CC BY
191
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (27) 2005
Ю.Ю. Игнащенков*
История правовой регламентации оперативно-розыскных и оперативно-технических мероприятий
До 90-х гг. XX в. порядок проведения оперативно-розыскных мероприятий устанавливался главным образом закрытыми приказами и инструкциями, составлявшими государственную тайну. Это вызывало неудобства с точки зрения использования результатов мероприятий в уголовном процессе, в т.ч. и доказывании, что имело негативный характер для расследования уголовных дел. Указанные обстоятельства заставили научных и практических работников искать пути введения в уголовный процесс результатов оперативно-розыскных мероприятий, т.е. решать вопрос легализации полученных оперативных результатов. Соответственно, это потребовало официального признания оперативно-розыскных мероприятий и их правовой регламентации.
Однако не только необходимость использования результатов мероприятий в уголовном судопроизводстве стала причиной их правовой регламентации. Укажем как минимум еще две причины.
Период 1990-х гг. характеризовался большим оттоком из органов правопорядка квалифицированных специалистов. Многие из них быстро нашли работу по специальности в частных, в т.ч. и криминальных, структурах. Одновременно с этим Россия была наводнена различными современными устройствами, позволяющими на высоком уровне проводить практически весь спектр мероприятий. Сложившаяся обстановка объективно подталкивала законодателя к необходимости правовой регламентации и жесткого нормативного разграничения частной сыскной и оперативнорозыскной деятельности1.
Другую, не менее важную, причину правового регулирования оперативно-розыскной деятельности можно охарактеризовать как необходимость гарантий соблюдения прав человека и гражданина при проведении мероприятий. В зарубежных странах порядок получения разрешения на мероприятия, ограничивающие конституционные права человека, достаточно давно установлен законодательно. Соблюдение этого порядка можно проверить или обжаловать в прокуратуру или суд. Можно обжаловать и действия сотрудников органов правопорядка.
В России до 1990-х гг. такие правовые механизмы отсутствовали. Это, естественно, будоражило общество. Распускались вымыслы о прослушивании вообще всех телефонов, о полной бесконтрольности и безнаказанности спецслужб, о сборе материалов чуть ли не в отношении каждого гражданина. Отсюда возникли справедливые желания установить жесткий перечень того, какие мероприятия разрешены, на каких основаниях и при каких условиях их проведение допустимо.
Особое значение, по понятным причинам, придавалось правовой регламентации оперативнорозыскных мероприятий, непосредственно предусматривающих ограничения конституционных прав человека - таким как обследование жилых помещений, снятие информации с технических каналов связи, контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, прослушивание телефонных переговоров.
Правовая регламентация прослушивания телефонных переговоров и использования их результатов в доказывании по уголовным делам в России впервые была осуществлена в 1990 г. Причем прослушивание регламентировали ... в уголовном процессе и как следственное действие. Объяснение этому очень простое. В 1990 г. в СССР о формировании оперативно-розыскного законодательства говорили пока еще кулуарно. Но необходимость законодательного закрепления прослушивания телефонных переговоров уже была. В связи с этим данное оперативно-розыскное мероприятие, известное не один десяток лет, в России первоначально получило законодательную регламентацию в уголовном судопроизводстве. Поскольку этот фрагмент истории не был удостоен пристального внимания ученых, считаем необходимым остановиться на нем более подробно.
Итак, принятым Законом СССР «О внесении изменений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» регламентировалось уголовно-процессуальное действие -«прослушивание телефонных и иных переговоров»2. В этом законе, в частности, указывалось: «Прослушивание переговоров, ведущихся с телефонов и других переговорных устройств подозреваемого, обвиняемого или иных причастных к преступлению лиц может производиться по возбужденным уголовным делам по постановлению органа дознания или следователя с санкции
* Кандидат юридических наук.
прокурора либо по определению суда при наличии достаточных оснований полагать, что в результате прослушивания будут получены сведения, имеющие значение для дела». В соответствии с указанным законом прослушивание телефонных и иных переговоров могло производиться и при наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других противоправных действий в отношении потерпевшего или свидетеля по заявлению этих лиц либо с их согласия с санкции прокурора или по определению суда. При прослушивании переговоров, ведущихся с телефонов и других переговорных устройств, могла применяться звукозапись. О проведении прослушивания и звукозаписи телефонных переговоров составлялся протокол осмотра, являвшийся по уголовному делу доказательством.
