмовые18.
Интересно, что подобные расчёты были вполне реальны, учитывая количество церковно-священослужителей, православного населения епархии и средства, отпускаемые на содержание духовенства другими ведомствами. Даже при максимальных ставках окладов (см. выше) на жалование 6 протоиереев, 302 священни-
ков, 128 дьяконов и 524 причетников требовалось 303 000 р. С 287 140 душ мужского пола православного населения собиралось бы 287 140 р. Существующий отпуск средств на оклады духовенства из государственного бюджета, горного и военного ведомств составлял 25 748 р. 31 к., что в сумме давало 312 888 р. 31 к., т. е. даже больше необходимого!19
Но вновь, как и в первой половине XIX в., когда неоднократно возбуждавшийся и обсуждавшийся вопрос о введении постоянной подати с членов церковной общины приносил нулевые итоги, подобные предложения не прошли. По мнению И. К. Смолича, в сознании простолюдина священник выступал не духовным руководителем, а необходимым посредником в общении с высшим миром, совершителем необходимых треб, а потому имел право на вознаграждение. Но при этом размер оплаты, в зависимости от значимости требы, верующий считал правильным определять самостоятельно: «Только он один мог знать, сколько значила соответствующая служба для его души». Такой подход был частью религиозного сознания обычного верующего. «Идея замены платы за требы твёрдыми взносами
всех членов церковной общины и по сей день не слишком импонирует русскому
20
религиозному сознанию» .
Главный акцент был сделан отныне на местные источники финансирования, к которым относились: 1) плата прихожан за требоисправления, 2) руга или церковная земля, 3) процент с вкладов в пользу причта, 4) доход с оброчных статей (от церковных домов, предназначенных не для причта, лавок, мельниц, рыбной ловли и т. д.). В ходе изыскания дополнительных средств пришлось прибегнуть к сокращению числа приходов, чтобы освободившиеся средства направлялись на повышение доходов сохранявшихся причтов. В целом по стране было закрыто около 3 000 приходов21.
Сокращение количества приходов оказалось малоэффективно для улучшения материального положения духовенства в целом, особенно в окраинных епархиях с низкой плотностью населения, где из-за удаленности и разбросанности населённых пунктов друг от друга и от церкви оказалось невозможным соединить несколько приходов в один. Но и там, где сокращение проводилось, желаемый результат не был достигнут. Многочисленные причты имелись в многолюдных, а следовательно, в более доходных приходах, и в результате сокращения штатов духовенства в них доходы оставшихся ещё более возросли. А в бедных приходах в большинстве случаев проводить изменения и сокращения было невозможно, что оставило их в прежнем состоянии. Если некоторые из них и получили оклады, то и число, и размеры их были незначительными в силу ограниченности закрываемых мест22. В итоге получилось, что богатые стали богаче, а бедные - беднее, т. е. возросла дифференциация в духовном сословии.
Когда тщетность усилий улучшить экономическое положение духовенства путём сокращения приходов стала окончательно очевидной, в 1885 г. указом Синода епархиальным преосвященным было дано право восстанавливать самостоятельные причты при тех церквях, которые были приходскими до постановления 1869 г.23
К моменту закрытия Особого присутствия по делам православного духовенства в 1885 г. без государственных окладов оставались причты 14 епархий. Увеличение финансирования последовало в 1893 г., когда из казначейства было добавлено к ежегодно отпускаемой сумме 250 тыс. р., со следующего года - 500 тыс. р., в 1901 г. из-за войны в Китае добавилось 200 тыс., с 1902 г. - ежегодный размер увеличения был восстановлен, а в 1905 г. из-за начавшейся войны с Японией - вновь сокращен до
200 тыс. р. В 1909 г. прежнее ежегодное увеличение восстановили, а с 1910 по 1913 г. ежегодный прирост финансирования возрос до 600 тыс. р.24 Как видно из этих цифр, правительство неуклонно увеличивало отпуск финансовых средств на решение проблемы материального обеспечения духовенства.
