CC BY
134
Литературная утопия. Пространственно-временная организация художественного мира. Формирование провинциальной книжной культуры. Городская культура. Типологические черты сетевой литературы
УДК 82-313.2
А. Е. Ануфриев
К ВОПРОСУ О ДОМИНАНТНЫХ ПРИЗНАКАХ ЖАНРА ЛИТЕРАТУРНОЙ УТОПИИ
В статье исследованы основные жанровые признаки литературной утопии: создание идеальной модели общественного устройства, всеохватность, регламентированность, дидактизм, ритуализован-ность, отсутствие конфликта и психологически разработанных характеров, особая пространственно-временная организация.
The article touches upon the main genre features of literary utopia: formation of ideal model of social structure, regulations, didacticism, ritualism, absence of conflicts and psychologically elaborated types, special spatio-temporal organization.
Ключевые слова: жанр, ритуал, хронотоп, дидактизм, моделирование, описательность.
Keywords: genre, ritual, chronotope, didacticism, carnival, modeling, descriptive methods, descriptive-ness.
Невозможно дать универсальное определение утопии, в котором бы отразились все её свойства. Мы остановимся на тех содержательно структурных признаках, которые выделяют утопию среди других жанров.
1. Устойчивость, повторяемость, закреплённость и однообразие всех структурных свойств утопии позволяют говорить о ней как о мета-жанре. С таким подходом мы сталкиваемся в работах А. Петруччани, X. Маравалля, Л. Пола-ка и др. Метажанровость утопии проявляется в том, что она преодолевает родовые и жанровые границы и выступает в качестве наджанрового содержательно-формального единства по отношению к другим жанрам.
Метажанровость утопии - категория теоретическая и носит исследовательский характер. Она представляет собой некое абстрагирование, но необходимость в ней не вызывает сомнений: только при посредстве таких абстракций можно выявить закономерности эволюции утопических жанров.
В конкретной литературоведческой практике исследователи изучают беллетризованные трактаты-утопии («Утопия» Т. Мора, «Город Солн-
© Ануфриев А. Е., 2012
ца» Т. Кампанеллы, «Закон свободы» Д. Уин-стенли, «Кодекс природы» Н. Морелли, «Через полвека» С. Шарапова), утопические романы, повести, рассказы («Эревуон» С. Батлера, «Вести ниоткуда» У. Морриса, «Путешествие в Ика-рию» Э. Кабе, «4338 год» В. Одоевского, «Красная звезда» А. Богданова, «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» А. Чаянова), драмы-утопии («Буря» У. Шекспира, «Фауст» 2-я часть И. Гёте, «Зори» Э. Вер-харна, «Земля» В. Брюсова), комедии-утопии («Год 2000» Ретифа де ля Бретонна, «Назад к Мафусаилу» Б. Шоу, «Ночь перед свадьбой, или Грузия через 100 лет» В. Сологуба), утопические поэмы, оды, баллады, элегии Д. Джонса, Д. Мильтона, Ф. Шиллера, И. Гёте, В. Жуковского, М. Лермонтова, Е. Баратынского, А. К. Толстого, Н. Заболоцкого, В. Хлебникова.
2. Утопия относится к явлениям пограничного характера и находится на стыке между образным и теоретико-аналитическим сознанием. Художественное и логико-концептуальное восприятие действительности создают в жанре утопии своеобразный симбиоз.
Авторы утопий, проектируя идеальные миры, конструируя инобытие, опирались на образы, с помощью которых эти проекты получали доступное и наглядное для читателя воплощение.
Пограничное положение утопии определило противоречивость её содержательно-формальных признаков. Логика конструирующей мысли требовала от утописта создания продуманных схем и программ, в соответствии с которыми строились идеальные государства, страны, сообщества. Но воображение и фантазия заставляли соотносить схемы и программы с образами и картинами, опираться на уже известный арсенал художественных приёмов: путешествия в неведомые и загадочные страны, сновидения, таинственные перемещения во времени и пространстве, сказочные превращения и т. д.
С развитием утопии менялось соотношение между аналитической мыслью и художественным сознанием в пользу последнего. Утопия всё в большей степени осваивала приёмы других литературных жанров, превращаясь из беллетризо-ванного трактата в повесть или роман.
3. Утопия - это моделирующий жанр. Опираясь на него, художник создаёт идеальный образ мира, модель идеального совершенного социума.
