CC BY
800
Е. В. Крылова
книжнАя культура СЕгодня: подходы к определению и содержание понятия
Современная книжная культура претерпевает сегодня, в эпоху информационных технологий, значительные изменения. Новые каналы коммуникации, новые носители информации, новые потребности читателей бросают вызовы существованию книги как артефакта культуры. Поэтому особенно важно проследить, как под воздействием этих вызовов меняется книжная культура.
Понятие «книжная культура» используется различными гуманитарными дисциплинами (книговедением, культурологией, социологией, психологией) и трактуется сегодня весьма широко. Понятие это фактически стало универсальным, а подлинный смысл его стал размываться. Вызовы современности, а также потребности ученых книговедов и культурологов в едином и точном определении определяют актуальность вопроса: что же такое книжная культура?
Как справедливо замечает В. И. Васильев, употребление понятия «книжная культура» часто не сопровождается его толкованием; книжную культуру как систему практически никто не рассматривал, а значит, классификационные признаки разбросаны по разным работам (по одному или группами) и во многих случаях носят противоречивый характер. Сам он отмечает, что систему книжной культуры создает такой компонент духовной культуры, как производство литературы, а также искусство как художественное творчество в целом, включая литературу, живопись, графику1.
Крупный книговед А. А. Сидоров определяет культуру книги, а следовательно, и книжную культуру, как «часть общественной культуры определенного периода»2. Он отмечает: «Мы обязаны уметь и выделить в книге ее неповторимо индивидуальные черты, и наряду с этим видеть их общность, неотделимость истории книжного дела от истории культуры в целом, от истории развития общества»3. Данная точка зрения
1 Васильев В. И. К постановке вопроса об определении понятия «книжная культура». // URL: http://www.naukaran.ru/sb/2002_3/03.shtml (дата обращения — 18.04.2012).
2 Сидоров А. А. Об исследовательской работе по истории русской книги // Книга в России до середины XIX века. — Л., 1978. — С. 10.
3 Там же. С. 10.
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2012. Том 13. Выпуск 3
185
кажется нам довольно универсальной, что мешает правильно соотнести два этих понятия и не способствует выработке конкретного понимания книжной культуры.
Сходную с А. А. Сидоровым позицию занимает В. И. Гульчинский. Он оценивает книжную культуру как сегмент культуры общества и определяет рассматриваемое явление как «исторически обусловленную общественную деятельность по созданию, распространению, потреблению и хранению книги и других носителей информации»4. Исследователь отмечает, что производительные силы и производственные отношения, политическая и юридическая надстройка обуславливают книжную культуру и связывают ее с культурой общества. Попытка В. И. Гульчинского раскрыть содержание книжной культуры привела к тому, что книжной культурой он назвал весь состав книжного дела — от материально-технической базы до «творческой деятельности, направленной на “познание книги”, книжного дела и самого книговедения»5.
Довольно остро в науке стоит вопрос о соотношении книжной культуры и книжного дела. Рассмотреть эти понятия в их взаимодействии удалось С. А. Пайчадзе. По его мнению, книжная культура представляет собой «уровень, достигнутый книжным делом в сочетании с исторически сложившимися традициями и реалиями в отношении народа к книге (и печати в целом) в конкретной стране (или регионе) на определенной ступени развития общества»6. Исследователь видит книжную культуру как показатель уровня технологического развития государства, как свидетельство об интеллектуальном потенциале населения, в том числе на отдельных территориях его проживания. Такой подход кажется нам интересным, но неполным, так как культуру — общественную или книжную — не может определять только технический прогресс, она включает в себя и нематериальные ценности, которые не ограничиваются и традициями отношения народа к книге. Развитие технических средств, скорее, определяет культуру оформления книги, типографское искусство.
Иную позицию по сравнению с С. А. Пайчадзе занимает А. М. Панченко. Он называет книгу «духовным руководителем и вместилищем вечных идей»7, высоко оценивая роль книжной культуры в развитии культуры общества на каждом этапе истории. По сути, он ставит знак тождества между искусством книги, книжным делом и книжной культурой8.
