Лексикографические миниатюры: критические заметки по русской и церковнославянской исторической лексикографии Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Лексикографические

миниатюры:

критические заметки

по русской и

церковнославянской

исторической

лексикографии*

Роман Николаевич Кривко

Национальный исследовательский университет "Высшая школа экономики" / Институт русского языка им.

В. В. Виноградова РАН (Москва)

Маргарита Ивановна Чернышева

Институт русского языка им.

В. В. Виноградова РАН (Москва)

Lexicographic

Miniatures:

Research Notes on Russian and Church Slavonic Historical Lexicography

Margarita I. Chernysheva

Vinogradov Russian Language Institute of the Russian Academy of Sciences (Moscow)

Roman N. Krivko

National Research University "Higher School of Economics" / Vinogradov Russian Language Institute of the Russian Academy of Sciences (Moscow)

Резюме

Одна из наиболее острых проблем русской исторической лексикографии состоит в том, что лексикографы зачастую работают с текстами плохо изданными и в большинстве случаев не прокомментированными. В связи с этим необходимой частью лексикографической работы является критика не только источников и их изданий, но и сопутствующего справочного аппарата, уже имеющихся словарей и указателей. В первой части статьи показано, как ошибочная

Статья подготовлена при содействии Российского гуманитарного научного фонда (проект № 13-04-00093 “Лексикологическое исследование и словарное описание лексики русского языка XI-XVII вв. («у» — «умытникъ»)”; руководитель — доктор филол. наук, проф. М. И. Чернышева).

This is an open access article distributed under the Creative Commons Attribution-NoDerivatives 4.0 International

Slovene 2015 №1

Margarita I. Chernysheva, Roman N. Krivko

I 205

идентификация греческого источника одного из песнопений свв. Константину и Елене может дезориентировать читателя и привести к неверным суждениям об истории и критике текста этого гимна. Это препятствует правильному пониманию гапакса тресадовный 'состоящий из трёх пород дерева (о Кресте Господнем в соответствии с христианской экзегезой Ис 60:13)', описанного в 30-м томе Словаря русского языка XI-XVII вв. Вторая часть статьи посвящена лексикографическому описанию фрагмента славянского перевода одной из гомилий Григория Великого (Двоеслова). Опечатка, допущенная в передаче латинского оригинала, и отсутствие лингвистического комментария сделали невозможным толкование выражения кротость на тяжесть обратити, в котором слово тяжесть означает 'достоинство', а кротость — результат смешения латинских слов levitas 'легкомыслие' и lenitas 'кротость; нежность'. Выражение кротость на тяжесть обратити означает не 'сменить кротость на тяжесть нрава или на достоинство', а является ошибочной передачей соответствующего латинского выражения со значением 'обратить от легкомыслия к достоинству'. Это значение было искажено в переводе и, вследствие опечатки, не было прокомментировано издателем славянского текста, так что до сих пор не получило адекватного лексикографического описания. В третьей части статьи сделана попытка определить лексическое значение слов тщетина, тщетинный. Заключительная, четвёртая, часть статьи посвящена критике некоторых ошибочных чтений, предложенных в славистических изданиях, на основе греческих оригиналов, не учтённых издателями.

Ключевые слова

историческая лексикография, исторические словари, hapax legomena, история русского языка, история церковнославянского языка, церковнославянские переводы с греческого и с латыни

Abstract

One of the most crucial problems in the historical lexicography of the Russian language is that lexicographers are regularly faced with texts and sources which often have neither been properly published, if at all, nor properly commented on from linguistic, philological, and historical points of view. The first part of these research notes shows that a Greek source of one of the liturgical chants dedicated to SS. Constantine and Helene has been erroneously identified in the Index of the Incipita of Old East Slavonic liturgical chants; this made it possible to assume textual corruption in the Slavonic translation and prevented scholars from establishing a correct understanding of the hapax legomenon tresadovnyj, which actually means 'made of three species of wood' (about the Holy Cross made of the fir tree, the pine tree, and the box, according to Christian exegesis of Is 60:13). In the second part of these research notes, the edition and lexicographic interpretation of one passage from the Church Slavonic translation of the Homilies by Gregory the Dialogist have been critically reconsidered. Editorial mistakes and a lack of commentary has made it impossible to understand and to explain adequately the phrase krotost' na tjazest' obratiti lit. 'to transmute modesty into gravity.' This phrase is important to exemplify the rare meaning of the Church Slavonic word tjazest' (lit. heaviness, gravity) 'dignity,' which is lexicographically recorded in this meaning only in a few translated texts, and attests a semantic calque. While the Slavonic translation of this passage is erroneous, its edition and lexicographic interpretation are corrupted

2015 №1 Slovene

206 I

Lexicographic Miniatures: Research Notes on Russian and Church Slavonic Historical Lexicography

and inadequate, so that on the basis of the edition and of the available dictionaries one could not understand that the phrase krotost' na tjazest' obratiti ('to transmute modesty into gravity') actually means 'to renounce light-mindedness and to return to (proper) dignity.' In the third part of the article, the lexical meaning of the words tscetina, tscetinnyj is analysed. The final part is dedicated to the critical analysis of some erroneous editorial decisions made by scholars, who ignored the Greek origin of translated texts.