На основании этого закона в том же 1990 г. Верховным Судом СССР, Министерством юстиции СССР, Прокуратурой СССР, МВД СССР и КГБ СССР были приняты совместные «Рекомендации по применению средств видео-, звукозаписи, кинофотоаппаратуры, телефонной связи и использованию полученных результатов при раскрытии и расследовании преступлений». Эти Рекомендации достойны внимания.
Сами по себе Рекомендации не являлись законодательным актом. Однако согласование с Верховным Судом СССР, Прокуратурой СССР и Министерством юстиции СССР говорили о том, что они служат официальным комментарием к принятой законодательной новелле. Иными словами, этим документом следует руководствоваться в расследовании уголовных дел.
В Рекомендациях отмечалось: «Принятый Закон СССР “О внесении изменений и дополнений в основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик” (статья 351) позволяет расширить доказательственную базу... Предусмотрена возможность проведения для уголовного процесса нового следственного действия - прослушивания и звукозаписи переговоров, ведущихся с телефонов и других переговорных устройств».
Указанные Рекомендации расшифровывали и конкретизировали порядок производства следственного действия «прослушивание телефонных и иных переговоров» и оказывали практическую помощь следователям, прокурорам и суду. Крайне важно то, что в этом документе давалось понятие телефонных переговоров, а также иных переговоров. Это снимало многие вопросы относительно толкования закона. Под телефонными переговорами в Рекомендациях понимались переговоры абонентов по городской, междугородной и международной связи, а также с использованием радиотелефонной и радиочастотной, высокочастотной и космической связи. Под иными переговорами подразумевались переговоры, ведущиеся с других переговорных аппаратов (устройств), как-то: селекторных, проводных, радио- и иных технических средств передачи речевой информации. Следственные действия в отношении информации, передаваемой с использованием телетайпов и телефаксов, исходя из Рекомендаций, должны проводиться в соответствии со ст. 174 УПК РСФСР (наложение ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию).
В Рекомендациях, в частности, указывалось, что прослушивание и звукозапись переговоров может производиться с целью:
- выявления лиц, участвовавших в совершении преступления;
- установления мест, где скрываются разыскиваемые преступники;
- выявления места похищенного и орудия преступлений;
- получения информации об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному
делу;
- безотлагательного использования зафиксированных сведений для защиты законных интересов государства и прав граждан.
Производство прослушивания и звукозаписи телефонных переговоров допускалось только при наличии достаточных оснований полагать, что в результате будут получены сведения о названных обстоятельствах.
В соответствии с Законом и Рекомендациями, прослушивание и звукозапись переговоров могли осуществляться в отношении ограниченного круга граждан: подозреваемых, обвиняемых и других, причастных к преступлению лиц. К числу последних относились граждане, в отношении которых в уголовном деле имелись требующие проверки материалы о том, что они являлись участниками расследуемого преступления, либо совершали действия по укрывательству самого преступника, орудий и средств совершения преступления, предметов, добытых преступным путем, либо в иной противоправной форме препятствовали установлению истины по делу. Прослушивание и звукозапись телефонных переговоров потерпевших и свидетелей могли осуществляться только по их заявлению либо с их согласия, если имелась угроза совершения над ними насилия, вымогательства или других противоправных действий. Эта угроза могла и не носить четко выраженного характера. Для производства указанного действия достаточно было получить в материалах дела документ, подтверждающий наличие угрозы. Таким документом могли быть не только зафиксированные в протоколе показания свидетеля, но и сообщение оперативного подразделения.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (27) 2005
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (27) 2005
Как указывалось в Рекомендациях далее, прослушивание и звукозапись телефонных переговоров являлись самостоятельными частями одного следственного действия. Необходимость, объем и форму фиксации речевой информации при прослушивании определял следователь или лицо, производящее дознание, или судья, от имени которого выносилось определение. Результаты этого процессуального действия могли быть использованы при производстве других следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Как следовало из Рекомендаций, фонограмма, то есть звукозапись прослушиваемых переговоров специальными приборами на материальном объекте, приобщалась к уголовному делу в качестве доказательств при условии, что в ходе производства этого следственного действия (прослушивания и звукозаписи) были строго соблюдены требования уголовно-процессуального закона по собиранию и закреплению доказательств. Звукозапись позволяла получить объективно зафиксированную на фонограмме речь абонентов, многократно ее воспроизвести, проанализировать и оценить, насколько она имела отношение к расследуемому преступлению.
