CC BY
171П. П. Шитихин
Критика юридической теории Искупления в русской богословской мысли
конца XIX — начала XX века
-+-
Вопрос о личном спасении человека — важнейший пункт христианского учения. Вся святоотеческая литература имеет основной целью раскрыть и уяснить истину спасения для сознания христианина. Однако научная разработка этого вопроса далеко отстает от святоотеческого учения о нем. Русское богословие, находившееся под сильным влиянием Запада, не дало в достаточной степени самостоятельного определения о том, как учит Православная Церковь о личном спасении христианина.
В западной традиции, в том числе и протестантской, юридическая теория несколько модифицируется, но неизменно присутствует. Эта теория достаточно активно проникает и в русскую богословскую традицию. Наиболее авторитетный пример этого проникновения — «Догматическое богословие» митрополита Макария (Булгакова). Наше старейшее богословское учебное заведение, Славяно-греко-латинская
академия, с самого начала практически полностью оказалось под влиянием западного схоластического богословия.
Оценка того, как и в каких формах юридическая теория присутствует в русской богословской мысли, была сделана протоиереем Петром Гнедичем в его магистерской диссертации «Догмат об искуплении в русской богословской мысли XIX и XX столетий». Отец Петр, защищая эту работу в 50-е годы ХХ века, сделал всё, чтобы достаточно полно, включая тогда еще не переведенные на русский язык статьи протоиерея Г. Флоровского и В. Н. Лосского, с богословско-критических позиций обозреть проблему догмата Искупления, показать, как она решалась в нашей богословской науке.
Начинает протоиерей Петр Гнедич с рассмотрения богословия Искупления у митрополита Макария, который впервые составил труд, ставший учебным руководством в духовных академиях и основанием для составления семинарских учебников. Изложенное в этом труде (по словам святителя Игнатия (Брянчанинова), зараженном схоластикой1) учение об Искуплении стало общепринятым школьным пониманием, которое оказалось в фокусе богословской мысли XIX и во многом ХХ столетия. С точки зрения о. Петра Гнедича, в наследии русской мысли XIX-XX веков не остается почти ни одного сочинения, которое было бы свободно от элементов «юридизма». Особенно это относится к так называемому «школьному богословию», но даже и индивидуальные попытки преодолеть некоторые школьные элементы в богословской традиции не были свободны от этого.
Попытку разрешить эту проблему делал и святитель Филарет (Дроздов), который был автором не только «Катихизиса», но и глубоких проповеднических слов. В слове, сказанном в 1816 году и сохранившемся под названием «Тако возлюби Бог мир»2, святитель Филарет являет нам образ органичного сопряжения любви и правды. Любовь Божия и есть правосудие, когда она применяется к степени нашей готовности или неготовности встретиться с ней, и поэтому не может не попалить тех, кто не устроил себя сообразно этой встрече с Богом. Святитель
1 См.: Игнатий (Брянчанинов), свт. Сочинения. СПб., 1886. Т. 7. С. 380.
2 См.: Филарет (Дроздов), свт. Слова и речи. М., 1873. Т. 1. С. 89-98.
Филарет выражает тайну Искупления как тайну любви: правосудие, справедливость не являются свойствами, исключающими любовь, а есть образ обнаружения любви.
В учебнике протоиерея Малиновского «Православное Догматическое богословие», в значительной степени сориентированном на «Догматическое богословие» митрополита Макария, разделяется юридическое толкование сущности Искупления как удовлетворения правде Божией, хотя автор и пытается в отдельных случаях несколько смягчить это понимание и даже допускает ряд высказываний против односторонности юридической теории.
В труде «Догматическое богословие» епископа Сильвестра (Малеванского) находим изложение учения об Искуплении, явно стремящееся к тому, чтобы избежать юридических терминов. Епископ Сильвестр, приводя теорию Ансельма Кентерберийского, сам оценивает ее как допустимую, но не исключительно определяющую учение об Искуплении. Эта теория при крайней своей схоластичности, как заключает епископ Сильвестр, все же не имеет в себе ничего не согласного с учением древней Церкви3. Оценка очень мягкая, но самого епископа Сильвестра заподозрить в «юридизме» довольно трудно.