Ряд исследователей приравнивает книжную культуру к другим явлениям, функционирующим в пространстве книжного дела. Так, например, В. Н. Ляхов считает синонимами «книжную культуру», «книжное искусство», «культуру книги», «типографское искусство»9, хотя, по-нашему мнению, более правомерно включать типографское искусство в книжную культуру.
Интересно заметить, что некоторые авторы отождествляют книжную культуру с литературным процессом, исторической и социальной ролью книги и литературы вообще. Так М. В. Кукушкина замечает, что изучение историографии книги позволяет
4 Гульчинский В. И. Книжная культура и ее источники // Шестая Всесоюзная научная конференция по проблемам книговедения. — М., 1988. — С. 12.
5 Там же. С. 12.
6 Очерки истории книжной культуры Сибири и Дальнего Востока: В 2 т. — Т. 1. Конец XVIII — середина 90-х годов XIX века / Отв. ред. В. Н. Волкова. — Новосибирск, 2000. — С. 4.
7 Панченко А. М. Русская культура в канун Петровских реформ. — Л., 1984. — С. 168.
8 Там же. С. 166.
9 Ляхов В. Н. О художественном конструировании книги. — М., 1975. — С. 18.
сделать выводы о своеобразии литературного процесса, а соответственно и книжной культуры10, А. И. Рейтблат11, Е. И. Яцуник12 придерживаются того же мнения.
Разнообразие подходов к определению книжной культуры в науках документо-ведческого цикла побуждает рассмотреть это понятие с точки зрения культурологии. Г. М. Казакова предлагает использовать для этой цели системный подход, сформулированный известным философом М. С. Каганом. Согласно его теории, культура как система объединяет три ипостаси: человека как творца и творения культуры, процесс по созданию культурных ценностей и предметное бытие культуры (мир вещей материальной культуры, мир идей духовной культуры и мир образов художественной культуры). При этом культура встроена в систему бытия, которое, в свою очередь, объединяет природу, общество, человека13. С этой точки зрения книжная культура, как пишет Г. М. Казакова, — часть системы: бытие — культура — книжная культура. «Книжная культура — одна из матрешек, очень похожая на основную — «культуру» (по структуре, функциям, механизмам динамики и функционирования и т. д.), но по отношению к которой она является отраслевой (охватывает все, что связано с книгой/ документом), а потому имеет строго определенное место»14. Использование системного подхода позволяет это «место» обозначить таким образом: «человек — процесс по созданию культурных ценностей — предметное бытие». Заметим, что подобный подход не только не противоречит концепциям вышеназванных ученых-документоведов, но и объединяет их. Системный подход снимает спор о том, с чем можно отождествить книжную культуру — с литературным процессом или издательским искусством, так как книжная культура, с точки зрения культурологии, включает все связанное с книгой в самом широком аспекте.
Г. М. Казаковой удалось довольно четко и полно сформулировать культурологическое понимание книжной культуры: «это целостная саморазвивающаяся система как часть общей культуры, которая включает в себя: человека как объекта и субъекта культуры одновременно, его специфическую деятельность по производству, распространению и потреблению всего связанного с книгой/документом, а также многоосновное предметное бытие книги/документа — материальное, духовное и художественнообразное»15. Это определение нам кажется наиболее полным и содержательным из всех приведенных выше, так как оно довольно четко раскрывает содержание книжной культуры, позволяет говорить об этом явлении в динамике, рассматривать черты, характерные для него сегодня. Выделение трех аспектов книжной культуры (человека-творца, процесса творчества и материального объекта) позволяет исследовать, какие именно характерные черты имеет книжная культура сегодня. В рамках такого подхода нам предстоит рассмотреть, каким сегодня является писатель, каковы особенности современного творческого процесса по созданию произведения и книги, а также что из себя сегодня представляет книга в материальном плане.
10 Кукушкина М. В. Книга в России в XVI веке. — СПб., 1999. — С. 178.
11 Рейтблат А. И. Как Пушкин вышел в гении. — М., 2001. — С. 27.
