CC BY
27
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2016. №4(46)
УДК 82.03; 82:81"255.2
ЛИРИКА РОБЕРТА БЁРНСА В РУССКОМ И ТАТАРСКОМ ПЕРЕВОДАХ: ИЗ ОПЫТА СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПОЭТИКИ
© Ринат Бекметов
THE LYRICS OF ROBERT BURNS IN RUSSIAN AND TATAR TRANSLATIONS: FROM COMPARATIVE POETICS PRACTICES
Rinat Bekmetov
The article represents the result of a certain comparative study. It analyses translations of lyrics by the famous Scottish poet, R. Burns (1759-1796), into the Russian and Tatar languages, and notes the presence of such an established phenomenon as "the Russian Burns". We also reveal the stages of its development from the early 19th century to the present day. The article emphasizes the contributions of S. Ya. Marshak to the formation of "the Russian Burns" image and considers the Tatar version of understanding Burns's poetry. It is argued that, in contrast to the "Russian Burns", the "Tatar Burns" is more a prospect than a reality, which does not exclude the need to study the existing Tatar material in a comparative way, despite the fact that it is quantitatively small. The article discusses the technique of translation, noting that the Tatar translation of R. Burns was based on the Russian translation made by S. Ya. Marshak. It set quite a high standard of translation in the situation when the Tatar writers, apparently, did not have any previous experience of the systematic study of the Scottish bard's works. The article notes that Tatar translators used the technique of "concise translation". The article also mentions the fact that the translators, interested in the legacy of R. Burns, were representatives of the former USSR peoples.
Keywords: R. Burns, lyrics, translation into Russian, translation into Tatar, comparative poetics, text.
Статья представляет собой результат конкретного компаративного исследования. В ней дан анализ русских и татарских переводов лирики Роберта Бёрнса (1759-1796), знаменитого шотландского поэта. Автор констатирует наличие такого сложившегося феномена, как «русский Бёрнс». Раскрываются этапы его становления от начала XIX века вплоть до сегодняшнего дня; подчеркнут вклад С. Я. Маршака. Рассматривается татарский вариант понимания бёрнсовской поэзии. Утверждается, что, в отличие от русского, «татарский Бёрнс» - скорее перспектива, чем реальность, что не исключает необходимости изучения в сравнительном свете имеющегося, пусть и чрезвычайно скромного по количественному параметру, татарского переводного материала. Обсуждается техника переводческого мастерства. Говорится, в частности, о том, что татарский перевод Р. Бёрнса производился с русского, маршаковского, и что тем самым была задана высокая планка переводов в ситуации, когда у татарских писателей, по-видимому, отсутствовал опыт систематического обращения к произведениям шотландского барда (вопрос остается открытым). Замечен тот факт, что татарский переводчик использует приемы «конспективного перевода». Упомянуто и то, что к наследию Р. Бёрнса проявляли интерес переводчики - представители народов бывшего СССР.
Ключевые слова: Р. Бёрнс, лирика, русский перевод, татарский перевод, сравнительная поэтика, текст.
Р. Бёрнс, шотландский поэт XVIII века, давно в России стал «своим». После Шотландии именно Россия - его вторая, духовная родина, и это не идеологический миф советской эпохи. Даже в Англии о Р. Бёрнсе знают не все. Дело не только в заметной разнице двух языков, английского и гэльского; Р. Бёрнс писал и на родном языке, и по-английски. Рядовой английский читатель предпочитает о Р. Бёрнсе ничего не знать, ибо по его меркам, как отмечает Е. В. Витковский, «в Лондоне... найдется десяток стихотворцев более
талантливых» [Бёрнс, 2000, с. 6]. В самой Шотландии, как симметричный ответ, внимание к национальному поэту превышает мыслимый интерес к Д. Мильтону, У. Шекспиру и лирикам «озерной школы», притом, что все они, казалось бы, с успехом преодолели границы этнической самобытности, выйдя на уровень мировой художественности и задав в ней новую высоту, на которую равнялись и равняются до сих пор писатели разных школ. День рождения Р. Бёрнса, 25 января, отмечается как праздник (см. впечатле-