В Рекомендациях отмечалось, что значение зафиксированных в фонограмме сведений определялось не только их содержанием, но и характером вопросов и ответов, иносказанием, зашифровкой произносимых слов и фраз. Данное следственное действие осуществлялось с участием специалиста, приглашенного в порядке, установленном УПК РСФСР. В качестве специалиста могли участвовать сотрудники оперативно-технических подразделений.
В соответствии с Рекомендациями о результатах прослушивания и звукозаписи составлялся протокол, в котором отражались время и место звукозаписи, вид и модель использованных технических средств, сведения о лицах, которые осуществляли прослушивание, отметка об отобрании у участников этого действия подписей с разъяснением ответственности за неразглашение ставших им известных сведений и т.д.
Этот протокол вместе с кассетой и фонограммой в опечатанном виде, рапортом или сопроводительным письмом должен был передаваться следователю. По получении указанных предметов следователь был вправе произвести осмотр фонограммы, проверить ее целостность, правильность оформления и хранения, о чем составлял протокол. После этого следователь мог вынести постановление о приобщении фонограммы к делу в качестве вещественного доказательства.
Кроме порядка проведения прослушивания и записи телефонных переговоров в «Рекомендациях по применению средств видео-, звукозаписи, кинофотоаппаратуры, телефонной связи и использованию полученных результатов при раскрытии и расследовании преступлений» также содержались согласованные с Верховным Судом СССР, Министерством юстиции СССР, Прокуратурой СССР, МВД СССР и КГБ СССР образцы процессуальных документов, составляемых в ходе указанного действия.
В связи с тем, что принятие Закона СССР «О внесении изменений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» и «Рекомендаций по применению средств видео, звукозаписи, кинофотоаппаратуры, телефонной связи и использованию полученных результатов при раскрытии и расследовании преступлений» произошло в 1990 г., то есть за год до распада Советского Союза, указанные документы применялись незначительное время и не были удостоены пристального изучения широкой юридической общественности.
Однако такого внимания они, безусловно, заслуживают. Обращает на себя внимание, например, то, что к Рекомендациям прилагались образцы бланков процессуальных документов. Образцы бланков процессуальных документов в уголовно-процессуальном законодательстве появились спустя более чем десять лет, с принятием УПК РФ.
В этом же УПК РФ наконец-то появилась ст. 5 «Основные понятия, используемые в настоящем кодексе». Некоторые понятия, предлагаемые в этой статье, вызывают споры, дискуссии, однако само ее наличие - несомненный прогресс в правовом регулировании уголовного судопроизводства. В Рекомендациях же основные понятия были приведены. Интересно также, что УПК РФ сохранил прослушивание телефонных переговоров в уголовном судопроизводстве. Вместе с тем таких важных понятий, как «телефонные переговоры», «иные переговоры», «фонограмма», в УПК РФ нет. Законно провести указанное процессуальное действие без понимания указанных терминов вряд ли возможно. В Рекомендациях же эти понятия были приведены. Более того, нами неоднократно высказывалась мысль о необходимости указания основных понятий и в ныне действующем Законе об ОРД. Эту идею разделяют и другие специалисты. Однако до сих пор это предложение не реализовано.
Впрочем, нельзя сказать, что положения Рекомендаций вообще не были использованы. Часть из них органично перетекла в принятые позднее «Инструкцию о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю, прокурору или в суд» от 13 мая 1998 г. и «Инструкцию об основах организации и тактики проведения оперативно-технических мероприятий» от 16 июля 1996 г.