О суммарных доходах духовенства Оренбургской епархии в конце 1860-х гг. даёт некоторое представление прил. 2, в котором отражены данные по девяти приходам Оренбургского уезда, полученные методом случайного отбора. Оно показывает, что основными источниками доходов приходского духовенства сельской местности были: 1) жалование казённое или общественное, 2) плата прихожан за требоисправления, 3) сбор хлебом по домам прихожан, 4) доход с земли, находившейся в распоряжении причта. Такие источники, как доход от оброчных статей, проценты с капиталов в банках, встречавшиеся в центральных, западных, южных районах страны, были практически неизвестны в Оренбургском крае.
После введения штатов в 1845 г., как было показано, некоторые причты епархии получали оклады от казны, горного управления и сельских обществ. Из сумм Оренбургского казачьего войска в начале 1870-х гг. отпускалось для этой цели 2 560 р. в год. Этого было, конечно, недостаточно для обеспечения клириков всех церквей на войсковой территории, но на финансируемые причты приходилось от 90 до 370 р., что в целом сопоставимо с общей ситуацией в сельской местности епархии. Причты городских храмов существовали за счёт приношений прихожан. Только духовенство Троицкого и Георгиевского соборов в Оренбурге, Троицкого в Троицке и Благовещенского в Верхнеуральске получало жалование из казны в объёме 260 р. 89 к. в год. На сельские причты от государства поступало
18 785 р.25
В уральском войске в 1868 г. насчитывалось 20 единоверческих церквей и православный собор в Уральске. Духовенство собора получало жалование из казны и квартирные пособия из войсковых сумм. В совокупности протоиерей получал 370,9 р. в год, священники - 265,1 р., дьяконы 144,3, причетники - 71,43. Единоверческое духовенство существовало за счёт отчислений из войскового бюджета. Благочинным полагалось 171,42 р. в год, священникам - 107, 14, дьяконам -68,55, причетникам - 34,28, а при одной единоверческой церкви оклады были выше: у священников - 121,42 р., дьякона - 82,57. Кроме того, не имеющие своих домов получали также из войсковых сумм ежегодные пособия - «квартирные деньги» в течение трёх лет по определении на место: священники - 28 р., дьяконы -20, причетники - 13. За неучастие в багрении полагались «печаточные деньги»: благочинным - по 21 р., остальным - по 10,5 р. в год26.
Доходы от требоисправлений иногда превышали размеры государственных окладов. В случае отсутствия последних плата за требы составляла главнейший источник средств к существованию семейства священно-церковнослужителя. Твёрдых и единых расценок не существовало. Их приходилось устанавливать в двустороннем порядке - «в разных размерах по заведённому издавна обычаю». Небогатому же прихожанину было нелегко расставаться со своими скудными сбережениями, отдавая их по исполнению требы в братскую кружку, в результате всего этого возникали недоразумения, споры, доносы и жалобы на духовенство27. Священник же, поставленный в прямую зависимость от достатка прихожан и от их щедрости, со своей стороны вынужден был драться за каждую требу. Нередко при этом материальная сторона подавляла духовную. При прозрачной перспективе бедственного существования отступали сомнения: брать или не брать плату за со-
борование с умирающего старика в виде жалких его грошей, какую цену назначить за венчание парня из зажиточной семьи. Чтобы улучшить своё материальное положение, поставить себя в более независимое положение, священнику приходилось повышать плату за требы, что вело к конфликтам. Меру здесь определяли сложившиеся традиции и совесть пастыря. Наиболее предприимчивые находили множество способов увеличить доходы, если не деньгами, то косвенным путём28. После молебнов на дому во время пасхальных или рождественских праздников крестьянин, кроме продуктов, расплачивался и деньгами, при этом неизменно возникал торг. «Г ородское духовенство делает то же самое, - писал сельский священник, - только разница в том: у нас торг оканчивают гривенником, а там - с гривен-29
ника начинают» .
