CC BY
334
УДК 159.9.07
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2010. Вып. 2
В. Ф. Петренко
КОНСТРУКТИВИЗМ КАК НОВАЯ ПАРАДИГМА В НАУКАХ О ЧЕЛОВЕКЕ1
«Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают; но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается и то и другое», —написано в трех Евангелиях. Стареют и умирают не только люди, но и философские понятия, несущие в себе мировоззрение прошлых эпох, ветшают и умирают. Причем как уходят поколения людей, любивших и враждовавших друг с другом, но приговоренных жить в одно время, так и системы понятий «истинных» и «ложных», «сциентистских» и «антисциентистских», исчерпав свою борьбу и полемику вокруг проблем, которые они должны были разрешить, уступают место новым понятиям место битвы которых — новые проблемы нового видения. Такие понятия, как «объективная действительность» или «объективная реальность» (независимая от субъекта восприятия), «истина» как наличие единственно правильного мировоззрения, представление о том, что можно изучать нечто, как «то есть на самом деле», независимо от позиции интерпретатора, принадлежащие «корреспондентной теории истины» или «теории отражения» (ее отечественному аналогу) постепенно уступают место таким понятиям, как «жизненное пространство» (зависимое от системы отсчета), «жизненный мир» (подразумевающее наличие «пристрастного», «страдающего» человека, плюрализм или «множественность истины», адекватность и эвристичность модели взамен самого понятия «истины». Эта система методологических понятий под разными именами уже активно используемая в квантовой физике и структурной лингвистике, находит свою реализацию и в гуманитарной науке как парадигма конструктивизма. Идеи конструктивизма, по мнению авторитетного американского философа Т. Рокмора [13, с. 35-46], восходят к Гоббсу, Вико, Канту. С точки зрения Рокмора, Фихте, Гегель, Маркс также развивали различные формы конструктивизма.
Термин конструктивизм (constructivism) используется в столь различных областях науки, культуры и искусства, что его можно рассматривать как омоним, за которым стоят совершенно разные словоупотребления. Тем не менее можно полагать, что есть нечто общее на уровне метафорических связей и соответствий в использовании этого термина в философии, психологии, социологии, математике, архитектуре, поэзии и живописи. И это общее — построение субъектом-творцом идеальных (как в математике или философии) или материальных (как в архитектуре) конструкций, исходя из функционально необходимых задач в деятельности. Например, в понимании Ле Корбузье, «дома как машины для жилья» в архитектуре, или конструкта (познавательного эталона) — как функционального элемента в построении модели мира, себя, других людей — в психологической теории личностных конструктов Дж. Келли.
Термин «конструктивизм» (хотя его содержание восходит еще к И. Канту) стал активное употребляться в конце 70-х годов ХХ столетия для обозначения теоретических и методологических установок в гуманитарных науках, подчеркивающих роль социальных ценностей и познавательных мотивов в построении «картины мира» данной куль-
1 Исследования проводятся при финансовой поддержке РФФИ, грант № 08-06—001—176а.
© В. Ф. Петренко, 2010
туры, сети научной коммуникации и деятельности научных коллективов в производстве научных знаний. Как философия познания, конструктивизм находится в скептической позиции относительно онтологических представлений классической науки.
Согласно методологическому принципу конструктивизма в философии, психологии, социологии (Дж. Келли, Ж. Пиаже, А. Шюц, К. Герген, П. Бергер, Т. Лукман, В. С. Степин, У. Матурана, Ф. Варела, Р. Ватславик, И. Глазерфельд), знания не содержатся непосредственно в объекте (в «объективной действительности») и не извлекаются из нее в ходе «движения от относительной к абсолютной истине», а строятся (конструируются) познающим субъектом в виде различного рода моделей, которые могут быть как альтернативными, так и взаимно дополнительными. В этом плане конструктивизм стоит на позициях плюрализма, или множественности истины, и находится в оппозиции ленинской «теории отражения» и родственной ей «корреспондентной» теории истины [7]. Иллюстрацией противопоставления позиций конструктивизма и реализма, а также «диалектического материализма», может служить заочный спор двух выдающихся ученых: швейцарского психолога Ж. Пиаже, утверждавшего, что в логике выражается специфика деятельности субъекта и различные культуры могут иметь несовпадающие логики, и отечественного психолога П. Я. Гальперина, утверждавшего, в полном соответствии с «ленинской теорией отражения», что логика скрыта в самих объектах познания и их отношениях. Немецкий философ и культуролог О. Шпенглер в фундаментальной работе «Закат Европы» писал о существовании различных логик — о логике Аристотеля, арабской логике, логике индуизма.