ние о том, как он проходит в Шотландии: [Ели-стратова, с. 3-6]). России в этом отношении повезло. Она была удалена от всех сложностей англо-шотландского культурного диалога и, впитывая, как губка, чужое слово, занималась лишь тем, что «ассимилировала» его, делала это слово понятным для себя. Вполне справедливо задаться вопросом: а много ли мы в мире встретим стран, где бы иноязычная поэзия в переводах воспринималась почти как продолжение собственной? Конечно, никто не будет спорить с тем, что в Западной Европе перевод практикуется широко, с профессиональным вкусом; ценитель Ф. М. Достоевского на книжных развалах Лондона или Парижа найдет не один перевод «Братьев Карамазовых», а, как правило, несколько. Переводческая множественность - излюбленная тема европейской гуманитаристики; поэтические переводы там - явление достаточно частое, их возникновение стимулируется отменой рифмы и едва ли не повсеместным внедрением удобного верлибра (мы же в таком плане более консервативны, рифма у нас еще стиховая опора, хотя подражательно верлибр используется). И все же Ф. М. Достоевский, оказав существенное влияние на новейшую европейскую литературу, не превратился в «своего»; он сохранил качество экзотичности, некоторой отстраненности, и не случайно А. Щербенек, ссылаясь на работы видных американских славистов, подчеркивает то, что «на фоне западных литератур русская литература традиционно воспринимается как литература аномальная» [Щербенек, с. 7]. Ф. М. Достоевский или Л. Н. Толстой для них «аномальны», чего нельзя сказать о Р. Бёрнсе для нас. Он без преувеличения воплощает собой грань «всемирной отзывчивости», мы узнаем в поэте далекой и суровой Шотландии, как в зеркале, самих себя.
Свидетельство тонкой и устойчивой рецепции Р. Бёрнса - история переводов его произведений в России.
Первые переводы из Р. Бёрнса на русский язык появились в начале XIX века - достаточно оперативно по тем временам. Так, спустя четыре года после смерти поэта, в 1800 году, в московском журнале «Иппокрена, или Утехи любосло-вия» публикуется прозаический перевод стихотворения Р. Бёрнса «В честь Томсона». С. А. Орлов, досконально изучавший проблему русских переводов Р. Бёрнса, пишет о том, что творческое переложение в прозе «не отражает подлинного содержания поэзии Бёрнса и что появление этого ... стихотворения ... следует объяснить лишь большой популярностью в России конца XVIII века Дж. Томсона, в честь которого оно
написано» [Орлов, 1939, с. 230] (см. также сноску № 3 на с. 229).
Через тридцать лет лирик И. И. Козлов перевел два стихотворения Р. Бёрнса: «Сельский субботний вечер в Шотландии» и «К полевой маргаритке, которую Роберт Бёрнс, обрабатывая свое поле, нечаянно срезал железом сохи в апреле 1786 года». Критика отнеслась к переводам с огромным интересом, не лишенным вместе с тем здравой аналитичности. Устами Н. А. Полевого она, с одной стороны, признавала несомненное первенство И. И. Козлова в том, что тот открыл русской публике «сего замечательного поэта» (цит. по: [Орлов, 1939, с. 230]), а с другой - сетовала на слишком вольное обращение переводчика с английским оригиналом. И действительно, читая переводы Козлова, трудно отделаться от мысли, что они не «тенденциозны»; они чрезвычайно однобоки, ибо рисуют мир Р. Бёрнса в сентиментальном духе - так, как если бы тексты переводил В. А. Жуковский (И. И. Козлов и был близок к его литературной школе, будучи романтиком, он все же разделял некоторые базовые убеждения «певца Светланы»). Тем не менее заслуга переводов И. И. Козлова заключается в том, что они сделали имя Р. Бёрнса известным. В 1820-1830-е гг. о Р. Бёрнсе начинают писать, его обсуждают в обзорных статьях по английской словесности (в 1821 году О. Е. Срезневский в «Опыте краткой пиитики» указывал на необходимость учитывать Р. Бёрнса в характеристиках современной ему английской поэзии; и, хотя заметка преподавателя петербургского артиллерийского училища основывалась на французском материале, нельзя не отметить той важной роли, которую сыграла она в освещении бёрнсовской темы). Иногда разборы сопровождались целостной биографической справкой и, что любопытно, библиографическим приложением; формировалась также «норма» написания фамилии - пока не «Бёрнс», а искаженно: «Бюрнс», или «Бэрнс», или «Борнс» (эта форма употреблялась дольше [Бёрнс, 1982, с. 536]), даже «Борн^, часто имя поэта записывалось как «Рюберт».