Keywords

historical lexicography, historical dictionaries, history of the Russian language, history of Church Slavonic, translations from Greek and Latin into Church Slavonic

0. Вступительные замечания

Одна из наиболее острых проблем русской исторической лексикографии состоит в том, что лексикографы зачастую работают с текстами плохо изданными и в большинстве случаев лингвистически не прокомментированными. В этой связи необходимой частью лексикографической работы является не только критика источников, но и анализ достоверности сопутствующей справочной литературы, в частности, уже имеющихся исторических словарей, а также указателей, изданий и критического аппарата к изданиям. Ход исследовательской и критической работы, как правило, остаётся за пределами словарной статьи, которая во многих случаях является краткой формой представления результатов разнонаправленного историко-филологического и лингвистического исследования. Предлагаемые вниманию юбиляров лексикографические миниатюры представляют собой расширенные комментарии к трём словарным статьям 30-го выпуска “Словаря русского языка XI-XVII вв.”1.

1. Тресадовный

В служебной праздничной минее на февраль-август 1260 г. из собрания Государственного исторического музея (ГИМ), Син., № 895 [Каталог 1984: 198-199, № 176] отмечен гапакс трьсадовьныи (л. 93), которым начинается славянский перевод ексапостилария свв. Константину и Елене (sub diem 21 мая), неизвестного в других восточнославянских рукописях [ILH, 3: 424, № 21239]. Судя по тому, как указано в специализированном справочнике зачало византийского оригинала [там же], греческая параллель славянского слова — лексикографически

1 Источники Словаря цитируются в соответствии с принятыми в нём правилами графико-орфографической унификации. Ссылки на источники соответствуют принятым в Словаре сокращениям [СТ 2001] (см. также дополнения к списку источников [СлРЯ XI-XVII вв.]) и здесь не раскрываются.

Slovene 2015 №1

Margarita I. Chernysheva, Roman N. Krivko

I 207

не зафиксированная2 форма тєтраотєрОфш^ (вин. п. ед. ч.), которую можно было бы передать как ‘четверозвездносветлый’ или ‘четверосиль-носветлый’, если представить каждое из четырёх ответвлений креста как источник сильного света или луч. Образ сияющего Креста в средневековой символике восходит к известному по поздним источникам видению имп. Константина перед битвой у Мульвиева моста (312 г.), что объясняет аллюзию на этот образ в ексапостиларии свв. Константину и Елене. Ближайшая точка соприкосновения этого образа с библейской традицией — упоминание “знамения Сына Человеческого на небе” (то on^eiov toö utoo too dvftpwTCOO iv oopavö) в Евангелии от Матфея (24:30) [LCI, 2: 564]. Известны также видения сияющего Креста, описанные Кириллом Иерусалимским и Григорием Назианзином [PG, 33: 1165-1176; 35: 669; LCI, 2: 564], в иконографии распространён мотив сияющего Креста как знака божественного присутствия и (второго) пришествия (“Als Parusiezeichen besitzt das K. Leuchtkraft”; см. [LCI, 2: 578]). Эти сюжеты и мотивы, однако, не проясняют структуру и значение славянского композита, который в сопоставлении с формой тєтраотєрофмтоо позволяет предполагать наличие в оригинале славянского песнопения лексикографически незасвидетельствованного паронима *тєтраотєр0фотov (?) ‘четверокрепкорасти-тельный’. Лексема *тєтраотєр0фотov (?) могла возникнуть в результате графического смешения ш и и в ходе паронимической аттракции с тетра-oTepo^wTov. Вторая корневая морфема -фи- этой гипотетической лексемы как будто объясняет славянское -сад- (ср. греч. фо^ ‘насаждение; растение’, фош ‘рождать, производить’ и др.). Известная символика процветшего Креста как lignum vitae [LCI, 2: 584, 587-588] поддерживает такую реконструкцию. Далее, появление морфемы трь- в соответствии с греческим тетра- ‘четыре’ привлекательно объяснить транслитерацией первоначального глаголического текста в кириллицу: глаголическое %, которое могло быть использовано в сокращённой записи композита, имеет числовое значение ‘четыре’, кириллическое же •г • обозначает ‘три’.

К сожалению, все изложенные выше герменевтические соображения — тупиковая линия в толковании лексемы, поскольку в указателе [ILH, 3: 424, № 21239] греческая параллель славянского песнопения определена ошибочно. Приведём интересующий нас фрагмент славянского текста в принятой в СлРЯ XI-XVII вв. упрощённой орфографии, с современной пунктуацией:

Трьсадовьныи крстъ и четверовьрховьнъ, егоже съкрыша июдпи, яко съкровище, въ земли, сего цсря Костянтинъ и блжная Елена миру явила есть (NB согласование предикативных форм с ситаксически ближайшим именем; ср. [Жоловов, Крысь-ко 2001: 85]). Мин.праздн., 93. 1260 г.

2 См. данные [LSJ; PGL; LBG (не доведён до буквы т); GLRBP; GSMIG; TLG].