12 Яцуник Е. И. Сохраним книгу как памятник истории и культуры // Мир библиографии. — 2000. — № 1. — С. 14-18.
13 Каган М. С. Философия культуры — СПб., 1996. — С. 130.
14 Казакова Г. М. О содержании и качественных границах понятия книжной культуры // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. — 2012. — № 2. — С. 72.
15 Там же. С. 73.
Говоря о человеке-творце и человеке-читателе, нам предстоит определить, отражается ли развитие и использование информационных технологий на мышлении людей. И в этой связи необходимо обратиться к, пожалуй, одной из самых обсуждаемых концепций — концепции клипового мышления. Некоторые исследователи приписывают клиповое мышление молодым поколениям, которые с раннего детства были приобщены к использованию современных электронных устройств, компьютерных технологий. Педагоги бьют тревогу: современные дети не любят и не хотят читать, предпочитая познавать мир не через текст, а посредством видеофильмов и видеоигр. Они не могут сосредоточиться на одном занятии, страдают дефицитом внимания.
Однако такого пессимистического мнения придерживаются не все. К. Г. Фрумкин утверждает, что во все времена существовали люди, хорошо усваивающие информацию из текста, и люди, хорошо воспринимающие информацию с экрана. Современное развитие технологий хотя и культивирует клиповое мышление, но не предопределяет его для каждого конкретного человека: «Во все времена были люди разных способностей и разных склонностей — но если школа прошлого старалась “людей экрана” заставить читать, то теперь сверкающий экранами мониторов побуждает и “людей книги” смотреть больше клипов»16. При этом исследователь соглашается с мыслью Маршала Маклюэна о том, что развитие электронных средств коммуникации приведет к возвращению человеческого мышления к дотекстовой эпохе, а линейная последовательность знаков перестанет быть базовой структурой нашей культуры17».
И все-таки нельзя сказать, что современное человечество перешло в своем большинстве к клиповому мышлению. Мы еще стоим на пороге этого события, за которым скрывается главная опасность, ожидающая книжную культуру: «Зачем, собственно говоря, — спрашивает К. Г. Фрумкин, — нужна длительная последовательность в изложении мыслей, когда что-то полезное можно уложить в несвязанные между собой линейно кластеры. Словарь с короткими, ссылающимися друг на друга статьями — вот бумажная книга будущего»18. Продолжая эту мысль, можно сказать, что человек будущего будет охотнее работать с гипертекстом, состоящим из коротких фрагментов, чем с длинным линейно выстроенным текстом. Другой вопрос, все ли писатели захотят такие тексты создавать и в чем тогда будет заключаться писательское мастерство? Не думаю, что ответ на этот вопрос будет легким.
Указанная точка зрения относится скорее к будущему, нежели к настоящему. Современную ситуацию исследователи описывают противоречиво, споря о том, когда же будущее, нарисованное еще в 60-х годах ХХ в. Маклюэном, наконец, настанет. Можно смело сказать, что сегодня люди продолжают читать книги — тонкие и толстые, для детей и взрослых. Электронные коммуникации так же присутствуют в жизни общества, и особенно интересно рассмотреть, как они влияют на творческий процесс.
Казалось бы, информационные технологии оказывают влияние только на внешнюю форму бытия книги. Однако это не так, их влияние куда более глубоко. Сегодня авторы использую в процессе творчества компьютер, набирая текст на клавиатуре. В. Леонтьева отмечает, что такой способ работы определяет некоторые особенности
16 Фрумкин К. Г. Глобальные изменения в мышлении и судьба текстовой культуры // ШБТБЯЫиМ. — 2010. — № 1. — С. 28.
17 Маклюэн М. Галактика Гутенберга: сотворение человека печатной культуры. — Киев, 2003. — С. 392.
18 Фрумкин К. Г. Указ. соч. С. 30.
