CC BY
76
УДК 811.161.1
КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ МЕТАФОРА «ПРИРОДА - ЧЕЛОВЕК»
В АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
© Э. Р. Хамитова
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел. +7 (347) 229 9614.
Email: textil1 @list. ru
В статье рассматривается концептуальная метафора «природа - человек» как антропометрический механизм концептуализации и вербализации природных явлений и объектов.
Ключевые слова: концептуальная метафора, антропоморфизм, антропометричность, наивная картина мира, концептуализация.
Антропоморфная метафора - одна из древнейших концептуальных структур в коллективном сознании общества [1, с. 384], характерная для множества различных культур. «Известны антропоморфные олицетворения явлений природы: солнца (чаще в образе женщины), месяца (в образе мужчины), грома, ветра и т. д. Такого рода антропоморфные представления существуют у австралийцев, семангов, андаманцев, ведда, калифорнийских индейцев и т. д.» [2, с. 80]. Однако при этом данная когнитивная модель в каждом культурном пространстве приобретает индивидуальные черты, обусловленные социокультурными факторами, природными условиями, а также особенностями языковой личности авторов в поэтическом дискурсе отдельной культуры.
Концептуальная метафора «природа - человек» является частью древнейшего антропоморфного механизма восприятия и репрезентации действительности в ментальном пространстве человека, однако ее сфера ограничена осмыслением не всех явлений окружающего мира, а только природных объектов и процессов. Концептуализация природы посредством образов человека определяет антро-пометричность данной метафоры, которая в максимальной степени, по сравнению с другими когнитивными моделями, эксплицирует не только концептуальные знания и представления, накопленные человеком в процессе исторического развития, о природе, но и о самом себе. «Антропометричность -способность помыслить одну сущность как если бы она была подобна другой, а это значит соизмерить их в соответствии с собственно человеческим масштабом знаний и представлений, а вместе с тем - и с системой национально-культурных ценностей и стереотипов» [3, с. 40].
Таким образом, антропоморфная метафора как явление, отражающее личность и культуру общества, представляет интерес для актуальной в современной науке, ориентированной на человека парадигмы исследования - антропоцентрической парадигмы.
Философская энциклопедия определяет антропоморфизм, как «наделение предметов природы, а также вымышленных мифических существ (духов, богов) человеческим обликом и свойствами» [2, с. 80]. В Философском энциклопедическом
словаре подчеркивается многоуровневая проекция человеческой сферы на явления действительности. «Антропоморфизм выражается не только в наделении животных человеческой психикой, но и в приписывании неодушевленным предметам способности действовать, жить, умирать, испытывать переживания и т. д. (земля спит, небо хмурится)» [4, с. 30].
Антропоморфизм зародился в недрах религиозных представлений: «эта форма антропоморфизма господствовала на ранних ступенях развития общества» [4, с. 30]. На наш взгляд, анимизм как «одушевление» всего существующего в большей степени выполнял религиозные функции, тогда как антропоморфизм во многом связан с задачами познания и концептуализации действительности в древнем обществе. Некоторые исследователи связывают антропоморфизм с таким свойством человеческого восприятия действительности, как отождествление одушевленного и неодушевленного мира. В объяснении причины возникновения антропоморфной метафоры и связи ее с общей концептуализацией мира можно исходить не только из мысли о религиозных потребностях древнейшего человека, но и взять за основание идею А. А. По-тебни, что при рождении метафоры, в нашем случае востребованной для обозначения объектов действительности, «знак берется из ближайшей обстановки внешней и внутренней (т. е. того прошедшего и отдаленного, которое в данную минуту близко нашей мысли)» [5, с. 206], значит, человек в процессе концептуализации действительности обращается к себе и уже концептуализированному собственному образу как наиболее близкому и понятному знаку, при этом синкретично воспринимая одушевленные и неодушевленные объекты. «Этот ... антропоморфизм имеет иные корни, чем религиозный антропоморфизм; на них одним из первых указал М. Горький, отметивший, что антропоморфизм этого типа «возник из процессов работы и выражает вполне естественное стремление человека наделять предметы реального мира - материалы и орудия труда - человеческими свойствами, для того чтобы понять и освоить их» [2, с. 80].