Деньги, выслуженные за требы, которые совершались священником с другими членами причта (даже если кто-то из них не принимал участия в исправлении требы по уважительной причине), поступали в братскую кружку и по истечению каждого месяца делились. Кружечные доходы, хлебная или денежная руга, уплачиваемая прихожанами вместо земли, проценты с денежных сумм, внесённых в пользу причта на вечное обращение в кредитные учреждения, арендная плата за церковную землю и принадлежащие причту оброчные статьи - всё это делилось следующим образом: настоятель получал 3 части, помощник - 2, псаломщик - 130.
Кружечные сборы в соответствии с правилами 04.03.1885 г. распределялись между членами причта следующим образом. При двух членах причта священник получал 75%, псаломщик - 25%; при трёх: священник - 50%, дьякон - 33,3%, псаломщик - 16,7%; при пяти: священник - 60%, дьякон - 20%, псаломщик - по 20%; при семи: священник - 64,29%, дьякон - 14,29%, псаломщик - 21,42%; при девяти: священник - 66,67%, дьякон - 11,11%, псаломщик - 22,22 %31.
Соотношение межу долями братской кружки, причитавшимися отдельным членам причта, можно выразить формулой, где первая цифра означает количество членов причта, С - священник, Д - дьякон, П - псаломщик; Е С, Е д, Е П - суммы, причитающиеся священнику, дьякону, псаломщику, индексы перед буквами - количество священников и псаломщиков в составе причта.
1. 2 (С + П); ЕС =75%, Е П = 25%.
2. 3 (С + Д + П); Е С = 50%, Е Д = 33,3%, Е П =16,7%.
3. 5 (2 С + Д + 2П); Е С = 60%, Е Д = 20% х 2, ЕП = 20%.
4. 7 (3С + Д + 3П); Е С = 64,29%, Е Д = 14,29% х 3, Е П = 21,42%.
5. 9 (4С + Д + 4П); Е С = 66,67%, Е Д = 11,11% х 4, Е П = 22,22%.
Таким образом, в условиях, когда братская кружка являлась если не единственным, то главным источником дохода, суммы, получаемые из кружки членами причтов разных приходов, оказывались между собой в любопытном соотношении. Скажем, приход А был (при одинаковой состоятельности прихожан) в 2 раза больше прихода Б по численности приписанного к нему населения, или прихожане прихода А (при равной численности) были в 2 раза состоятельнее членов церковной общины прихода Б, тогда и сумма братской кружки первого прихода была в 2 раза больше, чем во втором. Следовательно, дьякон из прихода А получал больше священника из прихода Б, а псаломщик из первого причта - примерно столько же, сколько дьякон второго.
Исходя из этого, видно, что предлагавшаяся в советской исторической литературе экономическая дифференциация духовенства в зависимости от места проживания в селе или городе в целом верна, но выглядит несколько общей и упрощённой. Также неправомерно, осуществляя стратификацию сословия по материальному признаку, однозначно указывать на дьяконов и церковнослужителей как наименее обеспеченную часть духовенства. Это справедливо лишь в рамках одного региона с исключением духовенства кафедральных соборов. Дьяконы и причетники (псаломщики) из центральных или западных епархий, где были более многолюдные приходы и более состоятельное население, могли быть обеспечены гораздо лучше, нежели священники периферийных, хотя при этом, конечно, необходимо учитывать и уровень цен. Что касается государственных окладов, то и они значительно отличались в различных регионах. Если в Оренбургской епархии сельские священники получали от 90 до 160 р., дьяконы - 70, причетники - 30-36, то в Московской епархии в приходах аналогичных классов оклады были выше, разница достигала 40 р. А в кафедральном соборе Варшавы по штатам 1835 г. священники и протодьякон получали по 675, дьякон - 450, иподьяконы -300, псаломщики - 300 р. в год32.
Более подробное представление о доходах братской кружки можно получить на основе записей в братской тетради причта Покровской церкви села Люд-виновки Оренбургского уезда за 1905-1906 гг. Населённый пункт располагался в 92 километрах от губернского центра и насчитывал на начало века 135 дворов, 927 душ обоего пола33.
