CC BY
24
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 11 (192). Филология. Искусствоведение. Вып. 42. С. 33-37.
Е. М. Велижанина
ЛИНГВОСТИЛИСТИЧЕСКИЙ СТАТУС ТЕАТАТИВА САКРАЛЬНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ НОВОЗАВЕТНОЙ ПРИТЧИ)
Данная статья посвящена рассмотрению лингвостилистического статуса объекта сакральной интерпретации новозаветной притчи, именуемого с учетом специфики данного ментального процесса сакральным театативом. Мы исходим из того, что новозаветная притча содержит в самой себе в качестве ведущей парадигмы интерпретацию в сакральноценностном аспекте, проявляя при этом некоторый комплекс семантических признаков, к числу которых принадлежат и особенности сакрального теататива.
Ключевые слова: театация, сакральный теататив, сакральная интерпретация, перспектива, картина видения, точка зрения, поле видения, угол видения, фокус видения.
Задачей нашей статьи является раскрытие специфики лингвостилистического объекта сакральной интерпретации новозаветной притчи. Актуальность данного исследования определяется тем, что изучение феномена сакральной интерпретации новозаветной притчи дает возможность продемонстрировать специфичность статуса ее объекта как лингвостилистической системы в тексте притчи. Новозаветные притчи являются уникальным материалом для исследования, они изучались не одно столетие философами, богословами с позиции их толкования и интерпретации, историками с позиции их происхождения (С. В. Лёзов, Н. Б. Меч-ковская, Н. Л. Мусхелишвили и др.), с позиции лингвистики (Н. Н. Белозерова, А. Вежбицка, Е. М. Верещагин, Н. Н. Гончарова, Е. Б. Яковенко и др.0. Однако лингвостилистический аспект изучения категории сакральной интерпретации, в частности текстовый, - сравнительно новое направление, требующее терминологической и методической разработки.
В нашем понимании интерпретации и ее объекта мы опираемся на концепцию
Н. Д. Маровой1. Согласно этой концепции, интерпретация являет собой процедуру, служащую осуществлению общего процесса ментальной театации. В этой концепции термин ‘театация’ указывает не только на семантику зрительного восприятия, но и на взаимосвязь зрения с ментальным процессом (от греч. &еа - вид, умственное зрелище; Оеао^ш
- зреть, смотреть; созерцать (умом), рассматривать; 0еатод - зримый, достойный зрелища; от этого корня созданы такие слова, как теория, театр, тезис, теорема). Процесс ментальной театации связан с рефлексив-
ным рассмотрением умозрительных объектов, благодаря которому обнаруживаются их ценностно-своеобразные качества. При этом данные объекты соотносятся с внутренним духовным миром субъекта, с теми представлениями, знаниями, чувствами, которые уже имели место быть в его опыте. В итоге организуется новое видение объекта, при котором проявляются черты его своеобразия. Это значит, что объект видения подвергается интерпретации, и поэтому именуется автором теа-тативом. Таким образом, под театативом понимается такой объект рассмотрения, который в самом себе содержит цель интерпретации.
В качестве содержательного основания теататива выступает категория перспективы текста, которая создает интерпретативные картины видения, а ее исходным условием является определенная точка зрения. Точка зрения инициирует процесс перспективиро-вания, который проходит три основных этапа становления теататива: поле видения, угол видения и фокус видения2.
В рамках данной статьи мы рассмотрим эти основные этапы становления теататива и его лингвостилистический статус на примере сакральной притчи о Сеятеле в Евангелии от Матфея. Анализ производится на материале немецкого и русского переводов текста притчи, что демонстрирует универсальный характер представляемой лингвостилистической категории сакральной интерпретации. В определении лингвостилистического статуса театати-ва новозаветной притчи мы полагаем новизну проблемы сакральной интерпретации.
При интерпретации текста новозаветной притчи необходимо учитывать ее два уровня:
житейский и сакральный. Однако в данной статье рассмотрим механизмы становления лингвостилистического статуса теататива только на сакральном уровне.
Житейское определяется нами как нравственная категория, выделяющая реальное бытие, обладающее пространственновременными характеристиками.
Сакральное в нашем понимании - это духовная категория, выделяющая «иную, трансцендентную» реальность, отличную от про-фанной действительности, воспринимаемая сознанием как феноменальная ценностность.
