CC BY
23ОРГАНИЗАЦИЯ ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ И ЭПИДЕМИОЛОГИЯ
© С.Н. Шишков, 2011 Для корреспонденции
УДК [342.951(470+571)«2011.04.06»:616.89](045) Шишков Сергей Николаевич - кандидат юридических наук,
главный научный сотрудник ФГУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского Минздравсоцразвития России» Адрес: 119992, г. Москва, Кропоткинский пер., 23 Телефон: (495) 637-23-37 E-mail: [email protected]
С.Н. Шишков
Изменения, внесенные в ГПК РФ Федеральным законом РФ от 06.04.2011 № 67-ФЗ, и их значение для психиатрической практики
Amendments to the Russian Civil Code introduced by RF Federal Law № 67 effective from 06.04.2011 and the implications there of for psychiatric practice
S.N. Shishkov
The paper reviews the RF Federal Law N67 effective 06.04.2011 «On introduction of amendments to the RF Law "Concerning psychiatric care and guarantees of the citizens' rights in its provision» and the Civil Procedural Code of the Russian Federation" in so far as they relate to changes introduced by the Law into the RF Civil Code. The previous paper discussed the amendments made to the Law on psychiatric care. Therefore, the present paper concludes by weighing up the pros and cons of the new enactments and provides an overall assessment of the Federal Law of 06.04.2011 N67. The author believes that this legislative piece is fraught with serious drawbacks in that some legislative innovations are not thoroughly rationalized, some of them being hard to implement in practical terms, with particular provisions being at variance with allied legislation. It is noted that any legislative changes significantly affecting the daily activities of psychiatrists should be developed with the obligatory participation of representatives of the professional psychiatric community. Key words: legal capacity to sue, legal representative of an incompetent person, procedure for declaring a citizen mentally incompetent
ФГУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии
им. В.П. Сербского Минздравсоцразвития России», Москва
The Serbsky State Research Centre of Social and Forensic Psychiatry, Moscow
В статье анализируется Федеральный закон РФ от 06.04.2011 № 67-ФЗ «О внесении изменений в Закон РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" и Гражданский процессуальный кодекс РФ» в части, касающейся изменений, внесенных им в ГПК РФ. В предыдущей статье* анализировались изменения, внесенные в Закон о психиатрической помощи. Поэтому в конце данной статьи подводится общий итог и дается общая оценка Федерального закона РФ от 06.04.2011 № 67-ФЗ. По мнению автора, этому законодательному документу присущи серьезные недостатки, заключающиеся в необоснованности многих законодательных нововведений, практической нереализуемости некоторых из них, противоречии отдельных положений смежному законодательству. Отмечено, что любые законодательные изменения, существенно затрагивающие повседневную деятельность психиатров, должны разрабатываться при обязательном участии представителей профессиональных психиатрических сообществ. Ключевые слова: гражданская процессуальная дееспособность, законный представитель недееспособного лица, порядок признания граждан недееспособными
В предыдущей статье, посвященной Федеральному закону от 06.04.2011 № 67-ФЗ «О внесении изменений в Закон РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" и Гражданский процессуальный кодекс РФ» (далее - Закон от 06.04.2011**), был дан анализ изменений, внесенных в Закон о психиатрической помощи. Обратимся теперь к нововведениям, внесенным в ГПК РФ.
* См.: Российский психиатрический журнал. - № 5, 2011. - С. 25-30. ** Российская газета от08.04.2011 № 75.
Российский психиатрический журнал № 6, 2011
51
ОРГАНИЗАЦИЯ ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ И ЭПИДЕМИОЛОГИЯ
#
Ч. 5 ст. 37 ГПК («Гражданская процессуальная дееспособность»), в которой говорится, что права, свободы и законные интересы недееспособных в гражданском процессе защищают их законные представители, дополнена предложением следующего содержания: «Однако суд вправе привлечь к участию в таких делах граждан, признанных недееспособными». При этом характер декларированного данным нововведением участия недееспособных лиц в суде оказывается неясным.
Гражданин может участвовать в гражданском судопроизводстве лишь в строго определенном процессуальном качестве. Например, в качестве стороны (истца или ответчика), представителя одной из сторон, свидетеля и пр. Занимаемое лицом процессуальное положение определяет круг его прав и обязанностей. Так, истец вправе изменить основание или предмет иска, увеличить или уменьшить размер исковых требований либо отказаться от иска. Ответчик вправе признать иск. Обе стороны могут окончить дело мировым соглашением (ч. 1 ст. 39 ГПК). Свидетель не обладает ни одним из перечисленных прав, а его основная обязанность -дать правдивые показания (ч. 1 ст. 70 ГПК).