Причт состоял из священника и псаломщика. В записи денежных поступлений приведены непрерывные сведения с 01.09.1905 г. по 29.07.1906 г. За август 1906 г. данных нет, поэтому они высчитаны по среднеарифметическому показателю двух первых летних месяцев. Общий доход церкви за указанный год составил 526 р. 13 к. Из этой суммы 129 р. 81 к. были внесены несколькими частями прихожанами в счёт жалования причту. Остальная сумма - 396 р. 32 к. - выслужена на требоисправлениях. В целом по мере поступления деньги распределялись в соотношении 75 % - священнику и 25 % - псаломщику, за исключением двух периодов в году, когда это соотношение нарушалось, что было связано, по-видимому, с перераспределением нагрузки в связи с болезнью одного из членов причта34. Интересно, что такса за наиболее часто исполняемые требы - крещение и отпевание младенцев практически не изменилась с течением времени: в 1917 г., несмотря на инфляцию, она составляла 40-50 к. против 40 в 1905-1906 гг.35
Специфический источник дохода сельского духовенства в виде унизительного для духовенства натурального сбора по домам прихожан продолжал бытовать. После сбора урожая священник в роли просителя с протянутой рукой отправлялся с мешком по дворам. В каждом доме после ритуального приветствия и вопроса просителю приходилось ждать, испытывая горечь унижения, когда хозяин «отыщет» ключ от амбара, не торопясь, сходит туда, и довольствоваться тем, что предложат. Такой обычай существовал на протяжении всего XIX в. по всей сельской России36.
На Южном Урале он сохранялся и в начале ХХ столетия: «Хозяин нехотя подойдёт под благословение священника, почешет в затылке и нерешительно спросит: “Ты по сбору, что ли?” После неестественной принуждённой беседы он, не торопясь, отыщет ключ, накинет шубу и пойдёт в амбар, причём непременно
досмотрит, стоит ли батюшка на дворе или уже ушёл к соседу и, сообразно с досмотренным, наделит его. У соседа священника ждёт новый сюрприз: едва он отворит дверь в избу, как дети дружным хором заявляют ему: “Дома никого нет: тятька на гумне, мамка ушла к Матрёне”, причём поглядывают на полати и тем невольно выдают свою мать. Бывают, конечно, исключения, но их так мало, что они не скрасят эту унизительную, обидную сторону быта духовенства»37.
Сохранялась и тесная связь духовенства с крестьянским трудом. В центральных районах России некоторым священникам приходилось самим пахать землю в поле и огороде, косить и убирать сено и хлеб, участвовать в молотьбе, отвозить сельскохозяйственные продукты на продажу38. Хорошо знакомый с жизнью крестьянства и сельского духовенства профессор Санкт-Петербургской духовной академии Д. И. Ростиславов писал в середине XIX в., что «редкий из сельских священников живёт, как говорится, барином, не занимается ни огородом, ни полем или все работы на них возлагает на работников, а себе предоставляет только труд иметь надзор за ними. Дьяконы и причетники сами и пашут, и косят, и навоз возят, и молотят и пр. и пр. - словом, в летнее время они и их семейства ничем не отличались от крестьян; сами священники, конечно, не все пашут или косят, но разве редкий не молотит, не огребает сено, и не занимается другими, не очень трудными и чёрными работами»39.
При наделении землёй церквей казачьих станиц во второй половине XIX в. было введено правило, согласно которому, на каждую церковь православную и единоверческую должно было приходиться 300 десятин земли. Распределение па-ёв в лесных и сенокосных угодьях между членами клира на территориях Оренбургского, Донского, Терского, Астраханского, Сибирского, Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск осуществлялось в следующем отношении: протоиерею - 4 части, священнику - 2, дьякону - 1,5, дьячкам и пономарям - 1. Участие священно-церковнослужителей в использовании рыбных ловлей и других угодий строилось на общественном станичном праве40. Правила, регулирующие землепользование вдов казаков, распространялись и на вдов местного духовенст-ва41.
Иначе регулировались поземельные отношения духовенства на территории Уральского войска. Имевшие недвижимость лица не войскового сословия не имели права пользования войсковыми угодьями, кроме выгонов, на которые им разрешалось выгонять не более трёх голов крупного рогатого скота, содержимого в домашнем хозяйстве. За выпас скота сверх нормы полагалась особая плата, как и
42
за пользование сенокосами .