2015 №1 Slovene

208 I

Lexicographic Miniatures: Research Notes on Russian and Church Slavonic Historical Lexicography

Из пяти словоформ греческого инципита, который как будто бы должен соответствовать славянскому тексту [ILH, 3: 424, № 21239], только одна (oxaupov) имеет лексическую пареллель в церковнославянском тексте [IHEG, 3: 525]: Sxaupov TExpaaxspoyiwTov dv oöpavot? xsOiaoai ‘ты увидел на небесах четверосильносветлый крест’ [IHEG, 3: 525; ILH, 3: 424, № 21239] (в ILH зачало указано без последней словоформы xs^daoat). Полный греческий текст ексапостилария не опубликован, вероятно, речь идёт об имп. Константине перед битвой с Максенцием, когда Константин увидел на ночном небе светящийся крест. В любом случае очевидно, что иудеи, о которых говорится в славянском тексте, в этом фрагменте не упомянуты. Известной греческой параллели у славянского текста нет.

Морфемная структура славянского гапакса прозрачна: трь- + -сад-, где корень -сад- употреблён в первом основном значении ‘растение, дерево’ [SJS, 4: 6; СлРЯ XI-XVII вв., 23: 12]. Из этого следует, что Крест Господень состоит из трёх деревьев, точнее, трёх пород дерева. Это — традиционное для христианской экзегезы понимание текста из книги Исайи (60: 13), в котором видится пророчество о Кресте Господнем: “Слава Ливана придет к тебе, кипарис и певг и вместе кедр, чтобы украсить место святилища Моего, и Я прославлю подножие ног моих” (LXX: Kai f So^a toö Лф^ои про? ad ^£еі dv Kunapiaaw каі пе6к^ Kai KdSpw a^a, So^aaai xov xonov xov aytov фои). Церковнославянский экзотизм певгъ ‘вид средиземноморской сосны’ и его графико-фонетические и морфологические варианты [СлРЯ XI-XVII вв., 14: 183; СДРЯ XI-XIV вв., 6: 362-363], а также эпитеты трисоставный, тричастный и тречастный [СлРЯ XI-XVII вв., 30], относящиеся к Кресту, достаточно полно описаны в словарях. Иллюстративные примеры во множестве отражают упомянутую экзегетическую традицию толкования Ис 60:13:

Прчстое дріво чьстьнаго ти крста яви великыи Иса(и)я купарисъмь и пеугьмь [так!] (и) кедрьмь. Мин.сент., 0132. Ок. 1095 г. Трьчастьныи [вар. Триодь Моис.К. II, 495. XII-XIII вв.: крстъ трьчястныи] . . . небесъ вышьши [в греч. далее: önapysi ‘есть; является’] (о oxaupo? о xpi^sp^?). Триодь постн., 185 об. XII в. Ты ми по-кровъ крЪпъкъ еси, трьчастьныи крьсте Христовъ (xpip.sp7]?). Стихирарь, 12 об. XII в. На певги и кедрі и кюпарисі распятъся насъ ради (dv пЕбк^). Там же, 198. Прорастоша -г- древа — кипарис и певгъ и кедръ, и от тог<о> древа учинен быс<ть> крстъ, на немже распят быс<ть> Хсъ. Покл., 55. 1531 г. Проркъ Исаиа показует, от котораго древа бі крстъ и глеть: в кипариссі и певкі и кедрі. Скрижаль, II, 783. 1656 г. Царица сиа [Елена], егда прииде во Иерусалим, позна древо крестное, еже глаголет быти трисоставное, сиречь от трех древ. Спафарий. О сивиллах1, 85. 1672 г. А въ Божественномъ, государь, Писании свидітельст-вуетъ, что Крестъ Господень трисоставенъ и тричастенъ, и древо треблаженное и трилюбезное, сирічь отъ трое деревъ. (Чел.Ник.Пустосв.) Суб.Мат. IV, 98. 1665 г. Вси богословцы в слове^хъ своихъ научаютъ почитати трисоставный крестъ

Slovene 2015 №1

Margarita I. Chernysheva, Roman N. Krivko

I 209

Господень, срасленъ отъ трехъ древъ во образъ Святыя Троица. Ав.Кн.Бес., 260. XVIII в. ~ 1675 г. Аще кто любитъ Христа, той любитъ и Крестъ святый и трича-стный, отъ кипариса, и певга, и кедра сложенный. Там же.

Обзор цитатного материала, приведённого здесь не полностью, показывает, насколько хорошо было распространено в восточнославянской письменности представление о трёхчастном Крестном Древе, состоящем из трёх пород дерева. В свете экзегетической традиции, известной и на Руси, текст ексапостилария Трьсадовьныи крстъ и четверовьрхо-вьнъ ‘крест тресоставный и четвероконечный’ кажется ясным и не требующим дальнейших комментариев. Что же касается греческой лексической параллели, то, вопреки сведениям, содержащимся в указателе [ILH, 3: 424, № 21239], необходимо в соответствии с принятой в этом указателе формулой заключить: “Textus graecus non inventus”.

