CC BY
101
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2009 Вып. 1
УДК 811.161.1'36(045)
М.Ю. Сидорова
КОММУНИКАТИВНЫЙ РЕГИСТР И ДЕОМОНИМИЗАЦИЯ ФОРМ НЕСОВЕРШЕННОГО ВИДА В ТЕКСТЕ
Коммуникативные регистры и текстовые функции глагола рассматриваются с позиции читателя текста, предлагаются образцы анализа предикатов несовершенного вида с учетом лексико-грамматического состава предложения и регистрового контекста, указываются значимые для лингвистической подготовки преподавателей, исследователей, переводчиков факторы омонимии и способы деомонимизации этих форм.
Ключевые слова: коммуникативный регистр, текстовые функции предикатов, несовершенный вид, функциональная омонимия, интерпретация текста.
Современная функционально-коммуникативная грамматика осмысливает понятие «коммуникативный регистр речи» объемно: с точки зрения системы языка, с точки зрения текста и в соотношении с фигурой говорящего -субъекта, продуцирующего текст. Это осмысление соответствует постулированному Л.В. Щербой триединству языка как языковой системы, материала и деятельности.
При системном рассмотрении коммуникативный регистр выступает как способ группировки языковых единиц и категорий в языковой системе, в которой, например, глаголы типа виднеться, чернеть (в статуальном нединамическом значении), пространственные предлоги и наречия неподалеку (от), поблизости (от), эмпирические прилагательные, определенные предложнопадежные формы существительных, формы НСВ в наглядно-процессуальном значении и другие средства изобразительного (репродуктивного регистра) противопоставлены средствам регистров, обладающих более высоким уровнем обобщенности и характеризующихся не перцептивным, а ментальным модусом говорящего. Так, предложения типа Идет репетиция предназначены для обозначения актуально происходящих процессов в репродуктивном регистре, а У нас репетиция - тяготеет к регистру информативному (Завтра у нас репетиция, Каждую пятницу у нас репетиция). Ср. также На ней брюки и Она носит брюки. Однако обнаруживаются и структуры вне контекста, регистрово-амбивалентные: Академик Ландау вел семинар; У меня был редактор.
С точки зрения текста, регистровые блоки (композитивы) выступают как единицы синтаксической композиции, жанрово и тематически обусловленной: существуют стандартные способы соположения и соединения этих блоков для определенных текстовых последовательностей. Так, произведение сюжетной прозы не обходится без последовательности «пришел - увидел -осмь1сдил/.почувствова.л/сдела.л», то есть «перемещение персонажа в новый локус - восприятие этого локуса персонажем - следующие из этого восприятия мысль/чувство/действие»:
Въехав в середину аула, Хаджи-Мурат поехал не по улице, ведшей к
площади, а повернул налево в узенький проулочек. Подъехав ко второй в проулочке, врытой в полугоре сакле, он остановился, оглядываясь. Под
навесом перед саклей никого не было, на крыше же за свежесмазанной глиняной трубой лежал человек, укрытый тулупом. Хаджи-Мурат тронул _ ле-жа_вшего__ на__ крыше__ человека__слегка..рукояткой__плетки и__цокнул__я.зыко_м £Л.Толстой).
Наконец, Грязнов решил, что пора, и они рванулись в камеру Бондарева. Убийца стоял к ним спиной. В руках его был шприц, содержимым которого вряд ли могли быть глюкоза или физиологический раствор. Почувствовав движение сзади, он, по-прежнему не поворачиваясь, опустил руки, и Денис, _решив,._что..сейчас._Р.н _.д.о.ста.ШШ.Ш.сжо.л.е.Ш,_.бросился. _ ему._на..ШеШ._ (Ф
Незнанский).
Наконец, при обращении к фигуре говорящего коммуникативные регистры предстают как способ организации языкового материала в его сознании, включающий представление о единицах и грамматических категориях, с помощью которых строятся или соединяются блоки того или иного регистра, о парадигматике и синтагматике языковых средств, «приличествующей» тому или иному регистру. Так, в репродуктивном регистре в распоряжении говорящего масса языковых приемов, позволяющих управлять динамикой действия, как бы разворачивающегося перед нашими глазами, усиливать перцептивный компонент, нагнетая эмпирические прилагательные, глаголы «наблюдаемого проявления» и аналогичные средства, вплавлять в репродуктивный план интерпретацию, добавляя эмоционально-оценочные и причинноследственные смыслы, выходя во внутреннюю сферу текстовых субъектов. Создавая текст информативного или генеритивного регистра, говорящий с большей или меньшей долей сознательности черпает из другой «копилки»: применяет языковые средства, позволяющие создать текст большего пространственно-временного охвата и уровня абстракции. Сравним три текста на одну тему - рыбная ловля.
