CC BY
96
РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ
УДК 904
I ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЕ ПРОЕКТЫ в СИСТЕМЕ ВОСПИТАНИЯ ДЕТЕЙ I И ЮНОШЕСТВА РОССИЙСКОЙ ЭМИГРАЦИИ В XX ВЕКЕ
Камнева Г. П.,
кандидат исторических наук, доцент, kamnevagp@gmail.com,
Сотников С. А.,
кандидат исторических наук, доцент, ФГОУВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», г. Москва, sergey-sa@yandex.ru
The education of children and youth following the national traditions was one of the missions in the scientific and cultural life of the Russian people living overseas. To preserve cultural and linguistic identity the comprehensive school and vocational education offered courses in Russian. The corporate and cultural organizations encouraged informal communication for immigrant youth in student unions, literary clubs, and interest groups.
Key words: education, youth, emigration.
Образование и воспитание детей и молодежи в духе отечественной традиции стало одним из главных вопросов в деятельности научных и культурных сил зарубежной России. Сохранение культурно-языковой идентичности осуществлялось, прежде всего, через общеобразовательную школу и профессиональное образование на русском языке, а также в процессе неформального общения эмигрантской молодежи в различных корпоративных и культурных организациях — студенческих союзах, литературных кружках, клубах по интересам и др.
Ключевые слова: образование, воспитание, молодежь, эмиграция.
При всем многообразии социальнокультурного и идейного спектра российского зарубежья 1920—1930-х годов эмигрантское сообщество было объединено одной общей задачей — сохранения исторической памяти о дореволюционной России и передачи ее последующим поколениям. Как отмечает И. В. Сабенникова, российская эмиграция породила особый культурный тип, связанный со стремлением людей сохранить представления о мире в условиях, когда этот мир уже перестал существовать как реальность и сохранялся лишь в социальной памяти, религиозных ценностях, культурных традициях, литературных произведениях, языке [1, с. 5].
Однако в системе эмигрантского мировоззрения сохранение этих традиций не было лишь данью прошлому: историческая память являлась отправной точкой для настоящего и будущего «другой», небольшевистской России, которую олицетворяла эмиграция. В 1920-е годы в российском зарубежье сформировалась потребность фиксации собственного опыта гражданской вой-
ны и изгнания, который воспринимался как часть альтернативного исторического пути России.
Образование и воспитание детей и молодежи в духе отечественной традиции стало одним из главных вопросов в деятельности научных и культурных сил зарубежной России. Видный деятель эмигрантского просвещения профессор А. С. Ломшаков впоследствии писал, что российским ученым за рубежом выпал «священный долг — сохранить, накопить и подготовить для России молодые созидательные силы, соответственно лучшим преданиям и традициям русской культуры» [Цит. по: 2, с. 125].
Сохранение культурно-языковой идентичности осуществлялось, прежде всего, через общеобразовательную школу и профессиональное образование на русском языке, а также в процессе неформального общения эмигрантской молодежи в различных корпоративных и культурных организациях — студенческих союзах, литературных кружках, клубах по интересам и др. Важную роль в этом процессе играла также семья, где куль-
40 научный журнал ВЕСТНИК АССОЦИАЦИИ ВУЗОВ ТУРИЗМА И СЕРВИСА 2009 / № 3
Историко-культурные проекты в системе воспитания детей и юношества...
турные традиции передавались непосредственно от родителей к детям, а затем и внукам. Однако среди эмигрантских детей был высок процент сирот или тех, кто по материальным и другим причинам воспитывался отдельно от родителей, в эмигрантских или иностранных детских учреждениях.
При этом в ряде стран российская эмиграция была фактически лишена возможности создавать полноценную русскую школу. Если в Чехословакии, Югославии, Болгарии, Харбине действовали русские учебные заведения, которые были включены в национальные системы образования, то в США каждый ребенок в возрасте от 7 до 16 лет был обязан посещать общеамериканскую школу. Русская гимназия в Париже, работавшая с 1920 по 1961 год, выпустила около тысячи юношей и девушек, однако большинство эмигрантских детей ходили во французские школы.