Чтобы дополнение ч. 5 ст. 37 ГПК могло применяться на практике, необходимо иметь четкие ответы на ряд вопросов. В каком процессуальном качестве выступает недееспособный гражданин, если он привлечен к участию в деле? Наделяется он всей полнотой прав, предусмотренных законом для этого участника процесса, например, для истца, или недееспособный правомочен пользоваться ими в ограниченном объеме (может самостоятельно пользоваться лишь некоторыми правами истца либо всеми, но только с согласия своего законного представителя и т.п.)? Кто и как должен разрешать противоречия между недееспособным и его законным представителем, если между ними возникнут разногласия? К примеру, недееспособный согласен на мировое соглашение, а его законный представитель нет. Пока эти вопросы не разрешены в ГПК, реализация анализируемой законодательной новеллы, на наш взгляд, невозможна.
Следующее дополнение касается ч. 2 ст. 116 ГПК («Вручение судебной повестки»). В ней сказано, что, если лицо, доставляющее судебную повестку, не застанет вызываемого в суд гражданина по месту его жительства, то повестка вручается кому-либо из проживающих совместно с ним взрослых членов семьи с их согласия для последующего вручения адресату. Принятое Законом от 06.04.2011 дополнение не распространяет это правило на вручение повесток по делам о признании гражданина недееспособным или ограниченно дееспособным. Повестка может вручаться такому гражданину только лично, без права ее передачи ему через другое лицо.
Однако при вручении повестки может оказаться, что гражданин в силу своего психического состоя-
ния не в состоянии ее лично получить. Как поступать в подобных случаях - отказаться от ее личного вручения, удостоверив факт невозможности это сделать, или все же вручить повестку кому-то из членов семьи гражданина? Чтобы иметь четкий и однозначный ответ, в ст. 116 ГПК, видимо, необходимо внести соответствующие уточнения.
Согласно дополнению, которое внесено в ч. 3 ст. 167 ГПК, «в случае, если гражданин, в отношении которого подано заявление о признании его недееспособным, надлежащим образом извещен о времени и месте судебного разбирательства, рассмотрение дела в его отсутствие допускается при условии признания судом причин его неявки неуважительными». Однако по делам о признании гражданина недееспособным из-за их специфики вопрос об уважительности или неуважительности причин неявки может иногда представлять трудности. Например, как расценивать причины отсутствия в суде гражданина, не явившегося туда по явно надуманному предлогу, но, возможно, обусловленному бредовыми мотивами? Надуманный предлог неявки здорового лица был бы сочтен неуважительной причиной. Но как оценить «степень уважительности» болезненных мотивов? К тому же сам факт наличия у гражданина психического расстройства, равно как и глубину (тяжесть) последнего еще только надлежит установить в ходе судебного разбирательства. Суд, признавший причиной неявки болезненные бредовые мотивы, рискует получить обвинение в предвзятости (заранее признано существующим то, что еще только предстоит доказать).
Следующее нововведение установило исключение из общего правила об оставлении заявления в суд без рассмотрения, если оно «подано недееспособным лицом» (абз. 3 ст. 222 ГПК). Теперь приведенный абзац дополнен словами: «за исключением заявления этого лица о признании его дееспособным, ходатайства о восстановлении пропущенных процессуальных сроков по делу о признании лица недееспособным». Смысл приведенного дополнения состоит в расширении гарантий защиты прав и законных интересов гражданина, признанного недееспособным. Отныне он вправе самостоятельно просить о признании его вновь дееспособным, а также о восстановлении пропущенных процессуальных сроков по делу, в рамках которого он был признан недееспособным решением суда, чтобы это решение оспорить.
Рассматриваемое нововведение нуждается в определенной трактовке. В перечисленных случаях суду запрещено отказывать недееспособному гражданину в принятии заявления исключительно потому, что тот недееспособен. Однако другие основания, видимо, все же могут служить причиной отказа. И в этой связи возникают непростые вопросы.
52
Российский психиатрический журнал № 6, 2011
#
С.Н. Шишков
Дело в том, что основания для принятия судом заявления о признании гражданина недееспособным (ч. 2 ст. 282 ГПК) и о признании его дееспособным (ч. 2 ст. 286 ГПК) описаны в Законе различно. В заявлении о признании дееспособного лица недееспособным заявитель обязан изложить «обстоятельства, свидетельствующие о наличии у гражданина психического расстройства, вследствие чего он не может понимать значение своих действий или руководить ими» (ч. 2 ст. 282 ГПК). Отсутствие в заявлении информации о таких обстоятельствах влечет отказ суда в его принятии.
