CC BY
236
М.Г. ХОМКАЛОВА
аспирант Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономического университета
К ВОПРОСУ ОБ ОГРАНИЧЕНИИ ДЕЕСПОСОБНОСТИ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА-ДОЛЖНИКА НА СТАДИИ НАБЛЮДЕНИЯ
В ПРОЦЕССЕ БАНКРОТСТВА
Вопрос о правосубъектности юридических лиц является одним из самых дискуссионных в цивилистической науке. В теории права правосубъектность включает в себя правоспособность и дееспособность, а также правовой статус субъекта права1. Правосубъектность выражает признание лица в качестве субъекта правоотношений вообще, а также квалификацию его в качестве субъекта или возможного субъекта конкретных субъективных прав и обязанностей. Иными словами, она обозначает субъектный состав в правовых институтах и возможность быть субъектом как права вообще, так и конкретных субъективных прав и обязанностей2. Большинство ученых полагают, что правосубъектность юридического лица включает в себя правоспособность и дееспособность. Отметим, что Гражданский кодекс Российской Федерации3 не дает определений правосубъектности и дееспособности юридического лица, ограничиваясь лишь понятием правоспособности (ст. 49 ГК РФ).
Н.В. Козлова понимает общую правоспособность юридического лица как «принадлежащее юридическому лицу субъективное право, содержание которого заключается в способности иметь любые гражданские права и обязанности, не запрещенные законом и соответствующие природе юридического лица»4.
Несмотря на то что легальное определение дееспособности юридического лица в действующем российском законодательстве отсутствует, по аналогии с определением дееспособности граждан можно говорить о том, что дееспособность юридического лица есть способность «своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их» (п. 1 ст. 21 ГК РФ).
Как и дееспособность граждан, дееспособность юридического лица включает в себя три основных элемента:
— сделкоспособность, т.е. возможность своими действиями приобретать гражданские права и создавать гражданские обязанности;
— способность самостоятельно осуществлять гражданские права и исполнять обязанности;
— деликтоспособность, т.е. способность нести ответственность за гражданские правонарушения (ст. 56 ГК РФ)5.
Таким образом, юридическое лицо, как всякий участник гражданского оборота, обладает правоспособностью и дееспособностью. Однако эти его качества отличаются от аналогичных качеств физических лиц (граждан).
Важным отличием является то, что правоспособность и дееспособность юридического лица возникают одновременно, в момент его государственной регистрации (п. 3 ст. 49, п. 2 ст. 51 ГК РФ); прекращаются они также одновременно (п. 8 ст. 63 ГК РФ).
Хотя обычно для юридических лиц различие категорий правоспособности и дееспособности, согласно законодательству, не имеет значения, на наш взгляд, разграничение упомянутых категорий важно в процессе несостоятельности (банкротства) юридического лица-должника, поскольку банкротство — это правовой институт, регламентирующий особое состояние должника, предполагающее вмешательство в его деятельность третьих лиц и применение к нему установленных в законе мероприятий6. Следовательно, процедура банкротства является специфической средой, где нормальный характер общественных отношений изменяется и, возможно, видоизменяются краеугольные элементы статуса должника, а именно правоспособность и дееспособность. Таким образом, характер общественных отношений, возникающих в процессе несостоятельности (банкротства), существенно отличается от характера общественных отношений, возникающих между теми же субъектами, но в обычной среде.
Несомненно, специфика среды проявляется на всех стадиях банкротства, но особого внимания, по нашему мнению, заслуживает исследование ограничений правоспособности и дееспособности, устанавливаемых в отно-
© М.Г. Хомкалова, 2006
М.Г. ХОМКАЛОВА
шении должника с введением процедуры наблюдения.
Согласно ст. 2 федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ (далее — Закон о банкротстве), «наблюдение — процедура банкротства, применяемая к должнику в целях обеспечения сохранности имущества должника, проведения анализа финансового состояния должника, составления реестра требований кредиторов и проведения первого собрания кредиторов». Кроме того, как следует из Закона о банкротстве, наблюдение — это обязательная (за исключением предусмотренных данным законом исключений) процедура банкротства, с введением которой привычная хозяйственная деятельность должника претерпевает значительные изменения.
Наблюдение, как и в целом весь процесс банкротства, является специфической средой, в которой нормальный характер общественных отношений изменяется.
По мнению автора, наблюдение представляет собой базовую процедуру банкротства, поскольку итогом проведения наблюдения выступает принятие решения о дальнейшей судьбе должника. Именно по окончании указанной процедуры арбитражным судом либо выносится определение о введении процедур финансового оздоровления или внешнего управления, либо принимается решение о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства, либо утверждается мировое соглашение, а производство по делу о банкротстве прекращается (п. 1 ст. 75 Закона о банкротстве).
Таким образом, анализируя механизм правового регулирования процедуры наблюдения, можно выделить и понять причины возникновения несоответствия положений правовых норм, регулирующих несостоятельность, реальным возможностям их применения, а также попытаться определить природу ограничений дееспособности и правоспособности должника.
