CC BY
24
Как известно, тире может выражать в контексте различные отношения, как в следующем эпизоде рассказа «Und man sprach von der Suppe bis zum Apfelkuchen mit der Cremehaube alles mit lukullischer Genauigkeit durch. - Der kleine Soldat war voll des Scherzes; diese Lieblingsgerichte schienen die Wirbelsäule seines Lebens zu bilden, an deren Grundstock sich erst alle anderen Ereignisse anfügten». («И с лукулловской точностью обсуждалось все, от супа до яблочного пирожного с кремом. Маленький солдат был настроен шутливо; все эти любимые блюда, казалось, и составляли содержание его жизни. Словно на этой основе и возникали все остальные события»). Здесь тире выражает причинно-следственные отношения.
Автор рассказа нередко использует тире для выделения важных эмоциональных компонентов смысла. Например: «Die Mutter eine kleine, bewegliche Frau in schlichtem, schwarzem Tuchkleide, mit einem blassen, guten Gesicht und erloschenen trüben Augen, - Offizierswitwe». («Мать была женщиной невысокой, подвижной, в скромном черном суконном платье, с бледным добрым лицом и угасшими, тусклыми глазами - вдовой офицера»). Приведённый пример интересен тем, что здесь прослеживается тяготение Рильке (как это бывает в поэтической речи) к концентрации информативных прилагательных, с помощью которых дается точное описание матери Пьера. Приложение Offizierswitwe, являясь определением, выраженным именительным падежом существительного, совмещает в себе атрибутивный и предикативный признаки, оно определяет соответствующее лицо, уточняет его.
В работе «Культура русской речи и эффективность общения» отмечается, что «общий принцип механизма приёмов в экспрессивной пунктуации заключается в смещении системно-обусловленной позиции знаков препинания в контексте» [1, с. 222]. Этот тезис можно проиллюстрировать фрагментами рассказа, где тире, употребленные в разных позициях, передают как бы внутренний монолог Пьера. Элементы внутренней речи вторгаются в авторское повествование, за счёт чего создается сложно-организованный письменный отрезок текста, в рамках которого создается образ внутреннего мира мальчика в его взаимодействии с миром внешним.
«Um sieben Uhr mußte er in der Kaserne sein - also noch fünf Stunden. - Fünfmal also mußte der große Zeiger noch rund ums Zifferblatt laufen — das ist ja noch sehr, sehr lange.-» («К семи он должен был явиться в казарму, стало быть, через пять часов. Пять раз должна была большая стрелка обежать циферблат -
Библиографический список
осталось ещё много, много времени»). Это почти поток сознания. Двойное тире подчёркивает радость Пьера, так как до возвращения в казарму остается ещё много времени. «Nur als die Mutter ihm den roten Wein einschenkte, mit nassen Augen ein wenig das Glas hob und ihn bedeutungsvoll anschaute, da blieb ihm der Bissen in der Kehle stecken. - Sein Blick wanderte durchs Zimmer». («Но когда мать наливала ему красного вина, и поднимала стакан, и с особым значением глядела на сына влажными глазами, у него кусок застревал в горле. Его взор блуждал по комнате»). В этом случае имеет место переход от внутренних переживаний героя, у которого от скорого расставание кусок застревал в горле, к внешним проявлениям (взгляд его блуждал по комнате).
Конец рассказа представляет собой диалог. Здесь механизм создания экспрессии связан с понятием графической вы-деленности чужой речи в тексте. Для подчёркивания диалога в тексте рассказа автор нередко использует графические средства оформления диалога из драматического текста. Так, например, отдельные реплики текста похожи на театральные ремарки. Ср.: «Pierre aber aß fort-» («Пьер все ел и ел»); «-Noch ein Kuß, und fort war er». («Последний поцелуй, и он исчез»). При обмене репликами тире широко используется для выделения важных в смысловом отношении фрагментов сообщения, а также для выражения определенных морально-эмоциональных компонентов смысла. Как правило, в этих случаях тире обозначает долгую паузу. Например:
1) «Aber wenn ich zu Weinachten nach Hause komme, wird Julie doch auch da sein!?