4. Исследователи утопии единодушно отмечают одно из главных её качеств - стремление автора охватить все стороны социальной, общественной и частной жизни в проектируемых мирах. В начале века А. Свентоховский проницательно заметил: «Недостаточно бывает дать людям принципы желательного общественного строя, им надо видеть этот строй целиком, во всех мелочах и найти в нём удовлетворение всех своих нужд и опасений» [1].
Л. Воробьёв назвал «грандиозную картину будущего общества как единого коллектива», созданную в произведениях утопистов, «всеохватывающим образом», имеющим разные воплощения. Наиболее полно это свойство утопии сформулировала Т. Чернышёва, назвав его «всеохватнос-тью», понимая под ней стремление авторов «рассказать всё о своей утопии, об её устройстве, о принципах организации её жизни» [2].
Авторы классических утопий стремились описать все сферы жизни созданных их фантазией стран: систему государственной власти и институты управления, воспитание и обучение граждан, брак и семью, этические нормы, науку, искусство и литературу. С течением времени утопические произведения постепенно теряли черты «всеохват-ности», сосредоточивая внимание на более «узких» проблемах существования общества.
5. Критическое отношение к действительности, желание избавиться от её кричащих противоречий, пороков, хаоса, несправедливости привели к тому, что утописты изображали вымышленные миры как абсолютно совершенные и законченные, не требовавшие никаких изменений и поправок, никакого развития.
Совершенные модели государств и стран можно было описать, опираясь на заранее сконструированные и продуманные принципы и правила. Эти принципы предполагали полную или частичную регламентированность жизни, её стандартизацию, упрощённый подход к проблеме отношений между личностью и обществом. Таким образом, мир литературной утопии - это мир жёсткого регламента и ограничений. Примеров тому много. У Т. Мора государство расписывает всё время граждан, почти не оставляя права на инициативу и свободные передвижения.
В «Городе Солнца» Т. Кампанеллы все живут, подчиняясь строгому уставу, давая обеты в умеренности и скромности. Последнее качество исключает не только всякие привилегии, но и источник всех бед и зол - эгоизм и зависть. Равенство распространяется на все отношения соля-рийцев. У них общие дома, спальни, одинаковая одежда, общие украшения.
В утопическом романе Э. Кабэ «Путешествие в Икарию» жители не имеют права обладать частной собственностью, у них царят общие права
и обязанности. Управители заведуют не только хозяйственной стороной жизни, но и регламентируют интеллектуальную и художественную жизнь икарийцев. Литератор не имеет права опубликовать ни одного сочинения, не представив его цензурному комитету. В процессе воспитания детей идёт рациональный отбор книг для чтения и школьных предметов для обучения.
В утопии-сказке К. Мережковского «Рай земной» руководители общин полностью определяют жизнь усовершенствованной породы «людей-детей». Они руководят их играми, следят за состоянием их здоровья, ограждают от всяких интеллектуальных занятий, препятствуют проникновению знаний в их среду.
Почти во всех утопиях особой регламентации подвергается семейно-интимная жизнь и система воспитания.
У Платона в его государстве «здоровья и равновесия» производится «половой подбор» для удержания рода стражей в чистоте.
В «Городе Солнца» Т. Кампанеллы рационализм предписаний определяет деторождение и половые отношения: «Ни одна женщина не может вступать в сношения с мужчиной до девятнадцатилетнего возраста; а мужчины не назначаются к производству потомства раньше двадцати одного года или даже позже, если они имеют слабое телосложение...» [3]
В «Путешествии Пеллегринов» А. Дони женщины находятся в общем пользовании, браков не существует; дети воспитываются в общественных учреждениях и не знают родителей. Благодаря общности имущества и женщин и, таким образом, отсутствию поводов для ссор там царит всеобщее согласие.
У Э. Кабе в Икарии применяется унифицированная система образования и «закон регулирует различные виды воспитания (физическое, умственное, нравственное, профессиональное и гражданское) и для каждого из этих видов предметы воспитания, время, порядок учёбы и методы преподавания» [4].
Отмечая регламентированность как один из признаков жанра утопии, надо при этом иметь в виду, что некоторые её типы лишены этого качества. К ним относятся народные утопии, патриархальные, пасторальные («4338 год. Петербургские письма» В. Одоевского, «3448 год. Рукопись Мартына Задеки» А. Вельтмана, «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» А. Чаянова, «Уолден, или Жизнь в лесу» Г. Торо, «Ожидание Весны» Н. Олигера).