Для сохранения русского языка и защиты молодого поколения эмигрантов от денационализации в российском зарубежье были открыты частные и общественные вечерние или воскресные (во Франции — четверговые) школы, в которых преподавались русский язык и литература, русская история и природоведение, в приходских школах изучался также Закон Божий, катехизис, церковное пение и т. п. При них нередко действовали кружки, в которых дети обучались народным ремеслам, музыке, танцам.
Уже в первые годы изгнания российская эмиграция создает музеи, архивы и библиотеки, как частные, так и общественные, в которых собирались памятники искусства и культуры, документальные материалы, в которых отражалась как история дореволюционной России, так и различные аспекты эмигрантской жизни и деятельности. Посещение этих музеев и мемориалов стало важной частью воспитательной работы в русской зарубежной школе и культурно-просветительных организациях, работавших с детьми и молодежью.
Кроме того, музейное дело и коллекционирование историко-культурных ценностей развивалось непосредственно в учебных заведениях зарубежной России — кадетских корпусах, гимназиях, приходских школах. Так, 3 сентября 1925 года в Сараево был основан музей Русского кадетского корпуса, который собирал вещественные и документальные памятники истории российских военно-учебных заведений, включая эмигрантский период, а также русские медали, монеты, оружие и т. п. [3, с. 398]. С переездом в Белую Цер-
ковь фонды музея выросли, была упорядочена его структура и система учета материалов, начали составляться описи коллекций [3, с. 399, 400]. К сожалению, основная часть собрания кадетского музея в Белой Церкви за исключением знамен, которые были доставлены в Москву и хранятся в музее Вооруженных сил, погибла в конце второй мировой войны [4, с. 62, 63]. В Праге в 1930-е годы существовал музей сокольского движения.
Боевые знамена, оружие, иконы и другие предметы, связанные с историй воинских подразделений белой армии, реликвии царской семьи размещались не только в музеях, но и церквях и часовнях, возводившихся эмигрантами по всему миру. В частности, в церкви Св. Троицы в Белграде были «сооружены киоты в память императора Николая II, верховного правителя адмирала Колчака, генерала Корнилова, мраморная доска — привезенная с Дальнего Востока в память генерала Дитерихса». Здесь же находилась часть знамен и штандартов российских императорских и белых армий, серебряные георгиевские трубы и рожки, а также «Св. Николаевские трубы — времен Крыма 1920 г.» [5, с. 30]. Во время посещения церковных служб дети эмигрантов рассматривали реликвии, получая от взрослых разъяснения об особом значении этих предметов для российского зарубежья.
Элементами фиксации исторической памяти эмиграции являлись также мемориалы и некрополи, существовавшие в большинстве крупных центров российского зарубежья. Так, во второй половине 1930-х годов началось создание Мемориального комплекса россиянам, павшим и расстрелянным на территории бывшей Австро-Венгрии, ныне Королевства Югославии, и воинам, павшим при обороне Белграда. Для этого был создан особый комитет и объявлен сбор средств среди югославянского населения и российской эмиграции. Такие мемориалы, как кладбище Сен Женевьев де Буа или Русское кладбище в Канадском Роудоне, до настоящего времени являются символами зарубежной России и объектами паломничества эмигрантов и россиян. Совсем недавно было завершено восстановление памятника белым армиям в Галлиполи.
С 1920-х годов воспитательная работа с детьми в российском зарубежье включала посещение богослужений, воинских мемориалов эпохи гражданской войны или связанных с дореволюционной историей России. Например, учащиеся русских школ в Болгарии совершали экскурсии к памятнику на Шипке [6].
41
РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ
Воспитательная работа в дошкольных учреждениях и русских школах за рубежом предусматривала обязательное знакомство с отечественной литературой, изобразительным и музыкальным искусством, фольклором.
Обучение детей и молодежи художественным ремеслам, широко распространенное в российском зарубежье в довоенный период, опиралось на традиции народного искусства, что хорошо видно, в частности, на фотографиях, запечатлевших праздники Дня русской культуры, благотворительные выставки и базары в Чехословакии, Франции, Латвии, Харбине и других центрах зарубежной России.