Выразительным примером, когда даже весьма осмотрительные мыслители впадали в тот или иной вид «юридизма», является попытка раскрытия тайны Искупления профессором В. И. Несмеловым в его знаменитой книге «Наука о человеке». Эта книга была встречена с большим воодушевлением (см., например, отзыв профессора МДА А. М. Туберовского4); положительный отзыв дан был и Н. Бердяевым5, что, скорее, должно было настораживать, нежели привлекать. Общий вывод Несмелова в этом вопросе: грех ни в каком случае не может быть извинен человеку; Бог может только отменить наказание за вину человеку, сделать же так, чтобы виновный был невиновен, Бог не может, ибо для этого было бы необходимо превратить неправду в правду,
3 См.: Сильвестр (Малеванский), еп. Опыт православного догматического богословия. Киев, 1889. Т. 4. С. 173.
4 См.: Туберовский А.М. Воскресение Христово. 1916. С. 80.
5 См.: Бердяев Н. Опыт философского оправдания христианина // Русская мысль. 1909. № 9. С. 55.
зло — в добро, а Бог явился бы поборником лжи. Из этого видно, как ход мыслей В. И. Несмелова оказывается созвучным учению Ансельма Кентерберийского.
Ввиду того, что достаточно скоро обнаружились критики юридической теории, пытающиеся выверить ее в контексте святоотеческого предания, сторонники юридической теории тоже более декларативно заявляли о своей приверженности ей и старались ее серьезно аргументировать. При этом следует оговориться, что использование русскими дог-матистами юридической терминологии не означает заимствования всех крайностей одноименной теории Искупления. Хотя практически во всех учебниках догматики синодального периода учение об Искуплении излагается с акцентом на удовлетворении Крестной жертвой Христа оскорбленного правосудия Божия, но при этом, в соответствии со святоотеческим учением о спасении, также говорится и о восстановлении богообщения, преображении человеческого существа.
Среди видных защитников юридической теории можно назвать профессора Киевской Духовной академии М. Скабаллановича, выразившего свою точку зрения в статье «Об Искуплении»6. Оценивая сочинение Ансельма Кентерберийского «Cur Deus homo», он писал, что только невозможность приобщиться к полноте богословского творчества этого автора может служить извинением для тех обидных суждений, которые высказываются об Ансельме.
Защитником юридической теории был митрополит Литовский и Виленский Елевферий (Богоявленский), писавший об Искуплении в связи с сочинениями митрополита Антония (Храповицкого)7. Особенно ревностно на защиту юридической теории встал архиепископ Серафим (Соболев), автор сборника трудов «Искажение православной истины в русской богословской мысли»8. В этом сборнике есть статьи «По поводу работы митрополита Антония (Храповицкого) „Догмат Искупления"», «По поводу книги архимандрита Сергия (Страгородского) „Православное
6 См.: Скабалланович М., проф. Об Искуплении // Христианин. 1909. № 3.
7 Елевферий (Богоявленский), митр. Об искуплении: Письма к митрополиту Антонию (Храповицкому) о его сочинениях. Париж, 1937.
8 Серафим (Соболев), архиеп. Искажение православной истины в русской богословской мысли. София, 1943.
учение о спасении"» и «По поводу сочинения иеромонаха Тарасия „Великороссийское и малороссийское богословие XVI-XVII веков"». Все эти сочинения были направлены против «юридизма».
Одним из последних защитников юридической теории в учении об Искуплении был профессор И. Айвазов — автор статьи «Догмат Искупления». Он, в частности, писал, что содержимое Русской Церковью учение об Искуплении является вполне правильным, как стоящее в полном согласии с учением Иисуса Христа, апостолов, святых отцов и учителей Церкви; что и «Катихизис» митрополита Филарета, и труды по Догматическому богословию архиепископа Филарета (Амфитеатрова), митрополита Макария и епископа Сильвестра в изложении учения об Искуплении содержат не что-либо новое, а остаются верными пониманию Искупления Вселенской Христовой Церковью9.
Таким образом, в ряде пособий и специальных исследований мы встречаемся с устойчивой приверженностью юридизму как вполне удовлетворительному методу раскрытия и истолкования события нашего спасения.
Примером более тонко понимаемого юридизма в учении об Искуплении является работа профессора Киевского университета — протоиерея П. Я. Светлова. В вопросе об Искуплении Светлов сохраняет именно юридическое понимание. Он раскрывает истину Искупления в юридических терминах и исходит из признания двух начал: юридизма и любви. Изначально в своей книге протоиерей Светлов хотел восполнить юридизм учением о любви Божией как источнике спасения10, но на деле механистически соотнес эту взаимодополняемость юридического и нравственно-онтологического в тайне Искупления.