Однако, несмотря на развитие сознания и переход его от мифологических форм к научнорационалистическим, в наши дни «свойственная
942
раздел ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
первобытному мышлению персонификация сохраняется в языковом сознании человека не как случайная модель, а как необходимое психологическое свойство личности, опирающееся на понимание общности и неразрывности живой и неживой материи» [6, с. 4]. Психологичность процессов олицетворения, по мнению С. К. Константиновой, проявляется и в эмпатии, т. е. «олицетворение помогает человеку не только понимать, но и чувствовать жизнь окружающего мира» [6, с. 5].
Антропоморфизм как средство концептуализации окружающего мира проявляется и в других значимых артефактах культуры, так, «антропоморфизм присущ, помимо религиозных верований, также и народному поэтическому творчеству: в народных сказках и песнях животные, растения и неодушевленные предметы зачастую говорят и действуют, как люди» [2, с. 80]. Таким образом, другой важнейшей функцией антропоморфизма признается экспрессивность «особенно в поэзии, где известная антропоморфность ряда образов связана с требованием высокой эмоциональной выразительности», которая воздействует на восприятие реципиента [4, с. 30].
В русском языке антропоморфизм проявляется не только на содержательном уровне функционирования языковых и авторских антропоморфных метафор, но и на структурном уровне, что обусловливает национальную специфику языковой картины мира и оказывает влияние на концептуальное виденье носителей языка. Так, под персонификацией А. А. Потебня понимает «женский и мужской род в применении к названию предметов неодушевленных и отвлеченных и глагольное сказуемое, приписывающее таким предметам действие», а также «звательный имен неодушевленных и отвлеченных и 2-е лицо» [5, с. 233]. Возможность метафорического обращения к неживым предметам как к живым, описание их словами с семантикой человеческого мира определяет лингвокультурную составляющую языка. В качестве примера можно рассмотреть известную фразу «революция всегда поедает своих детей». В этом метафорическом выражении революция обладает грамматическим значением женского рода и вызывает подспудные ассоциации женского начала, матери, что невозможно было бы, например, в английском языке, где в связи с отсутствием категории рода, революция не имеет отвлеченного соотношения с каким-либо полом, поэтому в русском языке это выражение с учетом бессознательных грамматических ассоциаций и культурных ассоциаций, связанных с образом матери, обладает большей степенью трагизма при описании жертв революции.
Метафора возникает на основании наивной картины мира. Ю. Д. Апресян и В. Ю. Апресян выделяют семь систем поведения человека в «наивной картине мира»:
1. восприятие (органы тела, «воспринимать»);
2. физиология (тело в целом, «ощущать»);
3. моторика (часть тела, «делать»);
4. желание (воля, «хотеть»);
5. интеллект (ум, «думать»)
6. эмоции (душа, «чувствовать»);
7. речь (язык, «говорить»).
Таким образом, антропоморфная метафора
строится на основе данных систем, так как человек мыслит природу, черпая образы в самом себе, а метафорические выражения при этом «эксплуатируют правильные образы, опирающиеся на массовое языковое сознание» [7, с. 32]. Так, в исследованиях С. К. Константиновой к числу основных ме-тафоризирующих антропоморфных предикатов, круг которых ограничен, в русском поэтическом пространстве относятся: глядеть (12 использований), дышать (11), бежать (10), хмуриться (10), плакать (8), бродить (7), гулять (7), играть (7), дремать (6), проснуться (6), стонать (6), петь (6), шептать (4) [6, с. 17]. По нашим данным, к числу антропоморфных сфер, участвующих в качестве метафоризирующих в концептуальной метафоре «природа - человек», можно отнести такие концептуальные сферы наивной картины мира, как внешность, строение человека, его действия в окружающем мире, в т. ч. творческая деятельность, качества и характеристики человека и область «человека в социуме» артефакты материальной культуры, социальный статус и т. д. Согласно результатам изучения метафор природных концептов Е. Б. Рябых, «артефактная (предметная) метафорическая модель является самым продуктивным способом концептуализации природных явлений и, соответственно, получает большую детализацию как на уровне коллективного, так и на уровне индивидуального сознания» [8, с. 6].