Действительно, после подачи заявления в арбитражный суд о признании должника несостоятельным уже на стадии наблюдения должник существенно ограничен в ведении своей обычной хозяйственной деятельности, начиная с совершения сделок со своим имуществом, хотя является обладателем права собственности на него или иного вещного права, позволяющего распоряжаться прина-
длежащим ему имуществом, и заканчивая принятием важных для хозяйственных обществ решений, например о реорганизации, создании филиалов, выплате дивидендов и т.д.
Наблюдение начинается с даты вынесения арбитражным судом определения о введении процедуры наблюдения. С этой даты правоспособность организации-должника видоизменяется и ограничивается в соответствии со ст. 63 Закона о банкротстве.
Основные ограничения дееспособности и правоспособности должника, введенные с установлением наблюдения, состоят в следующем:
— требования кредиторов по денежным обязательствам и об уплате обязательных платежей, срок исполнения по которым наступил на дату введения процедуры наблюдения, могут быть предъявлены к должнику только с соблюдением установленного Законом о банкротстве порядка предъявления требований к должнику (п. 1 ст. 63 закона), а это значит, что и должник не может удовлетворить требования кредиторов вне порядка, установленного данным законом;
— запрещаются удовлетворение требований учредителя (участника) должника о выделе доли (пая) в имуществе должника в связи с выходом из состава его учредителей (участников), выкуп должником размещенных акций или выплата действительной стоимости доли (пая);
— запрещаются выплата дивидендов и осуществление иных платежей по эмиссионным ценным бумагам;
— не допускается прекращение денежных обязательств должника путем зачета встречного однородного требования, если при этом нарушается очередность, установленная п. 4 ст. 134 Закона о банкротстве.
Кроме этого, согласно п. 2 ст. 64 Закона о банкротстве, органы управления должника могут совершать исключительно с согласия временного управляющего, выраженного в письменной форме, за исключением случаев, прямо предусмотренных Законом о банкротстве, сделки или несколько взаимосвязанных между собой сделок:
— связанных с приобретением, отчуждением или возможностью отчуждения прямо либо косвенно имущества должника, балансовая стоимость которого составляет более 5% балансовой стоимости активов должника на дату введения наблюдения;
Известия ИГЭА. 2006. № 6
— связанных с получением и выдачей займов (кредитов), выдачей поручительств и гарантий, уступкой прав требования, переводом долга, а также с учреждением доверительного управления имуществом должника.
В свою очередь, п. 3 ст. 64 Закона о банкротстве устанавливает безоговорочный запрет на принятие органом управления должника следующих решений:
— о реорганизации (слиянии, присоединении, разделении, выделении, преобразовании) и ликвидации должника;
— создании юридических лиц или участии должника в иных юридических лицах;
— создании филиалов и представительств должника;
— выплате дивидендов или распределении прибыли должника между его учредителями (участниками);
— размещении должником облигаций и иных эмиссионных ценных бумаг за исключением акций;
— выходе из состава учредителей (участников) должника, приобретении у акционеров ранее выпущенных акций;
— участии в ассоциациях, союзах, холдинговых компаниях, финансово-промышленных группах и иных объединениях юридических лиц;
— заключении договоров простого товарищества.
Исходя из изложенного ясно, что запрет на все перечисленные решения ограничивает тем или иным образом дееспособность юридического лица-должника. Очевидно, что указанные ограничения устанавливают полный запрет на совершение определенных Законом о банкротстве сделок и принятие перечисленных в ст. 64 закона решений.
В п. 3 ст. 64 Закона о банкротстве перечислено восемь различных видов решений, которые не могут приниматься органами управления должника на стадии наблюдения. Все эти решения являются односторонними сделками, совершение которых прямо запрещено должнику. Следовательно, если такие сделки все же будут совершены, то они должны считаться ничтожными.
Запрет на совершение таких сделок представляет собой значительное ограничение дееспособности должника в период осуществления процедуры наблюдения. Причем следует отметить, что указанные виды сделок не разрешается совершать как руководителю
(органам управления должника), так и (в случае его отстранения от должности в порядке, установленном ст. 69 Закона о банкротстве) лицам, на которых арбитражным судом возложено исполнение обязанностей руководителя должника.
Представляется, что на этапе наблюдения для временного управляющего также обязательны все ограничения на совершение сделок, установленные законом или учредительными документами юридического лица. Сделки, совершенные без учета таких ограничений (например, без согласия общего собрания участников), являются недействительными в соответствии с законодательством РФ.
Правомерно возникает вопрос: как можно квалифицировать статус должника, учитывая, что он имеет право совершать далеко не все действия, доступные юридическим лицам в нормальной ситуации? По мнению М.В. Те-люкиной, можно говорить об ограничении правоспособности должника, вводимом по прямому указанию закона на время наблюдения (так как в данный период определенных прав у должника просто нет)7.