Gewiß. -»
(«- Но когда я приеду домой на рождество, ведь Жюли вернется?!
- Конечно».
2) «Sag dem Belly, ich laß ihn grüßen, - er soll schön brav sein... Er versuchte zu scherzen, aber er brach jäh ab. -»
(«- Передай Белли привет от меня, пусть он ведет себя хорошо... - Он пытался шутить, но голос его прерывался»).
Таким образом, Рильке использовал в рассказе Pierrre Dumont тире в основном как механизм создания экспрессии. Он не только заменяет синонимически возможные запятые тире, но и добавляет тире окказионально (использует даже двойное тире). Его индивидуальное творчество проявляется в контекст-нообусловленном употреблении знаков препинания. Экспрессивность и подвижность пауз ритмизирует прозу во многих прозаических произведениях Рильке.
1. Граудина Л.К., Ширяев Е.Н. Культура русской речи и эффективность общения. Москва, 1996. References
1. Graudina L.K., Shiryaev E.N. Kul'tura russkojrechi i 'effektivnost' obscheniya. Moskva, 1996.
Статья поступила в редакцию 13.10.16
УДК 811
Mutaeva S.I., Cand. of Sciences (Phlology), senior lecturer, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
LEXICO-THEMATIC CLASSIFICATION OF ARABISMS IN THE DARGWA LANGUAGE. The article presents a lexico-thematic classification of Arabisms in the Dargwa language. The different composition of daghestanian languages is unequal. The Arabic language's influence can be found in both literary languages and in unwritten (dialectal) languages of Dagestan. In the Dargwa language they reflect a wide variety of spheres of the human activity. In many respects their assimilation contributed to the trade and economic relations with western countries. The author concludes that there is proliferation and strengthening of Islam in Dagestan, and Arabic became an integral part of the Muslim faith. This contributes to the cultural and economic and trade ties with the countries in the Middle East. Mastering the Arabic language and literature was not only influenced by religious needs of the Dargwa, but also their interests in life.
Key words: Arabic loan-words, lexico-thematic classification, Dargwa language, vocabulary, literary language, dialect.
С.И. Мутаева, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный университет г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ЛЕКСИКО-ТЕМАТИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ АРАБИЗМОВ В ДАРГИНСКОМ ЯЗЫКЕ
В статье проводится лексико-тематическая классификация арабизмов в даргинском языке. В различных дагестанских языках количественный состав арабизмов неодинаков. Арабизмы можно встретить как в литературных языках, так и в бесписьменных (диалектных) языках Дагестана. В даргинском языке они отражают самые разнообразные сферы челове-
ческой деятельности. Во многом их усвоению способствовали торгово-экономические связи с восточными странами. Автор делает вывод о том, что с распространением и укреплением ислама в Дагестане арабский язык стал неотъемлемой частью мусульманского вероучения. Этому способствовали культурные и торгово-экономические связи со странами Ближнего Востока. Усвоение арабского языка и письменности диктовались не одними религиозными потребностями горцев, но и их жизненными интересами.
Ключевые слова: арабизмы, лексико-тематическая классификация, даргинский язык, словарный состав, литературный язык, диалект.
Все процессы исторического развития общества отражаются в лексической системе языка. С появлением новых предметов, явлений возникают новые понятия, а вместе с ними и слова для наименований этих понятий. Иногда используются слова из других языков. В различных дагестанских языках количественный состав арабизмов неодинаковый. Арабизмы можно встретить как в литературных языках, так и в бесписьменных (диалектных) языках Дагестана. В этой связи количественный состав в них неодинаков, так как на письменных языках наличествует огромное количество литературы духовного содержания (проповеди, толкования книг религиозного характера, стихи дореволюционных поэтов и т. д.), в которой содержится много арабизмов, не встречающихся в разговорной речи.