Среди множества книг и журналов, выходивших в российском зарубежье, имелись издания просветительного, в т. ч. историко-культурного характера, адресованные детям и юношеству. Среди них можно выделить, в частности, альманахи «Русская земля» и «Колос», выпущенные в 1928 году в связи с Днем русской культуры. Альманах «Русская земля», изданный Религиознопедагогическим кабинетом Богословского института, содержал подборку стихов и рассказов ведущих писателей российского зарубежья: И. Бунина, А. Ремизова, И. Шмелева, М. Осоргина, а также статьи Г. В. Флоровского, В. В. Зень-ковского о русской литературе, И. Я. Билибина об архитектуре Русского Севера. Издание было хорошо иллюстрировано, в т. ч. фотографиями памятников деревянного зодчества Олонецкой и Архангельской губерний [7].
В зарубежной России действовали многочисленные кружки и лектории, тематика которых была связана с историей и культурой дореволюционной эпохи. Например, парижский «Русский комитет содействия национальному воспитанию молодежи» в октябре 1932 года устроил «вечер русского сказа, песни и музыки» с участием Ю. А. Кутырина, З. Г Ефимовской, В. И. Игнатова, Л. Левицкой и Шиманского. Вступительное слово о значении русского народного творчества произнес К. В. Мочульский [8, с. 342].
Необходимо упомянуть о просветительной деятельности Тургеневской библиотеки в Париже, сотрудниками которой был организован «Кружок чтецов и рассказчиков для детей», открытый в 1929 году. На собраниях кружка сотрудники библиотеки и приглашенные мастера художественного слова читали сказки и повести лучших русских и иностранных писателей, рассказывали о природе и архитектурных достопримечательностях России. В год в библиотеке проходило
более 30 встреч с детьми, на которые собиралось от 10 до 30 человек [8, с. 22—23].
Для эмигрантского студенчества и детей старшего школьного возраста действовали общедоступные лектории в Народных университетах в Праге, Париже, Нью-Йорке и ряде других центров российского зарубежья. В частности, в Парижском Народном университете с середины 1920-х годов до зимы 1934 года проходили «Беседы о русской культуре», в которых принимали участие Н. К. Кульман, Д. М. Одинец, А. Г. Чесноков, К. В. Мочульский, А. А. Половцев, С. В. Яблоновский и др. Лекции о русской природе, этнографии Поволжья и Русского Севера, архитектуре Москвы и Петербурга, культуре и быте дворянских усадеб сопровождались литературномузыкальными номерами, их исполняли ведущие артисты эмигрантского Парижа.
Организаторами лекций и докладов просветительного назначения, особенно для детей и юношества, часто использовались наглядные методы представления материала — фотографии, картины, фильмы о русской природе и архитектуре, чтобы создать представление о родине, которую многие из слушателей никогда не видели. Например, в русской гимназии в Булонь-Биянкуре
20 декабря 1931 года состоялся доклад профессора С. М. Прокудина-Горского «Россия в картинах. Волга» с демонстрацией «световых картин» [8, с. 255].
В историко-культурной деятельности российской эмиграции использовалось театральное и киноискусство. Русский Интимный театр Д. Н. Кировой в конце 1920-х — 1930-е годы устраивал спектакли и музыкальные вечера для детей (в его репертуаре была «Сказка о поющем дереве, птице-говорунке и живой воде» кн. Касаткина-Ростовского) и др.
21 января 1931 года в Париже в юношеском клубе РСХД был открыт цикл докладов и концертов, посвященных русской музыке, и состоялась лекция Н. Н. Розова «Русская народная песня».
Дети и молодежь посещали показы исторических фильмов, таких, например, как «Россия в прошлом величии», который демонстрировался 16 сентября 1932 года в Париже, в зале Гаво [8, с. 339]. С раннего возраста дети эмигрантов воспринимали традиции общественной благотворительности, приходя на соответствующие спектакли, балы и другие мероприятия. Например, в 1930 году в Офицерском доме состоялся большой югославско-русский концерт и бал «Вечер русской сказки» в пользу санатория в Топчидере для русских военных — ветеранов мировой войны.
42 научный журнал ВЕСТНИК АССОЦИАЦИИ ВУЗОВ ТУРИЗМА И СЕРВИСА 2009 / № 3
Историко-культурные проекты в системе воспитания детей и юношества...