2. Кротость на тягость обратити

Предмет следующего очерка — вынесенная в подзаголовок фраза с кажущимся прозрачным содержанием: сменить кротость на тяжёлый (жестокий, суровый) нрав. Фраза встречается в славянском переводе тридцать восьмой гомилии папы Григория Великого (Двоеслова) на Евангелие. В беседе упоминаются три сестры, которые были “священными девами (sacrae virgines)”. В какой-то момент одна из сестёр стала вести себя неподобающим образом, увлекаясь мирскими соблазнами, так что две другие сестры “уже печашетася [. . .] кротость на тягость жития своего нрава [о Гордиане, третьей сестре] обратити” Гр.Вел. II, 1260 (цитируется издание славянского памятника). Из цитаты как будто следует, что сёстры убеждали Гордиану сменить кротость на “тягость”. В пражском “Словаре старославянского языка” фрагмент этого предложения использован в словарной статье тлгость и призван проиллюстрировать третье значение этого слова ‘уважение, достоинство’ [SJS, 4: 558]. Благодаря такой дефиниции смысл примера не становится более ясным: словарное определение предполагает, что фраза кротость на тягость обратити означает ‘сменить кротость на достоинство’. Непонятно, на каком основании противопоставляются эти два нравственных качества. Очевидно, понимая бессмысленность контекста, авторы словарной статьи сократили цитату за счёт устранения слова кротость: “печашета сл [. . .] на тлгость житиш свокго нрава wбратити ad gra-vitatem sui habitus Bes 38,300aß 2” [SJS, 4: 558]. Из-за устранения из цитаты непонятного слова предложение стало синтаксически ущербным: глагол шбратити лишился объекта, и читателю остаётся гадать, что именно должно смениться на достоинство. В словарной статье кротость цитата с неясным содержанием не представлена [SJS, 2: 70]. Надо

2015 №1 Slovene

210 I

Lexicographic Miniatures: Research Notes on Russian and Church Slavonic Historical Lexicography

полагать, что фрагмент фразы со словом тлгость попал в пражский “Словарь старославянского языка” потому, что авторы поставили в данном случае задачу исчерпывающе передать в статье доступный в картотеке цитатный материал, о чём свидетельствует помета “Exh.” в конце словарной статьи.

Предложенное в пражском Словаре значение тлгость ‘уважение, достоинство’ бесспорно: кроме упомянутого примера, оно проиллюстрировано ещё тремя прозрачными цитатами, правда, только из славянского перевода Бесед папы Григория Двоеслова: “оукланлше лице свок шт<ъ> тлгости vultum [. . .] gravitatis Bes 38,300aß 6; мимо идлше то-гдаже заповпданаи тлгость чьсти gravitas honestatis Bes 38,300aß; тлгостию житии чьстьнаго [. . .] въздрасте gravitate vitae Bes 38,300ba 4sq.” [SJS, 4: 558]. Во всех трёх примерах единственной лексической параллелью ц.-слав. тлгость является лат. gravitas, что свидетельствует о семантической кальке. Судя по цитатному материалу, предложенному в 30-м выпуске “Словаря русского языка XI-XVII вв.”, семантический переход ‘вес, тяжесть’ ^ ‘значимость, важность; достоинство’ действительно отсутствует в оригинальных текстах. Среди множества значений лексем словообразовательного гнезда тяг- (тяж-, тяз- / тлз-), описанного в пражском “Словаре старославянского языка” и в 30-м выпуске “Словаря русского языка XI-XVII вв.”, переносные значения ‘важность, значимость; достоинство’ отмечаются только в переводах или в источниках, связанных с русско-западноевропейскими контактами. Приведём материал Словаря [СлРЯ XI-XVII вв., 30]:

Тяжелый, прил. Важный, значительный. Слухъ носитца, что курфистру Саксонскому с людми подыматца и тяжелое діло зачнетъ, и для того вскхъ нанятыхъ людей на рубеж к Меисену посылают (was wichtiges ‘нечто важное’). Куранты1, 136, 1631 г. Третьево дня промеж начал<ь>ники посла цесарского [. . .] да промеж надворного маршалка [‘конюха’] людеи страшна битва была [. . .] а самъ посол [. . .] приіхав зело тяжел то діло терпіл (der Gesandte befindet dieses überaus hoch ‘посол находит это чрезвычайно важным’). Куранты6, 409. 1669 г. — В знач. сущ. Тяжелая, с., мн. То, что важно, значительно. Будет бо по иніхъ трех днехъ к тебі иная глю и распространю ти тяжелая и дивная (gravia). (3 Езд 13:56) Библ. Генн. 1499 г.

Тяжий, прил. в сравнит. ст. — В знач. сущ. Тяжшая, с., мн. То, что наиболее важно, значимо. Горе вамъ, книгъчия и фарисіи, лицеміри, яко [. . .] остависте тяжьшая закона: судъ, и милость, и віру, си же подобааше сътворити и ^хъ не оставити (та [Заротера). (Мф 23:23) Мст.ев., 88. До 1117 г.