Землёй, как видно, причты распоряжались по разному. Бывало, что обработка земли была невыгодным занятием по причине низкой плодородности земли, дороговизны рабочих рук, конъюнктуры на хлебном рынке. Например, причту церкви Кундравинской станицы, несмотря на выделенные в 1887 г. Войсковым правлением 600 десятин земли было выгоднее покупать хлеб на базаре43. Из приведённых в прил. 2 примеров явствует, что в одном случае из 66 десятин лишь часть обрабатывалась самим причтом, большая же оставалась «пустопорожней по неудобству», в другом от 36 десятин «по неплодовитости её и дороговизне обработки» польза выходила самая ничтожная и лишь в третьем случае 87,5 десятин земли приносили доход 15 р. серебром в год44.
Собственниками земли духовные лица выступали редко. В 1877 г. в Оренбургской губернии лишь одно лицо являлось землевладельцем, в его собственности находилось 370 десятин земли. К 1905 г. число землевладельцев из числа духовенства увеличилось до 12, их владения насчитывали 3 921 десятину, при среднем земельном наделе 326,8 десятин на одного собственника духовного звания. В количественном отношении духовенство Оренбургской губернии уступало по таким показателям, как количество частных собственников, площадь земли в их вла-
45
дении и даже по среднему размеру надела всем другим российским сословиям .
Городские причты, не получавшие казённого жалования, как правило, не имели земли и руги, но были всё же состоятельнее большинства сельских. Некоторые получали оклады от различных ведомств (железнодорожного, переселенческого и т. д.), преподавали закон Божий в учебных заведениях, работали в школах духовного ведомства, получали проценты с причтовых денег, внесённых для вечного поминовения. Но главное - сумма братских кружек в городских храмах, как правило, была весьма значительной, что обуславливалось экономико-демографической ситуацией города: высокой плотностью населения, более состоятельными прихожанами (прежде всего, известным своей набожностью и благотворительностью купечеством и чиновничеством), развитием товарно-денежных отношений и т. п. Так, по итогам 1916 г. в Челябинске в братской кружке Христорождественско-го собора оказалось 7 500 р., Свято-Троицкой и Рождество-Богородицкой церквей - по
5 000 р., в монастырской - 3 500 р., Александро-Невской - 3 200 р.46
Таким образом, в лучшем материальном положении находилось духовенство крупных и богатых сельских, а также городских приходов. Доход члена причта напрямую зависел и от места, которое он занимал в клире. Для священнослужителей были предусмотрены определённые меры социального страхования. Например, в 1870-е гг. священнослужители за выслугу 35 лет получали ежегодную пенсию 90 р. Вдовы священнослужителей, прослуживших не менее указанного срока, получали право на пенсию: имеющие взрослых детей или бездетные - 55 р. в год,
ГС 47
вдовы с маленькими детьми или совершеннолетними детьми инвалидами - 65 р.
В дальнейшем эти размеры неоднократно пересматривались в сторону увеличения. Хуже всего были обеспечены церковнослужители приходских церквей. Положе-
48
ние некоторых граничило с отчаянием .
Приложение 1
Церкви, расположенные на территории ОКВ. 1845 г.