Соответственно под сакральной интерпретацией текста притчи мы понимаем ментальную процедуру соотнесения реальных ситуаций с метафизическими для придания им духовно-ценностного статуса.
Введем понятие «сакральный теататив новозаветной притчи»: это семантическая сфера текста новозаветной притчи, указывающая на такой объект интерпретации, который имплицирует сакрально-ценностную картину видения.
Перейдем к анализу сакрального уровня теататива. Данная притча служит для нас основой семантической верификации, так как, по словам Иисуса Христа, «она дает ключ к пониманию остальных притч»3. Более того, притча снабжена специальным текстом, в который эксплицирована сакральная интерпретация (Мф 13 : 18-23), произведенная самим Христом (текст самой притчи см. в примечании4). В качестве интерпретатора выступает Христос - Интерпретатор с большой буквы. Приведем этот текст:
Wenn jemand das Wort von dem Reich hort und nicht versteht, so kommt der Bose und reiBt hinweg, was in sein Herz gesat ist; das ist der, bei dem auf den Weg gesat ist. Bei dem aber auf felsi-gen Boden gesat ist, das ist, der das Wort hort und es gleich mit Freuden aufnimmt; aber er hat kei-ne Wurzel in sich, sondern er ist wetterwendisch; wenn sich Bedrangnis oder Verfolgung erhebt um des Wortes willen, so fallt er gleich ab. Bei dem aber unter die Dornen gesat ist, das ist, der das Wort hort, und die Sorge der Welt und der be-trngerische Reichtum ersticken das Wort, und er bringt keine Frucht. Bei dem aber auf gutes Land gesat ist, das ist, der das Wort hort und versteht und dann auch Frucht bringt; und der eine tragt hundertfach, der andere sechzigfach, der dritte dreiBigfach. <...> Вы же выслушайте значение притчи о сеятеле: Ко всякому, слушающему
слово о Царствии и не разумеющему, приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его -вот кого означает посеянное при дороге. А посеянное на каменистых местах означает того, кто слышит слово и тотчас с радостью принимает его; Но не имеет в себе корня и непостоянен: когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняется. А посеянное в тернии означает того, кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает слово, и оно бывает бесплодно. Посеянное же на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и бывает плодоносен, так что иной приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят, а иной в тридцать.
Интерпретатор в Своей сакральной интерпретации излагает различные состояния человеческой души, которая способна / не способна воспринимать Слово о Царствии Небесном и преобразовываться. Эксплицитным указателем того, что семантика «душа человека» становится в притче сакральным театативом, является слово сердце (das Herz): «... in sein Herz gesat ist» (... посеянное в сердце его). Как в жизненно важном органе, в сердце, происходит процесс кровообращения, так и в сакральном органе «сердце» локализован процесс, необходимый для духовной жизни -зарождаются мысли, обдумываются поступки. Семантика слова «сердце» (нем. das Herz; греч. KapSia) связана с внутренней работой сознания, мышления, а также с семантикой души5. В русскоязычной традиции понятия сердце и душа выступают как синонимы, они взаимозаменяемы. Сердце признается вместилищем души6. Категория «душа» (нем. die Seele, греч. Wvxn) в нашем исследовании понимается как внутреннее ментальное состояние человека, способное или неспособное к восприятию и к принятию сакральных истин. Истина же есть Вера в Божественное, под влиянием которой человеческое ментальное состояние приобретает ценностность в своей способности к преобразованию «Я-ментального» в «Я-сакральное»1. Семантика сознательного «общения с Богом», которая выражается в восприятии Слова о Царствии (das Wort von dem Reich), обращенного к человеку - это то, что отличает человека от животного. Обоснованием нашему мнению являются сами евангельские притчи, в которых говорится о внутреннем состоянии человека, о возможности и необходимости его подлинного изменения, его воз-рождения8: «...но, если не покаетесь, все
так же погибните» (Лк. 13:5). Слово «покаяние» (греч. fisiavoia) указывает на семантику переноса, трансформации, изменения, выхода за пределы (греч. nsxa «переход из одного состояния в другое»), а также на семантику ума (греч. vovg «разум», «понимание»).