Культурно-просветительная работа велась в детских коллективах в период летних каникул, в скаутских лагерях, «колониях» Комитета помощи детям Российского общества Красного Креста и других благотворительных организациях. Кроме изучения русского языка и литературы, проводились в доступной форме занятия по русской истории, беседы во время прогулок на темы, связанные с историей и культурой России и Франции, устраивалось чтение книг, дети обучались традиционным русским играм (городки, лапта и т. п.), народному пению, загадкам и т. п. В начале 1920-х годов действовало 4 таких колонии, в которых побывало в летнее время около 125 детей [8, с. 271, 272].
В структуре сокольских и некоторых других молодежных организаций российского зарубежья существовали культурно-просветительные отделы, распространявшие знания об истории, культуре, природе России, которую многие участники молодежного движения никогда не видели, но считали родиной. В частности, в программу праздника организации «Молодая Россия» 14 мая 1927 года в Париже был включен доклад И. В. Богдановича «Волга — русская река» с демонстрацией видов [9, с. 114]. В «Комитете содействия национальному воспитанию молодежи» 19 июня 1932 года состоялся утренник для детей, учащихся и взрослых «Образы России», на котором были показаны коллекции снимков профессора Прокудина-Горского, а также организован концерт с участием квартета Кедрова, З. Г Ефимовской. Ю. А. Кутыриной, В. И. Игнатова. В 1936—1938 годах культурно-просветительный кружок «Русского сокола» в Медоне еженедельно слушал лекции П. Е. Ковалевского о Сибири, «Новое о Пушкине, «Жизнь русской провинции» и др. [10].
Во второй половине ХХ века русская школа за рубежом фактически прекратила свое существование, сохранившись лишь в форме церковно-приходских и светских воскресных школ и кружков. Существенно сократилось и молодежно-спортивное движение в рамках диаспоры. В этих условиях музейное дело и другая историко-культурная деятельность эмиграции стала играть более значимую роль в деле сохранения культурной и языковой идентичности молодых поколений.
Наибольшую активность проявляла российская диаспора в США и Канаде, где в послевоенный период действовали культурнопросветительные учреждения, организованные представителями различных миграционных потоков.
В 1937 году было создано Русское историческое общество в Америке, учредители которого занялись сбором и изданием документов по истории Российско-Американской компании и крепости Росс. Эта деятельность прекратилась в годы Второй мировой войны, но в 1948 году небольшая группа эмигрантов при Русском центре в Сан-Франциско предложила основать Музей русской культуры (первоначально Музей-Архив русской культуры) и включить в него то, что оставалось от архивов Русского исторического общества [11, с. 23]. Музей создавала и поддерживала научная и творческая элита российского зарубежья в Америке: профессора И. А. Ильин, П. А. Сорокин, графиня А. Л. Толстая, композитор А. Т Гречанинов, руководитель казачьего хора С. А. Жаров [12, с. 13]. Музей русской культуры в 1950-е годы стал одним из центров российской диаспоры в Сан-Франциско, в т. ч. ее молодежной части. В помещении музея проводились балы выпускников гимназии Св. Кирилла и Мефодия, благотворительные вечера, концерты, привлекавшие не только эмигрантов, но и других жителей Сан-Франциско [13].
Сейчас за рубежом действует около 20 музеев, созданных российскими эмигрантами. Некоторые из музеев являются отделами или секциями иностранных государственных и общественных музеев (Музея инвалидов Париже и Королевского музея в Брюсселе, Архива Русской и Восточно-Европейской Истории и Культуры при Колумбийском университете в США и др.), другими по-прежнему распоряжается эмигрантское сообщество. Среди последних — Музей лейб-гвардии казачьего полка (Париж), Музей Кадетского объединения во Франции, Музей Кубанского казачьего войска за рубежом (Нью-Джерси, США), Музей Казачьего Союза и Музей Общества русских ветеранов Великой войны в Сан-Франциско, Музей русской культуры также в Сан-Франциско, Музей Общества русских ветеранов Великой войны в Лос-Анджелесе, Музей при Свято-Троицком монастыре (Джор-данвиль, США) и др. Имеются также частные собрания Шапрона дю Ларрэ (Франция/Бельгия), Ж. Горохова (Париж) и др.