Состав причта Состав прихожан (муж. пола)
Название церкви Название населённого пункта Свя щен- ник Дья- кон При- чет- ник Ка- заки Гос. кре- стья- не Пом. кре- стья- не
Оренбургский уезд
1. Казанская Стан. Бердская 1 - 2 471 217 15
2. Воскресенская Креп. Красногоская 1 - 2 1399 - -
3. Вознесенская Креп. Верхнеозёрная 1 - 2 1208 - -
4. Ильинская Креп. Ильинская 1 - 1 161 - -
5. Иоанно-Предтечен-ская Креп. Губерлинская 1 - 2 509 - -
6. Преображенская Креп. Орская 1 - 2 818 ? ? 1
7. Владимирская Креп. Таналыцкая 1 - 2 465 - -
8. Трёхсвятительская Креп. Уртазымская 1 - 2 724 - -
Окончание прил.1
Название церкви Название населённого пункта Состав причта Состав прихожан (муж. пола)
Свя щен- ник Дья- кон При- чет- ник Ка- заки Гос. кре- стья- не Пом. кре- стья- не
9. Троицкая Креп. Зилаирская - - - 139 - -
10. Казанская Дер. Новочеркасская 1 - 2 929 - -
11. молитвенный дом Креп. Пречистенская 1 - 2 1940 - 395
12. Казанская Стан. Чернореченская 1 - 2 1122 210 139
13. Архангельская Стан. Татищева 1 1 2 818 202 487
14. Богоявленская Стан. Переволоцкая 1 1 2 214 1338 -
15. Николаевская Стан. Нижнеозёрная 1 1 2 977 73 184 2
16. Петропавловская Стан. Рассыпная 1 1 2 815 850 -
17. Покровская Стан. Кардаиловская 1 1 2 1001 - -
18. Свято-Духовская Форп. Буранный 1 - 2 1440 - -
19. Николаевская Стан. Краснохолмская 1 1 2 1583 - -
20. Покровская Стан. Красноярская 1 - 2 797 - -
21. Архангельская Стан. Городищева 1 - 2 1270 - -
22. Покровская Стан. Николаевская 1 - 2 1445 - -
23. Михайловская Стан. Павловская 1 - 2 807 - -
Верхнеуральский уезд
24. Михайловская Креп. Степная 1 1 2 1531 - -
25. Троицкая Отр. Кудашевский 1 - 2 344 - -
26. Петропавловская Стан. Петропавловская 1 - 2 1169 - -
27. Вознесенская Стан. Карагайская 1 - 2 1159 - -
28. Троицкая Стан. Магнитная 1 - 2 1239 - -
29. Симеоновская Креп. Кизильская 1 - 2 882 - -
Челябинский уезд
30. Ильинская Креп. Миасская 1 1 2 1600 189 54
31. Троицкая Стан. Долгодеревен- 1 - 2 526 - -
ская
32. Богоявленская Креп. Еткульская 1 4 1710 - -
33. Богородицкая Креп. Еманжелинская 1 - 2 526 - -
34. Крестовоздвижен- Креп. Звериноголов- 1 1 2 1072 144 -
ская ская
35. Христорождествен- Креп. Усть-Уйская 1 1 2 1494 404 -
ская
36. Трёхсвятительская Креп. Каракульская 1 - 2 751 - -
37. Богородицкая Креп. Крутоярская 1 - 2 724 - -
Троицкий уезд
38. Мученицы Пара- Стан. Кундравинская 2 1 4 2381 - -
скевы
39. Богоявленская Стан. Верхнеувельская 2 1 4 1090 - 259
40. Христорождествен- Стан. Нижнеувельская 2 1 4 1242 - -
ская
41. Троицкая Стан. Кособродская 1 - 2 420 - -
42. Петропавловская Стан. Новокумлякская 1 - 2 372 - -
43. Иоанно-Предтечен- Креп. Уйская 1 1 2 1155 - -
ская
44. Преображенская Креп. Чебаркульская 2 1 4 2065 - -
45. Михайловская Креп. Коельская 1 1 2 1061 - -
46. Христорождествен- Креп. Кичигинская 1 1 2 1240 - -
ская
* Приложение составлено по: РГИА. Ф. 804. Оп. 1. Разд. 3. Д. 248.
1 Кроме того, 893 человека военного ведомства и 14 - таможенного.
2 Удельных.
Приложение 2
Материальная обеспеченность причтов Оренбургского уезда. 1868 г.
Населённый пункт, церковь (состав причта) Жа- лова- ние, р. Доход от треб, р. Сбор хлебом, р.1 Хлеб- ная руга, р. Общий размер дохода, р. Церков- ная земля, дес.