При анализе конкретных метафорических переносов можно говорить о значении антропоморфной метафоры в когнитивных процессах на более отвлеченном уровне. Так, концептуальная метафора «природа-человек» участвует в процессе концептуально-языкового опредмечивания природных явлений, благодаря чему реализуется ее когнитивная функция, например, языковая метафора «гром ударил», содержащая глагол со значением конкретного действия, производит опредмечивание абстрактного природного процесса в концептуальноязыковой сфере, создавая образ конкретной и понятной человеку деятельности. В результате анализа подобных метафор можно сделать вывод, что концептуальная метафора «природа - человек» не только участвует в построении национальной языковой (метафорической) картины мира природы, но и задает вектор в осмыслении природы на концептуальном уровне. «По антропоцентрическому канону создается та «наивная картина мира», которая находит выражение в самой возможности мыслить явления природы или абстрактные понятия как «опредмеченные» константы, как лица или живые
существа, обладающие антропоморфными, зооморфными и т.п. ... свойствами» [9, с. 174].
Как любая другая, концептуальная метафора «природа-человек» содержит общекультурный и национально ориентированный компоненты, что, как уже отмечалось выше, может быть связано, с лексико-грамматическими особенностями языка, а также с национальными реалиями, географическими особенностями и народными традициями, влияющими на язык и мышление носителей языка. При реализации данной концептуальной метафоры в творчестве отдельного поэта в ее экстралингвис-тический пласт «включается» система авторских приоритетов и его идиостиль, которые в свою очередь являются результатом взаимодействия социокультурной среды и индивидуального опыта поэта. Например, в метафоре А. А. Фета «стремленьем молодым пугающие бури» присутствует отглагольное существительное «стремленье», в котором в результате транспозиции активное начало, грамматически заложенное в глаголе «стремиться», превращается в более статичное, что влияет на создаваемый образ и его восприятие реципиентами. Для адекватного понимания метафор О. Э. Мандельштама, таких, как «деревья-бражники шумели», «над нею небо безглагольно» и т.п., необходимо представлять русское концептуальное пространство слов «бражники», «глагол». При восприятии другой его метафоры «в серебряном ведре нам предлагает стужа / Валгаллы белое вино» необходимо знание культурного контекста, на котором строится данная метафора. А для метафор «листья, которые умрут», «железа визг и ветра темный стон» в процессе рецепции достаточно наличия общекультурных знаний, что обусловливает возможность перевода последних на иностранный язык без потери смысла. Полное понимание метафоры и обозначае-
мого ею процесса у И. А. Бунина «в степи метель играет» возможно при знании климатических особенностей российской природы, и скорее всего, у европейца, проживающего в стране с относительно теплой зимой, сложится иной образ. Только ассоциативным уровнем можно объяснить другую бунинскую метафору «в сугробах стынут траурные ели», тогда как российскому сознанию трудно представить, например, возникновение метафоры «траурные березы», потому что береза имеет иную ассоциативную систему.
Концептуальная метафора «природа - человек», сочетаясь с другими видами концептуальных метафор русского языка, например, зооморфной, фитоморфной и т. д., представляет собой структурный элемент метафорической системы языка в целом, является следствием антропометричного взгляда на мир, а потому вызывает интерес для исследования в рамках антропоцентрической парадигмы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Маккормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. М., 1990. С. 358-387.
2. Философская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1960. Т. 1. С. 80.
3. Телия В. Н. // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С. 26-52.
4. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 30.
5. Потебня А. А. // Теоретическая поэтика. М.: Высш. шк., 1990. -344 с.
6. Константинова С. К. Семантика олицетворения. Курск: изд-во КГПУ, 1997. -112 с.
7. Апресян В. Ю., Апресян Ю. Д. // Вопросы языкознания, 1993. №3. С. 27-35.
8. Рябых Е. Б. Метафоризация концептов природных явлений в поэтическом дискурсе (на материале русского и немецкого языков): автореф дисс. ... канд. филол. наук. Тамбов, 2006. -24 с.
9. Телия В. Н. // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988. С. 173-203.
Поступила в редакцию 15.09.2008 г.