Есть основание полагать, что Р. Бёрнса читал А. С. Пушкин. В его личной «библиотеке сохранилось двухтомное издание шотландского поэта» [Там же, с. 540]. В 1837 году в журнале «Библиотека для чтения» вышла обширная статья, принадлежащая, судя по всему, О. И. Сен-ковскому1, в которой давался полный перевод
1 О том, что труд принадлежит именно О. И. Сенков-скому, редактору «Библиотеки для чтения», писал С. А. Орлов в конце 1930-х годов. В начале 1980-х годов этот факт был скорректирован Ю. Д. Левиным,
баллады Р. Бёрнса «Джон Ячменное Зерно»; в русифицированном виде она звучало иначе: «Иван Ерофеич Хлебное Зернышко». Примерно в те же годы небольшой отрывок из «Прощальной песни к Кларинде» Р. Бёрнса перевел М. Ю. Лермонтов. Как уже было показано [Бахтин], М. Ю. Лермонтов о Р. Бёрнсе не знал; отрывок в четыре строки представляет собой перевод эпиграфа из Р. Бёрнса, включенный Дж. Байроном в поэму «Абидосская невеста». Перевод был неточным: в первой строке - «Had we never loved sae kindly» - английское kindly ('добродушный', 'нежный', 'ласковый') было истолковано в качестве немецкого kind ('дитя', 'ребенок'), и только благодаря ассоциативной близости этих понятий перевод не приобрел черт радикального смыслового искажения; ср. букв. пер.: «Никогда не любили мы столь нежно» и у М. Ю. Лермонтова: «Если б мы не дети были». Тогда же стали распространяться шаблонные переводы из Р. Бёрнса, выполненные П. А. Драго-мановым и М. А. Демидовым.
В 1860-е гг. Р. Бёрнс - объект изучения М. Л. Михайлова и В. С. Курочкина. В Р. Бёрнсе они видят «крестьянского поэта», выразителя демократических ценностей. Количественно их переводы из Р. Бёрнса невелики, но все стихотворения - программного характера. В конце
который, не исключая того, что русский текст готовился О. И. Сенковским, подчеркивал его зависимость от французского источника, а именно от очерка Леона де Вайи, переводчика Р. Бёрнса на французский язык; очерк был опубликован в одном из парижских литературных журналов, а затем с изменениями, как предисловие, вошел в сборник переводов из Р. Бёрнса, увидевший свет в Париже в 1843 году (см.: [Бёрнс, 1982, с. 542 и след.]). Справедливости ради надо сказать, что С. А. Орлов не настаивал на авторстве О. И. Сенковского. Он предполагал, высказывался с определенной долей уверенности, ср.: «по-видимому О. И. Сенковский» ( курсив мой. - Р. Б.) [Орлов, 1939, с. 232]. В этой связи мы обязаны сказать о том, что статья С. А. Орлова, несмотря на давность лет, остается образцом добротной научно-творческой работы. Она отличается полнотой источниковедческого анализа, объективной позицией (насколько ее удавалось отстоять в условиях господства советской социологической поэтики), в ней отражается изысканный эстетический вкус автора. Статья содержит подробную библиографию переводов Р. Бёрнса, а также переводы, выполненные самим С. А. Орловым по экспериментальным соображениям («новые повторные опыты перевода классических произведений западноевропейской поэзии никогда не являются лишними, поскольку они всегда дают. более или менее удачное приближение к подлиннику, но никогда не смогут заменить его в полной мере» [Там же, с. 246]; лучше не скажешь!).
1850-х годов Р. Бёрнсом заинтересовались Н. А. Некрасов и И. С. Тургенев. Последний хотел написать статью о Р. Бёрнсе и А. Кольцове, она была анонсирована журналом «Русское слово» за 1860 год, но в последний момент обстоятельства изменились, и И. С. Тургенев отказался от замысла. Считается, что этому способствовали ядовитые высказывания Н. Добролюбова в адрес И. С. Тургенева. По сути, И. С. Тургенев пытался изложить взгляд на природу поэтической народности в компаративном свете, и если бы он сумел это сделать, то мы, вполне возможно, получили бы первое раннее исследование такой темы с «участием» Р. Бёрнса. Известно, кроме того, что к И. С. Тургеневу обращался за помощью Н. А. Некрасов: он собирался переводить из Р. Бёрнса и, не владея английским, предложил тому составить подстрочник. Намерение Н А. Некрасова не осуществилось, зато в руководимом им журнале «Современник» неоднократно печатались переводы Р. Бёрнса, сделанные другими авторами.