1. При вытаскивании большой рыбы никогда не должно брать рукой за лесу, хотя бы и казалось это очень удобным... В одном только случае надобно прибегнуть к этому средству: если у вас переломится удилище очень высоко, тогда нечего делать, надобно поймать обломанный конец удилища и полегоньку подвесть рыбу к мелкому месту или пологому берегу и, взяв рукой за лесу на аршин или менее от рыбы, выволочь ее таском на берег. Если же место глубоко и берег крут, то, подведя к нему рыбу и придерживая, наслаби левою рукою лесу — правою взять рыбу за жабры и выкинуть на берег, как уже и было мною сказано (С.Т. Аксаков).
2. Держа спиннинг в правой руке, он повел лесу против течения. Левой рукой он снял лесу с катушки и пустил ее свободно. Кузнечик был еще виден среди мелкой ряби. Потом скрылся из виду.
Вдруг леса натянулась, Ник стал выбирать ее. В первый раз клюнуло. Держа ожившую теперь удочку поперек течения, он подтягивал лесу левой рукой. Удилище то и дело сгибалось, когда форель дергала лесу. Ник чувствовал, что это небольшая форель. Он поставил удилище стоймя. Оно согнулось.
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2009 Вып. 1
Он увидел в воде форель, дергавшуюся головой и всем телом; наклонная черта лесы в воде постепенно выпрямлялась.
Ник перехватил лесу левой рукой и вытащил на поверхность устало бившуюся форель (Э. Хемингуэй).
3. Ю. Бахрушин с юмором описывал, как сама Евфимия Павловна занималась ужением рыбы. Она являлась на берег реки в сопровождении слуги, несшего за ней удобное кресло и большой зонтик. Носова усаживалась в кресло под раскрытым зонтиком, а стоявший за ее спиной слуга разматывал удочки, насаживал червяка на крючок и передавал снасть Евфимии. Сидя в кресле, она закидывала удочку в воду. Если удавалось поймать рыбу или нужно было насадить новую наживу, Носова молча протягивала удочку назад, и слуга так же молча делал все необходимое (Н. Г. Думова).
В первом тексте, представляющем собой инструкцию по уженью рыбы, использованы предложения с обобщенно-личным субъектом и модальными предикатами. Пространственно-временные локализаторы тоже обобщенные. Несмотря на то, что в нем описывается (точнее, предписывается) последовательность действий, которую, как все мы понимаем, в реальности надо совершать очень быстро, чтобы не упустить рыбу, текст не обладает ярко выраженной динамикой: эта последовательность строится как потенциальная, должная осуществляться всеми и каждым в одной из описываемых ситуаций. Здесь нет перцептивной временной оси, наблюдательной позиции субъекта, а значит и реальной динамики действия [1; 2].
Второй текст относится к репродуктивно-повествовательному регистру с вкраплениями репродуктивно-описательного. Акциональные предикаты СВ (аористивы) сообщают о действиях конкретного субъекта в актуальном пространстве и времени и перемежаются предикатами восприятия, сообщающими о наблюдениях и ощущениях ловца, который выступает и как субъект действия, и как субъект-перцептор. Все сообщаемое передается с его точки зрения, что подчеркивают и темпоральные маркеры вдруг, еще, то и дело. Здесь, по замыслу автора, все языковые средства работают на передачу динамики и интриги рыбной ловли.
Наконец, третий текст - информативно-описательный, в узуальном времени. Здесь последовательность действий субъекта в повторяющейся ситуации передана глаголами НСВ, наблюдательная позиция субъекта действия (Евфимии Павловны) не представлена. Перцептивной линии времени нет, как нет и ощущения динамики, впрочем, не нужного автору текста: автор стремится «с юмором» показать именно неспешность, размеренность жизни московской барыни.
Объемное осмысление понятия «коммуникативный регистр» подразумевает, помимо трех, названных выше, еще один угол зрения - с позиции адресата текста, слушателя или читателя, для которого восприятие того или иного предложения в тексте как относящегося к одному из регистров является непременной составляющей понимания текста. При этом воспринимающий субъект нередко сталкивается с функциональной омонимией грамматических форм и предложений в целом, которая интерпретируется в связи с от-
несением фрагмента текста к одному из регистров и осмыслением пространственной и/или ментальной точки зрения говорящего. Так, уже проанализированные нами примеры демонстрируют разнообразие функциональных возможностей у глагольных форм НСВ, участвующих в формировании текстов как описательных, так и повествовательных, принадлежащих и репродуктивному, и информативному, и генеритивному регистрам. В ряде случаев сама по себе такая глагольная форма оказывается функционально амбивалентна [3; 4], и для правильной интерпретации регистровой отнесенности предложения требуется учет входящих в его состав второстепенных членов или привлечение более широкого контекста.