Одной из наиболее распространенной классификацией заимствованной лексики является тематическая классификация, позволяющая делать выводы и предположения о сферах воздействия языка на язык-донор, а также о характере употребления иноязычных слов по их происхождению. Во многих исследованиях, посвященных заимствованиям, их классификация исходит именно из сферы употребления. Тематические группы слов арабского происхождения взаимосвязаны между собой. Классификация по тематическим группам в дагестанских языках, в том числе и в даргинском, затрудняется из-за отсутствия на современном этапе терминов, последовательно обозначающих тематические объединения слов в соответствии с градацией реалии в природе и обществе.
Проведённый нами анализ арабизмов в даргинском языке позволил выделить следующие тематические группы и подгруппы слов по сфере их употребления.
Нарицательные имена:
1. Терминология, связанная с человеком: а) термины, отражающие душевное состояние, желание и их противоречия, психические явления; б) термины, связанные с наукой, культурой и образованием; в) названия, связанные с духовными и физическими качествами человека; г) наименования лиц по их профессии и должности; д) термины родства и свойства; е) названия некоторых болезней; ё) соматические термины.
2. Общественно-политическая терминология: а) религиозная и абстрактная терминология; б) административно-юридические термины; в) наименования, связанные с торгово-денеж-ными отношениями; г) названия, связанные с военным делом; д) термины, связанные с понятием времени, номенклатурой и образованием.
3. Небольшие тематические группы:
Лексика, связанная с описанием неживой природы: а) названия географических и различных природных явлений; б) наименования полезных ископаемых и веществ, полученных из них.
Лексика животного мира: а) названия птиц, домашних и диких животных; б) названия насекомых и пресмыкающихся.
Предметная номенклатура: а) наименования различных сооружений и их частей; б) названия предметов домашнего обихода, орудий труда, строительных материалов; в) названия, связанные с тканью, одеждой и украшениями; г) наименования продуктов питания, блюд, напитков.
Как видно из приведенной классификации, нет такой отрасли в даргинском языке, в которой не задействованы заимствования из арабского языка. Довольно значительное место в тематических группах занимают термины, связанные с душевным состоянием человека, с религиозными понятиями, с государством и его управлением, с наукой, культурой и образованием, а также предметная номенклатура. Имеются и незначительные в количественном отношении тематические группы, связанные с названиями полезных ископаемых, растительного мира, частями тела и болезнями. Нарицательные имена являются знаками языковых понятий и противопоставляются собственным именам. Лексические арабизмы, обозначающие предметы и явления представлены во всех дагестанских языках, однако, в различных дагестанских языках их количественный состав неодинаковый. Мы приводим тематические группы
и подгруппы нарицательных имен, встречающихся в даргинском языке.
Терминология, связанная с человеком. В данной тематической группе даны лексические элементы, связанные с понятием «человек». Значительная группа таких арабизмов в даргинском языке отражает самые разнообразные сферы человеческой деятельности (слова, связанные с человеческими качествами, слова, отражающие душевное состояние; названия, связанные с духовными и физическими качествами человека; наименование лиц по их профессии и должности; термины родства и свойства; названия некоторых болезней; соматические термины) и др.
Что касается количества заимствованных лексем, то первые две группы (слова, связанные с человеческими качествами, физическими недостатками, слова, отражающие душевное состояние, желание и их противоречия, психические явления; названия, связанные с духовными и физическими качествами человека) являются более крупными и полными, которые отражают все сферы человеческой деятельности, а остальные подгруппы включают небольшое количество лексем.
Лексемы, отражающие душевное состояние человека, желания и их противоречия, психические явления: нажас «нечистый, поганый человек; негодяй», ламус «честь, достоинство», напакьа «иждивение, пропитание», насиб «доля, удел», г^дат «обычай» и т. д.
Термины, связанные с наукой, культурой и образованием.
Термины, связанные с наукой, культурой и образованием плотно закрепились в лексике даргинского языка. С развитием культурных, экономических связей со странами Ближнего Востока арабизмы не могли не отразиться на развитии литературы, науки и образования в Дагестане. В многонациональном Дагестане арабский язык становится языком общения и письма. Знание арабского языка становится нормой. «Живая арабская речь звучала в горах Кавказа отнюдь не в мечетях и не с религиозными целями, а под открытым небом на политических сходах народа, где обсуждались самые основные жизненные вопросы...» [1, с. 108 - 109].