Существование этих организаций имеет большое значение для передачи культурной традиции потомкам российских эмигрантов, которые порой проявляют большой интерес к истории своей семьи и российского зарубежья в целом, а в ряде случаев специально начинают изучать русский язык.
43
РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ
Б. Г Пио-Ульский отмечал, что в российском зарубежье, «совершенно исключительную, хотя на первый взгляд незаметную, просветительную миссию выполняла Русская Православная церковь» [14, с. 57].
Церковные учреждения оставались важнейшей основой диаспоральной структуры российского зарубежья в течение ХХ века. В некоторых небольших общинах в Европе, отдаленных уголках Америки или Африки церковь или часовня порой были единственным центром организации эмигрантов. Даже в Турции в 1920—1930-е годы действовали православные храмы и церковноприходские школы с трехлетним сроком обучения, созданные российскими эмигрантами [15, с. 226].
При церковных приходах создавались не только воскресные школы, но и культурнопросветительные кружки, библиотеки, небольшие музеи, в работе которых участвовала молодежь. В послевоенный период, при затухании многих направлений общественной жизни зарубежной России, роль церковных структур заметно усилилась, поскольку именно они смогли стать центрами общения и объединения эмигрантов разных поколений и миграционных волн. Так, в наши дни несколько десятков детей младшего и среднего школьного возраста посещают церковноприходскую школу в Торонто, существующую более 50 лет. Старшеклассники и студенты, также бывшие учениками этой школы, участвуют в художественной самодеятельности, молодежный ансамбль русского народного танца выступает на благотворительных вечерах Русского дома в Торонто [12, с. 103].
Российская эмиграция 1920—1930-х годов все-таки сумела передать культурную эстафету последующим поколениям — об этом свидетельствует активность современных молодежных организаций российской диаспоры, в которых достаточно заметную роль играют именно потомки эмигрантов послереволюционной волны. При этом обращает на себя внимание приверженность эмиграции к традиционным мероприятиям историко-культурного направления. Ежегодно Конгресс русских американцев совместно с российскими культурными и церковными организациями устраивает празднование Дня памяти в Форте Росс с традиционной для таких мероприятий программой: молебном, выступлением детских ансамблей с русскими народными песнями и т. п. [16, с. 16].
Русские американцы отмечают и такие традиционные для российской интеллигенции даты, как день рождения А. С. Пушкина или «Татьянин день» 25 января. Например, Общество русско-американских инженеров в Нью-Йорке в 1999 году устраивало «Татьянинский бал», кульминацией которого стал танцевальный конкурс «Мисс Татьяна-99» с участием девушек из эмигрантских и современных российских семей [17, с. 13].
Русская школа «Олимп» в США организует для детей русскоязычной диаспоры летние лагеря на берегу реки Потомак в пригороде Вашингтона. В лагерях высококвалифицированные педагоги развивают творческие способности детей и одновременно продолжают обучение русскому языку. Летняя программа школы «Олимп» включает занятия в различных кружках и спортивных группах. Просмотр русских видеофильмов, прогулки по живописным местам и «русскую сказку вокруг костра» [18, с. 43]. В США действует также центр детского творчества «Алые паруса», различные юношеские кружки и клубы для русскоязычной диаспоры.
23—27 сентября 2004 года состоялся первый форум руководителей молодежных организаций российских соотечественников, проживающих за рубежом. Его последнее пленарное заседание стало учредительной конференцией первой в мире международной русской организации — Международной ассоциации молодежных организаций российских соотечественников (МАМОРС).
Среди задач ассоциации — приобщение молодежи к русскому языку, культуре и традициям старших поколений; содействие расширению культурных, интеллектуальных и деловых связей молодого поколения российской диаспоры с исторической родиной; содействие созданию системы информационного обеспечения молодежи; содействие привлечению на историческую родину интеллектуальных, экономических и финансовых ресурсов молодых российских соотечественников, проживающих за рубежом.