Нам представляется, что сегодня не только в теоретическую грамматику, но и в преподавание русского как иностранного, переводы с русского языка и на русский язык, в сопоставительную грамматику, лингвистический анализ текста и стилистику должно включаться рассмотрение а) сигналов регистрового переключения, б) регистрово неоднозначных (в данном контексте или потенциально) форм и предложений. Внимание к этим языковым фактам приучает субъекта, воспринимающего текст (будь то с читательской, критической, исследовательской, преподавательской или переводческой позиции), замечать регистровую омонимию, глубже проникать в тактику и стратегию автора, улавливать синтагматические связи между предикатами и их текстовым окружением, позволяющие судить о той ментальной и пространственной точке зрения, которую нам предлагается занять при интерпретации данного речевого произведения или его композиционных фрагментов.
Рассмотрим несколько примеров с разной степенью коммуникативнорегистровой прозрачности форм НСВ прошедшего времени.
1. Утро было пасмурное. По линии, где ночью светились огни, копошились только что проснувшиеся рабочие. Слышались голоса и скрип тачек. Начинался рабочий день. Одна лошаденка в веревочной сбруе уже плелась на насыпь и, изо всех сил вытягивая шею, тащила за собою телегу с песком... (А.П. Чехов).
Данный фрагмент текста представляет собой репродуктивный регистр с вкраплениями информативного. Предикаты НСВ копошились, слышались голоса и скрип, плелась, вытягивая, тащила реализуют имперфективную наглядно-процессуальную функцию, рисуя действия и сопровождающие их звуки, наполняющие перцептивное пространство говорящего. Предикация светились огни, несмотря на совпадение формы глагола с перечисленными, является выходом в информативный регистр - сообщением о состоянии ло-куса, имевшем место до описываемых событий. Единственным указанием на это служит темпоральный локализатор ночью - убрав его, мы получим такое же предложение репродуктивно-описательного регистра, как все остальные, со значением одновременности: По линии, где светились огни, копошились рабочие.
Во второй структуре, выделенной в тексте жирным шрифтом, функциональная неоднозначность отсутствует: предикат интерпретируется однозначно как имперфективный наглядно-процессуальный, хотя потенциально в сис-
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2009 Вып. 1
теме русского языка у НСВ в предложениях с уже возможно и общефактическое значение, и значение намеченного, но отмененного действия (информативный регистр):
1) Я уже ходила туда/читала Вашу статью/меняла паспорт и т.п.;
2) Я уже (было) шла туда, когда зазвонил телефон.
Возникает вопрос: что не позволяет читателю даже предположить в предложении Одна лошаденка в веревочной сбруе уже плелась на насыпь общефактическое значение? Очевидно, дело, во-первых, в контексте, «навязывающем» синхронную наблюдательную позицию и значение одновременности с окружающими предикатами, во-вторых, в значении глагола плестись. Этот глагол а) обладает высокой степенью конкретности и тем самым отталкивается от информативного регистра и б) в отличие от глаголов движения типа идти/ходить не является парным по однонаправленно-сти/разнонаправленности.
Уже один этот пример показывает, что регистровая принадлежность предложения (точнее, предикации) складывается в восприятии читателя через взаимодействие семантико-грамматических характеристик главных членов предложения, второстепенных членов, прежде всего пространственновременных локализаторов, и окружающего предложение контекста.
2. Выйдя на большую аллею, Ольга Михайловна придала себе такое выражение, как будто уходила сейчас по хозяйственным надобностям. На террасе мужчины пили ликер и закусывали ягодами; один из них, судебный следователь, балагур и остряк, должно быть, рассказывал какой-нибудь нецензурный анекдот, потому что, увидев хозяйку, вдруг схватил себя за жирные губы, выпучил глаза и присел. Ольга Михайловна не любила уездных чиновников (А.П. Чехов).