Названия, связанные с духовными и физическими качествами человека: гякьлу «ум, интеллект», кьуват «сила», мунапикь «лицемер» и т. д.
Наименование лиц по их профессии и должности: вакил «уполномоченный, доверенный», вазир «министр, визирь», имам «духовный глава мусульман» и т. д.
Термины родства и свойства: жинс «род, сорт», наслу «потомство».
Названия некоторых болезней: вабаъ «холера», палиж «паралич».
Религиозная и абстрактная терминология: Аллагь «бог», алхям «первая сура Корана», ахират «загробный мир».
Административно-юридические термины: амру «приказ», баракат «благодать, изобилие, обилие», ватан «родина, отечество».
Термины, связанные с торгово-денежными отношениями: зарал «вред, убыток», кьимат «цена, ценность», муштари «покупатель».
Названия, связанные с военным делом: г1яскар «армия, войско», ясир «пленник», гьужум «атака» и т. д.
Термины, связанные с понятием времени, номенклатуры дней недели: итни «понедельник», талат «вторник», гIярбягl «среда», хамис «четверг», жумягI «пятница», сут «суббота», алхят «воскресенье».
Названия географических понятий и различных природных явлений: гьава «воздух», кьибла «юг», магъриб «запад», машрикь «восток» и т. д.
Наименования полезных ископаемых и веществ, полученных из них: алмас «алмаз», жавгьар «жемчуг», зумруд «изумруд», маржан «коралл».
Названия птиц, домашних и диких животных: булбул «соловей», пил «слон», маймун «обезьяна», тавус «павлин» и т. д.
Названия плодов: зайтун «олива, маслина», тут «тутовник» и т. д.
Наименования различных сооружений и их частей: аслу «основа, фундамент», жаняхI «коридор», мижит «мечеть», мадраса «школа».
Названия предметов домашнего обихода, орудий труда, строительных материалов: кьалам «карандаш», сапун «мыло» и т. д.
Названия, связанные с тканью, одеждой и украшениями: жигет «пиджак», таж «корона, венец».
Библиографический список
Наименования блюд, напитков: г1ярякьи «водка», ризкьи «пропитание», хялива «халва», шарав «сладкий напиток», шурпа «суп».
Таким образом, с распространением и укреплением ислама в Дагестане арабский язык стал неотъемлемой частью мусульманского вероучения. Этому способствовали культурные и торгово-экономические связи со странами Ближнего Востока. Усвоение арабского языка и письменности диктовались не одними религиозными потребностями горцев, но и их жизненными интересами.
1. Генко А.Н. Арабский язык и кавказоведение. Труды второй сессии ассоциации арабистов. Москва - Ленинград, 1941.
2. Мусаев М-С.М. Лексика даргинского языка. Махачкала, 1978.
3. Стоянова Н.И., Эфендиев И.И. Словарь арабских и персидских заимствований в даргинском языке. Махачкала, 2005. References
1. Genko A.N. Arabskij yazyk i kavkazovedenie. Trudy vtoroj sessii associacii arabistov. Moskva - Leningrad, 1941.
2. Musaev M-S.M. Leksika darginskogo yazyka. Mahachkala, 1978.
3. Stoyanova N.I., 'Efendiev I.I. Slovar' arabskih ipersidskih zaimstvovanij v darginskom yazyke. Mahachkala, 2005.
Статья поступила в редакцию 21.10.16
УДК 82.09
Vorobieva E.P., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Altai State Pedagogical University (Barnaul, Russia),
E-mail: [email protected]
A LITERARY CHARACTER KILLS HIS AUTHOR: SASHA SOKOLOV. The article addresses a contextual problem of the relationship between an author and a character in the 20th century literature: pseudonyms, phantom / character-authors, characters of metanovels. Writing of Sasha Sokolov is considered as a complete system based on the inner logic of the author's disappearance from the text and his substitution by the character. A recurrent plot of the fight between the author and his character unites the writer's novel creation ("Schools for fools", "Between the dog and the wolf', "Palisandria") the "texts" ("Discourse", "Gazibo", "Filornit"). In this article different elements of the plot such as a system of naming, interaction of speaking parts, duplicity and lycanthropy are analyzed. The author of the article gives consideration to the formation of the author's biographical myth, based mainly on the creation of a "fake" person. It is also pointed out that Sokolov's writing strategies follow the same logic. The result of the studies is paradoxical: the program setting of postmodernism ("the author's death") is realized as a plot within one writer's fate.