Тяжкий, прил. Важный,значительный, весомый. Пришьдъшу же ему [ап. Павлу], о немь сташа съшьдъшеи от Иерслма июдеи, многы и тяжькы вины приносяще на Павла (поХХа каі [Зарта агашр.ата). (Деян 25:7) Апост.Христ., 59. XII в. Епистолия

Slovene 2015 №1

Margarita I. Chernysheva, Roman N. Krivko

I 211

суть тяжькы и крЪпъкы, а пришьствие тіла немощьно и слово уничьжено (at sniaToAa't [. . .] ßapetai Kat ta^upa^. (2 Кор 10:10) Там же, 174. Даліче наиблъшие [так в изд.!] діла и тягчяйшие были межъ иныхъ разныхъ наияснМшихъ королей, начал<ь>никъ и властелей христианскихъ. Рим.имп.д. I, 365. 1518 г. Велики есть сие діла и тяжки, стол<ь> велики и тяжки, какъ честь и содержан<ь>е и оборонение вірьі ншеи, и короля ншего и всеи земли. Куранты1, 113. 1628 г.

Быти въ тяготі — быть важным. Никогъда бо въ словеси ласканию бы-хомъ, якоже вісте, ни вині лихоиманию [. . .] ни ищюще от члвкъ славы, ни от васъ, ни от иніх^ могуще въ тяготі быти, яко Хсу апли, нъ быхомъ тиси посреді васъ (ev ßäpei ebai). (1 Фес 2:7) Апост.Христ., 211. XII в.3

Таким образом, единственным препятствием в понимании фрагмента славянского перевода гомилии Григория Двоеслова является кротость, которую следовало сменить на достоинство. Издание основного текста и критический аппарат к интересующему нас контексту никак его не проясняют. Латинский оригинал, опубликованный в одном издании со славянским переводом, содержит в данном месте сочетание a revitate: “Уже печашетася [две сестры] [. . .] кротость [в лат.: a revitate] на тягость жития своего нрава обратити”. Гр.Вел. II, 1260. XIII в.

Внутренняя форма слова revitas (re + vita), аблативной формой которого должно быть revitate, кажется прозрачной и наводит на мысли об оживлении, возрождении, возвращении к жизни и т. п. Проблема заключается в том, что слова revitas в латинском языке нет [DLD], более того, оно в принципе невозможно, поскольку приставка re- сочетается только с глагольными основами4. Форма revitate — опечатка в славистическом издании, в чём можно убедиться при обращении к латинскому оригиналу нашего фрагмента, опубликованному в латинской серии “Патрологии”: Quam curabant blanda quotidie redargutione corripere, atque a levitate morum ad gravitatem sui habitus reformare [PL, 76: 1291] ‘они ежедневно старались исправить [её] ласковым обличением и обратить от легкомыслия нравов к достоинству своего образа жизни’. Славянское кротость (вин. п. ед. ч.) соответствует латинскому a levitate ‘от легкомыслия’, переосмысленному как прямой объект, который формально в латинском оригинале не выражен.

Сопоставление с корректным изданием латинского оригинала, однако, по-прежнему не даёт понять, как слово кротость связано с понятием легкомыслия. Ни семантика славянского слова, подробно описанная в современных и исторических словарях, ни его этимология не позволяют предположить, что значения лексемы кротость в древний

3 Толкование дано в соответствии со значением греческой параллели “lv ß. e?vai gewichtig auftreten’’ (1 Тим 2:7) [WNT: 268].

4 Замечание анонимного рецензента.

2015 №1 Slovene

212 I

Lexicographic Miniatures: Research Notes on Russian and Church Slavonic Historical Lexicography

период принципиально отличались от современного состояния. Ни одно из лексикографически зафиксированных исторических употреблений слова кротость не позволяет увидеть в нём нечто, связанное с семантикой легкомыслия. Заключить обратное можно было бы только на основании латинской параллели, однако такое решение представляется нам необоснованным, серьёзное расширение значения славянского слова с труднообъяснимым семантическим переходом на основании уникальной латинской параллели неправомерно.

Полагаем, что причина появления лексемы кротость — пароними-ческая аттракция, ошибка перевода или описка в латинской рукописи, вследствие чего первоначальное a levitate было воспринято как a leni-tate; ср. лат. lenitas ‘нежность; кротость’. Ошибки такого рода хорошо известны как внутри традиции одного текста, так и при переводе. Иллюстративный пример в словарной статье тягость может быть представлен только в сопровождении комментариев:

Уже печашетася [две сестры] [. . .] кротость [слав. к *lenitate?; в изд. ошибочно: revitate] на тягость жития своего нрава [о Гордиане, третьей сестре] обратити (PL LXXVI, 1291: a levitate morum ad gravitatem sui habitus reformare ‘обратить от легкомыслия нравов к достоинству своего образа жизни’). Гр.Вел. II, 1260. XIII в.

3. Тщетина, тщетинный

Есть такие словарные статьи, при разработке которых хотя и были использованы все возможности, имеющиеся у создателей Словаря, и знания ведущих отечественных и зарубежных специалистов, привлекавшихся в качестве консультантов5, тем не менее, установить точную семантику искомых слов не удалось.