Проблему соотношения истины и объективности обсуждает один из основателей синергетики, лауреат Нобелевской премии И. Пригожин, на примере диалога-дискуссии между великим физиком, создателем теории относительности А. Эйнштейном и индийским поэтом и философом Р. Тагором: «В диалоге с Тагором Эйнштейн отстаивал концепцию реальности, которую наука должна описывать независимо от существования человека. Не будь этого идеала, наука была бы лишена для Эйнштейна всякого интереса. В то же время Эйнштейн сознавал, что доказать сверхчеловеческую объективность научной истины не удастся никогда. Таким образом, эйнштейновская концепция реальности была основана на некоторой форме религиозной веры, религиозного чувства, исключительную важность которого в своей научной жизни Эйнштейн остро ощущал. С другой стороны, Тагор определяет реальность, к которой стремится истина, будь то истина научная, этическая или философская, как относительную. Существует реальность бумаги, бесконечно отличная от реальности литературы. Для разума моли, пожирающей бумагу, литература абсолютно не существует, но для разума Человека литература обладает большим истинностным значением, нежели сама бумага. Аналогичным образом, если какая-то истина не имеет чувственного или рационального отношения к человеческому разуму, то она навсегда останется ничем до тех пор, пока мы останемся человеческими существами. Таким образом, по Тагору, истину надлежало понимать как открытый диалог, идеал которого состоит не в достижении независимой реальности, а в достижении согласия между «универсальным человеческим разумом» (т. е. совокупностью проблем, интересов и мнений, на которые реагируют или могли бы реагировать человеческие существа) и «индивидуальным» разумом, выражающим ту или иную конкретную точку зрения» [12, с. 43-44].
В рамках постнеклассической философии (термин и теория В. С. Степина, см.: [14]), разновидностью которой выступает и методология конструктивизма, на продукт познания (концепции, теории, модели) влияют особенности не только объекта, но и субъекта познания (с его культурой, ценностно-мотивационной сферой и языком описания),
а также специфика инструментов познания (начиная от органов чувств и перцептивных эталонов субъекта и заканчивая наличием сложных технических приспособлений, таких как электронный микроскоп, циклофазотрон или радиотелескоп). Операциональные (инструментальные) средства познания определяют каркас познавательных моделей, где наряду с информацией, идущей от объекта (согласно представлениям классической науки, извлечь можно то, что позволяют органы чувств и инструментальные орудия2), в свернутой форме присутствует и ценностно-мотивационная составляющая познания (определяющая зону поиска и его ограничений) в конструирования моделей мира. Знания и информация о мире не тождественны. На знание о мире влияют культурно-исторические аспекты бытия познающего субъекта и понимаемый в широком смысле его язык описания, зависимый от специфики лексики и грамматики естественного языка, от уровня развития математических формализмов и визуальных средств, включая кино, телевидение, интернет. Образ, картина мира оказывается производной от ценностно-мотивационной сферы (единичного или коллективного) субъекта познания, степени развития и характера инструментальных средств познания, от модельного языка, в котором создаются образы познаваемого.
Понятие «конструктивизм» не имеет четко очерченных смысловых границ и не представляет собой некой авторской концепции. Это мировоззрение скорее — реакция на наивный реализм и вульгарный материализм. Этот концепт (термин Ж. Делеза) содержит ряд конструктивных идей, в том или ином сочетании встречающихся у целого ряда мыслителей и ученых.
Так, идея активности познающего субъекта проходит красной линией от учений И. Канта и Ф. Гегеля до отечественных вариантов теории деятельности (С. Н. Рубинштейн, А.Н.Леонтьев, Г. П. Щедровицкий), которая основывается на идее возможности активного преобразования социального мира у К. Маркса: «Все философы занимались тем, что объясняли мир, а действительная задача состоит в том, чтобы преобразовать его».
Идея опосредующей роли языка в познании восходит к идеям В. Гумбольдта, полагавшего, что «различные языки не разные обозначения одного и того же предмета, а разные видения его», Э. Сепира и Б. Уорфа, сформулировавших гипотезу «лингвистической относительности», предполагающую определяющую роль того или иного национального языка в особенностях мышления людей различных культур и в содержании их картины мира. Близка этой позиции и культурно-историческая теория Л. С. Выготского [2], подчеркивавшего эволюцию человеческого познания и его обусловленность культурно-специфичными формами общественного сознания (образованием, наукой, искусством).