С. Воздвиженское, Ми-хаило-Архангельская церковь (священник, дьякон, дьячок, пономарь) 250,84 200-250 98 550 - 600
С. Романовка, Дмитриевская церковь (священник, дьячок, пономарь) 168 200 50 418
С. Николаевка, Михаи-ло-Архангельская церковь (священник, пономарь) 147 30-40 49 226 - 236
С. Каликино, Покровская церковь (священник, дьякон, дьячок, пономарь) 258 200-230 40 - 50 498 - 538 66
Строящаяся сельская церковь (священник, дьячок) 100 2 70 40 210
С. Ивановка, Богородицкая церковь (священник, дьячок, пономарь) 100 40 140
С. Ново-Георгиевское, Казанско-Богородицкая церковь (священник, дьячок) 60 10 1 47 217
С. Михайловка, Михаи-ло-Архангельская церковь (2 священника, дьякон, дьячок, пономарь) 366 360 (в том числе и хлебом) ? 726 36
С. Петровское, Спасская церковь (священник, дьякон, пономарь) 168 200 24,5 392,5 87,5
* Приложение составлено по: ГАОО. Ф.173. Оп. 5. Д. 10 549. Л. 17, 17 об.; 21, 22, 23, 23
об.; 25 об.; 32, 32 об.; 35, 52, 52 об.; 53, 53 об.; 59, 59 об.; 61 об.; 66, 66 об.; 265, 265 об.; 269.
1 Пересчёт собранного хлеба в пудах на рубли осуществлён исходя из цены за пуд ржи в 1868 г. в Оренбургской губернии, которая равнялась 49 к. (См.: Миронов Б.Н. Хлебные цены в России за два столетия (XVIII - XIX вв.). Л., 1985. С. 244.)
2 Общественное жалование священнику.
Примечания
1 Числа. 18; 21.
2 Ездры. 7; 24.
3 Любимов Г. Обозрение способов содержания христианского духовенства: От времён апостольских до XVII - XVIII вв. СПб., 1851. С. 53 - 84.
4 Там же. С. 86 - 159.
5 См.: Смолич И. К. История Русской церкви. 1700 - 1917. Ч. 1 // История Русской церкви. Кн. VIII. М., 1996. С. 357 - 359.
6 Там же. С. 360 - 361.
7 Всеподданнейший отчёт обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного исповедания за 1913 г. СПБ., 1915. С. 167.
8 См.: Смолич И. К. Указ. соч. С. 367 - 368.
9 РГИА. Ф. 804. Оп. 1. Разд. 3. Д. 248. Л. 173 об. - 174.
10 Там же. Л. 57 - 79.
11 Там же. Л. 79 - 98.
12 Там же. Л. 171.
13 Там же. Л. 179 - 182, 188.
14 Там же. Л. 122 - 131.
15 Там же. Л. 176 - 179.
16 Таблица составлена по: РГИА. Ф. 804. Оп. 1. Разд. 3. Д. 248.
17 РГИА. Ф. 804. Оп. 1. Разд. 1. Д. 26. Л. 2 - 2 об.
18 Там же. Л. 3 - 3 об., 5.
19 Там же. Л. 2 об., 4 об.
2201 Смолич И. К. Указ. соч. С. 358.
21 Сборник правил о средствах содержания духовенства и о разделе их между членами причтов / Сост. Д. Андреев. СПб., 1906. С. 3, 16; Всеподданнейший от-
чёт. за 1913 г. С. 167 - 168.
22 ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10 566. Л. 26 об.
23 Там же. Ф. 174. Оп. 1. Д. 138. Л. 4.
24 Всеподданнейший отчёт. за 1913 г. С. 168.
25 РГИА. Ф. 804. Оп. 1. Разд. 1. Д. 24. Л. 189.
26 Там же. Д. 94. Л. 21 - 23.
27 ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10 571. Л. 49 об. - 50.
28 См.: Конюченко А. И. Русское православное духовенство во второй половине
XIX - начале XX века // Социально-политические институты провинциальной России (XVI - начало XX века). Челябинск, 1993. С. 83.
29 Записки сельского священника // Русская старина. 1880. № 8. С. 672.
30 Правила о местных средствах содержания православного приходского духовенства и о разделе сих средств между членами причта // Календарь для духовенства на 1874 год. СПб., 1874. С.22 - 23, 25.