Перейдем к рассмотрению трех этапов перспективирования теататива в тексте этой притчи на уровне сакральной семантики.
1. Театативное поле видения Интерпретатора составляют описания внутреннего состояния человеческой души, формирующие духовно-сакральную картину видения:
jemand das Wort von dem Reich hort und nicht versteht (слушающий слово о Царствии и не разумеющий);
der das Wort hort und es gleich mit Freuden aufnimmt (кто слышит слово и тотчас с радостью принимает его);
der das Wort hort, und die Sorge der Welt und der betrugerische Reichtum ersticken das Wort (кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает слово);
der das Wort hort und versteht (слышащий слово и разумеющий).
Так, в качестве теататива сакрального уровня притчи тематизируется понятие ‘душа/ die Seele - человек/der Mensch’, эксплицированное неопределенным местоимением je-mand (кто-то, некто, кто-либо, кто-нибудь) и определительным союзным словом der (который). Заметим, что текст притчи и текст ее эксплицитной сакральной интерпретации связаны между собой через метафорическую аналогию понятий ‘душа/die Seele - человек/ der Mensch и ‘почва/der Boden/ Житейский теататив ‘почва/der Boden’, выраженный лексемами «felsiger Boden/каменистая почва», «Weg/дорога», «Dornen/терние», «gutes Land/ добрая земля», приобретает семантические признаки сакрального теататива ‘Seele/душа
- Mensch/человек (семантику восприятия, осмысления). Таким образом, лингвостилистический статус этого процесса отмечен тенденциями к метафорическому сопоставлению и противопоставлению семантики житейского теататива ‘почва/der Boden’ и сакрального теататива ‘душа/die Seele - человек/der Mensch’.
2. Описываемые театативы обнаруживают существенные отличия. Они рассматриваются под разным углом видения, т. е. в них выделяются различные аспекты. Так, четыре сравниваемых теататива противопоставляются по их качествам и по условиям восприятия:
Hort und nicht versteht (слушающий и не разумеющий). Процессы horen (греч. акоию «слышать», «понимать») и nicht verstehen (греч. sunahmi «внимать», «разуметь»; «связывать») указывают на семантику отсутствия взаимосвязи мышления и восприятия. Процесс мышления связан с таким общим понятием как ‘истина’. Функция интеллекта - искать истину, отличать ее от фальши, от лжи. Процесс восприятия связан с понятием добра9. Так, основной признак житейского теататива der Weg (придорожная почва), твердость, сравнивается с состоянием души, которое не способно к восприятию Слова и возрождению.
Hort und es gleich mit Freuden aufnimmt -keine Wurzel in sich, wetterwendisc (кто слышит слово и тотчас с радостью принимает его - но не имеет в себе корня и непостоянен). Здесь усилительное прилагательное wetter-wendisch в основе содержит существительное das Wetter (погода), обозначающее предмет сравнения, т. е. человека, которому приписывается свойство погоды - «изменчивость». Это создает образ «капризной» души. Усиливающее наречие «gleich» (тотчас) и абстрактное существительное «die Freude» (радость), которое имеет коннотацию веселого ощущения восприятия действительности, но не предполагает глубокого чувства, репрезентируют духовную картину видения состояния души, чья связь с Царствием Небесным прерывается, и как следствие - становится не угодным Богу. Данное состояние сравнивается в тексте притчи с каменистой почвой (нем. der Fels - «обнаженные породы», греч. KsrprnSsa - «каменистый, скалистый»), поэтому семантическими признаками сакрального теататива ‘душа’ являются внешние ощущения человека, которые препятствуют развитию более высокого состояния души. Каменистая почва символизирует примитивный, поверхностный уровень мышления.
Der das Wort hort - die Sorge der Welt und der betrugerische Reichtum ersticken das Wort -(тот, кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает слово). В данном случае присутствуют внешние негативные условия, которыми руководствуется человек. На житейском уровне эта семантика выражена через образ терния (нем. der Dorn -«шип, колючка», греч. arnvOa - «колючка»), который символизирует внешнюю заботу, затруднительное положение, гонение, обманное богатство (die Sorge der Welt und der betruge-
rische Reichtum), другими словами, передает семантику эмоционального состояния: страх, беспокойство, зависть, корысть. Подобное состояние души не может измениться по причине своей слабости.