Заканчивая исследование Рекомендаций, следует положительно отметить и некоторую их криминалистическую направленность. Согласно Рекомендациям, следователь, прокурор, суд должны
были обращать внимание не только на содержание зафиксированных сведений, но и на характер вопросов и ответов, иносказание, зашифровку произносимых слов и фраз.
Следует также отметить, что как Закон СССР «О внесении изменений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик», так и вышеназванные Рекомендации имели и некоторые недостатки - что, впрочем, естественно для первых правовых актов такого рода. Так, в их содержании, в частности, не были законодательно разрешены вопросы: кто именно технически осуществляет прослушивание и фиксацию телефонных переговоров, каков процессуальный статус этих лиц, может ли при прослушивании и записи переговоров присутствовать защитник обвиняемого и т.д.
Думается, нужно признать, что названным законом и Рекомендациями законодатель сделал попытку оформить оперативно-розыскное мероприятие как уголовно-процессуальное действие.
Прослушивание телефонных переговоров все же изначально возникло и развивалось как оперативно-розыскное мероприятие. Вскоре именно в этом качестве - мероприятия - оно получило законодательное закрепление. Оперативно-розыскным мероприятием прослушивание телефонных переговоров впервые было названо законодателем в 1991 г. в п. 3 ст. 14 Закона СССР «Об органах государственной безопасности в СССР». Этот закон не расшифровывал, что понимается под названным оперативно-розыскным мероприятием и не устанавливал порядка его проведения. Однако он стал первым в России нормативно-правовым актом, указывающим на необходимость в целях борьбы с преступностью регламентации прослушивания телефонных переговоров именно как оперативно-розыскного мероприятия.
Далее, в 1992 г., наступил этап правовой регламентации всех оперативно-розыскных мероприятий. Он начался с принятия 13 марта 1992 г. первого в России Закона Российской Федерации «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации». В ч. 2 ст. 6 Закона были перечислены все оперативно-розыскные мероприятия, проведение которых разрешалось на нашей территории. Таких мероприятий было двенадцать.
Значение принятия этого Закона сложно преувеличить. Это был первый в современной российской истории нормативно-правовой акт высшей юридической силы, открыто регулирующий негласную работу правоохранительных органов и спецслужб. В относительно небольшом по объему законодательном акте были отражены унифицированные правила, единые для всех органов, наделенных правом осуществления оперативно-розыскной деятельности. Систематизированный и комплексный характер Закона позволял рассматривать его в качестве основополагающего отраслевого нормативно-правового акта, в соответствии с которым ведомства должны были сверять свою правотворческую работу по детализации правил, касающихся организации и тактики осуществления мероприятий. Закон содержал определение оперативно-розыскной деятельности, ее цели, задачи и принципы; перечень оперативно-розыскных действий (мероприятий), основания и условия их проведения; перечень органов, наделенных правом осуществления оперативно-розыскной деятельности, их основные права и обязанности; другие важные положения3.
Перефразируя известную поговорку, применительно к Закону можно сказать, что в данном случае «первый блин не получился комом». Однако, конечно, он не мог не содержать изъянов и упущений. Эти упущения касались регламентации некоторых сторон оперативно-розыскной деятельности, часть норм носила декларативный характер, не до конца был продуман механизм гарантий соблюдения прав человека при проведении мероприятий и т.д. В процессе применения Закона выяснилось, что ряд его положений нуждается в конкретизации и изменениях, а сам Закон в целом - в дополнениях4. В результате стала очевидной необходимость принятия нового оперативнорозыскного закона. Однако следует полностью согласиться с В.Н. Хаустовым и А.Ю. Шумиловым, подчеркивающими положительную роль первого закона. Со вступлением его в силу правовое регулирование оперативно-розыскной деятельности было переведено в качественно новый режим. Вместо закрытой ведомственной регламентации сыскной работы, не гарантировавшей соблюдения прав и свобод человека и гражданина, с марта 1992 г. в России появились единые для всех спецслужб и правоохранительных органов правила их негласной деятельности, открытые для ознакомления каждому гражданину5.