современного творческого процесса: «На первый взгляд, умная машина — это замечательный помощник... Но именно здесь и заключена проблема словесного творчества: мысль, рождавшаяся “на кончике пера”, теперь рождается как-то иначе, и на экране монитора (и тем более на бумажных страницах, прошедших через принтер) остаются “окончательные варианты” мыслей и целостных образов, несущие информацию, очищенную от тех смысловых добавок, которыми сопровождался собственно процесс письма»19. Автор отмечает, что эти «смысловые добавки» — перечеркнутые при обычном письме фразы — почва для появления новых ассоциаций и мыслей. Их отсутствие приводит к повышению рационализации написанного, снижению эмоциональности, нивелирования индивидуальности автора20. Такой подход к анализу творческой деятельности кажется нам очень значимым, так как он обнажает те особенности современной книжной культуры, которые не лежат на поверхности, но, несомненно, оказывают влияние на нее.
Что касается материального воплощения книги, то один из наиболее обсуждаемых вопросов в этом направлении — существование книги печатной и электронной. Среди особенно примечательных новаций последнего времени можно отметить радикальное изменение способов фиксации и доставки текстов читателю. С. А. Лишаев в этой связи отмечает появление «оцифрованного (экранного) слова, вытеснившего рукопись из большинства областей, в которых когда-то она была широко востребована»21. В такой ситуации невольно ждешь, что и печатные издания разделят судьбу рукописей: размещенный в сети текст быстрее дойдет до читателя, чем это произойдет в случае традиционного производства и распространения книжной продукции. Однако вопреки самым пессимистичным прогнозам печатная книга и даже печатная пресса (которой еще в середине ХХ в. предрекалась быстрая смерть) своих позиций не сдают. Очевидно, что существуют объективные причины, обеспечивающие жизнь печатных изданий и их некие преимущества перед электронными. С. А. Лишаев считает, что жизнеспособность печатного слова объясняет следующий фактор: «стремление авторов к признанию и читательская потребность иметь “навигационное оборудование” для ориентации в бурном потоке публикаций. Рубежи, на которых закрепилось сегодня печатное слово, будут удерживаться им, пока люди не утратят вкуса к авторским высказываниям в форме текста и пока сами авторы не перестанут стремиться к “бытию-в-признанности”»22. При этом под признанием исследователь имеет в виду стремление обратить на себя внимание публики и обрести бессмертие в памяти человечества. К этому стремились писатели со времен изобретения письменности, печатный станок усилил борьбу за внимание читателя. Электронный текст занял особое место в этом процессе: он «взял на себя — одновременно — функции рукописного и печатного слова»23. Текст, размещенный в Интернете без публикации в издательстве, сегодня, по мнению С. А. Лишаева, воспринимается как рукопись, а потому не может конкурировать с печатной книгой. Исследователь отмечает и дру-
19 Леонтьева В. Вытеснит ли экранная культура книжную? // Высшее образование в России. — 2005. — № 9. — С. 88.
20 Там же. С. 89.
21 Лишаев С. А. Книжная культура в эпоху сетевой коммуникации // Вестник Самарской гуманитарной академии. — Серия «Философия. Филология». — 2010. — № 1 (7). — С. 4.
22 Там же. С. 4.
23 Там же. С. 8.
гие факторы, обеспечивающие жизнь печатного слова. Это и усилия издательств, не желающих терять прибыли на изготовлении печатных книг, и эстетическая привлекательность печатной книги, и привычки людей читать тексты без каких-либо электронных приспособлений.
И все-таки важнейшей причиной сохранения печатной книги С. А. Лишаев считает «волю к авторству»24, которая в полной мере может реализоваться только в мире печатного слова по ряду причин. Во-первых, путь автора к признанию в мире интернет-коммуникаций становится все более тернистым, потому что сеть благоволит к уже признанным авторам, внимание публики в среде, где существует огромное количество разносортной информации, привлечь трудно. Во-вторых, электронному тексту необходима авторизация — соотнесение с конкретным автором, и только традиционное издание книги может эту авторизацию гарантировать. В-третьих, публикация произведения является своеобразной рекомендацией прочесть его, даже если текст размещен в сети, то ссылка на выходные данные книги повышает его авторитетность для читателя25.