Hort und versteht (слышащий слово и разумеющий). Так, житейский теататив ‘gutes Land'’ (добрая почва) характеризуется в тексте притчи как хорошая, добрая земля, и предполагает наличие признаков, которые присущи подобной человеческой душе, воспринимающей и постигающей Слово. Этими признаками обладает интеллектуальное действие, эксплицированное глаголами восприятия horen (слышать), verstehen (понимать), которые усиливают характеристику души человека, придавая ей свойства ценностности в ее развитии и уразумения того, что есть Слово о Царствии. Мы видим, что данное состояние души актуализирует семантику взаимосвязи процессов мышления и восприятия. Добрая почва (gutes Land), как аллегория души, в своей семантике означает способность к видению добра, несущего Словом, а значит способность к воз-рождению, развитию и преобразованию.
Таким образом, аспектуализация теата-тива ‘душа/die Seele - человек/der Mensch приводит к спецификации ценностных характеристик души. Лингвостилистический статус угла видения сакрального теататива определяется тенденцией к аллегоризации и символизации свойств человеческой души, к градационному противопоставлению способностей воспринимать Слово о Царствии.
3. В фокусе притчи на уровне сакральной семантики оказываются акцентированными моменты сакрального теататива ‘душа/ die Seele - человек/der Mensch’. Рассмотрим лингвостилистические способы выражения этого процесса в каждом определенном проявлении теататива.
Jemand das Wort von dem Reich hort und nicht versteht - so kommt der Bose und reifithim-weg, was in sein Herz gesat ist (слушающий слово о Царствии и не разумеющий - приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его). Лукавый (нем. «der Bose» - злой дух, нечистый, греч. «novnpog» - злой, дурной, плохой в моральном смысле) сравнивается в житейской интерпретации с птицами (нем. «die Vogel»; греч. «nsxsivov», «пето juai» - летать, быстрый переход в воздух). Семантика слов птица10 и лукавый указывает на неверные мыслительные процессы, которые искажают истинное учение
Слова, следовательно, препятствуют росту семени и внутреннему состоянию души.
Der das Wort hort - wenn sich Bedrangnis oder Verfolgung erhebt um des Wortes willen, so fallt er gleich ab (кто слышит слово - когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняется). Слова скорбь (нем. die Badrangnis, греч. у1Эciw «мука», «бедствие») и гонение (нем. die Verfolgung, греч. divgmew «преследование») актуализируют семантику состояния угнетения, ущемления, нужды. И как следствие - человек не способен по причине внутренних страданий прийти к Высшему Благу - он разуверяется (нем. abfallen «соблазняться»; греч. LKavSaXiQrn «терять веру», «совращаться»).
Der das Wort hort - und er bringt keine Frucht (тот, кто слышит слово - и оно бывает бесплодно). Здесь говорится о состоянии человеческой души, которое сравнивается в тексте притчи с тернием (die Dornen). Главная характеристика терния - это его разрушительная и губительная сила для растений, произрастающих вблизи его. Семантика «душа человека» наполняется в этом состоянии семами боли и неспособности к преодолению трудностей. Слово «бесплодный» выражает значение «лишенный восприятия Слова о Царствии» (греч. aKapnoq «опустошительный», нем. ko-pflos «безрассудный») и является определяющим в становлении общей семантики ‘душа/ die Seele - человек/der Mensch ’.
Hort und versteht - dann auch Frucht bringt; und der eine tragt hundertfach, der andere sechzigfach, der dritte dreifiigfach (слышащий слово и разумеющий - который и бывает плодоносен, так что иной приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят, а иной в тридцать). Этими словами Интерпретатор акцен-туализирует сакральную картину видения человека, который наделен категорией иного мышления, более высокого порядка. Именно последнее состояние души становится угодным Царствию, так как семантика слова gut (добрый, хороший) (gutes Land) связана с семантикой блаженства, счастья, спасения (нем. die Seligkeit): «Блаженны чистые сердце, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8). Люди, благодаря внутреннему преобразованию, являются плодами. Это есть сигнал того, что человек в состоянии признать существование более высокой стороны своей натуры, уйти от чувственного мировосприятия и логического мышления. Причем этот последний, противительный член общего
перечислительного ряда придает всему тексту характер климакса, становясь высшей точкой смыслового напряжения.