Такова история выявления значения слов тщетина и производного прилагательного тщетинный из “Жития Андрея Юродивого”. Проведённые изыскания вполне можно было бы назвать филологическим детективом:

Сотона [. . .] реч<е> [юноше], яко к нікому подобну себі: видиши ли сего [Андрея Юродивого], доселі тоштетину [вар. XV-XVI вв.: тщетину, тоштотину, щетину] ялъ, а уже строиться и сь на ны (о та агЛ^ ёа-^wv). Ж.Андр.Юрод.1, 162. XIV в. ~ XII в. Отвіща к нему [Андрею] дьяволъ [. . .] отступи от мене, тъщетны [вар. XV в.: тъщетныи] ястелю (о та агХп [в изд.: ааХ^] ёа-^wv). Ж.Андр.Юрод.1, 257. XIV в. ~ XII в. [то же — (Ж.Андр.Юрод.) ВМЧ, Окт. 1-3, 132. XVI в. ~ XII в.].

В обоих случаях в греческом оригинале употреблена форма мн. ч. сущ. ср. р. та аєХп (от то аєХо^), само слово не отмечено ни в одном из доступных

5 Среди них: А. Е. Аникин, И. Г. Добродомов, Я. Какридис (Швейцария), Э. Трапп (Германия).

Slovene 2015 №1

Margarita I. Chernysheva, Roman N. Krivko

I 213

греческих словарей (за исключением [LBG], о чём ниже). В издании ма-кариевских Миней, где опубликован список XVI в., в соответствующих местах (в сносках) приводится разъяснение, где та аєХп понимается как “родъ бобовъ” [ВМЧ, Окт. 1-3, 81, сноска 1], а о та аєХп daOrwv — тщетны ястель6 — трактуется как “ядущій бобы” [ВМЧ, Окт. 1-3, 132, сноска 5].

Переводчица “Жития Андрея Юродивого” на современный русский язык Е. В. Желтова, создав неологизм (“Посмотрите-ка на этого селе-еда!” [Желтова 2007: 23], “Отступись от меня, селеед!” [там же: 66]), предложила трактовать употреблённые выражения как ругательства, причём и в том и в другом случае бранится дьявол: “Выражение та о€щ ёаЭДш, вероятно, было очень грубым и означало что-то вроде ‘питающегося экскрементами’” [там же: 156], то есть тщетина предлагается понимать как ‘экскременты’.

Эту мысль как будто бы поддерживает латинский перевод, сопутствующий греческому в издании Ж.-П. Миня: 1) “ecce ille etiam, qui fabis vescitur (= вот тот, кто питается фабами)” [PG, 111: 633-634]; 2) “comestor fabarum (= пожиратель фаб)” [там же: 719-720], поскольку faba, кроме основного значения ‘боб’, может иметь также переносное — ‘бобовидный помет’.

Однако ситуация еще больше запутывается при обращении к латинскому комментарию, учитывающему оба употребления та аОсц в этом произведении [PG, 111: 633-634, сноска 7], где издатель не только признаётся, что смысл слова ему не ясен, но объясняет также, что он интерпретировал о та аОсц daOrwv как ‘qui fabis vescitur’ только для того, чтобы не предложить вообще ничего. И далее следуют две не только никак не связанные между собой, но, скорее, исключающие одна другую трактовки. Первая заключается в том, что то аеХос, можно понимать как некую дешёвую пищу из стручковых растений или трав (viliores quosdam cibos e leguminibus herbisve), “которую имели обыкновение употреблять в пищу те, кто выбрал путь служения Богу”, — так дьявол высмеивал св. Андрея. Вторая предполагает понимание та аєХп как ‘лакомство’ (cupedias), тогда произнесённые слова звучат как укор — примерно следующим образом: “вот же тот, кто обжирается роскошной едой со стола своего господина (qui delicatis e mensa domini sui cibis farcitur), а с нами общаться — избегает”.

Не смогли справиться с установлением значения и немецкие коллеги, создающие под руководством Э. Траппа7 “Lexikon zur byzantinischen

6 В издании опечатка: тщетныя стелю, вместо: тщетны ястелю.

7 В процессе работы над указанными словарными статьями мы обращались к проф. Э. Траппу за консультацией, в связи с чем выражаем ему искреннюю благодарность за внимание.

2015 №1 Slovene

214 I

Lexicographic Miniatures: Research Notes on Russian and Church Slavonic Historical Lexicography

Gräzität”, поскольку предложенные в этом словаре трактовки двух однокоренных слов сопровождаются знаком вопроса: то aeXoc, Sellerie ? (‘сельдерей’), аєХофауо? Sellerie fressend ? (‘пожиратель сельдерея’) [LBG, 7: 113].

Итак, наш филологический детектив пока не завершён, и нужно признать, что на сегодняшний день не установлены точные значения ни греч. та аєХп, ни слав. тщетина.