Перед нами весьма интересный пример функциональной омонимии форм НСВ в прошедшем времени: вне предшествующего текста первая выделенная жирным шрифтом предикация может интерпретироваться как взгляд назад (О.М. уже вернулась) или взгляд вперед, выражение намерения субъекта (О.М. собирается уходить). Такая омонимия возможна в русском тексте только при таксисной точке отсчета, локализованной в прошлом. Ср. с точкой отсчета в настоящем времени: Я ухожу по хозяйственным делам, вернусь не скоро / Я уходила по хозяйственным делам, но теперь до вечера буду дома. При переводе данного фрагмента из Чехова на английский или французский язык переводчик должен провести деомонимизацию - выбрать правильную морфологическую форму глагола, поскольку он обязан маркировать противопоставление между будущим в прошедшем и предпрошедшим временем, при этом с семантикой 8иЬ_)ипсйуе-а как будто а і/).
Вторая предикативная единица, выделенная в тексте, также интересна и с точки зрения структуры русского текста, и при рассмотрении в целях перевода. Два предшествующие ей предиката (мужчины пили ликер и закусывали ягодами) представляют сферу наблюдения героини рассказа, а вводно-модальный показатель некатегоричности должно быть, поддерживаемый неопределенным местоимением какой-нибудь, переключает повествование в сферу созна-
ния героини: то, что следователь рассказывал нецензурный анекдот, - это догадка О.М., выведенная ею из косвенных наблюдаемых признаков (увидев хозяйку, вдруг схватил себя за жирные губы, выпучил глаза и присел). Здесь перед нами не собственно причинно-следственная, а причинно-аргументативная конструкция, в которой «придаточное предложение. обозначает не причину события главного предложения, а наблюдаемый признак, на основании которого говорящий (или персонаж повествования) делает заключение, предположение о ненаблюдаемом признаке, высказываемое в главном» [2. С. 363,364]. Кроме того, здесь присутствует показатель недостоверности перехода от наблюдения к его интерпретации - вводно-модальное должно быть. При переводе на английский или французский язык указанная семантика недостоверности, предположительности найдет отражение в лексических показателях и выборе грамматической формы глагола.
3. Земский врач Григорий Иванович Овчинников... как-то утром делал у себя в больнице обход палат. За ним, по обыкновению, следовал его фельдшер Михаил Захарович... Жилетка фельдшера топорщилась в складки и упорно задиралась вверх, несмотря на то, что фельдшер то и дело обдергивал и поправлял ее. Сорочка у фельдшера была помята и тоже топорщилась; на черном длинном сюртуке, на панталонах и даже на галстуке кое-где белел пух... Очевидно, фельдшер спал всю ночь не раздеваясь и, судя по выражению, с каким он теперь обдергивал жилетку и поправлял галстук, одежа стесняла его (А.П. Чехов).
В этом отрывке из рассказа Чехова конкретным предметом обсуждения, за которым раскрывается более широкая синтаксическая проблематика, может служить взаимодействие темпорального локализатора по обыкновению с предикатом несовершенного вида прошедшего времени следовал. В данном случае перед нами предложение репродуктивно-описательного регистра с глаголом в имперфективной наглядно-процессуальной функции: фельдшер следует за врачом в момент, описываемый в рассказе. Произведем, казалось бы, минимальную трансформацию: Земский врач Григорий Иванович Овчинников... как-то утром делал у себя в больнице обход палат. За ним обыкновенно следовал его фельдшер Михаил Захарович. Замена по обыкновению на обыкновенно или обычно кардинальным образом меняем смысл предложения, переводя его из репродуктивного в информативный регистр, а предикат заставляя читаться не в актуальном, а в узуальном времени: обычно фельдшер следовал за врачом, но в описываемый момент его не было.
Закончим разбор примеров постановкой вопроса, ответ на который важен как для собственно грамматической стороны изучения языка, в первую очередь для аспектологии, так и для коммуникативной и психолингвистической: что заставляет нас прочитывать глагол в предложении Очевидно, фельдшер спал всю ночь не раздеваясь в узуальной временной отнесенности к ночи, предшествующей описываемому утру (last night), а не к обычаю фельдшера вообще (at night)? Только ли внетекстовые «фоновые знания»? Или подобная интерпретация обусловлена самой структурой текста? Почему конструкция одежа стесняла его, которая потенциально может относиться и
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2009 Вып. 1
к актуальному, и к узуальному времени, воспринимается здесь читателем именно как относящаяся к актуальному описываемому моменту? Безусловно, дело здесь во взаимодействии модусного и диктумного компонента высказывания (в обеих обсуждаемых частях сложного предложения представлен эксплицированный вводно-модальными компонентами переход от актуального наблюдения к интерпретации, к суждению). Подробная лингвистическая трактовка и систематизация подобных языковых фактов, рассмотренных через призму перцепции текста, составляет насущную задачу современной коммуникативной грамматики.