На исходе XIX столетия, когда юридизм в учении об Искуплении в русском богословии заявил о себе и в догматике митрополита Макария, и в более тонких формах, обнаружила себя и другая позиция — развернутая критика посылок юридизма. Течение против юридической теории было направлено косвенно против «Катихизиса» митрополита Филарета и, в гораздо большей степени, против обоих символических
9 Айвазов И., проф. Догмат Искупления // ЖМП. 1952. № 1.
10 См.: Светлов П.Я., прот. Крест Христов: Значение Креста в деле Христовом. Киев, 1907. С. 8.
памятников XVII века — «Православного Исповедания» Петра Могилы и «Исповедания веры» Досифея, в которых усматривали яркое проявление латинствующего духа, ответственное в конечном итоге за богословие Макария.
Попыткой обосновать другой подход к тайне Спасения и Искупления стало исследование архимандрита (впоследствии патриарха) Сергия (Страгородского). Архимандрит Сергий представил в 1895 году на соискание степени магистра богословия свой труд «Православное учение о спасении. Опыт раскрытия нравственно-субъективной стороны спасения на основании Священного Писания и творений святоотеческих». В нем он мало говорит об объективной стороне Искупления (о значении Крестной жертвы в деле спасения людей), однако высказывает множество критических замечаний против юридического понимания спасения.
В результате анализа учения о спасении католических и протестантских вероизложений и символических книг, автор находит присутствие правовой точки зрения в вероучении западного христианства. Архимандрит Сергий пишет, что главная опасность такой точки зрения в том, что в правовом союзе не требуется близости — всем своим сердцем и помышлением — человека к Богу. Нужно соблюдать только внешние условия этого союза. Главная опасность для духовной жизни человека и состоит в том, что при желании он может ограничиться лишь внешним деланием; нравственная работа отсутствует. Отсюда человек невольно впадает в заблуждение: полагая, что спасается, он гибнет в этом самообмане. Сергий обращает внимание на то, что и в Священном Писании, и у древних святых отцов говорится о награде и возмездии, но признать это жизнепонимание отеческим или библейским можно лишь в случае, когда мы пользуемся Священным Писанием или Преданием как сборником бессвязных изречений, а не как единым словом Божиим.
В наиболее яркой форме восстание «против Макария» (и тем самым против Исповеданий XVII века) выражено в речи архимандрита, в будущем архиепископа Верейского, Илариона (Троицкого), профессора Московской Духовной академии по кафедре Священного Писания Нового Завета. Эта речь на тему «Богословие и свобода Церкви. О задачах
освободительной войны в области русского богословия»п прозвучала 12 сентября 1915 года. Отметив, что наша критика римо-католицизма носила обычно частичный характер, архиепископ Иларион критиковал основные сотериологические положения схоластического богословия: «В схоластическом учении о спасении, прежде всего, должны быть снесены до основания два форта, два понятия: удовлетворение и заслуга. Эти два понятия должны быть выброшены из богословия без остатка, навсегда и окончательно»!2. В концепции архиепископа Илариона нет места не только для Крестной смерти, но и для Воскресения Христова, а только — для Его Рождества и Воплощения.
Таким образом, реакцией на крайность юридической теории явилась так называемая нравственная теория Искупления. Само это название возникло относительно недавно; первым ввел его в употребление профессор Казанского университета священник Петров, выступивший в 1915 году с лекцией «Об искуплении», в которой ввел это наименование как противовес юридической теории^. Наиболее видные представители нравственной теории — протоиерей П. Я. Светлов, профессор кафедры Нравственного богословия Московской Духовной академии М. М. Тареев, митрополит Антоний (Храповицкий). Иногда к приверженцам нравственной теории Искупления относят и Патриарха Сергия (Страгородского), который, однако, был свободен от крайностей нравственной теории.
Свое логическое завершение нравственная теория находит у митрополита Антония (Храповицкого), в работах которого она разрешается в ересь. Точка зрения митрополита, впоследствии известного главы Русской Церкви в эмиграции, получила особенный резонанс в последующей русской богословской мысли. Еще на исходе XIX столетия архиепископ Антоний своеобразно отозвался на укоренявшийся в книгах и статьях юридизм, который обнаруживает себя в своего рода обособлении Голгофы, смерти Христовой от других этапов Его жизни,
11 Опубликовано в: Богословский вестник. 1915. № 9.