В последующие десятилетия Р. Бёрнса переводили интенсивнее. Однако интенсивно - не значит качественно. Кроме того, переводчики (В. Д. Костомаров, Д. Е Мин, О. Н. Чюмина и др.) относились к Р. Бёрнсу избирательно, полагаясь на свою идеологическую программу: что-то брали, а что-то сознательно выводили за скобки; скажем, Р. Бёрнс как любовный поэт их мало привлекал. Вместе с тем благодаря переводческим и литературно-критическим усилиям появились бёрнсовские лирические сборники. Они распространялись в разных читательских кругах, в том числе и в популярной серии «Дешевая библиотека».
Разумеется, в раннесоветские время Р. Бёрнс, «сын батрака», не мог не быть на слуху. Прежние переводы пересматривались, возник «государственный заказ» на новое осмысление великого шотландца. В 1920-1930-е гг. к Р. Бёрнсу обращались Э. Г. Багрицкий (см.: [Бёрнс, 1956]) и Т. А. Щепкина-Куперник. Последняя сумела издать целую книжку избранной поэзии Р. Бёрн-са; до нее в подобном объеме Р. Бёрнса никто не переводил и не публиковал (см.: [Орлов, 1974]). Критика тех лет была на удивление взвешенной; перечислялись не только положительные аспекты, но и отрицательные, о них говорили прямо, без обиняков (аналогичную тенденцию мы наблюдаем в толстых литературных журналах на татарском языке той же эпохи). Неплохим образцом рецензии на переводы из Р. Бёрнса могла бы служить статья В. Александрова [Александров, 1936]; если исключить из нее фразы о «надвигающемся капитализме» и «обезземеливании
крестьянства», то текст выглядит достойно, с незатейливым анализом художественных средств.
Бесспорным достижением советской литературной школы были переводы, выполненные С. Я. Маршаком. В определенном смысле эти имена срослись: русского Р. Бёрнса мы читаем и транскрибируем по С. Я. Маршаку, как будто бы других переводов не было, хотя С. Я. Маршак изобразил не того Р. Бёрнса; он его излишне политизировал, идя на поводу цензуры, сгладил, сделал прозрачным. Р. Бёрнс был членом тайного масонского общества, это хорошо известный факт; но из переводов подобная мысль никак не вытекает. Тем не менее, нельзя не признать правоту А. Т. Твардовского, художника с глубоким стилистическим чутьем, сказавшего о С. Я. Мааршаке: «Он сделал Бёрнса русским, оставив его шотландцем» [Твардовский, с. 228]. Удачную стратегию С. Я. Маршака читатель может оценить и теперь, несмотря на попытку некоторых исследователей радикально пересмотреть маршаковское переводческое наследие2.
2 Одна иллюстрация к тезису. Ю. В. Князев, современный переводчик лирики Р. Бёрнса, дал свою переводную версию стихотворения «The bonie lass made the bed to me». Название он перевел точно: «Девушка, которая стелила мне постель» [Роберт Бёрнс, 2008, с. 250], у С. Я. Маршака иначе: «Ночлег в пути» [Роберт Бёрнс в переводах С. Маршака, 1950, с. 86]. Форму он тоже передал без погрешностей, ср. I строфу: «Когда январский злобный шквал / И мрак настиг меня в пути, / На север хмуро я шагал, / Не зная, где приют найти» [Бёрнс, 2008, с. 250], у С. Я. Маршака получилось мягче и лиричнее: «Меня в горах застигла тьма, / Январский ветер, колкий снег. / Закрылись наглухо дома, / И я не мог найти ночлег» [Роберт Бёрнс в переводах ..., 1950, с. 86]. Если соотнести эти переводы до конца, то выяснится, что Ю. В. Князев, воссоздавая мир Р. Бёрнса, придерживается буквы подлинника, и с точки зрения утонченного читателя текст выходит потому «грубоватым», теряется нежность эротического момента. У С. Я. Маршака, напротив, буква преодолена, все силы направлены на отражение духа, пусть и не совсем бёрнсовского; эротизм у него реализован в намеках, психологически это выглядит убедительно. Если у Ю. В. Князева героиня сурова, то у С. Я. Маршака беззащитна, ср. у первого: «"Без рук!" - она была строга, - / И не глупить, я вас молю!» [Бёрнс, 2008, с. 251], у второго: «Коль есть у вас ко мне любовь, / Оставьте девушкой меня!» [Роберт Бёрнс в переводах., 1950, с. 87]. Не потеряли значения слова Е. С. Белашовой о переводах С. Я. Маршака: «На первый взгляд кажется, что Маршак допускает большие вольности в обращении с оригиналом. Его переводы лишены буквальной близости к подлиннику, но и отличаются... поэтической верностью. Они близки к подлиннику не отдельными словами, а своей красотой. движением стиха» [Белашова, с. 72].