6. Существенным свойством утопии является дидактизм. Утописты исходили из того, что человека можно сделать умным, счастливым, научить всем добродетелям, если изменить усло-
вия его существования и поместить в идеальный социум.
Авторы утопий стремились представить те нравственные нормы поведения и качества характера, которыми должен обладать человек в образцовом обществе. Отсюда их произведения носили поучительный, нормативный статус. В утопиях создавались характеры, воплощавшие преимущественно добродетельные, положительные начала в человеке, неизменные во времени.
У Т. Мора целью жизни и высшим благом каждого утопийца является счастье, к которому влечёт человека сама природа. «Добродетель они определяют как жизнь, согласную с законами природы», - замечает повествователь. Всеми поступками людей должен руководить разум, который «настойчиво внушает им и самим жить в возможно большем спокойствии и радости и помогать всем прочим, по природной связи с ними, в достижении того же самого» [5].
А. Чаянов, автор «Путешествия моего брата Алексея.», считал, что жители России будущего должны обладать такими лучшими традиционными для русского крестьянина чертами характера, как любовь к земле, обычаям, праздникам предков, хлебосольство и гостеприимство.
7. Утопия представляет ритуализированный мир. Ритуализации подвергаются все стороны жизни в государстве или сообществе.
Авторское сознание, стремящееся к упорядоченности отношений и всеобщей регламентации, опирается на обрядовые и культовые формы и элементы, созданные в течение столетий.
Почти во всех утопических произведениях существует культ мудрого правителя или вождя нации, основавшего идеальное государство и заложившего основы его благоденствия и процветания. Все жители поклоняются ему как верховному авторитету и воздают соответствующие почести. У Т. Мора - это царь Утоп, который «привёл скопище грубого и дикого народа к такому образу жизни и такой просвещённости, что они превосходят в этом отношении почти всех прочих смертных» [6].
У Т. Кампанеллы во главе государства стоит первосвященник, называющийся Солнцем, а в повседневной жизни - Метафизиком. Народ выбирает его на эту должность пожизненно, и он решает все духовные и мирские дела. В ритуале поклонения первосвященнику участвуют все граждане города Солнца.
В «Истории Севарамбов» Д. Вераса основатель страны Севариас «обладал красотою гения и нравственной твёрдостью ума» и создал законы, которые послужили фундаментом счастливой жизни [7].
Культовое отношение к фигуре благодетеля нации сохранилось и в утопиях последующих
веков: к Ольфеусу Мегалатору, достигшему высшей власти и отрёкшемуся от неё ради свободной республики («Океания» Г. Гаррингтона), к Икару у икарийцев («Путешествие в Икарию» Э. Кабэ), к руководителю крестьянского правительства Митрофанову у жителей России будущего («Путешествие моего брата Алексея.» А. Чаянова), к инженеру Мэнни у марсиан («Красная звезда» А. Богданова).
Ритуальность проявляется в насыщенности утопических произведений религиозными обрядами, сакральными действиями, карнавальными шествиями, культовым пением и танцами.
Ф. Бэкон описывает Праздник семьи в соответствии с устоявшимся каноном: обряд выхода отца, его возвеличивание и наделение королевскими дарами, благословление потомства и исполнение торжественных гимнов.
В большей части утопий ритуальные действия носят официальный характер, утверждая «стабильность, неизменность и вечность всего существующего миропорядка: существующей иерархии, существующих религиозных, политических и моральных ценностей, норм, запретов» [8].
Противоположностью официальным праздникам в некоторых утопических произведениях служат карнавальные формы и элементы бытия. Мы их находим в «Телемской обители» Ф. Рабле, в утопиях А. Чаянова (праздник окончания жатвы со всенародными гуляниями, смехом и колокольными звонами), У. Олигера (праздник Весны, красоты и творчества). Здесь, по Бахтину, «праздничность становилась формой второй жизни народа, вступившего временно в утопическое царство всеобщности, свободы, равенства и изобилия» [9].
8. Утопические жанры ограничивают поведение человека лишь заданной ролью в ритуале. Она предлагает отказ от свободного выбора, подчинение иерархическим отношениям, полное растворение в безликом множестве, потерю индивидуальных качеств. Следствием этого является отсутствие в утопиях психологически разработанных характеров и персонажей. Герой, как действующее и рефлексирующее лицо, отсутствует, так как в центре внимания утопистов не личность, а идеальный и совершенный социальный мир.