В рамках разделения «наук о природе» (естественных наук) и «наук о духе» (гуманитарных наук) в конце XIX в. В. Дильтей ввел понятие «социальной реальности», которое затем получило широкое применение в работах А. Шюца, П. Бергера, Т. Лукмана, включавших в это понятие субъективные представления, элементы веры и вымысла. «. . . социальная реальность содержит в себе элементы веры и убеждения, поскольку так их определяют участники, и которые ускользают от чувственного наблюдения. Для жителей Салема в XVII столетии колдовство не было обманом, а элементом их социальной реальности, и вследствие этого, оно является предметом изучения общественной науки» [17, с. 487]. Как полагают отечественные историки И.М.Савельева и А. В. Полетаев, «Социальная реальность есть продукт человеческих действий, поэто-
2 В рамках философии интуитивизма, медитации и голографических моделей памяти и допускается возможность и неопосредствованного познания вне обычных органов чувств.
му к знанию социальной реальности не применим тезис о предсуществовании объекта познания по отношению к познающим субъектам, который лежит в основе религиозного и естественнонаучного знания. С точки зрения феноменологической социологии, любое знание» в некотором смысле тождественно самому объекту: объект — это существующие на данный момент коллективные представления о нем» [15, с. 97].
Понятие конструируемой «социальной реальности», развиваемое социологами и историками, отрицающее «объективную» социальную действительность близко понятию «психологической реальности» в работах В.П.Зинченко и М. К. Мамардашви-ли» [6], где навязчивым и патологическим процессам, выявляемым бессознательным, предубеждениям и иллюзиям также не отказывается в статусе психической реальности, ибо наличие их в сознании субъекта оказывает влияние на его деятельность и принимаемые им решения.
Идея того, что социальная реальность в значительной мере определяется тем, что мы думаем о ней, постепенно входит в общественное сознание через журналистику и масс-медиа. «Современная дипломатия,—пишет корреспондент «Новой газеты»,— если она хочет быть эффективной в отстаивании интересов страны . . . должна принять законы телевизионного ньюсмейкерства. Широкие улыбки, остроумные, но незлые реплики, легкие и прямые аргументы — все то, от чего наших политиков почти физически тошнит. Это сильно противоречит нашему глубоко культурному стремлению разделять на самом деле и на словах. Однако мир теперь живет словами, и они определяют то, что есть «на самом деле» [9, с. 5].
Конструктивизм как понимание того, что познающий (единичный или коллективный) субъект создает модели мира, которые по принципу кольцевой причинности определяют ту социальную реальность, в которую он погружен, содержит ряд базовых идей, выдвинутых и развитых рядом выдающихся гуманитариев.
Идея конструирования моделей в познании содержится в работах швейцарского психолога Ж. Пиаже, использовавшего язык логики и теории множеств для описания психологических когнитивных структур мышления, а также американского психолога Дж. Келли, определившего свою теорию «личностных конструктов» как «конструктивистский альтернативизм», подчеркивая тем самым множественность возможных моделей мира, себя, других людей. Келли рассматривает построение картины мира обычным человеком по аналогии с ученым, создающим гипотезы о мире и проверяющим их адекватность и корректирующим их. Важно подчеркнуть, что конструктивистский подход создает собственный язык (тезаурус) своей методологии. В рамках конструктивизма принято говорить не об истинности или ложности теории (модели), а о ее соответствии (или несоответствии) критериям научности и рационального мышления, научной картине мира, о ее конвергентной валидности в сопоставлении с теоретическими построениями смежных областей знания, о ее прогностической (эвристической) силе, о широте охвата круга феноменов, ею объясняемых, о ее внутренней непротиворечивости, лаконичности и даже красоте. Картина мира выступает не слепком с действительности, а одной из удобных форм ее описания. «Это карта, а не территория», — пишут вслед за К. Роджерсом основатели нейролингвистического программирования Р. Бэндлер и Д. Гриндер [4]. В рамках методологии конструктивизма понятие самой действительности можно рассматривать как сложную методологическую культурно-историческую конструкцию, в которой познающий субъект и его познавательные действия, получаемая эмпирическая фактология, ее осознание и теоретическое конструирование реальности, рефлексия субъектом собственного познания и его мотивов, влияние культурных стереотипов и представлений, влияние языка и «социальный заказ» в познании входят
как единый контур в сложную динамическую систему познавательной деятельности, продуктом которой и является так называемая «объективная реальность» или «действительность».