Немаловажно и то, что сегодняшнее общество позитивно относится к чтению, что подтверждает точка зрения О. В. Сергеевой: «“Быть читателем” — это все еще позитивная оценка личности. Неумение читать в нашем обществе действует как источник затруднений. Неграмотность не только очень неудобна, она также несет клеймо. Возможность читать оценивается как навык, дающий вход молодому человеку в современное общество, и достижения в школе и впоследствии в профессии зависят от грамотности»26. Нам кажется, что такое отношение общества к грамотности определяет и отношение к печатной книге, ведь книга — это некий архетип грамотности и знаний, и стереть его из памяти общества весьма непросто.
И все-таки невозможно не признать, что с появлением новых информационных технологий книга трансформируется, меняется, приобретает электронную форму, оставаясь по сути тем же носителем знания. Р. Шартье замечает, что в начале XXI в. противоречия между печатной книгой и информационными технологиями уже нет: «В наше время возник экран нового типа. В отличие от кино и телевидения, он является носителем текстов — конечно, не только текстов, но и текстов тоже. Если раньше книга, письменный текст, чтение противостояли экрану и изображению, то теперь сложилась новая ситуация: у письменной культуры появился новый носитель, а у книги — новая форма»27. Пожалуй, именно такая точка зрения сегодня наиболее приемлема. В пространстве книжной культуры не следует искать противоречия, в мире книжной культуры следует увидеть разнообразие, дающее жизнь новым формам книги.
литература
1. Васильев В. И. К постановке вопроса об определении понятия «книжная культура» // иКЬ: http://www.naukaran.ru/sb/2002_3/03.shtml (дата обращения — 18.04.2012).
24 Там же. С. 9.
25 Там же. С. 11.
26 Сергеева О. В. Книги как медиа // Вестник Волгоградского государственного университета. — Серия 7. «Философия». — 2011. — № 1 (13). — С. 71.
27 Шартье Р. Письменная культура и общество. — М., 2006. — С. 230.
2. Васильев В. И. Современные технические средства в издательском деле. — М., 1980.
3. Гульчинский В. И. Книжная культура и ее источники // Шестая Всесоюзная научная конференция по проблемам книговедения. — М., 1988.
4. Каган М. С. Философия культуры. — СПб., 1996.
5. Казакова Г. М. О содержании и качественных границах понятия книжной культуры // Вестн. Челяб. гос. акад. культуры и искусств. — 2012. — № 2.
6. Кукушкина М. В. Книга в России в XVI веке. — СПб., 1999.
7. Леонтьева В. Вытеснит ли экранная культура книжную? // Высшее образование в России. — 2005. — № 9.
8. Лишаев С. А. Книжная культура в эпоху сетевой коммуникации // Вестник Самарской гуманитарной академии. — Серия «Философия. Филология». — 2010. — № 1 (7).
9. Ляхов В. Н. О художественном конструировании книги. — М., 1975.
10. Маклюэн М. Галактика Гутенберга: сотворение человека печатной культуры. — Киев,
2003.
11. Мильчин А. Э. Культура издания, или Как не надо и как надо делать книги: Практическое руководство. — М., 2002.
12. Очерки истории книжной культуры Сибири и Дальнего Востока: В 2 т. — Т. 1. Конец XVIII — середина 90-х годов XIX века / отв. ред. В. Н. Волкова. — Новосибирск, 2000.
13. Панченко А. М. Русская литература в канун Петровских реформ. — Л., 1984.
14. Рейтблат А. И. Как Пушкин вышел в гении. — М., 2001. — 336 с.
15. Сергеева О. В. Книги как медиа // Вестн. Волгогр. гос. ун-та., Сер. 7. «Философия». — 2011. — № 1 (13).
16. Сидоров А. А. Об исследовательской работе по истории русской книги // Книга в России до середины XIX века. — Л., 1978.
17. Фрумкин К. Г. Глобальные изменения в мышлении и судьба текстовой культуры // ШЕТЕИЫиМ. — 2010. — № 1.
18. Шартье Р. Письменная культура и общество — М., 2006.
19. Яцуник Е. И. Сохраним книгу как памятник истории и культуры // Мир библиографии. — 2000. — № 1.