Человек выступает как нечто вспомогательное, как объект воздействия и средство реализации глобальных целей. Он неизменен на протяжении всего действия.
В роли героя выступает наблюдатель-путешественник, который знакомится с принципами устройства «необыкновенной» страны. Его поступки и размышления подчинены не логике самостоятельно действующего персонажа, а полностью определены той ролью, которую диктует утопическое авторское сознание.
Задача наблюдателя сводится к скрупулёзному изучению и к наиболее полному пересказу всего увиденного.
Рядом с наблюдателем-путешественником всегда присутствует фигура проводника, «чичероне», или экскурсовода по утопическому миру. Они ведут между собой диалог, в котором наблюдатель спрашивает, а проводник отвечает. Подобная диалогическая структура оставалась устойчивой на протяжении нескольких столетий, вплоть до конца XIX в.
У Ф. Бэкона управитель Дома чужестранцев рассказывает путешественникам о законах Бен-салема. У Э. Кабе чичероне Вальмор знакомит лорда Керисдолла с Икарией, у Гартлиба путешественник рассказывает учёному-монаху о Ма-карии, у Беллами беседу о счастливой стране ведут доктор Лит и Джулиан Вест.
С развитием утопии, когда происходило её сближение с научно-фантастическими жанрами, авторы стремились активизировать роль наблюдателя-путешественника, превращая его в самостоятельное действующее лицо. Но функции наблюдающего и описывающего всё происходящее за ним сохранились. С таким положением героя мы сталкиваемся в произведениях Л. Мерсье, Г. Уэллса, А. Франса, А. Богданова, А. Красницкого.
9. По самой своей природе утопия бесконфликтна, так как в ней достигнут идеал нравственных и социальных отношений. Гармонией отличаются отношения между гражданами и верховной властью, между человеком и окружающей его общественной и природной средой.
10. В утопии сюжет отсутствует совсем или носит вспомогательный характер.
Определённые события могли происходить до того, как путешественник-наблюдатель попадал в утопический мир, а затем все его поступки и мысли диктовались необходимостью с максимальной полнотой изобразить идеальный мир.
Сюжет строился по определённой схеме и носил жёстко сконструированный характер: экскурсии и путешествия с описанием и обсуждением увиденного.
В романе У. Морриса «Вести ниоткуда» основу сюжета составляет поездка по процветающей Англии будущего, сопровождаемая беседой.
В повести В. Одоевского «4338 год. Петербургские письма» китаец Цунгиев путешествует по России 44-го века и делится своими впечатлениями в письмах к другу.
11. Как считают некоторые исследователи (Чернышёва, Латынина, Ланин), одним из главных структурных свойств утопии является её описательность.
Под ней они подразумевают изображение идеализируемого утопического мира через перечисление его характерных признаков: государ-
ственного устройства, образа жизни, быта, системы образования и воспитания.
В описательных конструкциях, в отличие от повествовательных, отсутствует рассказ о событиях, и роль повествователя, наблюдателя или проводника по утопическому миру сводится к воссозданию предметов и явлений в их статике.
Мысль об описательности утопий не вызывает сомнений, но при одной существенной поправке. Нужно помнить, что в современной филологии повествование и описание рассматриваются с разных позиций. В узком значении они являются самостоятельными частями текста, а в широком смысле повествованием считается весь текст, включающий в себя и повествовательные, и описательные конструкции. Кроме того, границы между описанием и повествованием часто бывают условны и размыты.
С развитием утопических жанров в них возрастала роль повествовательных элементов, но описательность, как преобладающий признак, осталась.
12. Для утопии характерна особая пространственно-временная организация.
Независимо от того, в прошлое, настоящее или будущее переносили утописты свои счастливые миры, время предстаёт в них застывшим, вечным, неизменным. Оно остановилось в своём движении, и авторам нет никакой необходимости подгонять и изменять его. Это статичное время идеальной модели.
Застывшему времени в утопии соответствует и замкнутое, ограниченное пространство. Местом действия классической утопии могли быть загадочные страны, неведомые острова, подземные и подводные города, другие планеты, но обязательно они отличались от реально существовавших симметричностью, организованностью и расчисленностью своего пространства.
13. Жанр утопии включает в свою структуру фантастическое начало как нечто нереальное, причудливое, вымышленное. Авторы утопий соединяют реальные факты и явления с фантастическими элементами.
Ю. Кагарлицкий называет главными свойствами, объединяющими утопию и фантастику, следующие: отрицание неприемлемых сторон общества, созидание второй действительности или инобытия, парадоксальность художественных форм и приёмов [10].