Следует учесть, что через русские переводы С. Я. Маршака многие народы бывшего СССР приобщались к Р. Бёрнсу, его творческому слову [Орлов, 1972]; были и прямые переводы с английского [Инковский, 1964].
История татарских переводов из Р. Бёрнса, увы, не написана. Не составлен полный каталог переводов его лирики. Нам удалось собрать лишь некоторые, да и то - мы опирались на одно-единственное периодическое издание «Совет эдэбияты»: [Роберт Бёрнс шигырьлэре , 1939], [Бёрнс, 1946], [Бёрнс, 1956], [Бёрнс, 1959]. Остается много вопросов. Так, не будет ошибкой сказать, что типологически Р. Бёрнс близок Г. Тукаю; их роднит схожесть демократических настроений, к тому же Р. Бёрнс - «пахарь», человек сельской глубинки с трудной судьбой, ценитель и собиратель местного фольклора. Странно, что Г. Тукай его не знал и не переводил, перелагая Кольцова, имея представление о русских поэтах-шестидесятниках... Естественно, другие татарские поэты начала XX века могли бы в Р. Бёрнсе признать «своего». Разве трогательные бёрнсовские пассажи об осени или зиме, тяготах крестьянской жизни, о лучших «парнях на деревне» не могли показаться им не заслуживающими внимания? Не будем категоричны, проблема остается открытой и требует более детализованной источниковедческой работы. Пока же станем исходить из наличного, имеющегося материала, а он указывает на то, что Р. Бёрнса впервые перевели на татарский язык в советское время.
В 1939 году в журнале «Совет эдэбияты» латинским шрифтом публиковались переводы Максуда Сундекле - «Лучший парень» ('Яхшы егет'), «В горах мое сердце» ('Минем йерэгем тауларда'), «Робин» ('Робин') [Роберт Бёрнс шигырьлэре, 1939]. Сличение текстов показывает, что перевод был сделан с маршаковских копий, и сложно сказать, лежал ли под рукой у М. Сундекле английский оригинал. Дело в том, что в татарских газетах и журналах (и «дооктябрьского», и «послеоктябрьского» периодов) существовала, с исключениями из правила, «традиция» неупоминания, с какого конкретно языка производился перевод; писали просто: либо «тэр^емэ» ('перевод'), либо «татарлаштыру» ('отатаривание'). Вероятно, источникам переводов не придавалось решающего значения, никто не хотел думать о том, какой невыносимой головной болью отзовется эта «привычка» избегать специальных пояснений перед позднейшими исследователями темы. Принципиальным было другое: звучит ли перевод по-татарски? можно ли его читать без ущерба для законов литератур-
ной татарской речи? «комфортен» ли он подписчикам журнала?
В 1946 году там же печатается «Джон Ячменное Зерно» ('Джон - Арпа Орлыгы') в переводе Кави Наджми [Роберт Бёрнс, 1946]. Переводу было предпослано краткое вступительное слово, где объяснялось, в частности, что текст был подготовлен в связи с годовщиной смерти шотландского поэта. Как мантра, повторялась стандартная биографическая справка с акцентом на социальное происхождение Р. Бёрнса («Ул гади фермер семьясында туып, кече яшьтэн Yк сука сукалап, иген игеп Yсэ» - «Родившись в семье простого фермера, он с младых ногтей пахал землю и выращивал пшеницу») и на ту духовную поддержку, которую он оказывал французской революции 1789 года («Франциядэ революция башлангач, Бёрнс революциягэ дэртле ^ырларын багышлый hэм Yзенец дуслары арасында ялкынлы политик ^ырлар белэн тостлар ^тэрелэ» - «Когда началась революция во Франции, Бёрнс посвятил ей возвышенные песни и сам в кругу друзей произносил в ее честь тосты, распевая пламенные политические куплеты»3).
В 1956 году тот же журнал опубликовал вольный перевод Зыя Мансура из Р. Бёрнса «Шэп яшибез, карчык» ('Славно живем, старуха') [Мансур, с 118]. Оригинальное название текста - «Счастливый вдовец» («The Joyful Wid-ower»). Приведем собственный перевод этого стихотворения:
Счастье вдовца I married with a scolding Жену привел к себе я в wife дом
The fourteenth of No- (Будь проклят день vember: осенний!)