В июле 2006 года по инициативе МСРС и при активном участии МАМОРС в Москве был организован Первый Спортивный юношеский фестиваль российских соотечественников, проживающих за рубежом, в котором участвовали около 600 юношей и девушек из 26 стран мира [18, с. 43]. Кроме спортивных состязаний, участникам фестиваля была предложена культурная программа — экскурсии по Москве и московским музеям,
44 научный журнал ВЕСТНИК АССОЦИАЦИИ ВУЗОВ ТУРИЗМА И СЕРВИСА 2009 / № 3
Историко-культурные проекты в системе воспитания детей и юношества...
а в завершение — праздник в усадьбе «Кусково» и прием от имени мэра Москвы.
Таким образом, культурно-просветительные проекты российской эмиграции на всем протяжении существования феномена российского зарубежья имели существенное значение для сохранения языковой и культурной идентичности теми поколениями эмигрантов, которые выехали за границу в детском возрасте или родились уже за рубежом. Музейное дело, лекции и кинофиль-
мы на исторические темы, изучение народного искусства и фольклора и другие формы историкокультурной работы с молодежью стали одной из основ становления и сохранения российских диаспор в мире. В настоящее время культурноисторическая активность продолжает играть важную роль жизни и культурном развитии молодого поколения эмигрантов, является частью культурного диалога между российским зарубежьем и Россией.
Литература
1. СабенниковаИ.В. Российская эмиграция (1917—1939): Сравнительно-типологическое исследование. Тверь, 2002. Постников Е. С. Источники и историография по истории российского студенчества в Чехословакии (1920-е гг.)// Источники по адаптации российских эмигрантов в XIX — XX вв.: Сборник статей. М., 1997. С. 125.
2. Русские кадетские корпуса за рубежом. 1920—1945 гг. М., 2000.
3. Кованько Г.А. Ужин в Москве//Кадетская перекличка. 1990. № 48.
4. Русские памятники и музеи в Югославии//Часовой. 1939. № 236, 237.
5. Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники/Сост., подготовка текста, подбор илл. и предисл. Л. И. Петрушевой. М., 1997. Иллюстрации.
6. Русская земля: Альманах для юношества (Ко дня русской культуры)/Религиозно-педагогический кабинет. Париж, YMCA-Press, 1928.
7. Русское зарубежье: Хроники научной, культурной и общественной жизни. 1920—1940. Франция. М., 1995. Т. 2.
8. Вестник Педагогического бюро. Прага, 1927. 15 июля. № 8.
9. Русское зарубежье... Хроники. Т 3. С. 242, 252, 260, 268, 282, 378, 409, 433.
10. Хисамутдинов АА. Музей русской культуры в Сан-Франциско: материалы дальневосточной эмиграции//Отече-ственные архивы. 1999. № 5.
11. Таболина Т. В. Живет душа Россией. Неизвестные страницы русского зарубежья. М., 2005.
12. Таболина Т. В. Русское зарубежье в Калифорнии; Музей русской культуры в Сан-Франциско и Гуверовский архив в Стэнфордском университете. М., 2004.
13. Пио-УльскийБ.Г. Русская эмиграция и ее значение в культурной жизни других народов. Белград, 1939.
14. Парфенова Е. Б. Православное образование в эмиграции (20-30-е годы ХХ века)//Исторические записки. М., 2004. Вып. 7 (125). М., 2004.
15. Русские американцы в Калифорнии//Российская миграция: Информационно-аналитический журнал. 2007. № 9.
16. Симонова И. Из американского блокнота. М., 2002.
17. Большой Вашингтон. 2004. № 4 (39).
УДК 93/99 К 93
I РУССКИЙ РЕЗИДЕНТ В ШВЕЦИИ I князь А. я. хилков И ЕГО ПИСЬМА
Куренкова Е. А.,
кандидат исторических наук, доцент, kurenkovagane@mail.ru,
ФГОУВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», г. Москва
The article examines the messages from Prince A. Ya. Hilkov, chief of the Russian Intelligence in Sweden. The reports are the unique source on the Northern War history, which provides information on Swedish diplomatic and military activities. The author explains the structuring of the institute for intelligence operations in Russia and reasons for sending Prince A. Ya. Hilkov to Stockholm. The article shows the activities of the agent and themes of his letters.
Key words: A. Ya. Hilkov, intelligence, reports, the Northern War, diplomacy.
45