Фантастическое проявляется в утопии и как порождение миросозерцания автора, и как условный приём, то есть на уровне и содержания, и формы.
Жанр утопии принадлежит к социально-философскому, прогностическому типу фантастики, и его надо отличать от мифологических, сказочно-волшебных, научно-фантастических жан-
ров, учитывая при этом, что нет и не может быть «непроходимых границ» между жанрами.
Из истории развития утопии хорошо известно, что шёл процесс её постепенного сближения с сатирической фантастикой, а с конца XIX -начала XX в. - с научно-фантастическими жанрами. По мнению Т. Чернышёвой, «логика исторического развития утопии такова, что она, идя по пути проверки прежних рационалистических схем гармоничного устройства общества, перестроила свою структуру, оторвалась от трактата, закрепилась в сфере искусства и превратилась в роман о будущем в его идеально-положительном и экспериментально-отрицательном вариантах» [11].
Перечисленные нами признаки утопии в процессе её эволюции модифицировались и трансформировались, приобретали новые черты. Шёл процесс диффузии утопии с другими жанрами, она старалась отойти от классических канонов и вырваться из «прокрустова ложа» описательно-сти. Кроме того, каждая национальная литература (в том числе и русская) вкладывала в этот жанр своё самобытное содержание и пыталась обогатить его новыми художественными приёмами. Каждая эпоха порождала утопии, которые не помещались в рамки какой-то одной схемы. Но основной состав признаков оставался неизменным до начала XX в.
Примечания
1. Свентоховский А. История утопий. М.: Изд. В. М. Саблина, 1910. С. 6.
2. Чернышева Т. А. Природа фантастики. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1984. С. 311.
3. Кампанелла Т. Город Солнца // Утопический роман XVI-XVII веков. М., 1971. С. 158.
4. Кабе Э. Путешествие в Икарию. Философский и социальный роман // Зарубежная фантастическая проза прошлых веков. М., 1989. С. 368.
5. Мор Т. Утопия // Утопический роман XVI-XVII веков. М., 1971. С. 59.
6. Мор Т. Указ. соч. С. 79.
7. Верас Д. История севарамбов // Утопический роман XVI-XVII веков. М., 1971. С. 395.
8. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М., 1990. С. 14.
9. Бахтин М. М. Указ. соч. С. 14.
10. Кагарлицкий Ю. И. Что такое фантастика? М., 1974. С. 117.
11. Чернышёва Т. А. Указ. соч. С. 326.
УДК 82
А. О. Туева
ОСОБЕННОСТИ ХРОНОТОПА В РАССКАЗЕ Л. ЛЕОНОВА «БУРЫГА»
В статье рассматриваются особенности пространственно-временной организации художественного мира в рассказе Л. Леонова «Бурыга». Обращается внимание на сочетание языческих и христианских мотивов.
The article deals with the specific features of spatio-temporal Organization of the artistic world of Leonid Leonov's story "Buryga". Attention is drawn to the combination of pagan and Christian motifs.
Ключевые слова: хронотоп, язычество, христианство, система образов.
Keywords: chronotope, paganism, Christianity, the system of characters.
Определяющее значение в формировании любого художественного мира имеет хронотоп. Хронотоп как формально-содержательная категория литературы был подробно рассмотрен М. М. Бахтиным: «В литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. ... Этим пересечением рядов и слиянием примет характеризуется художественный хронотоп» [1]. Хронотоп также имеет существенное жанровое значение. В частности, анализ стилевого влияния Ф. М. Достоевского и отдельных элементов хронотопа позволил Я. Минмину охарактеризовать жанр рассказа «Бурыга» как меннипею [2].
Рассказ «Бурыга» стоит во главе новеллистического цикла 1922-1923 гг., причём это место было определено для него самим Леоновым. Более того, Леонов просил никогда не печатать того, что было им написано до «Бурыги», и тем самым перечеркнул весь поэтический период своего творчества. Однако «Бурыга» является гармоничным продолжением того художественного мира, который был создан в стихах Леонова.
В начале 1920-х гг. Леонов заявляет о смене художественного метода: он отвергает символизм и считает себя реалистом. Но «... символистская культура, которую впитал в себя с юности молодой художник, отзывалась в его последующей прозе в разных вариантах и связях» [3]. Именно в стихах впервые появились мистические символические миры и черти, которые населяют лео-
© Туева А. О., 2012