Даже собственное «Я», ощущаемое человеком в качестве безусловно достоверной реальности, «объективной действительности», которой начинается день, стоит человеку только проснуться, в методологии конструктивизма рассматривается как сложная конструкция деятельности самосознания, включающая осознаваемые и бессознательные компоненты. «Я» конструирует не только свой автопортрет (образ Я), но, обладая свободой выбора и свершая поступки, конструирует и самое себя. Нобелевский лауреат Д. Канеман выделяет Я переживающее (чувствующее), и Я интерпретирующее, творящее автобиографическую память как версию рассказа о собственном прошлом. В нарративной психологии и психотерапии (Дж. Брунер, Т. Р. Сарбин, Д. МакАдамс) иная трактовка, иная версия собственного прошлого пациента, инициированная психотерапевтом, смена акцентов в выделении наиболее значимых событий жизненного пути, ведет к изменениям и трансформациям личности пациента, психокоррекции его травмирующих и невротических переживаний. Автобиографическая память трактуется в нарративной психологии не как склад воспоминаний прошлого, застывших в своей неизменности, а скорее как динамический механизм, конструирующий версии прошлого исходя из актуальных задач настоящего и потребностей саморазвития личности.
Принцип множественности истины наиболее присущ постмодернизму (М. П. Фуко, Ж. Деррида, Р.Барт, Ж.-Ф. Лиотар), но его истоки можно найти в религиозной философии как Востока, так и Запада. Так, в буддизме, например, существует поэтический образ: «То, что является рекой Ганг для человека, будет потоком гноя и нечистот для голодного духа и потоком амброзии для божества». И, как отмечает выдающийся отечественный востоковед Е. А. Торчинов, буддисты школы йогочары не считали возможным утверждать, что за этими субъективными «гангами» находится некий объективный, «правильный» Ганг» [16, с. 53]. Релятивизм познания можно найти уже у древних греков — в высказывании Гераклита о том, что нельзя дважды войти в одну реку. В позднем Средневековье Фома Аквинский высказал мысль, что Истина для Бога гораздо полнее и объемнее, чем истина для человека. Сопоставление картины мира людей разных культур привело К. Леви-Брюля к заключению об отличии мышления людей примитивных культур от мышления современного человека и введению понятия «прологическое мышление». Различие мировосприятия, присущее людям разных эпох и культур, описано в работах О. Шпенглера, представителей французской исторической школы «Анналов» (М. Блок, Л. Февр), работах А. Я. Гуревича. На формирующуюся методологическую парадигму конструктивизма, бесспорно, влияют теория относительности А. Эйнштейна и принцип «дополнительности» Н. Бора, учитывающие позицию наблюдателя (исследователя и интерпретатора) и постулирующие возможность сосуществования и взаимодополнения альтернативных теорий и моделей. Как полагают последователи буддизма, альтернатива великой Истине — тоже великая Истина.
Как показывает А. Вежбицкая [1], не существует объективных, то есть безличных, высказываний и высказывания типа «смеркается», подразумевают наличие некого субъекта, находящегося в некоторой точке пространства и времени, в восприятии которого осуществляется этот процесс. Позиция наблюдателя, его средства наблюдения, система ценностей и язык описания необходимо участвуют в построении познаваемой реальности. В этом плане можно сформулировать один из ведущих принципов конструктивистской парадигмы, согласно которой ученый не только изучает познавательную реальность, но и создает, конструирует ее. Радикальный конструктивизм
(конструкционизм в терминах Гергена) идет дальше. Согласно К. Кнорр-Цетиной, ученые замкнуты в пространстве лаборатории и производят там собственную «научную действительность», которая и является единственной научной реальностью. На наш взгляд, такая позиция радикального конструкционизма — явный перебор, и утверждение об участии субъекта познания в построении картины мира не подразумевает отрицания самого объекта познания. Другое дело, что объект познания, как кантовская «вещь в себе», дан нам только через его модельные формы, и мы познаем мир, создавая его различные модели, которые, онтологизируя, и полагаем объектами познания.