She made me weary of И горько сетовал по-my life том,
Когда татарский советский автор писал о пьяных застольях Р. Бёрнса, он пытался лишь найти живую ноту в каноническом жизнеописании, не более того. В наше время это кажется забавным. Страсть к хмельным напиткам у Р. Бёрнса имелась. Биографы рассказывают, что когда он устроился на должность акцизного чиновника и посещал, как полагается, с проверкой порты и другие места Дафриза, то бывали случаи его полной неспособности возвращаться домой, к жене и детям, на собственных ногах. Повод для веселого застолья всегда найдется, особенно у шотландцев, которые, в согласии с вековыми обычаями, полагали, что в первую брачную ночь молодоженам непременно нужно ложиться в мертвецки пьяном виде [Бёрнс, 2000, с.13], иначе жизнь не задастся. Для пьющего человека политика - еще один повод провести день в прекрасном расположении духа!
By one unruly member. Что жизнь прошла в
мученьях!
Long did I bear the Терпел я скверный
heavy yoke, нрав жены,
And many griefs at- И сердцу было больно, tended,
But to my comfort be it Но вот сбылись мои
spoke, мечты:
Now, now her life is Она скончалась скром-
ended! но!
We liv,d full one-and- Я двадцать долгих лет
twenty years с ней жил,
A man and wife to- Нам вместе стало тес-
gether. но.
At length from me her Ушла душа в загроб-
course she steer,d ный мир
And gone I know not Дорогой неизвестной.
whither.
Would I could guess, I Узнать теперь хотел бы
do profess: я,
I speak, and do not flat- Где мир тот располо-
ter, жен,
Of all the women in the Чтоб там с женой не
world, встретиться,
I never would come at Из женщин - самой
her! сложной.
Her body is bestowed Супругу я земле пре-
well - дал
A handsome grave does С молитвою привыч-
hide her. ной,
But sure her soul is not Но черт покинуть при-
in Hell - казал
The Deil would neer Ей Ад зловещий лично.
abide her!
I rather think she is aloft Мне кажется, она в
Раю,
And imitating thunder, На небе, в Царстве Божьем:
For why? - Methinks I В раскатах грома уз-
hear her voice наю
Tearing the clouds asun- Я часто голос схожий!
der!
Перевод З. Мансура любопытен тем, что он
конспективный; состоит из 4 строк и емко отражает содержание 6 строф подлинника:
Синец белэн, карчык, Славно живем мы с то-
шэп яшибез. бой, старуха.
Сизэ булыр инде халык Да узнает об этом на-
та. род.
Э шулай да, син Только, ежели в рай
о^махка керсэц, попадешь ты,
Алла мине кертсен Пусть Бог ад мне сде-
тамукка... лает домом...
(подстрочный пер. мой - Р. Б.)
С одной стороны, перед нами - шутливая поэтическая вариация. С другой - типичный образчик конспекта, в основе которого лежит представление об «ускоренном развитии», когда национальная литература в предельно сжатый срок проходит этапы, на которые в других, более спокойных, обстоятельствах понадобились бы годы и века. Этот случай неуникальный. В начале XIX века сходную ситуацию воспроизводил А. С. Пушкин, когда пытался убыстренно вобрать опыт западноевропейской словесности. Что такое «Капитанская дочка», если не своеобразная адаптация (а значит, перевод) на русской почве исторического романа В. Скотта? Если простой английский роман - растянутая по времени традиция, то пушкинский - его умная выборка, технологически грамотная переработка, с отсечением повторов и излишеств.
В 1959 году З. Мансур к 200-летнему юбилею Р. Бёрнса перевел несколько произведений поэта: «Полевой мыши, гнездо которой разорено моим плугом» ('Оясы минем сабаным тарафыннан туздырылган кыр тычканына'), «Художнику» ('Рэссамга'), «Честная бедность» ('Намуслы фэкыйрьлек') [Роберт Бёрнс, 1959]. В основе переводов - вновь С. Я. Маршак. Подборка сопровождалась заметкой о биографии и творчестве Р. Бёрнса. Из особенностей поэтики пристальный интерес вызывает то, как русский и татарский переводчики объясняли на родных языках английское «for a that, an a that» [Роберт Бёрнс, 2011, с. 246]. Нет сомнений в том, что это «пробный камень для всех переводчиков» шотландского лирика [Инковский, с. 226]. С. Я. Маршак нашел легкие, как воздух, и по-детски ритмичные формулы - «при всем при том» и «и все такое прочее». З. Мансур к ритмичности добавил глухую шипящую звукопись -«шунда да шулай да», и вместе с оборотом <Лэм башкалар hэм башкалар» игра в канцеляризмы получилась выразительной; ср. для сопоставления: в белорусском, у Я. Семежона: «прикшем так, прикшем сяк, i усё таму падобнае».