31 ГАОО. Ф. 174. Оп.1. Д. 138. Л. 4 об.
32 Холмско-Варшавский епархиальный вестник. 1878. № 15. Отд. неофиц. С. 6.
33 Список населённых мест Оренбургской губернии. Оренбург, 1901. С. 14.
34 ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10 600. Л. 1 об. - 6.
35 Там же. Л. 13 - 15.
36 Записки сельского священника // Русская старина. 1880. № 8. С. 697 - 700.
37 Уфимские епархиальные ведомости. 1901. № 7. С. 429 - 430.
38 Крюковский В. Я. Около бурсы // Русская старина. 1910. № 10. С. 54 - 55.
39 Ростиславов Д. И. Записки // Русская старина. 1880, № 3. С. 554 - 555.
40 Законы о православном духовенстве и учреждениях духовных с разъяснениями из решений Правительствующего Сената, указов, определений и постановлений Святейшего Синода, ведомственными разъяснениями и алфавитно-предметным указателем / Сост. Н. Е. Серебренников. М., 1906. С.123.
41 Вдовы, имеющие несовершеннолетних детей, сохраняли право на весь земельный пай мужа. Бездетные и те, у которых все сыновья достигли 17 лет, а дочери вышли замуж - на половину пая. Земельными наделами можно было пользоваться не только лично, но и отдавать их в аренду представителям войскового и невойскового сословия на срок не более одного года.
42 Законы о православном духовенстве... С. 124.
43 Абрамовский А. П., Кобзов В. С. Церковь и приход Кундравинской станицы // ОКВ: религиозно-нравственная культура. Челябинск, 2001. С. 32-33.
44 ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10 549. Л. 32 об., 59 об., 269.
45 Статистика землевладения. 1905. Вып. 45. Оренбургская губерния. СПб., 1906. С. 10, 12, 29.
46 Конюченко А. И. Духовенство Челябинска накануне революции (численность, образовательный уровень, материальное положение) // Города Урала в контексте русской культуры. Челябинск, 1993. С. 89.
47 Общие способы призрения священно-церковнослужителей и их семейств (епархиальные попечительства, пособия потерпевшим разорение от пожаров, опеки, пенсии и единовременные пособия). Харьков. 1874. С. 90.
48 Так, при описании имущества покойного дьячка Коельской станицы местный священник обнаружил непокрытый «из русской овчины тулуп», перешитый для сына, обучавшегося в Челябинском духовном училище, «лёгкий летний кафтан, но и сей не имеет почти никакой цены; более никаких ни бумаг, ни имущества не найдено. У самой жены покойного, кроме постоянно ношеного и уже далеко не нового платья, при том, самого скудного, также ничего нет. Денег. никогда не бывало и нет. Ещё, впрочем, осталась одна лошадь с полугодовалым жеребёнком и одна корова, но и те, во-первых, очень стары, во-вторых, нужны для постоянного употребления сирот, в-третьих, весьма далеко не покроют оставленных покойным долгов.». См.: ГАОО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 17. Л. 2 - 2 об.
Д.А. Седых
«ЧТОБЫ ИСПРАВИТЬ ВСЕ ОШИБКИ И НЕДОСТАТКИ...»: ФОРМЫ ОБЩЕСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОФИЦЕРОВ РУССКОГО ФЛОТА В 1905 - 1914 ГОДАХ
Общественные и политические организации в сфере гражданского общества давно стали явлением обыденным. Вопрос же об их месте и роли в сфере вооруженных сил, на наш взгляд, является более спорным и неоднозначным. В связи с этим обращает на себя внимание опыт организации общественной деятельности, имевший место в российском флоте в начале XX в.
Уже в ходе неудачной для флота Русско-японской войны моряки испытали тяжелое психологическое потрясение. Еще более оно усилилось после возвращения в Россию, где они оказались под ударом оскорбленного общественного мнения. Потрясение оказывалось еще глубже от осознания ими наряду с чувством вины и чувства честно выполненного долга. Это обстоятельство не укрылось от глаз исследователей. «Поражение России в войне 1904 - 1905 гг., и особенно гибель 2-й Тихоокеанской