Представленный в статье подход и техника анализа перспективны в практике преподавания РКИ, русского языка в школе, перевода, русской грамматики и стилистики не только относительно глагольных форм, но и при изучении текстового функционирования предложно-падежных форм существительных. Опыт лингвистического анализа отрицательного языкового материала показывает, что некоторые употребления, которые ощущаются квалифицированными носителями языка как ошибочные, могут быть объяснены только с опорой на регистровую теорию. Приведем только один пример. При разборе «народного перевода» на русский язык последнего романа о Гарри Поттере все как один студенты 3-4-го курсов филфака подчеркнули как неудачную следующую предложно-падежную конструкцию в репродуктивном регистровом блоке: При ходьбе их мантии развевались - и предложили заменить при ходьбе на синтаксему на ходу. Однако объяснить, в чем состоит языковое различие между данными синтаксемами, никто не смог, ограничиваясь заявлением, что «интуитивно так лучше». Взгляд сквозь призму регистровой предназначенности языковых средств открывает нам, что синтаксема при ходьбе (в отличие от на ходу) регистрово ограничена, она закреплена за информативным регистром (ср. также с началом фрагмента об уженье рыбы в начале статьи). Самодеятельные переводчики употребили ее в тексте репродуктивном, откуда и возник стилистический конфликт, ощущаемый квалифицированным читателем. Вовлекая в круг анализа более широкий языковой материал, мы убеждаемся, что это регистровое ограничение касается тех случаев, когда при + Предл. пад. от предикатного имени обозначает действие субъекта предложения. Такие конструкции (при взгляде, при входе, при посадке и т.п.) используются только в информативном регистре: При посадке в аэропорту Родоса из-за резкого порыва ветра самолет съехал с посадочной полосы; 27 мая в Севастополе при падении со скалы на мысе Фиолент погиб турист; При взгляде на весенние цветы, желтые и белые, милые своею простотой, я вспоминаю Ваши щеки, горящие румянцем зари, смутной и страстно тревожащей (М. Кузьмин).
Если синтаксема при + Предл. пад. обозначает сопутствующее состояние среды, а не действие основного субъекта предложения, то она оказывает меньше «сопротивления» репродуктивному регистру, хотя и такие контексты сравнительно редки и лексически ограничены. Ср. стилистическую шероховатость При входе в комнату он положил шляпу на столик (лучше: Войдя/входя в комнату,..) и не вызывающее стилистических претензий При све-
те свечи он увидел фигуру девушки, склоненную над столом. См. также начало стихотворения И. Бродского: Около океана, при свете свечи; вокруг поле, заросшее клевером, щавелем и люцерной. В последнем примере реализована характерная для Бродского диалектика конкретного и обобщенного, сиюминутного (актуального) и постоянного (узуального) или вечного (вневременного), типичным проявлением которой служит сочетание в предложении главных и второстепенных членов разных уровней пространственновременной локализации. Подробнее об этом см. в работах [3; 4].
При обучении русскому языку, рассматривая синонимические возможности полипредикативных конструкций, мы должны указывать не только на традиционно отмечаемые субъектные ограничения на функционирование деепричастных оборотов, но и на регистровые ограничения на использование синтаксемы при + Предл. пад. Полное описание предложно-падежных син-таксем русского языка с точки зрения их характерности для того или иного регистра является актуальной задачей коммуникативной грамматики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Золотова Г. А. Говорящее лицо и структура текста // Язык - система. Язык - текст. Язык - деятельность. М., 1995.
2. Золотова Г. А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 2004.
3. Сидорова М.Ю. Функциональная амбивалентность видо-временных форм в поэтическом тексте // Вестн. Моск. ун-та. Филология. 2000. № 1
4. Сидорова М.Ю. Грамматика художественного текста. М., 2000.
Поступила в редакцию 19.05.08
M. Y. Sidorova, doctor of philology, professor
The Communicative Register and De-homonymization of Imperfective Forms in the Text
The communicative registers and text functions of the verb are viewed from the text reader’s standpoint, samples for the analysis of imperfective aspect predicates are offered with due regard for the lexical and grammatical composition of the sentence and register context, the factors of homonymy significant for the linguistic training of teachers, researchers, translators and the methods of de-homonymization of these forms are indicated.
Сидорова Марина Юрьевна, доктор филологических наук, профессор Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова 119991, Россия, г. Москва, ГСП-1,
Ленинские горы, МГУ, д. 1, стр. 51, 1-й учебный корпус филологический факультет