В то же время дееспособным недееспособного гражданина суд признает, «если основания, в силу которых гражданин был признан недееспособным, отпали» (ч. 3 ст. 29 ГК, ч. 2 ст. 286 ГПК). Но что требуется для решения вопроса об «отпадении» означенных оснований? И необходимо ли в заявлении, подаваемом в суд, в обязательном порядке указывать на какие-либо обстоятельства, свидетельствующие о таком «отпадении»?
Если исходить из того, что данный вопрос можно решить только экспертным путем (ибо судебно-пси-хиатрическая экспертиза по этим делам обязательна - ст. 283 ГПК), то суд обязан беспрепятственно принимать каждое заявление недееспособного и рассматривать его, назначив судебно-психиат-рическую экспертизу. Однако тогда недееспособный получает право обращаться в суд по вопросу о восстановлении утраченной дееспособности постоянно и неограниченное число раз. Точнее, всякий раз после того, как суд, рассмотрев дело, отклоняет заявление недееспособного, тот может подавать новое, которое суд опять обязан принять и рассмотреть.
Если же признать, что недееспособному лицу требуется привести какие-то обстоятельства, свидетельствующие об улучшении своего психического состояния (например, представить соответствующее заключение врача-психиатра), то при отсутствии в его заявлении ссылок на такие обстоятельства суд правомочен отказать в принятии заявления, сославшись на его необоснованность. Во втором варианте возникает опасность многочисленных отказов, ибо лицу не всегда легко собрать сведения, свидетельствующие, что его психическое состояние улучшилось.
Как видим, данное нововведение нуждается в толковании, ибо оно может пониматься различно.
Изменения внесены в ч. 1 ст. 284 ГПК. Эти изменения вводят новые критерии, которыми надлежит руководствоваться при решении вопроса о личном участии гражданина, в отношении которого ведется производство о признании его недееспособным, в судебном заседании, проводимом в помеще-
нии суда. Личное участие гражданина исключается, если оно «создает опасность для его жизни или здоровья либо для жизни или здоровья окружающих». В этих случаях «дело рассматривается судом по месту нахождения гражданина, в том числе в помещении психиатрического стационара или психоневрологического учреждения, с участием гражданина».
Данное законодательное изменение содержит две новеллы.
Первая касается критериев присутствия и личного участия гражданина в зале суда, причем в основу их определения положен принцип опасности, тогда как традиционно в основе анализируемых критериев лежал принцип неадекватности восприятия и понимания лицом окружающего, а также его неспособности к самостоятельному совершению юридически (процессуально) значимых действий. Проблема критериев присутствия и личного участия гражданина в суде по делам рассматриваемой категории заслуживает отдельного разговора. Поэтому от подробного анализа законодательного нововведения в этой части мы пока воздержимся, ограничившись самой общей оценкой рассматриваемых законодательных критериев как не слишком удачных.
Вторая законодательная новелла состоит в ведении принципиально нового правила: дело всегда должно рассматриваться судом с обязательным личным участием гражданина ; но при этом местом рассмотрения дела может быть как зал судебного заседания, так и другое место, в котором находится гражданин, если его невозможно доставить в суд. В этой связи можно отметить следующее.
Правило об обязательности участия пациента в судебном рассмотрении дела о недобровольной госпитализации было впервые введено Законом о психиатрической помощи в 1993 г. (ч. 3 ст. 34). После этого вполне логично было ожидать распространения данного правила и на дела о признании граждан недееспособными, и на дела о применении принудительных мер медицинского характера. Логика тут проста: коль скоро обязательное участие лица в судебном рассмотрении признано необходимой юридической гарантией защиты прав человекадаже в рамках«обычной» недобровольной психиатрической госпитализации, то обязательное личное участие надлежит признать обязательным и по двум другим категориям дел, рассматриваемых судом в связи с наличием у лица тяжелого психического расстройства: по делам о признании граждан недееспособными и по делам о применении к ним принудительных мер медицинского характера. Эти дела в аспекте соблюдения прав человека никак не менее значимы, чем недобровольная психиатри-
* Кроме случаев, когда гражданин не явился в суд по неуважительной причине.
Российский психиатрический журнал № 6, 2011 53
ОРГАНИЗАЦИЯ ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ И ЭПИДЕМИОЛОГИЯ
ческая госпитализация, а потому распространение на них принципа обязательности участия гражданина в судебном рассмотрении представлялось автору этих строк вполне ожидаемым. В отношении одной из упомянутых категорий (дела о признании граждан недееспособными) эти ожидания наконец оправдались.