Необходимость принятия нового оперативно-розыскного закона была связана также и с тем, что первый закон опередил принятие Конституции Российской Федерации. Часть положений Конституции имеет непосредственное отношение к оперативно-розыскным мероприятиям. Так, в соответствии со ст. 23 Конституции, каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Согласно ст. 25 Конституции, жилище неприкосновенно.
Закрепление указанных прав в Конституции Российской Федерации имеет важное значение. Как известно, причины, по которым одни права закрепляются в Конституции, а другие - в текущем законодательстве, не произвольны. Е.И. Козлова и О.Е. Кутафин выделяют следующие факторы, от которых зависит выбор той или иной формы:
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (27) 2005
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (27) 2005
- значимость данного конституционного права и свободы для человека и общества. Конституция закрепляет те права и свободы, которые жизненно важны и в наибольшей мере социально значимы как для отдельного человека, так в целом для общества, для государства;
- изначальный или производный характер принадлежности человеку данного права или свободы. Ст. 17 Конституции Российской Федерации устанавливает, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. Именно такого рода права закрепляются конституционно;
- основным правам и свободам присущи особые юридические свойства, специфика их реализации.
Таким образом, конституционные (основные) права и свободы человека и гражданина - это его неотъемлемые права и свободы, принадлежащие ему от рождения (в надлежащих случаях в силу его гражданства), защищаемые государством, составляющие ядро правового статуса личности6.
С учетом значимости прав человека на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых телеграфных и иных сообщений, а также права на неприкосновенность жилища, специфика их ограничения также определена Конституцией Российской Федерации. Ограничение этих прав допускается только в случаях, предусмотренных федеральным законом и на основании судебного решения.
В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий могут ограничиваться не только названные, но и другие права человека. Возможность их ограничения также определена Конституцией Российской Федерации. В соответствии с ч. 3 ст. 55 Конституции права и свободы человека и гражданина могут ограничиваться федеральными законами. Ограничение таких прав возможно в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Именно в таких целях и осуществляются оперативно-розыскные мероприятия.
В 1995 г. был принят Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (Закон об ОРД), в котором было предусмотрено уже четырнадцать оперативно-розыскных мероприятий.
Кроме него, в Российской Федерации за истекший период приняты и другие законы и подзаконные нормативные акты, имеющие отношение к правовому регулированию оперативнорозыскных и оперативно-технических мероприятий.
Ряд положений оперативно-розыскного законодательства, непосредственно относящегося к оперативно-розыскным мероприятиям, послужил основой для принятия судебных решений Верховным Судом Российской Федерации и Конституционным Судом Российской Федерации. Обратим внимание на некоторые из них.
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 декабря 1993 г. № 13 «О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25 Конституции Российской Федерации» стало первым решением Верховного Суда по практике применения оперативно-розыскного законодательства России после принятия Конституции Российской Федерации. В резолютивной части постановления отмечалось:
«1. Рекомендовать Верховным Судам республик, краевым, областным судам, Московскому и Санкт-Петербургскому городским судам, судам автономной области, автономных округов, военным судам округов, групп войск, флотов и видов Вооруженных сил принимать к своему рассмотрению материалы, подтверждающие необходимость ограничения права гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых телеграфных и иных сообщений. Районные (городские) народные суды, военные суды армий, флотилий, соединений и гарнизонов не могут отказать в рассмотрении таких материалов в случае представления их в эти суды.
2. Исходя из того, что никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения, вышеназванные суды должны рассматривать материалы, подтверждающие необходимость проникновения в жилище, если таковые представляются в суд. <.. .>
6. Рекомендовать судам рассматривать вышеназванные материалы незамедлительно.
7. Предложить председателям судов обеспечить надлежащий учет и хранение судебных решений по рассмотренным материалам».