Key words: author, character, character's mindset, plot, author's death, novel, metanovel, text, biographical myth.
Е.П. Воробьева, канд. филол. наук, доц., Алтайский государственный педагогический университет, г. Барнаул,
E-mail: [email protected]
СМЕРТЬ АВТОРА ОТ РУКИ ГЕРОЯ: САША СОКОЛОВ
В статье обозначен контекст проблемы отношений автора и героя в практике художественной литературы ХХ века: от псевдонимов, фантомных / персонажных авторов до персонажей метароманов. Творчество Саши Соколова рассматривается как завершенная система, основанная на внутренней логике исчезновения автора из текста и замещения его персонажем. Сквозной сюжет борьбы автора и героя объединяет романное творчество («Школа для дураков», «Между собакой и волком», «Палисандрия») и «тексты» писателя («Рассуждение», «Газибо», «Филорнит»). В статье анализируются различные составляющие этого сюжета: система номинаций, взаимодействие речевых партий, двойничество и оборотничество. Автор статьи также рассматривает формирование биографического мифа писателя, во многом основанного на создании «подставного» лица. Отмечается также, что писательские стратегии Соколова подчинены той же логике. Результат исследования парадоксален: программная установка постмодернизма («смерть автора») реализуется как сюжет в пределах одной писательской судьбы.
Ключевые слова: автор, герой, персонаж, персонажное мышление, сюжет, смерть автора, роман, метароман, текст, биографический миф.
Представление о том, что автором данного текста может быть ещё кто-то помимо пишущего, другое, «подставное лицо» укрепилось в художественной, а в ХХ веке - и в научной практике. В первом случае это, вероятно, объясняется самой природой художественного слова, закрепляющего право художника на перевоплощение. Даже в самом интимном, исповедальном роде литературы - в лирике - единство личности, стоящей за текстом и воплощенной в поэтическом сюжете возможно лишь в точке их пересечения и никогда не бывает полным. В ряду бесконечного числа вариантов «упрятывания» за маску - литературные мистификации и псевдонимы. Последние представляют собой простейший случай переименования субъекта А в субъект Б, и хотя при этом нарушается тождество А=Б, само превращение не образует сюжета. Интереснее случаи мистификаций, когда вымышленный автор приобретает биографию, «обрастает» критическими отзывами о своём творчестве, становится в большей или меньшей степени независимым от своего творца. Такие писатели в известном смысле образуют «параллельную» историю
русской литературы: от Козьмы Пруткова, чье «Полное собранное сочинений» 1884 г. сопровождалось портретом, до Бориса Акунина, публикующего свои рассказы под одной обложкой с эссе Г. Чхартишвили («Кладбищенские истории»). Для определения статуса таких авторов как Черубина де Габриак, Генрих Буфарев, Жанна Бернар, Андрей Тургенев, художник Шарль Ро-зенталь и др. существуют понятия фантомный и персонажный автор [1], однако, они подразумевают вторичность такого автора по отношению к автору-создателю, его неубедительность на фоне безусловной онтологичности последнего. Поэтому всегда актуальным остается вопрос «кто скрывается за маской?», тогда как важнее другой: в какие отношения вступает персонаж с автором и как они развиваются?
Очевидно, что мы имеем дело не просто с формами презентации текста, не только с писательскими и издательскими стратегиями, но с принципиально иными формами мышления. М. Эпштейн говорит о «персонажном мышлении» как способе философствования, при котором между автором и мыслью