Гораздо более взвешенную методологическую позицию занимает основатель «конструктивистского альтернативизма» и теории личностных конструктов Дж. Келли. Согласно базовому постулату Дж. Келли [8], «поведение личности канализируется (структурируется) по тем же руслам тех конструктов, по которым происходит антиципация событий». Близкую мысль выразил С.Л.Рубинштейн в утверждении о «единстве сознания и деятельности». Система значений, категорий человеческого сознания опосредует восприятие и осознание социальной реальности. Введение новых понятий, трансформация категориальной сети мировосприятия тем самым, согласно Дж. Келли, меняет и само человеческое поведение, что по принципу кольцевой причинности меняет, в свою очередь, и саму социальную реальность. К. Дж. Герген (Джержен в иной транскрипции) выразил эту мысль следующим образом: «С точки зрения конструк-циониста социально-психологическое исследование способно участвовать в сотворении новых форм культурной жизни. Разрабатывая новые теоретические языки, исследовательские практики, формы выражения и методы вмешательства, психология создает благоприятные условия для культурной трансформации» [5, с. 43]. Действительно, в современных научных обществах научное знание представляет собой не только способ мысленного освоения социальной реальности, но и средство ее практического творения. В этой связи, пишет социолог Н. Е. Покровский, сообщество ученых исполняет функцию не только экспертов, но и «драматургов» самого действия.
«История стекает с кончика пера мыслителя, озвучивается политиками и средствами массовой информации, входит в сознание людей и реализуется многомиллионными массами. Но в начале было слово» [10, 11]. Сходная мысль о сотворении мира мыслителем встречается у известного американского экономиста Дж. Кейса: «Идеи экономических и политических мыслителей, и когда они правы, и когда они ошибаются, имеют гораздо большее значение, чем принято думать. В действительности только они и правят миром — безумцы, стоящие у власти, которые слышат голоса с неба, извлекают свои сумасбродные идеи из творчества какого-нибудь академического писаки, сочинившего несколько лет назад». [3, с. 586]. Соглашаясь с этой цитатой, хотелось бы, тем не менее, отметить, что идеи все же «приходят с неба» и принадлежат тем «академическим писакам», о которых несколько пренебрежительно отозвался Кейс, а политики чаще всего их только озвучивают, подчас неосознанно занимаясь плагиатом. Впрочем, «каждому свое».
Литература
1. Вежбицкая А. Язык, Культура, Познание. М., 1996. С. 289.
2. Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6 томах. М., 1982. С. 487.
3. Гринберг Р. С. Пятнадцать лет рыночной экономики в России // Вестник Российской академии наук. 2008. Т. 77. № 7. С. 584-590.
4. Гриндер Д., Бэндлер Р. Структура магии. М., 1995. С. 272.
5. Джержен (Герген) К. Дж. Социальный конструкционизм: знание и практика. Минск, 2003. С. 232.
6. Зинченко В. П., Мамардашвили М. К. Проблема объективного метода в психологии // Вопросы психологии. 1977. С. 109-125.
7. Касавин И. Т. Истина // Новая философская энциклопедия. М., 2001. С. 169-172.
8. Келли Дж. Теория личности: Психология личностных конструктов. СПб., 2000. С. 249.
9. Коровкин В. Обама и мы // Новая газета. Свободное пространство. 2008. № 44.
10. Петренко В. Ф. Конструктивистская парадигма в психологической науке // Психологический журнал. 2002. Т. 23. № 3. С. 113-121.
11. Петренко В. Ф. Психосемантика как направление конструктивизма в когнитивной психологии // Когнитивный подход: философия, когнитивная наука, когнитивные дисциплины.
М., 2007. С. 435-463.
12. Пригожин З. И., Стенгерс И. Время. Хаос. Квант. К решению парадокса времени. М., 2009. С. 104.
13. Рокмор Т. Кант о репрезентационизме и конструктивизме // Эпистемология & Философия науки. 2005. №1. С. 35-46.
14. Степин В. С. Теоретическое знание. М., 2000. С. 188.
15. Савельева И. М., Полетаев А. В. Конструирование прошлого // Знание о прошлом: В 2 т. Т. I. СПб., 2003. С. 632.
16. Торчинов Е. А. Введение в буддизм. СПб., 2005. С. 430.
17. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль: тексты. М., 1994. С. 481-496.
Статья поступила в редакцию 14 апреля 2010 г.