В результате, учитывая то, что существует ещё одно употребление слова тщетина в “Иосиппоне” — сочинении, переведённом с древнееврейского языка (Римляни имаху жиды, иже вылазяху [из Иерусалима] брати зелиа или тщетины ясти и вішахут я (др.-евр. dese’ ‘трава, луговая растительность’). (Иосиппон) Лет.Ел., 228. XV в.), было сформулировано следующее обобщённое толкование, со ссылкой на [LBG]:

То, что несъедобно или малосъедобно (ср. LBG 7, 113: то аеХо^ ‘сельдерей’ ?).

4. Проблема установления верного чтения

Мы неоднократно говорили о необходимости учёта оригинала в работе с переводными памятниками, при игнорировании которого при издании текста рукописи в публикации и, соответственно, в словоуказателе (при наличии такового) возникают ошибки, в том числе — ошибки словоделения. Часть образцов такого рода — из Мин.Пут., Нил.Сор.Собор-ник, Сб.Кир.-Б.м. (П.) и Хрон.Г.Синк. — описана в статье [Чернышева 2013: 199-202]. За пределами остались другие случаи.

Приведём ещё два примера ошибочного чтения из болгарского издания Златоструй3 (Г.). На листе 24а (с. 160 публикации) ошибочно раздельно напечатано: въ земле, однако следует читать слитно въземле, что обусловлено контекстно и поддержано греческим оригиналом: Aa^ßavsi (ev Xa^ßavEt,, каі тріа атсаїтєї) [PG, 88: 1940]. Исправленное чтение представлено в соответствующей цитате словарной статьи троий [СлРЯ XI-XVII вв., 30]:

Единого въземле, а троего просить, от троего бо състоимъся, якоже глеть апослъ: да будеть вьсе ціло, тіло, и дШа, и духъ (1 Фес 5:23: тр£а атсаїтег гк уар тйо трійо aove.aT7]xap.e.v). Златостр.3 (Г.), 160. XII в. [то же — (Сл.Ио.Злат.) ВМЧ, Ноябрь 13-15, 1357 г. XVI в. ~ XII в.].

В другом случае (из того же издания) верное понимание возможно при обращении к рукописной традиции. На листе 163а (с. 258 указанной публикации) предложено следующее словоделение испорченного рукописного места: аще [. . .] мп> жглъ сл, в списке XVI в., опубликованном в Макарьевских Минеях, находится верное чтение — смпжился (в

Slovene 2015 №1

Margarita I. Chernysheva, Roman N. Krivko

I 215

греческом оригинале соответствующий пассаж несколько отличается [PG, 62: 575]), что нашло отражение в цитате, иллюстрирующей слово

трезвство:

. . . [О живущих в монастырях] Нъ аще <съ>м^жилъся ихъ кто буде, то скоро очи отвьрзеть, и акы много врімя бъдйлъ буде трізвьства діля [. . .] то не трібуеть многа врімене на въспряновение (т^ vrj^ewi; Ivskev). Златостр.3 (Г.), 258. XII в. [то же - (Сл.Ио.Злат.) ВМЧ, Ноябрь 13-15, 1452. XVI в.].

И наконец, приведём ещё один показательный пример, характерный для работы с переводными памятниками. Первоначальное предложение понимать дважды встретившуюся форму триулие (из Сказ. о созд. св.Соф.) как триу<г>лие было отвергнуто после обращения к греческому оригиналу, где читается TpißouvaAiov, так что реконструкция заголовочной формы должна выглядеть иначе — триу<на>лие, что нашло отражение в соответствующей словарной статье триуналие, связанной семантически с триуналий:

[ТРИУНАЛИЕ], с. То же, что триуналий. И пришедшим имъ на місто триу<на>лие, явишас<я> полаты новы зданые (£Ї£ то TpißooväAiov). Сказ. о созд. св.Соф., 22. XVI в. И шедъ црь с привезшими злато на місто трииу<на>лие [так в изд.], и не обретоша ни единоа полаты, ни храмины. Там же.

ТРИУНАЛИЙ, м. Площадка с возвышением (ср. греч. TpißooväAiov от лат. tribunal). Носящемъ же крсты цсрви же и людемъ съ патриархъмь Проклъмь у Евьдома къ полю на триунали [вар. 1262 г.: тривуналии] [. . .] вънезапу отроча посреді мъножьства въсхыщено и на въздухъ възносимо бываше (£Ї£ то TpißooväAiov). Пролог (жит.сент.), 116. XII-XIII вв.

Библиография

ЖьлтовА 2007

Желтова Е. В., Жизнь и деяния св. Отца нашего Андрея Юродивого Христа ради. Вступительная статья, перевод с греческого языка и комментарии, С.-Петербург, 2007.

Жоловов, Крысько 2001

Жоловов О. Ф., Крысько В. Б., Историческая грамматика древнерусского языка, 2: Двойственное число, Москва, 2001.

Каталог 1984

Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI-XIII вв, Москва, 1984.

СДРЯ XI-XIV вв., 1-10 —

Словарь древнерусского языка XI-XVI вв., 1-10—, Москва, 1985-2014—.

СлРЯ XI-XVII вв., 1-30

Словарь русского языка XI-XVII вв., 1-30—, Москва, 1975-2015—.