Однако, подняв таким образом уровень гарантий соблюдения прав человека по делам о признании граждан недееспособными до уровня гарантий, предусмотренных Законом о психиатрической помощи, авторы анализируемых нами изменений ч. 1 ст. 284 ГПК не учли одного немаловажного обстоятельства. К моменту судебного рассмотрения вопроса о недобровольной психиатрической госпитализации пациент уже находится в психиатрическом стационаре. Отсюда его личное участие может быть обеспечено одним из двух способов: доставкой его в суд или рассмотрением судом дела непосредственно в стационаре. Иного варианта здесь быть просто не может. А вот в рамках судопроизводства о признании лица недееспособным третий вариант возможен. Это вариант, при котором лицо не содержится в стационаре, например, проживает у себя дома. Где должно рассматриваться дело, если такое лицо нельзя доставить в суд? Ответа на поставленный вопрос нет. Проведение судебного заседания на дому, по нашему мнению, недопустимо (особенно, если речь идет о проживании гражданина в очень стесненных жилищных условиях, в коммунальной квартире и т.п.). Помещение же гражданина в психиатрический стационар исключительно с целью обеспечить его личное участие в судебном разбирательстве крайне сомнительно и закону не соответствует, ибо действующее законодательство не предусматривает подобного основания для психиатрической госпитализации.
Следовательно, и эта законодательная новелла, при всей ее логичности, объяснимости и даже ожи-даемости, оказалась не до конца продуманной, из-за чего ее реализация в отдельных случаях может столкнуться с большими практическими трудностями.
Предоставление гражданину, признанному недееспособным, права на личное или через лично избранных им представителей обжалование судебных решений (дополнение ст. 284 ГПК ч. 3) представляется вполне оправданным. Положительно следует оценить также дополнение ст. 286 ГПК ч. 3, которое распространяет общий порядок рассмотрения дел данной категории, установленный ст. 284 ГПК, на дела о признании недееспособных граждан дееспособными.
Как оценить в целом Закон от 06.04.2011? На наш взгляд, итоговая оценка должна быть отрица-
тельной. Многими положениями данного Закона будет сложно руководствоваться, так как их практическая реализация натолкнется на огромные трудности. Реализация некоторых ключевых законодательных новелл (например, тех, что наделили часть недееспособных граждан частичной медицинской дееспособностью) полностью невозможна из-за отсутствия необходимых для этого критериев и процедур. Между тем любые законодательные нововведения непременно должны отвечать принципу практической реализуемости, иначе они лишены смысла. Отдельные нововведения не стыкуются со смежным законодательством, не все они проработаны концептуально.
Завершить публикацию хотелось бы постановкой двух вопросов.
Вопрос первый. Почему столь непродуманные законодательные инициативы воплощаются в жизнь, в то время как более насущные изменения, в которых нуждается законодательство о психически больных, долгие годы остаются нереализованными? Проиллюстрируем сказанное двумя примерами.
1. Закон о психиатрической помощи и ГПК по-разному определяют предельные сроки обращения в суд по делам о недобровольной психиатрической госпитализации. Согласно названному Закону (ст. 32), этот срок составляет 72 ч, ГПК (ст. 303) ограничил его 48 ч. Противоречие существует уже 8 лет. Практическая необходимость его устранения совершенно очевидна, ибо психиатры, руководствующиеся 72-часовым сроком, получают обвинение
*
в нарушении прав человека .
2. Психиатрические меры, применяемые без согласия пациента или его законного представителя, Закон о психиатрической помощи именует «недобровольными», а ГПК - «принудительными», что порождает иногда ненужные споры и разногласия в правоприменительной практике.
Как оба этих очевидных противоречия остались незамеченными и не устраненными теми, кто работал над Законом от 06.04.2011?
Вопрос второй. Почему законодательные изменения, существенно затрагивающие повседневную деятельность психиатров, разрабатываются без участия представителей профессиональных психиатрических сообществ и в первую очередь Российского общества психиатров? Члены этого общества, с коими довелось общаться, ничего не слышали о новом Законе вплоть до его принятия Государственной думой РФ.
Знание и опыт профессионалов, которые позволили бы избежать отмеченных в данной публикации грубых ошибок, остались невостребованными.
* Сама по себе ситуация, когда субъект, руководствующийся нормой действующего Федерального закона, получает подобное обвинение, представляется несколько странной.
54 Российский психиатрический журнал № 6, 2011