Таким образом, фокализация сакрального теататива приводит к акцентуации семантики, выражающей способность души к восприятию Слова о Царствии. Лингвостилистический статус этого процесса определяется тенденцией к углублению смыслового и эмоционального напряжения, манифестируемого посредством градационного перечисления, при котором искусно перемежаются приемы климакса и антиклимакса.
Обобщая сказанное о сакральном теата-тиве ‘душа/Ле Бее1е - человек/ёег Метек', можно сделать следующие выводы. Лингвостилистический статус процесса перспек-тивирования сакрального теататива отмечен тенденциями к градационному перечислению, аллегоризации, символизации, метафорическому сопоставлению и противопоставлению свойств души человека. Семантику сферы сакрального теататива составляет идея восприятия и принятия человеческой душой Слова о Царствии Небесном, а также идея внутреннего развития. Понятие ‘душа^е Seele - чело-век/ёег Метек’ Интерпретатор воспринимает в качестве объекта, на который направлено Его умственное рассмотрение, называемое нами театацией. Вместе с тем этот объект указывает на наличие определенной точки зрения Наблюдателя, которая интерпретируется нами как сакральная картина видения. Взятая как самостоятельная сущность, точка зрения становится выразителем внутреннего мира Наблюдателя, Его позиций и целей. Представленный в статье материал показывает продуктивность предложенного метода изучения механизмов сакральной интерпретации для определения статуса, структуры и прагматического эффекта текста новозаветной притчи в его ценностном ракурсе.
Примечания
1 См.: Марова, Н. Д. Парадигмы интерпретации текста. Екатеринбург, 2006.
2 См.: Марова, Н. Д. Диалоги о перспективе текста (на материале немецкоязычных художественных текстов). Алма-Аты, 1989.
3 См.: Гончарова, Н. Н. Новозаветная притча
о сеятеле : попытка интерпретации // Вестн. Воронеж. гос. ун-та. Сер. «Гуманитарные науки». 2005. № 2. С. 55-74.
4 Und er redete vieles zu ihnen in Gleichnissen und sprach: Siehe, es ging ein Samann aus, zu saen. Und indem er sate, fiel einiges auf den Weg; da kamen die Vogel und fraBen’s auf. Ei-niges fiel auf felsigen Boden, wo es nicht viel Erde hatte, und ging bald auf, weil es keine tiefe Erde hatte. Als aber die Sonne aufging, verwelk-te es, und weil es keine Wurzel hatte, verdorrte es. Einiges fiel unter die Dornen; und die Dornen wuchsen empor und erstickten’s. Einiges fiel auf gutes Land und trug Frucht, einiges hundertfach, einiges sechzigfach, einiges dreiBigfach. Wer Ohren hat, der hore!<...>H поучал их много притчами, говоря: Вот, вышел сеятель сеять; И когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; Иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня засохло; Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; Иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. Кто имеет уши слышать, да слышит! (Мф 13 : 3-9).
5 См.: Урысон, Е. В. Душа // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Вып. 2 / под общ. рук. акад. Ю. Д. Апресяна. М., 2000. С. 88. Под душой автор понимает «средоточие внутреннего мира человека, его истинных чувств и желаний - всего жизненно важного для данной личности».
6 См.: Нуждина, О. Ю. Концепты «душа» и «тело» в языковой картине мира (на материале английского и русского языков) : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2004. С. 15. Автор утверждает, что «душа воспринимается как орган, локализованный где-то в груди.».
1 См.: Степаненко, В. А. Слово / Logos / Имя = Имена-концепт-слова : сравнительнотипологический анализ концепта «Душа. Seele. Soul» (на материале русского, немецкого и английского языков) : дис. . д-ра филол. наук. Иркутск, 2006. С. 182. Автор полагает, «что душе, как и природе, свойственны чудесные превращения».
8 См.: Блаженный Августин. Творения. Т. 1. Об истинной религии. СПб., 1997. С. 16. Августин Блаженный пишет о том, что «.душа может изменяться.».
9 См.: Никол, М. Цель. М., 2006. С. 43.
10 Там же. С. 60. Автор считает, что «птицы символизируют ложные мысли».