К следующей группе ограничений отнесены сделки, для совершения которых требуется согласие временного управляющего. В данном случае определение объекта ограничения, на наш взгляд, не может быть однозначным в связи с неопределенностью статуса временного управляющего и природы его отношений с организацией-должником.
На этот счет существуют различные точки зрения. Например, В.С. Белых определяет эти отношения как подрядные8. Следует согласиться с Т.П. Шишмаревым, который считает такую позицию неверной9.
По мнению М.В. Телюкиной, наиболее адекватной формой правоотношений между должником и арбитражным управляющим является институт представительств10. Думается, что с этой позицией также нельзя согласиться, поскольку арбитражный управляющий одновременно выступает как в интересах должника, так и в интересах кредиторов, а также в публичных интересах. В силу прямого указания закона конкурсный управляющий не признается представителем должника (ст. 182 ГК РФ).
Таким образом, от определения статуса временного управляющего также будет зависеть, как преобразуется дееспособность должника.
Известия ИГЭА. 2006. № 6
И.Б. РЯБЦЕВА
На наш взгляд, разрешение вопросов о влиянии ограничений, устанавливаемых процедурой наблюдения, на правоспособность и дееспособность юридического лица-должника, а также о природе отношений, складывающихся между должником и временным управляющим, может в значительной степени повлиять на механизм действия норм, регулирующих особые общественные отношения, возникающие в процессе несостоятельности (банкротства), в частности в процедуре наблюдения, а также на механизм ответственности юридического лица-должника и временного управляющего в процессе совершения сделок, выходящих за пределы ограниченной дееспособности юридического лица в процессе несостоятельности.
Как указывает В.В. Бараненков, «в условиях рыночной экономики нормальный гражданский оборот тем более невозможен без четкого определения, какие именно организации имеют право самостоятельно (от своего имени) вступать в гражданские правоотношения, каковы объем и особенности их правоспособности и дееспособности, каков объем полномочий их органов управления, в чем состоят особенности создания, реорганизации и прекращения (в том числе банкротства) таких организаций»11.
На наш взгляд, все перечисленные вопросы важны и актуальны для правового регулирования процедур несостоятельности (банкротства), и в частности процедуры наблюдения, а нормативное закрепление правового статуса
должника в действующем законодательстве необходимо для более эффективной реализации норм Закона о банкротстве в части совершения должником сделок в период наблюдения и определения последствий признания таких сделок недействительными.
Примечания
1 Проблемы общей теории права и государства: учеб. для вузов / под общ. ред. B.C. Нерсесянца. М., 2002. C. 372.
2 Веберс Я.Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве. Рига, 1976. C. 24-26.
3 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. // СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
4 Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005. С. 19.
5 Корнеев С.М. Граждане как участники гражданских правоотношений // Гражданское право: учеб. / отв. ред. Е.А. Суханов. М., 1998. Т. 1. С. 124.
6 О несостоятельности (банкротстве): федер. закон от 26 окт. 2002 г. № 127-ФЗ // СЗ РФ. 2002. № 43. Ст. 4190.
7 Телюкина М.В. Конкурсное право: Теория и практика несостоятельности (банкротства). М., 2002. С. 242.
8 Белых В.С. Правовые основы банкротства юридических лиц: учеб. пособие. Екатеринбург, 1996. С. 29.
9 Шишмарев Т.П. Правовой статус управляющих в процедурах несостоятельности в России и Германии // Арбитражный и гражданский процесс. 2006. № 7.
10 Телюкина М.В. Полномочия конкурсного управляющего и теоретические проблемы определения его статуса // Юридический мир. 1999. № 1-2. С. 3-7.
11 Бараненков В.В. Значение института юридического лица в современном российском праве и перспективы его совершенствования // Там же. 2006. № 8.
И.Б. РЯБЦЕВА
аспирант
К ВОПРОСУ О ХАРАКТЕРЕ ПРАВОПРЕЕМСТВА, ИМЕЮЩЕГО МЕСТО ПРИ ЗАВЕЩАТЕЛЬНОМ ОТКАЗЕ
В соответствии с п. 1 ст. 1137 ГК РФ завещатель вправе возложить на одного или нескольких наследников по завещанию или закону исполнение за счет наследства какой-либо обязанности имущественного характера в пользу одного или нескольких лиц (отказо-получателей), которые приобретают право требовать исполнения этой обязанности (завещательный отказ).
В научной литературе долгое время ведутся споры о характере правопреемства, имеющего место при осуществлении завещательного отказа.
По мнению ряда исследователей, завещательный отказ порождает сингулярное преемство между завещателем и отказопо-лучателем. Данная точка зрения была выражена в трудах В.И. Серебровского. «По советскому праву наследование возможно как в форме универсального преемства, так и в форме преемства сингулярного», — писал он1. Аналогичного взгляда придерживался и П.С. Никитюк, полагавший, что получение имущества по завещательному отказу представляет собой вид наследственного правопреемства. Отказополучатель
© И.Б. Рябцева, 2006