12 Иларион (Троицкий), архим. Богословие и свобода Церкви // Богословский вестник. 1915. № 9. С. 130-131.
13 Давыденков О., свящ. Догматическое богословие: Курс лекций. М., 1997. Ч. 3.
С. 145.
Воскресения, Вознесения. Митрополит Антоний акцентирует совсем другие аспекты или этапы искупительного подвига. Он мыслит искупительный подвиг сосредоточенным в гефсиманском борении Спасителя, то есть делает акцент на нравственно-психологическом измерении события Искупления. Понятие сострадающей любви он выдвигает в качестве определяющего и как бы соперничающего с понятием жертвы, мыслимой как внешней замены долга по отношению к состоянию человеческой личности. Митрополит Антоний изолирует гефсиманские страдания от голгофской Жертвы, Воплощения и Воскресения. Конечно, на это нельзя было не обратить внимания его оппонентам, особенно после того, как в 1917 году вышла статья «Догмат Искупления». Потом эта тема вошла в развернутом виде в «Катехизис», изданный митрополитом в эмиграции.
Наиболее серьезным критиком богословия митрополита Антония был архиепископ Полтавский Феофан (Быстров). Когда Синод Русской Православной Церкви за границей в 1925 году вынес решение о замене «Пространного Катехизиса» митрополита Филарета «Опытом Катехизиса» митрополита Антония (Храповицкого) в качестве учебника в русских школах за границей, владыка Феофан заявил свой протест и направил в Синод богословский анализ заблуждений главы РПЦЗ.
Как видим, к началу ХХ века русское богословие обнаружило внутри себя такие крайности, как поддержка юридизма, с одной стороны, и полное его отрицание — с другой. Теперь уже речь шла о более емком рассмотрении этой темы. Появляется небольшая книга Андрея (Ухтомского), в будущем епископа, «Истолкование библейских изречений об искуплении человека»!4, которая свидетельствовала о переходе в этой области к стремлению более целостно видеть тему, нежели только акцентировать некоторые из ее аспектов. Этапным является сборник «О спасении» профессора Казанской Духовной академии П. П. Пономарева, изданный в 1917 году!5. В этой книге догмат об Искуплении рассматривается примерно в том же ключе, как это было сделано у архимандрита Сергия (Страгородского), хотя с более
14 Андрей (Ухтомский). Истолкование библейских изречений об искуплении человека. Казань, 1904.
15 Опубликовано в: Православный собеседник. 1914-1917.
активным привлечением результатов библейских исследований. Автор пишет, что самая реальность спасения не может быть помыслена юри-дично, как то, что осуществляется если не помимо человека, то приходит к нему принципиально извне; под именем же Искупления разумеется Спасение, совершенное Иисусом Христом во дни Его земной жизни от Рождения до Вознесения. Здесь мы видим стремление вписать эту тему в полноту ее объема. Спасение, или Искупление, — это дело как Бога, так и человека. Бог совершает, человек усвояет, но это усвоение имеет также решающий характер.
В послереволюционные годы богословская проблематика большей частью могла решаться усилиями эмигрантов русской богословской школы или их преемниками. В их числе важнейшее место занимает протоиерей Г. Флоровский, написавший развернутую статью «О смерти крестной»!6, а также В. Н. Лосский, работа которого «Искупление и обожение» является в этом отношении ключевой.
В XX столетии осознание ограниченности как юридической, так и нравственной теории Искупления приводит некоторых богословов к непосредственному обращению к святоотеческому наследию. Это возвращение к святым отцам наблюдается уже у архимандрита Сергия (Страгородского) и затем у многих богословов, среди которых В. Н. Лосский, Х. Яннарас, прот. Г. Флоровский, О. Клеман, прот. А. Шмеман, прот. И. Мейендорф. Условно это учение можно назвать, в противовес юридической и нравственной теориям, теорией «органической». Но это уже было бы отдельной темой, вытекающей из того, что мы успели рассмотреть в данном обзоре русской богословской литературы конца XIX — начала XX века, связанной с разрешением вопроса об Искуплении.
16 Опубликовано в: Православная мысль: Труды Православного богословского института в Париже. 1930. Вып. 2.