В итоге сравнительный разбор русских и татарских переводов Р. Бёрнса должен был продемонстрировать то, что между ними существует асимметрия. Русских переводов в количественном плане больше, и они разнообразны по видам стратегий. Татарские - более унифицированы. Не нужно делать отсюда далеко идущие выводы. Развитие любой национальной системы идет по внутренней логике. Измерять ее содержание и структуру матрицами другого культурного сознания не всегда продуктивно, что не исключает наличия типологически общих моделей в актах рецепции чужого слова.
Публикация статьи осуществлена при финансовой поддержке РГНФ и Правительства Республики Татарстан в рамках научного проекта № 16-14-16027.
Список литературы
Александров В. Роберт Бёрнс // Литературное обозрение. 1936. № 19. С. 24-27.
Бахтин М. Лермонтов и Роберт Бёрнс (историко-литературная заметка) // Минувшие годы. 1908. № 9. С. 149-151.
Белашова Е. С. Роберт Бёрнс в переводах С. Маршака // Ученые записки Черновицкого государственного университета. 1958. Т. XXX. Вып. 6. С. 69108.
Бёрнс Р. Джон Ячменное Зерно / пер. Э. Г. Багрицкого // Багрицкий Э. Г. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1956. С. 59-61.
Бёрнс Р. Стихотворения / сост. И. М. Левидова. М.: Радуга, 1982. 705 с.
Бёрнс Р. Видение: поэмы, послания, эпиграммы, песни, баллады / пер. с англ. М.: ООО Изд. дом «Летопись», 2000. 412 с.
Елистратова А. А. Роберт Бёрнс: критико-биографический очерк. М.: ГИХЛ, 1957. 160 с.
Инковский М. Вторая родина Бёрнса расширяет границы // Дружба народов. 1964. № 6. С. 225-230.
Орлов С. А. Бёрнс в русских переводах // Ученые записки Ленинградского педагогического института. 1939. Т. XXVI. С. 225-255.
Орлов С. А . На языках народов нашей страны (Бёрнс. «Джон Андерсон») // Литературные связи и традиции: межвузовский сборник. Вып. 3. Горький: Изд-во ГГУ, 1972. С. 99-112.
Орлов С. А. Т. Л. Щепкина-Куперник - переводчица Бёрнса // Литературные связи и традиции: межвузовский сборник. Вып. 5. Горький: Изд-во ГГУ, 1974. С. 110-128.
Роберт Бёрнс в переводах С. Маршака. М.: ГИХЛ, 1950. 232 с.
Роберт Бёрнс. В горах мое сердце: стихотворения. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011. 352 с.
Роберт Бёрнс. Стихотворения / пер. Ю.В. Князева. М.: Профиздат, 2008. 288 с.
Твардовский А. Т. Роберт Бёрнс в переводах С. Маршака // Новый мир. 1952. № 4. С. 225-229.
Щербенек А. Деконструкция и классическая русская литература: от риторики текста к риторике истории. М.: Новое литературное обозрение, 2005. 232 с.
Мансур З. Шэп яшибез, карчык (Р. Бёрнстан) // Совет эдэбияты. 1956. № 12. Б. 118.
Роберт Бёрнс шигырьлэре / ингл. тэрж. // Совет эдэбияты. 1939. № 10-11. Б. 132-133.
Роберт Бёрнс. Джон - Арпа Орлыгы / тэрж. К. Нажми // Совет эдэбияты. 1946. № 7-8. Б. 85.
Роберт Бёрнс. Шигырьлэр / ингл. тэрж. // Совет эдэбияты. 1959. № 1. Б. 43-45.