Знаковым для регламентации оперативно-розыскных мероприятий стало Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 1998 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона об оперативно-розыскной деятельности по жалобе гражданки И.Г. Черновой. Указанная гражданка оспаривала на предмет несоответствия Конституции России положения оперативно-розыскного закона как раз, главным образом, в части регламентации оперативно-розыскных мероприятий. Однако Конституционный Суд Российской Федерации на позицию И.Г. Черновой не встал и в своем решении, помимо прочего, определил: «Прекратить производство по делу в части, касающейся проверки конституционности
оспариваемых И.Г. Черновой положений, содержащихся в частях второй, третьей и четвертой статьи 5, пункте 6 части первой статьи 6, подпункте 1 пункта 2 части первой статьи 7, частях первой, второй, третьей и четвертой статьи 9, частях первой, второй, третьей и четвертой статьи 10, частях первой, третьей и четвертой статьи 12 Федерального закона от 12 августа “Об оперативно-розыскной деятельности”, поскольку непосредственно указанные положения, примененные в деле заявительницы, не нарушают ее конституционные права и свободы, и, следовательно, ее жалоба в этой части не является допустимой в соответствии с требованиями Федерального конституционного закона “О Конституционном Суде Российской Федерации”».
Таким образом, необходимость правовой регламентации оперативно-розыскных мероприятий была обусловлена комплексом причин, связанных с необходимостью совершенствования борьбы с преступностью и использования результатов мероприятий в уголовном судопроизводстве; обеспечения прав человека и четкого определения, что и при каких условиях в рамках оперативно-розыскной деятельности разрешено; разграничения государственной оперативно-розыскной и частной детективной и охранной деятельности. Принятие в 1992 г. первого в России закона об оперативнорозыскной деятельности послужило основой для формирования оперативно-розыскного законодательства.
1 Законы Российской Федерации «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» и «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» были приняты в 1992 году практически одновременно.
2 В настоящее время указанное уголовно-процессуальное действие регламентируется ст. 186 УПК России и именуется «контроль и запись переговоров».
3 См.: Хаустов В.Н., Шумилов А.Ю. Становление оперативно-розыскной деятельности во второй переходный период
(август 1991 г. - март 1992 г.) и в постсоветский период // Оперативно-розыскная деятельность / Под ред. К.К. Горяинова, В.С.
Овчинского, А.Ю. Шумилова. М., 2001. С. 32-33.
4 См.: Ривман Д.В. Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности». СПб., 2003. С. 5.
5 См.: Хаустов В.Н., Шумилов А.Ю. Указ. соч. С. 33.
6 См.: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. М., 1995. С. 195-197.
Э.В. Суслин*
Паспортный контроль в первой четверти XVIII века
В ходе создания регулярной полиции усовершенствовалась правовая основа и практика контроля за населением. Если в 1715 г. от хозяев требовалось лишь немедленно докладывать в полицию о всяком приезжающем на жительство и нанятом «из гулящих» на работу, то в 1719 г. была введена паспортная система. Указы Петра I устанавливали обязательность «проезжих писем» и «пашпартов» для всех отъезжающих в другие губернии или заграницу. Губернаторам и воеводам запрещалось пропускать проезжих через свои территории без этих документов.
К нарушителям паспортного режима применялись суровые меры: хозяев, не донесших в полицию о своих постояльцах или принятых на работу, ссылали на галеру «с отобранием всего имущества», «лишали свобод», наказывали на площадях кнутом и т.д.
Указом от 30 октября 1719 г. Петр I назначил всем беглым последний срок до июля 1720 г. Кто явится до этого срока, согласно указу будет прощен, а кто нет - будет пойман и «казнен смертью на месте»1.
В этом же указе объявлялось о создании партий (отрядов) для поимки беглых. Те, кто будут пойманы на пути этими отрядами без паспорта, проезжего или прохожего письма, будут признаны «недобрыми» или «прямыми ворами».
Указ этот повелевалось читать народу в церквах и на торгах. Этот указ Петра I послужил основанием для всего российского законодательства о паспортах и вошел в статьи Свода Законов.
Дальнейшее развитие паспортная система получила в 1724 г. Для предотвращения возможности уклоняться от платежа подушной подати и контроля за передвижением крестьян были введены «покормежные» и «пропускные» письма для лиц, уходивших на работу в пределах своего уезда и выезжавших за пределы уезда. Первые выдавались крестьянам помещиками и приказчиками, а
* Заместитель начальника Санкт-Петербургского университета МВД России по тылу, доктор исторических наук, профессор, генерал-майор милиции.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (27) 2005