СТ 2001

Словарь русского языка XI-XVII вв. Справочный том, Москва, 2001.

2015 №1 Slovene

216 I

Lexicographic Miniatures: Research Notes on Russian and Church Slavonic Historical Lexicography

Чернышева 2013

Чернышева М. И., “Из истории изменения концепции Словаря русского языка XI-XVII вв.”, Acta linguisticapetropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН, 9 (2)

(= Русская историческая лексикология и лексикография XVII-XIX вв.), 2013, 192-208.

DLD

Database of Latin Dictionaries, Turnhout, Brepols Publishers, 2012 (режим доступа: http://apps.brepolis.net/BrepolisPortal/default.aspx)

GLRBP

Sophocles E. A., Greek Lexicon of the Roman and Byzantine Periods, New York, 1900.

GSMIG

Du Cange D., Du Fresne C., Glossarium adscriptores mediae & infimaegraecitatis, 1-2, Lugdunii, 1688.

IHEG

Follieri H., Initia hymnorum Ecclesiae Graecae, 1-5 (1/2) (= Studi e testi, 212-215 bis), Citta del Vaticano, 1961-1966.

ILH

Incipitarium liturgischer Hymnen in ostslavischen Handschriften des 11. bis 13. Jahrhunderts, 1-3, besorgt von D. Stern, hrsg. von H. Rothe (= Abhandlungen der Nordrhein-Westfälischen Akademie der Wissenschaften, 118/1-3; Patristica Slavica, 16/1-3), Paderborn, München, Wien, Zürich, 2008.

LBG

Lexikon der byzantinischen Gräzität, Fasz., 1-7—, Wien, 1994-2011—.

LCI

Lexikon der christlichen Ikonographie, 1-8, Sonderausgabe, Rom, Freiburg, Basel, Wien, 2004. LSJ

Liddell H. G., Scott R., comp., Jones H. S., Sr., rev. and augm., with a revised supplement,

A Greek-English Lexicon, Oxford, 1996.

LXX

Rahlfs A., ed., Septuaginta, Stuttgart, 1979.

PG

Migne J. P., ed., Patrologiae cursus completus. Series Graeca, 1-161, Parisiis, 1857-1866.

PGL

Lampe G. W. H., A Patristic Greek Lexikon, Oxford, 1982.

PL

Migne J. P., ed., Patrologiae cursus completus. Series Latina, 1-217, Parisiis, 1844-1855.

sjs

Slovnik jazyka staroslovenskeho, 1-4, Praha, 1958-1997.

TLG

Thesaurus linguae Graecae (режим доступа: http://www.tlg.uci.edu/).

WNT

Bauer W., Wörterbuch zum Neuen Testament, 6, völlig neu bearbeitete Auflage von K. und B. Aland, Berlin, New York, 1988.

Slovene 2015 №1

Margarita I. Chernysheva, Roman N. Krivko

I 217

References

Bauer W., Wörterbuch zum Neuen Testament, 6, völlig neu bearbeitete Auflage von K. und B. Aland, Berlin, New York, 1988.

Chernysheva M. I., “Iz istorii izmeneniia kontsep-tsii Slovaria russkogo iazyka XI-XVII vv.”, Acta lin-guisticapetropolitana. Trudy Instituta lingvisticheskikh issledovanii RAN, 9 (2) (= Russkaia istoricheskaia lek-sikologiia i leksikograflia XVII-XIX vv.), 2013, 192208.

Follieri H., Initia hymnorum Ecclesiae Graecae, 1-5 (1/2) (= Studi e testi, 212-215 bis), Citta del Vaticano, 1961-1966.

Lampe G. W. H., A Patristic Greek Lexikon, Oxford, 1982.

Liddell H. G., Scott R., comp., Jones H. S., Sr., rev. and augm., with a revised supplement, A Greek-English Lexicon, Oxford, 1996.

Rothe H., Stern D., eds., Incipitarium liturgischer Hymnen in ostslavischen Handschriften des 11. bis 13. Jahrhunderts, 1-3 (= Abhandlungen der NordrheinWestfälischen Akademie der Wissenschaften, 118/1-3; Patristica Slavica, 16/1-3), Paderborn, München, Wien, Zürich, 2008.

Zheltova E. V., Zhizn' i deianiia sv. Ottsa nashego Andreia Iurodivogo Khrista radi, St. Petersburg, 2007.

Zholobov O. F., Krysko V. B., Istoricheskaia grammatika drevnerusskogo iazyka, 2: Dvoistvennoe chislo, Moscow, 2001.

Роман Николаевич Кривко, канд. филол. наук

Национальный исследовательский университет “Высшая школа экономики",

доцент Школы лингвистики Факультета гуманитарных наук

105066 Москва, ул. Старая Басманная, 21/4

Россия/Russia

roman.krivko@gmail.com

проф. Маргарита Ивановна Чернышева, доктор филол. наук

Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН,

ведущий научный сотрудник Отдела исторической лексикографии

119019 Москва, Волхонка 18/2

Россия/Russia

chemysheva@bk.ru

2015 №1

Slovene