References
Aleksandrov, V. (1936). Robert Burns [Robert Burns]. Literaturnoe obozrenie, 1936, No.19, pp. 24-27. (In Russian)
Bakhtin, M. (1908). Lermontov i Robert Burns (istoriko-literaturnaja zametka) [Lermontov and Robert Burns (a historical and literary note)]. Minuvshie gody, No. 9, pp. 149-151. (In Russian)
Belashova, E. S. (1958). Robert Burns v perevodakh Marshaka [Robert Burns in Marshaks Translations]. Uchenye zapiski Chernovitskogo gosudarstvennogo uni-versiteta, Т. XXX, Vyp. 6, pp. 69-108. (In Russian)
Burns, R. (1956). Dzhon Jachnennoje Zerno [John Barcleycorn]. / per. E. G. Bagritskogo. Bagritskij E. G. Stikhotvorenija, pp. 59-61. Leningrad, Sovetskij pisatel. (In Russian)
Burns, R. (1982). Stikhotvoreniia [Poems]. / sost. I. М. Levidova. 705 p. Мoscow, Raduga. (In English and Russian)
Burns, R. (2000). Videnie: poemy, poslaniia, epi-grammy, pesni, ballady [Vision: Poems, Letters, Epigrams, Songs, and Ballads]. / per. s angl. 412 p. Мoscow, ООО Izd. dom «Letopis,». (In Russian)
Elisratova, А. А. (1957). Robert Burns: kritiko-biograficheskij ocherk [Robert Burns: A Critical-Biographical Sketch]. 160 p. Мoscow, GIKHL. (In Russian)
Inkovskij, M. (1964). Vtoraia rodina Burnsa rasshiriaet granitsy [The Second Homeland of Burns is Expanding the Boundaries]. Druzhba narodov, 1964, No. 6, pp. 225-230. (In Russian)
Mansur, Z. (1956). Shap iashibez, karchyk (R. Burn-stan) [Good Living, Old Women (from Burns)]. Sovet эdэbiiaty, 1956, No. 12, p. 118. (In Tatar)
Orlov, S. A. (1939). Burns v russkikh perevodakh [Burns in Russian Translations]. Uchenyje zapiski Len-
Бекметов Ринат Ферганович,
кандидат филологических наук, доцент,
Казанский федеральный университет, 420008, Россия, Казань, Кремлевская, 18. bekmetov@list.ru
ingdadskogo pedagogicheskogo instituta.1939, T. XXVI, pp. 225-255. (In Russian)
Orlov, S. A. (1972). Na iazykakh narodov nashej strany Burns. «John Anderson») [In the Languages of the Peoples of Our Country (Burns. "John Anderson")]. Lit-erarurnye sviazi i traditsii: mezhvuzovskij sbornik. Vyp. 3, pp. 99-112. Gorky, Izd-vo GGU. (In Russian)
Orlov, S. A. (1974). T. L. Tsherkina-Kupernik - per-evodtchitca Burnsa [T. L. Tsherkina-Kupernik ,Translator of Burns]. Literarurnye sviazi i traditsii: mezhvuzovskij sbornik. Vyp. 5, pp. 110-128. Gorky, Izd-vo GGU (In Russian)
Robert Burns v perevodakh S. Marshaka (1950) [Robert Burns in Marshaks Translations]. 232 p. Moscow, GIKHL. (In Russian)
Robert Burns. (2011). V gorakh moe serdtse [My Heart' s in the Highlands]. 352 p. St. Petersburg, Azbuka, Azbuka-Attikus. (In English and Russian)
Robert Burns. (2008). Stikhotvoreniia [Poems]. / per. Ju.V. Kniazeva. 288 p. Moscow, Profizdat. (In Russian)
Robert Burns shigyrlare. (1939). [Poems by Robert Burns]. / ingl. tarzh. Sovet adabiiaty, 1939, No. 10-11, pp. 132-133. (In Tatar)
Robert Burns. (1946). Dzhon Arpa Orlygy [John Barcleycorn]. / tarzh. K. Nadzhmi. Sovet adabiiaty, 1946, No. 7-8, p. 85. (In Tatar)
Robert Burns. (1959). Shigyrlar [Poems]. / ingl. tarzh. Sovet adabijaty, 1959, No. 1, pp. 43-45. (In Tatar)
Tcherbenek, A. (2005). Deconsruktciia i russkaia klassicheskaia literatura [Deconstruction and Russian Classical Literature]. 232 p. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie. (In Russian)
Tvardovskij, A. T. (1952). Robert Burns v perevo-dakh S. Marshaka [Robert Burns in Marshak,s Translations]. Novyj mir, No. 4, pp. 225-229. (In Russian)
The article was submitted on 15.09.2016 Поступила в редакцию 15.09.2016
Bekmetov Rinat Ferganovich,
Ph.D. in Philology, Associate Professor, Kazan Federal University, 18 Kremlyovskaya Str., Kazan, 420008, Russian Federation. bekmetov@list. ru
